Архивы автора: admin

Алиевщина, или Плач по «сладкому» времени

Кто опубликовал: | 26.03.2024

От редакции. Сегодня как никогда остро поставлен вопрос о необходимости обновления партии, включения всех механизмов, позволяющих сделать её подлинным авангардом общества в ответственнейший исторический отрезок времени перестройки всех сфер нашем жизни. Процесс этот происходит, делается многое для ускорения перестройки. Открывающийся завтра Пленум ЦК КПСС, несомненно, придаст этому процессу соответствующий требованием времени динамизм.

Но есть здесь ещё один аспект, который порождает вопросы, причём не всегда мы можем дать на них ясные ответы: почему партия, давая отставку скомпрометировавшим себя или просто не оправдавшим доверия коммунистов людям, не доводит честно, открыто до сведения широких масс трудящихся причины отставки, освобождение от работы, не даёт партийно-политической оценки проступкам, а порой и явным преступлениям тех или иных деятелей! Почта редакций средств массовой информации и в первую очередь «Правды» за последние годы буквально потяжелела от писем, в которых спрашивается, когда будут преданы гласности деяния таких «лидеров», как Суслов, Романов, Гришин, Кунаев, и других. Называются имена многих первых секретарей обкомов партии, которые, как говорится, не моргнув глазом удалились на покой. А за ними тянется шлейф недоброй молвы, замешенной на их неблаговидных деяниях.

Разумеется, никто не призывает и сведению счетов. Но обновление партии тесно связано с очищением, с возданием должного там, кто того заслужил. Ведь в конечном итоге без этого немыслима и требовательная кадровая работа партии в условиях перестройки. В письмах коммунистов, с чем нельзя не согласиться, говорится, что во многих случаях камнем преткновения в оценке действий руководящих деятелей в партии становится беспринципная позиция ряда деятелей нынешнего партийного аппарата, особенно засидевшихся десятилетиями в тиши кабинетов центра лиц, которым не с руки критиковать проштрафившихся, так как они сами многие годы обслуживали их. Иные аппаратчики, отряхнув пыль со своих старых сослуживцев, пытаются вновь поставить их «под ружьё». За последнее время партийный аппарат, конечно, заметно обновился. Но, видимо, недостаточно, поскольку сигналы об инертности, консервативности аппаратных работников партийных комитетов всех уровней поступают отовсюду.

Жизнь показывает, что кадровые вопросы — своевременная смена тех или иных руководителей и работников аппарата, постоянное его обновление, исключение каких-либо злоупотреблений властью — играют решающую роль в революционной перестройке. Думается, исходя из пожеланий многих коммунистов, партийных организаций, следует в преддверии ⅩⅩⅧ съезда партии обстоятельно рассмотреть все эти вопросы. От того, как будут они решаться, зависит обновление партии, повышение её авангардной роли и в конечном счёте — успех перестройки.

Трагическое время переживает моя республика. Экстремисты и отщепенцы всех мастей питаются развязать братоубийственную войну. Вести из Азербайджана воспринимаются всем миром как боевые сводки.

Не один я задумываюсь: где истоки происходящего? Кому же на руку всё то, что уже два года лихорадит не только мой Азербайджан, но и всё Закавказье? И разве нельзя было предотвратить трагедию?

Только один человек набрался смелости утверждать, что можно было избежать нынешней ситуации при одном условии — если бы в его руках была вся полнота власти в республике. Этот человек — Гейдар Алиев1, выступивший перед постпредством Азербайджанской ССР в Москве: «При мне бы такого не случилось!»

Так ли?

С ног на голову

Год назад громом поразила республику весть: «В Нахичевани хулиганствующие элементы совершили нападение на областной комитет партии и управление внутренних дел, устроили погром, несли и выкрикивали лозунги: „Верните нам Алиева!“» Нет, не случайно эти истошные вопли прозвучали именно в Нахичевани: многолетний властелин республики Г. А. Алиев родом оттуда.

Азербайджан — республика многонациональная. Но в годы царения Г. Алиева в руководящий корпус за редчайшим исключением не попал ни талыш, ни лезгин, ни курд, ни тат.2 Сталкивались лбами не только национальности и большие и малые народности, но и целые регионы: выдвиженцами были преимущественно выходцы из Нахичевани. Получила права гражданства теорийка о том, что, дескать, в Азербайджане своя специфика: музыкантов родит Карабах, а руководителей и научных работников — Нахичевань. Милиция, прописывая в Баку новое номенклатурное лицо, была уверена на все сто процентов: ещё один нахичеванец. Ехали они не только в столицу, густой паутиной опутали всю республику: свой человек Алиева тащил своих, те — своих, и это во всех эшелонах власти, сверху донизу и снизу доверху. Смышлёные люди, чтоб сделать карьеру, рвались хоть какое-то время пожить в Нахичевани, чтобы и перед ними зажёгся «зелёный» свет. Проводя в жизнь подобную кадровую политику, Г. Алиев смотрел далеко вперёд: пусть его самого и не будет в Азербайджане, но останется клан — широко разветвлённый, спаянный родственной и земляческой порукой.

Люди клана — пока и в ЦК компартии, и в Совмине, и в Президиуме Верховного Совета республики, в аппарате центральном и на местах. Едва ли не каждый четвёртый депутат Верховного Совета республики — выходец из Нахичевани. Клан взял на вооружение лозунг «Чем хуже, тем лучше!», не жалеет топлива в костёр экстремизма, национализма и вандализма — чем хуже для перестройки, тем лучше для клана, ландскнехты которого в Начихевани тайно лелеемое сделали явным: «Верните нам Алиева!» Но вернуть Алиева — это вернуть алиевщину, крёстную мать клана.

Мне не забыть митинговавшую в Баку в ноябре позапрошлого года полумиллионную толпу. Словопрения шли сутками. Провизию — в той числе и украденную в больницах и детских садах — доставляли десятки мощных рефрижераторов. В руках тёмных сил оказались продовольственные склады, одеяла, палатки, техника. К январской трагедии подготовка велась по всем правилам военной науки. В руках экстремистов оказалось огромное количество медикаментов и перевязочных средств, патронов, противогазов, строительных касок, обмундирования (военного!), ёмкостей с порохом и дробью, взрывные устройства, автоматы. Всё это стоит немалых денег, которых полно у воротил теневой экономики. Они украли у народа больше восьми миллиардов рублей. Клан распространяет слухи: «Если бы был Алиев, ничего подобного не было бы». Всё ставится с ног на голову с одной целью: клан тщится выдать Алиева за новоявленного мессию, спасителя Азербайджана.

Спаситель? Это тот, после ухода которого на пенсию в октябре 1987 года в Баку всю ночь оркестры играли торжественные марши? Тот, при ком одолели Азербайджан социальные болезни? Тот, кто допустил, что за минувшие пятнадцать лет абсолютное отставание моей республики от среднесоюзных показателей уровня жизни увеличилось почти в два раза?

Мне многое виднее свежим взглядом, потому что я, коренной бакинец, сравнительно недавно вернулся в Баку после десятилетнего пребывания в Москве, в Научном центре хирургии, возглавлявшемся академиком Б. В. Петровским.3 У себя на родине не было никаких условий для научного роста. Медицина была в падчерицах, режим наибольшего благоприятствования создавался только для клана Г. А. Алиева.

Десять лет жизни вдалеке от родины — это годы не только ученичества у светил мировой медицины, но и душевной пытки, не оставлявшей меня ни на один день: дурные вести шли из республики. Всеми правдами и неправдами попадали к нам в научный центр и больные из Азербайджана. Увы, далеко не всем из земляков я мог помочь-было поздно — дома они губились профанами.

Всё закономерно: в Азербайджанском медицинском институте уровень преподавания ниже всякой критики, неучи плодили неучей же. Да и могло ли быть иначе, если де-факто ректором медицинского института многие годы являлся заведующий кафедрой политэкономии А. Алиев, родной брат Самого?!

Клан знал, что своё собственное здоровье нельзя вручать в руки выпускников Азербайджанского медицинского. Чуть что — летели в Баку консультанты из Москвы. Меня самого бессчётное число раз срывали с места в любое время суток: «Срочно!» То, из-за чего меня вызывали, было зачастую под силу начинающему хирургу, но — своя рубашка ближе к номенклатурному телу.

Свояк свояка…

Есть хорошая русская пословица: у кого что болит, тот о том и говорит. Г. А. Алиев много вещал о семейственности, необходимости борьбы с протекционизмом, который абсолютно верно назвал «крайне антинравственным явлением». Только это не помешало ему слушать на том же республиканском совещании по высшей школе, где были произнесены эти слова, такие дифирамбы в свой адрес: «Товарищ Алиев сделал яркий, всеобъемлющий доклад», «при большой и повседневной поддержке лично товарища Алиева Гейдара Алиевича», «отеческое выступление товарища Алиева». Произносил их тогдашний министр К. Г. Алиев — двоюродный брат жены Гейдара Алиевича.

О родственниках и земляках Г. А. Алиев заботился как никто. Рядовые доктора попадали сразу в действительные члены республиканской Академии наук. Так было с его женой, с братом — Гасаном Алиевым, заслуженным деятелем науки республики, лауреатом Госпремии Азербайджана. Кстати, сын Гасана Алиева Расим вмиг стал главным архитектором Баку, заслуженным архитектором республики и тоже лауреатом.

Другой брат — Джалал Алиев дослужился до академика-секретаря отделения биологических наук АН республики. Чтобы дать ему престижный пост директора Научного центра биологических исследований, был срочно отправлен в тюрьму единственный в республике доктор наук по молекулярной биологии и биохимии Н. Мехтиев. Можно подумать, что клан привил себе научный ген, столько в нём проросло докторов, профессоров и академиков.

Муж сестры Г. А. Алиева выдвигается в МВД республики, другой родич жены — министром строительства и эксплуатации автодорог, сестра жены становится заслуженным деятелем искусств, брат жены — зав. кафедрой института. Тётя жены — Герой Социалистического Труда, заслуженный врач республики. Муж двоюродной сестры жены — министр лесного хозяйства.

Брат жены самодержца становится доктором медицинских наук, заместителем директора НИИ. Его тесть получает портфель министра связи. Брат этого тестя вершит правосудие на посту заместителя прокурора республики, а их сестра — на ниве здравоохранения в ранге заместителя министра. Министр внутренних дел был женат на родной сестре жены председателя Верховного суда республики. Один арестовывал, другой судил — ворон ворону, как известно, глаз не выклюнет.

Одним словом, куда ни кинь — всюду у руля родственники, родственники родственников, родичи родственников родственников. Выпускник театрального института руководил виноградарством и виноделием. Масса выдвиженцев на Нахичевани покоится в аллее Почётного захоронения — даже на тот свет, как и при жизни, ушли по престижной дороге.

Недавно обнародован такой факт:

«Несколько лет назад было заведено уголовное дело о притоне, сводничестве, по которому проходили и высокопоставленные работники. По указанию тогдашнего первого секретаря ЦК показания этих лиц были изъяты. Некоторые из них вскоре стали Героями Социалистического Труда».

Да, именно Баку оказался в 1979 году самым подходящим городом для Всесоюзной научно-практической конференции по нравственному воспитанию, где щедро делились опытом главные «хранители» моральных ценностей — Щелоков и Алиев.

Алиевы превратили республиканское издательство в своё вотчинное, за десять лет братья выдали на-гора сто двадцать печатных листов «научной продукции». Немедленно издавалась и каждая строчка, вышедшая из-под пера жены Г. Алиева — академика АН Азербайджана 3. Алиевой. Любил издаваться и Гейдар Алиевич, израсходовано на его публикации больше пятисот печатных листов бумаги, которой не хватало даже на издание классиков и школьных учебников.

В роскошных переплётах выпускались и красочные тяжеловесные альбомы «Орден Ленина на знамени Баку», «Л. И. Брежнев в Азербайджане», «Третий орден Ленина Советского Азербайджана», где всё Брежнев, Брежнев, Брежнев, а рядом — Алиев, Алиев, Алиев…

Огромные портреты Самого с самим заполонили площади, улицы и дороги республики. Подрабатывал на портретах брата и Гусейн Алиев, скакнувший из ретушёров в народные художники Азербайджана.

Дикость

Ещё в Москве я часто сталкивался с записями в истории болезни земляков: «Витаминное истощение». В виноградарской республике граммами измерялось количество винограда, попавшего на стол одного жителя: 95 процентов собранного шло на нужды виноделия. При Алиеве Азербайджан снискал незавидную славу винного погреба страны. Зато поощрялись провокационные слухи, что почти всё выращенное уходит на стол других народов, потому-де скуден стол собственный.

Апшерон, житница республики, превращался и грандиозную свалку промышленных и прочих отходов. Погибло несколько десятков тысяч фруктовых деревьев, жилые дома пустовали и разрушались, пришли в запустение дачные посёлки. А ведь там могли бы отдыхать и жить 700 тысяч (!!!) человек, они растили бы овощи и фрукты, дышали бы чистым морским воздухом. Но ещё в 1971 году, дабы не поощрять «частнособственнические, кулацкие и рваческие» настроения, Гейдар Первый поставил крест на дачном Апшороне. Игнорировались даже послеапрельские постановления партии и правительства, поощряющие развитие личных подсобных хозяйств, коллективное садоводство и огородничество: автор решения 1971 года, занимавший в Москве пост первого заместителя Председателя Совмина СССР, этого бы не потерпел. Его не смущало, что в Баку 70 тысяч семей не имели нормальных условий для жизни, что 200 тысяч обосновались в самостройках, где нет ни водопровода, ни канализации, жуткая антисанитария, что в двух шагах от столицы гибло такое благодатное место. А ведь во столь захваленные времена алиевщины остались неосвоенными 440 млн рублей, отпущенных на жильё…

В октябре 1981 года я как консультант срочно вылетел в Баку по очередному «сиятельному» вызову и оказался свидетелем пышных торжеств в честь того, что республика якобы превысила миллионный рубеж в тоннах хлопка. Всюду пестрели кумачовые плакаты: «Это наш подарок к Вашему семидесятипятилетию, дорогой Леонид Ильич!» В Москву молнией помчался очередной победный рапорт: перевыполнены повышенные соцобязательства по заготовке и продаже государству рекордных объёмов (новая единица измерения?!) хлопка, винограда, зерна, овощей и других продуктов сельского хозяйства. Обмолвка насчёт рекордных объёмов показательна: шло заурядное надувательство.

Удивительно ли, что всячески тормозилось следствие по «хлопковому делу» в Азербайджане?

«Даёшь миллион тонн хлопка!» — последствии этого броского лозунга таковы, что скажутся и через десять — пятнадцать лет: земля на много лет вперёд отравлена всевозможными ядами и химикалиями. Многие сельские труженицы потеряли способность стать матерями — вот чем был устлан путь к хлопковому миллиону.

При Г. Алиеве история республики рисовалась в два цвета: чёрный, когда было все плохо,— это до года его воцарения, и самый светлый — с 69‑го, когда негативное исчезло, уступив место, по словам самого Г. А. Алиева, «стремительному взлёту Азербайджана на этапе развитого социализма». В преамбуле фильма «Допрос» было специально подчёркнуто, что события, о которых рассказано в этом детективе, произошли, естественно, до 69‑го года.

Непокорных и сомневающихся клан не терпел. Стоило первому секретарю Насиминского райкома партии засомневаться, может ли брат Г. Алиева (политэконом) претендовать на пост секретаря парткома медицинского института, как вскорости состоялся пленум райкома, рассмотревший оргвопрос.

В стране был, пожалуй, только один человек, кто мог даже не критиковать, а скорее, по-отечески журить Гейдара Алиевича,— это Леонид Ильич. В свой последний приезд в Баку он вынужден был обратить внимание, что в республике провален план по строительству, особенно по жилью, застой с добычей нефти, среди отстающих около сорока процентов предприятий, бесхозяйственно используются поливные земли, треть коров не дают ни приплода, ни молока — указал на массу таких провалов, за которые впору было ставить вопрос о несоответствии Алиева занимаемой должности… И… лобызался со своим любимцем. Прежнее обратил внимание на то, что растёт уровень преступности в республике. Вот как ответствовал раскритикованный:

«Спасибо, что Вы положительно оценили… нашу деятельность» по «активной борьбе с нарушителями социалистической законности, норм коммунистической морали, взяточничеством, злоупотреблениями служебным положением, другими негативными явлениями».

На розовом подносе

Лет девять назад я делал в Москве операцию одному очень ответственному работнику. Видимо, в награду за благополучный исход он разоткровенничался:

— У нас линия — как зеницу ока беречь дорогого товарища Леонида Ильича, не расстраивать никаким негативом. Если кто-то из великих умрёт в четверг или пятницу, мы сообщаем об этом товарищу Леониду Ильичу только в понедельник — не омрачать же ему дни отдыха! А уж после этого и народ оповещаем. У него в чести тот, кто несёт вести лишь на розовом подносе, тот — вхож. По этой части ваш Гейдар лучше любого доктора: после его отчётов у товарища Леонида Ильича всегда настроение приподнятое…

Во время визита Л. Н. Брежнева в Баку. Фото из архива «Правды»

Во время визита Л. Н. Брежнева в Баку. Фото из архива «Правды»

Да. Среди берегущих здоровье новоявленного «Ильича» Алиев был вне конкуренции. Не потому ли немощного старца перед смертью потянуло именно в вотчину верного Гейдара?

Оскорбительно дли народа обставлялись приезды Брежнева в Баку. Средневековые султаны, увидев это, были бы посрамлены. Под лозунгами «Экономика должна быть экономной» сотни тысяч бакинцев репетировали «всенародный энтузиазм», спешно шились десятки тысяч танцевальных костюмов. Миллионный город плясал — на улицах, на балконах, на крышах, на всём пути следования кортежа. Тонкий льстец, Алиев довольно прозрачно намекнул гостю, что тот вечен, что он будет приезжать в Баку часто, раз специально для него построили помпезное здание. (Уж на что Брежнев привык к лизоблюдству, но и он был ошарашен и в миг просветления, говорят, бросил фразу: «Гейдар, за это надо судить!»). В самые сжатые сроки специально к приезду «дорогого несравненного» оборудовалось и здание музея победоносной 18‑й армии.

Святотатством — не иначе! — можно назвать появление в Баку Дворца дружбы народов, открывшегося снова к очередному вояжу высочайшего. В дворец был аврально переоборудован… ресторан «Дружба». Новоиспечённое учреждение пришлось не раз капитально ремонтировать. В республике грустно шутили: «Дружба народов в аварийном состоянии».

Шутка, к нашей трагедии, оказалась провидческой.

Брежнев обожал льстецов и подпевал, в ряду которых Алиеву равных не было. Это Алиеву принадлежит открытие, что Брежнев — величайший деятель двадцатого столетия. Это Алиев не уставал повторять о «подлинно ленинском стиле работы» «Ильича Второго». Алиев говорил о Брежневе куда больше, чем о делах в республике. В докладе на пленуме ЦК Компартии Азербайджана 22 октября 1982 года, посвящённом итогам визита «верного ленинца», 177 (!) раз упоминалась фамилия Брежнева. А в резолюции — 62 ссылки на его исторические указания и предначертания. Если бы из собрания бесчисленных речей Алиева убрать эти упоминания, оно потощало бы раза в два.

Выходили книги «Брежнев и Азербайджан», которые с полным правом можно было бы назвать и так — «Алиев и Азербайджан». Продуманно проводилась мысль, что Брежнев не стал бы столь великим, не будь у него в рати таких, как правофланговый Гейдар Алиевич.

Пышно были организованы проводы Алиева в Москву. На прощальный пленум пригласили едва ли не всех его родственников, всё транслировалось по телевидению, в том числе и перенасыщенная самопохвальбой прощальная речь. Торжества шли три дня, елей вышел из берегов. Направо и налево раздавались награды. Брат Джалал стал заслуженным деятелем науки, брат Гусейн — народным художником республики, дядя мужа дочери — заслуженным юристом Азербайджана, персональная массажистка — заслуженным деятелем физкультуры и спорта Азербайджана.

В получившем печальную известность интервью одной из центральных газет Г. Алиев заявил:

«К примеру, мы были вынуждены запретить руководящим партийным работникам и должностным лицам строить дачи, приобретать собственные автомашины, защищать диссертации…» — «Позвольте, Гейдар Алиевич, мы же говорим о законности, а это, мягко говоря…» «Не ищите мягких слов. Да, это волевое решение. Как первый секретарь ЦК компартии я предложил, а коллеги приняли».

Попробовали бы не принять…

Республика жила от одного судебного процесса до другого, широко рекламировавшихся в печати: Алиев наводит порядок, невзирая на заслуги, чины и звания! И только узкий круг знал, что идёт расправа над неугодными и инакомыслящими, что порой проступки выдаются за тягчайшие преступления. Так, больше десяти лет назад было устроено судилище в Институте искусств, руководство которого пыталось призвать к порядку заведующую кафедрой музыкальных дисциплин Г. Алиеву, свояченицу Гейдара Алиева, годами не приходившую на работу. Другой, тоже свояк и тоже завкафедрой, подделывал платежные ведомости. За то, что посмели перечить вельможному семейству, 17 человек сели на скамью подсудимых.

В тюрьме стал слепым Гамлет Алиев, работник Президиума Верховного Совета республики, всё «преступление» которого состояло в том, что отправил в Москву письмо с рассказом о засилье в Баку и на местах родственников и земляков «первого». На долгих четыре года был брошен в застенки и бывший заместитель министра внутренних дел Тельман Алиев. В тюрьме скончался М. Р. Мамедов, бывший первый секретарь Кюрдамирского райкома партии.

Лет десять назад в Баку было много шума по делу Бабаева и Кулиева, приговорённых и расстрелу. Заместитель председателя Верховного суда СССР опротестовал приговор, как неправосудный. Но протест, по настоянию Алиева, рассмотрен не был, приговор привели в исполнение.

В октябре восемьдесят седьмого Алиев ушёл на пенсию — якобы по состоянию здоровья. С болью и гневом узнал мой народ о том, что «лишившемуся здоровья» на ниве антинародных деяний в нашей республике не сидится дома, что он стал государственным советником при Совете Министров СССР. Мало ему многострадального Азербайджана — продолжал «советовать» в несравненно большем масштабе! Очевидно, по тем вопросам, где он наиболее компетентен: по части насаждения протекционизма, мздоимства, волюнтаризма, попрания конституционных норм, растления кадров, приписок, развала экономики, режиссуры танцевальных ансамблей в миллион участников. По части того, как в солнечной, благодатной республике сократить продолжительность жизни, увеличить смертность, оскудить стол. По части того, как увеличить трещину во взаимоотношениях народов. По части спесивости и чванства. По части насаждения собственного культа. Эти ли советы нужны стране?

…«Верните нам Алиева!» Вернуть произвол, очковтирательство, алилуйщину, забвение интересов народа, показуху, чванство, атмосферу страха и беззакония?! «Верните нам Алиева!» — это тоска по кнуту, тоска по беззаконию, тоска по «сладкому» времени. Симптоматично, что в подстрекателях были и родичи Гейдара Алиевича. Академик Джалал Алиев на партконференции в АН республики произвёл в мафиози всех, кто пытается критиковать его брата, «славного сына азербайджанского народа».

Г. Алиев так ничего и не понял, даже с трибуны Пленума ЦК КПСС в апреле прошлого года заявил, что «трудился честно и добросовестно, работал, не считаясь со временем, всего себя отдавал делу, никого не преследовал, никаких кланов не имел, активно боролся со злоупотреблениями, негативными явлениями и в результате заимел много врагов…» Кознями врагов объясняет он публикации в печати, в которых давался разбор его деятельности, обвиняет журналистов в тенденциозности и необъективности, недоволен тем, как это смогли не выяснить мнение другой стороны, то есть самого Г. А. Алиева! Визу на критику Г. А. Алиева, похоже, надо получать из рук самого Гейдара Алиевича.

Г. Алиев был мастером по части видимости здоровья общества, выдавал желаемое за действительное, загонял болезнь внутрь. И его преемники по-настоящему за здоровье республики так и не взялись.

…Гнойник прорвало в январе. Вмешательство потребовалось — хирургическое.

В. Эфендиев.
Доктор медицинских наук,
г. Баку.

  1. Гейдар Алиев (1923—2003) — советский и азербайджанский государственный, партийный и политический деятель. На момент публикации статьи находился на пенсии, но полгода спустя, вернувшись в Азербайджан, был избран депутатом Верховного Совета Азербайджанской ССР. С 1993 г.был президентом Азербайджана, а незадолго до смерти передал пост сыну, Ильхаму Алиеву, который и правит страной по сей день.— Маоизм.ру.
  2. За последние десятилетия доля азербайджанцев в стране росла, в основном за счёт доли армян и русских. В 1989 г. азербайджанцы составляли 82,7 % населения, армяне и русские — по 5,6 %, лезгины — по 2,4 %; талыши, курды и таты значительно менее многочисленны.— Маоизм.ру.
  3. Судя по этим словам, автор статьи — Вагиф Мустафаевич Эфендиев, с 1990 г. заведующий кафедрой хирургических болезней Азербайджанского Государственного института усовершенствования врачей им. А. Алиева (Азиз Алиев, народный комиссар здравоохранения Азербайджанской ССР, не был родственником Гейдара Алиева, но на его дочери Гейдар был женат). Любопытно, что в 2011 г. Эфендиеву была объявлена благодарность от имени тогда уже покойного Гейдара Алиева и действующего президента Азербайджана Ильхама Алиева.— Маоизм.ру.

Латинская Америка и советско-китайский конфликт (60‑е — середина 70‑х годов ⅩⅩ века)

Кто опубликовал: | 21.03.2024

Щелчков Андрей Аркадьевич — Доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН (Москва, Россия).

Статья написана при поддержке РНФ, проект 19-18-00305 «Коминтерн в Латинской Америке: исторические традиции и политические процессы».

Аннотация. Разногласия и разрыв компартии Китая и КПСС представляли собой важнейшее событие в истории Международного коммунистического движения в 60—70‑х годах ⅩⅩ в., оказавшее огромное влияние на судьбу коммунистических партий во всём мире. Этот раскол по своему масштабу является самым значительным в истории коммунистического движения после «троцкистского раскола» 1930‑х годов. Латинская Америка стала местом жёсткого соперничества Москвы и Пекина за влияние на левом политическом фланге. Жёсткое противостояние Москвы каким-либо попыткам китайской компартии усилить своё влияние в компартиях континента, не прибегая к их расколу, вызвала ответную реакцию, породив курс на отделение самостоятельных «антиревизионистских» компартий. Маоистские компартии возникли во всех странах континента, противопоставляя свою политику промосковским левым партиям. Маоизм смог проникнуть не только в старое коммунистическое движения, но и в ряды социалистов, левых националистов и даже христианских демократов. Он зачастую становился идейно-политической основой для разрыва с «традиционными» левыми партиями, своего рода мостом в сторону «новых левых». Идеи маоизма отчасти были восприняты и течением «новых левых», приобретших особый вес среди интеллигенции и студенчества континента. Исследование опирается на архивные документы, в частности Профсоюзный архив г. Кордовы (Аргентина), впервые в историографии вводятся в научный оборот архивные документы ЦК КПСС (РГАНИ). Данная статья посвящена возникновению и развитию маоистских компартий, реакции Москвы и Гаваны в политических обстоятельствах Латинской Америки в 60‑е годы ⅩⅩ в.

В истории коммунизма в ⅩⅩ в. было множество расколов, «уклонов», борьбы с «еретическими» взглядами и свободомыслием. Борьба с разномыслием была частью коммунистической идентичности, даже когда она велась во имя плюрализма и творческого подхода к теории и практике. Международное коммунистическое движение (МКД) в ⅩⅩ в. пережило два фундаментальных раскола, составивших вехи в развитии и в упадке самого движения. Первым был троцкистский раскол начала 1930‑х годов, нанесший непоправимый удар всему движению. Второй пришёлся на вторую половину века и вошёл в историю как советско-китайский конфликт и явление миру маоизма как самостоятельного и враждебного «старому» МКД течения.

Здесь, опираясь на документы из Российского государственного архива новейшей истории и Профсоюзного архива г. Кордовы (Аргентина), мы рассмотрим последствия этого раскола в коммунистическом движении в начале 1960‑х годов для латиноамериканских партий. Эрик Хобсбаум замечал, что «коммунистическое движение никогда не смогло расколоться по-настоящему»1. Отколовшиеся части начинали свою политическую жизнь, постоянно оглядываясь на бывших товарищей и споря с ними. Эти дискуссии были важнее политических задач, которые ставила национальная реальность. Троцкизм никогда не забывал, с кем он боролся в минуту рождения, а маоизм всегда помнил о «предательстве» советских коммунистов.

Разрыв с СССР в 1963 г. сделал из идей Мао и китайской революционной практики самостоятельное оригинальное движение, сумевшее собрать под свои знамена многочисленных сторонников во всех уголках мира, в том числе и в Латинской Америке, где с начала 60‑х годов множились прокитайские партии и движения. Маоизм привлекал не только революционной риторикой и радикальной практикой, но и (возможно, даже прежде всего) критикой реального социализма, построенного в СССР, его бюрократизации и приоритета экономического в ущерб политическому. Русский опыт городской революции, который настойчиво советовали брать за образец со времён Коминтерна, и стратегия мирного прихода к власти через выборы, ставшая догмой после Ⅶ конгресса Коминтерна и получившая одобрение на Совещаниях рабочих и коммунистических партий в 1957 и 1960 гг., перестали привлекать латиноамериканских революционеров, увидевших в китайском опыте «народной войны» альтернативу, способную победить в условиях Латинской Америки.

У маоистов был особый взгляд на антиимпериалистическую и буржуазно-демократическую революцию в колониальных и зависимых странах:

«Современная буржуазно-демократическая революция в Китае является уже не обычной буржуазно-демократической революцией старого типа, ибо такие революции отошли в прошлое, а своеобразной буржуазно-демократической революцией, буржуазно-демократической революцией нового типа. Революция этого типа развёртывается сейчас в Китае, в колониальных и полуколониальных странах. Мы называем её новодемократической революцией. Эта новая демократическая революция является частью мировой пролетарской социалистической революции, она решительно выступает против империализма, т. е. против международного капитализма»2.

Эта революция создаст диктатуру союза революционных классов, включающих в себя буржуазию, это не диктатура только пролетариата или только буржуазии. Следующим этапом революции будет социалистический. Но не следует рассматривать эти этапы в отрыве друг от друга, новодемократическая революция является частью мировой пролетарской революции3.

Маоистская «Новая демократия» предполагала особый этап антиимпериалистической революции, которая уничтожала империалистов, реакционеров, коллаборационистов, опираясь на широкие массы народа, в том числе и на богатых крестьян и национальную буржуазию. Это был необходимый период перед социалистической революцией, когда предполагались национализация крупной промышленности и распределение земли среди крестьян. Внешне — всё в духе Народного фронта и Ⅶ конгресса Коминтерна, но с оговорками об особенностях революции в зависимых и колониальных странах, где Коминтерн потерпел поражение в создании антиимпериалистических фронтов, в итоге начавших подчиняться буржуазным партиям. Маоизм предлагал включение буржуазии в борьбу при её подчинении руководящей роли пролетариата и крестьянства. «Новая демократия» была режимом, в котором контроль за властью осуществлял пролетариат, она представляла собой форму диктатуры пролетариата. Другим важным вкладом маоизма являлась теория преобладающего противоречия в обществе, которому подчинены все другие противоречия. В зависимых и отсталых странах таковым было противоречие нации и империализма, следовательно, основная направленность революции должна быть антиимпериалистической.

Все оригинальные идеи и нюансы во взглядах китайского руководства до 60‑х годов оставались составной частью марксистско-ленинской доктрины в рамках единого МКД. Отдельным течением революционной мысли и практики маоизм стал только после разрыва с КПСС. Его идентичность напрямую связана с этим историческим фактом. Разногласия КПК с КПСС были в центре внимания коммунистического движения в Латинской Америке с начала 60‑х годов. Китайцы особое внимание уделяли распространению своей точки зрения именно среди латиноамериканских коммунистов, видя в коммунистическом движении на континенте перспективное направление усиления своего влияния.

После открытого разрыва КПК и КПСС в 1963 г. тема советско-китайского конфликта постоянно присутствовала в повестке дня коммунистического движения. Оказалось, что в мире было немало партий, занявших нейтральную, или скрыто нейтральную позицию, не выражая полного неприятия маоизма. К сложным партиям относились корейская, югославская, румынская, вьетнамская и испанская партии, не говоря уже о кубинской. В 1970 г. КПСС решила вынудить партии чётко определиться и окончательно исключить прокитайские силы из МКД. 12 ноября 1970 г. на заседании Секретариата ЦК КПСС было решено направить партиям проект общего заявления в «острых формулировках», исключая названные «не вполне верные» партии, чтобы содержание письма не стало известно китайцам до его принятия4. Это было время полного и окончательного разрыва, не допускавшего компромисса и установления «нейтральной дружбы» по типу отношений с Союзом коммунистов Югославии.

Критика со стороны КПК кампании «десталинизации» после ⅩⅩ съезда КПСС состояла в том, что эта кампания имела целью не исправление ошибок, а ревизию марксизма. Другим пунктом расхождений был принцип мирного сосуществования, который также не устраивал латиноамериканских радикалов-антиимпериалистов, видевших в мировом социализме единственную силу, способную помочь в борьбе с США. КПК считала этот принцип предательством угнетённых народов и национально-освободительного движения во имя экономического развития в социалистических странах. Защита «третьего мира» завоёвывала маоизму большие симпатии в Латинской Америке.

Прокитайские группы возникали не только внутри компартий, но и в результате влияния маоистских идей на «новых левых», повсюду появлявшихся на континенте в 1960‑е годы. Близкими к маоистским формулам представлялись идеи особого пути «третьего мира» и даже теория зависимости. Догматическое руководство компартий видело в «новых левых» союзников Пекина. Во время поездки в Латинскую Америку итальянского коммуниста Ренато Сандри у него состоялись подробные беседы по всем этим вопросам с местными лидерами компартий, что он отразил в своём отчёте для Москвы. В нём он приводил мнение местных коммунистов:

«Арисменди: Идеология слаборазвитого континента служит питательной средой для китайского проникновения в революционные и демократические силы Южной Америки. Китайское проникновение использует понятие „третьего мира“, типичное для мелкой буржуазии, которая по националистическим чувствам, а также в результате глубокой бедности и угнетённости своей страны, выступает за неклассовое разделение мира на развитые и слаборазвитые страны, или за аналогичную концепцию мира, как мира, находящегося под гегемонией США и СССР, по которой мелкие страны должны были бы подняться против обеих сверхдержав»5.

Самым важным пунктом для латиноамериканских левых была дискуссия о путях революции6. Заявление советских коммунистов о предпочтительности перехода к социализму мирным путём, без гражданской войны не могло не вызвать критики китайских товарищей, выдвигавших доктрину «народной войны» и эффективности революционного насилия. Именно эти расхождения и открытая дискуссия породили особое внимание к китайскому опыту в Латинской Америке и к последующему появлению там маоистских партий, начало чему положил раскол на промосковскую и прокитайскую фракции в старых компартиях. Впервые в феврале 1964 г. «Жэньминь жибао» опубликовала материалы о появлении в Латинской Америке прокитайских групп внутри компартий7.

В 1959 г. КПК организовала в Пекине пятимесячные курсы для коммунистов из стран Латинской Америки. Именно на этом семинаре были созданы прокитайские кадры внутри партий. На семинарах горячо обсуждались все темы советско-китайских расхождений, которые стали предметом публичной дискуссии только в 1963 г.8 В Москву шли сообщения от тех латиноамериканцев, кто остался верен промосковским взглядам и «доносил» на своих товарищей-маоистов9. Поток латиноамериканцев в Китай через Москву как самый удобный и простой путь был значителен: по данным КГБ СССР, только за полгода в 1964 г. в КНР проследовало 3 аргентинца, 13 бразильцев, 13 венесуэльцев, 12 колумбийцев, 66 перуанцев, 16 чилийцев, 12 эквадорцев, 3 боливийца и один мексиканец. Все они были молодыми людьми, направлявшимися в военно-политическую школу ЦК КПК10.

В ноябре 1964 г. в Гаване состоялась совещание компартий региона. Это была инициатива Москвы, направленная на обсуждение с латиноамериканскими компартиями процесса созыва всемирного совещания партий в связи с конфликтом с КПК. Идею регионального совещания компартий региона в 1964 г. поддержали чилийцы, перуанцы, мексиканцы и другие партии, но её отвергли аргентинцы и уругвайцы, чьи лидеры В. Кодовилья, Р. Арисменди, представлявшие самых доверенных лидеров Москвы, выступили против, опасаясь прокубинского большинства, что не гарантировало осуждения КПК. Арисменди беспокоился не из-за усиления влияния прокитайских сил, которые уже пошли на раскол партий, а прокубинских, потому он и не хотел регионального совещания. Кодовилья же, считавший, что и обсуждать тут нечего, а надо бороться с маоистами, как боролись во времена Коминтерна с троцкизмом. Он видел себя лидером всего коммунистического движения Латинской Америки и предлагал провести встречу тройки — его самого, Кастро и Хрущёва — и решить все проблемы11.

Всё же в Москве настояли на проведении регионального совещания. Для выступления с формальной инициативой был выбран боливийский лидер Марио Монхе, который оставался на «хорошем счету» и в Москве, и в Гаване. Однако Монхе уклонился, заявив, что такую инициативу должны проявить кубинцы, и обещал это обеспечить, переговорив с кубинским руководством12. Первенство Гаваны в созыве совещания создавало некоторые сложности для КПСС ввиду примирительного отношения кубинцев к КНР.

В конференции приняли участие как сторонники кубинцев, так и их противники, как, например, один из ветеранов комдвижения Витторио Кодовилья. Дискуссии носили острый характер, и одним из вопросов являлся советско-китайский раскол. Главной цели, резолюции о решительном осуждении Пекина, достичь не удалось. Было решено послать делегацию латиноамериканцев в Москву и в Пекин, чтобы там заявить о нежелании участвовать в расколе13. Такой подход не устраивал Москву, а вот состав делегации — вполне. Делегация, в состав которой входили старый кубинский коммунист Карлос Рафаэль Родригес, уругваец Родней Арисменди, боливиец Марио Монхе и другие, побывала в Москве, где её поддержали, а затем в Пекине, где к её членам отнеслись как к представителям «ревизионистов»14. Миссия провалилась. Пекин уже к этому времени сделал ставку на создание прокитайских групп и партий. Кубинцы, в том числе Че Гевара, были недовольны поведением делегации в Пекине и ухудшением отношений с Китаем.

Важнейшим центром по распространению идей маоизма и китайского влияния в Латинской Америке, в первую очередь среди левых политиков, было посольство КНР на Кубе, ставшей в то время местом паломничества представителей левых движений самого широкого спектра15. В первой половине 60‑х китайские представители участвовали в совещаниях рабочих и коммунистических партий континента на Кубе, вели переговоры с латиноамериканскими партиями. На рубеже 1964—1965 гг. после совещания в Гаване китайцы выдвинули предложение созвать конференцию «трёх А», партий Азии, Африки и Латинской Америки, что соответствовало их политике усиления сотрудничества с партиями «третьего мира» и поддержке антиимпериалистических революций в этих странах, изолируя от этого процесса партии социалистических стран Европы и СССР. Кубинцы и венесуэльцы поддержали такое предложение, но другие компартии, особенно самые просоветские как КПА, решительно отказались. В беседах с советскими товарищами аргентинцы обещали сделать всё возможное если не для отмены такого совещания, то для максимального затягивания его созыва16. И тем не менее в Гаване состоялся конгресс Триконтиненталя, левых партий стран «третьего мира». Эта была платформа, где китайцы действовали, но доминировали кубинцы, и от них зависела позиция многих левых партий на континенте. Это понимали китайцы, сделавшие ставку на создание отдельных маоистских партий.

Первой прокитайской партией на континенте стала отколовшаяся от Бразильской компартии в 1962 г. Коммунистическая партия Бразилии (PCdoB). Затем были созданы маоистские компартии в Эквадоре (1963 г.), Чили (1964 г.), Перу (1964 г.), Боливии (1965 г.), Колумбии (1965 г.). В эти партии шли недовольные пассивной и реформистской позицией официальных коммунистических партий, в основном молодёжь, особенно студенты, революционные настроения которых определяла конъюнктура на континенте, сложившаяся после победы кубинской революции. Во всех странах континента действовали маоистские партии. Здесь я предлагаю рассмотреть особые случаи, выделяющиеся на общем фоне, а именно аргентинский, мексиканский, колумбийский и бразильский. Отдельного исследования заслуживает история Сендеро Луминосо в Перу.

Аргентина: «новые левые» и маоизм

Аргентина была, пожалуй, самой неподходящей для маоизма страной. Это была самая урбанизированная, самая развитая страна континента, где не было традиционного крестьянства, «феодальных» пережитков как питательной базы для «народной войны» и окружения города деревней. Здесь же действовала самая догматическая из всех компартий региона, считавшая себя со времён Коминтерна «старшей» и самой приближённой к Москве, при этом сочетавшей реформизм, оппортунизм и бюрократизм.

Одной из ярких характеристик общественной атмосферы Аргентины 1960‑х годов был «взрыв» интереса к идейным поискам на левом политическом фланге. Ярким проявлением этого процесса стало образование многочисленных общественно-теоретических журналов, составивших, по словам писателя и публициста Рикардо Пильи, «лучшую эпоху» истории аргентинской мысли17. «Новые левые» общественные журналы, массово появлявшиеся в середине 1960‑х в Аргентине, такие как «Fichas», «Revista de Liberación», «Rosa Blindada», «Pasado y Presente», посвятили немало места Китаю и маоизму, его вкладу в теорию марксизма18. В этих журналах анализировались особенности китайского марксизма, суть его противоречий с советским марксизмом (сталинизмом) и троцкизмом19.

Первая открыто маоистская организация в Аргентине «Коммунистический авангард» (VC — Vanguardia Comunista) была создана в 1963 г., хотя так называться она стала с апреля 1965 г.20 VC вышла не из компартии, а из социалистической партии, что было нечастым явлением. Во главе группы стояли Элиас Семан, Рубен Кристкаутский, Роберто Кристина. На тот момент в партии состояло около 200 членов. VC в поисках подлинной революционности нашла опору в риторике и теориях маоизма, в его антиревизионистском пафосе критики советского коммунизма и «ревизионизма» компартии Аргентины, прежде всего В. Кодовильи. Эта группа бывших социалистов заявляла, что её задачей является создание подлинной компартии, руководствуясь принципами марксизма-ленинизма21. Вслед за КПК VC ставила на первое место борьбу с империализмом и ревизионизмом в рабочем движении. В воззвании VC от 1 мая 1966 г. указывалось:

«Азия, Африка и Латинская Америка являются самыми слабыми звеньями мирового империализма, соотношение сил здесь — в пользу народа и против империализма, оно благоприятствует марксизму-ленинизму и наносит удар ревизионизму»22.

В 1965 г. делегация VC во главе с Э. Семаном побывала в КНР, и КПК официально признала эту партию. Китайцы пообещали политическую и иную (финансовую) помощь23. После этой поездки и установочной речи Линь Бяо «Да здравствует победа народной войны» VC приняла на вооружение концепцию «затяжной народной войны». Провозглашалась ведущая роль масс в грядущей революции «новой демократии», а идеи Мао объявлялись новым этапом развития марксизма-ленинизма. Учитывая особенности страны, аргентинские маоисты отошли от маоистской ортодоксии «народной войны» и окружения города деревней, декларируя, что революция будет совершаться в городах24.

В январе 1976 г. эта партия была переименована в Компартию марксистско-ленинскую, однако во время военной диктатуры после 1976 г. в результате репрессий исчезла с политической сцены. Если VC опиралась на левое крыло социалистов, то диссиденты компартии создали в январе 1968 г. Революционную коммунистическую партию (PCR) на основе молодёжной организации партии. Первоначально партия называлась Коммунистическая партия — Национальный комитет революционного восстановления, а в марте 1969 г. была переименована в PCR25. Основу партии составили студенты и интеллигенция. Партия изначально заявила о выборе вооружённого пути революции.

В начале 1960‑х годов в КПА сформировалось диссидентское движение марксистских интеллектуалов, недовольных догматизмом руководства партии. В 1963 г. произошёл серьёзный раскол, когда группа партийцев из Кордовы создала оппозиционный руководству журнал «Pasado y Presente», ставший эмблематическим для аргентинских «новых левых». Это была группа аргентинских грамшианцев. Важнейшими фигурами, связанными с этим журналом, были выдающиеся левые мыслители Хосе Арико и Хуан Карлос Портантьеро. В центре интереса журнала были идеи Грамши, но не обходились вниманием и труды Мао. Группа журнала «Pasado y Presente», в начале 70‑х годов уже ставшая влиятельным интеллектуальным центром, где преобладали структуралисты альтюссерианского направления и маоисты, стала местом дискуссий проперонистских марксистов и промарксистских перонистов26, которые, в свою очередь, более всего ориентировались на маоизм. Здесь, в этом журнале, происходило взаимодействие «новых левых» и маоизма.

Портантьеро подчёркивал, что в дискуссии между советскими и китайцами революционер в стране «третьего мира» неизбежно выберет китайскую сторону, которая предлагала путь освобождения угнетённых стран от империализма. Обюрократившиеся руководители компартий неспособны к революционному натиску. На сцену должны были выйти массы и новые национальные революционные партии, в частности, исповедующие левый антиимпериализм и национализм, т. е. перонисты в Аргентине, а Мао предлагал решение проблемы доктрины и её применения в отсталых странах. Аргентинцам также следовало действовать творчески, не оглядываясь на догму27. Диссиденты из КПА, как признавал сам Портантьеро, тогда были «странной смесью» из геваристов, маоистов и грамшианцев.

Среди лидеров PCR выделялись Отто Варгас, Хулио Годой, Карлос Эчаге, Хорхе Бернстейн. Студенты составили значительную часть членов новой партии. Оппозиционеры обвиняли КПА в том, что она полностью забросила политическую работу в рабочих массах. В своём заявлении они писали:

«Руководство партии стало очень гибким и благодушным в отношении буржуазии и непреклонным в отношении левых»28.

Прежде всего они упрекали КПА в отказе видеть в перонизме возможного союзника.

В новой партии преобладали геваристы, но были и сторонники маоизма. При этом они заявляли о возвращении к коммунистическим традициям подлинного ленинизма, говорили о верности СССР, рассчитывая на поддержку КПСС и кубинцев, на возвращение под знамена партии и её реформирование. Более того, в первом воззвании перечислялись принципы международной политики в сфере действий МКД: борьба с раскольнической, антисоветской, националистической линией Мао Цзэдуна и с югославскими реформистами, преодоление уклона, связанного с фокизмом Р. Дебре29. Бо́льшую ортодоксальность трудно представить. Более того, PCR в 1968 г. обвиняла маоистскую VC в том, что та «похоронила» марксизм-ленинизм «под завалами идей Мао Цзэдуна», вместо того чтобы бороться за дело освобождения пролетариата и за социализм30.

К своему первому съезду в PCR всё ещё преобладали немаоистские взгляды. При теоретическом осмыслении противоречий зависимого капитализма широкий отклик находили модные тогда идеи Л. П. Альтюссера. Этот французский марксист-структуралист развил маоистскую идею основного противоречия в теорию сверхдетерминации, что в применении к зависимым странам выделяло антиимпериализм как основу революционного разрешения противоречий. О. Варгас называл увлечение Альтюссером эпидемией в PCR31. Действительно, аргентинских маоистов захватила альтюссеровская идея «третьей революции», т. е. действий масс вне партии и государства32. Между тем в первые годы существования PCR ещё не приняла теорию главного противоречия и новодемократической революции Мао. VC резко критиковала PCR за то, что те по-прежнему, как и КПА, считали противоречия между пролетариатом и буржуазией главным противоречием аргентинского общества, в то время как маоизм учил, что для зависимых стран таковым является противоречие нации с империализмом33.

Маоизм в PCR стал способом критически мыслящих коммунистов выйти за рамки догматики советского проекта, способом сочетать противоречивые, но и самые передовые идеи в левом движении. Отто Варгас писал:

«Мы перестали жить в болоте. Мы были марксистами, ленинистами, грамшианцами, геваристами, мариатегистами, сорелистами и т. д., ну и немного маоистами»34.

В 70‑е годы часть этих левых интеллектуалов покинули поле влияния маоизма и порвали связи с маоистскими политическими партиями. Прежде всего речь идёт о группе Арико и Портантьеро, противопоставлявших маоизму идеи Грамши о рабочей демократии и самоорганизации рабочего класса. Среди увлекавшихся маоистскими идеями были выдающиеся аргентинские интеллектуалы «новой левой» Рикардо Пилья (VC), Беатрис Сарло, Карлос Альтамирано (PCR)35.

В документах второго съезда PCR появляется упоминание идей Мао, делается упор на революцию национального освобождения, на тактику восстания в городах в сочетании с герильей в деревне, чего ранее не было. Второй съезд также по-иному оценил китайский опыт, который до этого классифицировался как проявление национализма. Теперь «культурную революцию» признавали победой пролетарской линии над ревизионизмом и империализмом. После этого съезда делегация партии отправилась в Китай, и тогда были установлены отношения с КПК36. Формально партия заявила о принятии маоизма в 1974 г., стала открыто назвать себя марксистско-ленинско-маоистской.

Маоистские организации приняли активное участие в одном из самых крупных народных восстаний в Аргентине — кордобасо, происшедшем в Кордове 29 мая 1969 г. У маоистов было значительное влияние в профсоюзах автомобильной промышленности и в студенческой среде, являвшихся ударным отрядом всего этого движения. В 70‑х годах PCR постепенно пересмотрела свой подход к выбору пути революции, покинув ряды сторонников исключительно вооружённой борьбы. После смерти Мао PCR оценила процессы в Китае как поражение пролетарской революции и реставрацию капитализма, прежде всего после возвращения к партийному руководству Дэн Сяопина37.

Помимо марксистского лагеря китайцы обратились к перонистам, прежде всего к синдикалистам, большинство которых были перонистами38. Перон называл Мао лидером освободительного движения в Азии, Африке и Латинской Америке. В лагере перонистов, в его радикальном крыле, в группе монтонерос во главе с Эктором Вильялоном были в ходу маоистские идеи, прежде всего относительно антиимпериалистической борьбы и насилия как средства достижения цели. В 1965 г. Э. Вильялон и Х. Бекстер побывали в Пекине и даже прошли курсы партизанской борьбы. Затем их отправили «на практику» в один из партизанских районов Южного Вьетнама39. Увлечённые маоизмом левые перонисты составили значительное течение «новых левых».

Особенностью Аргентины является огромный вклад маоизма в формирование «новых левых», мощного левого интеллектуального движения, охватившего широкий спектр настроений от левого перонизма (национализма) до крайних левых радикалов. Политический маоизм в отличие от интеллектуальной сферы влачил жалкое существование, и тем не менее именно в этой стране наследники маоистских партий 60—70‑х годов действуют по сей день, удивляя и массовостью, и влиянием на левом политическом фланге: PCR, которая сохраняет политическую активность, возглавляя массовое движение низов ССС (Corriente Clasista Combativa).

Маоистская утопия в Мексике

Первыми популяризаторами Китайской революции в Мексике были В. Ломбардо Толедано и Китайско-мексиканское общество дружбы, созданное в 1957 г., которое возглавила ортодоксальная коммунистка Эстер Чапа. Внутри компартии в начале 60‑х годов существовала группа прокитайски настроенных коммунистов, сочетавших симпатии к КПК с защитой сталинизма. Они объединялись в ячейке «Сталин». В 1963 г. на пленуме партии прокитайские деятели в руководстве (три члена ЦК) во главе с Эдельмиро Мальдонадо были исключены из партии40. Первой крупной мексиканской партией, ясно занявшей прокитайскую позицию, была Коммунистическая лига Спартак (LCE), созданная в 1966 г. из в основном прокубинских организаций, терсермундистов — сторонников особого пути революции в «третьем мире» и исключенных из компартии, в частности, из «ячейки Карл Маркс». В студенческом движении возникла маоистская организация — Народная власть (PP — Poder popular), созданная по инициативе Адольфо Ориве Бельингера. Члены организации стремились перенести свою «революционную» работу в сельскую местность, опираясь на прямое народовластие и открытые собрания крестьян. Их первые опыты в Оахаке потерпели крах из-за неприятия крестьянами маоистской пропаганды41.

Китайцы же признавали и оказывали поддержку Революционной партии мексиканского пролетариата (PRPM) во главе с Хавьером Фуэнтесом Гутьерресом. После вызвавшего возмущение расстрела студентов на площади Тлателолько в Мехико 2 октября 1968 г. к этой партии присоединилось немало людей, считавших, что единственный путь борьбы — вооружённое сопротивление. Программа партии (1969 г.) объявляла, что руководствуется марксизмом-ленинизмом и идеями Мао, а цель — свержение вооружённым путём власти правящих классов и установление в Мексике системы «новой демократии». Партия строилась по строго конспиративному принципу: ячейки состояли из трёх-четырёх человек, и никто не знал никого из других ячеек, связь поддерживалась особыми товарищами.

В 1969 г. PRPM послала в Китай две группы для военной и идеологической подготовки. Оттуда они вернулись домой с убеждением, что только с опорой на самых простых людей смогут начать революционную борьбу. С этой целью прибывшие из Китая поселились в деревнях в штатах Морелос и Герреро. Их план поднять крестьян на борьбу провалился. Склад оружия, созданный Комитетом революционной борьбы, был уничтожен в результате случайного взрыва. После этого в феврале 1970 г. полиция решила покончить с группой и арестовала её членов. Лидеров, в том числе и Фуэнтеса, приговорили к 40 годам тюрьмы42.

После этого разгрома партию возглавил Флоренсио Медрано, который не подвергся аресту и смог наладить работу в стране и среди мексиканских эмигрантов в США. Он создал Национальную рабоче-крестьянско-студенческую ассоциацию (ANOCE). Медрано был оригинальным маоистом. В полном соответствии с маоистской доктриной он придавал особое значение крестьянству, но в большей степени его интересовали социально-экономические проекты будущего маоистского общества, а именно место в нём крестьянской общины. Он считал возможным создание маоистской общины (коммуны) в рамках существующего в Мексике общества. Так появился утопический проект первой народной коммуны — «Пролетарской Колонии им. Рубена Харамильо43» в Куэрнаваке44. Он считал, что этот пример приведет к созданию маоистских коммун по всей стране, и они будут базой поддержки «народной войны».

Проект в Куэрнаваке, начавшийся в 1973 г. со стихийного занятия земли от имени ANOCE, имел заметный успех. Тогда Медрано создал общину из 30 семей, получивших небольшие участки при условии, что они тут же станут строить свои дома и там жить. В эти годы происходили серьёзные изменения в сельском хозяйстве. Многие крестьяне были вынуждены пополнить армию городских низов, покидая свои деревни и землю, будучи неспособны прокормить себя. Община Медрано представлялась им шансом вырваться из маргинальной жизни в городах, получив участок для собственного дома и работы.

Перед занятием земли Медрано проехал на мотоцикле самые бедные трущобы Куэрнаваки, где агитировал людей переселяться в новую колонию45. Колонисты должны были участвовать в коллективных работах всей общины. Через три дня их уже было 300 человек, а через три месяца 10 тыс.46 Из мелкого утопического проекта община Медрано неожиданно оказалась серьёзной проблемой для властей.

Медрано при помощи городских маоистов организовал в общине больницу, детский сад, убедил студенческую молодёжь близлежащей столицы приезжать в общину и проводить в ней так называемые «красные воскресенья», преподавая детям и обучая аграрным наукам крестьян, а также участвуя в коллективных работах. Не забывали и о политической пропаганде. В школах преподавали и трудились по образцу китайской учебной системы47.

Первые успехи колонии вскоре омрачились поведением колонистов. Некоторые из них стали сдавать свои участки в аренду или даже продавать их. Полиция также могла в любой момент положить конец функционированию колонии. Тогда Медрано решил ускорить события и всё внимание обратил на подготовку к вооружённой борьбе. Здесь его тоже ждало разочарование: получив оружие, поселенцы занялись разбоем, в том числе в отношении своих же односельчан. Терпению властей пришел конец, и военные заняли поселение. Медрано с несколькими последователями бежал и создал партизанский отряд на границе штатов Веракрус и Оахака48. Тогда же, в 1973 г., с учётом нового этапа борьбы он преобразовал PRPM в Партию объединённого пролетариата Америки (Partido Proletario Unido de America — PPUA), просуществовавшую до 1978 г. Эта партия, в которой роль лидера была абсолютной точкой притяжения, исчезла со смертью Медрано.

В ⅩⅩⅠ в. мексиканский маоизм утратил свои отличительные маоистские черты, а сформировавшиеся под его влиянием политики, профсоюзные руководители, интеллектуалы поддались влиянию общей тенденции левых сил, предусматривающей поиск новых форм, более открытую организацию идейной базы, ярким выражением которых стало появление движения МОРЕНО во главе с А. М. Лопесом Обрадором, ставшим президентом Мексики в 2018 г. В его движении оказалось немало бывших маоистов.

Колумбия: маоизм между политикой и войной

В 1960‑х годах компартия Колумбии переживала сложный период кризиса и внутреннего разлада, в которых немалую роль играли советско-китайские разногласия в МКД. В советско-китайском конфликте руководство КП заняло промосковскую позицию, что привело к исключению из руководства партии прокитайских деятелей: всего из партии в 1963—1964 гг. были исключены 50 человек49. Эта группа диссидентов начала процесс консолидации коммунистов, выступавших за революционный путь на основе вооружённой борьбы. Диссиденты заявляли о стремлении воссоздать подлинную (т. е. революционную) компартию. В 1965 г. они созвали Ⅹ съезд партии (нумерацию съездов вели от старой компартии), на котором присутствовало 95 делегатов. Так была создана маоистская Компартия марксистско-ленинская (КПМЛ). Эта группа являлась единственной маоистской партией, организовавшей герилью Народной армии освобождения — ELP (1967 г.)50. Отряды ELP действовали в провинции Кордова. В первые годы своего существования это была партия, ориентировавшаяся не только на маоизм, но и на кубинский опыт.

Различия в подходе к вооружённой борьбе КПМЛ и просоветской КП состояли в том, что старая компартия поддерживала вооружённую борьбу как самооборону крестьян, возникшую в 1950‑х годах в провинции Виота. Маоисты критиковали самооборону за её внеклассовый и пассивный характер, за то, что в ней участвовали не только бедные и средние крестьяне, но и помещики. Маоисты же предлагали наступательную народную войну с целью захвата власти51.

В первой половине 1960‑х годов компартия столкнулась не столько с прямым китайским влиянием, но и с благожелательным отношением кубинцев, имевших абсолютную гегемонию среди повстанческих групп и левых радикалов, в том числе и среди коммунистов, к прокитайским группам в Колумбии. Х. Виейра даже жаловался советским товарищам, что китайское влияние реализуется через людей, близких Кубе52. Среди прокубинских организаций симпатии в отношении Китая преобладали над просоветскими.

Примечательной особенностью Колумбии было наличие бесчисленных движений и партий, не только выступавших за вооружённую борьбу, но проводивших её на практике. К маоизму приходили не только диссиденты левых, марксистских групп и движений, но и левые либералы, каким было Рабочее студенческое и крестьянское движение 7 января (Movimiento Obrero Estudiantil Campesino, MOEC 7 de enero) во главе с бывшим либералом Франсиско Москерой Санчесом53. Идея Москеры состояла в трансформации левого движения, ориентированного на повстанческую тактику, в марксистско-ленинскую партию, в том числе и с принятием идей маоизма.

В 1969 г. Москера создал профцентр «Независимое рабочее и революционное движение» (MOIR), который затем преобразовался в политическую партию, переименованную в 1970 г. в Партию труда (РТ). Первый съезд, на котором состоялось основание РТ, был символически назначен на 1 октября, день провозглашения КНР. В советско-китайском конфликте РТ поддержала китайцев в их борьбе с советскими ревизионистами. MOIR получало денежную помощь от Китая до того момента, когда китайцы полностью прекратили прямое финансирование маоистских партий по указанию Мао, считавшего, что революционные партии не имеют будущего, если живут за счёт зарубежной помощи. В 1972 г. Москера порвал с левой традицией абсентеизма и заявил о готовности участвовать в выборах. Более того, произошло уникальное событие: маоистская РТMOIR вошла в электоральный союз с промосковской компартией, создав Национальный союз оппозиции (НСО). Это сотрудничество продлилось недолго, так как компартия не желала раздражать советских товарищей, и КП Колумбии исключила MOIR из НСО54.

В 70‑х годах РТ, точнее, её активистам и лидерам, таким как Марсело Торрес, удалось распространить своё влияние на широкие студенческие массы. Они создали организацию Патриотическая молодёжь (JUPA), которая возглавила студенческие протесты, начавшиеся в январе 1971 г. Студенческая забастовка и протесты в Кали были жестоко подавлены войсками, погибло 20 человек. Движение перекинулось на другие города, и власти объявили чрезвычайное положение и комендантский час. На университетских выборах JUPA получила абсолютное большинство голосов, что сделало её и РТ важной политической силой в стране.

Усиление РТ вызвало недовольство компартии. В 1972 г. РТ, опираясь на молодёжь, студентов, провела «кампанию босоногих», «поход в народ»: члены партии отправились в отдалённые провинции для политической работы среди крестьян. Их успешные действия вызвали крайне негативную реакцию прокоммунистических партизан ФАРК, которые при помощи террора, убивая членов РТ, вынудили их покинуть зону действия коммунистической герильи55. Только в Колумбии коммунисты и маоисты воевали друг с другом с оружием в руках.

MOIRРТ после выхода из НСО стало искать союзников в левом лагере, в том числе среди троцкистов и анархистов, что было отходом от маоистской доктрины. На местных выборах 1976 г. им удалось достичь самых впечатляющих результатов. Несмотря на оптимистические заявления компартии после выборов, в ней не было единства по поводу отношения к MOIR, что проявилось на расширенном заседании ЦК в августе 1976 г., когда половина руководителей партии высказалась за возобновление союза. Де-факто коммунисты и MOIR действовали вместе в муниципалитетах, где они были представлены, в первую очередь в Боготе56. Колумбия представляет собой редкий случай многовариантной политики коммунистов в отношении маоистских групп, перемежая периоды сотрудничества, нейтралитета и вражды, вплоть до вооружённого противостояния.

Маоисты-католики в Бразилии

Путь к маоизму лежал не только через компартии. Как и в других странах Латинской Америки, рост влияния маоизма в левом лагере в Бразилии приводил под его знамёна самые разнообразные по своему происхождению организации. Партия Народное действие (Ação popular — АР), которая только в начале 70‑х годов приняла маоизм, вышла из социал-католической организации «Католическое действие»57. АР была создана в 1962 г. на общем собрании трёх христианских молодёжных и студенческих организаций в Белу-Оризонти. В феврале 1963 г. состоялся первый съезд новой партии, принявший программный документ, который ясно показывал, что эта группа считает себя частью левых сил. Идейные вожди партии пытались совместить католицизм, марксизм и экзистенциализм. АР особенно большим влиянием пользовалась в студенческой среде — её члены возглавляли общенациональные студенческие федерации. Также они активно работали в Крестьянских лигах, что подталкивало их к принятию маоистской доктрины, выделявшей крестьянство как ударную силу революции в странах «третьего мира».

Военный переворот 1964 г. обернулся тяжёлыми последствиями для организации — многие лидеры и члены партии были арестованы или вынуждены бежать из страны. После переворота усилился интерес как лидеров, так и членов партии к марксизму58. АР нашла поддержку на Кубе, где члены партии проходили военную подготовку. В 1965 г. состоялось собрание членов партии, которое приняло новую программу, одобрявшую кубинский метод партизанского очага, хотя многие участники форума критиковали эту тактику как не связанную с борьбой масс. Была создана военная комиссия для подготовки вооружённого сопротивления. Первой акцией АР стал террористический акт в Ресифи в 1966 г.— неудачное покушение на диктатора Артура да Коста-и-Силва, в результате которого погибло 14 человек.

В 1966—1967 гг. члены АР, студенты, находившиеся на учёбе в Париже, пришли к маоизму через Альтюссера, который играл важную роль в идейной борьбе тех лет в Европе и Америке59. АР установила контакты с Китаем, куда в 1967 г. прибыла первая делегация партии. Это было время апогея «культурной революции». Эта поездка имела большое значение для выбора пути АР. В отличие от Кубы, где проводили военную подготовку, но отказывались вести идейные дебаты, в Китае, напротив, проводили много времени в идеологических спорах и разъяснениях позиций, сумев завоевать симпатии АР ставкой на работу в массах, отдавая приоритет крестьянству, с курсом на народную войну. Принятие идеи «культурной революции» предполагало линию на «пролетаризацию» партии60. Тогда же АР провела внутреннюю кампанию критики собственных идейных заблуждений на основе убеждения, что любые немарксистские версии социализма несостоятельны.

Поворот к маоизму не прошёл безболезненно. В 1968 г. АР раскололась по принципу выбора модели революционной тактики, который можно кратко сформулировать: Куба или Китай. Дискуссии кончились исключением группы, отвергавшей пролетаризацию и предпочитавшую ориентацию на Триконтиненталь и Кубу, в то время как для маоистов Куба стала «рукой Кремля». Исключённые в 1969 г. создали Революционную партию трудящихся (PRT).

На этом расколы в АР не закончились. В Бразилии уже имелась прокитайская компартия PCdoB, с которой у АР были прекрасные отношения. До 1973 г. внутри АР сосуществовали две организации: Марксистско-ленинская АР, которая заявляла о приверженности «революции, неразделяемой на этапы», и промаоистская АР, готовая к объединению с PCdoB. В результате вторая группа влилась в прокитайскую компартию, которая подверглась жестоким репрессиям со стороны военного режима. Большинство членов другой группы в 1980 г. влилось в Партию трудящихся (PT).

Одной из самых крупных маоистских партий в Латинской Америке, сумевшей играть заметную роль в местной политике, была Коммунистическая партия Бразилии (PCdoB), возникшая в феврале 1962 г. в результате раскола исторической Бразильской компартии. Её созданию предшествовало формирование внутри компартии сталинистской фракции, недовольной решениями ⅩⅩ съезда КПСС. В её состав входили будущие руководители маоистской компартии Жуау Амазонас, Педру Помар, Маурисиу Грабоис, Карлуш Далиели.

В 1961 г. ЦК для того, чтобы получить регистрацию на выборах, изменил устав партии, убрав даже упоминание о марксизме-ленинизме. Эти действия были последней каплей для «сталинской» фракции. Оппозиционеры выступили с «Письмом ста», в котором обвинили руководство в отказе от революционного характера партии61. В феврале 1962 г. оппозиционеры созвали Чрезвычайную национальную конференцию, которая избрала новый ЦК, приняла устав и объявила о реорганизации всей партии, которая приняла название Компартия Бразилии (PCdoB). Свои прокитайские симпатии и убеждения партия декларировала только через год, в 1963 г., когда произошёл открытый разрыв между Москвой и Пекином, а первоначально она даже попыталась установить отношения с КПСС, но не встретила взаимности. Также диссиденты искали международного признания на Кубе и в Пекине. Лидер старой партии Л. К. Престес жаловался в советское посольство, что кубинцы поддерживают диссидентов в партии, принимают их делегации в Гаване и даже финансируют. Он называл тогда деятельность Кастро вредной и опасной для МКД62. Диссиденты Ж. Амазонас и М. Гарбоис в 1962 г. после поездки на Кубу опубликовали в газетах заявление, что Фидель поддерживает именно их партию.

Албанцы сразу признали PCdoB как братскую партию, а КПК долго ещё (до 1967 г. как минимум) поддерживала отношения с партией Престеса и с другими маоистскими группами, как, например, с АР63. Престес долго избегал публичного осуждения китайцев, хотя в беседах с советскими товарищами он критиковал китайскую линию в Латинской Америке64. Отношения между партиями сохранялись очень долго. Тогда Престесу большей проблемой и опасностью представлялась деятельность кубинцев, а не китайцев с их спорами с русскими. Первоначально, до полного принятия маоизма и его догматов, PCdoB в своём дискурсе и программе мало чем отличалась от компартии Бразилии65.

В 1969 г. PCdoB приняла тактику народной войны, создав партизанскую базу в Арагуайя (Амазонии), где партия потерпела полное поражение. Маоисты рассчитывали опереться на безземельное крестьянство северных районов. Революция должна была развернуться в сельской местности, так как города являлись местом сосредоточения репрессивных сил, армии и полиции. Основная идея заключалась в создании опорных районов для повстанцев66. В условиях тотальных репрессий PCdoB перешла на сверхконспиративный стиль работы. Даже некоторые члены ЦК не знали ни о месте, ни о времени начала герильи. Тем более не велось никакой подготовительной пропагандистской работы в массах. В 1972 г. герилья началась, но так и не приобрела массового характера, без чего перед лицом мощной военной машины государства она была обречена — к 1974 г. почти всех её участников ликвидировали.

В партии состоялась дискуссия об уроках герильи. Прошло несколько заседаний, пока в декабре 1976 г. полиция не выследила место собрания, захватив всё руководство. Большинство, в том числе и главные спорщики, были расстреляны. Эта катастрофа вошла в историю как «резня в Лапе»67. После этого удара казалось, что партия не возродится, но тогда же, вдохновлённая героическим опытом герильи в Арагуайя, в партию влилась часть АР, что позволило PCdoB восстановить свои силы.

С началом демократического транзита в Бразилии, в 90‑е годы PCdoB изменила свою политику, пойдя на сотрудничество с другими левыми силами, вошла во Фронт Народная Бразилия и поддержала кандидатуру Лулы на выборах 1989 г., став частью бразильского истеблишмента.

Заключение

За короткое время, в 1960‑е годы, во всех странах континента возникли маоистские партии и движения, которые в свою очередь раскалывались, меняли идеологические установки, идейно и политически эволюционировали. КПК не только не мешала этому процессу, но и не стремилась контролировать идейно-политическую чистоту, не стремилась создать своего рода маоистский Интернационал. В этом особенность роста маоистского движения в Латинской Америке — многообразие и идейные поиски приветствовались, что и привело затем к кардинальной трансформации движений, далеко ушедших от маоистской ортодоксии. Особенностью всех маоистских организаций было активное участие в них молодёжи, студентов, пришедших в эти партии на волне «революционного романтизма» 1968 г. и кризиса традиционных левых.

В конце века маоистские организации переживали кризисный период, пострадавшие как от прямых репрессий военных диктатур 1970—80‑х годов, так и внешних факторов, связанных с крахом «реального социализма» и изменениями во внутренней политике Китая, отказавшегося от основных догматов маоизма. Бо́льшая часть симпатизировавших маоизму и видевших в нём свежее веяние в застойной атмосфере МКД ушли в область интеллектуальных и политических изысканий, связанных с появлением так называемой «новой левой». Политические маоистские партии разделили с другими коммунистическими партиями судьбу превращения в маргинализированные группы, микропартии без серьёзного политического протагонизма.

  1. Hobsbawm E.J. Revolucionarios. Barcelona, 2010. P. 15.
  2. Мао Цзэ-дун. Избранные произведения. Т. 2. Пекин, 1969. С. 411. («О новой демократии» — Маоизм.ру.)
  3. Там же. С. 435.
  4. Протокол заседания Секретариата ЦК КПСС от 12 ноября 1970 г. // Российский государственный архив новейшей истории (далее — РГАНИ). Ф. 4. Оп. 44. Д. 6. Л. 186—188.
  5. Поездка Сандри в Уругвай, Аргентину, Чили, Перу, Мексику 1964 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 598. Л. 45—46.
  6. Jeifets L., Jeifets V. Moscow, Beijing or Havana? The Conflicts within the Latin American Left around the insurrectional struggle // Izquierdas. Santiago, 2020. № 49. P. 2752-2776.
  7. Alexander R. International Maoism in Developing World. London, 1999. P. 19.
  8. Rothwell M. Influencia de la Revolución China en América Latina: México, Perú y Bolivia // Fuentes del Congreso. 2009. Vol. 4. № 9. P. 7.
  9. Информационная записка посольства СССР в КНР от 28 декабря 1963 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 598. Л. 1—16.
  10. Записка КГБ СССР в ЦК КПСС от 12 июня 1965 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 598. Л. 28.
  11. Поездка Сандри в Уругвай, Аргентину, Чили, Перу, Мексику 1964 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 598. Л. 68.
  12. Запись беседы с М. Монхе в советском посольстве в Гаване от 24 августа 1964 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 600. Л. 190.
  13. Jeifets L., Jeifets V. “Discúlpanos, Mario: te hemos engañado”, — eran las palabras del Ché. La entrevista con Mario Monje Molina // Pacarina del Sur. Año 11. Núm. 42, 2020.
  14. Записка В. Корионова в ЦК КПСС от 17 февраля 1965 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 690. Л. 14.
  15. О деятельности прокитайских группировок в Аргентине. 21 августа 1966 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 301. Л. 156.
  16. Запись беседы с членом исполкома ЦК КПА Альсирой де Ла Пеньей в журнале «Проблемы мира и социализма» в Праге 12 февраля 1965 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 691. Л. 21.
  17. Ricardo Piglia: entre la política y la literature // Políticas de la memoria. № 19. 2019. P. 31.
  18. Celentano A. El maoísmo argentino entre 1963 y 1976. Libros, revistas y periódicos para una práctica política // Políticas de la Memoria. Buenos Aires. 2013/2014. № 14. P. 154-155.
  19. Fichas de Investigación económica y social. Buenos Aires. Vol. 1. № 5. 1965. P. 9-14.
  20. Tarcus H. Diccionario biográfico de la izquierda argentina. De los anarquistas ala “nueva izquierda” (1870-1976). Buenos Aires, 2007. P. 652.
  21. Archivos del Sindicato de Trabajadores Concord (Si. Tra. C.). Córdoba, Argentina, 1970-1971 (далее — ASTC). Subarchivo 19. Ficha 2 // Hacia el Congreso de la reconstrucción del partido comunista. Ediciones No Transar, 1 de mayo de 1966. P. 4.
  22. ASTC. Subarchivo 19. Ficha 2 // Hacia el Congreso de la reconstrucción del partido comunista. Ediciones No Transar. 1 de mayo de 1966. P. 6.
  23. Справка посольства СССР в Аргентине. Коммунистическая партия Авангарда (Вангуардия Комуниста). 21 января 1966 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 765. Л. 123.
  24. ASTC. Subarchivo 19. Ficha 18 // Cuadernos rojos. № 4. P. 48-49.
  25. Rubio J.M. El Partido Comunista Revolucionario y la definición de una interpretación histórica en su período formative (1967-1987) // Izquierdas. 2019. № 46. P. 139-140.
  26. Burgos R. Los gramscianos argentinos Cultura y Política en la experiencia de Pasado y Presente. Buenos Aires, 2004. P. 207.
  27. Portantiero J.C. Socialismo y Nación // Nueva política. Diciembre de 1965. № 1. P. 11—17.
  28. Nueva Hora. Buenos Aires. 12.Ⅱ.1968. P. 2.
  29. Ibid. P. 4.
  30. ASTC. Subarchivo 19. Ficha 3 // Los comunistas revolucionarios respondemos al PC (CNRR). 1968. P. 1.
  31. Brega J. ¿Ha muerto el comunismo? El maoísmo en la Argentina. Conversaciones con Otto Vargas. Buenos Aires, 1990. P. 112.
  32. Celentano A. Althusser, el maoísmo y la revolución cultural // Políticas de la Memoria. 2015/2016. № 16. P. 224.
  33. ASTC. Subarchivo 19. Ficha 3 // Los comunistas revolucionarios respondemos al PC (CNRR). 1968. P. 7-8.
  34. Brega J. Op. cit. P. 109.
  35. Urrego M.A. Historia del maoísmo en América Latina: entre la lucha armada y servir al pueblo // Anuario Colombiano de Historia Social y de la Cultura. 2017. Vol. 44. № 2. P. 131.
  36. Brega J. Op. cit. P. 99—102.
  37. Vargas O. Balance de los 70. [s.l., s.a.]. P. 7-24.
  38. Запись беседы с ответственным работником профсоюзного объединения МУКС т. Дураном в посольстве СССР 25 ноября 1965 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 691. Л. 243.
  39. О деятельности прокитайских группировок в Аргентине. 21 августа 1966 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 301. Л. 154.
  40. Запись беседы с Эраклио Сепедой в советском посольстве в Китае 6 ноября 1963 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 499. Л. 144.
  41. Puma J. Los maoístas del norte de México: breve historia de Política Popular-Línea Proletaria, 1969-1979 // Revista Izquierdas. 2016. № 27. Р. 204.
  42. Velázquez U. El Maoísmo e México el caso del Partido Revolucionario del Proletariado Mexicano, 1969-1970 // Encartes antropológicos. 2018. № 1. P. 108-114.
  43. Участник мексиканской революции, сапатист, в 30—40‑х годах — крестьянский лидер, убит в 1962 г.
  44. Pinkoski K. Maoism in South America: Comparing Peru’s Sendero Luminoso with Mexico ’s PRP and PPUA // Constellations. 2012. Vol. 4. № 1. P. 236.
  45. Poniatowska E. Fuerte es el silencio. México, 1980. Р. 144.
  46. Rothwell M. Op. cit. Р. 49.
  47. Poniatowska E. Op. cit. Р. 185—190.
  48. Rothwell M. Op. cit. Р. 44.
  49. О деятельности прокитайских элементов в Колумбии см. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 61. Д. 561. Л. 169.
  50. Хейфец В. Л. Маоистское течение в колумбийском партизанском движении // Латиноамериканский исторический альманах. 2018. № 19. P. 214.
  51. El marxismo en América Latina // Lõwy, Michael comp. Santiago, 2007. P. 447—448.
  52. Беседа Х. Виейры в советском посольстве в Аргентине от 6 июля 1965 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 691. Л. 200.
  53. Díaz Jaramillo J. Del liberalismo al maoísmo: encuentros y desencuentros políticos en Francisco Mosquera Sánchez, 1958-1969 // Anuario colombiano de historia social y de la cultura. 2011. Vol. 38. № 1. P. 169-170.
  54. Беседа Х. Виейры в советском посольстве от 16 февраля 1976 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 69. Д. 2839. Л. 22.
  55. Urrego Ardila M.A. Historia del maoísmo en Colombia. Del MOEC al MOIR/PTC (M) 1959—2015. Bogotá, 2016. Р. 73.
  56. Беседа Хосе Арисала в советском посольстве от 2 сентября 1976 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 69. Д. 2839. Л. 62.
  57. Notas para uma história dos trabalhadores: contribute,ão à história da esquerda brasileira e outros escritos / org. M.A. Garcia, D. Karepovs. São Paulo, 2019. P. 81-82.
  58. Garcia M.A. A trajetória da Acção Popular. AP: Do cristianismo ao marxismo-leninismo // Em Tempo. São Paulo. 1979. Ano Ⅱ. № 82. Р. 12-13.
  59. Campos E.J. Cristianos, maoístas y peronistas. Elementos para una historia comparada de Acçao Popular en Brasil y Montoneros en la Argentina // Anos 90. Porto Alegre. 2016. Vol. 23. № 43. Р. 104.
  60. Notas para uma história dos trabalhadores… P. 86.
  61. Rodrigues Sales J. O Partido Comunista do Brasil nos anos sessenta: estruturacão organica e atuacão política // Cadernos AEL. 2001. Vol. 8. № 14/15. P. 18-19.
  62. Запись беседы с Л. К. Престесом 16 мая 1962 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 412. Л. 74.
  63. Notas para uma história dos trabalhadores… P. 148.
  64. Запись беседы с Л. К. Престесом 16 мая 1962 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 412. Л. 75.
  65. Ridenti M. História do marxismo no Brasil. Vol. 6. Campinas, 2007. P. 69.
  66. El marxismo en América Latina… P. 443.
  67. Ridenti M. Op. cit. P. 90.

Как русский кот бандеровский осколок задом остановил

Кто опубликовал: | 16.03.2024

Осколок из ШебекиноКот случайно1 спас свою хозяйку от осколков во время обстрела в Шебекино. Он пришёл просить есть и лёг к ней на голову.

Кот Ачи из ШебекиноРано утром 12 марта Шебекино снова оказалось под обстрелом. Кот Ачи как раз проголодался и побежал будить домочадцев. Он зашёл к Анне и прилёг к ней на подушку, закрыв задом пушистым хвостом её голову. В этот момент в квартире треснули окна — осколки залетели прямо в комнату.

От грохота семья проснулась и увидела Ачи в крови. Котик принял удар на себя — если бы не он, осколок попал бы женщине в голову. Ачи получил ранение, но важные органы остались целы. Спасителя отвезли к ветеринару — там из него достали осколок и перебинтовали.

Сейчас с Ачи всё в порядке, он ответственно ездит на ежедневные перевязки и сидит на специальной диете.

  1. На совести редакции «Базы».— Маоизм.ру.

Письмо пленуму ЦК КПСС

Кто опубликовал: | 15.03.2024

Мы, секретари цеховых партийных организаций Куйбышевского авиационно-производственного объединения, выражаем серьёзную озабоченность политической ситуацией в стране. В условиях правильно выбранного курса на демократизацию нашего общества нам непонятна целенаправленная пропагандистская работа, которая проводится против партии: формируется общественное мнение при активном участии средств массовой информации и телевидения по дискредитации КПСС, делается ставка на развал партии изнутри.

Считаем, что действительно перестройка в партии, её демократизация идут с опозданием от общих перестроечных процессов в стране. Виной этому послужила крайне неактивная позиция Центрального Комитета и Политбюро ЦК КПСС.

Это проявилось, с нашей точки зрения, в отсутствии с самого начала целостной концепции перестройки, в неумении правильно и своевременно оценить сложившуюся обстановку, в ошибочности ряда принимаемых решений. В результате мы имеем сегодня запоздалый, во многом декларативный проект Платформы ЦК КПСС и до сих пор не имеем проекта нового Устава.1

Нам непонятна массовая кампания по выражению недоверия целому ряду областных, городских, районных комитетов партии. Что это? Стихийные процессы в массах или кем-то хорошо продуманная, санкционированная сверху расправа над партией в целом? Почему со стороны Политбюро, Центрального Комитета нет никакой реакции на эти факты? Если действительно в тех областях, в тех обкомах, руководству которых выражено недоверие народа, оказались скомпрометировавшие себя люди, то почему Политбюро и Центральный Комитет своевременно не вмешались в их деятельность, допустив до стихийных митингов, процессов? Если это не так, почему им не была оказана поддержка? Ни того, ни другого не произошло.

Всё это, образно говоря, можно сравнить с ситуацией, сложившейся в стране в 1937 году, когда суд над коммунистами вершили с позволения Политбюро «тройки», а сейчас мы находимся на грани неуправляемого самосуда.

Серьёзно подрывает авторитет КПСС отсутствие полной, без сокращения, информации и гласности о работе пленумов, совещаний, встреч в Центральном Комитете, что не даёт возможности объективно оценить рядовым коммунистам позицию членов ЦК и Политбюро.

Крайне отрицательно влияет на авторитет КПСС сложившийся порядок освобождения от работы несправившихся руководителей партии и государства, когда скомпрометировавших себя коммунистов уводят от партийной ответственности, отправляют на заслуженный отдых.

Просим объяснить отношение Политбюро к опубликованной в газете «Правда» статье «Алиевщина». Если учесть, что она опубликована в дни работы Пленума ЦК, то как это следует понимать? Как прямой вызов всему составу ЦК или как утверждение «алиевы жили, алиевы живут, алиевы будут жить»? Все эти незаменимые бывшие живут не где-нибудь в удалённых местах, а в Москве, рядом с ЦК, сохранив свои регалии, и продолжают будоражить народ.

У нас складывается впечатление, что руководство партии не читает газет и журналов, а если читает, то почему не видит, что гласность работает только в одну сторону — на подрыв авторитета партии и на размывание коммунистических идеалов, усиленную пропаганду буржуазного образа жизни и негативное отношение к нашему историческому прошлому. Выступая на различных форумах, товарищ Горбачёв утверждает, что в стране идут объективные процессы перестройки. Признать это — значит принять за норму саботажи на железнодорожном транспорте, возрастающие масштабы преступности, межнациональные конфликты, падение дисциплины и нравов, открытые призывы к неповиновению органам власти, возрастающий дефицит товаров.

К сожалению, все эти факты — реальная действительность пяти лет перестройки. Мы допускаем, что эти процессы неизбежны, но в таких условиях и реакция на них должна быть мгновенной. Там, где это необходимо, нужны решительные действия, которых мы не видим. А те, кому анархия на руку, понимают это как слабость правительства и используют ситуацию в своих целях.

Члены партии не согласны с отсутствием гласности. В вопросе расходования денежных средств партийного бюджета на всех уровнях, хотя статья в «Правде» была, но она только на днях появилась. Мы кое-что узнали. Непонятно, кем планируется строительство новых партийных учреждений и зданий, партийных комитетов.

Вызывают возмущение продолжающиеся нарушения партийной этики отдельными руководителями партии и правительства, имеющими привилегии, прежде всего право на специальные дома отдыха, санатории, дачи, целые заповедники, ставшие местами отдыха и охоты их многочисленных родственников, приближённых.2

Мы категорически не согласны с отсутствием реакции и должной оценки со стороны Политбюро, Центрального Комитета на кампании, проводимые в странах Восточной Европы, осквернение священных могил воинов-освободителей. Нас удивляет молчание Центрального Комитета по поводу хулиганских действий экстремистов Румынии по демонтажу памятника Владимиру Ильичу Ленину. И почему эти факты смакуют по телевидению?

И, пожалуй, последней каплей масла в огонь, способствующей подрыву авторитета руководства партии, явилось келейно принятое решение о повышении окладов партийным работникам. Оклады повышать надо, но сделано это несвоевременно. Целесообразно это было сделать раньше, когда прошло значительное сокращение партийного аппарата, или вообще пока временно воздержаться от этого решения. И вот нас пытаются убедить в том, что в партии идёт объективный процесс самоочищения. В определённой степени с этим можно согласиться, но беспокоит тот факт, что из рядов КПСС выходят коммунисты с большим стажем, честные и порядочные товарищи, вступившие в партию не случайно, что никак нельзя считать положительным явлением в этом процессе.

Так, из 4200 коммунистов, состоящих на учёте в партийной организации нашего объединения, только за два месяца текущего года 63 человека вышли из партии. Основными мотивами выхода являются нежелание состоять в рядах партии, ряд высших руководителей которой допустил серьёзные нарушения законности и морали, о чём сообщалось в средствах массовой информации, неудовлетворённость результатом перестройки в партии и стране, непринципиальная позиция Политбюро и Центрального Комитета по отношению к неоправдавшим доверие народа работникам партийных, советских и хозяйственных органов управления, несвоевременное принятие решения о повышении заработной платы работникам партийного аппарата и отсутствие гласности о бюджете партии, а также нерешительные меры по ликвидации всех привилегированных условий для части общества.

В случае если Центральным Комитетом КПСС не будут приняты меры по немедленному устранению вышеизложенных недостатков в руководстве партией, мы потеряем партию.

Подписали: партком, 116 секретарей цеховых партийных организаций
Куйбышевского авиационного производственного объединения.

  1. Поясню, что перед отъездом у меня оставалось часа три, я только показал проект Устава, и, конечно, мы не смогли его обсудить.— здесь и далее прим. Г. И. Ануфриева.
  2. Это была информация по телевидению, по-моему, по Смоленску и по Волгограду.

Маоистская платформа в РКСМ(б)

Кто опубликовал: | 14.03.2024

«Мы будем и впредь вести борьбу с маоизмом, борьбу принципиальную, борьбу непримиримую»

Л. И. Брежнев. Доклад на ⅩⅩⅤ съезде КапПСС

  1. Идеология и метод.
    1. Мы — марксисты. Мы считаем, что наследие классического марксизма во всех основных своих моментах адекватно отражает социальные процессы, происходящие в современном мире. Наблюдаемое сегодня в общественном сознании забвение марксизма обусловлено вполне конкретными историческими событиями и достаточно прозрачно описывается в рамках категориального аппарата самого марксизма. Правильный подход к общественным явлениям невозможен без использования метода исторического материализма, диалектики базиса и надстройки, теории пролетарской революции, пролетарского интернационализма.

    2. Закономерной трансформацией и обобщением марксизма Маркса и Энгельса стал марксизм-ленинизм, объяснивший переход капиталистических государств в стадию империализма. В наши дни закономерной трансформацией и обобщением марксизма Ленина и Сталина явился марксизм-ленинизм-маоизм, с его анализом надстройки как фактора, от которого в конечном счёте зависит успех построения социализма.

      «Представители буржуазии, пролезшие в партию, правительство, армию и различные сферы культуры, представляют собой группу контрреволюционных ревизионистов. Они готовы при первом удобном случае захватить власть в свои руки и превратить диктатуру пролетариата в диктатуру буржуазии»

      Мао Цзэдун

  2. Исторические вопросы.
    1. Мы считаем, что социализм — диктатура пролетариата и крестьянства — является необходимым шагом к коммунистическому миру — миру без неравенства и диктатуры. Мы считаем СССР при В. И. Ленине и И. В. Сталине (1917—1952 гг.) и Китай при Мао Цзэдуне (1949—1976 гг.) образцами в этом отношении.

    2. Как маоисты, мы считаем, что классовая борьба между буржуазией и пролетариатом в иных формах продолжается и при социализме, и ареной её служит стоящая во главе социалистического строительства коммунистическая партия. Смерть Сталина в 1953 г. и Мао в 1976 г. стали теми историческими рубежами, после которых всё более несомненной становилась победа буржуазных элементов внутри КПСС и КПК. В результате это привело к возникновению в обоих странах типичного государственного капитализма и перерождению их в социал-империалистические режимы.

    3. Отсюда вытекает безусловная реакционность лозунга реставрации СССР. Возможно, народы, проживающие на его бывшей территории, после совершения каждым из них социалистической революции, и поставят вопрос о некоем межгосударственном объединении, однако мы не можем предугадать ни сроки, ни формы, ни характер такого объединения.

  3. Современный мир.
    1. Сегодняшний мир предстает перед нами разделённым на три группы стран:
      1. страны метрополии (США, страны Западной Европы, Япония и т. д.);
      2. полуимпериалистические страны, куда входят большинство стран бывшего советского блока (включая Россию, Украину, Беларусь) и некоторые другие государства (Аргентина и т. д.);
      3. эксплуатируемые предыдущими двумя группами страны Третьего Мира.
    2. Революционная роль пролетариата в каждой из перечисленных групп стран различна.

      1. В государствах метрополии рабочий класс подкуплен империалистами за счёт сверхприбылей от эксплуатации стран Второго и Третьего Мира и не может на данном этапе рассматриваться как революционная сила. Основным противоречием в данной группе стран следует считать национальное, а основными революционными силами — секторы рабочего класса, не принадлежащие к исторически доминирующей нации (гастарбайтеров), а также революционную интеллигенцию.

      2. В полуимпериалистических странах главной движущей силой социалистической революции потенциально остаётся пролетариат, и основным противоречием на данном этапе продолжает быть противоречие классовое.

        Однако в силу социально-экономического положения этих стран (полуметрополии-полуколонии) и ряда особенностей их истории пролетариат здесь заражён националистической и шовинистической идеологией, а также реформистскими иллюзиями. Он сильно расколот и не может в настоящее время выступать в качестве единого отряда в борьбе с буржуазией. Основным союзником пролетариата в его классовой борьбе здесь является революционная интеллигенция.

      3. В странах Третьего Мира (к которым относятся и многие окраинные республики бывшего СССР) борьба пролетариата за свои права неотделима от борьбы этих стран за национальное самоопределение. Здесь естественными союзниками пролетариата являются основная масса крестьянства и прогрессивные слои национальной буржуазии (в полуимпериалистических странах национальная буржуазия, как правило, реакционна). Целью борьбы пролетариата здесь во многих случаях является не социалистическая, а буржуазно-демократическая революция, а её основным методом — стратегия народной войны.

  4. Стратегия и тактика.
    1. Мы считаем, что правильная тактика проистекает из правильной стратегии, которая, в свою очередь, проистекает из правильной идеологической и политической линии. Мы считаем, что борьба против империализма, капитализма и патриархии идёт рука об руку с борьбой против ревизионизма, шовинизма и оппортунизма.

    2. Нашей целью является совершение социалистической революции и переход к построению коммунизма как общества, в котором невозможно какое бы то ни было угнетение одной социальной группы другой — классовое, национальное или сексуальное.

    3. Двигателем этой революции является рабочий класс, а проводником — авангардная дисциплинированная революционная коммунистическая партия. Партия с системой демократического централизма, которая включает в себя организацию, руководство, дисциплину и иерархию.

    4. Мы считаем, что правящая буржуазия никогда не отдаст своей власти без боя. Положить конец буржуазной диктатуре возможно только формируя общественное мнение в пользу захвата власти путём вооружённой борьбы.

      Однако мы считаем, что на данном этапе любое вооружённое выступление на территории России будет неизбежно подавлено, так как не будет иметь массовой поддержки потенциально революционных слоёв населения.

    5. Созданию на территории России авангардной дисциплинированной революционной коммунистической партии, руководствующейся теорией марксизма-ленинизма-маоизма, препятствуют объективные исторические условия, вызванные долгим господством ревизионистского хрущёвско-брежневского социал-империализма.

      1. Основным следствием этого господства для постсоветского российского пролетариата стало забвение им не только традиций массовой революционной борьбы, но и элементарных навыков самоорганизации, готовности отстаивать свои права, либертарных и самоуправленческих устремлений. Рабочий класс современной России разобщён, пассивен, аполитичен. Преодоление такой ситуации займёт долгое время.

      2. Неспособность современного российского «комдвижения» выработать правильную идеологическую и политическую линию обусловлено его идейной, организационной, кадровой преемственностью от ревизионистской КПСС хрущевско-брежневского периода. Самым тяжёлым наследием КПСС в российском комдвижении являются такие уродливые явления, как шовинизм, ксенофобия, антидемократизм, преодоление которых невозможно без возрождения революционных традиций рабочего класса.

    6. Мы видим нашу основную тактическую задачу в агитации и пропаганде марксизма-ленинизма-маоизма среди широких слоёв пролетариата и интеллигенции, делая главную ставку на рабочую и студенческую молодёжь, как наименее заражённую духом хрущёвско-брежневского ревизионизма. Эта работа невозможна без одновременной пропаганды основных положений марксизма, к сожалению, не очевидных для многих считающих себя коммунистами.

      Следует отметить, что современный марксизм-ленинизм-маоизм немыслим без обращения к вопросам

      • национального освобождения (безусловное признание наций на самоопределение при буржуазном строе);
      • буржуазной демократии (требование максимальных буржуазных прав и свобод, декларируемых, но в большинстве случаев не соблюдающихся государством);
      • экологии (прекращение хищнического отношения любого современного государства к природе возможно только после победы социалистической революции);
      • сексизма и патриархии (борьба за права женщин и сексуальных меньшинств);
      • аппарата подавления буржуазного государства (безусловный антимилитаризм, отказ от любой поддержки буржуазной армии).

Да здравствует великое пролетарское красное знамя идей Мао Цзэдуна!
Пролетарии и угнетённые народы всех стран, соединяйтесь!

Дмитрий Геварин, член ЦКК РКСМ(б), член ВКПБ

Ирина Костикова, член ЦК РКСМ(б), член РКРП

Денис Селивёрстов, член ЦКК РКСМ(б)

Олег Торбасов, секретарь ЦК РКСМ(б) по идеологии

Дар Жутаев, член ЦК РКСМ(б)

Пётр Краснопёров, член РКСМ(б)

Ольга Углова, член РКСМ(б)

22 августа 1999 г.1
Киров, Россия

  1. Тт. Краснопёров и Углова присоединились к платформе несколько позднее.

Дискуссия о феминизме накануне раскола в РМП

Кто опубликовал: | 08.03.2024

Эта дискуссия прошла в феврале-марте 2021 г. в переписке ряда левых групп и активистов. Её участниками были Вадим Добров, Владислав Стародубцев, Николай Светлов и Олег Торбасов.

О. Торбасов занимался маоистской пропагандой с 1990‑х и вступил в Российскую маоистскую партию (РМП) вскоре после её основания; на протяжении очень многих лет остаётся последним в строю из её тогдашнего состава.

Н. Светлов вступил в РМП в 2010‑х. В 2021—2022 гг. организовал собственную лжемаоистскую леворадикальную группу.

В. Добров, организатор леворадикальной группы в Челябинске, поначалу примыкал к РМП, затем — к группе Светлова, но был изгнан оттуда за «дискредитирующее партию поведение и моральное разложение» (в отношении как раз, в тему, женского пола), что, впрочем (несмотря на его собственные признания) может быть хотя бы отчасти поклёпом, ибо гадюшник там ещё тот.1

В. Стародубцев в ту пору общался с российскими маоистами (и затем принял активное участие в расколе РМП и идейном вырождении группы Светлова), но вообще он — псевдолевый необандеровец из группы националистов-эсдэков-посттроцкистов «Социальный рух».

1

7 февраля челябинская группа рассказала о проведённом ею «семинаре по партийной работе».

Сегодня в Дискорде мы обсуждали организацию партийной работы в городе. Товарищ Добров рассказал, как создавалась челябинская организация ВМГБ и затем феминистская агитационная группа.

1. Метод

Ты пишешь разным людям ВК[онтакте], которые подписаны, например, на феминистский паблик, и которые из твоего города. Когда набирается группа минимум из трёх человек, можно приступать к практической деятельности — расклейке листовок, организации пикетов, кружков, дискуссионных клубов и т. п.

Задача в том, чтобы объединить людей, которые пока не готовы стать коммунистами и относятся к [коммунизму] нейтрально или даже враждебно, но которые согласны с определёнными общими для нас идеями. Когда их вовлекаешь в практическую деятельность, они постепенно убеждаются в правильности коммунистических идей.

Этот принцип создания союзной организации под руководством партийной ячейки распространяется на работу с женщинами, с молодёжью, и, возможно, на другие направления партийной работы. Ячейки руководят идейно, опираясь на свой авторитет. Этот принцип позволяет охватить возможно большее число людей. О нём в своё время писали и Ленин, и Сталин, и Мао Цзэдун, его придерживаются современные маоисты.

То же с институтом сторонников партии — люди не готовы согласиться с определёнными нашими идеями, но их можно использовать для некоторых практических задач.

2. Радикальный феминизм

В России большинство феминисток представлены тремя течениями, это либеральный феминизм, интерсекциональный феминизм и радикальный феминизм. У первых есть свои организации, хотя они не очень активные. Например, либеральные феминистки сотрудничали с Собчак и в последнее время ими интересуется партия «Яблоко». Но они нам в целом не очень интересны по очевидным причинам. Интерсекциональный феминизм представлен такой организацией, как «Социалистическая феминистская альтернатива» (СФА). Их идейная основа — это постмодернизм, они против революционных действий и т. п. Поэтому взаимодействие с ними также нецелесообразно. Радикальный феминизм стремится к женской революции против патриархата, поэтому его сторонницы более подвержены нашей агитации.

Способ агитации радикальных феминисток такой. Для них создаётся радфемовская организация по описанному выше методу, которая занимается практической деятельностью. Постепенно участницы организации перевоспитываются в коммунистическом духе, потому что само́й организацией руководят коммунисты, и вступают в нашу организацию. Таким образом, мы проникаем в радфемовскую среду и перетягиваем на свою сторону сторонниц радикального феминизма, которые (не все, конечно) становятся нашими сторонницами.

Метод этот не совсем честный, потому что учим феминисток радфему именно мы, и мы им просто не говорим некоторые вещи, например, о политэкономии радикального феминизма, которая совсем далека от марксизма. Однако, используя некоторые общие места радикального феминизма и марксизма, удаётся агитировать этих людей и подводить их к марксизму-ленинизму. С этим связана некоторая конспиративность нашей феминистской работы, потому что радфемки сразу не готовы воспринять коммунистические идеи.

У сторонниц, например, Марии Терезы (Freie Frauen2) метод противоположный. Они агитируют за марксистский феминизм и обучают ему своих сторонниц. Так как марксистский феминизм в России в целом непопулярен, её группа оказалась изолированной от массы феминисток и пока не смогла оказать на них какого-либо влияния.

3. Другие вопросы

Мы также говорили о культуре дискуссии в организации. Об этом хорошо написано в главе 28 учебника МЛМ, и в статье С. Сикдера. Надо внедрить эту культуру нам. Что касается способов ведения дискуссии, мы обсуждали преимущества и недостатки текстового чата, голосового чата и обмена более-менее крупными статьями. Однозначного выбора сделано не было. Видимо, нужно сочетать все три способа.

В целом методы работы челябинских товарищей, когда есть небольшая партийная организация, и более широкие массовые организации под её руководством, похожи на методы большевиков, в частности, они были описаны уже В. И. Лениным в начале ⅩⅩ в. в его работах, например, в письме об организационных задачах. Потом они были приняты на вооружение другими компартиями, в том числе маоистами. Этот метод станет ещё более актуален в случае возможного запрета коммунистической идеологии в России.

Следует также затронуть вопрос о союзниках. Имеет смысл дружить со слабыми ревизионистскими организациями против сильных, вовлекать их в свою работу, участвовать в их кружках и т. п. Так можно понемногу перетянуть их на свою сторону.

2

Уже на следующий день Владислав Стародубцев прислал свои «заметки к конспекту выступления Доброва».

Радикальный феминизм — это одна из наиболее реакционных форм феминизма, за которым следует только сепаратный феминизм. Такой феминизм — вывернутая наизнанку идеология «Мужского государства», он агитирует за замену одной формы эксплуатации другой, страдает биологизмом и стигматизацией, разделяет, а не объединяет людей по половому признаку. Многие представители других феминистических направлений правильно говорят, что он «не только антилевый, но и антифеминистический», его отношение к ЛГБТ-сообществу и навязывание гендерных стереотипов, монашеское отношение к сексуальной эмансипации и осуждение других гендеров. Шовинистское поведение радфема, от травли мужчин и транс-людей, вплоть до травли представителей порно- и секс-индустрии позволяет мне утверждать, что такой феминизм ближе к женской версии фашизма, чем к феминизму, и является тупиковым. Думаю, со мной согласятся почти все маоистские и вообще левые организации за границей в этих выводах. Пропагандировать радфем, в таком случае, звучит максимально абсурдно. Касательно Соцфем, то их организация, как и все организации сейчас в РФ «против революционных действий», так как в данный момент революция обречена на провал. Также интересно, как Добров говорит о необходимости агитировать враждебных к нам представителям радфема, но считает, что взаимодействие с СФА «нецелесообразно» (каким целям?), потому что «их идейная основа — это постмодернизм» (это пустой ярлык):

«Способ агитации радикальных феминисток такой. Для них создаётся радфемовская организация по описанному выше методу, которая занимается практической деятельностью. Постепенно участницы организации перевоспитываются в коммунистическом духе, потому что само́й организацией руководят коммунисты, и вступают в нашу организацию» — это работает только если мы всей партией принимаем радфем.

Касательно Марии Терезы, то дело не в том, что они агитируют за марксистский феминизм (сама эта фраза достаточно странная, Добров отмечал, что марксистского феминизма нет, я не соглашусь, но скажу фразу в том же духе: марксистского феминизма бесконечно много и он бесконечно разный). Группа Терезы изолирована от остальных, так как она не ставит общедемократических и чисто феминистических задач, а усилия тратит на развитие [Союза марксистов], тогда как [«Фрайе Фрауэн»] функционирует больше в рамках интернет-проекта. Как раз Соцфем — пример того, как должны функционировать подобные организации.

Касательно культуры дискуссии — нужна платформа для них, отдельная от беседы с принятием решений. В идеале, какой-то внутренний форум или сайт, где можно выкладывать публикации, и чат, где можно спорить по более мелким вопросом.

То, что мы называем «ревизионисты», в данном плане означает «все те, кто нам не нравится». То, как кто-то относится к Хрущёву, Мао или Сталину, или к кому-либо, ещё не так важно, чем то:

  1. какие идеи они декларируют, и какие они де-факто пропагандируют;
  2. в чем состоит их деятельность;
  3. есть ли в подобных организациях платформы.3

Решение о сотрудничестве или нет должно определяться тем, насколько хорошо с разными организациями идёт взаимодействие, и насколько де-факто позиции совпадают.

Касательно взаимодействий с другими некоммунистическими организациями, то я полностью согласен. Мне кажется, надо не просто подчинять другие организации, но и выстраивать равноправное взаимодействие с другими, на подчинение которых нет возможности. Например, с теми, кто не готов принять идеи организации, но имеет определённые общие цели, другими словами, собирать общедемократический фронт различных организаций в том или ином городе и стараться постоянно контактировать. Иметь влияние в некоторых слабых подобных организациях, но не распыляться сильно. Всё-таки необходимо показывать перед такими организациями себя как хороших ребят, повышая легитимность и узнаваемость организации на различных движухах, и вырабатывая у других организаций толерантность к нашим идеям, постепенно распространяя их.

3

Ещё днём позже Николай Светлов написал ответ «ответ Владиславу».

Прочитал твой ответ товарищу Доброву.

1

Анализ радикального феминизма у тебя неглубокий. Точнее, это не анализ, а констатация твоего отрицательного отношения к нему. Я плохо разбираюсь в феминизме, но мне кажется, что радикальный феминизм и женский сепаратизм — это одна теория, а не разные. Радфем точно нельзя назвать копией «Мужского государства», потому что всё было как раз наоборот, МГ попыталось заимствовать некоторые идеи радфема и перевернуть их наизнанку. Однако, в случае с радфем речь идёт про угнетённый пол, а в случае МГ это пол угнетающий.

Я сильно сомневаюсь, что радфем — это самое реакционное направление в феминизме. Есть, например, либеральный феминизм. Есть даже «наци-феминизм», если можно так выразиться.

В целом марксистское отношение к радфему должно быть примерно таким, как к идеям радикальных националистов угнетённых наций. Их борьбу против угнетения следует поддержать. Их идеи — критиковать, и стараться привести их к марксизму.

Я считаю радфем идейно несовместимым с марксизмом. Думаю, с этим никто в РМП спорить не будет. Можно ли использовать их как тактических союзников? Думаю, да.

Если ориентироваться на зарубежный опыт маоистов, перспективно было бы создание собственной женской организации на основе критического изучения различных теорий феминизма и их использования для построения революционного женского движения, которое бы объединяло женщин для борьбы не только с патриархатом, но и с капитализмом, и следовало бы классовой линии (т. е. объединяло бы в первую очередь женщин угнетённых классов), но не было бы при этом «жёстко коммунистическим».

«В маоистском понимании женского вопроса в Индии патриархат также считается тем институтом, который является причиной угнетения женщин в классовом обществе. Но маоисты не считают патриархат отдельной системой со своими законами развития. Они считают, что патриархат имеет различное содержание и принимает разные формы в разных обществах, в зависимости от их уровня развития, особенностей истории и условий, в которых находится конкретное общество; они считают, что патриархат использовался и используется правящими классами в их интересах. Поэтому патриархат не является отдельным врагом. Те же самые правящие классы, будь то империалисты, капиталисты, феодалы и государство под их контролем, являются врагами женщин, потому что они поддерживают и сохраняют патриархальную семью, дискриминацию по половому признаку и патриархальную идеологию в обществе. Они, несомненно, пользуются поддержкой простых мужчин, которые впитывают патриархальные идеи, которые являются идеями правящих классов, и угнетают женщин. Но нельзя сравнивать положение простых мужчин и мужчин из правящих классов»[ref]Анурадха Ганди. Философские тенденции в феминистском движении.[ref].

Вопрос в том, как к этому подойти в нашей стране. Одной этой цитатой, при всей моей любви к Анурадхе Ганди4, не обойтись.

Я лично не считаю идею взаимодействия с СФА очень хорошей, по двум причинам. Во-первых, интерсекциональный феминизм как минимум не ближе к марксизму, чем радикальный феминизм. Постмодернизм, который является его идейной основой, это не пустой ярлык, а наш принципиальный враг. Во-вторых, [«Социалистическая альтернатива» (СА)] тоже не наши друзья, причём как на идейном уровне5, так и на уровне личного взаимодействия, попытки которого были, но оказались неуспешными по причине явной незаинтересованности членов СА, к которым я обращался, даже в поддержании разговора, не говоря уже о совместных действиях (я писал, в том числе, про московские общаги, про экологию, даже про компьютерные игры — хотел статью свою им закинуть).

Ты пишешь, что Соцфемальтернатива работает неплохо, в отличие от группы Марии Терезы, которая ориентирована на онлайн. Это скорее усиливает антагонизм между нами, по причине, названной выше. Они либо попытаются поглотить нас, либо задавить, потому что в данный момент они сильнее (в Москве точно). Дружба или союз вряд ли получится.

Что касается марксистского феминизма, то я здесь соглашусь с товарищем Добровым, но по другим мотивам. Просто марксизм и феминизм это два альтернативных друг другу мировоззрения, одно из которых объясняет угнетение через категорию класса, а другое — через категорию пола. То же самое и с марксизмом и национализмом, и как следствие с «левым национализмом». Сказанное не означает, что взаимодействие между ними невозможно, просто надо понимать, что они принципиально разные, и марксизм более глубок по содержанию, чем феминизм или национализм.

2

‹…›

3

Борьба с ревизионизмом для нас всегда будет принципиально важна. Иначе мы не будем маоистской партией, а превратимся в широкую левую. Это уже было и это не работает. Это не означает, что мы отказываемся от тактических союзов с другими организациями. Принципы взаимодействия с ними ты хорошо очертил: нужно учитывать не только их декларации, но и практическую деятельность, чем они конкретно занимаются, есть ли у них внутри какие-то фракции.

Взаимодействие с другими некоммунистическими организациями — здесь тоже полностью согласен.

4

Несколько дней спустя, 13 февраля, со своими замечаниями выступил Олег Торбасов.

Олег Торбасов и Афродита КипридаСперва отвечу на упрёк Светлова в адрес Стародубцева: «анализ радикального феминизма у тебя неглубокий. Точнее, это не анализ, а констатация твоего отрицательного отношения к нему». Он формально верен, но неправилен.

Скажем так: а что можно было рассчитывать получить? Мы тут обсуждаем «вообще» крайне размытое и неоформленное течение. Это всё равно как обсуждать социализм «вообще», не уточняя, идёт ли речь о работах Маркса, Зюганова или Ким Ир Сена, а может быть, о практике чавесистов или ещё о чём-то. Чтобы дать глубокий анализ всей совокупности, нужно писать что-то вроде «Капитала» (и то Маркс с этим за всю жизнь не управился).

Или можно глубоко разобрать течение, взятое более конкретно. Для этого нужно определить круг рассмотрения. Как в буддизме — дхарма, будда и сангха. То есть:

  • корпус текстов или хотя бы тезисов, утверждений;
  • конкретные фигуры, авторитетные идеологи данной области;
  • политические организации, манифестирующие данную идеологию.

Тогда можно будет ожидать глубокого анализа.

А сейчас всё, что я скажу дальше, заведомо не может быть глубоким анализом. С другой стороны, я не соглашусь и что это просто «констатация отношения». Это оценка неизбежно размытая и местами гипотетическая, но — на основе многолетнего богатого опыта чтения и наблюдения, многих дискуссий и попыток осмысления.

Является ли «радикальный феминизм и женский сепаратизм» одной теорией или разными, по-моему, не очень существенно на нынешнем уровне рассуждения. Какая разница, кроме терминологической, считать ли сепаратный феминизм фракцией внутри радикального феминизма или следующей формой?

Следующее замечание Светлова, которое я считаю нужным оспорить, это высказанное сомнение, что «радфем это самое реакционное направление в феминизме».

Во-первых, Стародубцев сказал не так. Он назвал радфем «одной из наиболее реакционных форм феминизма».

Во-вторых, даже если заострить эту оценку так, как это сделал Светлов, я покажу, что это тоже имеет определённый смысл.

Сначала рассмотрим возражения Светлова против этой оценки, состоящие в указании на более реакционные формы:

  • либеральный феминизм;
  • наци-феминизм;
  • патриархальный феминизм — вот всякие эти консервативные «мамочки“ за пролайф, христианство и семейные ценности.

Теперь я покажу условность применимости сравнения с этими формами. Наци-феминизм — явление крайне маргинальное. Оно есть, но ни значения, ни перспектив не имеет. Патриархальный феминизм (не упомянутый Светловым, но гораздо более распространённый) является направлением феминизма по существу, но сам не претендует на эту марку, и мы с ним идеологически сталкиваемся в более широких рамках консерватизма, где не очень существенно, что это тоже некоторым образом феминизм.

Наконец, что касается либерального феминизма, то я считаю спорным его оценку как более реакционного, чем радикальный феминизм. С либеральным феминизмом, как нормальным буржуазным реформистским течением, можно взаимодействовать как с обычными буржуазными реформистами. Радикальный феминизм представляет собой ответвление либерального феминизма (а иначе никак, если не переходить на почву социализма), но с рядом взаимосвязанных модификаций, которые делают его не лучше, а хуже либерального феминизма:

  1. Расизм.

    В современных идеологиях практически всеобщим консенсусом является «идентичностная нейтральность». Никто и нигде не позволит себе всерьёз анекдотичных реплик в духе «что этот ниггер себе позволяет?». Например, у нас, в социализме, если кто-то скажет, что Энгельс был капиталистом и потому ничего не может говорить о рабочих, то на него посмотрят как на злого клоуна. Мне известны только два широко распространённых течения, нарушающих этот принцип: это собственно этнические расисты и радикальные феминистки. Может быть, следует назвать ещё мачистов с их «место бабы на кухне» и всем таким.

  2. Набор демагогических приёмов, гарантирующих от критики.

    Мы все пытаемся идеологически защищаться, но в радфеме огораживание от дискуссий возведено в метод. Там не слушают, там диктуют. А поскольку мы базируемся на диалектике, высказывании и столкновении идей, такой подход нам враждебен так же, как аналогичный подход религиозных сект (тут мне вспомнился недавно опубликованный мной материал о взаимоотношении коммунистов и сект во Вьетнаме).

  3. Претензия подменить левую.

    С либеральным феминизмом мы тут не конфликтуем. Мы с ними конфликтуем как со сторонниками капитализма, но карты открыты. Мы за социализм, они — за капитализм. С радикальным феминизмом ситуация другая. Он не отвергает капитализм, но при этом изображает, как будто (хотя бы отчасти) отвергает. Это создаёт видимость возможности совмещения социализма и радикального феминизма или вообще — замещения социализма радикальным феминизмом.

При этом я согласен с выводом Светлова, что «марксистское отношение к радфему должно быть примерно таким, как к идеям радикальных националистов угнетённых наций. Их борьбу против угнетения следует поддержать. Их идеи — критиковать, и стараться привести их к марксизму». С той оговоркой, что это означает очень широкий спектр возможных взаимоотношений, используя ту же аналогию с радикальным национализмом — от «Чёрных пантер», которые маоистам были друзья и товарищи, до гоминьдана времён антикоммунистических карательных походов.

Но последующее замечание просто не соответствует фактической ситуации: «[С тем, что] радфем идейно несовместим… с марксизмом… никто в РМП спорить не будет». Потому что отсюда, собственно, и выросла эта нынешняя дискуссия — с того, что Милка6 выступила в чате с позиций радикального феминизма, а затем прямо причислила себя к этому направлению: «Я радикальная феминистка и написала целую статью по вопросу противостояния большевистских и радфем идеалов социал-демократическим и интерсекциональным» (статью, правда, не указала). Николай, ты не читал, что ли?

При вышеизложенном понимании радфема и с учётом замечаний Стародубцева выглядит, мягко говоря, ошибочной практическая концепция, описанная Добровым: «создаётся радфемовская организация» и «учим феминисток радфему». Это вовсе не похоже на то, как он это называет: «мы проникаем в радфемовскую среду». Получается, что мы в неё не проникаем, а мы её создаём и подпитываем. Я полагаю, правильнее было бы создавать «организацию.., которая занимается практической деятельностью», не закладывая в неё изначально чужую идеологию. Например, идея «мейл-фри зоны» — если это не радфемки сами придумали, а коммунисты их научили, что так надо делать, то я в шоке.7 Это не очень похоже на «общие места радикального феминизма и марксизма», это похоже на воспитание в людях умения идеологического огораживания, которое противоположно марксизму.

Что касается марксистского феминизма — тут я тоже вижу непонимание между участниками дискуссии. Стародубцев приписывает Доброву утверждение, «что марксистского феминизма нет», но на основании именно того отрывка, где Добров говорит о марксистском феминизме, как о чём-то существующем. Что это было?

Моё понимание этого вопроса: марксистский феминизм — это то же самое, что гендерный анализ с марксистских позиций. В таком случае, странна сама постановка вопроса, есть он или нет. Даём анализ — есть, не даём — нет.

Добров называл агитаторами марксистского феминизма «сторонниц Марии Терезы» (Freie Frauen). Однако она тоже находится под влиянием радфема, поскольку принимает его концепции вроде объективации и феминитивов. Но целенаправленная попытка марксистской критики у них действительно присутствует.

Что касается «интерсекционального феминизма», мне бы хотелось всё же увидеть определение «интерсекциональности», что́ означает для теории принятие «интерсекциональности» и что́ — её отклонение. Пока я увидел только наводку на «Социалистическую феминистскую альтернативу», но они также демонстрируют радфемовские подходы, например те же феминитивы или презумпцию виновности мужчин как в инциденте Антохина/Тимофеевой. Про трансгендерность они не пишут, про небинарность тоже. И про «интерсекциональность», между прочим, тоже.

Светлов пишет, что основой интерсекционального феминизма является постмодернизм. Значит ли это, что он уже́ разобрался в вопросе или это опять результат невнимательного прочтения дискуссии (Добров утверждал, что СФА исповедует интерсекциональный феминизм и постмодернизм, а не то, что одно является основой другого)? Если разобрался, так надо было объяснить или дать отсылки на объяснения.

Кроме того — в связи с сомнением Стародубцева — хотелось бы, чтобы Добров уточнил или проиллюстрировал, что именно он имел в виду, утверждая, что СФА «против революционных действий».

5

22 февраля Добров ответил сразу всем высказавшимся.

Хочу начать с недопустимости полемического приёма Владислава — обозначение радфема близким к некой «женской версии фашизма». Товарищ, я в свою очередь многократно публично называл интерсек ветвью фашизма. Однако если мы будем вести обсуждение с помощью таких сравнений, то мы точно ни к чему не придём. Потому что «ты за фашистов!», «нет, это ты за фашистов!» — это не обсуждение. Собственно, сами интерсекциональные и радикальные феминистки при обсуждениях своих разногласий, состоя в одной организации, так свои разногласия не обсуждали. Надеюсь, мы не будем вести обсуждения феминизмов более оскорбительно, чем их ведут сами феминистки.

Также хочу отметить по конспекту семинара, что ещё в его ходе отметил, что письменная речь лучше устной, т. к. чего только в ходе усвоения устной речи в Дискорде не приключается. И действительно — основным примером интерсека в полемике закрепилась «Соцфем Альтернатива» — т. е. троцкистская организация, которая декларируя интерсек в феминистском движении, скорее всего относится к нему так же, как в Челябинске относятся к радфему. Об интерсекциональном феминизме хотелось бы говорить, приводя в пример в первую очередь одну из главнейших идеологинь российского интерсека, в прошлом админку группы Check Your Privilege — ранее челябинку, а сегодня москвичку — Миру Тай. Сюда же слово «постмодернизм». Этим словом интерсек охарактеризовал кто-то из московских участников семинара и его вообще нет в моём повседневном лексиконе. Я надеюсь, что в этом и последующих ответах я выплавлю все небольшие искажения моих позиций, которые были мной до того замечены.

«Метод этот не совсем честный, потому что учим феминисток радфему именно мы, и мы им просто не говорим некоторые вещи, например, о политэкономии радикального феминизма, которая совсем далека от марксизма».

Думаю, утверждение про «совсем далека» даёт не совсем точное понимание дела. Американские радикальные феминистски — разработчицы своей идеологии — были выходцами из коммунистического движения США. Политэкономия радфема (экономия пола) — является искажением марксистской политэкономии. По их точке зрения, источник прибавочной стоимости производится в ходе воспроизводства рабочей силы (репродуктивный труд). Другой вопрос, что хотя бы в Челябинске эту часть радфем-теории сами феминистки не очень знают и мы её смело заменяем марксизмом без какого-либо противодействия. Если в Москве будет иначе, то сразу не споря, в перспективе в ходе промежуточной маоизации можно делать упор на то, что в конечном счёте прибавочную стоимость работницы всё равно присваивает капиталист. Тем самым постепенно двигать поддающихся в сторону маоизма.

[Владиславу Стародубцеву]

«Радикальный феминизм — это одна из наиболее реакционных форм феминизма».

Основная идея радикального феминизма — женская революция (по-хорошему против капитализма, другой вопрос, что сами феминистки в целом, всех направлений без нашего участия на активные действия не идут, особенно на такие), т. е. освобождение женщин революционным путём. По этой причине они обычно сходу вербуются в женскую организацию, ставящую своей целью революционную ликвидацию патриархата, а потому они — наша естественная база «перекладывания нашей работы по освобождению женщин» на чужие плечи. Они обычно сами хотят встать под наши знамёна, просто очень часто не могут это до конца осознать. По сути они в феминистском движении единственные, чьи хотелки совпадают с нашими целями. Практика многих лет работы это отлично демонстрирует. Поэтому решительно неверно считать, что самое революционное направление феминизма из трёх — это самое реакционная форма феминизма. Всё говорит о том, что это не так.

Вообще самое главное, что нужно при определении того, какие феминистки лучше подходят для работы — их отношение к патриархату. Чем сильнее они его хотят свалить, тем легче с ними работать. Чем сильнее они за женщин, тем больше они внимают к нашим словам. Поэтому радфемки, которые стараются быть максимально за женщин и максимально против патриархата, с нами объективно смыкаются на практике. Либфемки, которые не очень против, за реформы и против революции, не последовательно за женщин (могут одобрять порно и проституцию и т. д.), от нас дальше, но и с ними можно работать, направляя в нужное русло. Интерсечки отрицают патриархат (их представление об угнетении слишком размыты другими его видами, они обычно говорят, что и патриархата нет, а есть кириархат8), также часто поддерживают проституцию и порнографию, в их идеях нет прямой обязанности к ним поддерживать революцию, поэтому с ними обычно очень тяжело.

«Многие представители других феминистических направлений правильно говорят что он „не только антилевый, но и антифеминистический“, его отношение к ЛГБТ-сообществу и навязывание гендерных стереотипов, монашеское отношение к сексуальной эмансипации и осуждение других гендеров».

Многие — это кто? Почти все известные мне феминистки Челябинска считают, что интерсекциональный феминизм — это антифеминизм. Я по своему опыту тоже так считаю. Я знаю шесть интерсекциональных феминисток (отдельно нужно ещё бы отметить, что интерсек — крайне малораспространённое течение феминизма), за исключением ещё одной, ушедшей в радфем. Из них антикоммунистками были все. Левой была одна, которая была анархисткой. К слову, работал я по линии агитруппу/феморганизации с четырьмя из них. Работе их взгляды мешали, но при грамотном подходе можно работать даже с ними. Навязывание гендерных стереотипов обычно является обвинением не в сторону радфема, а в сторону трансгендеров с их определением своей принадлежности к гендеру через эти самые стереотипы. Монашеского отношения к сексуальной эмансипации не замечал ни за кем. Все выступают за свободу женщин вести такой сексуальный образ жизни, какой те хотят. Осуждение других гендеров — это что, осуждение гендерного спектра с «адскими гендерами», «гендерами деревьев и камней» и т. д.? Если да, то я в этом проблемы не вижу. Вижу проблемы в обратном.

Касательно обвинений радикального феминизма в биологизаторстве. Радфем выступает за то, что гендер — это социальное явление, делящее людей на угнетающую и угнетённую группу (мужской и женский гендер), которое является продуктом гендерной социализации. Бытие определяет сознание. Т. е. стоят тут в сущности на диалектико-материалистических позициях. Выступают за то, чтобы такого деления не было и все люди свободны в безгендерном (без деления на угнетённых и угнетающих по полу) мире. Опять же вполне наша позиция. Трансгендеры часто выступают вообще за то, что гендер врождённый и люди рождаются с «женским/мужским мозгом». Как раз оппоненты радфем по вопросу о гендере обычно стоят на биологизаторской и крайне стереотипно-мракобесной позиции.

«Шовинистское поведение радфема, от травли мужчин и транс-людей, вплоть до травли представителей порно- и секс-индустрии»

Вот я знаю пример, как мою хорошую знакомую по имени Батырхан, делавшую нам трансляцию с митинга 31 января в Челябинске, толпой травили трансы в Тиктоке. А ещё я помню историю, как трансы травили радфемхудожницу, желали ей смерти за просто так. А ещё я админю радфем-группу и содержимое удалённых комментариев и сообщений сообщества — это такая жесть, о которой вообще страшно вспоминать. Это если про радфем и мужчин говорить. Так что травля радфем/трансов и радфем/мужчин, как минимум, взаимная. И я лично в этом конфликте на стороне угнетённой, эксплуатируемой группы — женщин. Я думаю, это наиболее соответствует маоизму. Касательно деятелей порно-индустрии и проституторов — их нужно не травить, а сажать. Думаю, наши иностранные товарищи с этим будут согласны. Хотя бы наши немецкие товарищи, живущие в стране с легальной проституцией и понимающие важность борьбы с секс-индустрией.

Касательно работы с «Соцфем Альтернативой». То помимо их интерсекциональных взглядов, по моему мнению, куда более серьёзными препятствиями на пути к какому-либо сотрудничеству является их троцкизм и их стремление самим стать монополистами в женском движении, подчинив его интересам своего троцкистского Интернационала. Соответственно, в деле борьбы за женские сердца и умы СФА — это наш прямой враг.

«Мне кажется надо не просто подчинять другие организации, но и выстраивать равноправное взаимодействие с другими, на подчинение которых нет возможности»

Я всё-таки считаю, что всякая равноправность с достаточно сильной ревизионистской организацией должна быть условной. При всякой удачной ситуации мы должны стремиться к подчинению и маоизации всякой ревизионистской организации.

[Николаю Светлову]

«В целом марксистское отношение к радфему должно быть примерно таким, как к идеям радикальных националистов угнетённых наций. Их борьбу против угнетения следует поддержать. Их идеи — критиковать, и стараться привести их к марксизму»

Всё-таки отмечу, что в отличие от националистов, радфемки вряд ли без нашего участия кого-нибудь убьют. Радфемки довольно мирные. Делать их не очень мирными и революционными на деле — это уже наша работа и продукт нашего влияния на них. А вот националисты всё-таки являются большими любителями этнических чисток.9 Я вообще против того, чтобы приравнивать и делать прямые аналогии между классовым, половым/гендерным и национальным вопросами. Это очень разные вопросы.

Касательно создания женской организации вне рамок отдельных направлений феминизма. Тут вопрос в том, что при челябинском варианте мы используем в своих целях тех людей, которые и так есть. Радикальные феминистки и сами хотели бы работать. Вот мы им и предлагаем из разнообразия не просто так просиживать штаны, а идти воплощать свои идеи под нашим руководством через наш авторитет в их рядах.

«Что касается марксистского феминизма, то я здесь соглашусь с товарищем Добровым, но по другим мотивам. Просто марксизм и феминизм это два альтернативных друг другу мировоззрения, одно из которых объясняет угнетение через категорию класса, а другое через категорию пола. То же самое и с марксизмом и национализмом, и как следствие с „левым национализмом“. Сказанное не означает, что взаимодействие между ними невозможно, просто надо понимать, что они принципиально разные, и марксизм более глубок по содержанию, чем феминизм или национализм»

В том и дело, что феминизм — это довольно узкий набор взглядов, который обычно является элементом цельных политических взглядов (коммунистических, социалистических, либеральных и т. д.). Марксизм же полноценен сам по себе.

[Олегу Торбасову]

Касательно выделения дополнительных направлений феминизма, помимо трёх. Я исхожу из того, что сами феминистки считают направлениями феминизма, т. к. предлагаю работать с тем, что существует в наиболее общепризнанном и распространённом виде. Патриархальный «феминизм», т. е. всех женщин, кроме феминисток, выделить можно, но на данном этапе не совсем ясно, как с ними по чисто женской линии работать (по ней они не мобилизуются). С ними скорее можно и нужно работать общеполитически.

К слову, если исходить из количества реальных представителей движения, то интерсекциональным феминизмом хотя бы в Челябинске вообще можно было бы пренебречь. Они — единицы из сотен. В Москве ситуация может быть другая, но всё равно думаю, что и там радфем и либфем будут тотально преобладать.

«С либеральным феминизмом, как нормальным буржуазным реформистским течением, можно взаимодействовать как с обычными буржуазными реформистами»

Вопрос именно в том, чтобы с ними взаимодействовать не как с обычными буржуазными реформистами. И именно в этом необычном взаимодействии с ними все проблемы, т. к. либфемки — полуфеминистки. Тут феминистки, а тут уже нет.

Касательно ненависти радфем к мужчинам. Ненависть эта очень условная. Она куда мягче ненависти среднестатистического мужчины к женщинам. Иначе бы вся моя работа с ними не могла бы существовать.

«Претензия подменить левую. С либеральным феминизмом мы тут не конфликтуем. Мы с ними конфликтуем как со сторонниками капитализма, но карты открыты. Мы за социализм, они — за капитализм. С радикальным феминизмом ситуация другая. Он не отвергает капитализм, но при этом изображает, как будто (хотя бы отчасти) отвергает. Это создаёт видимость возможности совмещения социализма и радикального феминизма или вообще — замещения социализма радикальным феминизмом»

Формально радфем — это форма ревизии марксизма-ленинизма. Однако тот факт, что они от марксизма максимально отграничились и не претендуют на звание единственно верных коммунистов и зациклились на женском вопросе, ставит их в максимально невыгодное положение в борьбе с нами на коммунистической почве. Они не могут нас заместить и подмять под себя. Феминизм меньше марксизма. Он только частные вопросы охватывает. Марксизм же больше феминизма. Он полноценен. Поэтому они нас и не могут заместить. А вот мы можем и довольно просто замещать радфем марксизмом.

«При вышеизложенном понимании радфема и с учётом замечаний Стародубцева выглядит, мягко говоря, ошибочной практическая концепция, описанная Добровым: „создаётся радфемовская организация“ и „учим феминисток радфему“. Это вовсе не похоже на то, как он это называет: „мы проникаем в радфемовскую среду“. Получается, что мы в неё не проникаем, а мы её создаём и подпитываем»

Мы создаём место концентрации радфем-среды, куда устремляются нужного нам идеологического профиля кадры, с которыми мы уже ведём дальнейшую работу, а бракованные кадры сначала доводим до минимума полезности, а потом и с ними ведём планомерную работу. Наше ученье феминисток радфему в конечном виде ведёт к тому, что мы их доучиваем маоизму, просто обходя все противоречия радфема маоизму. Позиция Лины — наглядный пример. Для неё правильная радикальная феминистка должна во всём соответствовать маоизму, а в случае противоречий следует выбирать маоистские варианты позиций, а не феминистские. Жаль, ещё одна аналогичная девушка от нас из-за огромной занятости недавно ушла, было бы ещё более наглядно.

«Я полагаю, правильнее было бы создавать „организацию.., которая занимается практической деятельностью“, не закладывая в неё изначально чужую идеологию»

Тогда её придётся формировать из каких-то других людей. Сначала мы вообще не закладывали никакое определённое направление феминизма в нашу феминистскую организацию. Потом после череды крайне неприятных событий и подробного изучения феминизма как в теории, так и на практике, я пришёл к выводу, что лучше акцентировать внимание на более близком направлении, из которого мне легче вербовать долговременных и верных сторонниц, которые и сами рады быть под идейным руководством коммунистов.

«Например, идея „мейл-фри зоны“ — если это не радфемки сами придумали, а коммунисты их научили, что так надо делать, то я в шоке»

Это, во-первых, нужно для внешнего наблюдателя, т. к. мейл-фри — это формальный признак русскоязычного радфем-сообщества в ВК. Во-вторых, помогает при администрировании группы. В радфем-группу никто (почти) на самом деле не приходит вести реальные дискуссии, а все приходят оскорблять и троллить. Поэтому мужчину куда лучше забанить сразу, чем потратив время на пару ответов и увидев уже тогда его реальные намерения. (Жаль, заблокировать сообщения группы по полу нельзя. Там постоянно такая жесть.)

«Что касается марксистского феминизма — тут я тоже вижу непонимание между участниками дискуссии. Стародубцев приписывает Доброву утверждение, „что марксистского феминизма нет“, но на основании именно того отрывка, где Добров говорит о марксистском феминизме, как о чём-то существующем. Что это было?»

Моя позиция — марксистского феминизма нет. Есть марксизм. Тереза и компания дурят людей, т. к. являются просто «коммунистами»-ревизионистами и ни к какому феминизму отношения не имеют. Феминизм — это совокупность феминисток. А сами феминистки делятся на интерсекциональный, либеральный и радикальный лагеря.

«Что касается „интерсекционального феминизма“, мне бы хотелось всё же увидеть определение „интерсекциональности“»

Интерсекциональность — теория множества абсолютно равноправных форм угнетения. При этом при описании угнетения делается упор на его понимании как дискриминации, а не эксплуатации. Т. е. капитализм в теории интерсекциональности — это система дискриминации людей по имущественному признаку и противопоставляется борьбе с классизмом, т. е. против дискриминации по классовому признаку (диктатура пролетариата, к слову, тоже классизм при таких определениях). Типичный пример интерсекциональности вне феминизма — культурная автономия в решении национального вопроса, т. е. вместо предоставления нациям возможности существовать в определённой теории, решение вопроса через формирование идентичностей и обособление их, как цель (в женском вопросе интерсек и транссоо[бщество] выступают за то, чтобы просто растворить угнетение в миллионе новых идентичностей-гендеров). При изучении работы Сталина «Марксизм и национальный вопрос» мы на этом делаем особый упор. К слову, национальность интерсек также рассматривает как то, что́ можно выбрать самому. Также помимо собственно национального, гендерного и рабочего вопросов, интерсек вводит ещё бесчисленное множество форм угнетения (незнание языков, происхождение не из стран первого мира и т. д. и т. п.). Т. к. они считаются равноправными и очень часто на деле с ними едва ли что-то можно сделать, чтобы такого деления между людьми не было, то реальная борьба при таких обстоятельствах невозможна. Собственно, та же Мира Тай предлагала мне решение проблем женщин через самовнушение (!!). У кого не спрашивал из интерсечек, а что делать-то по-вашему, все отвечали всякую ерунду. Чем грамотнее были и идейнее в интерсечности, тем большая была ерунда. Одна девушка из Казахстана, очень идейная, учившаяся в Челябинске, за подобные обсуждения начала на меня нападать с позиции, что я вообще слишком злой и насилием проблемы решить никак нельзя, нужно менять язык снизу и, опять же, заниматься самовнушением. В интерсеке прямо прописано неприятие насилия, поэтому это сугубо реформистское, стоящее на антинаучных позициях и идеализме движение.

«Кроме того — в связи с сомнением Стародубцева — хотелось бы, чтобы Добров уточнил или проиллюстрировал, что именно он имел в виду, утверждая, что СФАпротив революционных действий“»

Против революционных действий выступают рядовые (и не очень) интерсекциональные феминистки. СФА — это троцкистская организация. Я уже писал о смешении в первом тексте СФА и интерсека. СФА настолько же против революционных действий, как и всякая троцкистская организация и в той же степени.

6

Наконец, в марте О. Торбасов написал ответ на текст Доброва.

«Интерсекциональность — теория множества абсолютно равноправных форм угнетения»

Я тут ещё почитал на эту тему, и, как мне видится, у марксизма и радфема совершенно разные претензии к интерсекциональности. Отчасти даже противоположные.

Марксизм понимает классы как общественные отношения. Это резко противоречит присущему радфему эссенциализму, т. е. представлению об изначально присущей, неизменной, абсолютной и непересекающейся женской и мужской природе. Это та позиция, которую я более резко называл «расизмом».

Интерсекциональный феминизм заменяет эссенциализм конструктивизмом, т. е. представлением о том, что гендер конструируется, производится, складывается из отношений между людьми. И это правильное наблюдение, сближающее интерфеминизм с марксизмом.

В своём дальнейшем развитии интерфеминизм доходит до постмодернизма, отвергая материальное происхождение гендера, делая его произвольным вопросом языка. В этом отношении он уходит от марксизма дальше радфема. Если вспомнить аргумент Лины, то да, рабочий не может превратиться в капиталиста путём простой самоидентификации. Но, продолжая аналогию, нужно также указать, что неверно было бы предполагать, что если человек родился пролетарием, то он останется пролетарием навсегда и всегда будет «стопроцентным» пролетарием.

Добров, правда, пишет, что он «вообще против того, чтобы приравнивать и делать прямые аналогии между классовым, половым/гендерным и национальным вопросами. Это очень разные вопросы». Однако в своих высказываниях по вопросам феминизма рассуждает точно в таких же терминах, как и о классовой борьбе: революция за освобождение женщин от патриархата — это же совершенно точная калька с революции за освобождение пролетариата от капитализма. И Лина (как я только что заметил) обращалась к той же аналогии. Так что это возражение или упрёк следует вернуть, а аналогии всё же с известной осторожностью использовать.

Итак, марксизм признаёт определённую текучесть классовой принадлежности. Человек может принадлежать к разным классам в экономическом и в идеологическом отношении. Он может менять классовую принадлежность вследствие внешних обстоятельств — получив или утратив капитал. В некоторых рамках он может менять свою классовую принадлежность даже собственным решением. Во-первых, пролетарий капиталистом не станет, а вот обратное превращение осуществляется очень легко. Во-вторых, значительная часть населения может по своему решению переходить между классами пролетариев и мелкой буржуазии, меняя профессию или форму занятости. Поэтому неверно говорить об абсолютности классовой принадлежности — и так же неверно приписывать фатальность и неизменность гендерной принадлежности.

Обратившись к другой аналогии, видим обвинение, что «национальность интерсек также рассматривает, как то, что можно выбрать самому». Но ведь действительно национальность (и даже раса) в некоторой степени текуча, находится в зависимости от внешних обстоятельств и от собственных решений. Это настолько очевидно и проиллюстрировано таким огромным множеством масштабных исторических примеров, что тут эссенциализму нечего и делать.

Таким образом, марксизм в этом вопросе не может встать ни на сторону радфема против интерфема, ни на сторону далеко зашедшего интерфема против радфема.

…Помимо серьёзного обвинения в склонности к постмодернизму, другие претензии к интерсеку мне непонятны. Что значит «в женском вопросе интерсек и транссоо[бщество] выступают за то, чтобы просто растворить угнетение в миллионе новых идентичностей-гендеров»? Что значит «растворить»?

Добров пишет, что «трансгендеры часто выступают вообще за то, что гендер врождённый и люди рождаются с „женским/мужским мозгом“». Но это утверждение несовместимо с упрёком в постмодернизме. Наоборот — это упрёк в эссенциализме, а значит может быть точно так же обращён к классическому радфему. И в особенности это верно, когда радфем отрицает трансгендерность на основе точно такого же утверждения, что гендер является врождённым и гендерная социализация строго привязана к биологическому полу.

Что значит, что «помимо собственно национального, гендерного и рабочего вопросов, интерсек вводит ещё бесчисленное множество форм угнетения (незнание языков, происхождение не из стран первого мира и т. д. и т. п.)»? Следует ли понимать, что эти формы угнетения не существуют и должны отрицаться? Что значит «на деле с ними едва ли что-то можно сделать, чтобы такого деления между людьми не было»? Почему нельзя?

Я просил Доброва «уточнить или проиллюстрировать, что именно он имел в виду, утверждая, что СФАпротив революционных действий». Он же ответил, кто так выступает: «рядовые (и не очень) интерсекциональные феминистки» и «СФА настолько же против революционных действий, как и всякая троцкистская организация и в той же степени». Но я не спрашивал, кто, я спрашивал, что под этим подразумевается, как это проявляется.

Ещё одно замечание, на которое хотелось бы иметь пруф: «интерсечки отрицают патриархат».

С другой стороны, вопросы к радфем остаются. Тут разъяснения Доброва я считаю неудовлетворительными.

«Основная идея радикального феминизма — женская революция (по-хорошему против капитализма…)…»

Должен заметить, что не могу припомнить ни единого текста радфема, который выступал бы за революцию или упразднение капитализма. Поэтому поинтересуюсь: на чём основано это утверждение?

«Касательно ненависти радфем к мужчинам. Ненависть эта очень условная. Она куда мягче ненависти среднестатистического мужчины к женщинам»

Я не формулировал такого неточного замечания — о «ненависти к мужчинам». Но если говорить в таких терминах, то это возражение кажется ошибочным. В частности, распространённая у радфем практика «затыкания рта» по половому признаку хотя и встречается, но уже лет сто рассматривается большинством общества (т. е., включая тех самых среднестатистических мужчин) как недопустимая дикость и осуждается. У радфем же «мейл-фри — это формальный признак русскоязычного радфем-сообщества в ВК».

Разве правильно поддерживать это сепарирование? Добров аргументирует: «Во-вторых, помогает при администрировании группы. В радфем группу никто (почти) на самом деле не приходит вести реальные дискуссии, а все приходят оскорблять и троллить».

Тогда группа не выполняет своего назначения. Феминистическая группа коммунистического назначения должна объединять женщин и мужчин в дискуссиях и борьбе против капитализма и патриархата, а не поддерживать идеологию сепаратности. С другой стороны, против троллей эта мера в действительности вообще бесполезна. Это же интернет, царство информационных конструктов. Кто захочет — придёт под женским именем и никаким образом их не отличишь. С другой стороны, что делать с пользователями, у которых ники и аватарки гендерно нейтральные?

  1. А вот что не подлежит сомнению, это что в преддверии президентских выборов 2024 года в России представляемая Добровым группа раз за разом поддерживала самого правого, самого прокапиталистического и проимпериалистического, самого антикоммунистического из доступных кандидата. Это не имеет прямого отношения к феминизму, но в значительной степени идеологически характеризует эту группу.
  2. В оригинале было написано: Freie Freien. Группы Freie Frauen больше нет, вместо неё действует «Женколлегия», к которому, однако Мария Тереза отношения не имеет, как пишут, из-за «выгорания, депрессии и прочих проблем с менталкой». Миллениалы…
  3. Это замечание особенно примечательно, учитывая, что платформа, сложившаяся в то время при участии Стародубцева, а затем отколовшаяся от Российской маоистской партии (и один из осколков которой продолжает претендовать на то же название), при формальной верности маоизму встала точно на те же политические позиции, что и посттроцкистская «Соцальтернатива», организация, родственная «Социальному руху», в котором состоял сам Стародубцев.
  4. Анурадха Ганди, к сожалению, скончалась в 2008 году. Примечательно, что её вдовец, Кобад Ганди, которого Светлов также активно популяризировал, вскоре сполз в буржуазный гуманизм, а в конечном итоге предал партию и революцию.
  5. Это замечание, конечно, верно в отношении РМП,— но не в отношении автора, который, как уже отмечено здесь, стоит на практически идентичных СА политических позициях. Неудивительно, впрочем, что СА не заинтересована к конкурентах, тем более со сталинистской фразеологией.
  6. Милка — членкесса, членкиня или как её там челябинской группы. Упоминаемая в дискуссии далее Лина, она же Аделина Ромайкина — тоже. Одно это лицо или нет — в данном случае несущественно.
  7. Англ. male free zone — «безмужиковая» зона. Это отсылка к эпизоду, когда Торбасов написал комментарий в челябинской феминистской группе Вконтакте, после чего Добров уведомил его, что, вообще-то, мужчинам там высказываться запрещается.
  8. Кириархат — интерсекциональное расширение идеи патриархата за пределы гендера, включающее в себя также расизм, эйджизм, гомофобию, ксенофобию и т. д.
  9. Если и так, это не мешает радикальным феминисткам и неофашистам иной раз выступать в кооперации, как весной 2014 года, когда Керри ЛЛа, тогда ещё активная в ЖЖ опубликовала в феминистском сообществе призыв сплотиться вокруг «Правого сектора» для подавления национально-освободительного восстания на Донбассе.

Рассказы о Калинине

Кто опубликовал: | 01.03.2024

Дорогие читатели!

FB2Эта книга рассказывает о Михаиле Ивановиче Калинине — первом президенте первого в мире социалистического государства, мудром, принципиальном и душевном человеке, посвятившем свою жизнь борьбе за счастье людей. Кипучая, наполненная революционной деятельностью жизнь Михаила Ивановича Калинина является примером для молодёжи. Биография Калинина тесно переплетается с летописью массового революционного движения.

Изучая жизнь и деятельность Михаила Ивановича, подрастающее поколение, школьники получают ответ на волнующий их вопрос: «…делать жизнь с кого?»

Книга «Рассказы о М. И. Калинине» раскрывает только некоторые эпизоды из биографии Михаила Ивановича. Но в силах каждого школьника, каждого школьного коллектива, даже очень небольшого, самостоятельно продолжить изучение биографии Калинина.

Вот почему в этой книге рассказывается также о работе юных туристов 36‑й школы Москвы, которые вот уже несколько лет изучают жизнь и деятельность Михаила Ивановича Калинина, организуя с этой целью туристские экспедиции по местам, где когда-то жил и работал Калинин.

Мы будем рады, если вы, прочитав эту книгу, также решите изучить биографию Михаила Ивановича Калинина, во время школьных каникул побываете на его родине, посетите памятные места, связанные с его деятельностью.

В этой книге мы печатаем карту Советского Союза с указанием мест, где когда-то жил и трудился Михаил Иванович Калинин. Может быть, уточнив по этой карте ближайшие к вашему месту жительства пункты, связанные с пребыванием Михаила Ивановича, вы решите посетить их, чтобы ещё шире раскрыть для себя образ Калинина, ещё лучше познакомиться с его деятельностью на благо нашего народа.

О проекте призыва к проведению дня мобилизации против войн капитала

Кто опубликовал: | 20.02.2024

Недавно Европейский координационный комитет ИКОР разослал проект «Призыва к проведению дня мобилизации против войн капитала». К сожалению, этот проект фактически неверно описывает российско-украинский конфликта и предлагает полностью ошибочный анализ.

Для начала, совершенно неверно утверждение, что война в Украине началась 24 февраля 2022 года. На самом деле, эта война началась весной 2014 года, когда установившийся в Киеве шовинистический необандеровский режим попытался подавить национально-освободительное движение на юго-восточных окраинах с существенным преобладанием русского населения. Политика декоммунизации и принудительной ассимиляции вызвала вооружённое сопротивление, отчасти поддержанное Россией. Воссоединение русских Крыма и Донбасса с Россией было так же естественно и справедливо, как Рисорджименто в Италии или объединение Китая.

Фактическое прекращение перемирия и возобновление активных боевых действий также произошло не 24 февраля 2022 года. Ещё 16 февраля 2022 года подстрекаемый империалистической администрацией Байдена необандеровский режим интенсифицировал обстрелы Донбасса, принудив тысячи людей к бегству. Последовавшая специальная военная операция была вынужденным ответом России на это вероломное и бесчеловечное нападение. Совершенно безосновательно и ошибочно описывать эту вынужденную оборону России как «империалистическую» с её стороны войну.

Авторы проекта риторически вопрошают:

«Как говорить о войне против „нацизма“ со стороны России, когда Путин и его сторонники, желающие возродить царскую империю, пользуются поддержкой русских нацистов и, в свою очередь, поддерживают крайне правые организации по всей Европе?»

В этой короткой фразе сконцентрировано ложное представление о действительности. Авторы проекта подменяют марксистско-ленинский анализ простым пересказом россказней о «желании возродить царскую империю», выдумываемых и распространяемых главарями НАТО с целью демагогически прикрыть собственную империалистическую экспансию, стремление к кровавому переделу европейского нефтегазового рынка и покушение на международную безопасность в восточноевропейском регионе.

Здесь утверждается, что «Путин и его сторонники… пользуются поддержкой русских нацистов». Это выглядит почти как будто все русские фашисты поддерживают Путина и только русские фашисты поддерживают Путина. Но это явная чушь. Правда состоит в том, что некоторые русские фашисты поддерживают Путина. Но это только очень небольшая часть правды. Чтобы полностью понимать ситуацию, необходимо также осознавать следующие обстоятельства.

Во-первых, многие, если не большинство русских фашистов поддерживают необандеровский режим. Известно немало русских фашистов, которые даже воюют на стороне ВСУ против России, например, в составе так называемого «Русского добровольческого корпуса» (РДК).

Во-вторых, даже если не брать РДК, поддержка необандеровского режима украинскими фашистами носит намного более массовый и системный характер.1

В-третьих, в той мере, в которой Путин оказался вынужден противостоять украинскому фашизму, он получает поддержку всего русского народа и пролетариата, который в подавляющем большинстве, конечно же, не является «русскими нацистами»!

Поддержка Путина со стороны некоторых русских фашистов не должна использоваться как предлог, чтобы обесценить или замолчать эти гораздо более важные факты.

Здесь также утверждается, что «Путин и его сторонники… поддерживают крайне правые организации по всей Европе». Это утверждение также в значительной степени лукаво. Оно нацелено создать впечатление, что речь идёт о систематической поддержке неонацистских банд, но на самом деле это не так.

Во-первых, следует иметь в виду, что речь идёт о действительно правых партиях, но они легальны в ЕС и даже допускаются в парламенты. Во-вторых, речь идёт не о какой-то систематической поддержке, а о некоторых эпизодах относительно ограниченных контактов. В-третьих, эти обвинения выдумываются и муссируются журналистскими наёмниками господствующих буржуазных партий в интересах выигрыша в политической конкуренции. Большинство таких обвинений всегда страдало от недостатка надёжных доказательств.

В-четвёртых, крупнейшие и опаснейшие банды неофашистских убийц в современной Европе — это и есть необандеровские вооружённые формирования в Украине, уничтожение которых есть одна из целей российской специальной военной операции.

Авторы проекта путают марксистско-ленинский анализ с буржуазным «пиаром», в котором популяризация или дискредитация тех или иных политических деятелей используется для отвлечения внимания от объективной роли, которую они играют в текущих обстоятельствах. Однако даже если бы все эти обвинения против Путина были верны и доказаны, это никак не отменило бы тот факт, что «Путин и его сторонники» как капиталисты были кровно заинтересованы в мирной торговле с ЕС, а вместо этого благодаря очевидным интригам США вынуждены противостоять реальному фашизму и экспансии НАТО.

В таких условиях требовать «поднять знамя» «против обоих лагерей воюющих держав» — это значит профанировать марксизм-ленинизм и вредить антифашистской солидарности, точно так же, как во время Второй мировой войны делали некоторые так называемые «левые коммунисты». Любой, кто понимает действительную обстановку в регионе, понимает, что «революционное пораженчество» России сейчас не означает ничего другого, кроме необандеровского геноцида против народа Донбасса. Авторы проекта пытаются вовлечь нас в лагерь «зелёной» и псевдолевой обслуги США. Коммунисты не должны позволить обмануть себя «левой» фразой.

  1. Кроме русских и украинских неофашистов, на стороне необандеровского режима воюют другие европейские неофашисты: французская Группа защиты союза, Болгарский национальный союз, итальянская группа «Каса паунд», «Немецкий добровольческий корпус» и немецкая партия «Третий путь»

Встань, покорми кота

Кто опубликовал: | 19.02.2024

Встань, покорми кота

Здесь перемелено, здесь перемолото, «Градов» гром,
вот бывший дом, и бывшие люди в нём.
А по развалинам ходит бесхвостый кот
и смятенно орет.

Крик замерзает около синих губ.
Перестань быть мёртвым, попробуй сесть.
Кот не ест человеческий труп,
не умирай, он даже не сможет тебя поесть.

Снайпер работает неподалёку,
изрешечёна разграбленная аптека.
Кот бодает мёртвую щёку
бывшего человека.

Встань, поднимись до бывшей квартиры,
где на месте третьего этажа пустота.
словно вокруг — тишина бывшего мира,
Встань, покорми кота.

Послесловие к работе «О социальном вопросе в России»

Кто опубликовал: | 14.02.2024

Послесловие к работе «О социальном вопросе в России»1 было написано Энгельсом в связи с переизданием её в сборнике «Internationales aus dem «Volksstaat» (1871—75)». В предисловии к сборнику2 Энгельс сообщает о причинах, побудивших его переиздать указанную работу с обстоятельным послесловием к ней.

Впервые на русском языке послесловие было опубликовано вместе с переводом работы Энгельса «О социальном вопросе в России» в брошюре «Фридрих Энгельс о России», изданной в 1894 г. группой «Освобождение труда», в типографии «Социаль-демократа» в Женеве. Перевод этой брошюры по договорённости с Энгельсом был сделан Верой Засулич, предисловие к брошюре написано Г. В. Плехановым. В дальнейшем послесловие вместе с самой работой Энгельса неоднократно переиздавалось в России под различными названиями.

Титульный лист брошюры, изданной группой «Освобождение труда», с послесловием Ф. Энгельса к его работе «О социальном вопросе в России»

Титульный лист брошюры, изданной группой «Освобождение труда», с послесловием Ф. Энгельса к его работе «О социальном вопросе в России»

Прежде всего я должен сделать ту поправку, что г‑н П. Ткачёв, если говорить точно, был не бакунистом, то есть анархистом, а выдавал себя за «бланкиста». Ошибка эта была естественна, так как упомянутый г‑н Ткачёв, следуя тогдашнему обычаю русских эмигрантов, объявлял себя перед Западной Европой солидарным со всей русской эмиграцией и в своей брошюре действительно защищал также и Бакунина с компанией от моей критики, защищал так, как будто бы она была направлена лично против него3.

Взгляды на русскую коммунистическую крестьянскую общину, которые он отстаивал в полемике со мной, были по существу взглядами Герцена. Этот последний, панславистский беллетрист, которого раздули в революционера, узнал из «Этюдов о России» Гакстгаузена4, что крепостные крестьяне в его имениях не ведают частной собственности на землю, а время от времени производят между собой передел пахотной земли и лугов. Как беллетристу, ему не к чему было изучать то, что вскоре стало известно всем и каждому, а именно, что общинная собственность на землю является формой владения, которая в первобытную эпоху господствовала у германцев, кельтов, индийцев, словом у всех индоевропейских народов, в Индии существует ещё и поныне, в Ирландии и Шотландии только недавно насильственно уничтожена, в Германии встречается местами даже теперь, что это отмирающая форма владения, которая на деле представляет собой явление, общее всем народам на известной ступени развития. Но как панславист, Герцен, который был социалистом в лучшем случае на словах, увидел в общине новый предлог для того, чтобы в ещё более ярком свете выставить перед гнилым Западом свою «святую» Русь и её миссию — омолодить и возродить, в случае необходимости даже силой оружия, этот прогнивший, отживший свой век Запад. То, чего не могут осуществить, несмотря на все свои усилия, одряхлевшие французы и англичане, русские имеют в готовом виде у себя дома.

«Сохранить общину и дать свободу лицу, распространить сельское и волостное самоуправление по городам и всему государству, сохраняя народное единство,— вот в чём состоит вопрос о будущем России, то есть вопрос той же социальной антиномии, которой решение занимает и волнует умы Запада»5.

Итак, в России, пожалуй, ещё существует политический вопрос; но «социальный вопрос» для России уже разрешён.

Так же просто, как и Герцен, смотрел на дело слепо подражавший ему Ткачёв. Хотя в 1875 г. он и не мог больше утверждать, будто «социальный вопрос» в России уже разрешён, однако он говорил, что русские крестьяне, как прирождённые коммунисты, стоят бесконечно ближе к социализму и, сверх того, им живётся несравненно лучше, нежели бедным, забытым богом западноевропейским пролетариям. Если французские республиканцы, в силу их столетней революционной деятельности, считали свой народ избранным народом в политическом отношении, то многие из тогдашних русских социалистов провозглашали Россию избранным народом в социальном отношении; не западноевропейский пролетариат принесет-де своей борьбой возрождение старому экономическому миру, нет, это возрождение придёт к нему из самых недр русского крестьянства. Против этого ребяческого взгляда и была направлена моя критика.

Однако русская община привлекла внимание и заслужила себе признание и таких людей, которые стоят несравненно выше Герценов и Ткачёвых. В их числе был и Николай Чернышевский, этот великий мыслитель, которому Россия обязана бесконечно многим и чьё медленное убийство долголетней ссылкой среди сибирских якутов навеки останется позорным пятном на памяти Александра Ⅱ «Освободителя».

Вследствие интеллектуального барьера, отделявшего Россию от Западной Европы, Чернышевский никогда не знал произведений Маркса, а когда появился «Капитал», он давно уже находился в Средне-Вилюйске, среди якутов. Всё его духовное развитие должно было протекать в тех условиях, которые были созданы этим интеллектуальным барьером. То, чего не пропускала русская цензура, почти или даже совсем не существовало для России. Поэтому, если в отдельных случаях мы и находим у него слабые места, ограниченность кругозора, то приходится только удивляться, что подобных случаев не было гораздо больше.

Чернышевский тоже видит в русской крестьянской общине средство для перехода от современной общественной формы к новой ступени развития, которая стоит, с одной стороны, выше, чем русская община, а с другой — выше, чем западноевропейское капиталистическое общество с его классовыми противоположностями. И в том, что Россия обладает таким средством, в то время как Запад его не имеет, в этом Чернышевский видит преимущество России.

«Введение лучшего порядка дел чрезвычайно затрудняется в Западной Европе безграничным расширением прав отдельной личности… не легко отказываться хотя бы даже от незначительной части того, чем привык уже пользоваться, а на Западе отдельная личность привыкла уже к безграничности частных прав. Пользе и необходимости взаимных уступок может научить только горький опыт и продолжительное размышление. На Западе лучший порядок экономических отношений соединён с пожертвованиями, и потому его учреждение очень затруднено. Он противен привычкам английского и французского поселянина». Но «то, что представляется утопией в одной стране, существует в другой как факт… те привычки, проведение которых в народную жизнь кажется делом неизмеримой трудности англичанину и французу, существуют у русского как факт его народной жизни… Порядок дел, к которому столь трудным и долгим путём стремится теперь Запад, ещё существует у нас в могущественном народном обычае нашего сельского быта… Мы видим, какие печальные последствия породила на Западе утрата общинной поземельной собственности и как тяжело возвратить западным народам свою утрату. Пример Запада не должен быть потерян для нас». (Чернышевский. Сочинения, женевское издание, т. Ⅴ, стр. 16—19; цитировано у Плеханова, «Наши разногласия»6, Женева, 1885).7

А об уральских казаках, у которых ещё господствовала общественная обработка земли с последующим разделом продукта между отдельными семьями, он говорит:

«Если уральцы доживут в нынешнем своём устройстве до того времени, когда введены будут в хлебопашество машины, то уральцы будут тогда очень рады, что сохранилось у них устройство, допускающее употребление таких машин, требующих хозяйства в огромных размерах, на сотнях десятин». (Ibidem8, стр. 131.)

Не следует только при этом забывать, что уральцы со своей общественной обработкой земли, предохраняемой от гибели из соображений военного характера (ведь и у нас существует казарменный коммунизм), стоят в России совершенно обособленно, примерно так же, как у нас подворные общины [Gehoferschaften] на Мозеле, с их периодическими переделами. И если нынешнее устройство сохранится у них до момента введения машин, то от этого получат выгоду не сами уральцы, а русский военный фиск, слугами которого они являются.

Во всяком случае, факт таков: в то время как в Западной Европе капиталистическое общество распадается и неустранимые противоречия его собственного развития грозят ему гибелью, в это самое время в России около половины всей обрабатываемой земли находится ещё, как общая собственность, в руках крестьянских общин. Если на Западе разрешение противоречий посредством новой организации общества предполагает, как необходимое условие, переход всех средств производства, следовательно и земли, в собственность всего общества, то в каком же отношении к этой общей собственности, которую на Западе только предстоит создать, находится общинная собственность, уже существующая или, вернее, ещё существующая в России? Не может ли она послужить исходным пунктом народного движения, которое, перескочив через весь капиталистический период, сразу преобразует русский крестьянский коммунизм в современную социалистическую общую собственность на все средства производства, обогатив его всеми техническими достижениями капиталистической эры?

Или, как формулировал мысль Чернышевского Маркс в одном письме, цитируемом ниже9:

«Должна ли Россия, как того хотят её либеральные экономисты, начать с разрушения сельской общины, чтобы перейти к капиталистическому строю, или же, наоборот, она может, не испытав мук этого строя, завладеть всеми его плодами, развивая свои собственные исторические данные?»

Уже самая постановка вопроса показывает то направление, в котором нужно искать его разрешения. Русская община просуществовала сотни лет, и внутри неё ни разу не возникло стимула выработать из самой себя высшую форму общей собственности; точно так же обстояло дело с германской маркой, кельтским кланом, индийской и другими общинами с их первобытно-коммунистическими порядками. Все они с течением времени, под влиянием окружавшего их, а также и возникавшего внутри них и постепенно захватывавшего их товарного производства и обмена между отдельными семьями и отдельными лицами, всё более и более утрачивали свой коммунистический характер и превращались в общины независимых друг от друга землевладельцев. Поэтому, если вообще можно ставить вопрос о том, не предстоит ли русской общине иная и лучшая судьба, то причина этого коренится не в ней самой, а единственно в том обстоятельстве, что в одной из европейских стран она сохранила относительную жизненную силу до такого времени, когда в Западной Европе не только товарное производство вообще, но даже его высшая и последняя форма — капиталистическое производство пришло в противоречие с созданными им самим производительными силами, когда оно оказывается неспособным управлять долее этими силами и когда оно гибнет от этих внутренних противоречий и обусловленных ими классовых конфликтов. Уже из этого вытекает, что инициатива подобного преобразования русской общины может исходить исключительно лишь от промышленного пролетариата Запада, а не от самой общины. Победа западноевропейского пролетариата над буржуазией и связанная с этим замена капиталистического производства общественно управляемым производством,— вот необходимое предварительное условие для подъёма русской общины на такую же ступень развития.

В самом деле: нигде и никогда аграрный коммунизм, сохранившийся от родового строя, не порождал из самого себя ничего иного, кроме собственного разложения. Сама русская крестьянская община уже в 1861 г. представляла собой сравнительно ослабленную форму этого коммунизма; совместная обработка земли, существующая ещё в отдельных местностях Индии и в южнославянской домашней общине (задруге), вероятной родоначальнице русской общины, должна была уступить место ведению хозяйства отдельными семьями; общинная собственность проявлялась ещё только в повторяющихся переделах земли, производившихся в различных местностях через самые различные промежутки, времени. Стоит этим переделам прекратиться самим по себе или в результате особого постановления,— и перед нами деревня парцелльных крестьян.

Но один тот факт, что, существуя бок о бок с русской крестьянской общиной, капиталистическое производство в Западной Европе приближается в то же время к моменту своей гибели и в нём самом уже имеется зародыш новой формы производства, при которой средства производства в качестве общественной собственности будут применяться в плановом порядке,— один этот факт не может вдохнуть в русскую общину силу, дающую ей возможность развить из самой себя эту новую общественную форму. Каким образом община может освоить гигантские производительные силы капиталистического общества в качестве общественной собственности и общественного орудия, прежде чем само капиталистическое общество совершит эту революцию? Каким образом может русская община показать миру, как вести крупную промышленность на общественных началах, когда она разучилась уже обрабатывать на общественных началах свои собственные земли?

Правда, в России есть немало людей, которые хорошо знают западное капиталистическое общество со всеми его непримиримыми противоположностями и конфликтами и ясно представляют себе, где выход из этого кажущегося тупика. Но, во-первых, те несколько тысяч людей, которые это понимают, живут не в общине, а те добрых пятьдесят миллионов людей, которые в Великороссии живут ещё в условиях общинной собственности на землю, не имеют обо всём этом ни малейшего понятия. Им по меньшей мере так же чужды и непонятны взгляды этих нескольких тысяч людей, как были чужды и непонятны английским пролетариям 1800—1840 гг. те планы, которые придумывал для их спасения Роберт Оуэн. И среди рабочих, которые работали на фабрике Оуэна в Нью-Ланарке, большинство состояло из людей, тоже выросших при порядках и обычаях распадающегося коммунистического родового строя, в кельтско-шотландском клане, однако Оуэн ни слова не говорил о том, что у этих людей он встретил лучшее понимание. А, во-вторых, исторически невозможно, чтобы обществу, стоящему на более низкой ступени экономического развития, предстояло разрешить задачи и конфликты, которые возникли и могли возникнуть лишь в обществе, стоящем на гораздо более высокой ступени развития. Все формы родовой общины, возникшие до появления товарного производства и частного обмена, имеют с будущим социалистическим обществом только то общее, что известные вещи, средства производства, находятся в общей собственности и в общем пользовании известных групп. Однако одно это общее свойство не делает низшую общественную форму способной создать из себя самой будущее социалистическое общество, этот последний продукт капиталистического общества, порождаемый им самим. Каждая данная экономическая формация должна решать свои собственные, из неё самой возникающие задачи; браться за решение задач, стоящих перед другой совершенно чуждой формацией, было бы абсолютной бессмыслицей. И к русской общине это относится не в меньшей мере, чем к южнославянской задруге, к индийской родовой общине или ко всякой иной общественной форме периода дикости или варварства, характеризующейся общим владением средствами производства.

Но зато не только возможно, но и несомненно, что после победы пролетариата и перехода средств производства в общее владение у западноевропейских народов те страны, которым только что довелось вступить на путь капиталистического производства и в которых уцелели ещё родовые порядки или остатки таковых, могут использовать эти остатки общинного владения и соответствующие им народные обычаи как могучее средство для того, чтобы значительно сократить процесс своего развития к социалистическому обществу и избежать большей части тех страданий и той борьбы, через которые приходится прокладывать дорогу нам в Западной Европе. Но неизбежным условием для этого являются пример и активная поддержка пока ещё капиталистического Запада. Только тогда, когда капиталистическое хозяйство будет преодолено на своей родине и в странах, где оно достигло расцвета, только тогда, когда отсталые страны увидят на этом примере, «как это делается», как поставить производительные силы современной промышленности в качестве общественной собственности на службу всему обществу в целом,— только тогда смогут эти отсталые страны встать на путь такого сокращённого процесса развития. Но зато успех им тогда обеспечен. И это относится не только к России, но и ко всем странам, находящимся на докапиталистической ступени развития. В России, однако, это будет сравнительно наиболее легко, потому что здесь часть коренного населения уже усвоила себе интеллектуальные результаты капиталистического развития, благодаря чему в период революции здесь возможно будет совершить общественное переустройство почти одновременно с Западом.

Это было уже высказано Марксом и мною 21 января 1882 г. в предисловии к русскому изданию «Коммунистического манифеста» в переводе Плеханова. Мы писали там:

«Но рядом с быстро развивающейся капиталистической горячкой и только теперь образующейся буржуазной земельной собственностью мы находим в России большую половину земли в общинном владении крестьян. Спрашивается теперь: может ли русская община — эта, правда, сильно уже разрушенная форма первобытного общего владения землёй — непосредственно перейти в высшую, коммунистическую форму общего владения? Или, напротив, она должна пережить сначала тот же процесс разложения, который присущ историческому развитию Запада? Единственно возможный в настоящее время ответ на этот вопрос заключается в следующем. Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, так что обе они дополнят друг друга, то современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития»10.

Не следует, однако, забывать, что упомянутое здесь далеко зашедшее разложение русской общинной собственности сделало с тех пор значительный шаг вперёд. Поражения во время Крымской войны ясно показали необходимость для России быстрого промышленного развития. Прежде всего нужны были железные дороги, а их широкое распространение невозможно без отечественной крупной промышленности. Предварительным условием для возникновения последней было так называемое освобождение крестьян; вместе с ним наступила для России капиталистическая эра, но тем самым и эра быстрого разрушения общинной собственности на землю. Обременение крестьян выкупными платежами и повышенными налогами при одновременном предоставлении им уменьшенных и худших земельных наделов неизбежно привело к тому, что крестьяне оказались в руках ростовщиков, в большинстве случаев разбогатевших членов крестьянской общины. Железные дороги открыли для многих прежде отдалённых местностей доступ к рынкам сбыта производимого ими хлеба; но зато по тем же дорогам стали доставляться туда дешёвые продукты крупной промышленности, вытеснявшие кустарный промысел крестьян, которые до тех пор изготовляли подобные изделия частью для собственного потребления, а частью для продажи. Исконные хозяйственные отношения были нарушены, начался распад связей, которым повсюду сопровождается переход от натурального хозяйства к денежному, среди членов общины появились крупные имущественные различия,— бедняки попадали в кабалу к богатеям. Одним словом, здесь началось разложение русской общины в результате того же процесса проникновения денежного хозяйства, который в Афинах незадолго до Солона привел к разложению афинского рода11. Солон мог, правда, посредством революционного вторжения в тогда ещё довольно юное право частной собственности освободить закабалённых должников, попросту аннулировав их долги. Но возвратить к жизни древнеафинский род он не мог, и точно так же нет такой силы в мире, которая была бы в состоянии восстановить русскую общину, как только процесс её разложения достиг определённого уровня. К тому же русское правительство запретило устраивать переделы земли между членами общины чаще, чем раз в 12 лет, с той целью, чтобы крестьянин всё больше и больше отвыкал от переделов и начинал смотреть на себя как на частного собственника своего надела.

Маркс высказался в этом духе ещё в 1877 г. в одном своём письме в Россию. Некий г‑н Жуковский, тот самый, который ныне в качестве кассира Государственного банка скрепляет своей подписью русские кредитные билеты, напечатал что-то о Марксе в «Вестнике Европы» (Vestnik Jevropy), другой писатель12 выступил с возражением ему в «Отечественных Записках» (Otetschestvenyja Zapiski)13. В качестве поправки к этой последней статье Маркс написал редактору «Записок» письмо, которое долгое время циркулировало в России в рукописных копиях с французского оригинала, а затем было опубликовано в русском переводе в 1886 г. в «Вестнике Народной Воли» (Vestnik Narodnoj Voli) в Женеве, а позднее и в самой России14. Письмо это, как и всё, что выходило из-под пера Маркса, обратило на себя большое внимание в русских кругах и истолковывалось самым различным образом; поэтому я приведу здесь в существенных чертах его содержание.

Прежде всего Маркс отвергает навязанный ему «Отечественными Записками» взгляд, будто он, так же, как и русские либералы, считает, что для России нет более неотложного дела, как уничтожить крестьянскую общинную собственность и стремительно перейти к капитализму. Его краткое замечание о Герцене в добавлении к первому изданию «Капитала» ровно ничего не доказывает. Это замечание гласит: «Если на европейском континенте влияние капиталистического производства, которое подрывает род людской… будет развиваться, как это было до сих пор, рука об руку с конкуренцией в раздувании масштабов национальной военщины, государственных долгов, налогов, в изящном способе ведения войны и т. д.,— то, пожалуй, в конце концов, станет действительно неизбежным омоложение Европы при помощи кнута и обязательного вливания калмыцкой крови, о чём столь серьёзно пророчествует полу-россиянин, но зато полный московит Герцен (заметим, между прочим, что этот беллетрист сделал свои открытия относительно „русского коммунизма“ не в России, а в сочинении прусского регирунгсрата Гакстгаузена)» («Капитал», т. Ⅰ, первое немецкое издание, стр. 763)15. Затем Маркс продолжает16: это место «ни в коем случае не может служить ключом к моим воззрениям на усилия» (далее в подлиннике следует цитата на русском языке) «русских людей найти для своего отечества путь развития, отличный от того, которым шла и идёт Западная Европа» и т. д.— «В послесловии ко второму немецкому изданию „Капитала“ я говорю о „великом русском учёном и критике» (Чернышевском) «с высоким уважением, какого он заслуживает17. Этот учёный в своих замечательных статьях исследовал вопрос — должна ли Россия, как того хотят её либеральные экономисты, начать с разрушения сельской общины, чтобы перейти к капиталистическому строю, или же, наоборот, она может, не испытав мук этого строя, завладеть всеми его плодами, развивая свои собственные исторические данные. Он высказывается в смысле этого последнего решения».

«Впрочем, так как я не люблю оставлять „места для догадок“, я выскажусь без обиняков. Чтобы иметь возможность со знанием дела судить об экономическом развитии России, я изучил русский язык и затем в течение долгих лет изучал официальные и другие издания, имеющие отношение к этому предмету. Я пришёл к такому выводу. Если Россия будет продолжать идти по тому пути, по которому она следовала с 1861 г., то она упустит наилучший случай, который история когда-либо предоставляла какому-либо народу, и испытает все роковые злоключения капиталистического строя»18.

Далее Маркс разъясняет ещё некоторые ошибки, в которые впал его критик; единственное место, относящееся к рассматриваемому нами вопросу, гласит:

«Итак, что же мог извлечь мой критик из этого исторического очерка в применении к России». (Речь идёт о первоначальном накоплении капитала.) «Только следующее. Если Россия имеет тенденцию стать капиталистической нацией по образцу наций Западной Европы,— а за последние годы она немало потрудилась в этом направлении,— она не достигнет этого, не превратив предварительно значительной части своих крестьян в пролетариев; а после этого, уже очутившись в лоне капиталистического строя, она будет подчинена его неумолимым законам, как и прочие нечестивые народы. Вот и всё».

Так писал Маркс в 1877 году. В России в те времена было два правительства: правительство царя и правительство тайного исполнительного комитета (ispolnitel’nyj komitet) заговорщиков-террористов19. Власть этого второго, тайного правительства возрастала с каждым днем. Свержение царизма казалось близким; революция в России должна была лишить всю европейскую реакцию её сильнейшего оплота, её великой резервной армии, и тем самым дать также новый могучий толчок политическому движению Запада, создав для него вдобавок несравненно более благоприятные условия борьбы. Неудивительно, что Маркс в своём письме советует русским не особенно торопиться с прыжком в капитализм.

Революции в России не произошло. Царизм восторжествовал над терроризмом, который в данный момент даже толкнул в объятия царизма все имущие классы, «любящие порядок». И в течение 17 лет, которые протекли с той поры, как было написано письмо Маркса, и развитие капитализма и распад крестьянской общины в России шагнули далеко вперёд. Как же обстоит дело теперь, в 1894 году?

Так как после поражений в Крымской войне и самоубийства императора Николая Ⅰ старый царский деспотизм продолжал существовать в неизменном виде,— оставался только один путь: как можно более быстрый переход к капиталистической промышленности. Армию погубили гигантские пространства империи, погубили продолжительные переходы к театру военных действий; необходимо было уничтожить эту отдалённость посредством сети стратегических железных дорог. Но железные дороги означают создание капиталистической промышленности и революционизирование примитивного земледелия. С одной стороны, в непосредственное соприкосновение с мировым рынком вступают земледельческие продукты даже самых отдалённых частей страны; с другой стороны, невозможно построить и эксплуатировать широкую сеть железных дорог, не имея отечественной промышленности, поставляющей рельсы, локомотивы, вагоны и т. д. Но нельзя создать одну отрасль крупной промышленности, не вводя вместе с ней всю систему; текстильная промышленность сравнительно современного типа, уже раньше пустившая корни в Московской и Владимирской губерниях, а также в Прибалтийском крае, получила толчок к новому подъёму. За постройкой железных дорог и фабрик шло расширение уже существующих банков и основание новых; освобождение крестьян от крепостной зависимости порождало свободу передвижения, причём следовало ожидать, что вслед за тем само собой произойдёт освобождение значительной части этих крестьян и от владения землёй. Таким образом, в короткое время в России были заложены все основы капиталистического способа производства. Но вместе с тем был занесён топор и над корнями русской крестьянской общины.

Сетовать на это теперь — бесполезно. Если бы после Крымской войны царский деспотизм был заменён прямым парламентским господством дворянства и бюрократии, то процесс этот был бы, может быть, несколько замедлен; если бы у власти стала нарождавшаяся буржуазия, то процесс этот наверняка был бы ускорен. При сложившихся условиях иного выбора не было. В то время как во Франции существовала Вторая империя, в то время как в Англии пышно расцвела капиталистическая промышленность, нельзя же было в самом деле требовать от России, чтобы она на основе крестьянской общины бросилась очертя голову производить сверху государственно-социалистические эксперименты. Что-то должно было произойти. И произошло то, что было возможно при таких условиях; как везде и всегда в странах товарного производства, люди действовали по большей части лишь полусознательно или же совершенно механически, не зная, что они делают.

Между тем наступил новый период, начало которому положила Германия, период революций сверху, а вместе с тем период быстрого роста социализма во всех европейских странах. Россия приняла участие в общем движении. Как и следовало ожидать, движение это приняло здесь форму решительного штурма с целью свержения царского деспотизма, с целью завоевания свободы интеллектуального и политического развития нации. Вера в чудодейственную силу крестьянской общины, из недр которой может и должно прийти социальное возрождение,— вера, от которой не был совсем свободен, как мы видели, и Чернышевский,— эта вера сделала своё дело, подняв воодушевление и энергию героических русских передовых борцов. Этих людей, которых было каких-нибудь несколько сот человек, но которые своей самоотверженностью и отвагой довели царский абсолютизм до того, что ему приходилось уже подумывать о возможности капитуляции и о её условиях,— этих людей мы не потянем к ответу за то, что они считали свой русский народ избранным народом социальной революции. Но разделять их иллюзии мы вовсе не обязаны. Время избранных народов миновало безвозвратно.

А пока кипела эта борьба, капитализм в России бойко шёл вперёд и всё больше и больше достигал той цели, которой не удалось достичь террористам: принудить царизм к капитуляции.

Царизму нужны были деньги. Нужны были не только для придворной роскоши, для бюрократии и прежде всего — для армии и внешней политики, основанной на подкупах, но особенно для его жалкого финансового хозяйства и соответствующей ему нелепой политики в области железнодорожного строительства. За границей больше не желали и не могли покрывать все дефициты царской казны; приходилось искать помощи внутри страны. Часть железнодорожных акций пришлось распространить в самой стране; также и часть займов. Первой победой русской буржуазии были железнодорожные концессии, по которым акционерам доставались все будущие прибыли, а государству все будущие убытки. Затем последовали субсидии и премии за учреждение промышленных предприятий, а также покровительственные пошлины в интересах отечественной промышленности, пошлины, из-за которых ввоз многих предметов стал в конце концов совершенно невозможным. Русскому государству, при его безграничной задолженности и при его почти совершенно подорванном кредите за границей, приходится в прямых интересах фиска заботиться об искусственном насаждении отечественной промышленности. Оно постоянно нуждается в золоте для уплаты процентов по государственным долгам за границей. Но в России нет золотого обращения,— там обращаются только бумажные деньги. Некоторое количество золота поступает от таможенных пошлин, которые взимаются только в золоте, что, между прочим, повышает величину этих пошлин на 50 процентов. Но наибольшее количество золота должно поступать от превышения вывоза русского сырья над ввозом изделий иностранной промышленности; векселя, выдаваемые иностранными покупателями на сумму этого избытка, русское правительство скупает внутри России на бумажные деньги и получает по ним золото. Поэтому, если правительство не желает для уплаты процентов по заграничным долгам прибегать к новым иностранным займам, ему надо позаботиться о том, чтобы русская промышленность быстро окрепла настолько, чтобы удовлетворять весь внутренний спрос. Отсюда — требование, чтобы Россия стала независимой от заграницы, самоснабжающейся промышленной страной; отсюда — судорожные усилия правительства в несколько лет довести капиталистическое развитие России до высшей точки. Ибо если этого не произойдёт, то не останется ничего другого, как тронуть накопленный в Государственном банке и казначействе металлический военный фонд или же решиться на государственное банкротство. И в том и в другом случае это был бы конец русской внешней политики.

Ясно одно: при таких обстоятельствах молодая русская буржуазия держит государство полностью в своих руках. Во всех важных экономических вопросах оно вынуждено подчиняться её желаниям. Если она ещё мирится с деспотическим самодержавием царя и его чиновников, то только потому, что это самодержавие, помимо того, что оно смягчается подкупностью бюрократии, предоставляет ей больше гарантий, чем изменения, хотя бы и в буржуазно-либеральном духе, последствия которых при нынешнем положении дел внутри России никто не может предугадать. Так и идёт во всё более ускоряющемся темпе превращение России в капиталистически-промышленную страну, пролетаризация значительной части крестьян и разрушение старой коммунистической общины.

Я не берусь судить, уцелела ли ныне эта община в такой мере, чтобы в нужный момент, как Маркс и я ещё надеялись в 1882 г., она смогла, при сочетании с переворотом в Западной Европе, стать исходным пунктом коммунистического развития. Но одно не подлежит сомнению: для того чтобы от этой общины что-нибудь уцелело, необходимо прежде всего ниспровержение царского деспотизма, революция в России. Русская революция не только вырвет большую часть нации, крестьян из изолированности их деревень, образующих их мир20, их вселенную, не только выведет крестьян на широкую арену, где они познают внешний мир, а вместе с тем самих себя, поймут собственное своё положение и средства избавления от теперешней нужды,— русская революция даст также новый толчок рабочему движению Запада, создаст для него новые лучшие условия борьбы и тем ускорит победу современного промышленного пролетариата, победу, без которой сегодняшняя Россия ни на основе общины, ни на основе капитализма не может достичь социалистического переустройства общества.

  1. Статья «О социальном вопросе в России» — пятая, заключительная статья из серии «Эмигрантская литература» — была опубликована в газете «Volksstaat» №№ 43, 44 и 45, 16, 18 и 21 апреля 1875 г. (см. настоящее издание, т.  18, стр. 537—548) и вслед за тем вышла отдельной брошюрой: «Sociales aus Rusland», Leipzig, 1875, с небольшим введением, написанным Энгельсом для этого издания (см. там же, стр. 566—568). В состав сборника «Internationales aus dem «Volksstaat» (1871—75)» Энгельс включил как данную статью, так и введение к ней.
  2. См. настоящий том, стр. 435.
  3. Энгельс имеет в виду брошюру П. Н. Ткачёва «Offener Brief an Herrn Friedrich Engels, Verfasser der Artikel «Fluchtlings-Literatur» in Nr. 117 und 118 des «Volksstaat»», Jahrgang 1874. Zurich, Typographie der Tagwacht. 1874 («Открытое письмо господину Фридриху Энгельсу, автору статей „Эмигрантская литература“ в №№ 117 и 118 „Volksstaat“», 1874 года, Цюрих, типография «Tagwacht». 1874). Русский перевод этого письма помещён в книге: П. Ткачёв. «Избранные сочинения на социально-экономические темы», том Ⅲ, 1933, стр. 88—89.
    Энгельс ответил Ткачёву четвёртой и пятой статьей из серии «Эмигрантская литература» (см. настоящее издание, т. 18, стр. 527—536 и 537—548).
  4. Речь идёт о книге: A. Haxthausen. «Studien uber innern Zustande, das Volksleben und insbesondere die landlichen Einrichtungen Ruslands». Th. Ⅰ—Ⅲ. Hannover — Berlin, 1847—1852 (А. Гакстгаузен. «Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России». Ч.  Ⅰ—Ⅲ, Ганновер — Берлин, 1847—1852).
  5. Письма А. И. Герцена редактору журнала «The English Republic» («Английская республика») У. Линтону были написаны им в январе-феврале 1854 г. и впервые опубликованы в 1854 г. в третьем томе журнала Линтона на английском языке. Энгельс приводит отрывок из третьего письма Герцена Линтону, цитируя его по тексту женевского издания 1885 г. книги Г. В. Плеханова «Наши разногласия», стр. 9, поэтому и в настоящем издании текст письма Герцена даётся по книге Плеханова.
    Полный текст писем Герцена Линтону см. в собраниях сочинений А. И. Герцена под заглавием «Старый мир и Россия».
  6. В оригинале название книги написано по-русски латинскими буквами. Ред.
  7. Здесь цитируется критическая статья Н. Г. Чернышевского «Заметки о журналах», впервые опубликованная в пятом номере журнала «Современник» за 1857 год. Далее цитируется другая его статья «Исследования о внутренних отношениях народной жизни и в особенности сельских учреждениях России. Барона А. Гакстгаузена», опубликованная впервые в седьмом номере журнала «Современник» за 1857 год. Обе статьи включены в пятый том Сочинений Н. Г. Чернышевского, вышедший под общим заглавием «Об общинном владении землёю», Женева, 1879 год. В книге Г. В. Плеханова «Наши разногласия» (Женева, 1885) данная цитата приведена на стр. 16—17; вторая, следующая ниже,— на стр. 15. Очевидно, Энгельс цитировал Чернышевского по книге Плеханова, и текст этих цитат приведён в соответствии с этим изданием.
  8. — там же. Ред.
  9. См. настоящий том, стр.  447—449. Ред.
  10. См. настоящее издание, т. 19, стр. 305. Энгельс цитирует здесь предисловие к русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» 1882 г. в обратном переводе с русского перевода Г. В. Плеханова, в связи с чем текст цитаты в оригинале несколько отличается от соответствующего немецкого текста рукописи предисловия.
  11. См. Энгельс. «Происхождение семьи и т. д.», 5 изд., Штутгарт, 1892, стр. 109—113. (См. настоящее издание, т. 21, стр. 113—116.)
  12. — Н. К. Михайловский. Ред.
  13. Речь идёт о статье Ю. Г. Жуковского «Карл Маркс и его книга о капитале», напечатанной в журнале «Вестник Европы» книга 9 за 1877 г., и ответе на неё одного из идеологов русского народничества Н. К. Михайловского, выступившего со статьей «Карл Маркс перед судом Ю. Г. Жуковского», опубликованной в журнале «Отечественные Записки» № 10 за 1877 год.
    «Вестник Европы» — ежемесячный историко-политический и литературный журнал буржуазно-либерального направления; выходил в Петербурге с 1866 по 1918 год. В журнале печатались статьи, направленные против революционных марксистов. Редактором-издателем журнала до 1908 г. был М. М. Стасюлевич.
    «Отечественные Записки» — литературно-политический журнал, начал издаваться в Петербурге в 1820 году; с 1839 г. становится одним из лучших прогрессивных журналов того времени. В редактировании журнала принимал участие В. Г. Белинский, в нём сотрудничал А. И. Герцен и другие. С 1846 г., после ухода из редакции Белинского, значение «Отечественных Записок» стало падать. С 1863 г., когда журнал перешёл в руки Н. А. Некрасова и М. Е. Салтыкова-Щедрина, наступил период нового расцвета «Отечественных Записок»; в это время журнал группировал вокруг себя революционно-демократическую интеллигенцию. После смерти Некрасова (1877) преобладающее влияние в журнале приобрели народники.
    «Отечественные Записки» подвергались непрерывным цензурным преследованиям и в апреле 1884 г. были закрыты царским правительством.
  14. Письмо в редакцию «Отечественных Записок» (см. настоящее издание, т. 19, стр. 116—121) было написано Марксом вскоре после появления в журнале статьи Н. К. Михайловского. Письмо осталось неотправленным и было найдено Энгельсом в бумагах Маркса уже после его смерти. Энгельс снял с письма копии и одну из них вместе с письмом от 6 марта 1884 г. направил в Женеву члену группы «Освобождение труда» В. И. Засулич. В Женеве письмо было опубликовано в 1886 г. в журнале «Вестник Народной Воли» № 5. В русской легальной печати письмо Маркса было опубликовано в октябре 1888 г. в журнале «Юридический вестник».
  15. К. Marx. «Das Kapital. Kritik der politischen Oekonoinie». Bd. Ⅰ, Hamburg, 1867, S. 763. Это добавление опущено Марксом во втором немецком и последующих изданиях первого тома «Капитала».
  16. Далее приводятся выдержки из письма Маркса в редакцию «Отечественных Записок» (см. настоящее издание, т. 19, стр. 116, 119 и 120).
  17. См. настоящее издание, т. 23, стр. 17—18.
  18. Курсив Энгельса. Ред.
  19. Видимо, имеются в виду руководящие органы народнических организаций «Земля и Воля» (с осени 1876 г. по осень 1879 г.) и «Народная Воля» (с августа 1879 г. по март 1881 г.); последняя провозгласила террор основным средством политической борьбы.
  20. В оригинале русское слово, написанное латинскими буквами. Ред.