Хотя русская Октябрьская революция 1917 года свергла власть капитализма и установила диктатуру пролетариата, классовая борьба на этом не закончилась. Напротив: она стала острее, яростнее, озлобленнее. Период диктатуры пролетариата означает классовую борьбу в иной форме, чем перед захватом власти. Это означает, что

«…Диктатура пролетариата есть тоже период классовой борьбы, которая неизбежна, пока не уничтожены классы, и которая меняет свои формы, становясь первое время после свержения капитала особенно ожесточённой и особенно своеобразной. Завоевав политическую власть, пролетариат не прекращает классовой борьбы, а продолжает её — впредь до уничтожения классов — но, разумеется, в иной обстановке, в иной форме, иными средствами» 2.

Помимо старых эксплуататорских классов — капиталистов, внутренних и внешних, и землевладельцев, мобилизовавших все реакционные силы, чтобы восстановить свою власть через гражданскую войну — появились и новые враги рабочего класса. Им благоприятствовали дезорганизация, голод, нищета и разруха, эти неизбежные обстоятельства войны, и они стремились разрушить экономику страны саботажем, спекуляцией и мошенничеством. Ленин указал в «Экономике и политике в эпоху диктатуры пролетариата», что мелкобуржуазное товарное производство всегда вновь производит капитализм:

«Крестьянское хозяйство продолжает оставаться мелким товарным производством. Здесь мы имеем чрезвычайно широкую и имеющую очень глубокие, очень прочные корни, базу капитализма. На этой базе капитализм сохраняется и возрождается вновь — в самой ожесточённой борьбе с коммунизмом. Формы этой борьбы: мешочничество и спекуляция против государственной заготовки хлеба (а равно и других продуктов),— вообще против государственного распределения продуктов» 3.

Так, в 1918 году половина зерна для хлеба была поставлена городам чёрным рынком по ценам в десять раз выше официальных. Такие деклассированные крестьяне, спекулянты и жулики были союзниками капиталистов и классовыми врагами рабочих. Они были более опасны, чем открытые враги на линии фронта.

Огромные массы мелкобуржуазного населения в городе и на селе, особенно мелкое и среднее крестьянство, колеблются между пролетариатом и буржуазией.

«Мелкобуржуазная стихия недаром называется стихией, ибо это действительно нечто наиболее бесформенное, неопределённое, бессознательное… Разорение, нужда, тяжесть положения вызывает колебания: сегодня за буржуазию, завтра за пролетариат. Только закалённый авангард пролетариата способен устоять и противостоять колебаниям» 4.

Бюрократия в административном и хозяйственном аппарате и учреждениях также принадлежит к мелкобуржуазным слоям. Хотя старый государственный аппарат был разрушен Октябрьской революцией, победивший пролетариат не мог легко обойтись без буржуазных специалистов-управленцев в центральных и местных органах власти, а также без буржуазных инженеров и технических специалистов в промышленности. Ленин подчёркивал, что социализму по сути своей чужд чиновничьи-бюрократический автоматизм. Живой, творческий социализм должен быть делом самих масс. Через несколько дней после захвата власти Ленин обратился к населению:

«Товарищи трудящиеся! Помните, что вы сами теперь управляете государством. Никто вам не поможет, если вы сами не объединитесь и не возьмёте все дела государства в свои руки. Ваши Советы — отныне органы государственной власти, полномочные, решающие органы…

Вводите строжайший контроль за производством и учётом продуктов. Арестуйте и предавайте революционному суду народа всякого, кто посмеет вредить народному делу» 5.

Ленин воспринял уроки Парижской Коммуны, которые были подытожены Марксом и Энгельсом. Энгельс, указывая на опасность господства государственной бюрократии над обществом, разъяснил необходимые контрмеры Коммуны в своём введении к Марксовой «Гражданской войне во Франции»:

«Против этого неизбежного во всех существовавших до сих пор государствах превращения государства и органов государства из слуг общества в господ над обществом Коммуна применила два безошибочных средства. Во-первых, она назначала на все должности, по управлению, по суду, по народному просвещению, лиц, выбранных всеобщим избирательным правом, и притом ввела право отзывать этих выборных в любое время по решению их избирателей. А во-вторых, она платила всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату, которую получали другие рабочие. Самое высокое жалованье, которое вообще платила Коммуна, было 6 000 франков. Таким образом была создана надёжная помеха погоне за местечками и карьеризму, даже и независимо от императивных мандатов депутатам в представительные учреждения, введённых Коммуной сверх того» 6.

В соответствии с этими основными мерами 1 декабря 1917 года Совет Народных Комиссаров ограничил максимальный размер жалования для народных комиссаров и высших должностных лиц до 500 рублей в месяц. Этот так называемый партийный максимум составлял для высших должностных лиц в провинции около половины названной суммы. Такое регулирование было важной мерой предотвращения развития бюрократических тенденций внутри партии. Но скоро стало ясно, что огромная административная работа, хозяйственное управление и научная деятельность не могли успешно выполняться без привлечения буржуазной интеллигенции. Ленин пришёл к выводу: чтобы завоевать и привлечь на свою сторону буржуазную интеллигенцию для построения социализма, следует применить капиталистический метод высокой оплаты. Эта мера, продиктованная конкретной ситуацией, сильно повлияла на дальнейшее развитие событий. Это был компромисс, шаг назад. Ленин хорошо осознавал опасность, которую вызвала эта мера. Он видел способ преодоления опасности в открытом объяснении её массам. Тогдашняя необходимость привлечения на службу буржуазной интеллигенции имеет такое большое значение для дальнейшего развития бюрократии и получения привилегий некоторыми членами партии, что мы процитируем ленинское детальное обоснование без существенных сокращений:

«Без руководства специалистов различных отраслей знания, техники, опыта, переход к социализму невозможен, ибо социализм требует сознательного и массового движения к высшей производительности труда по сравнению с капитализмом и на базе достигнутого капитализмом. Социализм должен по-своему, своими приёмами — скажем конкретнее, советскими приёмами — осуществить это движение вперёд. А специалисты неизбежно являются в массе буржуазными, в силу всей обстановки той общественной жизни, которая сделала их специалистами. Если бы наш пролетариат, овладев властью, быстро решил задачу учёта, контроля, организации во всенародном масштабе,— (это было неосуществимо вследствие войны и отсталости России) — тогда, сломав саботаж, мы всеобщим учётом и контролем подчинили бы себе полностью и буржуазных специалистов. В силу значительного „опоздания“ с учётом и контролем вообще, мы, хотя и успели победить саботаж, но обстановки, дающей в наше распоряжение буржуазных специалистов, ещё не создали; масса саботажников „идёт на службу“, но лучшие организаторы и крупнейшие специалисты могут быть использованы государством либо по-старому, по-буржуазному (т. е., за высокую плату), либо по-новому, по-пролетарски (т. е., созданием той обстановки всенародного учёта и контроля снизу, которая неизбежно и сама собою подчинила и привлекла бы специалистов).

Нам пришлось теперь прибегнуть к старому буржуазному средству и согласиться на очень высокую оплату „услуг“ крупнейших из буржуазных специалистов. Все, знакомые с делом, видят это, но не все вдумываются в значение подобной меры со стороны пролетарского государства. Ясно, что такая мера есть компромисс, отступление от принципов Парижской Коммуны и всякой пролетарской власти, требующих сведения жалований к уровню платы среднему рабочему, требующих борьбы делом, а не словами, с карьеризмом.

Мало того. Ясно, что такая мера не только приостановка — в известной области и в известной степени — наступления на капитал (ибо капитал есть не сумма денег, а определённое общественное отношение), но и шаг назад нашей социалистической, Советской, государственной власти, которая с самого начала провозгласила и повела политику понижения высоких жалований до заработка среднего рабочего…

Нам надо изучать особенности в высшей степени трудного и нового пути к социализму, не прикрывая наших ошибок и слабостей, а стараясь вовремя доделывать недоделанное. Скрывать от масс, что привлечение буржуазных специалистов чрезвычайно высокими заработками есть отступление от принципов Коммуны, значило бы опускаться до уровня буржуазных политиканов и обманывать массы. Открыто объяснить, как и почему мы сделали шаг назад, затем обсудить гласно, какие имеются средства наверстать упущенное,— это значит воспитывать массы и на опыте учиться, вместе с ними учиться строительству социализма…

Разумеется, этот вопрос имеет также другую сторону. Развращающее влияние высоких жалований неоспоримо — и на Советскую власть (тем более, что при быстроте переворота к этой власти не могло не примкнуть известное количество авантюристов и жуликов, которые вместе с бездарными или бессовестными из разных комиссаров не прочь попасть в „звёзды“… казнокрадства) и на рабочую массу. Но всё, что́ есть мыслящего и честного среди рабочих и беднейших крестьян, согласится с нами, призна́ет, что сразу избавиться от дурного наследства капитализма мы не в состоянии, что освободить Советскую республику от „дани“ в 50 или 100 миллионов рублей (дани за нашу собственную отсталость в деле организации всенародного учёта и контроля снизу) можно не иначе, как организуясь, подтягивая дисциплину среди самих себя, очищая свою среду от всех „наследство капитализма“, „соблюдающих традиции капитализма“, то есть от лодырей, тунеядцев, казнокрадов (теперь вся земля, все фабрики, все железные дороги есть „казна“ Советской республики)… Чем скорее мы сами, рабочие и крестьяне, научимся лучшей трудовой дисциплине и высшей технике труда, используя для этой науки буржуазных специалистов, тем скорее мы избавимся от всякой „дани“ этим специалистам» 7.

Эти особые привилегии (повышенные жалования, улучшенные жилищные условия, высокий уровень жизни и т. д.) распространялись во времена Ленина только на мелкобуржуазную прослойку бюрократии и буржуазных учёных. Ленин, тем не менее, ясно видел опасность, порождаемую ими. Уже в то время этот великий теоретик и практик революции сознавал, что мобилизация и революционное движение масс — это верное средство эффективной борьбы с этой опасностью. Поэтому он требовал, чтобы:

1. рабочие и беднейшие крестьяне имели право
   1. выбирать и отзывать ответственных руководителей,
   2. контролировать деятельность руководства,
   3. ставить рабочих на ответственные посты;
2. трудящиеся массы взяли всю власть в свои руки и совершенствовались в осуществлении власти (практическом проведении диктатуры пролетариата).

В 1918 г. Ленин сожалел о том, что рабочий контроль ещё мало проник в жизнь и сознание широких масс пролетариата. Вероятно, именно по этой причине Ленин вновь и вновь неустанно указывал, с одной стороны, на опасность бюрократии, а, с другой стороны, на необходимость мобилизации масс и на контроль со стороны масс как единственное эффективное средство противостоять опасности. Ленин подчёркивал:

«Разумеется, стихия мелкобуржуазной дезорганизованности (которая при всякой пролетарской революции в той или иной мере неизбежно себя проявит, а в нашей революции, в силу мелкобуржуазного характера страны, её отсталости и последствий реакционной войны, проявляется особенно сильно) не может не накладывать своего отпечатка и на Советы…

Есть мелкобуржуазная тенденция к превращению членов Советов в „парламентариев“ или, с другой стороны, в бюрократов. Бороться с этим надо, привлекая всех членов Советов к практическому участию в управлении… Целью нашей является поголовное привлечение бедноты к практическому участию в управлении, и всяческие шаги к осуществлению этого — чем разнообразнее, тем лучше,— должны тщательно регистрироваться, изучаться, систематизироваться, проверяться более широким опытом, узаконяться…

Борьба с бюрократическим извращением советской организации обеспечивается прочностью связи Советов с „народом“, в смысле трудящихся и эксплуатируемых, гибкостью и эластичностью этой связи…

Именно близость Советов к „народу“ трудящихся создаёт особые формы отзыва и другого контроля снизу, которые должны быть теперь особенно усердно развиваемы» 8.

Ленин призывал к использованию разнообразных методов контроля снизу, «чтобы вырывать повторно и неустанно сорную траву бюрократизма» 9. 9 апреля 1919 г. был издан подписанный Лениным, Калининым и Сталиным декрет по реорганизации государственного контроля. В нём объявлялась война всяческому бюрократизму, в каком бы виде он ни появился. Предпосылкой было вовлечение широких масс в управление и контроль, только оно могло «очистить советские учреждения от бюрократической скверны» 10.

Всякий раз, когда Ленин обнаруживал нарастающие признаки развития бюрократизма, он бил тревогу. В январе 1920 г. он написал Томскому письмо о бюрократизме в профсоюзах:

«Я никогда не сомневался, что в наших комиссариатах бюрократизма ещё очень много, во всех.

Но чтобы в профессиональных союзах было не меньше бюрократизма, я не ожидал.

Это позор величайший. Очень прошу прочесть все сии документы во фракции коммунистов в ВЦСПС и выработать практические меры борьбы с бюрократизмом, волокитой, бездельем и безрукостью» 11.

Несколько дней спустя Ленин написал Сталину о правилах Рабоче-крестьянской инспекции и потребовал привлечения всех трудящихся масс, также и прежде всего женщин к участию в Рабкрин; он требовал дальнейшего расширения контроля и привлечения беспартийных рабочих и крестьян к сотрудничеству в контроле над государством на высшем уровне. Вновь и вновь Ленин мобилизовывал рабочих и крестьян на практическое изучение управления, ибо «практика в сто раз важнее, чем любая теория».

Ленин особенно сердился, когда бюрократы в государственном аппарате злоупотребляли своей властью и притесняли людей, жалующихся на нарушения. В таких случаях Ленин действовал без всякого снисхождения, что видно из телеграммы, посланной исполкому Новгородской губернии:

«По-видимому, Булатов арестован за жалобу мне. Предупреждаю, что за это председателей губисполкома, Чека и членов исполкома буду арестовывать и добиваться их расстрела. Почему не ответили тотчас на мой запрос?

Предсовнаркома Ленин» 12.

Очевидно, Ленин чётко осознавал нарастающую опасность захвата бюрократией власти в партии, государственном аппарате и хозяйстве и стремился в корне пресечь её самыми решительными мерами. Ленин, однако, прибегал к таким крайним мерам только в особенно скандальных случаях, чтобы наказать для острастки. Причина, по которой Ленин видел ключ к борьбе против бюрократии в мобилизации и привлечении масс к управлению и контролю, была, прежде всего, в том, что мелкобуржуазная бюрократия уже проникла в партийные и государственные органы. После захвата власти много мелкобуржуазных элементов прокралось в партию, так что бюрократия стала проблемой уже в 1921 г.

В заключительном слове на Ⅹ съезде (март 1921 г.) Ленин указал на задачу борьбы против бюрократизма: «на это нужны сотни тысяч людей» 13. Он объяснял, что бюрократизм нельзя просто «отменить»; преодоление его — длительный процесс. Эту борьбу нужно вести неустанно, пробуя новые методы. Ленин требовал раскрывать, разоблачать и изгонять прокравшихся в партию бюрократов, и писал Соколову: «Бюрократы ловкачи, многие мерзавцы из них архипройдохи. Их голыми руками не возьмёшь» 14.

В 1921 г. решением Центрального комитета была проведена чистка партии. В течение четырёх лет после революции — когда стало ясно, кто победил — много мелкобуржуазных элементов проникло в партию, особенно из рядов мелкобуржуазных партий меньшевиков и социалистов-революционеров. Ленин требовал, чтобы из вступивших в партию с начала 1918 г. меньшевиков оставили в партии только один процент. И только при условии трёх- и четырёхкратной проверки, так как:

«Очистить партию надо от мазуриков, от обюрократившихся, от нечестных, от нетвёрдых коммунистов и от меньшевиков, перекрасивших „фасад“, но оставшихся в душе́ меньшевиками» 15.

Таким образом, в сумме 170 000 ненадёжных элементов, примерно четверть всех членов партии, было исключено.

Однако бюрократия при этом не вымерла. Многие искренние коммунисты не могли сравняться с бюрократическими специалистами. Ленин указал в отчёте Центральному комитету:

«Ибо сплошь и рядом буржуазные деятели знают дело лучше, чем наши лучшие коммунисты, имеющие всю власть, все возможности и ни одного шага не умеющие делать со своими правами и со своей властью…

Надо сознать и не бояться сознать, что ответственные коммунисты в 99 случаях из 100 не на то приставлены, к чему они сейчас пригодны, не умеют вести своё дело и должны сейчас учиться» 16.

Ленин открыто разоблачал эту слабость, показывая опасность того, что бюрократия становится «незаменимой» в силу своих специальных знаний и сбивает с толку коммунистов. Так она могла постепенно овладеть государственным и партийным аппаратом. Вот почему Ленин в 1923 году поощрял Рабкрин решительно проводить контроль, не позволяя запугать себя, и не отступая:

«Наш новый Рабкрин, надеемся, оставит позади себя то качество, которое французы называют pruderie, которое мы можем назвать смешным жеманством или смешным важничаньем и которое до последней степени наруку всей нашей бюрократии, как советской, так и партийной. В скобках будь сказано, бюрократия у нас бывает не только в советских учреждениях, но и в партийных» 17.

Ленин не мог предчувствовать, что примерно тридцать лет спустя бюрократия, первоначально являвшаяся лишь мелкобуржуазной прослойкой, захватит государственную власть и как новый буржуазный господствующий класс восстановит капитализм на новой основе. Но он очень ясно сознавал опасность реставрации капитализма со стороны колеблющихся мелкобуржуазных элементов, особенно со стороны бюрократии; он указал в речи на Ⅹ съезде партии, «что внутренняя опасность в известном отношении больше, чем деникинская и юденичская» 18.

В проекте резолюции о синдикалистском и анархистском уклоне Ленин недвусмысленно предупреждал партию и рабочий класс об угрозе реставрации капитализма:

«В такой стране, как Россия, громадное преобладание мелкобуржуазной стихии и неизбежные, в результате войны, разорения, обнищания, эпидемии и неурожаи, крайние обострения нужды и народных бедствий порождают особенно резкие проявления колебаний в настроениях мелкобуржуазной и полупролетарской массы. Эти колебания идут то в сторону укрепления союза этих масс с пролетариатом, то в сторону буржуазной реставрации, и весь опыт всех революций ⅩⅧ, ⅩⅨ и ⅩⅩ веков показывает с безусловнейшей ясностью и убедительностью, что ничего иного кроме реставрации (восстановления) власти и собственности капиталистов и помещиков от этих колебаний — при условии малейшего ослабления единства, силы, влияния революционного авангарда пролетариата — получиться не может» 19.

Было ли это предупреждение Ленина на деле принято всерьёз? Понял ли рабочий класс, что сохранение его власти, консолидация и укрепление диктатуры пролетариата были под угрозой?

После смерти Ленина борьба против бюрократии неизбежно принимала всё более острые формы. Сталин был избран Генеральным секретарём ЦК уже в 1922 г. Он честно продолжил работу Ленина.

Поначалу развивались два типа бюрократии. Первым типом была старая управленческая бюрократия прежнего государственного аппарата, промышленная бюрократия бывших капиталистических предприятий и бюрократическая интеллигенция образовательных учреждений — короче говоря: буржуазные интеллигенты и специалисты. Они были связаны с капиталистической системой, являясь руководящей мелкобуржуазной прослойкой. После Октябрьской революции они более или менее приспособились к новой ситуации, к Советской власти. Чтобы использовать их специальные знания для построения социализма, привлечь их к честному сотрудничеству, их (как мы видели выше) поощряли высокой зарплатой. Ленин осознавал склонность этой мелкобуржуазной прослойки к колебаниям, а также опасность реставрации капитализма при помощи части таких элементов; мы знаем, что он противопоставил этой опасности контроль масс снизу.

Активные силы меньшевиков и социалистов-революционеров, идеологически и политически связанные с капитализмом, также следует отнести к этой мелкобуржуазной прослойке. Значительная часть этих беспринципных элементов прокралась в большевистскую партию, чтобы разлагать её. Хотя они и были изгнаны из большевистской партии в ходе большой чистки 1921 г., но у них ещё были крепкие связи с капиталистическими элементами внутри и вне страны, особенно с мелкобуржуазными интеллигентами. Благодаря своей нелегальной организации эти меньшевики и социалистов-революционеры часто служили посредниками разлагающих капиталистических элементов.

Наряду с этим внутри государственного, хозяйственного и даже партийного аппарата возникла другая бюрократия, бюрократы с партбилетом в кармане. Мы видели выше, как негодовал Ленин, обнаружив бюрократизм внутри профсоюзов (чисто рабочих организаций). Власть ударила в голову некоторым коммунистам в партийном и государственном аппарате; они переродились в бюрократов.

Бюрократизм — это мелкобуржуазное явление. Бюрократ стремится к мелкобуржуазному образу жизни. Он хорошо чувствует себя в мелкобуржуазной среде. После жизни, полной лишений, немало функционеров партии, добившись высокого поста и власти, вели мелкобуржуазный образ жизни дома в своих семьях. Таким образом, рядом со старой, вынужденно унаследованной бюрократией постепенно развивалась новая бюрократия.

Сталин указал на ⅩⅤ съезде (декабрь 1927 г.), что

«…Мы перестанем быть пролетарскими революционерами, и мы наверняка погибнем, ежели не вытравим из своей среды эту обывательщину, эту семейственность в решении важнейших вопросов нашего строительства» 20.

В начале 1928 г. в Шахтинском районе Донецкого бассейна, важнейшей советской индустриальной области, была раскрыта крупная организация вредителей, состоявшая из буржуазных специалистов. Пять лет эти вредители, в тесной связи с прежними собственниками и иностранными капиталистами, препятствовали промышленному строительству, совершая акты саботажа. Они были привлечены к ответственности в ходе Шахтинского процесса.

Сталин сказал на Апрельской пленарной сессии Центрального комитета:

«Была в своё время интервенция военно-политическая, которую нам удалось ликвидировать в порядке победоносной гражданской войны. Теперь мы имеем попытку экономической интервенции, для ликвидации которой нам не потребуется гражданской войны, но которую мы должны всё-таки ликвидировать и которую мы ликвидируем всеми доступными нам средствами» 21.

Шахтинский процесс показал, с одной стороны, большую слабость в развитии контроля снизу, с другой стороны, обострение классовой борьбы. И это обнаружилось не только в промышленности.

На селе партия повела наступление против кулачества, связывая его с организацией коллективного хозяйства. В «Ответе товарищам колхозникам» Сталин разъяснил принципы коллективизации:

«Ленинизм учит, что крестьян надо переводить на рельсы коллективного хозяйства в порядке добровольности, путём убеждения в преимуществах общественного, коллективного хозяйства перед хозяйством единоличным. Ленинизм учит, что убедить крестьян в преимуществах коллективного хозяйства можно лишь в том случае, если будет показано им и доказано на деле, на опыте, что колхоз лучше единоличного хозяйства, что он выгоднее единоличного хозяйства, что колхоз даёт выход крестьянину, бедняку и середняку, из нужды и нищеты. Ленинизм учит, что вне этих условий, колхозы не могут быть прочными. Ленинизм учит, что всякая попытка навязать силой колхозное хозяйство, всякая попытка насадить колхозы в порядке принуждения может дать лишь отрицательные результаты, может лишь оттолкнуть крестьян от колхозного движения» 22.

Эти принципы, однако, не всегда соблюдались на практике. В 1930 г. коллективизация приняла такие формы, что Сталин поторопился издать вызвавшую фурор статью «Головокружение от успехов», в которой указал на попытки нарушить принцип добровольности в коллективизации, даже

«путём угрозы военной силой, путём угрозы лишить поливной воды и промтоваров тех крестьян, которые не хотят пока что идти в колхозы…

Кому нужны эти искривления, это чиновничье декретирование колхозного движения, эти недостойные угрозы по отношению к крестьянам? Никому, кроме наших врагов!» 23.

Из этого видно, что бюрократия приютилась во всех областях общественной жизни, стремясь подорвать основы социализма.

Хотя Шахтинский процесс нанёс старой бюрократии тяжёлый удар, на смену ей пришли другие вредители. Немало представителей технической интеллигенции заколебались, поощряемые троцкистско-меньшевистской оппозицией, которая распространяла слухи типа «Советский Союз не устоит». Уже в 1930 г. была раскрыта новая организация вредителей («Промышленная партия»); эти контрреволюционные элементы принадлежали к высшему слою старой технической интеллигенции и были связаны с иностранным капиталом и французским генеральным штабом. Процесс, прошедший в конце 1930 г., переломил хребет организованному сопротивлению старой бюрократии. Но взамен всё больше выступала на передний план новая бюрократия. Речь Сталина на Ⅷ съезде комсомола в мае 1928 г. была сигналом тревоги. Помимо прочего, он сказал:

«Второй вопрос касается задачи борьбы с бюрократизмом, задачи организации массовой критики наших недостатков, задачи организации массового контроля снизу.

Одним из жесточайших врагов нашего продвижения вперёд является бюрократизм. Он живёт во всех наших организациях — и в партийных, и в комсомольских, и в профессиональных, и в хозяйственных. Когда говорят о бюрократах, обычно указывают пальцем на старых беспартийных чиновников, изображаемых у нас обычно в карикатурах в виде людей в очках… Это не вполне правильно, товарищи. Если бы дело шло только о старых бюрократах, борьба с бюрократизмом была бы самым лёгким делом. Беда в том, что дело не в старых бюрократах. Дело, товарищи, в новых бюрократах, дело в бюрократах, сочувствующих Советской власти, наконец, дело в бюрократах из коммунистов. Коммунист-бюрократ — самый опасный тип бюрократа. Почему? Потому, что он маскирует свой бюрократизм званием члена партии. А таких коммунистических бюрократов у нас, к сожалению, немало» 24.

Развитие новой бюрократии было усилено внутрипартийными спорами. В 1921 г. Ленин, для преодоления экономических трудностей, ввёл Новую экономическую политику, вызвавшую сопротивление оппозиционных элементов в ВКП(б) во главе с Троцким и Зиновьевым. После смерти Ленина оппортунисты усилили борьбу против правильной партийной линии. Оппозиция воспротивилась и быстрой индустриализации, и систематической коллективизации сельского хозяйства. Она не поняла линию ЦК: опора на бедняков, союз с середняками и борьба против кулаков. Подрывные действия троцкистов и других противников причиняли партии большие трудности. Особенно после 1928 г., когда партия готовила наступление против кулачества, а к оппозиции присоединилась группа Бухарина — Рыкова. Расширение и обострение борьбы оппозиции вынудили ЦК ещё больше укрепить партийный аппарат, что, в свою очередь, вызвало решительное сопротивление, в основном, со стороны троцкистов.

«Прежде всего троцкисты обрушились на партийный аппарат. Они понимали, партия не может жить и работать без крепкого партийного аппарата. Оппозиция пыталась расшатать, разрушить этот аппарат, противопоставить членов партии партийному аппарату, а молодёжь — старым кадрам партии» 25.

Но наряду с необходимым укреплением партийного аппарата также разрастался бюрократизм. Он проник во все органы социалистического общества, государственный, партийный и хозяйственный аппарат, профсоюзы, молодёжные организации, а также в военный аппарат. В отчете ⅩⅥ съезду Сталин показал опасность бюрократизма и изложил меры борьбы против него:

«Опасность бюрократизма состоит, прежде всего, в том, что он держит под спудом колоссальные резервы, таящиеся в недрах нашего строя, не давая их использовать, старается свести на нет творческую инициативу масс, сковывая её канцелярщиной, и ведёт дело к тому, чтобы каждое новое начинание партии превратить в мелкое и никчёмное крохоборство. Опасность бюрократизма состоит, во-вторых, в том, что он не терпит проверки исполнения и пытается превратить основные указания руководящих организаций в пустую бумажку, оторванную от живой жизни. Опасность представляют не только и не столько старые бюрократы, застрявшие в наших учреждениях, но и — особенно — новые бюрократы, бюрократы советские, среди которых „коммунисты“-бюрократы играют далеко не последнюю роль. Я имею в виду тех „коммунистов“, которые канцелярскими распоряжениями и „декретами“, в силу которых они верят, как в фетиш, стараются подменить творческую инициативу и самодеятельность миллионных масс рабочего класса и крестьянства.

Задача состоит в том, чтобы разбить бюрократию в наших учреждениях и организациях, ликвидировать бюрократические „нравы“ и „обычаи“ и расчистить дорогу для использования резервов нашего строя, для развёртывания творческой инициативы и самодеятельности масс.

Задача эта нелёгкая. Её не разрешишь „в два счёта“. Но её нужно разрешить во что бы то ни стало, если мы хотим действительно преобразовать нашу страну на началах социализма.

В борьбе с бюрократизмом работа партии идёт по четырём линиям: по линии развёртывания самокритики, по линии организации дела проверки исполнения, по линии чистки аппарата и, наконец, по линии выдвижения снизу в аппарат преданных работников из людей рабочего класса» 26.

В 1937—38 гг. бюрократизм принял угрожающие размеры. Этот процесс следует рассматривать в связи с обострением международной ситуации. Японцы оккупировали Северо-Восточный Китай, итальянцы завоевали Абиссинию, немецкие и итальянские фашисты вмешались в испанскую гражданскую войну — для Советского Союза обострилась угроза войны. В этой ситуации бухаринская оппозиция и некоторые обюрократившиеся военные руководители объединились, чтобы силой свергнуть правительство Сталина — за что против них было возбуждено дело. Позже ревизионисты много разглагольствовали о «преследованиях», чтобы прикрыть своё чудовищное предательство. Мы должны, однако, поставить вопрос с классовой точки зрения: какой класс или какой слой подвергался преследованиям? Не рабочий класс, не крестьянство. Преследовались наиболее опасные из бюрократических элементов в партийном и государственном аппарате, вместе с остатками эксплуататорских классов и буржуазной интеллигенции.

Выше мы уже показали, что новая бюрократия считала идеалом мелкобуржуазный образ жизни старой бюрократии, которая могла позволить себе такую жизнь благодаря высокой оплате и особым привилегиям (особняки, автомобили, привилегии в приобретении товаров и т. д.). Эта идеализация мелкобуржуазного образа жизни отражалась также в некоторой части литературы и кино. Куда ушла прежняя революционная литература? Всё более она вытеснялась мелкобуржуазной литературой, ибо писатели не имели никакого контакта с рабочими и крестьянами. Даже столь сомнительный писатель, как Шолохов, уделивший в своей основной работе «Тихий Дон» больше внимания Белой гвардии, чем Красной, заявил на ⅩⅩ съезде о своих мелкобуржуазных товарищах по перу:

«Кто из писателей вошёл как друг и близкий человек в какую-нибудь рабочую семью или семью инженера, новатора производства, партийного работника завода? Считанные единицы…

Правда писатели бывают на больших предприятиях в качестве гостей, а вернее, гастролёров, и к общему нашему стыду иногда не стесняются получать за свои выступления соответствующее денежное вознаграждение из рабочей кассы…

Почему же 1200 писателей живут в Москве? Почему их и трактором не оторвёшь от насиженных мест? На этот вопрос мне трудно ответить…

Вы ждёте новых книг, товарищи? А я хочу вас спросить: от кого? От тех, кто не знает толком ни колхозников, ни рабочего? От тех, кто отсиживается и отлёживается?» 27.

Кому, как не Шолохову знать своих коллег. Могли ли такие мелкобуржуазные писатели создать подлинно пролетарскую литературу? Нет! Кроме того, мелкобуржуазное поведение старых бюрократов проявлялось и у новых. Новая бюрократия стала двуличной: официально она проявляла рвение, соглашалась с партийной линией и безмерно восхваляла Сталина. В своих семьях, в своей превратившейся в мелкобуржуазную среде они всей душой ненавидели Сталина и проклинали диктатуру пролетариата.

В романе «Искатели» советский писатель Д. Гранин наглядно изобразил поведение и образ жизни новой бюрократии:

«Всё шло как нельзя лучше. Административная работа пришлась Виктору по душе. Ему нравилось управлять людьми, требовать, проталкивать, руководить; та честолюбивая жилка, которая всегда была в его характере, теперь, когда он вкусил власть, заставляла его прилагать все силы, чтобы стать начальником отдела. „Если уж я выбрал административную карьеру — говорил он,— надо скорее расти, чтобы не перестояться“. Виктор добился своего — он стал начальником отдела. Его хвалили, считали способным руководителем. Его приводили в пример на активах, отмечали в приказах по министерству. Его статьи печатались в газетах. Он стал получать персональный оклад. Они наняли домработницу.

Их дом начали посещать новые приятели Виктора. С наивным тщеславием Лиза слушала, как они расхваливали организаторские таланты её мужа. Они раздували парус его честолюбия, а ей чудилось, что это попутный ветер её семейного корабля. Она искренне соглашалась с Виктором: его призвание — административная деятельность. Инженерный опыт у него есть, знания тоже, остальное, как он считал, зависит от искусства руководить. Туманные слухи, что Виктор не терпит способных людей в своём отделе, окружает себя подхалимами, свидетельствовали лишь о чёрной зависти обойдённых.

Он сам жаловался ей на козни своих недоброжелателей, посвящая её в тонкости взаимоотношений с начальством, и она не чувствовала себя больше чужой и ненужной в его мире.

Он вырывался домой, мечтая укрыться от бесконечных совещаний и писанины.

Появилось материальное благополучие, и сразу исчезли поводы для многих мелких раздоров.

У Виктора завелось множество связей. „Мы живём в век электричества“,— шутливо объяснил он. Стоило ему позвонить, и Лиза могла без очереди достать дефицитный габардин или фрукты. В театрах они сидели в директорской ложе.

По воскресеньям они отправлялись по комиссионным магазинам. Для Лизы они извлекали из-под прилавка недорогой хрусталь. Она была довольна не только покупками, но и тем, что Виктор получал удовольствие, выполняя её желания.

В день его рождения они большой компанией поехали в ресторан. Кутить так кутить,— подняв шипучий бокал шампанского, Виктор чокнулся с Лизой, глядя ей в глаза, и вдруг рассмеялся:

— А я и не замечал. Оказывается, у тебя зрачки рыженькие.

Она закрыла щёки руками:

— А где у меня родинка?

Он смешно поднял чёрные брови, пытаясь вспомнить.

Меж столиков, под тягучую мелодию оркестра, мягко шаркали пары. Лиза быстро захмелела и беспричинно улыбалась. Ей было хорошо, потому что на ней красивое, модное платье и чернобурка, и потому что всё это Виктору было приятно, и все любят Виктора и её.

— Через три года, Виктор Григорьевич, быть тебе начальником главка,— рассуждал подвыпивший заместитель управляющего Ивин.— У меня глаз — алмаз. Как люди достигают? Путём верных друзей. Они ему мостят — он их тащит…

Виктор отвернулся от него и задумался, положив голову на руки.

— Мостят… тащат…— тихо бормотал он» 28.

Все черты новой бюрократии с партбилетом в кармане описаны здесь вполне точно:

1. честолюбие и стремление к власти объединяются с карьеризмом;
2. повышение по службе влечёт за собой материальное благополучие и мелкобуржуазный образ жизни;
3. защита лучшего положения от способных подчинённых и его обеспечение с помощью льстивого окружения;
4. высокое положение и большое влияние используются для удовлетворения эгоистических потребностей (поощрение коррупции);
5. бюрократы делят наиболее важные посты между собой по принципу «рука руку моет».

Здесь лежат корни последующей узурпации власти новой бюрократией.

Быстрый рост новой бюрократии в партийном, государственном и хозяйственном аппарате, в профсоюзах и молодёжных организациях стал главным препятствием единому действию революционного центра и революционных масс рабочих и крестьян. Хотя Сталин безжалостно боролся против бюрократии «сверху», но использовал при этом тот же самый аппарат, против извращений которого вёл борьбу. Бюрократизм пролез даже в аппарат государственной безопасности.

Сегодня, в исторической перспективе, становится ясно, что такой образ действий был ошибкой Сталина. В мае 1928 г. Сталин близко подошёл к правильному решению проблемы, объявив в речи на Ⅷ съезде комсомола:

«Как положить конец бюрократизму во всех этих организациях?

Для этого есть только один-единственный путь — организация контроля снизу, организация критики миллионных масс рабочего класса против бюрократизма наших учреждений, против их недостатков, против их ошибок.

Я знаю, что, подымая ярость трудящихся масс против бюрократических извращений наших организаций, приходится иногда задевать некоторых наших товарищей, имеющих в прошлом заслуги, но страдающих теперь бюрократической болезнью. Но неужели это может остановить нашу работу по организации контроля снизу? Я думаю, что не может и не должно» 29.

Мы знаем сегодня, что решение проблемы — пролетарская культурная революция, такая, какая была проведена в Китае. Сталин в своё время не мог решить проблему этим способом. Его ошибка была, таким образом, исторически обусловлена. Только отрицательный пример полного вырождения руководящей бюрократии при Хрущёве, ревизии марксизма-ленинизма, отмены диктатуры пролетариата и реставрации капитализма продемонстрировал неизбежную необходимость проведения пролетарской культурной революции, чтобы вовремя пресечь такое развитие событий. Развитие этой революционной концепции и применение её на практике остаются беспримерным и выдающимся достижением Мао Цзэдуна.

Понятно, что в течение Великой Отечественной войны партия и государство должны были объединить все силы, чтобы разбить фашистских захватчиков. Это было невозможно без компромиссов с определенными группами населения, например, с верующими. Так, было заключено соглашение с Русской православной церковью. Генералы и другие лица, заключённые в то время в трудовые лагеря, были реабилитированы и восстановлены в старых званиях на фронте. Народ был готов пожертвовать всем ради победы, он проявлял бдительность против предателей и саботажников. Бюрократия также была выбита из привычной колеи. Перемещение жизненно важных и оборонных предприятий (из главного промышленного региона к западу от Волги за Урал) лишило бюрократию устоявшихся связей. Новая среда, восстановление, эвакуированные фабрики, полные новыми людьми, которые, по своей героической инициативе, вновь запустили производство за очень короткое время — всё это не способствовало процветанию бюрократии.

После Второй мировой войны, когда экономика в регионах, разрушенных войной, была восстановлена и заработала в обычном режиме, снова возникла опасность бюрократизации. Маленков, в то время секретарь ЦК ВКП(б), описывал в отчёте Центрального комитета ⅩⅨ съезду (октябрь 1952 г.) важность и необходимость борьбы против вновь распространяющейся бюрократии:

«Дело в том, что обстановка военного времени обусловила некоторые особенности в методах партийного руководства, а также породила крупные недостатки в работе партийных органов и партийных организаций. Это нашло своё выражение прежде всего в том, что партийные органы ослабили внимание к партийно-организационной и идеологической работе, в силу чего во многих партийных организациях эта работа оказалась запущенной. Создавалась известная опасность отрыва партийных органов от масс и превращения их из органов политического руководства, из боевых и самодеятельных организаций в своеобразные административно-распорядительные учреждения, неспособные противостоять всяким местническим, узковедомственным и иным антигосударственным устремлениям, не замечающие прямых извращений политики партии в хозяйственном строительстве, нарушений интересов государства.

Чтобы предотвратить эту опасность и успешно решить задачу укрепления местных партийных органов и усиления работы партийных организаций, необходимо было ликвидировать запущенность партийно-организационной и идеологической работы и покончить с такими явлениями, как перенесение в партийные организации административных методов руководства, ведущих к бюрократизации партийной работы, ослабляющих активность и самодеятельность партийных масс» 30.

Были ли сделаны необходимые заключения и были ли члены партии мобилизованы на широкую борьбу против процесса бюрократизации? Такая широкая борьба была, несомненно, необходима, ввиду методов, применяемых бюрократией. Маленков наглядно описал эти методы в своём отчёте:

«В партийных организациях ещё имеет место недооценка роли критики и самокритики в жизни партии и государства, допускается преследование и гонение за критику. Нередко можно встретить работников, которые без конца кричат о своей преданности партии, а на деле не терпят критики снизу, глушат её, мстят критикующим. Известно немало фактов, когда бюрократическое отношение к критике и самокритике наносило большой ущерб делу партии, убивало самодеятельность партийной организации, подрывало авторитет руководства в партийных массах и утверждало в жизни отдельных партийных организаций антипартийные нравы бюрократов, заклятых врагов партии.

Партия не может не учитывать, что там, где критика и самокритика в загоне, где ослаблен контроль масс за деятельностью организаций и учреждений, неизбежно возникают такие уродливые явления как бюрократия, загнивание и даже разложение отдельных звеньев нашего аппарата. Конечно, такого рода явления не имеют у нас широкого распространения» 31.

Последняя фраза показывает, что Маленков недооценивал опасность бюрократизма, правильно описанную выше. Вместо того, чтобы поднять тревогу, мобилизовать членов партии и профсоюзов и повести энергичную борьбу против бюрократии, проявлялось роковое пренебрежение этой необходимой борьбой. Маленков говорил не только об опасности бюрократизма, но также и о необходимости непримиримой борьбы против него. Вот некоторые выдержки из его речи:

«Появилось немало работников, которые забывают, что порученные их попечению и руководству предприятия являются государственными, и стараются превратить их в свою вотчину… Такие „руководители“ думают, что им всё позволено, что они могут не считаться с государственными и партийными порядками, нарушать советские законы, бесчинствовать и творить произвол…

Всякий обман партии и государства, в какой бы форме он ни выражался, всякую попытку обмана, путём сокрытия или путём искажения правды, нельзя рассматривать иначе, как тягчайшее преступление перед партией… Для руководителей, повинных в недобросовестном отношении к выполнению решений партии и правительства, допускающих беззакония и произвол, не может быть никаких скидок на их положение…

Необходимо вести непримиримую борьбу с семейственностью и круговой порукой, покончить с бюрократическим отношением к делу изучения и подбора кадров…

Мы должны всегда помнить, что всякое ослабление влияния социалистической идеологии означает усиление влияния идеологии буржуазной.

В нашем советском обществе нет и не может быть классовой базы для господства буржуазной идеологии. У нас господствует социалистическая идеология, нерушимую основу которой составляет марксизм-ленинизм. Но у нас ещё сохранились остатки буржуазной идеологии, пережитки частнособственнической психологии и морали. Эти пережитки не отмирают сами собою, они очень живучи, могут расти и против них надо вести решительную борьбу» 32.

Непостижимо, что, несмотря на правильную оценку опасности бюрократического вырождения и подрыва социалистической идеологии, вновь и вновь проявлялась опасная недооценка действительного положения дел. Это тем более поразительно, что сам Маленков заявил:

«во многих областях науки были вскрыты чуждые советским людям нравы и традиции, выявлены факты кастовой замкнутости и нетерпимого отношения к критике, разоблачены и разбиты различные проявления буржуазной идеологии и всякого рода вульгаризаторские извращения» 33.

Эта противоречивость и непоследовательность привели к роковым последствиям год спустя, после смерти Сталина. Честный коммунист Маленков, вместе с Молотовым и другими верными социализму товарищами, был свергнут и отстранён от дел Хрущёвым.

Борьба Сталина против бюрократических извращений была подобна сражению Геракла против гидры, девятиголового чудовища из греческой мифологии. Каждая отрубленная голова заменялась двумя новыми. Большинство бюрократов скрывало свои настоящие идеи и намерения. Другие были особенно рьяными в чистке партийного и государственного аппарата; одним из таких был Хрущёв, проводивший «чистку» партии на Украине и позволивший прославлять себя в газете «Вести ВУЦИК» как «подлинного ученика Сталина» 34, «друга и товарища по оружию И. В. Сталина» 35.

Смерть Сталина создала возможность относительно свободного развития бюрократии. Бюрократия пользовалась всякой возможностью уклониться от контроля снизу, осуществляемого широкими массами. В то же время она стремилась избавиться от контроля сверху, осуществляемого той частью партийного и государственного аппарата, которая принципиально защищала диктатуру пролетариата. Чтобы достичь успеха в эгоистичном стремлении большей части бюрократии постепенно устранить власть рабочих и крестьян, эти элементы не гнушались никакой демагогией и клеветой, никакими интригами и подлостью.

Однако освободившаяся бюрократия не могла открыто предъявить претензии на власть. Социально-экономические корни бюрократии — мелкая буржуазия. Удовлетворение бюрократией жажды власти означает победу мелкобуржуазной контрреволюции, относительно которой Ленин сказал на Ⅹ съезде:

«Мы переживаем время, когда перед нами встаёт серьёзная угроза: мелкобуржуазная контрреволюция, как я уже сказал, более опасна, чем Деникин» 36.

Поскольку по самой своей природе бюрократизм сосредотачивается в центре, мелкобуржуазная контрреволюция прежде всего совершилась именно там. Часть партийного и правительственного руководства, верная социализму и диктатуре пролетариата (Маленков, Молотов и другие) ещё продолжала открыто сопротивляться мелкобуржуазной контрреволюции. Хрущёв воспользовался тогдашними трудностями в сельском хозяйстве, чтобы подвергнуть этих товарищей демагогическим нападкам. Его цель состояла в том, чтобы отстранить их от высшего руководства и опорочить как «врагов партии», в чём он и преуспел к 1957 г.

Но этого было ещё недостаточно, чтобы уничтожить основы социализма и узурпировать власть. Это было возможно сделать только особыми мерами, различными для каждого этапа мелкобуржуазной контрреволюции. Вот эти этапы:

1. Большой авторитет, которым пользовался в советском народе и международном коммунистическом движении Сталин, особенно благодаря грандиозной победе в Великой Отечественной войне, нужно было разрушить, а освобождение бюрократии от сталинского контроля — изобразить как освобождение всего населения от «диктатора» Сталина. Это делалось двумя средствами:

   1. дискредитацией Сталина в ходе «борьбы против культа личности» и
   2. клеветой в адрес Сталина, изображением его борьбы против антирабочего бюрократизма и врагов партии преследованием безвинных жертв — преступлением.

2. Марксизм-ленинизм, теоретическую основу социалистического Советского Союза и мирового рабочего движения, нужно было пересмотреть и заменить ревизионистской теорией:

   1. чтобы уничтожить основы социализма в Советском Союзе;
   2. чтобы расколоть мировое коммунистическое движение и подчинить ревизионистскую часть руководству советских ревизионистов.

3. Нужно было разрушить экономические основы социализма в Советском Союзе и начать реставрацию капитализма введением капиталистических законов. Это было возможно только через:

   1. отмену диктатуры пролетариата и
   2. присвоение средств производства всей бюрократией в целом и совместную их эксплуатацию.

В ходе этого процесса бюрократия преобразовалась из мелкобуржуазной прослойки в новый буржуазный класс, экономическая основа которого — реставрированный капиталистический способ производства. Это означает не простое восстановление частного капитала, а установление бюрократического монополистического капитализма. Основное противоречие в этом новом капиталистическом общественном строе — между общественным производством, с одной стороны, и совокупным присвоением бюрократически-капиталистическим классом, с другой. Отдельный бюрократ — это не частный капиталист в старом смысле, но бюрократия в целом — это совокупный капиталист, новая государственно-монополистическая буржуазия. Как новый буржуазный господствующий класс она проводит буржуазную классовую политику, защищая совокупные интересы бюрократического капитализма. Развитие было постепенным, достижения социализма продолжали сосуществовать с новыми капиталистическими явлениями. Было, конечно, невозможно отменить их сразу, не вызвав протеста трудящихся масс.

Чтобы успешно превратиться из слуг государства в господ общества, бюрократия через вопиющую демагогию выдала свои контрреволюционные шаги за необходимые меры по укреплению социализма, за дальнейшее творческое развитие марксизма-ленинизма. Она присвоила славные традиции большевистской партии, чтобы запятнать дело Ленина, дело Сталина и дело Великой Октябрьской революции. Послушайте только фразёрство Брежнева, сказавшего, в частности, в докладе на «торжественном заседании» по поводу 50‑й годовщины Великой Октябрьской революции:

«У нашей партии большая, насыщенная, богатая событиями история, и если мы с успехом проделали огромный и трудный путь, достойно выдержали все испытания, то прежде всего потому, что мы всегда пользовались своим самым надёжным оружием, марксистско-ленинским учением, неуклонно следовали этому учению, творчески развивали его 37. И если наша партия, весь огромный сплочённый коллектив советских коммунистов сегодня успешно справляются с любыми встающими перед нами задачами, если на любом участке работы — большом или малом — коммунисты с честью выполняют свою авангардную роль, то это именно потому, что наша партия воспитана в духе марксизма-ленинизма, проникнута идеями этого великого учения. Ленинизм стал для нашей партии подлинной наукой побеждать. И таким он для нас останется навсегда» 38.

Это — слова одного из ведущих ревизионистов, поправших марксизм-ленинизм и возвысившихся над советским народом буржуазных господ. Здесь показывает себя двойственность мелкобуржуазной бюрократии: с одной стороны, она вынуждена маскироваться псевдореволюционной фразеологией и, в то же время, обвинять подлинных марксистов-ленинцев в догматизме; с другой стороны, она действует как новый буржуазный класс, принимая буржуазный образ жизни. Но великая теория марксизма-ленинизма выносит им смертный приговор. Именно поэтому они были вынуждены ревизовать её, чтобы осуществить свой позорный план. В следующих главах мы подробно рассмотрим чудовищное предательство ревизионистов.

ⅩⅩ съезд в феврале 1956 г. был отправной точкой фундаментальных изменений социалистической структуры Советского Союза. Началось всё с государственного переворота Хрущёва, выдвинувшегося после смерти Сталина. Этот переворот привёл бюрократию к власти. В своём официальном отчёте ⅩⅩ съезду Хрущёв воздержался от критики Сталина. Бюрократия под руководством Хрущёва не смела ещё поставить осуждение Сталина на общественную повестку дня. Как бы отреагировал на такое советский народ? Поэтому была созвана секретная сессия, на которой Хрущёв заявил в своем чудовищном выступлении, что великая борьба Сталина против врагов рабочего класса и социализма, против позорных действий бюрократии — не более чем преследования, произвол, злоупотребление властью, жестокое угнетение и физическое устранение невинных людей. Сталин был заклеймён как преступник.

То, что Хрущёв не посмел представить своё секретное сообщение советскому народу и членам коммунистических партий мира даже после ⅩⅩ съезда,— доказательство его нечистой совести. Вскоре после ⅩⅩ съезда секретная служба США опубликовала эту речь через посольство США в Бонне в журнале «Остпроблеме» (Ostprobleme). До нас, немецких коммунистов, текст секретного отчёта дошел только через журнал для работников профсоюза металлистов ИГ Металль (IG Metall) «Дер Геверкшафтер» 39. Нет сомнений в подлинности этой публикации, так как многие заявления, сделанные Хрущёвым позже, согласуются с её содержанием. Естественно возникает вопрос: кто передал «секретный отчёт» Хрущёва секретной службе США? В этом могли быть заинтересованы только сами ревизионисты.

Вся антисталинская кампания проводилась под предлогом «борьбы против культа личности». Убогие мещане, замкнутые исключительно на собственной персоне, страдали комплексом неполноценности рядом с титанической личностью Сталина. Сам Хрущёв не был личностью; он подменил прочные теоретические знания крестьянской хитростью (ревизионистские друзья называли его хвастуном и фантазёром). Как ни странно, Хрущёв, начавший «борьбу против культа личности Сталина», не мог удержаться без собственного культа; он был свергнут через восемь лет ближайшими приспешниками, создателями этого культа, на сей раз использовавшими тот же аргумент против Хрущёва. По иронии судьбы, даже буржуазные страны не поверили доводам ревизионистов. «Франкфуртер рундшау» написала сразу после ниспровержения Хрущёва о ревизионистских руководителях:

«Начиная с 21 января 1924 г., дня смерти Ленина, Советский Союз управлялся — согласно их собственным официальным заявлениям — преступным маньяком (Сталин), злостным интриганом (Маленков), сеявшим раскол низким человеком (Булганин) и нереалистичным хвастуном (Хрущёв). Но партийная линия осталась безукоризненно чистой. Коллективы работали безупречно. Ирония в том, что это сама партия выбирала своих лидеров.

Понимают ли новые советские лидеры, что нельзя так переписать партийную историю? Если они не хотят предстать дураками перед своими братскими партиями и международной общественностью, они должны будут признать какие-то способности и достижения за своими свергнутыми лидерами. Даже „акулы империализма“ не верят, что КПСС и Советским Союзом в течение последних сорока лет управляли только преступники» 40.

Ревизионисты Брежнев, Косыгин, Суслов, и другие обвиняли Хрущёва во всех неудачах за последние десять лет не потому, что хотели ликвидировать развившуюся при Хрущёве ревизионистскую политику, а чтобы продолжать и усиливать её. Хрущёв выполнил свою задачу; теперь его ревизионистские сообщники не хотели больше компрометировать себя его шарлатанством. Но они не могут освободиться от ответственности за ревизионистское предательство, совершённое при Хрущёве.

Давайте вернёмся к исходной точке, к секретной речи Хрущёва. Хрущёв бессовестно оклеветал Сталина. Он нападал на марксизм-ленинизм, клеветал на диктатуру пролетариата, объявляя в своем секретном докладе:

«Это произошло в результате злоупотребления властью со стороны Сталина, который начал применять массовый террор против кадров партии…

Массовые репрессии проводились в то время под флагом борьбы с троцкистами. Представляли ли в действительности в это время троцкисты такую опасность для нашей партии и Советского государства? …Многие бывшие троцкисты отказались от своих прежних взглядов и работали на различных участках социалистического строительства» 41.

Позже мы увидим, что эта притворная наивность Хрущёва была только лицемерием. Он весьма хорошо знал, что после того, как троцкистов впустили в большевистскую партию, они сформировали фракцию и, вместе с другими фракционерами (Зиновьев, Каменев, Бухарин и др.), боролись против ленинской партийной линии. После идеологического поражения троцкизм превратился в контрреволюционный авангард буржуазии. Его опасность крылась в ловкости, с которой он маскировал свои подлинные контрреволюционные цели. В ходе чистки 1937—1938 гг. махинации троцкистов были раскрыты. Всё это было хорошо известно Хрущёву. Тем не менее, он утверждал в своей секретной речи:

«В докладе Сталина на февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года „О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников“ была сделана попытка теоретически обосновать политику массовых репрессий под тем предлогом, что по мере нашего продвижения вперёд к социализму классовая борьба должна якобы всё более и более обостряться…

Этот террор оказался фактически направленным не против остатков разбитых эксплуататорских классов, а против честных работников партии и Советского государства…

Везде и всюду [Сталин] видел „врагов“, „двурушников“, „шпионов“.

Имея неограниченную власть, он допускал жестокий произвол, подавлял человека морально и физически. Создалась такая обстановка, при которой человек не мог проявить свою волю» 42.

Хрущёв говорит о «провокаторах.., а также бессовестных карьеристах», прикрывавших чистки партийными интересами. Действительно, такие карьеристы в государственной и партийной бюрократии были. Но сам Хрущёв — один из них. Или эти обличения оправдывают его собственные действия?

В 1937 г. Хрущёв был первым секретарём Московского комитета партии. В этой должности он внес резолюцию, которую «Правда» посчитала столь важной, что процитировала её (31 мая 1937 г.) в передовице:

«Московская конференция заверяет Центральный Комитет партии и нашего вождя, учителя и друга товарища Сталина, что нет и не будет пощады шпионам, диверсантам, террористам, которые подымают руку на жизнь трудящихся Советского Союза; что шпионов и диверсантов мы и впредь будем истреблять и врагам СССР житья не дадим; что за каждую каплю пролитой рабочей крови враги СССР расплатятся пудами крови шпионов и диверсантов».

Заметьте, это написано Хрущёвым, а не Сталиным. И это «культ личности» Сталина? Но давайте посмотрим внимательнее на это невинное дитя, Хрущёва. Годом позже он был послан на Украину. И что же он там делал? Газета «Большевик Украины» в 1938 г. сообщает:

«Беспощадное искоренение врагов — троцкистов, бухаринцев, буржуазных националистов и прочей шпионской нечисти — началось лишь после того, как ЦК ВКП(б) послал на Украину, чтобы он возглавил ЦК КП(б)У, стойкого большевика-сталинца Никиту Сергеевича Хрущёва» 43.

В речи на ⅩⅣ Украинской партконференции 5 июля 1938 г. Хрущёв призывал к бдительности:

«Мы избавились от значительного числа врагов. Но мы, партийные работники Украины и особенно Киевской области, не должны благодушествовать. Мы не должны почивать на лаврах, потому что враг не дремлет. Ни при каких обстоятельствах он не прекратит свои подрывные действия против нашего государства. Товарищи, мы уничтожили некоторых врагов, но далеко не всех. Мы должны оставаться настороже. Нас не должны успокаивать ни аплодисменты, ни согласие, ни единодушные решения. Мы должны всегда помнить слова товарища Сталина: пока существует капиталистическое окружение, шпионы и диверсанты будут посылаться в нашу страну. Мы должны всегда внимательно учитывать эти слова товарища Сталина…» 44.

«Наше дело священно. Тот, кто остановится на полпути, чьи руки задрожат, а колени ослабнут, прежде, чем он уничтожит десять врагов, подвергает опасности революцию. Необходимо безжалостно бороться против врага. Мы сотрём с лица земли всякого, кто захочет пойти против рабочих и крестьян. За каждую каплю крови честного рабочего мы прольём ведро чёрной крови врага» 45.

Как такой человек набрался жалкой смелости, чтобы клеветать на Сталина, не признавая своей вины? Ревизионистам нужна была критика «культа личности» Сталина ради собственных эгоистических целей. Критика была нужна им как дымовая завеса, скрывающая их подлые планы узурпации власти. Она была нужна им, чтобы избавиться от сторонников Сталина, защитников диктатуры пролетариата. Она была нужна им, чтобы реставрировать капитализм. Вот суть их «борьбы против культа личности» Сталина.

Новая бюрократия, так же, как и остатки эксплуататорских классов и часть буржуазной интеллигенции, ненавидела Сталина как главное препятствие выполнению своих грозных планов. Невинные люди, конечно, также подвергались преследованиям — по причинам, не самой маловажной из которых была гнусная натура мелкобуржуазных интеллигентов, вредивших друг другу взаимными обвинениями, клеветой и ложными «признаниями», и много раз обвинявшими честных людей. Генерал Горбатов, также арестованный тогда и позже реабилитированный Сталиным, сообщает в книге «Казнённая армия» (позже экранизированной в Советском Союзе), как другие заключённые пытались убедить его «признать» хоть что-то, но он с презрением отказался. Все эти убогие существа были, согласно Хрущёву, «невинными жертвами» Сталина.

Но ревизионисты сделали больше, чем очернили борьбу Сталина против врагов рабочего класса. В своём оппортунизме они реабилитировали всех политических заключённых без юридического исследования их прошлого и предоставили им избирательные права. Они спекулировали на обиде этих людей и таким образом надеялись добиться от них поддержки своей ревизионистской политики. Они, не колеблясь, предоставили общую амнистию всем политическим бандитам и классовым врагам.

Секретная речь Хрущёва стала для империалистов и всех реакционеров источником грязи для борьбы против коммунизма и нанесла почти непоправимый ущерб международному коммунистическому движению, который трудно исправить. Неудивительно, что троцкисты воспользовались этим. Троцкистский «Ⅳ Интернационал» провозгласил в призыве «К рабочим и народам всего мира»:

«Сегодня, когда кремлёвские вожди сами признаю́т преступления Сталина, они неявно признаю́т, что неослабная борьба, проводимая… мировым троцкистским движением против вырождения рабочего государства, была полностью оправдана».

Эта речь была также водой на мельницу империалистической пропаганды, так как осуждение Хрущёвым Сталина безвозмездно предоставило «подтверждение» клеветнической кампании, осуществлявшейся в течение десятилетий против Советского государства и особенно Сталина. Ревизионисты, троцкисты и империалисты в едином строю — это было результатом подрыва Советского Союза изнутри.

Мы хотим привести здесь также объективную оценку ошибок и достоинств Сталина Коммунистической партией Китая, приведённую во Второй статье по поводу Открытого письма ЦК КПСС:

«Коммунистическая партия Китая всегда считала и считает, что необходимо всесторонне, объективно и научно анализировать заслуги и ошибки Сталина, применяя метод исторического материализма и основываясь на подлинной исторической действительности, и не следует субъективно, грубо и огульно отрицать Сталина, прибегая к методу исторического идеализма, к произвольному искажению и фальсификации истории.

Коммунистическая партия Китая всегда считала и считает, что у Сталина действительно были некоторые ошибки. Эти ошибки имеют как гносеологические, так и социально-исторические корни. Необходимо критиковать те ошибки, которые были действительно допущены Сталиным, а не те так называемые ошибки, которые ему приписывают без всяких на то оснований, но эта критика должна вестись с правильной позиции и правильными методами. Мы всегда выступали и выступаем против неправильной критики Сталина, которая ведётся с ошибочной позиции и ошибочными методами…

Все заслуги и ошибки Сталина — это объективно существующая историческая реальность. Если сопоставить заслуги и ошибки Сталина, то у него заслуг больше, чем ошибок. Правильное в деятельности Сталина составляет его главную сторону, а его ошибки занимают второстепенное место» 46.

Все коммунисты должны стремиться к такой объективности. Но это не отвечало и не отвечает намерениям ревизионистов внутри и вне Советского Союза.

Борьба против «культа личности Сталина» была первым шагом государственного переворота Хрущёва. Вторым было провозглашение ревизии марксизма-ленинизма. Эта ревизия нанесла даже больший ущерб, чем осуждение Сталина. Можно ли было установить господство новой бюрократии и реставрировать капитализм без ревизии марксизма-ленинизма? Нет! Это было невозможно без обращения теоретических основ пролетарской революции в свою противоположность. Чтобы осуществить ревизионистские планы внутри Советского Союза, нужно было устранить диктатуру пролетариата, сердце марксизма. Было ли это возможно без ревизии марксизма-ленинизма? Нет! Чтобы проводить ревизионистскую внешнюю политику, бюрократическим господам нужно было опираться на часть коммунистических партий вне Советского Союза. Было ли это возможно, если бы эти партии остались революционными и руководствовались теорией марксизма-ленинизма? Нет! Вот почему нужно было ревизовать марксизм-ленинизм.

На ⅩⅩ съезде новая бюрократия объявила ревизию марксизма-ленинизма в некоторых основных вопросах. Ревизионизм — разновидность буржуазной идеологии. Его социально-экономический корень — мелкая буржуазия. Остатки старой буржуазной интеллигенции и класса капиталистов, с их старыми привычками, и новообразованная буржуазная интеллигенция, новая бюрократия, которая выродилась, приняла мелкобуржуазный образ жизни и поэтому стала продажной — все они вместе подрывали основы социализма. Свойственная мелкой буржуазии склонность всегда воспроизводить капитализм должна была проявиться как у старой, так и у новой буржуазной бюрократии; особенно в момент, когда она смогла избегать массового контроля снизу и осуществлять государственную власть. С этого момента бюрократия стала новым буржуазным правящим классом.

Развязав себе руки, бюрократия реставрировала капитализм в новой форме: бюрократически-монополистический капитализм, сросшийся с государственным аппаратом, что не исключает форм частного капитализма.

Поначалу реставрация капитализма была неощутимой; она производилась постепенно, шаг за шагом. Для этого нужно было широко распахнуть двери буржуазной идеологии. На ⅩⅩ съезде были пересмотрены марксистско-ленинские принципы войны и мира, мирного сосуществования и пути к социализму, чтобы обеспечить международное понимание и сотрудничество. Это было открытым предательством марксизма-ленинизма. Для лучшего понимания давайте сравним марксистско-ленинскую и ревизионистскую точки зрения. Вскоре после вспыхнувшего пожара Первой мировой войны Ленин написал по вопросу войны и мира:

«Война не случайность, не „грех“ как думают христианские попы (проповедующие патриотизм, гуманность и мир не хуже оппортунистов), а неизбежная ступень капитализма, столь же законная форма капиталистической жизни, как и мир» 47.

Война есть закон капитализма точно так же, как экономические кризисы или неравномерность экономического и политического развития капитализма. Война не противоречит основам частной собственности, а есть её неизбежный результат. Вот почему Ленин подчёркивал:

«При капитализме невозможны иные средства восстановления, время от времени, нарушенного равновесия, как кризисы в промышленности, войны в политике» 48.

Война — продолжение политики другими средствами. Борьба за мир и за предотвращение империалистической войны неотделима от классовой борьбы, хотя с целью построения возможно более широкого движения за мир в борьбу вовлекаются и другие слои населения. Даже когда вспыхивает война, нельзя отказываться от классовой борьбы; не должно быть никакого «внутреннего мира» в воюющих странах, потому что пролетариат должен пользоваться трудностями буржуазии и её правительств, чтобы подготовить их ниспровержение. Лозунгом Первой мировой войны было поэтому «превращение империалистической войны в войну гражданскую» 49. Это означает, что борьба за мир тем более эффективна, чем упорнее пролетариат ведёт свою классовую борьбу против своей собственной буржуазии. Как учит Ленин:

«Вне связи с революционной классовой борьбой пролетариата борьба за мир есть лишь пацифистская фраза сентиментальных или обманывающих народ буржуа» 50.

В этом заключается основной момент ревизионистского положения, противоречащего ленинскому учению. Ревизионисты отделяют борьбу за мир от пролетарской классовой борьбы и от национально-освободительной борьбы угнетённых народов. Они приняли позицию буржуазного пацифизма, который выступает против всякой войны. Согласно ревизионистской «теории», «небольшая искра может вызвать мировой пожар» 51. Поэтому, сообщает нам Хрущёв 52, «„локальные войны“ в наше время — это очень опасное дело» 53. Так как национально-освободительные войны колониальных народов, революции и гражданские войны — также «локальные» войны — а именно справедливые войны — коммунистическим партиям предлагается отказаться от революции и вооружённой борьбы и ступить на «мирный путь к социализму». Поскольку Коммунистическая партия Франции следовала ревизионистской линии, алжирские члены этой партии не участвовали в алжирской освободительной борьбе. Хрущёв заявил корреспонденту французской газеты «Фигаро» (Le Figaro) 19 марта 1958 г.: «Мы не хотим ослабления Франции, мы хотим укрепления её величия».

Чтобы оправдать свою ошибочную точку зрения, ревизионисты провозгласили, что войны сегодня больше не являются неизбежными и что капиталистический закон империалистических войн больше не действует. На ⅩⅩ съезде Хрущёв объявил:

«Как известно, имеется марксистско-ленинское положение, что, пока существует империализм, войны неизбежны. Это положение было выработано в период, когда — 1) империализм был всеохватывающей мировой системой и 2) общественные и политические силы, не заинтересованные в войне, были слабы, недостаточно организованы и не могли ввиду этого заставить империалистов отказаться от войн…

Для того периода указанное положение было абсолютно правильным. Но в настоящее время положение коренным образом изменилось. Возник и превратился в могучую силу мировой лагерь социализма. В лице этого лагеря миролюбивые силы имеют не только моральные, но и материальные средства для предотвращения агрессии… 54

Но фатальной неизбежности войн нет. Теперь имеются мощные общественные и политические силы, которые располагают серьёзными средствами для того, чтобы не допустить развязывания войны империалистами, а если они попытаются её начать,— дать сокрушительный отпор агрессорам, сорвать их авантюристические планы» 55.

Громкие слова Хрущёва не помешали империалистам США развязать войну во Вьетнаме и распространить её на весь Индокитай. Они не остановили бельгийских монополистических капиталистов, утопивших в крови конголезское национально-освободительное движение, чтобы спасти свои капиталовложения. Они не использовали вето, когда израильские империалистические силы захватили значительные арабские территории. Закон о неизбежности империалистических войн всё ещё действует сегодня и будет действовать, пока империализм не будет уничтожен. В дополнение к этому, ревизионисты раскололи социалистический лагерь и, таким образом, сильно ослабили антиимпериалистический фронт.

Кроме того, они раскололи революционное рабочее движение и отказались от революционной борьбы за предотвращение империалистических войн или превращение их в гражданские. Ибо, в конечном счёте, устранение войн возможно только через свержение господства империализма, что, в свою очередь, может быть проделано только революционным путём. Это не исключает, что широкое и активное движение за мир, через массовые действия, может предотвратить некую данную войну, которую империалисты собираются развязать, и таким образом временно сохранить мир. Но такое движение за мир не может изменить общественный строй, оно не может устранить неизбежность войн. Только пролетариат может сделать это, свергнув империалистическую систему. Вот почему Сталин был прав, когда он написал в «Экономических проблемах социализма в СССР»:

«Вероятнее всего, что современное движение за мир, как движение за сохранение мира, в случае успеха, приведёт к предотвращению данной войны, к временной её отсрочке, к временному сохранению данного мира, к отставке воинствующего правительства и замене его другим правительством, готовым временно сохранить мир. Это, конечно, хорошо. Даже очень хорошо. Но этого всё же недостаточно для того, чтобы уничтожить неизбежность войн вообще между капиталистическими странами. Недостаточно, так как при всех этих успехах движения в защиту мира империализм всё же сохраняется, остаётся в силе,— следовательно, остаётся в силе также неизбежность войн.

Чтобы устранить неизбежность войн, нужно уничтожить империализм» 56.

Вопрос войны и мира связан с проблемой мирного сосуществования стран с различными общественными системами. На ⅩⅩ съезде Хрущёв сослался на ленинский принцип мирного сосуществования между Советским Союзом и капиталистическими странами и объявил, что мирное сосуществование было генеральной линией советской внешней политики. Но ленинская концепция мирного сосуществования совершенно иная, чем ревизионистская. По Ленину, мирное сосуществование с капиталистами — передышка между войнами для выполнения задачи социалистического строительства в относительно спокойной обстановке при полном использовании противоречий в империалистическом лагере. В речи 21 ноября 1920 г. «Наше внешнее и внутреннее положение и задачи партии» Ленин заявил:

«Вот этой разницей империалистических интересов мы пользовались всё время. Если мы победили интервенцию, то только потому, что их собственные интересы их раскалывали, а нас сплачивали и укрепляли. Мы этим обеспечили передышку и невозможность полной победы германского империализма в эпоху Брестского мира…

Мы правильно учли эту напряжённость империалистического соревнования и сказали себе, что мы должны систематически использовать рознь между ними, чтобы затруднить борьбу против нас. Политический разлад есть уже налицо в отношениях между Англией и Францией. Теперь нам приходится говорить уже не только об одной передышке, а о серьёзных шансах для нового строительства на более долгое время» 57.

Ленин расценивал установление торговых связей с капиталистическими странами и предоставление экономических концессий капиталистам как наиболее важнейшие методы проведения этой политики. При предоставлении концессий интересы различных капиталистов использовались друг против друга. Политика была командной силой. Экономические интересы Советского Союза диктовались потребностью быстрого построения социализма. Поставляя настоятельно необходимые средства производства, капиталисты приносили пользу Советскому государству. Ленин прямо признавал:

«Надо подкупить капитализм сугубой прибылью. Он получит лишнюю прибыль — бог с ней, с этой лишней прибылью,— мы получим то основное, при помощи чего мы укрепимся, станем окончательно на ноги и экономически его победим» 58.

Ленин не имел никаких иллюзий, что мирное сосуществование — это что-то большее, нежели передышка или даже длительный мир между капитализмом и социализмом. Напротив, началась новая стадия войны, экономическая война, которая, однако, была выгодна для построения социализма. Ленин постоянно предупреждал о недопустимости доверять капиталистам, когда с ними заключались соглашения, потому что:

«Было бы большой ошибкой думать, что мирный договор о концессиях — мирный договор с капиталистами. Это — договор относительно войны, но договор менее опасный для нас, менее тяжёлый и для рабочих и крестьян, менее тяжёлый, чем в тот момент, когда против нас бросали лучшие танки и пушки, и поэтому мы должны применить все способы, прийти к тому, чтобы ценой экономических уступок развить свои экономические силы, облегчить дело нашего экономического восстановления» 59.

В другой речи Ленин указал, что торговые договоры и концессии несколько связывают капиталистов и препятствуют им в ведении войны против Советского Союза в течение некоторого периода.

«Это — отсрочка в войне. Капиталисты будут искать поводов, чтобы воевать. Если они примут предложение и пойдут на концессии, им будет труднее», сказал Ленин на собрании актива Московской организации РКП(б) 6 декабря 1920 г. 60. Вот почему Ленин никогда не ограничивал внешнюю политику Советского Союза политикой мирного сосуществования с капиталистами. Напротив, он противопоставлял воинственным устремлениям империалистов пролетарский интернационализм; он заверил всех эксплуатируемых и все угнетённые народы в искреннем намерении Советского Союза поддерживать классовую борьбу рабочих во всём мире за поражение капиталистов и национально-освободительную борьбу угнетённых народов. Поэтому генеральная линия советской внешней политики ориентировалась на пролетарский интернационализм, а не на мирное сосуществование с капиталистами.

Ревизионисты, напротив, предполагают, что характер империализма и классовой борьбы изменился. Так, на ⅩⅩ съезде Хрущёв провозгласил дружбу и сотрудничество с капиталистическими странами, особенно с США. Дословно в его отчёте сказано:

«Мы хотим дружить и сотрудничать с Соединёнными Штатами на поприще борьбы за мир и безопасность народов 61, а также в экономической и культурной областях. Мы идём на это с добрыми намерениями, не держа камня за пазухой…

Интересы обеспечения прочного мира и безопасности в Европе являются для наших стран непреходящими. Они создают надёжную основу для взаимопонимания и сотрудничества, для развития торговли и всесторонних связей между СССР, Англией и Францией» 62.

Чтобы никто не предположил, что мирное сосуществование было только тактическим ходом ради того, чтобы воспользоваться противоречиями в лагере империалистов, Хрущёв подчеркнул:

«Говорят, будто Советский Союз выдвигает принцип мирного сосуществования лишь из тактических, конъюнктурных соображений. Однако известно, что за мирное сосуществование мы с такой же настойчивостью выступали и прежде, с первых лет Советской власти 63. Стало быть, это не тактический ход, а основной принцип советской внешней политики 64…

Мы полагаем, что страны с разными социальными системами не просто могут сосуществовать друг с другом. Надо идти дальше, к улучшению отношений, к укреплению доверия 65 между ними, к сотрудничеству 66» 67.

«Доверие» и «сотрудничество» означают, что руки империализма развязаны для продолжения угнетения и эксплуатации бывших колониальных народов. «Доверие» и «сотрудничество» означают отказ от классовой борьбы рабочего класса за свержение правящего класса или, в лучшем случае, ограничение её борьбой за реформы внутри капиталистической системы. «Доверие» и «сотрудничество», кроме того, означают проповедь мирного пути к социализму и отречение от диктатуры пролетариата. В этом — сущность ревизионистского мирного сосуществования с капиталистами.

Перейдём теперь к следующему пункту ревизии марксизма-ленинизма на ⅩⅩ съезде КПСС. Хрущёв и особенно Суслов 68 раскопали и модернизировали антимарксистскую теорию старых ревизионистов Ⅱ Интернационала, теорию мирного перерастания капитализма в социализм. Суслов, считающийся ведущим ревизионистским теоретиком КПСС, заявил:

«В то же время в некоторых капиталистических странах, где реакционные силы и военно-полицейская машина менее сильны 69, там не исключена возможность и мирного протекания революции при переходе к социализму. Не исключена, в частности, возможность мирного прихода рабочего класса к власти через завоевание им большинства в парламенте и превращения парламента на деле в народный парламент. Такой парламент, опирающийся на массовое революционное движение пролетариата, трудящихся крестьян и всех прогрессивных слоёв населения, сможет сломить сопротивление реакционных сил 70.

Мы уже опровергли эту ложную теорию в «Револютионерер вег» 71, и привели мнение Маркса, Энгельса и Ленина по этому фундаментальному вопросу. Маркс указал, что специфическая ситуация семидесятых годов ⅩⅨ века предоставила возможность мирного пути к социализму. Но условия позже изменились, когда капитализм преобразовался в монополистический капитализм и империализм, когда орудия власти правящего класса укрепились настолько, что мирный переход стал неосуществимым. В 1917 г. Ленин установил основные условия мирного перехода: во-первых, рабочий класс вооружён; во-вторых, буржуазия разоружена. Если эти два условия не выполнены, не может быть никакого мирного перехода от капитализма к социализму. Это, однако, неинтересно ревизионистам. В своих «Тезисах» лидеры ГКП провозглашают особый путь к социализму, через некую промежуточную стадию, так называемую антимонополистическую демократию. Тезис 10 гласит:

«Основываясь на современных условиях классовой борьбы, ГКП предполагает, что путь к социализму в нашей стране будет проходить через борьбу рабочего класса и других демократических сил за выдавливание и, в конечном счёте, преодоление власти монополистического капитала, завоевание и развитие антимонополистической демократии. ГКП стремится к этому преобразованию на основе демократических принципов и прав, объявленных германской Конституцией».

Монополистический капитал сросся с государственным аппаратом. Он распоряжается всей государственной властью (полиция, военные, пограничная охрана, суды, административный аппарат, секретные службы, тюрьмы и т. д.). Предполагать, что монополистические капиталисты вежливо отстранятся и оставят свой властный аппарат в бездействии, когда рабочий класс начинает «выдавливать», а в конце концов и «преодолевать» монополистическую власть, это не только безмерно глупо, это прямое предательство рабочего класса. Монополистические капиталисты и их государство беспощадно используют свою гигантскую власть против пролетариата.

История подтверждает это. Всем известный как «кровавая собака» Носке, борьба в Руре и в центральной Германии, «Кровавый Первомай» 1929 г., нацистские концентрационные лагеря, террор Аденауэра против коммунистов и патриотов — всё это является достаточным доказательством, что не будет лёгкой прогулки от буржуазной диктатуры к социализму. В успех такой ревизионистской политической линии, противоречащей марксизму-ленинизму, не верят даже сами члены ГКП. Это «преобразование», как предполагается, происходит на основе конституции того же самого монополистического капитала. Только нереалистичные мечтатели могут верить этому. Сталин говорил:

«Думать, что такую революцию можно проделать мирно, в рамках буржуазной демократии, приспособленной к господству буржуазии,— значит либо сойти с ума и растерять нормальные человеческие понятия, либо отречься грубо и открыто от пролетарской революции» 72.

Если рабочий класс стал через революционные массовые действия достаточно сильным, чтобы «выдавить» власть монополистического капитала, то он будет также достаточно силен, чтобы разбить эту власть. Лидеры ГКП говорят, напротив, о «демократическом возрождении государства и общества», об «антимонополистической демократии». Что это за демократия, что это за государство на самом деле? Имеется в виду только буржуазная демократия, одна из форм господства капитализма. Капиталистического общественного строя они не касаются. Это означает, что лидеры ГКП фактически хотят не социализма, а только преобразований в рамках капиталистического общественного строя. Они последовательно провозглашают в Тезисе 11: «борьба за реформы может постепенно изменить соотношение сил в пользу демократических сил».

Политическая основа ГКП — ревизионизм, ревизия марксизма-ленинизма в современных одёжках. Лидеры ГКП играют сегодня роль СДПГ двадцатых годов. Как это было возможно? ⅩⅩ съезд КПСС был отправной точкой современного ревизионизма, принятого руководством большинства коммунистических партий. Невероятной демагогией было, когда Суслов, один из главных проповедников современного ревизионизма, объявил в речи на партийном съезде, что ревизионизм КПСС является «дальнейшим развитием и обогащением марксизма-ленинизма на базе его незыблемых принципов, в непримиримой борьбе со всеми попытками ревизии этих принципов» 73. Это может быть названо только обманом и вопиющим лицемерием.

Статья в официальном немецкоязычном журнале «Совьетунион хойте» 74, озаглавленная «Марксизм отрицает насилие», демонстрирует наглость, с которой ревизионисты извращают взгляды Ленина и Маркса:

«Уже Маркс и после него Ленин предвидели возможность мирного взятия власти трудящимися. Они предсказали, что может возникнуть ситуация, в которой частные владельцы средств производства извлекут больше пользы, согласившись на приобретение этой собственности социалистическим государством; в то время как, с другой стороны, сторонникам социализма было бы выгоднее выплатить им разумную компенсацию».

Неудивительно, что автор не подписал эту статью, так как надо совсем не иметь совести, чтобы приписывать Марксу и Ленину идею замены социальной революции закулисным торгом между капиталистами и коммунистами.

Теория марксизма-ленинизма суммирует опыт международного движения рабочего класса. Теория правильно воплощается в революционную практику с помощью диалектического метода. Сталин пишет в работе «О диалектическом и историческом материализме»:

«Не трудно понять, какое громадное значение имеет распространение положений диалектического метода на изучение общественной жизни, на изучение истории общества, какое громадное значение имеет применение этих положений к истории общества, к практической деятельности партии пролетариата» 75.

Чтобы применять марксистско-ленинскую теорию и параллельно развивать её, следует соблюдать три следующих пункта:

1. Фундаментальные принципы марксизма-ленинизма остаются непоколебимы.

   «…Нельзя нарушать основных положений марксизма, в противном случае ошибки неизбежны» 76,— предупреждал Мао Цзэдун.

   Однако ревизионисты и оппортунисты всех мастей нарушают основы и принципы марксизма-ленинизма. Они отрицают их. Достаточно посмотреть на ревизионистские «Тезисы» ГКП, чтобы увидеть, как они нарушают принципы марксизма-ленинизма. Они отрицают принцип революционного свержения власти монополистического капитала и подменяют его пустословием насчет «выдавливания» этой власти, которое, якобы, произойдёт на «мирном пути к социализму». Таким образом, они отрицают пролетарскую революцию. Согласно этим «Тезисам», целью ГКП является уже не диктатура пролетариата, а некая «антимонополистическая демократия» в рамках капиталистического общественного строя. Таким образом, она отрицает все формы революционной борьбы и ограничивает борьбу стремлением к реформам. ГКП хочет отменить основные принципы марксизма-ленинизма и заменить их ревизионизмом. Мао Цзэдун говорил:

   «…Отрицание основных положений марксизма, отрицание всеобщей истины марксизма есть ревизионизм. ‹…› Линия, за которую [ревизионисты] выступают, есть по существу линия не на социализм, а на капитализм» 77.

2. Марксизм-ленинизм должен развиваться.

   Это означает, что многие вопросы и проблемы прошлого следует анализировать по новой, а тезисы, требования и лозунги, которые были оправданы вчера, следует сегодня считать устаревшими и приспосабливать к новой ситуации. Вот почему Мао Цзэдун утверждал:

   «Марксизм, несомненно, будет развиваться; он будет развиваться дальше по мере развития практики. Он не может топтаться на месте. Остановка и трафарет несут ему омертвение» 78.

   Неправильно, например, схематически переносить исторические события в сегодняшний день и применять старые методы в сегодняшней борьбе, как делают ультралевые. Это верно также для тезисов, выдвинутых классиками марксизма в конкретной ситуации, существовавшей в их время. Сталин подчеркнул в ответе Разину 23 февраля 1946 г.:

   «Нельзя двигаться вперёд и двигать науку без того, чтобы не подвергнуть критическому разбору устаревшие положения и высказывания известных авторов. Это относится не только к авторитетам военного дела, но и к классикам марксизма» 79.

   Защищая свою ошибочную теорию «мирного перехода от капитализма к социализму», ревизионисты утверждают, что Маркс говорил в семидесятых годах ⅩⅨ века о возможности мирного пути к социализму по крайней мере в Англии и Америке и что Ленин считал его возможным для России в 1917 г. В «Револютионерер вег» № 2 мы доказали, что уже Энгельс расценивал возможность, на которую указал Маркс, как упущенную; для Ленина возможность мирного пути, существовавшая с февраля по июль 1917 г. благодаря ситуации двоевластия, пропала после реакционного переворота 4 июля. Это ясно. Однако ревизионисты применяют верный при определённых исторических условиях анализ той прошлой ситуации к современности. Они обвиняют защитников принципов марксизма-ленинизма в догматизме, а сами считают марксизм-ленинизм чем-то закостеневшим. Поэтому, они — метафизики и догматики, ревизионисты и реформисты одновременно.

3. Марксизм-ленинизм развивается; имея дело не только с сегодняшними проблемами, он также, исходя из потребностей общественного развития, рассматривает будущие проблемы и закладывает основы их решения.

   В своей исторической обстановке Маркс и Энгельс исходили из тезиса одновременной победы пролетарской революции во всех странах. Энгельс писал в 1847 г. в «Принципах коммунизма»:

   «Крупная промышленность уже тем, что она создала мировой рынок, так связала между собой все народы земного шара, в особенности цивилизованные народы, что каждый из них зависит от того, что происходит у другого. Затем крупная промышленность так уравняла общественное развитие во всех цивилизованных странах, что всюду буржуазия и пролетариат стали двумя решающими классами общества и борьба между ними — главной борьбой нашего времени. Поэтому коммунистическая революция будет не только национальной; но произойдёт одновременно во всех цивилизованных странах, т. е., по крайней мере, в Англии, Америке, Франции и Германии» 80.

   Основываясь на сделанном тогда предположении об одновременной победе пролетарской революции, Маркс и Энгельс заключили, что будет только одна стадия построения коммунизма. Ибо, если пролетарская революция вспыхивает во всех капиталистических странах одновременно, дальнейшее продвижение к бесклассовому обществу также будет одновременным процессом. В 1875 г. в своей «Критике Готской программы» Маркс впервые сказал о двух фазах коммунизма:

   «…Эти недостатки неизбежны в первой фазе коммунистического общества, в том его виде, как оно выходит после долгих мук родов из капиталистического общества» 81.

   Ленин развил идею Маркса. Он доказал, что стало невозможно совершить пролетарскую революцию везде одновременно, так как капитализм превратился в империализм и развитие капиталистических стран проходит неравномерно. Ленин выдвинул тезис о победе социализма в одной или нескольких капиталистических странах. Это было существенным, так как победа и построение социализма в одной стране должны тогда происходить в капиталистическом окружении, т. е., в борьбе против остатков капитализма и феодализма внутри страны и, в то же время, против капиталистического окружения. Отсюда следует неоспоримая необходимость построения коммунизма в две фазы.

   «До тех пор, пока наступит „высшая“ фаза коммунизма, социалисты требуют строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления, но только контроль этот должен начаться с экспроприации капиталистов, с контроля рабочих за капиталистами и проводиться не государством чиновников, а государством вооружённых рабочих» 82.

   Вопрос развития двух фаз коммунизма имеет большое значение. Он играет решающую роль в разногласиях с ревизионистами. Ревизионистское руководство Советского Союза воспользовалось демагогической уловкой, заявив, что причиной отмены диктатуры пролетариата был якобы переход от первой ко второй фазе коммунизма. Ревизионистские лидеры заявили, что в Советском Союзе первая фаза коммунизма (построение социализма) была закончена, и что теперь началась вторая фаза (построение коммунизма). Диктатура пролетариата как государственная форма социализма, таким образом, стала не нужна. В фазе строительства коммунизма её следовало заменить «общенародным государством». Фактически, это было придумано для легализации власти бюрократии, вступившей на капиталистический путь,— легализации господства новой буржуазии. Чтобы проанализировать и опровергнуть аргументацию ревизионистов по этому поводу, мы хотим для начала показать различия между двумя фазами коммунизма, между социализмом и коммунизмом. Вот эти различия:

   1. При социализме имеются две формы общественной собственности; с одной стороны, государственная собственность — общая собственность всего народа, и, с другой стороны, коллективная собственность — собственность кооперативов. При коммунизме, однако, будет существовать только одна форма общественной собственности. В Советском Союзе прогресс от социализма к коммунизму должен характеризоваться дальнейшим развитием сельскохозяйственных кооперативов (артелей) и совершенствованием государственных машинно-тракторных станций (МТС), систематически снабжающих кооперативы машинами, необходимыми для ведения сельского хозяйства. Коммуны — ещё более высокая форма коллективного хозяйства, но они требуют ещё более высоких технологий. На ⅩⅦ съезде Сталин сказал:

      «Будущая коммуна вырастет из развитой и зажиточной артели… Будущая коммуна возникнет на базе более развитой техники и более развитой артели, на базе обилия продуктов… Процесс перерастания артели в будущую коммуну должен происходить постепенно, по мере того, как все колхозники будут убеждаться в необходимости такого перерастания» 83.

      Вместо продвижения такого развития ревизионисты, например в Польше, Венгрии и Югославии, по большей части отменили сельхозкооперативы и преобразовали их обратно в частные предприятия. В Советском Союзе они распустили МТС и продали машины колхозам. Этим было разрушено важное звено преодоления противоположности между рабочими и крестьянами, так как находящиеся в государственной собственности МТС играли в развитии колхозов решающую роль.

   2. При социализме ещё существуют противоположности между городом и деревней, между физическим и умственным трудом, хотя уже и не в форме, присущей прежнему капиталистическому обществу, в котором деревня эксплуатировалась городом. Например, в Федеративной Республике Германии за последние двадцать лет около 3,5 миллиона человек было вынуждено покинуть свои деревни. Миллион мелких фермеров будет поставлен на грань разорения в течение следующих десяти лет. Капиталистическая эксплуатация сельской местности была причиной экономической отсталости в деревнях, связанной с бедностью, нищетой и нехваткой культуры, и которая всё более и более будет исчезать при социализме по мере развития производительных сил и социалистической культуры. Этими мерами противоположность между городом и деревней будет постепенно изжита. В фазе социализма продолжает действовать буржуазное право. Только при коммунизме остатки буржуазного права, формы разделения труда между городом и деревней, между физическим и умственным трудом исчезнут благодаря высочайшему развитию производства; поскольку в соответствии с ростом и изменением производительных сил производственные отношения также изменятся и усовершенствуются. Это в особенности повлияет на уничтожение противоположностей между городом и деревней и между физическим и умственным трудом. Культурный и технический уровень народа будет поднят до уровня инженеров и специалистов.

   3. Все классовые различия исчезнут при коммунизме, но не при социализме. Ленин учил в «Великом почине»:

      «Диктатура пролетариата есть тоже период классовой борьбы, которая неизбежна, пока не уничтожены классы, и которая меняет свои формы, становясь первое время после свержения капитала особенно ожесточённой и особенно своеобразной. Завоевав политическую власть, пролетариат не прекращает классовой борьбы, а продолжает её — впредь до уничтожения классов — но, разумеется, в иной обстановке, в иной форме, иными средствами» 84.

      При социализме, помимо остатков классов буржуазии и помещиков, ещё существуют классовые различия между рабочими и крестьянами, а также между этими двумя классами и интеллигенцией. Они вызываются существованием двух форм собственности при социализме, противоположностями между городом и деревней и между физическим и умственным трудом. Только при отмене этих противоположностей и утверждении единственной формы общественной собственности классовые различия, как и сами классы, исчезают.

      Мао Цзэдун учит нас различать два вида противоречий: противоречия между народом и врагами и противоречия среди народа. При социализме ещё существуют оба вида и оба вида продолжат существовать, пока в мире существует капитализм. Вот почему Ленин предупреждал о реставрации капитализма в своей полемической работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский»:

      «Переход от капитализма к коммунизму есть целая историческая эпоха. Пока она не закончилась, у эксплуататоров неизбежно остаётся надежда на реставрацию, а эта надежда превращается в попытки реставрации. И после первого серьёзного поражения, свергнутые эксплуататоры, которые не ожидали своего свержения, не верили в него, не допускали мысли о нём, с удесятерённой энергией, с бешеной страстью, с ненавистью, возросшей во сто крат, бросаются в бой за возвращение отнятого „рая“, за их семьи, которые жили так сладко и которые теперь „простонародная сволочь“ осуждает на разорение и нищету (или на „простой“ труд…)» 85.

      В этой обострившейся классовой борьбе капиталисты использовали все доступные средства (военные, экономические и идеологические; террор, саботаж, подкуп и разложение). Борьба Ленина и Сталина против бюрократии также была выражением этой усилившейся классовой борьбы. После смерти Сталина бюрократия стала новой буржуазией, узурпировав власть и начав реставрацию капитализма в Советском Союзе. Появилась классовая борьба на новой основе. Развитие социализма было прервано и советское общество было отброшено к капитализму — капитализму нового типа.

   4. Социализм отличается от коммунизма низшим принципом распределения.

      Социалистический принцип распределения: «каждый по способностям, каждому по труду». Это означает и право и обязанность трудиться — кто не работает, тот не ест. Каждый получает пропорционально труду, который он поставляет. Социалистический принцип труда существенно отличается от капиталистического. Капиталистический принцип труда связан с усиленной эксплуатацией рабочей силы. Сдельщина и система премий как средства материального стимулирования, вместе с палочными методами и угрозой увольнения, служат тому, чтобы рабочие работали всё больше. Социалистический принцип труда означает развитие социалистического сознания, создание продвинутой технологии и улучшение организации. Жданов 86 сказал в своём докладе: «духовные ресурсы нашего народа не менее существенны, чем материальные ресурсы».

      Но социалистическое сознание требует просвещения и воспитания масс в духе социализма. Следовательно, идеологическое и культурное образование масс, коммунистическое воспитание людей в социалистическом обществе приобретает решающую важность. Социалистическое сознание рождается в борьбе со старой буржуазной идеологией, надолго укоренившейся в массах благодаря капиталистической пропаганде, привычкам и традициям в жизни народа — несмотря даже на изменение материальной основы общества. Пока социалистическое сознание масс полностью не созрело, социалистический принцип труда «каждый по способностям, каждому по труду» остаётся в силе. Только когда побуждение трудиться становится свободно от эгоистических устремлений вроде личной материальной выгоды и труд расценивается как вклад в коммунистическое дело, как честь, как творческая деятельность, как главная потребность нового человека — только тогда будет достигнута духовная основа коммунистической фазы общества. Чем выше идеологический уровень коммунистического образования, тем быстрее социалистическое общество будет продвигаться к коммунизму. Поэтому Молотов подчеркнул на ⅩⅧ съезде ВКП(б), что «теперь главное у нас состоит в коммунистически-сознательном отношении к своему труду» 87.

      Духовное преобразование людей в социалистическом обществе идёт рука об руку с изменением экономического базиса путём всесторонней механизации, улучшения организации труда и автоматизации производства. Это — материальное условие перехода от социализма к коммунизму. Это — также основа для непрерывного роста личных потребностей пропорционально возрастающему богатству общества. В этом же духе высказывался Сталин на ⅩⅦ съезде ВКП(б):

      «Социализм может быть построен лишь на базе бурного роста производительных сил общества, на базе обилия продуктов и товаров, на базе зажиточной жизни трудящихся, на базе бурного роста культурности. Ибо социализм, марксистский социализм, означает не сокращение личных потребностей, а всемерное их расширение и расцвет, не ограничение или отказ от удовлетворения этих потребностей, а всестороннее и полное удовлетворение всех потребностей культурно-развитых трудящихся людей» 88.

      Когда духовные и материальные условия для перехода к коммунистической фазе созреют, тогда общество перейдёт к коммунистическому принципу распределения: «Каждый по способностям, каждому по потребностям». Тогда остатки буржуазного права, неравенство, всё ещё существующие при социализме, уничтожатся. Маркс писал в своей «Критике Готской программы»:

      «На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!» 89.

      Это очень длительный процесс, осложнённый не только внутренними трудностями, но также и мировым капиталистическим окружением. Советское население столкнулось с огромными трудностями в построении социализма, ибо две разрушительных войны причинили Советскому Союзу невероятный ущерб и уничтожили значительную часть экономики. Следует также помнить, что царская Россия столетиями страдала от экономической и культурной отсталости (неграмотности). В 1913 г. промышленное производство на душу населения в России составляло 4,76 % в сравнении с Соединёнными Штатами Америки или 7,1 % в сравнении с Англией. К экономическим трудностям добавились политические, вызванные наличием внутри страны капиталистических элементов, имевших связи с капиталистическими странами. Внешний капитализм осуществлял не только военное и экономическое вмешательство через интервенцию и саботаж, но и — особенно после того, как Советское государство укрепилось,— также идеологическое и культурное влияние через проникновение буржуазной идеологии.

      Проникновение буржуазной идеологии облегчается современными средствами массовой информации (радио и телевидение), которым не могут препятствовать никакие границы. Все эти трудности продлевают период построения социализма. Ни материальных, ни идеологических предпосылок перехода от социализма к коммунизму не было в то время, когда ревизионисты захватили власть. Это означает, что условия этого перехода сначала следовало создать; условия, о которых Сталин сказал на ⅩⅧ съезде ВКП(б):

      «Только в том случае, если перегоним экономически главные капиталистические страны, мы можем рассчитывать, что наша страна будет полностью насыщена предметами потребления, у нас будет изобилие продуктов, и мы получим возможность сделать переход от первой фазы коммунизма ко второй его фазе» 90.

      Этого не было ни тогда, ни во время ⅩⅩⅡ съезда, когда основы социализма уже были поколеблены или устранены ревизионистами.

На ⅩⅩⅡ съезде КПСС (октябрь 1961 г.), ревизионистские теории были дополнены последним штрихом — провозглашением «общенародного государства».

Поясняя новую (совершенно ревизионистскую) программу КПСС, Хрущёв объявил:

«Развернувшийся процесс стирания граней между классами ведёт ко всё большей социальной однородности общества…».

И заключил:

«Общенародное государство — это новый этап в развитии социалистического государства, важнейшая веха на пути перерастания социалистической государственности в коммунистическое общественное самоуправление» 91.

«Известия» от 17 мая 1964 г. назвали это «шагом вперёд в дальнейшей творческой разработке марксистско-ленинского учения о диктатуре пролетариата» и исторической заслугой Хрущёва. «Известия» продолжают:

«Только партия творческого марксизма-ленинизма могла раскрыть сложную диалектику развития социалистической государственности, убедительно показав объективную закономерность и неизбежность 92 перерастания государства диктатуры пролетариата в общенародное государство, которое, в свою очередь, должно постепенно перерастать в коммунистическое общественное самоуправление».

«Общенародное государство» советской ревизионистской клики отнюдь не новое изобретение. Они откопали «народное государство», просматривая изъеденные молью теории старых ревизионистов. В 1875 г. две существовавших тогда немецких партии рабочего класса объединились и приняли «Готскую программу». Маркс и Энгельс осудили эту программу за оппортунизм и, среди прочего, за формулу «народного» или «свободного государства». Энгельс направил Бебелю письмо с критикой:

«Народным государством анархисты кололи нам глаза более чем достаточно, хотя уже сочинение Маркса против Прудона, а затем „Коммунистический Манифест“ говорят прямо, что с введением социалистического общественного строя государство само собою распускается и исчезает. Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат ещё нуждается в государстве, он нуждается в нём не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое, перестает существовать» 93.

Сказано ясно и чётко. Каждое государство — есть правление какого-то класса. «Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий» 94. Оно — инструмент подавления одного класса другим, инструмент власти правящего класса. Принципиальным является классовое содержание государства, а не его форма. Капитализм использует различные формы господства — буржуазную республику так же как монархию, буржуазную демократию так же как фашизм, парламентаризм так же как военную диктатуру. Независимо от используемой формы господства во всех случаях государство есть инструмент власти господствующего капиталистического класса. Рабочий класс, сокрушивший власть капитализма и завоевавший политическую власть, устанавливает своё государство: диктатуру пролетариата. Это государство подразумевает не только диктатуру, т. е. подавление элементов, враждебных прежде угнетённым и эксплуатируемым классам. Оно также подразумевает самую широкую демократию для трудящихся, прежде угнетённых и эксплуатируемых. Поэтому диктатура пролетариата равна пролетарской или социалистической демократии. Она «в миллион раз демократичнее всякой буржуазной демократии» 95.

Современные ревизионисты отказались от классового содержания социалистического государства и превращают его в «общенародное государство». Этот отказ от пролетарского содержания виден, в частности, в процитированной статье в «Известиях», утверждающей, что с преобразованием диктатуры пролетариата происходит также «перерастание… пролетарской демократии во всенародную социалистическую демократию» 96.

Коммунистическая партия Китая решительно выступила против ревизионистского искажения марксизма-ленинизма ревизионистским руководством Советского Союза. Ревизионисты подняли многоголосый вой, когда поняли, что раскрыты. Особенно активно прибегал к искажениям и клевете в этой полемике Суслов. В печально известном докладе на пленуме Центрального комитета КПСС 14 февраля 1964 г. он защищал антимарксистский тезис «общенародного государства» и ликвидацию диктатуры пролетариата:

«Китайские руководители упорно твердят о том, что диктатуру пролетариата необходимо сохранить „вплоть до вступления в высшую фазу коммунистического общества“. При этом они ссылаются на цитату из К. Маркса, где говорится, что „между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата“ (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2‑е изд., т. 19, с. 27).

Эту цитату, вырванную из всего хода рассуждений Маркса, и пытаются использовать в качестве теоретической базы „критики“ Программы КПСС.

Однако, обрывая мысль Маркса, китайские руководители нигде не приводят последующие две строки из той же работы Маркса, где говорится по адресу Готской программы: „Но программа не занимается ни этой последней (т. е. диктатурой пролетариата — М. С.), ни будущей государственностью коммунистического общества“. Если следовать логике китайских теоретиков, то Маркса за такую мысль следует объявить антимарксистом» 97.

Это — грязная демагогия. Почему Суслов — если он такой ревнитель целостности идей Маркса — игнорирует предыдущий отрывок из «Критики Готской программы», в котором Маркс недвусмысленно отвергает идею «народного государства»? Маркс пишет:

«Вопрос ставится затем так: какому превращению подвергнется государственность в коммунистическом обществе? Другими словами, какие общественные функции останутся тогда, аналогичные теперешним государственным функциям? На этот вопрос можно ответить только научно; и сколько бы тысяч раз ни сочетать слово „народ“ со словом „государство“, это ни капельки не подвинет его разрешения» 98.

Здесь Маркс ясно говорит, что в период построения коммунизма по форме государство вовсе не будет «народным государством». Решительно выступая против «народного государства», он оставляет вопрос открытым («на этот вопрос можно ответить только научно»). Ленин начинает с вышеприведенной цитаты Маркса в «Государстве и революции» и пишет далее:

«Высмеяв таким образом все разговоры о „народном государстве“, Маркс даёт постановку вопроса и как бы предостерегает, что для научного ответа на него можно оперировать только твёрдо установленными научно данными» 99.

Именно Суслов и ему подобные ревизуют Маркса. Народ не может отменить классы с помощью «народного государства» — это может быть сделано только рабочим классом, наиболее прогрессивным классом, единственным, который может фундаментально изменить общество. Для этого он использует диктатуру пролетариата. Таким образом он совершает последний акт как класс и гегемон государства: класс и государство также отмирают. Так что диктатура пролетариата продолжает действовать в течение обоих периодов построения коммунизма, только её задачи различны. Главная задача диктатуры пролетариата в первой фазе коммунизма — подавление капиталистических элементов, ликвидация враждебных классов. Главная задача диктатуры пролетариата во второй фазе коммунизма — постепенная отмена всяких классов вообще. Провозглашать «общенародное государство» есть антимарксизм и правый оппортунизм. «Общенародное государство» было и остаётся чепухой, поскольку государство было и остаётся классовым инструментом — и в нынешнем Советском Союзе также, с той оговоркой, что его классовое содержание изменилось.

Провозглашение «общенародного государства», таким образом, было лишь грандиозным трюком руководящих ревизионистов ради ликвидации диктатуры пролетариата, установления диктатуры бюрократических капиталистов, новой буржуазии, и введения капитализма нового типа.

На ⅩⅩⅡ съезде ревизионистское руководство Советского Союза провозгласило «общенародное государство», коротко и ясно объявив, что Советский Союз уже прошёл стадию диктатуры пролетариата 100. Так как рабочий класс есть проводник диктатуры пролетариата, следовательно здесь не может быть больше рабочего класса, осуществляющего эту диктатуру, и нет больше иных классов, которые рабочий класс как наиболее прогрессивный должен вести за собой, пока существуют классы. Только отмирание классов делает государство как классовый инструмент ненужным. Это означает, что во второй фазе коммунизма диктатура пролетариата имеет задачу подготовки отмены классов, пока эта последняя задача не выполняется в ходе их постепенного отмирания. Маркс мог ответить на этот вопрос только в общих научных терминах. Ленин развил марксизм также и в этом вопросе и ясно подчеркнул:

«Социализм есть уничтожение классов. Диктатура пролетариата сделала для этого уничтожения всё, что могла. Но сразу уничтожить классы нельзя.

И классы остались и останутся в течение эпохи диктатуры пролетариата. Диктатура будет ненужна, когда исчезнут классы. Они не исчезнут без диктатуры пролетариата.

Классы остались, но каждый видоизменился в эпоху диктатуры пролетариата; изменилось и их взаимоотношение. Классовая борьба не исчезает при диктатуре пролетариата, а лишь принимает иные формы» 101.

Ревизионисты пересмотрели не только Маркса, но и Ленина. Невозможно отменить диктатуру пролетариата, не предав рабочий класс и социализм. Невозможно отменить диктатуру пролетариата, не намереваясь восстановить капитализм. Пока существуют классы, будет существовать классовая борьба, и диктатура пролетариата будет необходима. Ленин писал в своём «Привете венгерским рабочим»:

«Уничтожение классов — дело долгой, трудной, упорной классовой борьбы, которая после свержения власти капитала, после разрушения буржуазного государства, после установления диктатуры пролетариата, не исчезает (как воображают пошляки старого социализма и старой социал-демократии), а только меняет свои формы, становясь во многих отношениях ещё ожесточённее…

Чтобы уничтожить классы, нужен период диктатуры одного класса, именно того из угнетённых классов, который способен не только свергнуть эксплуататоров, не только подавить беспощадно их сопротивление, но и порвать идейно со всей буржуазно-демократической идеологией, со всем мещанским фразёрством насчёт свободы и равенства вообще…

Мало того. Только тот из угнетённых классов способен своей диктатурой уничтожить классы, который обучён, объединён, воспитан, закалён десятилетиями стачечной и политической борьбы с капиталом,— только тот класс, который усвоил всю городскую, промышленную, крупно-капиталистическую культуру, имеет решимость и способность отстоять её, сохранить и развить дальше все её завоевания, сделать их доступными всему народу, всем трудящимся,— только тот класс, который сумеет вынести все тяжести, испытания, невзгоды, великие жертвы, неизбежно возлагаемые историей на того, кто рвёт с прошлым и смело пробивает себе дорогу к новому будущему,— только тот класс, в котором лучшие люди полны ненависти и презрения ко всему мещанскому и филистерскому, к этим качествам, которые так процветают в мелкой буржуазии, у мелких служащих, у „интеллигенции“,— только тот класс, который „проделал закаляющую школу труда“ и умеет внушать уважение к своей трудоспособности всякому трудящемуся, всякому честному человеку» 102.

Это — решительное осуждение ревизионистского руководства КПСС.

Если требуются ещё доказательства открытого предательства бюрократии, следующей капиталистическим путём, мы исследуем теперь вопрос, сложились ли вообще предпосылки перехода от первой ко второй фазе коммунизма:

1. Уровень производства не сравнялся и не превзошёл уровень производства в главных капиталистических странах;

2. Не было никакого обилия продуктов: напротив, отчасти были даже значительные нехватки;

3. Две формы общественной собственности ещё не сблизились достаточно и сельскохозяйственные артели ещё не развились в коммуны, чтобы в обозримом будущем стало возможным слияние обеих форм собственности;

4. Противоположность между городом и деревней и между физическим и умственным трудом ещё не исчезла: напротив, эта противоположность ещё более обострилась в связи с ростом бюрократии и её привилегий;

5. Классовые различия ещё существовали. Помимо противоречий внутри народа были ещё антагонистические противоречия с капиталистическими элементами внутри страны и с внешним капиталистическим миром;

6. До введения коммунистического принципа распределения «каждому по потребностям» было ещё далеко, так как ни материальные, ни духовные условия для этого ещё не были достигнуты.

Так что переход от первой ко второй фазе коммунизма совершенно не был обоснован. Ведущие ревизионисты в СССР пичкали всех ложью об «общенародном государстве» как признаке перехода ко второй фазе коммунизма только чтобы отменить диктатуру пролетариата, захватить власть у рабочего класса, чтобы установить своё капиталистическое господство. Они преобразовали Красную Армию, инструмент власти рабочего класса, бюрократизируя её и предоставляя военному руководству те же привилегии, которые имели сами (эти меднолобые с золотыми звёздами на погонах, увешанные медалями, участники традиционных парадных маршей, ощутили себя наравне с буржуазными офицерами и без колебаний превратили инструмент власти пролетарской диктатуры в инструмент власти господствующей бюрократии).

А что же насчёт партии, КПСС? Настоящие марксисты-ленинцы были атакованы, изгнаны и подвергнуты преследованиям. Эта партия превратилась в ревизионистскую, как и остальные компартии. Партия рабочего класса, как объявили, была «общенародной партией», так же как диктатура пролетариата была «общенародным государством». Ревизионистская «народная партия» является партией бюрократии, новой монополистической буржуазии. «Программное воззвание советских революционных коммунистов большевиков» проливает свет на последствия этой новой власти:

«Следовательно, над всей практической жизнью страны господствуют бюрократы. Народ не может убирать их, если он пожелает этого. Зато бюрократия может убрать любого сотрудника партийного и советского аппарата, если он окажется для неё слишком честным и преданным интересам народа… Бюрократия превратила социальную демагогию в щит для своего благополучия… Разве могут быть сомнения в полнейшем перерождении бюрократии[,] в полнейшем опустошении ею всех форм социалистической жизни и социалистического сознания, когда непосредственно видишь нашу обыденную жизнь в настоящее время? Полнейшее отсутствие всякого энтузиазма в массах, полное равнодушие к делу, общественная жизнь, превращённая в комедиантство, полное господство эгоистического начала, подавление всего живого, активного, свежего,— вот итог господства бюрократического строя» 103.

Так низко пала советская бюрократия, эта поклонница капиталистического пути. Только на такой основе она могла уничтожить диктатуру пролетариата и проводить реставрацию нового типа капитализма в Советском Союзе.

Социализм — общественный строй, при котором основные средства производства находятся не в частной собственности отдельных лиц, а в общей собственности всего трудящегося народа. Необходимая предпосылка этого общественного строя — то, что рабочий класс удерживает государственную власть, что существует диктатура пролетариата, изъявшая средства производства у капиталистов и управляющая социализированными средствами производства в интересах трудящихся. Маркс и Энгельс писали в «Манифесте Коммунистической партии»:

«Мы видели уже выше, что первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии.

Пролетариат использует своё политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил» 104.

Из этого очевидно следует, что завоевание политической власти рабочим классом — первый шаг, который должен в любом случае предшествовать социалистическому преобразованию экономики. Классики марксизма-ленинизма решительно предостерегали от иллюзий, что строительство социализма может быть начато под властью капитала и что любое огосударствление, даже государством капиталистов, означало бы уже социализацию. В своей работе «Переворот в науке, произведённый господином Евгением Дюрингом» Энгельс пишет с прямой ссылкой на лассалевскую идею «государственного социализма»:

«Но в последнее время, с тех пор как Бисмарк бросился на путь огосударствления, появился особого рода фальшивый социализм, выродившийся местами в своеобразный вид добровольного лакейства, объявляющий без околичностей социалистическим всякое огосударствление, даже бисмарковское» 105.

Энгельс продолжает:

«Но ни переход в руки акционерных обществ, ни превращение в государственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил. Относительно акционерных обществ это совершенно очевидно. А современное государство опять-таки есть лишь организация, которую создаёт себе буржуазное общество для охраны общих внешних условий капиталистического способа производства от посягательств как рабочих, так и отдельных капиталистов. Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист. Чем больше производительных сил возьмёт оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать. Рабочие останутся наёмными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки» 106.

Так что вопрос не в огосударствлении как таковом. Вопрос в том, какое государство: «идеальный совокупный капиталист» или «пролетариат, организованный как господствующий класс». Здесь существует решающее различие между социализмом и всеми экономическими системами, основанными на эксплуатации. Капитализм появился и окреп ещё под господством феодализма. При феодализме существовал чётко различимый капиталистический сектор, который долго мирился с феодализмом и даже смог присвоить некоторые секторы феодального государства, особенно чиновничество. Возможен капитализм с капиталистами, не обладающими государственной властью. По этой причине даже при диктатуре пролетариата может существовать капиталистический сектор, как он фактически существовал в Советской России во время Новой экономической политики в 1920‑х. Но так как социализм требует контроля основных средств производства со стороны государства диктатуры пролетариата, социалистический сектор при капитализме невозможен. Таким образом, рабочий класс должен сначала захватить государственную власть.

Именно об этом условии современные ревизионисты «забывают», говоря о «социалистическом секторе» в таких странах, как Египет, где внутренняя буржуазия частично конфисковала и огосударствила часть собственности иностранных капиталистов. В своей речи на ⅩⅩⅣ съезде КПСС Брежнев указал на тот факт, что правительства Египта и Бирмы огосударствили значительную часть промышленности, как на доказательство того, что эти страны «ориентируются на социализм» и «приняли некапиталистический путь развития». Попугаи советского ревизионизма на Западе следуют той же линии, ратуя за «государственную собственность ключевых отраслей промышленности» уже при капитализме и выдавая это за шаг к социализму.

Но это игнорирование роли государства не случайно, поскольку именно в Советском Союзе, лидеры которого всё ещё говорят о «социализме», демократическая диктатура пролетариата была отменена и заменена враждебной народу диктатурой новой буржуазии.

Когда мы говорим о реставрации капитализма в Советском Союзе, обычно находятся некоторые защитники ревизионизма, которые спрашивают нас: «Где в Советском Союзе капиталисты? Там всё принадлежит государству!». Но этим они обходят решающий вопрос, а именно: какой класс удерживает государственную власть? Какой класс имеет контроль над государственной собственностью? Пролетариат и его союзники или продажная новая буржуазия, оторванная от народа?

С того момента, когда новая буржуазия захватывает государственную власть, социализм устранён и заменён государственно-монополистическим капитализмом нового типа. Этот новый тип капитализма отличается от государственного монополизма любой западной империалистической державы; он основан, главным образом, не на частном капитализме, а на совокупном капитализме правящей бюрократии, так как в Советском Союзе новый буржуазный государственный аппарат контролирует не просто некоторые ключевые позиции в экономике, но и почти всю экономическую жизнь. Так что нет никакого смысла искать здесь отдельных капиталистов. Государство новой буржуазии — совокупный капиталист — поддерживается «бюрократической монополистической буржуазией, то есть крупной буржуазией нового типа, господствующей над всем государственным аппаратом и контролирующей все общественные богатства», как сказано в основополагающей статье Коммунистической партии Китая «Ленинизм или социал-империализм?» 107.

Социалистическому преобразованию предшествует захват власти пролетариатом. Это похоже на реставрацию капитализма. Сначала мы имеем контрреволюционную узурпацию политической власти новой буржуазией, которая впоследствии воздействует на экономическую основу. По внешнему виду экономические структуры сначала существенно не меняются. Внешние признаки социалистической экономики (централизованное планирование и так далее) не затрагиваются явно. Единственно, нет больше государственной монополии в руках пролетариата, а есть капиталистическая государственная монополия в руках новой буржуазии. С момента захвата власти этой буржуазией возникает антагонистическое противоречие между ещё существующим общественным производством и частным присвоением совместно действующей тонкой буржуазной верхней прослойкой.

Но капиталистическая система не может управляться теми же принципами, что и социалистическая система. Жажда всё большей прибыли, потребность в замене добровольной трудовой дисциплины социализма капиталистической системой принуждения, и, не самое маловажное, конкуренция между различными буржуазными индивидуумами и кликами, которая, как показал Ленин, продолжает существовать и усиливаться даже при монополистическом капитализме,— все эти движущие силы заставляют ревизионистов вводить «реформу» экономической системы, преобразовывать также и видимые экономические структуры и всё более открыто прибегать к капиталистическим методам управления. Эта «реформа» всё более обнажает новые капиталистические структуры.

Наше исследование коснётся в основном явных, ощутимых признаков капиталистической реставрации. Эти видимые изменения не могли зайти так же далеко в Советском Союзе, как это произошло в некоторых других управляемых ревизионистами странах как в Венгрии или даже Югославии, но всё же они и здесь представлены в изобилии. История экономического развития Советского Союза начиная с ⅩⅩ съезда — это история постепенного вытеснения экономических структурных особенностей социализма, сопровождаемого параллельным разрушением достижений социалистической революции. Ни одно из них не могло быть отменено сразу. Возможно возникновение (как в любом государственно-монополистическом государстве) серьёзных противоречий между «централистскими» и «децентралистскими» силами, между государственным капитализмом и частным капитализмом. Но все эти противоречия и борьба ни на йоту не могут изменить классовый характер системы.

Цель и содержание капиталистического способа производства — в получении наибольшей возможной прибыли. Все решения и действия капиталистов и их государства в конечном счёте диктуются алчным стремлением буржуазии к прибыли. Сталин поднимает эту тему в своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР»:

«Главные черты и требования основного экономического закона современного капитализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимальной капиталистической прибыли путём эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны, путём закабаления и систематического ограбления народов других стран, особенно отсталых стран, наконец, путём войн и милитаризации народного хозяйства, используемых для обеспечения наивысших прибылей» 108.

Существует также основной экономический закон социализма. Сталин резюмирует:

«Существенные черты и требования основного экономического закона социализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путём непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники» 109.

При капитализме производство предметов пользования и обеспечение потребностей населения — только средства достижения цели. В «Теориях прибавочной стоимости» Маркс объясняет:

«Непосредственной целью капиталистического производства является не производство товаров, а производство прибавочной стоимости или прибыли (в её развитой форме); не продукт, а прибавочный продукт…

Сами рабочие при таком понимании представляются тем, чем они и являются в капиталистическом производстве,— простыми средствами производства, а не самоцелью и не целью производства» 110.

При социализме, напротив, в центре внимания находятся потребности человека. Средства удовлетворения этих потребностей обеспечиваются «непрерывным», то есть, не прерываемым кризисами, «ростом» и «совершенствованием производства». Рост производства является вовсе не самоцелью, а, как прямо указывает Сталин, главным средством удовлетворения потребностей общества.

Итак, значит ли это противопоставление, что прибавочная стоимость и прибыль не играют никакой роли при социализме? Вовсе нет. С одной стороны, ясно, что совокупный продукт общественного труда не может просто быть поделен среди рабочих.

Маркс показал в «Критике Готской программы», что и при социализме значительная часть этого продукта должна остаться в руках государства и не может быть распределена среди рабочих в соответствии с их трудом.

Согласно Марксу, мы должны вычесть от фондов потребления:

«Во-первых, то, что требуется для возмещения потребленных средств производства.

Во-вторых, добавочную часть для расширения производства.

В-третьих, резервный или страховой фонд для страхования от несчастных случаев, стихийных бедствий и так далее.

Эти вычеты из „неурезанного трудового дохода“ — экономическая необходимость, и их размеры должны быть определены на основе наличных средств и сил, отчасти на основе теории вероятности, но они никоим образом не поддаются вычислению на основе справедливости.

Остаётся другая часть совокупного продукта, предназначенная служить в качестве предметов потребления.

Прежде чем дело дойдёт до индивидуального дележа этой оставшейся части, из неё вновь вычитаются:

Во-первых, общие, не относящиеся непосредственно к производству издержки управления.

Эта доля сразу же весьма значительно сократится по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет всё более уменьшаться по мере развития нового общества.

Во-вторых, то, что предназначается для совместного удовлетворения потребностей, как-то: школы, учреждения здравоохранения и так далее.

Эта доля сразу же значительно возрастёт по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет всё более возрастать по мере развития нового общества.

В-третьих, фонды для нетрудоспособных и пр., короче — то, что теперь относится к так называемому официальному призрению бедных (это было в дни Маркса; сегодня это — пособия по несчастным случаям и потере трудоспособности, выпускное пособие и пенсия по инвалидности, медицинское обслуживание, безработица и помощь в случае безработицы и социальное обеспечение — ред.).

Лишь теперь мы подходим к тому „распределению“, которое [Готская — ред.] программа, под лассалевским влиянием, так ограниченно только и имеет в виду, а именно к той части предметов потребления, которая делится между индивидуальными производителями коллектива» 111.

К «вычетам», о которых говорит Маркс, в условиях капиталистического окружения добавляются расходы на национальную оборону.

Без этого вида «прибавочной стоимости» социализм невозможен. Ее производство непосредственно идёт на «удовлетворение материальных и культурных потребностей общества». Но это — только один момент. Кроме общественного «прибавочного продукта» имеется также «прибыль» конкретного завода. В начале социалистического строительства в СССР какое-то время имелись серьёзные трудности в промышленности, особенно в тяжёлой. Отдельные фабрики работали неэффективно и с чрезвычайными затратами. Сталин указал на эти недостатки в своей речи 1931 г. «Новая обстановка — новые задачи хозяйственного строительства»:

«Это факт, что в ряде предприятий и хозяйственных организаций понятия: „режим экономии“, „сокращение непроизводительных расходов“, „рационализация производства“ — давно уже вышли из моды. Очевидно, они рассчитывают на то, что Госбанк „всё равно нам выдаст необходимые суммы“. Это факт, что за последнее время себестоимость на целом ряде предприятий стала повышаться. Им дано задание снизить себестоимость на 10 и больше процентов, а они её повышают. А что такое снижение себестоимости? Вы знаете, что каждый процент снижения себестоимости означает накопление внутри промышленности в 150—200 миллионов рублей. Ясно, что повышать себестоимость при этих условиях — значит терять для промышленности и всего народного хозяйства сотни миллионов рублей» 112.

Для устранения этих недостатков была усилена борьба прежде всего против бюрократизма и медлительности, были мобилизованы массы и воспитаны коммунистические фабричные руководители с высоким чувством ответственности перед рабочим классом. Но чтобы измерить и проверить эффективность конкретных предприятий, следовало расширить систему экономического учёта, уже введённую на некоторых государственных предприятиях в ходе Новой экономической политики.

Эта система требовала, чтобы каждое предприятие «закупало» свое сырьё и средства производства у государства по установленной цене, и «продавало» свои продукты государству по установленным ценам. Каждое предприятие должно было учитывать свои доходы и расходы и пытаться получить «прибыль», если это возможно, то есть превышение доходов над расходами, посредством экономии материалов и рационализации. Государственные предприятия «переводятся на… хозяйственный расчёт» 113, как сформулировал Ленин в 1922 г. Конечно, это не настоящая «закупка» и «продажа», так как не происходит никакого обмена собственностью. И «прибыль» также является чисто счётным средством, а не источником обогащения фабрики или её директора. В период вплоть до ⅩⅩ съезда почти всю прибыль следовало передавать Госбанку. Даже новые инвестиции не финансировались из дохода, извлечённого предприятием, а распределялись Госбанком в соответствии с планами. Прибыль и рентабельность (норма прибыли) использовались прежде всего как меры производительности предприятия.

Сталин считал необходимым предостеречь от фетишизации прибыли, чрезмерного подчёркивания её роли, возведения прибыли в движущие силы экономики.

«Если бы это было верно, то непонятно, почему у нас не развивают во-всю лёгкую промышленность, как наиболее рентабельную, преимущественно перед тяжёлой промышленностью, являющейся часто менее рентабельной, а иногда и вовсе нерентабельной?

Если бы это было верно, то непонятно, почему не закрывают у нас ряд пока ещё нерентабельных предприятий тяжёлой промышленности, где труд рабочих не даёт „должного эффекта“, и не открывают новых предприятий безусловно рентабельной лёгкой промышленности, где труд рабочих мог бы дать „больший эффект“?

Если бы это было верно, то непонятно, почему не перебрасывают у нас рабочих из малорентабельных предприятий, хотя и очень нужных для народного хозяйства, в предприятия более рентабельные» 114.

Практически, некоторая часть советских промышленных предприятий не приносила вообще никакой прибыли, а работала с «запланированными убытками» — нечто невероятное для капитализма. Предприятия, которые не производят прибыли при капитализме, или закрываются, или, если они совершенно необходимы как, например, железные дороги, потери «огосударствляются», т. е. перекладываются на налогоплательщика. При социализме, напротив, такие потери можно компенсировать прибылью от других государственных предприятий. Сталин подводит итог:

«Если взять рентабельность не с точки зрения отдельных предприятий или отраслей производства и не в разрезе одного года, а с точки зрения всего народного хозяйства и в разрезе, скажем, 10—15 лет, что было бы единственно правильным подходом к вопросу, то временная и непрочная рентабельность отдельных предприятий или отраслей производства — не может идти ни в какое сравнение с той высшей формой прочной и постоянной рентабельности, которую дают нам действия закона планомерного развития народного хозяйства и планирование народного хозяйства» 115.

Эти слова Сталина кристально ясны и блестяще выражают различие между значением прибыли при капитализме и при социализме. При капитализме каждое предприятие должно давать прибыль, иначе оно теряет своё основание для существования и закрывается. При социализме каждое предприятие должно работать прибыльно, если это возможно. Но в любом случае принцип рентабельности не должен быть ведущей силой экономики. Прибыль каждого отдельного предприятия должна подчиняться «высшей форме прочной и постоянной рентабельности», цели удовлетворения потребностей всего общества во всё большей степени.

Однако, есть элементы, которым эти слова Сталина неясны. Ревизионистский экономист Л. Гатовский пишет в теоретическом органе КПСС:

«Во-первых, понятие высшей рентабельности было оторвано Сталиным от прибыли. Поэтому самый термин „высшая рентабельность“ не соответствует своему содержанию. Ясное и определенное понятие рентабельности, т. е. прибыльности, было подменено совершенно неясным, неопределённым и, по существу, бессодержательным понятием высшей рентабельности, не имеющим отношения к прибыли. Во-вторых, здесь неправильно само отношение к рентабельности предприятия. Почему она не может и не должна быть прочной и постоянной, а обречена быть „временной и непрочной“? В-третьих, планирование, которое Сталин связывал с „высшей рентабельностью“, оказалось противопоставлено рентабельности предприятий.

Этот разрыв между планированием и рентабельностью противоречит коренным задачам развития социалистической экономики. Обеспечение рентабельности отдельных предприятий как основы социалистического накопления, составляет одну из важнейших задач социалистического планирования» 116.

Можно представить ужас этого буржуазного глупца, когда он вспоминает «ужасные дни» «культа личности»:

«Где уж тут ставить вопрос об объективной необходимости прибыли! Неудивительно, что в тот период прибыль не могла рассматриваться как обязательная категория нормально работающего социалистического предприятия…

Дело иногда доходило до того, что вообще убыточность огульно расценивалась как нормальное хозяйственное явление и даже как выражение преимуществ социализма. Распространялось мнение, что принцип рентабельности вообще является капиталистическим, чужеродным для социализма. Он-де ограничивает преимущества плановой системы хозяйства и потому должен быть отброшен».

Эта притворная наивность имеет свои причины. Новая буржуазия овладевает государственным и хозяйственным аппаратом не потому, что хочет удовлетворить потребности населения. Нет, она захватывает власть единственно для обогащения, использования государственной экономической машины в собственных интересах, для извлечения прибыли.

Ниже мы подробно опишем, как новая буржуазия в Советском Союзе сделала капиталистический принцип прибыли полярной звездой хозяйственной деятельности, и в теории и на практике; и как она превратила прибыль из простого показателя бухгалтерского учёта одновременно в прямой источник обогащения правящего класса и в средство развращения рабочего класса. Однако, прежде, чем мы сможем подойти к этому, следует вначале рассмотреть другую теоретическую проблему, вопрос о действии закона стоимости при социализме.

Если принцип прибыли — основной закон капитализма, то товарное производство — механизм, которым эта прибыль реализуется. Товарное производство — экономическая основа капитализма, и при капитализме товарное производство достигает самого высокого развития.

«Предметы потребления становятся вообще товарами,— пишет Маркс в первой главе „Капитала“,— лишь потому что, они суть продукты не зависимых друг от друга частных работ» 117. Эти продукты обмениваются друг на друга их владельцами. Два обмениваемых продукта имеют одинаковую (меновую) стоимость.

«Итак, величина стоимости данной потребительной стоимости определяется лишь количеством труда, или количеством рабочего времени, общественно необходимого для её изготовления… Как стоимости, все товары суть лишь определённые количества застывшего рабочего времени» 118.

Если два продукта обмениваются друг на друга как товары, это требует, чтобы:

1. их владельцы были частными владельцами, независимыми друг от друга, и
2. для производства этих двух товаров использовалось одинаковое количество общественно необходимого труда, т. е., они имели одну и ту же стоимость.

Цена — стоимость, выраженная в денежной форме. Закон стоимости может быть сформулирован примерно таким образом: цены товаров определяются, как правило, их стоимостью, то есть количеством общественно необходимого рабочего времени, заключённого в них. Как мы знаем, Маркс развивал анализ товара в первой главе своей главной работы и основывал на нём всю свою критику капитализма, как отметил Ленин в своём наброске «К вопросу о диалектике»:

«У Маркса в „Капитале“ сначала анализируется самое простое, обычное, основное, самое массовидное, самое обыденное, миллиарды раз встречающееся, отношение буржуазного (товарного) общества: обмен товаров. Анализ вскрывает в этом простейшем явлении (в этой „клеточке“ буржуазного общества) все противоречия (respective зародыши всех противоречий) современного общества» 119.

Маркс и Энгельс неоднократно подчёркивали, что товар и стоимость не могут играть никакой роли при социализме. Маркс пишет в «Критике Готской программы»:

«В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в противоположность капиталистическому обществу, индивидуальный труд уже не окольным путём, а непосредственно существует как составная часть совокупного труда» 120.

Согласно Марксу, при социализме предметы пользования больше не продаются рабочим, а просто распределяются среди них согласно их труду, деньги становятся ненужными.

Но Маркс и Энгельс всегда предполагали, что социализм означает овладение «всеми средствами производства», «совокупностью средств производства», как сказано в «Анти-Дюринге». Но, как мы знаем, в социалистических странах не все средства производства непосредственно собраны в руках государства, поскольку наряду с государственным сектором имеется также коллективный сектор (сельскохозяйственные и ремесленные кооперативы) и, поначалу до некоторой степени частный сектор (частные участки и домашний скот крестьян, частные ремесленники, и частнокапиталистический сектор). Это, как Ленин уже установил, абсолютная необходимость в странах, в которых капитализм ещё не полностью пролетаризовал мелких собственников и ещё не установил полного господства в деревне. В Советском Союзе было бы немыслимо просто экспроприировать крестьян и объединить их в государственные сельскохозяйственные предприятия. Это сделало бы невозможным союз между рабочими и крестьянами и оттолкнуло бы всё крестьянство в контрреволюционный лагерь. Единственный выход — добровольное объединение крестьян в коллективных хозяйствах, которые совместно распоряжаются своими продуктами и продают их государству.

При этих условиях заявления Маркса и Энгельса относительно отсутствия товарного производства применяются к первой фазе коммунизма только в резко ограниченном смысле. Сталин указывает в «Экономических проблемах социализма в СССР»:

«…Для экономической смычки города и деревни, промышленности и сельского хозяйства сохранить на известное время товарное производство (обмен через куплю-продажу) как единственно приемлемую для крестьян форму экономических связей с городом…» 121.

Таким образом, если государство нуждается в зерне кооперативов, чтобы кормить рабочих в городах, и если крестьяне кооперативов нуждаются в промышленных изделиях, например, металлических горшках или радиоприёмниках, от государства, может быть только товарный обмен, купля и продажа. Но так как не могут, конечно, иметься два отдельных рынка и две системы распределения — одни для рабочих государственных предприятий, другие для членов кооперативов — ясно, что поставка предметов потребления рабочим в городах также должна происходить через куплю и продажу. Это обращение предметов потребления регулируется законом стоимости: единственной «равноправной» формой обмена, т. е. формой, приемлемой для обеих сторон, является обмен равными количествами труда.

Таким образом, при социализме закон стоимости также работает, но по существу ограничен закупкой сельскохозяйственных продуктов и продажей предметов потребления. Такое продолжение действия закона стоимости основано на существовании двух отдельных форм социалистической собственности в первой фазе коммунизма.

Из этого следует, что средства производства, которые государство «продаёт» отдельным предприятиям, как и готовые изделия, которые предприятия «продают» государству,— не являются товарами и не подчинены закону стоимости.

Сталин пишет:

«Можно ли рассматривать средства производства при нашем социалистическом строе, как товар? По-моему, никак нельзя.

Товар есть такой продукт, который продаётся любому покупателю, причём при продаже товара товаровладелец теряет право собственности на него, а покупатель становится собственником товара, который может перепродать, заложить, сгноить его. Подходят ли средства производства под такое определение? Ясно, что не подходят. Во-первых, средства производства „продаются“ не всякому покупателю, они не „продаются“ даже колхозам, они только распределяются государством среди своих предприятий. Во-вторых, владелец средств производства — государство при передаче их тому или иному предприятию ни в какой мере не теряет права собственности на средства производства, а наоборот, полностью сохраняет его. В-третьих, директора предприятий, получившие от государства средства производства не только не становятся их собственниками, а наоборот, утверждаются, как уполномоченные советского государства по использованию средств производства согласно планам, преподанным государством» 122.

Когда мы говорим о «цене» средств производства, это просто вопрос распределения затрат. В противоположность внешней торговле, в которой средства производства на самом деле ещё продаются как товары, ситуация такова, что

«…В области экономического оборота внутри страны средства производства теряют свойства товаров, перестают быть товарами и выходят за пределы сферы действия закона стоимости, сохраняя лишь внешнюю оболочку товаров (калькуляция и пр.)» 123.

Это заявление — научное резюме роли закона стоимости при социализме, творческое и корректное развитие учения Маркса и Энгельса в условиях социалистического общества, которое ещё знает две основных формы социалистической собственности.

Именно это марксистско-ленинское положение современные ревизионисты отвергли в первую очередь, приступив к разработке ревизионистской экономической теории.

Под знаменем «борьбы против культа личности» в декабре 1956 г. состоялась «научная конференция» по закону стоимости. Хотя всплыло множество расхождений, участники конференции согласились в общем и в целом, что ограничение Сталиным закона стоимости областью предметов потребления было «ошибкой». Журнал «Вопросы экономики» сообщил о дискуссии в Академии наук по закону стоимости и ценообразованию в СССР:

«Одним из положительных итогов обсуждения, сказал [товарищ Гатовский], „является серьёзная критика положений, искусственно сужавших роль товарного производства и закона стоимости. В частности, убедительной критике был подвергнут распространённый тезис о том, что средства производства не являются при социализме товарами и что товарное производство и обращение ограничиваются лишь сферой предметов потребления“» 124.

Чтобы «обосновать» это, главный выступающий Кронрод представил чрезвычайно запутанную и субъективистскую теорию, которую отвергли даже многие из участников обсуждения. Согласно Кронроду, дальнейшее существование товарного производства основано не на факте существования двух форм собственности, а на «неоднородности труда», т. е. различной квалификации, трудности и тому подобное отдельных работ, и на «необходимости материального стимулирования». То, что для ревизионистов важны не аргументы, а только вывод, доказано тем фактом, что они сегодня приходят к тому же самому выводу с помощью совершенно иной «теории». Новая теория гласит: закон стоимости действует и в государственном секторе потому, что производство основано на разделении труда. С помощью такого жонглирования ревизионисты подменяют марксистский критерий товарного производства, смену собственности, простым разделением труда.

Что характерно, в книге «Экономические законы в общественной системе социализма» (Ökonomische Gesetze im gesellschaftlichen System des Sozialismus), изданной в 1969 г. в ГДР, написано:

«Разделение труда между производителями имеет общественный характер; это выражение отношений между экономически независимыми общественными производителями».

Какие бы доводы здесь ни выдвигались, но и по сегодняшний день одна из существенных доктрин ревизионистской экономики — универсальная применимость товарного производства при социализме, включая производство и «продажу» средств производства.

Что первоначально могло казаться чисто академическим обсуждением, было фактически подготовкой к серьёзному нападению на социалистические экономические структуры. Ревизия марксистско-ленинской теории закона стоимости была предназначена для того, чтобы широко открыть дверь всестороннему внедрению капиталистического принципа прибыли, так же, как теории «мирного перехода» и «мирного сосуществования» были предназначены для оправдания контрреволюционного сотрудничества с империалистами США, и как теория «общенародного государства» была предназначена для удушения классовой борьбы и диктатуры пролетариата. Это может быть проиллюстрировано ценовой политикой.

Какой была ценовая политика социалистического Советского Союза при Сталине? Цены на промышленные изделия определялись на основе, во-первых, себестоимости производства на заводе; во-вторых, чистого дохода (прибыли) завода; в-третьих, централизованной чистой прибыли государства в форме так называемого налога с оборота. Имеются две основные формы цены (исключение: цены внешней торговли): фабрично-заводская цена (так называемая цена на предприятии) и оптовая цена промышленности, которая, однако, не всегда складывается для всех продуктов одинаково. Это чётко выражено в учебнике политической экономии от 1954 г., написанном коллективом советских учёных:

«Фабрично-заводская цена на промышленные изделия равна плановой себестоимости продукции плюс чистый доход предприятия… [Это] обеспечивает предприятию возмещение его плановых затрат и получение чистого дохода.

Оптовая цена промышленности включает в себя фабрично-заводскую цену и ту часть централизованного чистого дохода государства, которая выступает в виде „налога с оборота“.

Чистый доход общества создаётся во всех отраслях производства… Однако налог с оборота поступает государству через механизм цен преимущественно из отраслей хозяйства, производящих предметы потребления. Цены же на продукцию отраслей, производящих средства производства, как правило, не содержат налога с оборота. Часть чистого дохода, созданного в тяжёлой промышленности, реализуется в лёгкой промышленности и в других отраслях, производящих предметы широкого потребления. Это обеспечивает относительно низкий уровень цен на средства производства, применяемые как в промышленности, так и в сельском хозяйстве… и ведёт в конечном счёте к росту производства и снижению себестоимости предметов потребления» 125.

Заводам ставится задача сокращения затрат через рациональное использование средств производства и технические новшества, что выражалось тогда в повышении дохода. Различие между ценой на предприятии и торговой ценой (минус торговые издержки и прибыль торговых организаций) составляет так называемый налог с оборота. Следует заметить, однако, что выражение «налог с оборота» выбрано не слишком хорошо, так как этот «налог» не имеет никакого отношения к налогам в капиталистическом смысле. В социалистическом Советском Союзе «налог с оборота» был главным источником дохода в государственном бюджете.

Если, однако, средства производства являются товарами, и обмен продуктами между государством и предприятиями есть, следовательно, товарный обмен, то цена на предприятии должна также подчиняться закону стоимости. Уже в 1956 г. Кронрод указал в своем докладе 126 на необходимость привести оптовые цены на предприятии «в соответствие со стоимостью» и предложил поэтому «изменить цены только на товары Ⅰ подразделения 127, не затрагивая цен на товары Ⅱ подразделения 128». Действительно, с тех пор цены на средства производства поднимались снова и снова под предлогом «использования товарно-денежных отношений» и т. п. Это означает, что прибыль поднимается с помощью манипуляций оптовыми ценами промышленности, в то время как налог с оборота всё более и более теряет значение.

Табл. 1 показывает, что прибыль после ревизии ценовой теории чрезвычайно увеличилась. Эта прибыль не была, конечно, добыта одним только «исправлением» цен — далее мы исследуем и другие методы подъёма прибыли — но подъём оптовых цен промышленности является одним из наиболее важных факторов. Во всяком случае, огромное увеличение прибыли совершенно непропорционально официальным данным о росте производительности труда. Начиная с 1966 г., перечисления прибыли стали наиболее важным источником дохода государственного бюджета. До 1966 г. главным источником был налог с оборота.

В период социализма в СССР роль прибыли всё более ограничивалась в пользу налога с оборота. Доля государственного бюджета, составленная перечислениями прибыли, снизилась с 12,1 % в 1940 г. до 9,5 % в 1950 г. Тенденция после захвата власти ревизионистами прямо противоположна. Доля перечислений прибыли в бюджете повысилась от 9,5 % в 1950 г. до 24,2 % в 1960 г. и до 34,3 % к 1966 г. Доля налога с оборота снизилась с 55,8 % (1950 г.) до 31,8 % (1969 г.) 129.

Важен не сам по себе рост прибыли. Существенно, что всё большая часть прибыли не перечисляется государству, а остаётся на предприятиях для тех или иных целей, и в значительной части служит обогащению директоров и управленцев. В 1969 г. только 61 % прибыли был перечислен государству (а ещё в 1960 г. было перечислено 64 %). Остальные 39 % от 72,7 миллиардов рублей остались на предприятиях 130.

Позже мы вернемся к тому, что происходило с этой прибылью. Здесь важно усиление относительной независимости отдельных предприятий от государства и возрастающая власть отдельных директоров заводов. Это прямая ревизия марксистской теории закона стоимости, обеспечивающая «моральное» оправдание перехода к капиталистическому принципу прибыли. Если заводы теперь являются независимыми единицами, продающими друг другу товары по их стоимости, если прибыль больше не простой учётный показатель, а реальное количество стоимости, то естественно, что предприятия распоряжаются значительной частью прибыли. Директора и управляющие, повышающие прибыль ценовыми манипуляциями, с одной стороны, и усилением эксплуатации рабочих, с другой, кладут соответствующую часть в свой карман как вознаграждение за «успешное» управление.

Сохранение закона стоимости при социализме — выражение диалектики противоречивой природы социалистического общества. Это — выражение того факта, что коммунизм ещё не достигнут, что некоторые черты капитализма продолжают существовать и действовать, хотя и всё более сдают позиции. В двадцатых-тридцатых годах в Советском Союзе был «левый» уклон, который не понимал этой диалектики и не хотел оставлять закону стоимости места при социализме. Сегодня кубинские экономисты-теоретики разделяют подобные ошибочные взгляды. Советские ревизионисты и их подражатели также отрицают эту диалектику, делая закон стоимости законом всего производства. «Левые» ревизионисты игнорируют остатки капитализма и хотят немедленно перескочить в коммунизм. Правые ревизионисты хотят увековечить остатки капитализма. Так советские ревизионисты ликвидировали социализм и полностью вернулись к капитализму.

Товарное производство — одно из «родимых пятен» капитализма, которые, по Марксу, сохраняет социализм. Сталин видел один из корней возможной реставрации капитализма в длительном существовании товарного производства. В своей речи «О правой опасности в ВКП(б)» в 1928 г. он сказал:

«Существуют ли у нас, в нашей Советской стране, условия, делающие возможным восстановление (реставрацию) капитализма? Да, существуют. Это, может быть, покажется странным, но это факт, товарищи. Мы свергли капитализм, установили диктатуру пролетариата и развиваем усиленным темпом нашу социалистическую промышленность, смыкая с ней крестьянское хозяйство. Но мы ещё не вырвали корней капитализма. Где же они, эти самые корни, гнездятся? Они гнездятся в товарном производстве, в мелком производстве города и особенно деревни» 131.

Пока существует диктатура пролетариата, пока социалистическое государство накладывает жёсткие ограничения на товарное производство, само по себе это не страшно и не противоестественно. Это может даже быть очень полезным, очень важным. Это наследие и «семя» буржуазного общества вовсе не обязательно разовьётся в полный капитализм, хотя и таит в себе такую опасность. Но когда диктатура пролетариата отменена, когда товарное производство может неограниченно расширяться, распространяясь даже на области, в которых прежде было строго исключено, это неизбежно приносит все пороки капитализма.

Новые капиталистические вожди Советского Союза и их оплачиваемые идеологи пытаются затемнить этот факт всеми доступными средствами. В «Проблемах мира и социализма» ведущий ревизионистский экономист Леонтьев 132 спорит с взглядами, «что экономические законы социализма являются некоей смесью экономических законов двух формаций — капитализма и коммунизма» 133. Буржуазные идеологи всегда описывали марксистскую диалектику словами вроде «смеси». Леонтьев продолжает:

«В своё время, как известно, было распространено представление, что товарно-денежные отношения являются своего рода пережитками капитализма в социалистической экономике, „родимыми пятнами“ старого способа производства. Коммунистические и рабочие партии большинства социалистических стран на основе научного анализа социалистической действительности давно отвергли подобного рода взгляды».

Если так «недооценивать» закон стоимости, то «учёт издержек, таким образом, сужается до планирования и бухгалтерской формальности, до инструмента управления, лишённого экономического содержания».

Прежде всего, выражение «большинство социалистических стран» кажется здесь замечательным. Даже Леонтьев точно знает, что марксистская экономическая теория защищается в подлинно социалистических странах, оставшихся верными марксизму-ленинизму. Как только один пример мы процитируем работу Ким Ир Сена, Генерального секретаря Трудовой партии Кореи, озаглавленную «О некоторых теоретических проблемах социалистической экономики» и вошедшую в 5‑й том его «Избранных сочинений», изданных в Пхеньяне в 1972 г. Ким Ир Сен прямо связывает закон стоимости с «переходным характером нашего общества» и доказывает:

«Стало быть, обмениваемые между государственными предприятиями машинное оборудование, материалы и сырьё нельзя назвать товарами, реализуемыми под действием закона стоимости» 134.

Также замечательно в заявлении Леонтьева, что учёт издержек не остается «бухгалтерской формальностью», «инструментом управления», как было бы естественно заключить из его названия, но приобретает «экономическое содержание». Это может означать только, что хозяйственный расчёт требует не предприятий, выглядящих независимыми и вступающих в кажущиеся коммерческими отношения друг с другом, а подлинной независимости и подлинного товарообмена, который подчиняется закону стоимости. Такие теории, точно так же, как и процитированный тезис об общественном разделении труда как «выражении отношений между экономически независимыми общественными производителями», являются не чем иным, как открытым нападением на государственную собственность на средства производства. Они оправдывают стремление директоров считать предприятия источниками личного обогащения, а себя — уже не должностными лицами народа, посвящающими всю свою деятельность удовлетворению потребностей народа и подчиняющими своё руководство производством высшей форме рентабельности, а капиталистами, для которых принцип капиталистической прибыли стал высшей целью.

Подрыв социалистических экономических структур в Советском Союзе начался, как мы видели, с широких экономических дебатов. После того, как проблема закона стоимости была решена согласно представлениям ревизионистов, они посвятили себя главным образом проблеме подъёма производительности труда на государственных предприятиях. Люди Хрущёва сокрушались, что заводы прежде не были достаточно производительны, и искали новые способы поднять производительность.

При этом дискуссия сосредоточилась в основном вокруг двух главных пунктов:

• В прошлом недостаточный акцент делался на прибыли. Производительность труда можно повысить только через более широкое применение принципа прибыли.

• Чтобы повысить рентабельность и, таким образом, производительность, необходимо поощрять и директоров предприятий, и рабочих «материальными стимулами». Чтобы заинтересовать директоров и рабочих в повышении прибыли, часть полученной прибыли нужно выплачивать в форме премий.

Мы уже видели, что рентабельность есть только мера производительности и никоим образом не может её определять. Мы также видели, что прибыль может быть поднята вообще без увеличения производительности, просто ценовыми манипуляциями. Но так как ревизионисты в действительности не интересовались производительностью, а стремились только к максимизации прибыли, их не беспокоили такие соображения.

В тот период наиболее известным защитником расширения роли прибыли был ревизионистский экономист Либерман, которого следует рассматривать как действительного отца «экономической реформы». Предложения Либермана по существу сводились к превращению прибыли в главный рычаг экономического управления. Единственная цель, а именно рентабельность (отношение прибыли к капиталу), должна была заменить многие целевые показатели, задаваемые государством. Все другие плановые показатели вроде объёма валовой продукции, фонда расходов, фонда заработной платы и так далее должны были устанавливаться каждым предприятием по своему усмотрению. Таким образом, максимизация прибыли должна была стать главным принципом, регулятором всей хозяйственной деятельности, которой должны быть подчинены все другие задачи, как это свойственно капитализму.

Предложения Либермана не были осуществлены в этой открыто капиталистической форме, но его особая роль состоит в том, что он был первым в Советском Союзе, кто выдвинул тезис прибыли как главного экономического рычага, тезис, который в явном или скрытом виде проходит красной нитью через все «эксперименты» и планы «реформ» ревизионистов. Либерман, протеже Хрущёва, много сделал, чтобы экономическая дискуссия полностью выполнила свои задачи, а именно сосредоточила мысли экономистов на прибыли и оправдала введение экономических структур, направленных исключительно на извлечение прибыли.

Хрущёв не удовольствовался простым обсуждением. К концу 1950‑х он уже осуществил целый ряд «реформ», как, например, роспуск центральных министерств отдельных отраслей и передачу хозяйственного управления региональным органам, роспуск машинно-тракторных станций и продажу сельскохозяйственных машин колхозам. Хрущёв особенно отличился этими и другими подобными «реформами» в сельском хозяйстве. Мы не будем здесь вдаваться в детали сельскохозяйственной политики Хрущёва. Через год после падения Хрущёва сам Косыгин 135 был вынужден признать, что «отставание сельского хозяйства отразилось на замедлении темпов развития промышленности, особенно отраслей, производящих предметы потребления» 136.

Большое значение имели «реформы» системы управления промышленными предприятиями. До 1959 г. выполнение плана производства, т. е. выпуск определённого количества продуктов, установленного государством, было первичной задачей предприятий, выполнение которой строжайше контролировалось государством. Централизованное планирование — социалистический экономический принцип, требующий содействия снизу и демократического контроля со стороны масс. Но в июле 1959 г. приоритеты предприятий были изменены. Вместо выполнения плана производства как руководящего принципа главной задачей предприятий стало сокращение издержек производства и выполнение плана сокращения расходов. Это нашло своё выражение в новой системе премий. На текстильных фабриках, например, за выполнение плана сокращения себестоимости производства были выплачены премии, составляющие до 12 % от оклада. 137 За каждую 0,1 % сокращения стоимости сверх плана начислялась дополнительная премия в размере 1,2 % от оклада, а за каждый полный процент — до 3 %. Как можно видеть, прибыль ещё не была главным критерием успеха, как позже. Но так как сокращение расходов обычно означает увеличение прибыли, в этом направлении был предпринят важный шаг.

В июле 1964 г. начался «эксперимент „Большевичка“ — „Маяк“», сначала на двух фабриках, производящих одежду, а к концу года он был расширен на 400 предприятий лёгкой промышленности. В этом эксперименте размер премий за руководство заводом прямо зависел от рентабельности предприятия. 138 Другой важной особенностью этого эксперимента было то, что объём производства определялся теперь не планом, а заказами магазинов, т. е. рыночным спросом. Это ограничило одну из главных характеристик социалистической экономической системы — плановость, и предоставило свободу стихийным рыночным силам. Целью было исправление последствий бюрократического планирования, которое недостаточно учитывало потребности населения. Ибо при выполнении планов дирекции заводов часто не интересовались тем, действительно ли нужны их продукты. Их беспокоили премии, а не потребности населения.

Так, многие магазины заполнились лежалыми товарами, которые никто не покупал, в то время как другие продукты были в дефиците. Однако эта «реформа» не изменила ситуации. На складах одних только московских магазинов лежали не востребованные синтетические дождевые плащи на 34 миллиона рублей. 139

Аналогичным «эксперименту „Большевичка“ — „Маяк“» был «транспортный эксперимент», который проводился на пяти предприятиях в 1965 г., вскоре после смещения Хрущёва. В этом эксперименте устанавливался централизованно только один плановый показатель — абсолютный объём прибыли, перечисляемой в государственный бюджет. 140 Если прибыль превышала этот централизованно установленный налог, сверх того перечислялось только 40 % дополнительной прибыли. Остающимися 60 % предприятия свободно распоряжались. За исключением планового перечисления прибыли, предприятиям позволили самостоятельно устанавливать все другие плановые показатели. Неудивительно, что директора и управленцы устанавливали эти показатели так, чтобы увеличить прибыль всеми мыслимыми средствами.

В предприятиях, которые были подвергнуты эксперименту, прибыль удвоилась за пять месяцев, в то время как основной капитал остался почти постоянным 141. На одном предприятии в Ленинграде 142, прибыль повысилась с 200 рублей в 1964 г. до 72 900 рублей в 1965 г.

На пленуме Центрального комитета КПСС в октябре 1964 г. Хрущёв был неожиданно лишён всех своих постов. Свержение Хрущёва было следствием возрастающей неудовлетворённости советского народа его антинародной политикой, прежде всего его разрушительной хозяйственной политикой, которая благодаря ненасытному стремлению к прибыли привела промышленность и сельское хозяйство Советского Союза на грань экономического хаоса. Чтобы спасти собственную шкуру, его сообщники, другие ревизионистские лидеры Советского Союза, сделали его козлом отпущения. Им даже пришлось отменить некоторые из его самых безумных реформ. К примеру, они снова ввели центральные промышленные министерства и попытались немного уменьшить беспорядок в сельском хозяйстве. Но сущность политики Хрущёва, реставрация капитализма, была оставлена нетронутой. Напротив, все усилия направлялись на то, чтобы подтолкнуть реставрацию капитализма вперёд, ускорить и завершить её.

Это стало ясным как день на Сентябрьском (1965 г.) пленуме Центрального комитета КПСС. То, что Хрущёв начал мелкими изменениями и отдельными экспериментами, было теперь предписано для всей экономики: возведение капиталистического принципа максимизации прибыли в основной движущий принцип хозяйственной деятельности. В своём историческом отчёте этому пленуму Косыгин сформулировал основные принципы «экономической реформы», сохранившие силу до нынешнего дня.

Под предлогом «совершенствования планирования» и «расширения хозяйственной инициативы и прав» предприятий Косыгин резко ограничил роль центрального планирования и предоставил широкие возможности «инициативе» директоров и управленцев. Вместо прежних 40—50 целевых показателей теперь только восемь задавались централизованно. «Другие показатели хозяйственной деятельности будут планироваться предприятием самостоятельно, без утверждения вышестоящими организациями». Даже показатель «объёма валовой продукции», который прежде считался наиболее важным, был просто выброшен и заменён «объёмом реализации продукции». Это означает, что план производства считался выполненным, только если продукты проданы потребителям. Предприятия таким образом были в большой степени подвергнуты колебаниям спроса. Наряду с этим, центральное положение занимает плановый показатель «сумма прибыли и рентабельность». Устранение показателей вроде «численности работников» и «производительности труда» позволило предприятиям вводить все виды «улучшений» вроде увольнений рабочих или увеличения эксплуатации ради повышения прибыли. 143

Леонид Пекарский, руководящий экономист экономического научно-исследовательского института, прикреплённого к Государственному комитету планирования, выразил это следующим образом:

«Вкратце, реальное содержание реформы состоит в расширении экономической независимости и инициативы предприятий, которое открывает путь для лучшего использования их производственного потенциала».

В своём отчёте пленуму в сентябре 1965 г. Косыгин рассматривал «транспортный эксперимент» как модель «реформы» экономической системы.

«В последнее время на предприятиях ряда отраслей внедрялась также новая система премирования руководящих, инженерно-технических работников и служащих 144, нацеленная на повышение заинтересованности работников в росте производства, повышении качества продукции» 145.

Указав на этот чрезвычайно «положительный» опыт, Косыгин заключил, что главным средством повышения производительности было увеличение «заинтересованности предприятий». Этого можно было достичь перечислением значительной части прибыли в «поощрительный фонд» для работников предприятия, а не в государственный бюджет.

При прежней системе «достигнутые предприятием успехи в увеличении прибыли и повышении рентабельности производства не сказываются непосредственно на заработной плате работников предприятия.

Для того, чтобы повысить материальную заинтересованность работников предприятий, необходимо изменить эту практику. Нужно установить порядок, при котором возможности предприятий повышать оплату труда рабочих и служащих определялись бы прежде всего ростом производства, улучшением качества продукции, увеличением прибыли и повышением рентабельности производства» 146.

С этой целью предприятия «наряду с фондом заработной платы должны располагать собственным источником для поощрения работников за индивидуальные достижения и за высокие общие итоги работы предприятий.

Таким источником должна быть часть прибыли, полученной предприятием» 147.

«Экономическая реформа» далее объяснялась В. Гарбузовым, тогда министром финансов:

«Использование в качестве основного показателя объёма реализованной продукции теснее свяжет производство с потреблением, а показатель прибыли будет ориентиром эффективности работы каждого коллектива и главным экономическим стимулом, повышающим его заинтересованность в наилучших результатах деятельности, в техническом совершенствовании производства.

За счёт прибыли будут создаваться фонды материального поощрения и фонд развития производства… Они станут главным источником премирования рабочих, инженерно-технических работников и служащих, оказания им единовременной помощи. За счёт их средств коллектив будет поощряться также за хорошие итоги работы, достигнутые предприятием в целом. Чем больше предприятие получит прибыли, тем выше будут отчисления в поощрительные фонды и в фонд развития производства» 148.

Прибыль таким образом становится главным критерием «эффективности труда», главным рычагом экономического управления. Чтобы стимулировать предприятия поднимать прибыль, был сформирован фонд материального стимулирования, размер которого непосредственно зависел от объёма прибыли.

«У предприятия, которое будет лучше использовать свои основные фонды и оборотные средства, останется больше прибыли для образования поощрительных фондов, что обеспечит необходимую материальную заинтересованность в улучшении использования выделенных предприятию народных средств» 149.

Другими словами, значительная часть прибыли больше не перечислялась в государственный бюджет, а делилась среди служащих предприятий. Чем бо́льшую прибыль заводские управленцы смогут выжать из рабочих, тем выше будут их доходы и доходы других работающих на предприятии.

Как сказал Брежнев в своём отчёте ⅩⅩⅢ съезду КПСС (1966 г.):

«Успех [экономической реформы] теперь во многом зависит от инициативы, деловитости и оперативности руководящих и инженерно-технических кадров, смелого подхода к решению сложных задач экономического развития, от способности мобилизовать коллективы предприятий на выполнение планов, максимальное повышение эффективности производства» 150.

Эти слова могли бы быть взяты из западного журнала по менеджменту. В наших странах также любят говорить об «инициативе» и «предприимчивости», которые должен проявлять управленческий персонал, чтобы повысить «эффективность производства», т. е. прибыль, любым доступным способом. Но управленцы на Востоке и на Западе могут добиться этих «предпринимательских достижений», только если «материально заинтересованы» в них, если их собственный доход непосредственно зависит от полученной прибыли. На Западе это достигается предоставлением менеджерам, которые формально являются только наёмными служащими, получателями заработной платы, значительных пакетов акций или поощрением их другими формами участия в прибылях. На Востоке тот же результат достигается с помощью «фонда материального стимулирования», привязанного к прибыли.

Однако ревизионисты не поясняют, в какой степени этот «фонд стимулирования» приносит пользу рабочим и в какой степени — управленцам. Они, кажется, с беспокойством избегают этого вопроса. Они пытаются его обойти, просто смешивая в одну кучу как «служащих предприятия» рабочих, производящих все материальные блага, и управленческий штат, который только содействует организации производства, но не создаёт никакой стоимости. Несмотря на это стыдливое умолчание, нет сомнений, что при «экономической реформе» так же, как и при «транспортном эксперименте», премии приносят пользу прежде всего управленческому персоналу.

Прежде всего, следует отметить, что материальные стимулы распределяются, как правило, в виде процента от оклада. Но так как руководящие работники и инженеры изначально имеют заметно более высокий оклад, чем рабочие, премия, скажем, в 50 % имеет совершенно другую величину для управленца, чем для рабочего. Вдобавок существенная часть «фонда стимулирования» выделена на единовременные премии за определённые технические новшества, рационализаторские предложения и так далее. Так как, однако, управленцы благодаря лучшей осведомлённости о делах находятся в гораздо лучшем положении для внесения таких предложений, именно они в первую очередь получают выгоду от этого вида премий.

«Правда» сообщила 151 с завода «Красный Октябрь» в Волгограде, что средняя премия на предприятии составляла до 35 % от среднего оклада. В некоторых цехах она достигала 44 %, но не больше. Эффект был такой, что, когда люди достигали уровня в 44 %, они прекращали стараться улучшить свою работу. Как заводское управление решило эту проблему? Сначала оно пыталось заставить людей работать быстрее, угрожая сократить премии. Очевидно, это не имело желаемого эффекта, что «Правда» объясняет следующим образом: «премия делилась по принципу: всем сестрам по серьгам, независимо от личного вклада»; т. е. некоторые пытались предоставить остальным больше работать на общий результат. Теперь заводское управление внедрило новый метод, первоначально применяющийся только к инженерно-техническим работникам и служащим (это так не оставят?):

«Все профессии инженерно-технических работников разбили по группам и поставили в зависимость от тех показателей, на которые они непосредственно влияют. Ту же самую предельную премию — 44 процента — поделили на две части. Одна половина её по-прежнему выплачивается за выполнение цехом или другим подразделением плана по прибыли, а вторая — за личный вклад, за достижение двух экономических показателей, обусловленных положением о материальном стимулировании…

Вот, скажем, первая группа, куда входят начальники цехов, их заместители, нормировщики, экономисты. Всем им установлены два дополнительных показателя: выполнение задания по росту производительности труда, и снижение себестоимости продукции. К мастерам тоже свои требования: снижение брака по сравнению с прошлым годом и выполнение заказов…

Каждому дана возможность показать, на что он способен. Ведь вторую часть премии надо самому непосредственно заработать».

Мы подробно обсудим, какой цели служат эти премии и какой эффект они оказывают на простого рабочего. Но что касается премий для руководящих служащих, должно быть ясно, что у них нет никакой другой цели, кроме как сделать алчное стремление горстки новых капиталистов к прибыли движущей силой экономики. Директора заводов больше не преданные слуги рабочего класса, каждое усилие которых направлено на организацию экономики, чтобы в максимальной степени удовлетворить потребности общества, а деспотичные мелкие предприниматели, для которых нет слишком грязных приёмов увеличения личной прибыли.

Ревизионисты всегда доказывают, что в данных условиях «экономическая реформа» является единственным возможным способом поднять производительность труда и заставить барахлящую экономику двигаться вперёд. Они правы. В условиях реставрации капитализма нельзя ожидать, что директора будут стараться грести богатства для неких капиталистов наверху, в Кремле. Они захотят приложить силы, только если им позволят оставить себе соответствующую долю прибыли. «Платить и чтобы тебе платили — такова мораль капиталистического мира» 152, заметил Ленин.

Напротив, при социализме дела обстоят иначе. В первый период строительства социализма в СССР, когда технические кадры старого общества единственные владели современной техникой, было, конечно, необходимо более или менее «подкупать» старых специалистов, чтобы завоевать их для социалистического строительства. Но коммунисты всегда рассматривали это как необходимое зло, как уступку остаткам старого общества, которое следует упразднить как можно скорее и которое никак не должно рассматриваться как «совершенствование социалистического хозяйственного управления» или вроде того. Прежде всего, директора и специалисты подвергались строжайшему контролю партии и государства. Никому бы в голову не пришла идея ограничения этого контроля и предоставления отдельным предприятиям всё большей самостоятельности под предлогом «развития инициативы».

С укреплением пролетарской власти коммунисты со всей энергией взялись за замену старых специалистов новой пролетарской интеллигенцией. Эта интеллигенция должна была характеризоваться выдающимися качествами трудящегося народа, солидарностью, готовностью к самопожертвованию и любовью к труду. Сталин указывал:

«Но нам нужны не всякие командные и инженерно-технические силы. Нам нужны такие командные и инженерно-технические силы, которые способны понять политику рабочего класса нашей страны, способны усвоить эту политику и готовы осуществить её на совесть. А что это значит? Это значит, что наша страна вступила в такую фазу развития, когда рабочий класс должен создать себе свою собственную производственно-техническую интеллигенцию, способную отстаивать его интересы в производстве, как интересы господствующего класса» 153.

А что это значит, когда люди Брежнева через пятьдесят лет после Октябрьской Революции заходят так далеко, что ставят заработную плату хозяйственных управленцев в зависимость от полученной прибыли? Это «совершенствует социалистическое хозяйственное управление» или подрывает социалистическую мораль? Это — новый вклад в «строительство коммунизма» или это — шаг назад к капитализму?

«Экономическая реформа», Новая экономическая система показывает не только неспособность ревизионистских лидеров продолжать руководить экономикой с помощью старых социалистических принципов, но также и их сознательный отказ от этих принципов. Они сохраняют жизнь своей системе только открытыми уступками жадности отдельных руководителей предприятий, только полным использованием капиталистической коррупции и подкупа.

Иногда ревизионисты демагогически ссылаются на Новую экономическую политику ленинских времен, чтобы оправдать свою капиталистическую экономическую политику. Но это сильное искажение фактов. Какой была тогда ситуация? Империалистическая и гражданская войны к 1921 г. разрушили экономику Советской России. В промышленности и сельском хозяйстве господствовали бедность и разруха. В эти годы после Октябрьской Революции Советская власть была вынуждена обеспечить снабжение рабочих в городах и солдат Красной армии с помощью экономической политики так называемого военного коммунизма. Это временами было невозможно без принуждения в отношении зажиточных крестьян и спекулянтов. Ленин писал в работе «О продовольственном налоге»:

«Своеобразный „военный коммунизм“ состоял в том, что мы фактически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянина продовольствия, брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих. Брали большей частью в долг, за бумажные деньги. Иначе победить помещиков и капиталистов в разорённой мелкокрестьянской стране мы не могли…

„Военный коммунизм“ был вынужден войной и разорением. Он не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой. Он был временной мерой. Правильной политикой пролетариата, осуществляющего свою диктатуру в мелкокрестьянской стране, является обмен хлеба на продукты промышленности, необходимые крестьянину. Только такая продовольственная политика отвечает задачам пролетариата, только она способна укрепить основы социализма и привести его к полной победе» 154.

Чтобы достичь этой цели, необходимо было создать государственную социалистическую крупную промышленность, требовались машины, большие количества топлива и продовольствия. Но поначалу это было невозможно. Чтобы снабжать промышленных рабочих достаточным количеством продовольствия, нужно было сначала улучшить положение крестьян и развить их производительные силы. Чтобы удовлетворить наиболее срочные промышленные потребности крестьян, сначала необходимо было восстановить мелкую промышленность, так как она не требует сложных машин. Нужно было допустить свободную торговлю, чтобы обменивать простые промышленные изделия на сельскохозяйственные продукты.

В связи с этими мерами прежняя продразвёрстка была заменена продовольственным налогом. Эти в основном экономические изменения были названы Новой экономической политикой (НЭП). Рождённая необходимостью, эта экономическая политика, временно поощряющая мелкобуржуазное развитие, открыла чёрный ход капитализму.

Ленин спрашивал, «что же из этого получается?». И отвечал совершенно откровенно:

«Получается на основе известной (хотя бы только местной) свободы торговли возрождение мелкой буржуазии и капитализма. Это несомненно…

Развитие мелкого хозяйства есть развитие мелкобуржуазное, есть развитие капиталистическое, раз имеется обмен; это — бесспорная истина, азбучная истина политической экономии, подтверждаемая к тому же повседневным опытом и наблюдением даже обывательским» 155.

С риском следовало мириться. Это было в некотором смысле отступление — диктуемое условиями разрушенной экономики. Но это не было только отступлением. Какова была главная задача Новой экономической политики? Ленин объяснил это в своём Политическом отчёте ⅩⅠ съезду РКП(б):

«…Задача нэпа, основная, решающая, всё остальное себе подчиняющая,— это установление смычки между той новой экономикой, которую мы начали строить (очень плохо, очень неумело, но всё же начали строить, на основе совершенно новой социалистической экономики, нового производства, нового распределения) и крестьянской экономикой, которой живут миллионы и миллионы крестьян…

…если мы усвоим всю громадную опасность, которая заключается в нэпе, и направим все наши силы на слабые пункты, то тогда мы эту задачу решим» 156.

Чтобы противостоять этой опасности, необходимо было держать развитие капитализма под контролем пролетарского государства. Этот капитализм под государственным контролем был назван «государственным капитализмом». Ленин подчеркнул важность поиска правильных методов:

«Либо (последняя возможная и единственно разумная политика) не пытаться запретить или запереть развитие капитализма, а стараться направить его в русло государственного капитализма» 157.

Это должно было стать переходной формой, способствующей скорейшему преобразованию государственного капитализма в социализм. Для государственного капитализма типичны концессии иностранным капиталистам. С целью быстрого построения крупной промышленности были заключены соглашения с иностранными капиталистами по оснащению крупных заводов или освоению источников сырья в определённый срок. Пролетарское государство удерживало 51 % акций, иностранные капиталисты — получали 49 %. Эти концессии были выгодны обеим сторонам. Ленин объяснил это очень ясно и откровенно в брошюре «О продовольственном налоге»:

«Концессионер, это — капиталист. Он ведёт дело капиталистически, ради прибыли, он соглашается на договор с пролетарской властью ради получения экстренной прибыли, сверх обычной или ради получения такого сырья, которое иначе достать ему невозможно или крайне трудно. Советская власть получает выгоду в виде развития производительных сил, увеличения количества продуктов немедленно или в кратчайший срок…

„Насаждая“ государственный капитализм в виде концессий, Советская власть усиливает крупное производство против мелкого, передовое против отсталого, машинное против ручного, увеличивает количество продуктов крупной индустрии в своих руках (долевое отчисление), усиливает государственно-упорядоченные экономические отношения в противовес мелкобуржуазно-анархическим… Определение той меры и тех условий, при которых концессии выгодны и не опасны нам, зависит от соотношения сил, решается борьбой, ибо концессия тоже есть вид борьбы, продолжение классовой борьбы в иной форме, а никоим образом не замена классовой борьбы классовым миром. Способ борьбы покажет практика» 158.

Из этого очевидно, что Ленин и партия большевиков полностью осознавали опасность НЭП. Это была классовая борьба нового вида, и с самого начала вопросом было: «кто кого?». По мнению Ленина, необходимо было очень ясно указать массам на опасность реставрации капитализма и открыто объявить, что НЭП — временное отступление. Он подчёркивал:

«Чем сознательнее, чем дружнее, чем с меньшими предрассудками произведём мы это необходимое отступление, тем скорее можно будет его приостановить, тем прочнее, быстрее и шире будет затем наше победоносное движение вперёд» 159.

Уверенный в победе, Ленин заявил перед лицом всех оппортунистических элементов в партии, которые видели в НЭП только отступление, что НЭП была отправной точкой для нового социалистического подъёма. На ⅩⅠ съезде (март 1922 г.) Ленин мог уже утверждать:

«Мы год отступали. Мы должны теперь сказать от имени партии: — достаточно! Та цель, которая отступлением преследовалась, достигнута. Этот период кончается, или кончился. Теперь цель выдвигается другая — перегруппировка сил» 160.

И они перегруппировали силы, и шаг за шагом построили социализм, несмотря на всю отсталость страны и большинства населения, несмотря на все опасности, исходившие от капитализма внутри страны и за границей, несмотря на саботаж и контрреволюционные махинации, и несмотря на троцкистские и другие оппозиционные интриги в партийном, государственном и хозяйственном аппарате. Теперь, если сравнить ленинскую Новую экономическую политику с Новой экономической системой ревизионистского руководства Советского Союза, нельзя найти вообще ничего общего.

НЭП Ленина была обусловлена разрушением средств производства в ходе империалистической и гражданской войн, хозяйственной разрухой, контрреволюционным саботажем, непригодностью более политики «военного коммунизма», бедствиями и нищетой масс, голодом и нуждой, с одной стороны, и спекуляцией и обогащением, с другой. Нужно было покончить с этой отчаянной ситуацией так быстро, как только возможно, предоставив уступки владельцам мелкой промышленности и крестьянам в направлении производства на основе частной собственности и свободной торговли. В тогдашней ситуации восстановление и строительство крупной промышленности и освоение новых источников сырья могли быть предприняты только с привлечением иностранного капитала через предоставление концессий. Это было вынужденное отступление, вызванное тогдашними трудностями.

Новая экономическая система ревизионистов была введена в то время, когда восстановление областей Советского Союза, разорённых во Второй мировой войне уже было закончено. Крупная промышленность в неоккупированных областях не только осталась невредимой, но и обеспечила базу для восстановления разрушенных заводов в кратчайшие сроки.

Соответственно, введение Новой экономической системы не было обусловлено бедственным экономическим положением. Напротив, экономическая основа была здоровой и сильной. Реставрация капитализма, следовательно, была не тактическим отступлением, а отказом от социализма.

При НЭП развитие капитализма было направлено в русло государственного капитализма и подчинено контролю диктатуры пролетариата. Предоставление концессий капиталистам основывалось на временных соглашениях. Построенные крупные заводы через несколько лет полностью перешли в собственность социалистического государства. Частное промышленное и сельскохозяйственное производство и свободная торговля были также мерами ограниченной продолжительности. Их сменили кооперативное производство и государственная торговля.

Новая экономическая система ревизионистов не подчинена контролю диктатуры пролетариата, которую отменили заранее и заменили господством нового буржуазного класса. Введение капитализма нового типа мыслилось не как временная мера, а как постоянное учреждение, стремительно продвигавшееся к завершению.

Часть советских экономистов полагает, что «экономическая реформа» приближается к завершению. Большинство из них, однако, подтверждает, что введение новых показателей и методы материального стимулирования — только организационно-методическая основа для работы.

«Эта группа считает также, что экономическая реформа будет продолжаться ещё много лет, и что благоприятные результаты, которые уже отмечаются сегодня, служат признаком начала той эффективности хозяйственного управления, которую советская промышленность и торговля вправе ожидать от реформы. По-моему, вторая позиция больше соответствует фактам» — это было заявлено советским профессором экономики Бирманом в статье «На четвёртом году экономической реформы» (Im vierten Jahr der Wirtschaftsreform) в журнале «Совьетунион хойте» 161. В соответствии с этим, капиталистическое развитие в Советском Союзе далеко не достигло своего пика.

НЭП служила улучшению положения всего населения. Чтобы получить большее количество продовольствия, крестьянам нужно сначала помочь, что и было сделано поддержкой мелкой промышленности и разрешением свободной торговли.

Напротив, Новая экономическая система служит обеспечению буржуазного образа жизни и привилегий новой буржуазии через усиление эксплуатации рабочего класса и обеспечение максимальной прибыли. Так же, как и при частном капитализме, инструмент достижения этих целей — материальное стимулирование, поощряющее людей работать по максимуму.

НЭП как отступление означала опасность реставрации капитализма. Ленин считал своим долгом со всей ясностью указать массам на эту опасность и организовать массовый контроль снизу. Контроль и осуществление власти рабочим классом обеспечивали постепенное устранение опасности и защиту дальнейшего строительства социализма.

Новая экономическая система как выражение реставрации капитализма в Советском Союзе была завуалирована ревизионистским руководством. Истинное значение этой меры было скрыто от масс, а отмена диктатуры пролетариата маскировалась лозунгом «общенародного государства».

Между ленинской НЭП как риском реставрации капитализма и НЭС ревизионистов как средством выполнения реставрации капитализма существует фундаментальное различие. Фундаментальное различие также существует между НЭП при диктатуре пролетариата, контролируемой массами, с одной стороны, и НЭС при диктатуре новой буржуазии, контролируемой бюрократией, с другой.

Существует фундаментальное различие между НЭП, предназначенной для удовлетворения потребностей всего общества, и НЭС, предназначенной для сохранения и расширения привилегий нового бюрократически-капиталистического класса; и не только различие, но и непримиримое противоречие — противоречие между капитализмом и социализмом, если называть вещи своими именами.

Согласно советским данным, к концу 1969 г. 36 000 промышленных предприятий работали в рамках капиталистической Новой экономической системы. Эти предприятия давали 83,6 % производства и более 91 % прибыли. На пятилетку 1971—1975 гг. планировалось, согласно докладу Косыгина ⅩⅩⅣ съезду КПСС, завершить «перевод хозрасчётных предприятий и организаций всех отраслей материального производства и сферы обслуживания на новую систему планирования и стимулирования» 162.

В 1968 г. 13 % 163, а в 1971 г. 14 % 164 всей прибыли, полученной государственными предприятиями, было направлено в фонды материального стимулирования. В 1960 г. туда направлялось только 5 %. Следует отметить, однако, что эти данные относятся ко всем предприятиям, т. е. также и к тем, на которых новая система ещё не была введена. На «образцовых предприятиях» экономической реформы, в частности, гораздо большая доля прибыли используется для стимулирования, во многих случаях до 50 %. В то время как в 1969 г. 165 в среднем 61 % прибыли перечислялось в государственный бюджет, «прогрессивные» промышленные комбинаты типа «Ломо» и «Светлана» в Ленинграде перечисляли в том же году только 24,5 % и 36,6 % соответственно 166.

Автор статьи в «Вопросах экономики» считает эти показатели ещё слишком высокими. Вместо перечисления таких больших сумм в государственные фонды они должны больше перечислять в фонды развития производства. Так что можно уверенно полагать, что, пока реформа продолжается, ещё большие доли прибыли будут оставаться на предприятиях, направляясь прежде всего в фонд стимулирования.

Вся ревизионистская пресса описывает экономическую реформу как грандиозный успех и каждый день вносит новые предложения, как восстановить капитализм ещё более всесторонне, как ещё больше повысить прибыль, и как сделать систему кнута и пряника более эффективной. Советские ревизионисты вычислили, что «увеличение производительности труда только на один процент даёт дополнительный ежегодный выпуск стоимостью около 3,5 миллиардов рублей» 167.

Чтобы предоставить «инициативам» директоров как можно больший простор, «инструкции о государственных промышленных предприятиях» от 1966 г. дали заводам право продавать «излишние» машины, транспортное оборудование, сырьё и так далее по своему усмотрению. Таким образом, они легко могут преобразовать средства производства, предоставленные им государством, в деньги. В Горьком 168 и Свердловске 169 уже в течение нескольких лет существовали рынки средств производства, куда съезжались представители предприятий со всего Советского Союза, чтобы покупать и продавать государственную собственность. В этих условиях средства производства нередко попадают во владение частных лиц, использующих их для основания «подпольных заводов».

И всё же ревизионисты не полностью удовлетворены течением «экономической реформы». Теперь они экспериментируют с новыми методами повышения прибыли. Недавний «щёкинский эксперимент» особенно привлёк внимание и вызвал восторг новой буржуазии. Он начался на химическом комбинате Щёкино в 1967 г. и со временем распространился на сотни предприятий.

Всё дело обстояло весьма просто. В то время как советский закон предусматривает, что в случае увольнений определённый государством фонд заработной платы автоматически пропорционально уменьшается, предприятиям, работающим в соответствии со щёкинским методом, разрешается сохранить фонд заработной платы неизменным даже после увольнений и использовать дополнительные средства для материального стимулирования.

Памятуя об этом новом источнике обогащения, руководители предприятий толпами увольняли рабочих в кратчайшее время, чтобы прикарманить их заработную плату. Остающиеся рабочие должны были соответственно увеличить свою выработку, во многих случаях обучаться новым профессиям или приобретать дополнительную квалификацию каким-то другим способом.

«Было решено ввести премии для тех, кто поднимал свою квалификацию так, что мог работать по второй, дополнительной специальности на заводе или обслуживать дополнительные аппараты и машины» 170.

Механики, например, занимались также обслуживанием оборудования и наблюдением за ним. Это означало подъём производительности труда в основном через интенсификацию применения человеческой рабочей силы. Капиталистические директора заводов знали очень хитрые способы побуждать рабочих к увеличению выработки угрозами увольнения и обещаниями увеличить заработную плату из фондов стимулирования, так что производство на соответствующих предприятиях существенно повысилось, несмотря на увольнения.

Пусть П. Шаров, директор Щёкинского химического комбината, сам расскажет о своём эксперименте капиталистической эксплуатации 171:

«В общекомбинатском масштабе получилось, что при плановом росте выпуска продукции в 1,7 раза до конца пятилетки можно высвободить около 800 рабочих и 230 инженерно-технических работников. Это даст экономию фонда заработной платы около одного миллиона рублей в год. А поскольку по условиям эксперимента фонд до конца пятилетки остаётся неизменным и поступает в распоряжение предприятия, коллектив получает немалый выигрыш».

Что же это за «немалый выигрыш» для коллектива? Шаров так добр, что искренне сообщает нам:

«Нагрузка на работающих, интенсивность их труда заметно увеличились. А не пострадали ли люди материально? Нет, не пострадали. Более 1300 человек за увеличение объёма работ и совмещение профессий получает доплату к тарифу и окладам. На это расходуется ежемесячно 15,2 тысячи рублей. Размер доплат — до 30 процентов к тарифу или окладу, у ремонтников — до 20 процентов. Людей стало меньше, а дела пошли лучше» 172.

Компенсирует ли увеличение дохода интенсификацию труда? Судя по «Совьетунион хойте» 173, это совсем не так. К 1 января 1969 г. производство в Щёкино увеличилось на 73,3 % в сравнении с 1966 г.; производительность труда на 87 %. За тот же период заработная плата повысилась в среднем только на 24,5 %. За год с небольшим было уволено 800 работников. «Стимулы» для рабочих совершенно непропорциональны возрастанию интенсивности труда и истощения их рабочей силы.

Точно так же было на других предприятиях, участвующих в эксперименте. Завод в Омске решил уволить 1 300 работников за три года. Остающиеся должны поднять выпуск на 40 %, а производительность труда на 47 %. Но заработную плату запланировано повысить только на 27 % 174.

Замечательно, что советская пропаганда вовсе не делает тайны из этого грабежа за счёт зарплаты. Напротив, она представляет её отличным примером «социализма» и горюет, что увеличение производительности труда на многих предприятиях отстаёт от повышения заработной платы. Не чисто ли это капиталистическая логика?

Многие советские машины, особенно тракторы, краны, оборудование для горной промышленности и станки опасны для здоровья рабочих из-за «серьёзных конструктивных недостатков», согласно профсоюзной газете 175.

Проектировщики концентрируют внимание на мощности машины и пренебрегают при этом безопасностью рабочего 176.

Много несчастных случаев происходит из-за острой нехватки касок, противогазов, ремней безопасности для строителей и т. п. 177.

Ещё хуже, чем рабочим, подвергшимся интенсификации труда, приходится рабочим, потерявшим свои рабочие места из-за капиталистической рационализации. Даже Шаров признаёт в процитированной выше статье, что «не каждого высвобожденного работника можно было перевести на другое, новое предприятие».

Многие рабочие вынуждены были переехать в другие города, чтобы получить работу, что, ввиду катастрофической нехватки жилья в Советском Союзе, удовольствие ещё то. Не говорится, зарабатывают ли рабочие столько же, сколько прежде. Шаров просто цинично замечает: «Совсем не просто добиться, чтобы человек сменил свою работу, пошел на другую должность с хорошим настроением».

Невозможно не задаться вопросом, что произойдёт, когда условия эксперимента будут применены ко всем заводам и фабрикам Советского Союза. Придёт день, когда большинство «высвобожденных» рабочих больше нельзя будет устроить на других предприятиях. Это признал даже советский профессор экономики Бирман:

«Проблема рабочих рук — также спорный вопрос. Некоторые советские экономические эксперты считают, что в ближайшем будущем в Советском Союзе будет наблюдаться нехватка рабочей силы, особенно квалифицированной. Другие, к которым я принадлежу, убеждены, что у нас будет излишек рабочей силы» 178.

Как только капиталистические законы введены, они работают со всеми вытекающими последствиями. В Новокузнецке, индустриальном городе в Сибири с полумиллионным населением, 5 % взрослого населения постоянно ищет работу 179. В Югославии, где реставрация капитализма началась раньше всего и где наблюдались все сопутствующие капитализму явления, более 300 тысяч человек были хронически безработны. Ревизионистская клика Тито теперь настолько бессовестна, что предоставила югославских рабочих для эксплуатации иностранным капиталистам. Например, 500 тысяч югославских рабочих нанялись в одну только Западную Германию. Всего, таким образом, больше 800 тысяч рабочих, было отстранено от процесса производства в Югославии.

Щёкинский эксперимент предлагает новым капиталистическим правителям Советского Союза превосходные перспективы для извлечения ещё большей прибыли из советских рабочих. Для советского пролетариата, с другой стороны, он означает ещё более мрачную перспективу капиталистической реставрации: интенсификация производства, страх потерять работу, безработица. Где вновь вводится капиталистический принцип прибыли, там следует наверняка ожидать возрождения всех зол капитализма.

Важность, которую советское руководство придаёт щёкинскому эксперименту, ясна из следующих слов Брежнева на ⅩⅩⅣ съезде:

«Целесообразно, как показывает опыт Щёкинского химкомбината, дать предприятиям более широкие возможности для стимулирования тех работников и коллективов, которые вносят наибольший вклад в развитие производства, совмещают профессии, по-хозяйски, бережливо обращаются с общественным богатством. Усиление материальной заинтересованности должно идти рука об руку с расширением моральных стимулов к труду» 180.

Брежнев не понимает или не хочет понимать, что материальные стимулы всё более отчуждают рабочих от производства. Точно как при частном капитализме, рабочие при бюрократическом капитализме создают богатство, а распоряжается им господствующий новый буржуазный класс. В развитой социалистической экономике социалистическое сознание рабочих — основная движущая сила производства. Рабочие имеют внутреннюю связь с производством, так как труд — потребность, служащая удовлетворению потребностей всего общества. После реставрации капитализма в Советском Союзе в качестве основной движущей силы производства были введены материальные стимулы, отчуждающие рабочих от производства, как при частном капитализме. Труд поэтому «не удовлетворение потребности в труде, а только средство для удовлетворения всяких других потребностей» 181.

До сих пор мы рассматривали новую систему материального стимулирования только с одной точки зрения: как средство изменения роли и сущности прибыли и обогащения буржуазных функционеров на отдельных предприятиях. Но это — только одна сторона дела. В конце концов, материальные стимулы определяют не только оклады директоров заводов и других управленцев, но также и заработную плату простых рабочих и низших разрядов служащих. По сравнению с богатством, которое присваивают боссы, рабочие получают гроши. Но эти гроши составляют значительную часть дохода отдельного рабочего.

«Правда» за 17 мая 1967 г. указывает, как типичное, предприятие, на котором большинство рабочих получает премии, составляющие от 40 % до 100 % от их оклада. Это означает, что оклад рабочих установлен настолько низко, что рабочие полностью зависят от получения премий. Материальные стимулы, таким образом, вовсе не роскошь, а потребность. «Особые работы», которые должны выполнять советские рабочие за свои премии, столь же обязательны, как сверхурочная работа и тому подобные «добровольные» дополнительные работы, которые должны выполнять рабочие в ФРГ. В таких условиях система материального стимулирования — это система принуждения рабочих к увеличению выработки.

Ранее было подчёркнуто, что, несмотря на все тенденции к децентрализации, новый капитализм в Советском Союзе остаётся прежде всего государственно-монополистическим капитализмом. Главный источник обогащения новой буржуазии — не премии и прибыль на отдельных предприятиях, а центральный государственный бюджет. Поэтому Косыгин подчеркнул на ⅩⅩⅣ съезде:

«Мы рассматриваем прибыль и рентабельность как важные показатели эффективности производства. Вместе с тем прибыль — это основной источник не только хозрасчётных фондов предприятий и объединений, но и важнейший источник доходов государственного бюджета» 182.

Верхушка новой буржуазии — это не директора и управленцы, извлекающие прибыль на отдельных предприятиях, а функционеры, политические деятели и технократы в партийном, государственном и хозяйственном аппарате, сидящие в Москве и других центрах и снимающие сливки с государственной казны. Роскошные дачи под Москвой или барские особняки в охраняемых жилых районах для знаменитостей, «официальные» автомобили с персональными шофёрами, закрытые клубы, обслуживающие только верхушку магазины, санатории, курорты и роскошные поселки «академиков» и «учёных» — все эти привилегии, в дополнение к большому жалованью, финансируются из центрального бюджета.

Но чтобы поддерживать свою систему эксплуатации, эта бюрократическая монополистическая буржуазия нуждается в союзниках и помощниках. Миллионы людей, строивших социализм с энтузиазмом и духом самопожертвования, нельзя заставить так же работать в конечном итоге ради прибыли буржуазии. Новая буржуазия может сохранить свою систему, только если даст и своим лакеям долю прибыли, если сможет как-то привязать их к системе максимизации прибыли.

Прежде всего были подкуплены директора и ведущие хозяйственные и технические специалисты на отдельных предприятиях, так как они — наиболее важное связующее звено между центральной бюрократией и предприятиями, где создаются стоимость и прибыль. Следовательно, они — самые важные союзники бюрократической монополистической буржуазии. Чтобы держать их в жёстких тисках, ревизионистские правители переняли от социализма систему номенклатуры, прямого назначения наиболее важных директоров заводов партийным руководством. При социализме это инструмент партии пролетариата для контроля над экономикой. Сегодня, при новом капитализме, это средство, с помощью которого бюрократическая монополистическая буржуазия и их помощники удерживают хозяйство прочной хваткой. В то же время жизненный уровень рядовых бюрократов и технократов приближён к уровню монополистической буржуазии; им позволено класть всё бо́льшую долю прибыли, реализованной на «их» заводах, в собственный карман.

Местные хозяйственные руководители — главные союзники новой монополистической буржуазии. И даже если они часто заходят слишком далеко и втайне присваивают суммы, предназначенные, собственно говоря, для высших боссов, в общем и в целом, они служат надёжными сообщниками, в которых нуждается новая буржуазия, чтобы сохранить своё господство.

Кого боится новая монополистическая буржуазия? Рабочего класса. Именно советские рабочие совершили великую Октябрьскую Революцию под знаменем Ленина и разбили фашистских агрессоров под знаменем Сталина. Чтобы поработить рабочий класс, новая монополистическая буржуазия использует все средства от обмана до открытого террора. В качестве наказания за нарушение трудовой дисциплины статья 56 КЗоТа от 15 июля 1970 г. предусматривает среди прочих следующие меры: перевод на нижеоплачиваемую работу, лишение премий и привилегий, лишение льгот в распределении квартир и размещении в домах отдыха и санаториях; дискриминация в отношении других выгод системы социального обеспечения; серьёзные проступки наказываются увольнением и передачей дел в суд и милицию 183. С другой стороны, новая буржуазия прибегает к вопиющей демагогии. Она пытается выдать свой капитализм нового типа за социализм и замаскироваться под коммунистов. Одновременно она проводит грязные клеветнические кампании против подлинно социалистических стран и коммунистов. Естественно, она также пытается связать рабочих с «новой системой», бросая им некоторые куски прибыли. Ревизионисты пытаются подкупить и расколоть рабочих, кидая им кусок пирога. Таким образом небольшая часть рабочих развращается и становится трудовой аристократией. Вот один пример. В статье «Результаты новых методов» (Resultate neuer Methoden) 184 квалифицированному рабочему была предоставлена возможность рассказать следующее:

«Я получаю довольно хороший доход.— говорит токарь Юрий Карасев из валоподшипникового цеха.— К моему обычному окладу добавляются разные премии. Возьмите, например, прошлый год. Я перевыполнял план каждый месяц, что приносит мне 25 % от ежемесячного оклада в качестве премии. Также, за целый год я не допустил брака, что принесло мне ещё 15 %. За шесть рационализаторских предложений я получил 60 рублей, плюс 15 рублей за применение этих предложений. За производство новых моделей с новыми габаритами мне была выплачена дополнительная премия в размере 50 рублей. Когда нашей продукции был присуждён государственный знак качества, все получили премию в размере 25 рублей. В 1970 г. завод дал мне квартиру в новом доме. Отпуск я провёл с женой и сыном в заводском доме отдыха. Мне пришлось заплатить только 40 рублей за путёвку, стоящую, как правило, 120 рублей; профсоюз доплатил остальное. Всего, в прошлом году я получил около 1 000 рублей в виде премий, денежных и товарных пособий в дополнение к моему обычному окладу».

«Это один пример, стоящий многих»,— продолжает статья. Нужно принять во внимание, что средняя ежемесячная плата в следующей пятилетке достигнет 150 рублей. Создание трудовой аристократии в СССР нацелено на одно: расколоть рабочий класс.

Та же цель преследуется сложной системой заработной платы с 24 разрядами (см. табл. 2). Согласно этой статистике, самый низкий оклад — около 48 рублей в месяц. Минимальная зарплата, включая премии, составляла 60 рублей в месяц вплоть до ⅩⅩⅣ съезда, который решил поднять её до 70 рублей.

Однако, это должно было произойти не сразу, а, как объявил на ⅩⅩⅣ съезде Косыгин, постепенно:

• в 1971 г. для рабочих и служащих железнодорожного транспорта;
• в 1972 г. для рабочих и служащих на Крайнем Севере, Дальнем Востоке, в Восточной и Западной Сибири, и на Урале;
• в 1973 г.— в Казахстане, Средней Азии, Поволжье, Волго-Вятском районе и Донбассе;
• в 1974 г.— во всех других областях.

«В 1975 г. полностью завершится введение нового минимума заработной платы и повышение ставок и окладов среднеоплачиваемых рабочих и служащих» 185.

В течение пятилетки 1971—1975 гг., согласно докладу Брежнева ⅩⅩⅣ съезду, «средняя месячная заработная плата рабочих и служащих… возрастёт до 146—149 рублей, а оплата труда колхозников — до 98 рублей» 186.

Хотя сравнивать с заработной платой на капиталистическом Западе напрямую невозможно (если не преобразовать в реальную заработную плату, основанную на покупательной способности в различных странах), заработная плата рабочих и жалование низших «беловоротничковых» служащих настолько малы, что способствуют материальному стимулированию — особенно вследствие акцента на материальном стимуле как единственном.

Для более гладкой реставрации капитализма материальные стимулы совмещались со стремлением к прибыли. Чем выше прибыль, тем больше денег для фонда материального стимулирования. А. Омаров подтверждает это в своей вышеупомянутой книге:

«За каждый процент увеличения прибыли (продажи) в течение предыдущего года, и за каждый процент увеличения дохода сверх плана, некоторая часть прибыли, установленная в ежегодном финансовом плане предприятия, перечисляется в „фонд стимулирования“…

Если запланированные прибыль и объём продаж не достигнуты, выплаты в „фонд стимулирования“ уменьшаются на определённый процент».

Система с 24 ставками окладов (см. табл. 2) не в интересах рабочих. Рабочее движение в капиталистических странах всегда боролось против большого количества разрядов. Чем больше разрядов, тем сложнее и запутанней система заработной платы и тем легче натравить одного рабочего на другого, назначить неугодным рабочим низкий разряд. Короче говоря, чем больше разрядов, тем легче осуществлять эксплуатацию.

Социалистический принцип распределения определён в известном лозунге: «Каждый по способностям, каждому по труду». В «Критике Готской программы» Карла Маркса мы читаем:

«Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам даёт ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя — это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нём. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме» 187.

Пока мы находимся в первой фазе коммунизма, пока производительные силы ещё не так развиты, чтобы удовлетворить все потребности людей, и пока существуют ещё остатки буржуазного мышления, бездельники и жулики, распределение предметов потребления по труду отдельного человека — единственный возможный принцип распределения.

В коммунистическом обществе, с другой стороны, «когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни» и «все источники общественного богатства польются полным потоком», может быть сделан переход к коммунистическому принципу распределения: «Каждый по способностям, каждому по потребностям» 188.

Хотя воспитать рабочих в духе новой, коммунистической трудовой морали и постепенно продвигаться к коммунистическому принципу распределения — одна из принципиальных задач фазы социализма, основанная на количестве выполненной индивидуумом работы оплата за труд сохраняется при социализме в качестве главного принципа. Прежде всего, необходимо предотвратить получение отдельными лицами или группами трудящихся привилегий или дискриминацию, не определённую ни произведённой ими работой, ни их особыми потребностями.

В социалистическом Советском Союзе использовались методы максимально точного приравнивания заработной платы к фактической выработке отдельных рабочих. Соответственно, почасовая заработная плата вообще заменялась сдельной оплатой. Но система премий также была введена, хотя и в очень ограниченном масштабе, чтобы обеспечить получение соответствующей дополнительной оплаты рабочими, выполнившими дополнительную работу. Такие премии зависели от фактической выработки отдельных рабочих и, таким образом, укрепляли социалистический принцип распределения.

Современные ревизионисты с их «новой системой материального стимулирования» охотно ссылаются на социалистический принцип распределения, указывают, что «всегда были» неравная заработная плата и даже премии, и что классики марксизма-ленинизма полемизировали с мелкобуржуазным эгалитаризмом. Однако, легко увидеть, что Новая экономическая система не имеет ничего общего с социалистическим принципом распределения. Как мы видели, сегодня размер «фонда материального стимулирования», и, таким образом, премия отдельного рабочего зависит теперь в основном не от индивидуальной выработки — даже не от общей выработки коллектива — а от прибыли, рентабельности предприятия. Так что теперь не тот рабочий, который работает больше и лучше, получает более высокую премию, а тот рабочий, который работает на более прибыльном предприятии.

Вполне возможно — и так очень часто бывает — что двое рабочих получают совершенно разную заработную плату за одну и ту же работу только потому, что один из них работает на более современно оборудованном и, таким образом, более прибыльном заводе или просто потому, что директор завода имеет меньше совести и лучше пользуется всеми рычагами новой капиталистической системы, чтобы так или иначе поднять прибыль.

Характерный пример серьёзных последствий нарушения социалистического принципа распределения — проблема текучести рабочей силы, на которую уже долгие года жалуется советская пресса. Если можно получить больше денег за ту же работу на другом, более прибыльном заводе, ясно, что рабочие устремляются с менее прибыльных предприятий на более прибыльные. «Правда» опубликовала длинную статью «Почему человек увольняется?» 189. Среди прочего, мы читаем:

«Существующие размеры текучести, когда примерно через три-четыре года кадры многих предприятий обновляются, нельзя признать нормальными. Конечно, обновление это не абсолютное, а учётно-статистическое. Большинство рабочих и служащих по многу лет трудятся на одном месте. Но есть и такие, кто несколько раз в году меняет работу».

Причины этой текучести автору тоже знакомы:

«Вряд ли можно признать обоснованными те случаи, когда расценки и нормы на одну и ту же работу различны даже на соседних однопрофильных заводах… Речь идёт о том, чтобы в перспективе ликвидировать разнобой в нормах и расценках, который позволяет работникам, переходя на другое предприятие, увеличивать свою заработную плату.

Эту верную мысль далеко не просто осуществить в жизни, так как её реализация наталкивается на ряд объективных обстоятельств.

Во-первых, научно-технический прогресс не сразу в одинаковой мере охватывает все сферы производства, и это служит причиной дифференциации условий труда. Во-вторых, на каждом данном отрезке времени появляется необходимость сосредоточить усилия на решающих участках народного хозяйства, стимулируя приток туда рабочих рук определёнными льготами. И, наконец, поскольку экономическая реформа устанавливает зависимость объёма получаемых каждым материальных благ от успехов деятельности коллектива, возникают различия в оплате труда, и в степени удовлетворения культурно-бытовых потребностей» 190.

Это заходит так далеко, что директора заводов переманивают рабочих и служащих друг у друга точно так же, как на капиталистическом Западе. Статья говорит об этом:

«Иные хозяйственные руководители стараются увеличить зарплату сверх общественно необходимого уровня для привлечения рабочей силы и временно достигают её притока. Но затем повышается оплата труда на других заводах, и начинается обратное движение. Проще говоря, кое-кто становится на путь „переманивания“ кадров у соседа».

Этот пассаж очень показателен в том, что касается официальных ревизионистских писак. Ясно обнаруживая связь между текучестью рабочей силы и «экономической реформой», т. е. реставрацией капитализма, автор ни на мгновение не подвергает сомнению рассматриваемую реформу. Вместо этого он пытается свалить вину частично на отдельных директоров с их «неправильными» методами, но главным образом на рабочих, переходящих с одного завода на другой, «только» чтобы увеличить свою заработную плату. Он видит решение проблемы, с одной стороны, в принятии мер против рабочих, часто меняющих рабочие места, и, с другой стороны, в «поощрении» их оставаться на своих рабочих местах новыми стимулами. Они состоят в создании «различного рода льгот в зависимости от стажа работы на предприятии».

Такие меры не изменят ничего в истинной причине этой текучести рабочих, а именно: отмене социалистических принципов «равная оплата за равный труд» и «каждому по труду».

Новая система материальных стимулов не преследует никакой другой цели, кроме как связать рабочих с новой, ориентированной на прибыль экономической системой, ставя их личные доходы в зависимость от прибыли предприятия. Ревизионисты намерены развратить рабочих, или, по меньшей мере, часть их, подкупив отбросами со стола капиталистической прибыли, а также заинтересовать их в максимизации прибыли. Они пытаются создать в рабочем классе базу для реставрации капитализма, обещая рабочим личную выгоду от максимизации прибыли.

Ревизионисты даже лелеют мечту, что с новой системой материального стимулирования они могли бы заинтересовать рабочих в усилении капиталистической эксплуатации.

«Но можно также спросить,— пишет Георгий Софонов 191,— заинтересованы ли работники завода вообще в реализации творческих предложений или применении изобретений на фабрике, результатом чего было бы повышение существующих норм выработки и, возможно, превращение рабочих в избыточных» 192.

Софонов заверяет нас, что рабочая сила проявляет некоторый интерес, так как это сокращает издержки производства и повышает прибыль предприятия, потому что «каждый работник, от директора до младшего помощника, участвует в этой прибыли». Это так, но с той небольшой разницей, что младший помощник приносит домой минимальную зарплату от 60 до 70 рублей в месяц, в то время как директор кладёт в карман несколько тысяч рублей. Он же получает львиную долю ежеквартальной премии, а помощник только минимальную долю. Чтобы немного повысить свою жалкую зарплату, младший помощник, подобно большинству рабочих и низших служащих, вынужден снова и снова поднимать свою норму, чтобы повысились прибыль и премии. Это — подлинная капиталистическая эксплуатация, не имеющая никакого отношения к социалистическому принципу труда и распределения. Если, несмотря на всё, для низкооплачиваемых рабочих больше нет соответствующих премий, они теряют заинтересованность в «своём» предприятии и меняют место работы.

Само собой разумеется, что у ревизионистов есть демагогический, окольный путь объяснения отмены социалистического принципа распределения. Б. Сухаревский отмечает 193:

«В новых системах труд каждого рабочего и служащего в гораздо большей степени, чем раньше, оценивается не только по его индивидуальному трудовому вкладу, но и по результатам деятельности всего коллектива».

Или, как сказал Брежнев в своём докладе ⅩⅩⅢ съезду КПСС:

«Поэтому, вполне закономерно наряду с материальным поощрением каждого работающего в соответствии с его личным трудом обеспечить материальную заинтересованность всего коллектива в конечных результатах работы фабрики. Это даст возможность полнее сочетать личные и общественные интересы» 194.

Замечательна наглость, с которой Брежнев выдаёт интересы предприятий, то есть интересы прибыли капиталистических директоров заводов, за общественные интересы. Если рабочие заинтересованы в «конечных результатах работы фабрики», т. е. в подъёме прибыли, то их личные интересы и интересы общества «сочетаются»! Это — честное определение того, что ревизионисты подразумевают под «общественными интересами», не так ли?

Хорошо известно, что капиталисты всегда пытались умиротворить рабочих различными схемами «участия в прибыли», отравлять их умы капиталистическим мышлением в духе конкуренции и прибыли, и приковать их к капиталистической системе. Например, ведущим предателям рабочих в верхушке профсоюзов предлагают хорошо оплачиваемые посты в наблюдательных советах предприятий. В то же время, во многих компаниях некоторое количество акций выделено для рабочих, чтобы уверить их, что увеличение прибыли принесёт также пользу им.

Клика Тито пытается проделать то же самое через пресловутое надувательство, так называемое рабочее самоуправление. В 1968 г. в речи В. Ульбрихта 195 «Значение и жизненность учения Карла Маркса в наше время» (Die Bedeutung und die Lebenskraft der Lehren von Karl Marx fur unsere Zeit), ясно обнаружилось, что Новая экономическая система Брежнева — просто плохо замаскированная копия титоистского «самоуправления рабочих». Ульбрихт выражает взгляды, что новая система материальной заинтересованности, которую руководство СЕПГ 196 переняло у советских ревизионистов, позволит, «чтобы каждый трудящийся мог осуществлять и практически осуществлял свою функцию владельца средств производства, совладельца предприятия, комбината или управления народными предприятиями ощутимым для него способом».

При социализме, однако, весь рабочий класс — владелец всех средств производства. Работники каждого отдельного предприятия не являются его владельцами. Ленин энергично выступал против такой анархо-синдикалистской идеи, потому что она раскалывает рабочий класс и сталкивает рабочих различных предприятий друг с другом. В работе «О демократизме и социалистическом характере Советской власти» Ленин недвусмысленно заявляет, что:

«…Величайшим искажением основных начал Советской власти и полным отказом от социализма является всякое, прямое или косвенное, узаконение собственности рабочих отдельной фабрики или отдельной профессии на их особое производство, или их права ослаблять или тормозить распоряжения общегосударственной власти…» 197.

Новая система материальных стимулов означает именно это. Рабочие привязываются к отдельному предприятию. Они должны теперь видеть себя не владельцами всего общественного богатства, а акционерами завода, на котором они работают и от процветания которого зависит их материальное благосостояние.

Итак, мы видим, что для сохранения бюрократической монополистической буржуазией своей новой капиталистической системы ей недостаточно подкупить директоров отдельных заводов, высших инженеров и служащих участием в прибыли. Она должна также затуманивать рабочих буржуазным духом погони за прибылью, раскалывать рабочий класс и стравливать рабочих отдельных предприятий друг с другом. Она пытается далее, как в любой другой капиталистической системе, подорвать солидарность рабочих, удержать трудящихся от революционной борьбы. Идея состоит в том, что рабочие должны бороться друг против друга, соревнуясь за более высокие премии. Они, как предполагается, урвут кусок-другой от прибыли как наивысшее благо и забудут о борьбе против новой буржуазии, борьбе за коммунизм. Эта хрустальная мечта кроется в новой системе материального стимулирования.

Один экономический закон одинаково действует для всех способов производства: закон экономии времени. Труд можно сделать более производительным разумно используя этот закон. В «Экономических рукописях 1857—1859 годов» Маркс объясняет это следующим образом:

«Если предположить наличие коллективного производства, определение времени, естественно, сохраняет существенное значение. Чем меньше времени требуется обществу на производство пшеницы, скота и т. д., тем больше времени оно выигрывает для другого производства, материального или духовного. Как для отдельного индивида, так и для общества всесторонность его развития, его потребления и его деятельности зависит от сбережения времени. Всякая экономия в конечном счёте сводится к экономии времени. Точно так же общество должно целесообразно распределять своё время, чтобы достичь производства, соответствующего его совокупным потребностям, подобно тому как отдельное лицо должно правильно распределять своё время, чтобы приобрести знания в надлежащих соотношениях или чтобы удовлетворять различным требованиям, предъявляемым к его деятельности. Стало быть, экономия времени, равно как и планомерное распределение рабочего времени по различным отраслям производства, остаётся первым экономическим законом на основе коллективного производства. Это становится законом даже в гораздо более высокой степени» 198.

Этот закон применим ко всем сферам общественного труда, прежде всего к производству общественных продуктов. Он выражается в повышении производительности труда, которая является главным источником роста национального дохода.

Что означает повышение производительности труда? Каково различие между повышением производительности труда при капитализме и при социализме? Необходимо выяснить этот вопрос.

Под повышением производительности труда обычно понимается увеличение выработки рабочего за определённый период времени, например, трудовой час, день или год. Как правило, среднее увеличение всего производства за год и вся рабочая сила завода, отрасли или всей промышленности страны являются основой для вычисления. Здесь обнаруживаются значительные различия. Например, повышение производительности в Федеративной Республике Германии в 1970 г. (в сравнении с предыдущим годом) было 8,7 % на нефтеперегонных заводах, 5,7 % в мебельной промышленности, 4,1 % в резиновой промышленности, но только 0,9 % в автомобильной промышленности, где автоматизация получила уже широкое распространение несколькими годами прежде. Иначе было ранее, когда автомобильная промышленность проходила скачкообразное техническое развитие, повлекшее резкое увеличение производительности труда. Клаус Елоннек (Klaus Jelonneck) сообщал в газете Немецкой федерации профсоюзов «Вельт дер Арбайт»:

«Вследствие установки автоматических линий выпуск одним рабочим за смену, например, поршней, увеличился в 17,52 раз; коробок передач — в 11,02 раза. На южногерманском заводе, который делает стержни для болтов, винтовая нарезка на стержне прежде делалась на станках, обслуживаемых вручную. Одна работница производила около 2 000 штук за смену. Сегодня автомат делает 60 000. Выработка на одного рабочего, таким образом, увеличилась в 30 раз. Замена обычных токарных станков автоматическими имела подобный эффект. Здесь возможен выпуск от 400 % до 500 % на рабочего за смену» 199.

Такое гигантское увеличение производительности в результате автоматизации едва ли возможно повторить. Оно было вызвано скачком в развитии производственной техники. В то же время были улучшены и методы производства. Усовершенствование оборудования и производственных методов для увеличения выпуска продукции называется рационализацией.

Рационализация — непрерывный процесс во всех отраслях промышленности. Широко используемый термин «рационализация» образован от латинского корня ratio, т. е. разум. Рационализация — наиболее важный рычаг подъёма производительности труда, при условии прежней интенсивности использования рабочей силы.

Из этого вытекает:

1. Повышение производительности труда в результате технического прогресса означает рост производства продукции некоторым количеством труда за год без увеличения средней интенсивности использования рабочей силы.

   Это может быть достигнуто несколькими путями:

   1. введением новых, усовершенствованных станков, инструментов, приборов и других механических устройств, а также автоматизацией;
   2. улучшением технологических процессов и
   3. совершенствованием методов производства (организация труда, специализация, разбиение операций на более простые, конвейер и т. д.),

   т. е. через технический прогресс. Количество труда, необходимого для производства одной единицы продукции, уменьшается, расходы на заработную плату снижаются. «Реальная экономическая цель автоматизации состоит в экономии заработной платы», сообщает нам информационная брошюра крупного Австрийского банка.

Производительность труда можно поднять также и без технического прогресса, через увеличение интенсивности труда, то есть, через увеличение темпа труда. Меморандум Немецкого центра производительности труда (RKW) упомянул об этой возможности следующим образом:

«В более высокоразвитых странах, соответственно, немногое можно выигрывать дальнейшим техническим развитием, однако путём лучшего использования человеческой рабочей силы можно получить больше, чем рядовой предприниматель до сих пор признаёт».

Из этого вытекает:

2. Подъём производительности труда при неизменных средствах производства означает увеличение годового выпуска через повышение интенсивности использования рабочей силы, т. е. ускорения темпа труда.

Общее понятие «увеличение производительности» не раскрывает две стороны этого явления. Практически, они обычно тесно связаны, то есть техническое усовершенствование идёт наряду с попытками достичь ещё большего сокращения расходов через увеличение интенсивности работы, сокращение сдельной оплаты в большей степени, чем это оправдано техническим усовершенствованием. Хороший пример этого — автомобильный завод «Опель» в Бохуме 200, на котором скорость поточной линии может быть повышена на 30 %.

Технический ли прогресс или увеличение интенсивности использования рабочей силы, результат один и тот же: рост производства через повышение производительности труда. Но основное различие между двумя сторонами увеличения производительности труда чрезвычайно важно, если мы хотим охарактеризовать различие между подъёмом производительности труда при капитализме и при социализме. В чём же заключается это различие?

При капитализме рабочие вовсе не против развития технологии. Без технического прогресса человечество давно вымерло бы от голода. Непрерывное развитие техники освободило рабочих от многих физически тяжелых задач. Это гигантскими шагами продвинуло культурное развитие масс и содействовало организации рабочего класса. Время стихийных бунтов луддитов осталось в прошлом; это было время, когда рабочие штурмовали фабрики и разбивали машины от отчаяния, не осознавая истинных причин своей нищеты. Рабочий класс осознал, что не техника, а присвоение результатов общественного труда капиталистами — причина его нищеты. Поэтому он борется не против технического прогресса, а против его последствий. Они являются результатом алчного стремления капиталистов к прибыли и особенно безжалостной интенсификации труда и сокращений рабочих мест (сокращённая рабочая неделя и безработица).

Чтобы поднять интенсивность труда, капиталисты применяют два метода:

1. рабочих побуждают увеличить темп труда с помощью материальных стимулов;
2. рабочих принуждают различными методами или обольщают обещаниями, чтобы получить от них наибольшее возможное количество работы.

Пример использования материальных стимулов — машиностроительная промышленность, в которой средний выпуск продукции в отделах, сменивших повременную заработную плату на сдельную, увеличился на 20 %.

Сдельная работа, индивидуальная или групповая, является наиболее важным средством повышения интенсивности труда с помощью стимулирования более высокой оплатой. Когда определённый уровень заработной платы превышен, сдельная оплата снижается. Если рабочие принимают сокращение заработной платы без борьбы, нередко они пытаются восполнить потерю ещё большей интенсивностью труда.

Другой способ материального стимулирования — система премий, основанная обычно на ежемесячном выпуске. Стремление получить возможно большую премию стимулирует рост темпа труда. Материальный стимул также создаётся выплатой прогрессивной надбавки к нормальной повременной оплате, которая привязывается к определённой средней норме выработки. Если эта норма превышается, надбавка выплачивается за дополнительную работу в прогрессивно нарастающих размерах:

• норма 2 000 штук в час — 5,00 немецких марок почасовой заработной платы;
• дополнительный выпуск 100 штук в час — 0,30 марок дополнительной платы;
• дополнительный выпуск 200 штук в час — 0,65 марок дополнительной платы;
• дополнительный выпуск 300 штук в час — 1,05 марок дополнительной платы.

Эти способы материального стимулирования часто объединяются с обещаниями устойчивой занятости, специальных привилегий, добавочной пенсии после отставки и тому подобными; они, как правило, берутся назад, когда приходят экономические трудности.

Но чаще используются давление, угрозы увольнения или прямое принуждение со стороны начальников. Некоторое время назад, когда угольные запасы в Рурской области становились больше и больше, и замышлялись планы закрытия шахт и увольнения рабочих, пошла борьба за рабочие места. Индивидуальная выработка резко повысилась и выросла ещё больше, когда несколько шахт были закрыты, а десятки тысяч шахтёров уволены. Отчёт горнопромышленной компании «Меркише штайнколенгеверкшафт, Хезен» (Märkische Steinkohlengewerkschaft, Heesen) за тот период сообщает, что общая добыча угля повысилась, несмотря на массовые сокращения. За один год выпуск на человека за смену в шахте увеличился с 1 790 кг до 2 117 кг — на 18 %. Тем временем, производительность в шахтах, которые ещё не были закрыты, повысилась более чем до 3 000 кг.

Самое сильное средство давления — страх перед безработицей, кстати сказать, вполне оправданный. «Автоматизация,— сказал один из руководителей большой автомобильной компании в США,— есть любой процесс, исключающий человека из производства». В Детройте (США) прошёл опрос, что́ люди связывают со словом «автоматизация». 90 % дали характерный ответ: «страх». Этот страх перед безработицей заставляет многих рабочих работать быстрее и быстрее, что, конечно, бедственно сказывается на их здоровье и жизни. В западногерманской промышленности каждый день приблизительно один миллион рабочих болеет. От 2,5 до 3 миллионов несчастных случаев происходит ежегодно. 91 % всех несчастных случаев на заводах и фабриках объясняются тем, что рабочих поджимает время, т. е. с более быстрым темпом работы. Газета «Текстиль-беклайдунг» (Textil-Bekleidung) уже в сентябре 1961 г. обнаружила, что «нагрузка и диктуемый этим темп труда в швейной промышленности приняли масштабы, которые едва ли можно было вообразить несколько лет назад». Следствия — ранняя нетрудоспособность и более короткая ожидаемая продолжительность жизни.

Резюмируя, можно сказать, что повышение производительности труда при капитализме основано на стремлении капиталистов к прибыли, так как оно — наиважнейший источник огромной прибыли. Мы можем также сказать, что увеличение производительности труда имеет вредные последствия для рабочих, так как снижает заработную плату, усиливает страх потерять работу, ухудшает условия труда, и разрушительно влияет на здоровье и жизнь рабочих. Это происходит прежде всего вследствие увеличения интенсивности труда в результате материального стимулирования, обещаний и принуждений, применяемых капиталистами. В этих обстоятельствах рабочий класс не может быть заинтересован в подъёме производительности труда. Хотя рабочий класс не отказывается от технологического прогресса самого по себе, опыт учит его, что совершенствование техники при капитализме всегда связано с более интенсивным использованием рабочей силы, большей её эксплуатацией, и что преимущества, получаемые от подъёма производительности труда, служат прежде всего прибыли капиталистов.

При социализме повышение производительности труда не имеет движущим мотивом получение максимальной прибыли, а служит единственно благосостоянию всего общества, создавая постоянным увеличением всего производства, со временем, изобилие продуктов, и тем самым повышая уровень жизни населения. Не процветание некоторых или правящей клики, как при капитализме, а процветание всех трудящихся — руководящий принцип действий при социализме. Сталин говорил об этом на ⅩⅦ съезде КПСС:

«Что касается того, что без существования бедноты немыслимы будто бы ни большевистская работа, ни социализм, то это такая глупость, о которой неловко даже говорить. Ленинцы опираются на бедноту, когда есть капиталистические элементы и есть беднота, которую эксплуатируют капиталисты. Но когда капиталистические элементы разгромлены, а беднота освобождена от эксплуатации, задача ленинцев состоит не в том, чтобы закрепить и сохранить бедность и бедноту, предпосылки существования которых уже уничтожены, а в том, чтобы уничтожить бедность и поднять бедноту до зажиточной жизни. Было бы глупо думать, что социализм может быть построен на базе нищеты и лишений, на базе сокращения личных потребностей и снижения уровня жизни людей до уровня жизни бедноты, которая к тому же сама не хочет больше оставаться беднотой и прёт вверх к зажиточной жизни. Кому нужен такой, с позволения сказать, социализм? Это был бы не социализм, а карикатура на социализм. Социализм может быть построен лишь на базе бурного роста производительных сил общества, на базе обилия продуктов и товаров, на базе зажиточной жизни трудящихся, на базе бурного роста культурности. Ибо социализм, марксистский социализм, означает не сокращение личных потребностей, а всемерное их расширение и расцвет, не ограничение или отказ от удовлетворения этих потребностей, а всестороннее и полное удовлетворение всех потребностей культурно-развитых трудящихся людей» 201.

Нужно принять во внимание, что в отсталой в промышленном отношении стране типа царской России с мелкобуржуазным в значительной степени производством и опустошённым Первой мировой и гражданской войнами хозяйством строительство социалистической экономики представляло гигантскую задачу. Все предпосылки быстрого строительства в том, что касается техники и квалифицированных рабочих, отсутствовали. Так как рабочий класс был ещё неопытен в управлении государством, администрацией и хозяйством, молодая Советская власть оказалась вынужденной привлечь старую буржуазную интеллигенцию (прежде всего техническую) материальными стимулами в виде высокого жалованья, роскошных квартир и других привилегий к хозяйственному и административному строительству страны.

Прежде всего, экономическое строительство с приоритетом тяжёлой промышленности требовало быстрого развития техники. Был выдвинут лозунг «техника решает всё». Но чтобы освоить технику нужны люди, знающие, как её применять. Экономическое строительство срочно требовало технической интеллигенции из рядов рабочего класса, потому что старая буржуазная интеллигенция слишком часто саботировала. Уже в течение второго пятилетнего плана Сталин заявил в «Речи в Кремлевском дворце на выпуске академиков Красной армии»:

«Раньше мы говорили, что „техника решает всё“. Этот лозунг помог нам в том отношении, что мы ликвидировали голод в области техники и создали широчайшую техническую базу во всех отраслях деятельности для вооружения наших людей первоклассной техникой. Это очень хорошо. Но этого далеко и далеко недостаточно. Чтобы привести технику в движение и использовать её до дна, нужны люди, овладевшие техникой, нужны кадры, способные освоить и использовать эту технику по всем правилам искусства. Техника без людей, овладевших техникой,— мертва. Техника во главе с людьми, овладевшими техникой, может и должна дать чудеса. Если бы на наших первоклассных заводах и фабриках, в наших совхозах и колхозах, на нашем транспорте, в нашей Красной армии имелось достаточное количество кадров, способных оседлать эту технику, страна наша получила бы эффекты втрое и вчетверо больше, чем она имеет теперь. Вот почему упор должен быть сделан на людях, на кадрах, на работниках, овладевших техникой. Вот почему старый лозунг — „техника решает всё“, являющийся отражением уже пройденного периода, когда у нас был голод в области техники,— должен быть теперь заменён новым лозунгом, лозунгом о том, что „кадры решают всё“. В этом теперь главное» 202.

Кадры при социализме — люди с социалистическим сознанием, для которых строительство социализма не мотивируется личными материальными интересами, а самая больша́я потребность — упорно трудиться в интересах всего общества, чтобы удовлетворить материальные потребности всего общества в целом, и, в конечном счёте, также и личные потребности. Это сознание основано на убеждении, что марксистско-ленинская теория правильна, и на уверенности в победе социализма.

Это социалистическое сознание — движущая сила для всестороннего применения физических и умственных сил и достижения. В соединении со всё более развитой техникой оно позволяет добиться громадного повышения производительности труда. Вот что составляет различие между повышением производительности труда при социализме и при капитализме. Развитие социалистического сознания масс, рабочих, крестьян и интеллигенции, является результатом продолжающейся идеологической и воспитательной работы подготовленных коммунистов, надёжных принципиальных кадров марксистско-ленинской партии. Сопоставим ещё раз.

• Увеличение производительности труда при капитализме основано на стремлении капиталистов к максимальной прибыли, которую они получают развитием технологии в соединении с увеличением интенсивности использования рабочей силы, добиваясь последнего материальным стимулированием и применением принуждения различными способами. Короче: обеспечение максимальной прибыли через увеличение эксплуатации рабочей силы.

• Увеличение производительности труда при социализме основано на стремлении удовлетворить и повысить материальные и культурные потребности всего общества, что достигается постоянным повышением уровня технологии в соединении с расширением и углублением социалистического сознания как движущей силы труда. Короче: удовлетворение возрастающих потребностей всех трудящихся через высокоразвитую технику в соединении с социалистическим сознанием масс.

В первые годы после пролетарской революции, когда социалистическое сознание масс показало себя относительно слабым, было ещё необходимо использовать материальные стимулы как важный рычаг подъёма производительности труда, чтобы восстановить разорённое хозяйство. Поскольку социалистическое строительство прогрессирует и коммунистическое образование повышает социалистическое сознание, принцип материального стимулирования рабочих может и должен всё более заменяться социалистическим принципом труда как высшей потребности.

По этой причине в период социалистического строительства преобладает система распределения по результатам выполненной работы: каждый получает на основе труда, выполненного в соответствии со своими способностями. Чем ближе мы подходим в фазе социализма к переходу к коммунизму и чем сильнее социалистическое сознание охватывает массы, тем больше труд развивается в высшую потребность, а обязанность трудиться — в вопрос чести. Социалистический принцип «каждый по способностям, каждому по труду» будет постепенно заменён коммунистическим принципом «каждый по способностям, каждому по потребностям».

Ревизионистские лидеры Советского Союза утверждают, что переход ко второй фазе коммунизма уже начался. Соответственно, они должны в будущем перейти к коммунистическому принципу распределения «каждому по потребностям». Но меры, которые они принимают, ведут в противоположном направлении и уничтожают, как показано выше, даже социалистический принцип распределения. Развитие социализма было не только прервано бюрократией, узурпировавшей власть и отменившей диктатуру пролетариата. Последовательно, в дальнейшем ходе событий бюрократия также полностью уничтожила основы социализма и ввела свой капитализм нового типа. Введя стремление к прибыли для обеспечения личных привилегий и, в связи с этим, используя материальное стимулирование, чтобы поднять производительность труда, она проложила путь всесторонней реставрации капитализма в Советском Союзе. Вместо подъёма социалистического сознания и развития общественного духа новая буржуазия культивировала стремление к прибыли и материальные стимулы, таким образом возбуждая эгоизм и отодвигая на задний план социалистическое сознание масс.

Как только капиталистические законы приводятся в действие, дальше они работают автоматически. Материальное стимулирование как средство повышения интенсивности использования рабочей силы служит, как при капитализме, увеличению прибыли, которая главным образом используется для обеспечения и расширения привилегий, т. е. обогащения новой буржуазии. Рабочим перепадают жалкие крохи прибыли; так и частные капиталисты западных стран уступают рабочим несколько процентов через увеличение заработной платы или другие реформы, чтобы те не восстали против капиталистической системы.

Восстановление хозяйства после Октябрьской Революции и гражданской войны было трудной задачей для молодой Советской власти. Развитой техники и технически грамотного рабочего класса, главных предпосылок современной экономики, не хватало. Ленин открыто говорил об этой проблеме в апреле 1918 г. («Очередные задачи Советской власти»):

«Русский человек — плохой работник по сравнению с передовыми нациями. И это не могло быть иначе при режиме царизма и живости остатков крепостного права. Учиться работать — эту задачу Советская власть должна поставить перед народом во всём её объёме» 203.

При этих обстоятельствах социалистический принцип подъёма производительности труда не мог применяться во всей полноте. Не было другого выхода, кроме как вернуться отчасти к испытанным капиталистическим методам материального стимулирования и организации труда. Ленин так писал в той же статье:

«Наиболее сознательный авангард российского пролетариата уже поставил себе задачу повышения трудовой дисциплины… На очередь надо поставить, практически применить и испытать сдельную плату, применение многого, что есть научного и прогрессивного в системе Тэйлора, соразмерение заработка с общими итогами выработки продукта или эксплуатационных результатов железнодорожного и водного транспорта и т. д., и т. п.» 204.

Годом позже в сознании многих рабочих произошел перелом в направлении социалистического сознания. Коммунисты-железнодорожники и сочувствующие выдвинули инициативу добровольно работать сверхурочно каждую субботу и приняли следующее единодушное решение:

«Ввиду тяжёлого внутреннего и внешнего положения, для перевеса над классовым врагом коммунисты и сочувствующие вновь должны пришпорить себя и вырвать из своего отдыха ещё час работы, т. е. увеличить свой рабочий день на час, суммировать его и в субботу сразу отработать 6 часов физическим трудом, дабы произвести немедленно реальную ценность. Считая, что коммунисты не должны щадить своего здоровья и жизни для завоеваний революции — работу производить бесплатно. Коммунистическую субботу ввести во всём подрайоне до полной победы над Колчаком» 205.

Энтузиазмом и единодушием производительность труда была удвоена и утроена. Это было отправной точкой великой инициативы коммунистического субботника. Ленин видел в этих примерах героического труда ради строительства социализма великое значение социалистического принципа подъёма производительности труда. Он писал с энтузиазмом:

«Прямо-таки гигантское значение в этом отношении имеет устройство рабочими, по их собственному почину, коммунистических субботников. Видимо, это только ещё начало, но это начало необыкновенно большой важности. Это — начало переворота, более трудного, более существенного, более коренного, более решающего, чем свержение буржуазии, ибо это — победа над собственной косностью, распущенностью, мелкобуржуазным эгоизмом, над этими привычкам, которые проклятый капитализм оставил в наследство рабочему и крестьянину. Когда эта победа будет закреплена, тогда и только тогда новая общественная дисциплина, социалистическая дисциплина, будет создана, тогда и только тогда возврат назад, к капитализму станет невозможным, коммунизм сделается действительно непобедимым…

Диктатура пролетариата,— как мне приходилось уже не раз указывать, между прочим и в речи 12 марта на заседании Петроградского Совдепа,— не есть только насилие над эксплуататорами и даже не главным образом насилие. Экономической основой этого революционного насилия, залогом его жизненности и успеха является то, что пролетариат представляет и осуществляет более высокий тип общественной организации труда, по сравнению с капитализмом. В этом суть. В этом источник силы и залог неизбежной полной победы коммунизма…

„Коммунистические субботники“ именно потому имеют громадное историческое значение, что они показывают нам сознательный и добровольный почин рабочих в развитии производительности труда, в переходе к новой трудовой дисциплине, в творчестве социалистических условий хозяйства и жизни» 206.

Эффект коммунистических субботников на повышение производительности труда был достигнут не на основе высшей техники, а благодаря энтузиазму рабочих разных специальностей, во многих случаях неквалифицированных, простых чернорабочих, которые совершали выдающиеся достижения без материальных стимулов. Именно в этом Ленин усматривал особенное значение, подчёркивая в указанной работе:

«„Коммунистические субботники“ потому так важны, что начали их рабочие вовсе не поставленные в исключительно хорошие условия, а рабочие разных специальностей, в том числе и рабочие без специальности, чернорабочие, поставленные в обычные, т. е. самые тяжёлые условия» 207.

В связи с этим Ленин подчеркнул важность повышения производительности труда для социалистического строительства:

«Производительность труда, это, в последнем счёте, самое важное, самое главное для победы нового общественного строя…

Коммунизм есть высшая, против капиталистической, производительность труда добровольных, сознательных, объединенных, использующих передовую технику, рабочих» 208.

Развитие социалистического сознания есть, таким образом, главная движущая сила строительства социализма. Бюрократия, обосновавшаяся не только в хозяйственном, но также и в государственном, и в партийном аппарате, препятствовала такому развитию со своими мелкобуржуазными убеждениями.

В 1930‑х годах сквозь эти мелкобуржуазные, бюрократические преграды ускоренному строительству социализма прорвалось новое смелое движение из рядов рабочего класса: стахановское движение. Несмотря на все трудности, явный и тайный саботаж, производительные силы вышли на превосходный уровень. Новые, современные методы и продвинутые квалифицированные рабочие были основой этого нового движения, в противоположность старому движению коммунистических субботников, в котором ещё не были развиты техника и квалифицированные рабочие. Стаханов и другие квалифицированные рабочие упразднили старые нормы выработки и скачком повысили производительность труда в пять — десять раз. Что это были за рабочие? Сталин описал их в своей речи на Первом Всесоюзном совещании стахановцев:

«Они свободны от консерватизма и застойности некоторых инженеров, техников и хозяйственников, они идут смело вперёд, ломая устаревшие технические нормы и создавая новые, более высокие, они вносят поправки в проектные мощности и хозяйственные планы, составленные руководителями нашей промышленности, они то и дело дополняют и поправляют инженеров и техников, они нередко учат и толкают их вперёд, ибо это — люди, вполне овладевшие техникой своего дела и умеющие выжимать из техники максимум того, что можно из неё выжать…

Бросается в глаза прежде всего тот факт, что оно, это движение началось как-то самопроизвольно, почти стихийно, снизу, без какого бы то ни было давления со стороны администрации наших предприятий. Более того. Это движение зародилось и стало развёртываться в известной мере вопреки воле администрации наших предприятий, даже в борьбе с ней» 209.

Стахановское движение быстро распространилось по всему Советскому Союзу. Это было бы невозможно, если бы в качестве основы использовалось материальное стимулирование. Только люди с социалистическим сознанием способны на такие достижения. Эти рабочие работали не только для себя, но и для своего класса, для всего общества, для социализма. Это требует высокоразвитого классового сознания, социалистического сознания, которого, однако, огромная масса рабочих и крестьян ещё не имела. Чтобы образовать такое глубоко укоренившееся сознание требуется непрерывная идеологическая работа, систематическая воспитательная работа коммунистической партии. Движения типа коммунистического субботника и стахановского движения содействовали распространению социалистического принципа повышения производительности труда. При этом не обошлось без борьбы, без усиленной классовой борьбы при построении социализма. Прежде всего это значило бороться против бюрократии, относившейся к такому развитию событий с враждебностью и злобой. Для огромных масс рабочих и крестьян всё ещё применялись преимущественно материальные стимулы в производстве и распределение по выполненной работе. Но с ростом социалистического сознания и продвижением социалистического строительства принцип материального стимулирования должен был всё более заменяться социалистическим принципом производительности труда.

С непрерывным социалистическим развитием экономики и коммунистического воспитания масс сегодня, более чем через 50 лет, материальные стимулы больше не должны играть решающей роли. Должен господствовать социалистический принцип производительности труда. Но это развитие было прервано и обращено вспять государственным переворотом бюрократии, отменой диктатуры пролетариата и реставрацией капитализма нового типа. Капиталистический принцип стремления к прибыли и материального стимулирования вытеснил социалистический принцип производительности труда. Чтобы достичь фазы коммунизма, сознание широких масс должно быть поднято до уровня социалистического сознания. Это требует интенсивной, непрерывной политической работы коммунистов среди масс.

«Но для того, чтобы сохранить и укрепить доверие большинства рабочих, нужно систематически развивать сознательность, самодеятельность, инициативу рабочего класса, нужно систематически воспитывать рабочий класс в духе коммунизма, организуя его в профсоюзы, вовлекая его в дело строительства коммунистического хозяйства» 210.

Без такого коммунистического воспитания масс не может быть выполнено социалистическое строительство. Как говорил Маркс, «теория становится материальной силой, как только она овладевает массами» 211. Это верно не только для захвата власти рабочим классом, но также и для социалистического строительства. Только рабочий класс, сознательно действующий по социалистически, развивает силу, чтобы преодолеть все трудности и препятствия, возникающие в ходе строительства и дальнейшего развития экономики. Подходить к хозяйственному строительству почти исключительно с экономической стороны, рассматривая стремление к прибыли и материальное стимулирование в качестве движущей силы, значит действовать в соответствии с экономическими законами капитализма.

Не экономический, а политический аспект является решающим для изменения мира. «Политика есть концентрированное выражение экономики»,— говорит Ленин в «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках Троцкого и Бухарина». Он продолжает:

«Политика не может не иметь первенства над экономикой. Рассуждать иначе, значит забывать азбуку марксизма» 212.

Ленин заявил далее:

«Троцкий и Бухарин изображают дело так, что вот-де мы заботимся о росте производства, а вы только о формальной демократии. Это изображение неверно, ибо вопрос стоит (и, по-марксистски, может стоять) лишь так: без правильного политического подхода к делу данный класс не удержит своего господства, а следовательно, не сможет решить и своей производственной задачи» 213.

Или, как сказал Мао Цзэдун, «политическая работа является жизненным нервом всей хозяйственной деятельности» 214. «Устав Аньшаньской компании чёрной металлургии», составленный Мао Цзэдуном в 1960 г., установил следующие пять принципов управления предприятием:

«Твёрдо ставить политику на командное место; укреплять партийное руководство; инициировать энергичные массовые движения; вводить систему участия руководящих кадров в производительном труде и участия рабочих в управлении, реформу иррациональных и устаревших правил и инструкций, и близкое сотрудничество рабочих, управляющих кадров и техников; на всех парах развивать технические новшества и техническую революцию».

Огромный подъём промышленного и сельскохозяйственного производства в Китае с началом Великой пролетарской культурной революции, этого грандиозно организованного массового движения, возглавляемого коммунистической партией, ещё раз доказывает силу, которую политическая мобилизация может пробудить в массах.

Современные ревизионисты не просто «забыли азбуку марксизма», а полностью выбросили её за борт. В Советском Союзе сегодня политика не имеет, говоря словами Ленина, «первенства над экономикой». Напротив, журнал «Коммунист» № 2 за 1963 г. утверждает, что «вопросы экономики, производства выдвинуты на первый план всем ходом коммунистического строительства» и должны поэтому «занимать центральное место в деятельности партийных организаций, быть поставлены во главу угла всей их работы».

Ревизионисты не стыдятся цитировать Ленина как главного свидетеля защиты своей ревизионистской линии. «Экономическая газета» бесстыдно утверждает:

«Проводя сегодня перестройку партийного руководства народным хозяйством по производственному принципу, партия исходит из ленинского положения о примате при социализме экономики над политикой. Ещё на заре Советской власти В. И. Ленин писал: „Задача управления государством, которая выдвинулась теперь на первый план перед Советской властью, представляет ещё ту особенность, что речь идёт теперь — и, пожалуй, впервые в новейшей истории цивилизованных народов — о таком управлении, когда преимущественное значение приобретает не политика, а экономика“.

Сегодня каждый должен усвоить, что главное в коммунистическом строительстве — это экономика, это производство, это борьба за создание материальных и духовных благ для жизни человека» 215.

Ленинская цитата вырвана из контекста и относится к особенной экономической ситуации, в которой среди масс господствовали голод и нищета и необходимо было восстановить хозяйство любой ценой; т. е. экономический аспект стал основным, и эта задача, говорит Ленин, «представляет ещё ту особенность, что…» (см. выше).

В процитированной выше работе «Ещё раз о профсоюзах» Ленин подчеркнул, споря с Троцким и Бухариным:

«Конечно, я всегда выражал, выражаю и буду выражать пожелание, чтобы мы занимались меньше политикой, больше хозяйством. Но нетрудно понять, что для выполнения этих пожеланий надо, чтобы не было политических опасностей и политических ошибок» 216.

Это резко отличается от того, что утверждают ревизионисты. Это извращение ленинизма достигло пока что кульминации в широко известной советской книге Э. Корбаш «Экономические „теории“ маоизма». Обзор в «Совьетунион хойте» пересказывает книгу следующим образом:

«Способ, которым маоистские „теоретики“ решают экономические проблемы, диктуется их тезисом „политика — решающий фактор“. Они переворачивают марксистский принцип отношения между политикой и экономикой вверх ногами. Истинная сущность перехода от капиталистического к социалистическому обществу, как подчёркивал Ленин, заключается в том, что политические задачи занимают подчинённое экономическим задачам положение» 217.

Всё, что мы можем сказать, это что способ, которым брежневские «теоретики» «решают» идеологические проблемы, диктуется их стремлением так или иначе сделать Ленина отцом каждого оппортунистического течения, против которого сам Ленин изо всех сил боролся. Это делается в отношении как тезиса о «мирном переходе», так и тезиса о «первенстве экономики над политикой». Однако явной ложью ревизионистам никак не прикрыть своё отступничество от ленинизма.

Это предательство ленинской теории, конечно, отражает их предательство ленинской практики. В следующей главе мы докажем, что руководящие ревизионисты Советского Союза систематически подрывали и разрушали социалистическое сознание рабочих и крестьян своей экономикой стремления к прибыли и материального стимулирования. Личный или групповой эгоизм занимает место социалистического сознания. Забота о собственных интересах занимает место трудной работы на благо всего общества.

То, что Ленин писал в апреле 1917 г. относительно мелкобуржуазного влияния, сбывалось сегодня:

«Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула всё, подавила сознательный пролетариат не только своей численностью, но и идейно, т. е. заразила, захватила очень широкие круги рабочих мелкобуржуазными взглядами на политику» 218.

Это — пагубные идеологические последствия материального стимулирования, которое, наряду с преследованием прибыли, является наиважнейшим рычагом капиталистической реставрации в Советском Союзе.

В 1935 г. Сталин видел в бюрократии самое большое препятствие для роста стахановского движения. Он говорил:

«Цепляются за техническую отсталость наших рабочих и работниц, ориентируются на эту отсталость, исходя из отсталости, и дело доходит, наконец, до того, что начинают играть в отсталость» 219.

Старая и новая бюрократия видела, что её привилегии подвергаются опасности со стороны опирающегося на диктатуру пролетариата рабочего класса с развитым социалистическим сознанием. Чтобы защитить свои эгоистические интересы, она пыталась ловко увязать их с материальными интересами рабочих. Это поощрялось основанными на неверных принципах центральным планированием и контролем. Существует два вида планирования и контроля:

• планирование на основе демократического централизма с массовым контролем снизу, к чему неоднократно призывал Ленин;
• планирование на основе бюрократического централизма с контролем сверху бюрократическим аппаратом, этот вид постепенно брал верх и сегодня преобладает.

Первый вид означает, что рабочие и крестьяне не только содействуют составлению планов, но, прежде всего, контролируют их количественное и качественное выполнение. Второй вид означает, что рабочие и крестьяне не участвуют в планировании и не осуществляют контроль над его выполнением.

Какой смысл и какие последствия имеет бюрократическое планирование? Как единственный критерий успеха предприятия выполнение плана требуется в любом случае. Если план перевыполнен, это приносит материальную выгоду рабочим и служащим в форме дополнительных премий, но прежде всего директору предприятия. Если цель не выполнена, результат — потеря премий и таким образом сокращение оплаты.

Бюрократическое планирование и контроль сверху в соединении с выполнением плана как единственным критерием привели к роковым последствиям. Ради материальных выгод управленцы на предприятиях обратились к самым изощрённым методам. На рабочих сваливали вину за плохое планирование и недовыполнение плана, хотя они не участвовали ни в обсуждениях планов, ни в контроле. Чтобы не уменьшать свою и без того низкую зарплату потерей премий, рабочие хранили молчание относительно манипуляций руководства завода. Это подрывало пролетарскую мораль и социалистическое сознание. Ложь и обман, растрата материалов и рабочей силы, дезорганизация рынка, сдерживание необходимых инвестиций, ложные данные по производственным издержкам и мощностям, ухудшение качества и тому подобное стало в конце концов в порядке дня.

После отмены диктатуры пролетариата массовый контроль, который существовал до этого, по меньшей мере, частично, и достиг высшего выражения в стахановском движении (но постепенно был задушен бюрократией), был полностью отброшен. Этот процесс, который уже начался ранее, был поднят на совершенно новый уровень с узурпацией власти и реставрацией капитализма ревизионистской бюрократией. Далее мы покажем результаты бюрократического планирования после капиталистической реставрации, в соединении со стремлением к прибыли и материальным стимулированием, основываясь на официальной информации ревизионистской прессы Советского Союза. Мы приводим только несколько случаев из огромного числа неполадок, которые были замечены за прошедшие годы, но их достаточно, чтобы показать общее катастрофическое развитие дел в Советском Союзе. Вот эти примеры:

1. Чтобы обеспечить выполнение или перевыполнение плана, управленцы преуменьшают мощности производства и преувеличивают производственные расходы. Это означает, что мощности недоиспользуются ради получения более низкого плана выпуска на следующий год. Регулярное выполнение и перевыполнение планов добавляет престижа и премии управленцам.

   Это часто побуждает их разрушительно обращаться с природными ресурсами, так как таким способом легче выполнить план и получить наибольшую возможную прибыль с наименьшими возможными усилиями. В «Правде» мы читаем: «В угольной промышленности пятнадцать лет назад потери угля при добыче составляли 17,8 процента, сейчас они возросли до 27,8 процента» 220. Также безудержно растрачиваются железная, марганцевая и медная руда. Железная руда, содержащая менее 46 % железа, остаётся необработанной. Потери в одном медном руднике увеличились на 50 % за последние годы. Многоцелевое использование неизвестно. Почему так много потерь ресурсов? Вышеупомянутая статья говорит:

   «Нет стимулирующих систем в оплате труда работников шахт, рудников, фабрик, таких систем, при которых люди были бы материально заинтересованы в бережной эксплуатации природных богатств…

   В условиях экономической реформы большую прибыль предприятие может получить, разрабатывая участки месторождения более лёгкие, с более ценными рудами, с меньшим разубоживанием (т. е. снижением содержания полезных компонентов) или допуская огромные потери полезных ископаемых. Иными словами — если оно будет „снимать сливки“. Экономический ущерб в этом случае несёт только государство, на горном же предприятии это не отражается».

   Поэтому ради увеличения рентабельности своих предприятий управленцы шахт тратят огромные количества природных ископаемых без малейших колебаний. Авторы «Правды», конечно, не собираются возлагать ответственность на капиталистическую новую систему, не говоря уже о том, чтобы подвергать её сомнению. Для них решение состоит в том, чтобы разработать систему материальных стимулов в дополнение к некой «заинтересованности» директоров в бережливости. Как будто те не придумали бы новых уловок.

2. Некоторые планы основаны на массе продуктов. Чем больше масса, тем скорее будет выполнен план. Так что масса просто поднимается искусственно: один завод, производящий трубы, сделал стенки трубы более толстыми, чем было заказано 221. Для некоторых предприятий, целевой показатель основан на использованном материале. «Правда» упоминает 222 Московский машинный завод, который вырабатывает деталь массой 12 кг из отливки массой 38 кг. Более двух третей идёт в отходы. Советский ежемесячник «Вопросы экономики» издал 223 исследование, согласно которому на советских заводах уходит в стружку в три-четыре раза больше металла, чем на капиталистических заводах Запада. Отходы в виде стружки составляют до 29 % в машиностроительной промышленности, 45 % в станкостроении и целых 57 % в шарикоподшипниковой промышленности. Эта расточительность обходится государству в сумму от четырёх до пяти миллиардов рублей в год.

3. Так как выполнение плана измеряется количеством, а не качеством продуктов, качество страдает, и это увеличивает издержки на ремонт. В РСФСР от 220 до 240 миллионов рублей ежегодно могло бы быть сэкономлено на починке тракторов, комбайнов и автомашин и от 30 000 до 35 000 новых тракторов МТЗ‑50 могло быть тогда построено из неиспользованных запасных частей. 224 Целая партия из 113 насосов, предназначенных для добычи нефти в Баку, имела существенные дефекты. 225

4. Принуждение к выполнению цели удерживает многих директоров предприятий от внедрения новшеств. Изменение или расширение процесса производства означает задержку производства, так как должны быть проведены модификации, для которых машины следует приостановить. Это ставит под угрозу выполнение плана, а его невыполнение в срок грозит штрафами. По этой причине «Известия» критиковали 226 долгий временной разрыв между новшеством и его практическим внедрением. «Экономическая газета» сообщает 227 историю ручного пневматического шлифовального инструмента. Готовые конструкторские планы десять лет лежали в Куйбышевском Авиационном Институте. Рабочие, ознакомившиеся с образцами инструментов, произведёнными в институте, были в восторге. Но несмотря на острейшую потребность (только в РСФСР ежегодно требуются 50 000 шт.) за все эти годы не было создано ни одного завода, на котором можно было бы производить инструмент в серийном порядке.

   Вследствие некомпетентности или халатности бюрократов также не производятся поставки важных средств производства:

   «В январе прошлого года было принято решение снять с производства старую машину для посева лука, заменить её более совершенной. Первая часть этого решения выполнена довольно быстро, а за вторую всё ещё не взялись. Год прошёл, а „Сельхозтехника“ ни одной сеялки не получила. Заказано же их было около тысячи штук.

   К сожалению, это далеко не единичный случай. То же самое произошло с комплексом машин для сбора зелёного горошка, идущего на консервирование. Жатка „ЖБА‑3,5“ выпускалась до 1967 года. Она имела недостатки. Сделали принципиально новую, в два раза легче и в полтора раза производительнее. Старую перестали выпускать, а производство новой за три года так и не наладили» 228.

5. Выполнение плана в значительной степени зависит от «системы снабжения материалами». В течение многих лет «Советская Россия» и «Правда» жалуются в многочисленных статьях на хаос в поставке сырья и полуфабрикатов. В промышленности потребительских товаров задерживается поставка то одного материала, то другого. Заводы испытывают недостаток древесины для мебели, кожи для ботинок, ткани для одежды, стеклотары для консервирования пищевых продуктов и т. д. Строительная промышленность испытывает недостаток цемента или металлоконструкций для бетона. Колхозам недоступны топливо для тракторов и искусственные удобрения. Руководитель планирования Байбаков, смирившись с фактами, констатировал, что с января 1968 г. по октябрь 1969 г. были недопоставлены следующие требуемые материалы: 11 миллионов тонн угля, 5 миллионов тонн проката железа и стали, 2,5 миллиона тонн минеральных удобрений, цемент и другие материалы. 229

   Намного хуже, однако, когда новые капиталистические управленцы основывают комбинаты и нанимают на работу рабочих, не беспокоясь о размещении их семей, так как в своём стремлении к прибыли они совсем «забыли» построить дома:

   «Получается так, что предприятие готово, а жильё, культурно-бытовые объекты „забыли“ вовремя построить» 230.

   Газета «Правда» приводит множество примеров, один из них Балашовский 231 комбинат шёлковых тканей, законченный в 1970 г. На работу было нанято 6 000 человек, главным образом, молодых работниц. Но только 45 % необходимого жилья и треть детских садов и яслей было построено.

   «Те же беды и на Черкасском 232 шёлковом комбинате, Пинском 233 трикотажном комбинате и многих других новостройках» 234

   Профсоюзная газета «Труд» сообщает о рабочем поселке Вуктыл 235 словами, напоминающими о худших кварталах «гастарбайтеров» в Западной Германии:

   «В посёлке, насчитывающем 13 тысяч жителей, нет ни детского сада, ни яслей. Один детсад на 140 мест строится уже третий год. За два сезона освоено всего-навсего… шесть тысяч рублей. Значит, новоселье не скоро…

   В мороз и в жару вуктыльцы смотрят фильмы в помещении, изготовленном из металлических листов. Негде помыться. Люди, добывающие миллионы кубометров газа, ещё и чая на газу не вскипятили. Даже пекарня действует на дровяном топливе.

   Домов в Вуктыле нет. Есть передвижные жилые вагончики и временные бараки» 236.

   Пренебрегают даже службой здравоохранения, так как недостаточно санитарных машин в пригодном к использованию состоянии.

   «В городе Омске из-за отсутствия приспособленного помещения для стоянки и ремонта автомашин „скорой помощи“ третья часть их не может выезжать по вызову больных. Семь лет решается вопрос о строительстве новой автобазы горздравотдела, но всё остаётся по-прежнему» 237.

6. Стремление к прибыли имеет особенные последствия для поставки запасных частей и подвергает опасности выполнение плана на многочисленных предприятиях и в колхозах. Разница между себестоимостью и ценой продажи для производства запасных частей вообще меньше, чем для производства комплектных единиц. Кроме того, цель производства запасных частей обычно задаётся в денежном выражении, так что производятся самые дорогие запасные части, которые дают более высокую прибыль и скорее обеспечивают достижение этой цели, а не, к примеру, винты, болты и шайбы. 238 Таким образом, в 1968 г. было поставлено только 47,7 % требуемых гаек и болтов и только 20,5 % необходимых винтов. Из 140 миллионов винтовых болтов, необходимых ежегодно для закрепления лемехов, было произведено только 15 миллионов. Колхозы сами вынуждены производить недостающие винтовые болты примитивными средствами. 239

   «Правда» напечатала письмо директора большой московской прачечной. К письму были приложены два похожих резиновых изделия — так называемый «сильфон» (деталь стиральной машины) и обыкновенная резиновая соска для детской бутылочки. Директор пишет:

   «„Сильфон“ стоит всего 7 копеек, но без него не может работать машина (стоит она 1 417 рублей). Мы обратились на Алитусский 240 завод с просьбой выслать „сильфоны“ (кстати, завод не даёт их в качестве запасных частей). Получаем ответ. В конверте два „сильфона“ и совет обратиться на Каунасский 241 завод резиновых изделий, который их изготавливает. Мы так и поступили, но получили от ворот поворот — сильфонов нам не дали.

   Где же выход, не стоять же машинам? Мы стали его искать и „нашли“. Выручила эта самая детская соска (3 копейки пара).

   Признаюсь, за эту „рационализацию“ я даже получил вознаграждение. Но соска служит недолго — 5—10 дней, ведь её резина не рассчитана на щелочную среду.

   В общем, мы так считаем: пусть всё же соской пользуются те, кому она предназначена,— дети. А для стиральных машин нужны „сильфоны“» 242.

   «Комсомольская правда» сообщает 243 о моторной ремонтной мастерской, которая заказала 450 зажимных дисков, а получила только шесть. Оптовая контора требовала 60 000 запасных гусеничных звеньев для ремонта гусеничных тракторов, а получила только 22 000. 244 Есть люди, понимающие материальные интересы по-своему. Таким образом, недостаток запасных частей усугубляется воровством и чёрным рынком. Не только винты, гайки и тому подобные мелкие детали крадут с заводов и продают на чёрном рынке, но и целые зубчатые механизмы, машинные блоки, системы зажигания, охладительные устройства и т. п. 245 В Москве есть чёрные рынки, где украденные запасные части продаются на глазах милиции 246.

   Положение должно быть очень плохим, раз Косыгин почувствовал себя обязанным покритиковать его в своей речи на ⅩⅩⅣ съезде КПСС следующим образом:

   «Примером слабой организаторской работы министерств, прежде всего машиностроительных, является положение с обеспечением потребностей в запасных частях к машинам и оборудованию. Особенно остро это ощущается в сельском хозяйстве. Перебои в поставке запасных частей наносят большой ущерб, вызывают простои, вынуждают большое количество людей заниматься полукустарным производством, что намного удорожает капитальный ремонт оборудования.

   Совершенно недопустимо, чтобы министерства освобождали себя от ответственности за обеспечение изготовленного ими оборудования и машин запасными частями. Необходимо поставить дело так, чтобы по первому требованию потребителя завод поставлял ему запасные части. (Аплодисменты.) Деятельность машиностроительных предприятий и министерств следует оценивать не только по количеству выпущенных машин, но и по тому, как работают эти машины, как они обеспечены запасными частями» 247.

   Естественно, Косыгин не углубляется в причины. Капиталистический принцип гласит: дымовые трубы остаются холодными там, где нет прибыли. Это означает, что без прибыли запасные части остаются непроизведёнными, так как для директоров речь идёт о выполнении планов их заводов, чтобы обеспечить дополнительные премии и привилегии. Таким образом, бюрократически-централистское планирование и стремление к прибыли — главные причины этих неполадок в советской экономике.

   В Харькове почти невозможно получить чайники, мясорубки и так далее. Причина: выпуск этих изделий был прекращён, потому что они «недостаточно рентабельны». 248

   В таких обстоятельствах многие изделия можно получить только на чёрном рынке или за взятку. «Правда» писала 249 о человеке, ищущем запчасти для починки магнитофона. В магазине ему сначала сказали: «У нас ничего нет». «Подмазал» тремя или пятью рублями и вдруг запчасти появились. То же происходит с автомобильным ремонтом. Московские водители такси, в частности, жалуются, что в ремонтных мастерских почти всегда приходится давать взятку, если работа должна быть выполнена быстро.

7. Стремление к прибыли в сельском хозяйстве ставит под угрозу достижение целей коллективными и государственными хозяйствами. Следствия идут по двум направлениям:

   1. Привилегированная прослойка в совхозах и колхозах присваивает большую часть результатов работы сельскохозяйственных рабочих и колхозников. Председатели колхозов могут увеличивать свои премии, манипулируя планом. 250 Один председатель колхоза открыто говорил:

      «За условия труда с меня никто не спросит, а вот за надои молока (они как раз снизились) завтра меня вызовут в райком» 251.

   2. Крестьяне в колхозах и совхозах имеют в дополнение к колхозным или государственным частные сельхозугодья. Само по себе это не плохо. Размер частных участков был ограничен законом ещё когда Советский Союз был социалистической страной. Абсолютный размер дополнительных участков снижался из года в год. В 1965 г., однако, ограничения были отменены. Размер частных участков ещё с 1960 г. до 1965 г. снизился с 6,75 миллионов гектаров до 6,60 миллионов, но к 1969 г. снова вырос до 6,78 миллионов гектаров 252.

      Частное хозяйство растёт, в то время как кооперативным производством пренебрегают. Брежнев был вынужден признать, что на селе «люди безразличны к подъёму общественного производства». С частной инициативой другое дело. Доходит до того, что с юга страны (Армения, Узбекистан, Грузия) помидоры, виноград, клубнику, персики и другие плоды, а также цветы, привозят самолётами в Москву и Ленинград и продают по непомерным ценам на частных рынках. Всё это делается с молчаливого одобрения ревизионистского руководства.

   Каков результат описанного развития? Советская газета «Сельская жизнь» указала на недостатки в колхозном производстве в ряде статей в 1968 г., пожаловавшись, что «часто имеет место неумелое руководство и растраты, ведущие к невосполнимым потерям». В некоторых областях «большие участки земли стали пастбищами, степями и пустошами, многие полевые угодья заболочены и поросли кустарником». В Советском Союзе «от 50 до 60 миллионов гектаров почвы (около четверти обрабатываемых земель) затронуто эрозией».

   Пропорционально росту влияния материальных стимулов на людей снижаются уровень их социалистического сознания и общественная заинтересованность. Хотя условия на Украине и в Закавказье благоприятны для роста плодов и овощей, их производством пренебрегают, так как рабочие «овощных бригад» зарабатывают меньше, чем другие сельскохозяйственные рабочие. Неудивительно, что пятилетний план 1966—1970 гг. по овощам был выполнен только на 89,4 % — самый низкий показатель в сельскохозяйственном производстве 253.

8. Коррупция, взяточничество, растраты и воровство — вообще, обычные спутники частного капитализма. Такие плоды капитализма распространяются в Советском Союзе также и вследствие понижения социалистической морали и социалистического сознания. Как мы уже неоднократно подчеркивали, новый капитализм в Советском Союзе — капитализм прежде всего государственно-монополистический. Но подъём прибыли отдельных предприятий и увеличение самостоятельности управленцев широко открыли двери для расширения незаконного или полузаконного частного капитализма. Ибо граница между законным обогащением за счёт официальной прибыли и добавочным обогащением за счёт незаконных, тайно извлечённых прибылей проведена не слишком чётко. Немногие управленцы упустят возможность получить дополнительные богатства благодаря своему положению. И пока это не вызывает всеобщего недовольства, новая буржуазия предпочитает закрывать на это глаза. Решительные действия предпринимаются только когда растраты и коррупция достигают таких размеров, что новые господа, контролирующие государство, чувствуют себя серьёзно обманутыми или когда энергично протестует общественность.

   О руководителе лесопромышленного комбината, например, мы слышим, что он продавал государственную древесину на сторону, прикрываясь взятками. 254 Или возьмите, скажем, руководительниц нескольких московских парикмахерских, превративших государственные салоны в настоящие частные предприятия: каждая работница должна отдавать часть своего ежемесячного дохода руководительнице, если не хочет потерять работу. Отпуска также предоставляются только при уплате мзды. 255

   В большинстве случаев коррумпированные руководители знают, как избежать наказания с помощью широкой системы взяток и политических махинаций. Работники колхоза им. Тельмана написали письмо в партийный райком, жалуясь на председателя колхоза, некоего Зиновьева.

   Этот аппаратчик «занимается очковтирательством, разбазарил 400 центнеров зерна и тысячу килограммов мяса, ведёт себя недостойно — оскорбляет колхозников, сквернословит, появляется на работе пьяным.

   В ответе, присланном в редакцию из обкома, сообщалось, что Зиновьев освобождён от обязанностей председателя колхоза. Между тем, из акта, приложенного к переписке, видно, что этого человека следовало бы отдать под суд за присвоение колхозных средств. В настоящее время Зиновьев заведует коммунальными предприятиями райисполкома, т. е. получил повышение» 256.

   Одна статья 257 сообщает, как министр защитил банду мошенников на одной молочной ферме. Он сообщил в прессу, что виновные наказаны. В действительности они сохранили свои посты. Та же статья сообщает, как высокопоставленные государственные деятели в Азербайджане приобрели дипломы для своих детей, хотя те никогда и не посещали университет. Некий Королёв, профессор и член партии, растратил 1 500 рублей из государственных фондов.

   «Несмотря на требование многих коммунистов строжайшим образом наказать казнокрада, Королёву вынесли… выговор без занесения в учётную карточку, а вскоре стараниями ректората и парткома он оказался в должности заведующего кафедрой» 258.

   Дела должны быть действительно очень плохи, чтобы преступники были «наказаны». Возьмём типичный пример. «Правда» опубликовала 259 письмо в редакцию, рассказывающее о преступных действиях директора государственного мехового треста прибрежного района Ковальчука и попытках закрыть дело. Но дело было до того вопиющим, что районная газета «Красное знамя» взялась за него, сообщив, что несколько руководителей незаконно положили себе в карман большие премии. Письмо в «Правду» продолжает:

   «Статья обсуждалась коллегией краевого управления сельского хозяйства. Но начальник управления М. Клерсфельд и другие подошли к критике беспринципно. Они взяли Ковальчука под защиту. Тот, ободрённый таким поворотом дела, сам перешёл в наступление, заявив, что народные контролеры и работники финансовых органов мешают ему работать.

   Что же на самом деле происходило в тресте? Его руководитель Г. Ковальчук незаконно изъял из премиальных сумм, причитающихся совхозам за высокое качество пушнины, четыре тысячи рублей и распределил их среди работников своего аппарата. Сам директор получил пятьсот рублей.

   По примеру треста не стали стесняться и в некоторых хозяйствах. Без всяких оснований поощрялись руководители и служащие. Отдельные директора премировались сверх всякой меры. П. Тонкошкуров из „Майхе“ только за год получил в качестве премий и пособий более двух тысяч семисот рублей.

   Подкармливались за государственный счёт и приезжавшие в совхозы по делам службы отбраковщики-товароведы из Москвы, Иркутска. Директор с „чёрного хода“ разбазаривал норковые шкурки своим друзьям, знакомым и „нужным“ людям. Г. Ковальчук объясняет, что продавались нестандартные, чуть ли не бросовые шкурки. При этом он умалчивает о разбазаривании так называемого выставочного фонда пушнины, который завел в тресте для показа достижений. А если критически присмотреться к этим достижениям?

   В совхозах допустили значительный падёж зверей. Только за год от гибели молодняка хозяйства понесли убыток в миллион рублей. Сдача пушнины государству уменьшилась, качество её ухудшилось.

   Приморский краевой комитет народного контроля, проверив письма трудящихся, в том числе и сигнал в „Правду“ о неблаговидных делах в Дальзверотресте, наказал виновных. На Г. Ковальчука, М. Клерсфельда и других сделаны денежные начёты. Министерство сельского хозяйства РСФСР провело ревизию в Дальзверотресте. В приказе, подписанном В. Афанасьевым, Ковальчуку объявлен строгий выговор.

   Казалось бы и конец истории. Но возникает закономерный вопрос: в полной ли мере ответил Ковальчук за свои неблаговидные поступки? Почему этим поступкам не дана партийная оценка?».

   К этому мы добавим другой вопрос: что случилось бы с таким коррумпированным преступным директором, если бы диктатура пролетариата ещё господствовала? Мы спрашиваем далее: не есть ли такое поведение следствие стремления к прибыли и материального стимулирования? Не приносит ли обязательно с собой реставрация капитализма лживую буржуазную мораль, коррупцию, признаки распада капиталистического общества? Эгоизм, жадность, зависть, буржуазный образ жизни?

9. Все эти явления разрушительно влияли на социалистический принцип производительности труда, замещая социалистическое сознание как движущую силу повышения производительности стремлением к прибыли и материальным стимулированием. Социалистический принцип производительности труда был заменен капиталистическим принципом. Как увеличение производительности труда влияет на заработную плату при таких обстоятельствах? Отличается ли ещё система заработной платы бюрократического капитализма в Советском Союзе от таковой в западном частном капитализме? Давайте посмотрим, что некто Владимир Бельчук говорит об этом в статье «Производительность труда и пятилетний план» (Arbeitsproduktivität und Fünfjahresplan):

   «В период 1971—1975 гг., как и в прошлом, заработная плата остаётся главным материальным стимулом для подъёма производительности труда каждого отдельного служащего предприятия. Количество платы зависит от количества и качества выполненной работы… Совершенно обычна оплата по результатам 260 и системы премий. Прямые почасовые ставки — напротив, очень редки 261. Конечно, эффект стимулирования той или иной системы оплаты зависит от её правильного применения и, в большой степени, от норм, надлежащая установка которых в последнее время стала предметом особого внимания… Для материального стимулирования более высокой производительности труда очень важно также следующее правило: рабочий, который изобрел, предложил или ввёл техническое усовершенствование, принесшее существенное увеличение производства, продолжает оплачиваться в течение нескольких месяцев по старым нормам и ставкам… 262 263. Личная материальная заинтересованность в подъёме производительности труда также стимулируется различными премиями, выплачиваемыми в дополнение к заработной плате или жалованию из прибыли завода. Имеется, например, так называемая тринадцатая зарплата, ежегодная премия, выплачиваемая компанией за хорошие результаты работы» 264.

   В этом нет ничего нового для рабочих капиталистических стран Запада. Нет ничего нового в «субсидии на питание работников в заводской столовой», о которой гордо заявляет Бельчук. Как мы видели выше, в Советском Союзе существует ещё 24 градации оплаты и около 30 различных систем премий, которые в ближайшем будущем должны объединиться в одну общую систему эксплуатации. Эти меры служат усилению эксплуатации рабочего класса.

Реставрация капитализма в Советском Союзе неизбежно повлекла за собой всю анархию капиталистического способа производства. Безудержная погоня за прибылью новой советской буржуазии, безразличной ко всем потребностям общества, покончила с плановым социалистическим ростом экономики и привела к хаосу — свойственному всем капиталистическим системам, в т. ч. и в Советском Союзе. Непредсказуемость прибыли, соревнование между руководителями за премии, коррупция и растраты, самовольная деятельность отдельных предприятий совершенно подорвали социалистическую плановую экономику.

Как во всех капиталистических странах, экономический рост в Советском Союзе также испытывает застой. Согласно данным, названным Брежневым на ⅩⅩⅣ съезде КПСС, промышленная продукция выросла в течение седьмого пятилетнего плана (1961—1965 гг.) на 51 %, а в течение восьмого (1966—1970 гг.) на 50 %. В девятой пятилетке запланировано увеличение только на 42—46 %. По контрасту, в 1952 г. Маленков говорил в своём отчёте ⅩⅨ съезду об увеличении промышленной продукции на 70 % в течение пятого пятилетнего плана (1951—1955 гг.). Следует отметить, однако, что выполнение этого плана оказалось сорвано саботажем хрущёвских ревизионистов. В Албании, согласно данным, предоставленным директором планирования Абдюлем Келези 24 декабря 1971 г. на сессии Народного собрания, выпуск промышленной продукции в течение четвёртой пятилетки Албании (1966—1970 гг.) вырос даже на 83 %. Кроме того, в Албании плановые показатели для нового пятилетнего плана были подняты в сравнении со старым планом, а не снижены, как в Советском Союзе.

В восьмой пятилетке СССР национальный доход, согласно отчёту Брежнева на ⅩⅩⅣ съезде, увеличился на 41 %. В девятом пятилетнем плане предполагается рост только на 37—40 %. Для сравнения, национальный доход в Албании повысился в течение четвёртой пятилетки на 55 %, а в пятой пятилетке намечен рост на 55—60 %.

Но ревизионисты часто не в силах выполнить даже сниженные планы. При Сталине грандиозные пятилетние планы всегда выполнялись и перевыполнялись досрочно. Но сегодня ревизионисты, так гордящиеся своими современными математическими методами планирования, неспособны научно оценить развитие экономики, поэтому вынуждены снова и снова пересматривать и снижать свои планы.

В вышеупомянутом отчёте Брежнев заявил:

«Директивы ⅩⅩⅢ съезда по главным экономическим показателям успешно выполнены» 265.

Это — прямая ложь. На следующей странице своего отчёта тот же Брежнев перечисляет наиболее важные промышленные продукты и указывает, сколько каждого было произведено. Однако он забывает сравнить эти «успешные» данные с задачами, установленными ⅩⅩⅢ съездом, которые были якобы так «успешно выполнены». В табл. 3 мы делаем это сравнение за него (мы не учли два показателя из данных, приведённых Брежневым: «продукция машиностроения и металлообработки» и «швейные изделия» так как в плановых директивах не было соответствующих данных).

Доклад Косыгина тому же съезду даёт нам ещё примеры «успехов» восьмой пятилетки. Мы перечислили некоторые из них в табл. 4 и также сравнили их с поставленными целями. Эти данные тоже показывают истинный «успех» ревизионистской экономической политики.

Российская история сообщает нам об инспекционной поездке Императрицы Екатерины по деревням России. Чтобы скрыть истинную ситуацию и приукрасить свою политику, первый министр Потёмкин расставил по дороге прекрасные, чистые картонные фасады, пытаясь замаскировать жалкие деревни (отсюда выражение «потёмкинские деревни»). Кажется, Брежнев и Косыгин хотят сыграть роль Потёмкина для советского народа. Их напыщенные партийные съезды не более, чем потёмкинские деревни, предназначенные сегодня для маскировки печальной капиталистической действительности.

В социалистических странах вполне возможно, чтобы экономическое развитие переживало временные задержки. Германское вторжение в Советский Союз в 1941 г. и трудности перехода от военного к мирному производству после Второй мировой войны на некоторое время прервали плановый рост советской экономики. Промышленная продукция в 1946 г. составляла только 77 % от выпуска в 1940 г. Но уже в 1948 г. довоенный уровень промышленного производства был вновь достигнут и даже превзойдён на 18 %.

Неожиданный разрыв хрущёвцами китайско-советских и албано-советских экономических соглашений в 1960 и 1961 гг. и резкий отзыв советских техников из этих двух стран создали для китайской и албанской экономики проблемы временного характера, которые в Китае были усугублены тремя годами стихийных бедствий.

Но китайский и албанские народы быстро преодолели эти трудности, оставив по темпам роста экономики далеко позади все капиталистические страны Востока и Запада.

В капиталистических странах совсем наоборот: капиталистическая экономика может испытывать сильный подъём в течение нескольких лет, как, например, западногерманская и японская экономики в период ремилитаризации после Второй мировой войны. В долгосрочном периоде, однако, общий кризис капитализма обостряется. Капиталистические производственные отношения всё более сковывают производительные силы.

Экономические трудности Советского Союза сегодня — не временная слабость, а предвестники общего кризиса. Несмотря на почти тридцать лет мира, несмотря на огромный научно-технический прогресс, ревизионистские лидеры всё более обеспокоены застоем в экономике и вводят всё новые планы «реформ», которые, возможно, увеличивают эффективность экономики, но, в действительности, только усиливают кризис современного ревизионизма.

Единственная причина экономических неудач в Советском Союзе заключается в реставрации капитализма. Экономика, направленная на благополучие трудящихся, не знает никаких границ в своём развитии, пока постоянно возрастающие потребности общества не будут удовлетворены полностью. Экономика, управляемая жадностью маленькой группы эксплуататоров, однако, вновь и вновь наталкивается на непреодолимые барьеры.

В соответствии с законами капитализма капиталистический способ производства подвержен экономическим кризисам. Это одинаково относится к частному капитализму и к капитализму нового типа. Уже сейчас эту тенденцию можно различить в экономике Советского Союза, а в Югославии она уже действует в полную силу. Энгельс пишет об этой тенденции капитализма в своей работе «Развитие социализма от утопии к науке»:

«…Здесь — излишек средств производства и продуктов, там — излишек рабочих, лишённых работы и средств существования. Но оба этих рычага производства и общественного благосостояния не могут соединиться, потому что капиталистическая форма производства не позволяет производительным силам действовать, а продуктам циркулировать иначе, как при условии предварительного превращения их в капитал, чему именно и препятствует их излишек. Это противоречие возрастает до бессмыслицы: способ производства восстаёт против формы обмена. Буржуазия уличается, таким образом, в неспособности к дальнейшему управлению своими собственными общественными производительными силами» 270.

Чтобы обеспечить свою прибыль, по капиталистической логике, советские ревизионисты вынуждены предпринять империалистическую экспансию вовне (это мы покажем в третьей части книги). В то же время новая монополистическая буржуазия постоянно усиливает эксплуатацию и угнетение внутри страны, чтобы выжать последние капли из советского пролетариата. Щёкинский эксперимент не окажется последним экспериментом такого вида. На ⅩⅩⅣ съезде Брежнев объявил, что в 1971—1975 гг. «не менее 80 % прироста национального дохода» должно быть получено «за счёт производительности труда» 271, т. е. усиления эксплуатации рабочих.

Капиталистические законы, введённые в действие реставрацией, действуют автоматически — и на экономический базис, и на надстройку. Это означает, что классовые противоречия усиливаются и яростно прорываются в озлобленной классовой борьбе, как это произошло около года назад в Польше. Марксисты-ленинцы в Советском Союзе мобилизуют все силы в борьбе против дальнейшего умаления народных достижений, выступают против наиболее отвратительных форм капиталистического вырождения. Но чтобы вернуться к социализму, у народов Советского Союза нет никакой другой дороги, кроме как свергнуть господство бюрократической монополистической буржуазии через вторую Октябрьскую Революцию и восстановить диктатуру пролетариата.

Революционная борьба мирового пролетариата и угнетённых народов против империализма, за национальное и социальное освобождение, является мощнейшим течением наших дней. Пришла эпоха, в которой империализм движется к полному краху, а социализм — к победе во всём мире.

Империализм — это высшая, монополистическая стадия капитализма. Ленин объяснял:

«Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрёл выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами» 272.

Соревнование между группами монополий и борьба за перераспределение источников сырья и рынков сбыта чрезвычайно усиливаются. Война и угроза войны, таким образом, присущи империализму вплоть до его краха.

После Второй мировой войны огромное большинство бывших колоний добилось независимости, что нанесло удар мировой империалистической системе. Некоторые страны пошли дальше и изъяли плантации и шахты, фабрики и транспортные системы у империалистов, отдав их местным капиталистам или переведя их в государственную собственность, т. е. в коллективную собственность правящей внутренней буржуазии. Империалисты вынуждены были сменить свою тактику. Открытый колониализм был заменён неоколониализмом. Чтобы удерживать независимые теперь страны под контролем, неоколониалисты во главе с империализмом США применили новые средства угнетения. Они оказывают на эти страны политическое давление посредством военного шантажа, подрывной деятельности и неприкрытой агрессии и приводят к власти своих марионеток.

Но, помимо военного и политического контроля, империалисты оказывают на молодые нации также и экономическое давление. Всеми правдами и неправдами они стремятся предотвратить получение экономической независимости странами, добившимися политической свободы. Они пытаются воспрепятствовать экономическому развитию этих стран и приковать их к мировой империалистической системе. Этим странам вменяется в обязанность предоставлять своё сырьё империалистам, а не использовать его самим. Им вменяется в обязанность держать двери открытыми для иностранных товаров и капитала, а не развивать местные отрасли промышленности и внутренний рынок.

С империалистическим холодным цинизмом бывший президент США Кеннеди указал на преимущества экспорта капитала в бедные страны в обращении от 7 декабря 1961 г.:

«В прошлом, 1960 году мы вложили за границей 1 700 миллионов долларов, а получили от зарубежных инвестиций 2 300 миллионов… В слаборазвитом мире, который нуждается в капитале, мы получили 1 300 миллионов долларов и направили 200 миллионов долларов инвестиций.., в то время как в Западную Европу мы направили 1 500 миллионов долларов и получили 1 миллиард долларов».

Под предлогом «международного разделения труда» империалисты безжалостно пользуются экономической отсталостью новых независимых государств, тягостным наследием колониализма. Вместо того, чтобы помочь им, развив промышленную базу, империалисты продвигают производство так называемых традиционных товаров бедных стран, скупают это сырьё по бросовым ценам, обрабатывают его в метрополиях и частенько перепродают его в виде готовых продуктов тем же самым бедным странам.

Что такое эти «традиционные товары»? Это продукты, которые старые колониалисты выбрали для этих стран, разрушив местные старые отрасли, история которых зачастую насчитывает сотни лет. Французские империалисты, к примеру, распахали десять тысяч гектаров плодородной алжирской почвы, чтобы возделывать виноград. Алжирцам, однако, их религия запрещает пить вино. Когда Алжир угрожал национализировать французские нефтяные компании после получения независимости, французские империалисты ответили угрозой бойкотировать вино, которое для Алжира бесполезно и которое он вынужден поэтому продавать во Францию. Британцы не только разрушили сельское хозяйство Египта монокультурой, прививая повсюду хлопок, но дошли и до того, что демонтировали фабрики, основанные египетскими предпринимателями в начале ⅩⅨ века. Колумбия стала одной великой плантацией кофе. Кубе было предначертано производить сахар и табак. Даже получив независимость, такие страны обременены деформированной империалистами экономикой. Неоколониалисты пользуются неравномерным развитием этих стран, чтобы держать их в зависимости. Экспортирующие нефть страны, например, должны дёшево продавать свою сырую нефть и покупать дорогие очищенные продукты за рубежом. Империалисты управляют мировой торговой системой и снижают цены на сырьё. Согласно данным ООН, цены на готовые продукты, которые страны Азии, Африки и Латинской Америки закупают у империалистических наций, выросли в 1950—1963 гг. на 50 %. За тот же период, однако, цены мирового рынка на сырьё снизились на 38 %. Чтобы купить один джип, в 1954 г. Колумбия должна была продать 14 мешков кофе. К 1969 г. Колумбия должна была обеспечить 43 мешка в качестве эквивалента.

Некоторые страны уступили империалистическому давлению и разрешили крупномасштабный ввоз капитала. Другие страны принимают законы, ограничивающие зарубежные инвестиции, чтобы защитить местное хозяйство от империалистической конкуренции. Там предприятия, полностью принадлежащие иностранным капиталистам, всё более уступают место совместным предприятиям, частично принадлежащим иностранным частным капиталистам (или государствам) и частично — местной буржуазии (или её государству). Прибыль делится между владельцами. Но эти совместные предприятия (и большинство находящихся в исключительно империалистической собственности предприятий), как правило, не относятся к индустрии средств производства, как, например, сталелитейные или машиностроительные заводы. Вместо этого империалисты предпочитают трудоемкие отрасли легкой промышленности, где они могут извлекать наибольшую прибыль из дешёвой рабочей силы бедных стран.

Особенно популярна «комиссионная обработка»: отдельные трудоёмкие работы выполняются за границей, затем товары перевозятся назад в империалистическую страну. Западногерманские компании по производству электроники, например, производят сложные детали вручную в своих филиалах в Сингапуре и Малайзии, а затем направляют их для заключительной сборки в ФРГ. Таким образом, они экономят много денег, несмотря на высокие транспортные расходы. Можно достичь того же самого эффекта даже не обязательно вкладывая капитал в бедную страну. Западногерманские предприятия продают полуфабрикаты местному приборостроительному заводу в Югославии. Там югославские рабочие производят холодильники и кухонные плиты за очень малую заработную плату. Затем эти товары перепродаются западногерманским империалистам. Для боссов монополий это дешевле, чем производить товары в ФРГ. Уже каждая десятая газовая или электрическая плита в Западной Германии произведена таким способом. 273 Югославское предприятие формально совершенно независимо от западногерманских капиталистов; в действительности, конечно, оно полностью в их власти.

Все эти методы направлены на одно: удерживать бедные страны в зависимости от империалистов. Их экономики рассматриваются как придатки империалистических экономик, их фабрики — как придатки (поставщики и обработчики) империалистических монополий.

В первой и второй главах этой книги мы показали, как советские ревизионисты свергли диктатуру пролетариата в Советском Союзе, установили антинародную диктатуру бюрократической монополистической буржуазии и восстановили капитализм. Мы доказали, что капитализм, вновь введённый ревизионистами,— не обычный частный конкурентный капитализм. Это — государственно-монополистический капитализм, и степень концентрации, степень слияния промышленного и финансового капитала, степень подчинения государства монополиям несравненно выше, чем на Западе. Это — не обычный капитализм, а наивысшая стадия капитализма, империализм.

Так же, как монополистический капитализм Запада не позволяет себе замыкаться в границах отдельных империалистических стран, новый капитализм в Советском Союзе не ограничивается эксплуатацией и угнетением советского народа. Побуждение к экономической экспансии, экспорту капитала и покорению других стран, побуждение к агрессии и войне, к переделу мира, также властвует над этим империализмом. Это вовсе не «предпочитаемая политика» 274 империализма, которая может быть легко заменена другой, мирной политикой, как верил Каутский, а экономическая закономерность, самая сущность империализма. Ленин отмечал:

«Капиталисты делят мир не по своей особой злобности, а потому, что достигнутая степень концентрации заставляет становиться на этот путь для получения прибыли» 275.

Новый капитализм в Советском Союзе логично развивается в империализм, из капитализма нового типа — в социал-империализм.

«…Социализм на словах, империализм на деле, перерастание оппортунизма в империализм» 276.

В то время как империалисты США и другие империалистические державы Запада открыто выступают как представители капитализма, как противники коммунизма и национального освобождения, социал-империалисты маскируются как «социалисты» и неустанно говорят о «борьбе против империализма» и «помощи угнетённым народам». Нападая на народы, они болтают о «невмешательстве» и «мирном сосуществовании». Грабя народы, они читают лекции о своей «солидарности» и «бескорыстной помощи». Когда они берутся оправдать свою империалистическую политику, они не отступают перед фальсификацией марксизма, перед представлением Маркса и Ленина защитниками эксплуатации. Они проводят эту лживую политику, чтобы обмануть советский народ и народы мира. Они спекулируют на великом доверии, которое Советский Союз и коммунизм заслужили при Ленине и Сталине, для продвижения к своим антисоветским, антикоммунистическим и антинародным целям. В частности, «антиимпериалистические» лозунги социал-империалистов направлены на обман тех народов и правительств, кто видит характер империализма и сопротивляется ему. Таким образом, страны, которые освобождаются от осьминожьей хватки империализма США, заманиваются в челюсти социал-империализма.

Таким образом, нельзя ожидать, что советские социал-империалисты применят точно такие же методы, как империалисты США, будут столь же открытыми и внятными, как они. Нельзя забывать, что ревизионистский Советский Союз является очень молодой империалистической державой, которая только начинает строить свою колониальную империю и, следовательно, использует различные тонкие и вводящие в заблуждение методы для завоевания влияния в отдельных странах. По этой причине, чтобы получить точку опоры, социал-империализм часто предоставляет ссуды на много лучших условиях, чем империалисты США. Но, в конце концов, он поступает как германские и, особенно, японские империалисты, пытающиеся отхватить часть рынков у США, делая более привлекательные предложения. Таким образом, экспорт капитала Советским Союзом часто принимает иные формы, чем экспорт капитала США. Но всё труднее становится обмануть народы мира. В сущности, империализм советских лидеров нисколько не отличается от империализма США. Всё больше народов и правительств формально независимых стран выясняют это на опыте.

В течение Второй мировой войны и в первые послевоенные годы в ряде стран Европы и Азии появилась новая форма правительства: народная демократия. Под влиянием побед антифашистской коалиции, возглавляемой Советским Союзом, и в некоторых случаях с прямой военной поддержкой Красной Армии, народы этих стран разбили фашистские диктатуры немецких, японских и итальянских агрессоров и их марионеток и установили народно-демократическое правление. В 1949 г. народная демократия была установлена в Китае после победы китайского народа в освободительной войне против реакционеров Гоминьдана, служивших империализму США. В тот же год в восточной части Германии, где фашистская государственная власть была разбита сталинской Красной Армией, под эгидой Советского Союза был создан антифашистско-демократический порядок, первая ступень народной демократии. Народная демократия была уже объявлена в Монгольской Народной Республике в 1921 г. после победы в освободительной войне. Народно-демократическое правление везде порождается союзом различных антиимпериалистических классов и сил под руководством пролетариата и его партии, коммунистической партии, которая направляла борьбу против оккупантов. Это означает диктатуру против фашистских сил и демократию для народа. Народная демократия — это ещё не социализм. Она ставит вначале только антиимпериалистические и демократические цели: лишение ведущих монополистов и крупных землевладельцев их власти, проведение земельной реформы, восстановление экономики и т. д. Но она существенно отличается от буржуазной демократии, так как государственная власть при народной демократии не в руках буржуазии, а в руках коалиции, в которой рабочий класс осуществляет руководство. Поэтому, как подчеркнул Димитров в 1948 г. в своем заключительном слове на Ⅴ съезде Болгарской рабочей партии (коммунистов):

«Советский режим и народно-демократический режим являются двумя формами одной и той же власти — власти рабочего класса в союзе и во главе трудящихся города и деревни. Это — две формы диктатуры пролетариата» 277.

Через трудную борьбу против буржуазии, через устранение капиталистической собственности и коллективизацию сельского хозяйства пролетариат может продвигаться от народной демократии к социализму. Так как пролетариат уже разгромил старую государственную власть и удерживает бразды народно-демократического правления, так как пролетариат в состоянии сломить сопротивление буржуазии и других реакционеров, он, естественно, не должен захватывать власть второй раз. Существование диктатуры пролетариата допускает органический переход от народной демократии к социализму. Переход к социализму в народно-демократических странах был вовсе не исключением из марксистско-ленинского принципа, что социализм может быть достигнут только через слом буржуазной государственной машины и установление диктатуры пролетариата, а скорее подтверждением этого правила. Народная демократия не имеет, конечно, ничего общего с «антимонополистической демократией» современных ревизионистов.

Переход народно-демократических стран к социализму сопровождается ожесточённой борьбой между рабочим классом и буржуазией. Если капиталистическая реставрация была возможна даже в Советском Союзе, через сорок лет после Октябрьской революции, то эта опасность намного больше в таких странах, где не были выполнены даже экономические задачи социалистической революции. Неудивительно, что буржуазные силы в Югославии вскоре смогли одержать верх и покончить с народно-демократическим режимом. И неудивительно, что народно-демократические системы во множестве стран были сильно поколеблены, особенно когда Советский Союз сошёл с социалистического пути.

Когда началось восстановление капитализма в Советском Союзе, клике Хрущёва сразу было ясно, что она может удержаться, только если сумеет перетянуть по крайней мере часть коммунистического мирового движения на свою ревизионистскую линию, если преуспеет в совершении капиталистической реставрации по крайней мере в части народно-демократических стран и превращении этих стран в политические, военные и экономические форпосты советского ревизионизма. Нужно было обеспечить победу готовых проводить линию Хрущёва и К^о ревизионистских сил в разных коммунистических партиях.

В занятой Советским Союзом ГДР, где коммунисты имели сравнительно слабую массовую базу, группа Ульбрихта довольно быстро свернула на новый ревизионистский курс, так что реставрация капитализма прошла относительно гладко и незаметно. ГДР и Чехословакия были, однако, исключениями. В других народно-демократических странах большинство партийного руководства сопротивлялось ревизионизму и в последующем должно было вытерпеть все махинации клики Хрущёва.

Контрреволюция, направлявшаяся Хрущёвым, приняла особенно драматические формы в Польше и Венгрии. После ⅩⅩ съезда КПСС и особенно вслед за «борьбой против культа личности» скрывавшиеся ранее контрреволюционные буржуазные силы распространились во всех социалистических странах. Они воспользовались большим замешательством и неуверенностью, порождёнными нападками Хрущёва на Сталина, чтобы начать кампанию против лидеров различных коммунистических партий и против социалистической системы вообще. Даже в Китае в середине 1957 г. буржуазные правые вышли с открыто антикоммунистической клеветнической кампанией. Конечно, решимость и идеологическая стойкость Коммунистической партии Китая остановили эту атаку. Под видом «борьбы против культа личности» представители старых эксплуататорских классов в Польше и Венгрии, среди них, в особенности, буржуазные интеллигенты, нападали на партию. Они начали с требования персональных изменений в партаппарате и реабилитации различных осуждённых контрреволюционеров, и скоро дошли до объявления открытой борьбы против марксизма-ленинизма и диктатуры пролетариата. Представители буржуазии внутри партии захватили руководство. Все эти контрреволюционные действия с энтузиазмом поощрялись империалистической заграницей и кликой Тито, притом, что Хрущёв и К^о, выступившие застрельщиками, благосклонно наблюдая за этим, оставались на заднем плане.

В октябре 1956 г. в различных районах Польши вспыхнули контрреволюционные беспорядки. Буржуазные силы в партии воспользовались ситуацией. Руководство партии было радикально заменено. Власть захватил закоренелый контрреволюционер Гомулка, бывший троцкист, который был отстранён от партийного руководства в 1948 г. и провёл несколько лет в тюрьме. В дальнейшем он показал себя верным прихвостнем Хрущёва. Под руководством Гомулки капитализм в Польше был восстановлен особенно откровенно. Коллективизация сельского хозяйства, наиважнейшая экономическая предпосылка социализма наряду с национализацией промышленности, была прекращена и в значительной степени отменена. Из всех сельскохозяйственных земель страны в 19,8 млн гектаров 16,7 млн гектаров (84 %) были в 1968 г. частными 278. Колхозы сохранили только 227 000 гектаров. В 1950—1955 гг. в среднем 600 000 тонн зерна ежегодно собиралось в колхозах, а в 1968 г.— не больше 200 000 тонн. Производство зерна находящимися в индивидуальной собственности предприятиями сельского хозяйства выросло за тот же период с 9,5 млн тонн в среднем за 1950—1955 гг. до 15,1 млн тонн в 1968 г. 279. Следует обратить внимание, что личные участки колхозников включаются в колхозную статистику, так что фактически объём коллективного производства был ещё меньше 280. Число частных мастерских также значительно увеличилось. На основе мелкобуржуазной частной собственности как грибы после дождя выросли частнокапиталистические элементы. На селе распространился новый класс кулаков (богатых крестьян), в то время как массы мелких крестьян всё больше беднели. Новообразованная частная буржуазия в городе и на селе была важным союзником польской бюрократически-монополистической буржуазии. Кулаки подняли цены на продовольствие и поставили под угрозу поставку продовольствия в города. В декабре 1970 г. рабочие нескольких городов Польши восстали против ухудшения условий жизни, проведя мощные забастовки и демонстрации. Они представили счёт Гомулке за его преступную политику капиталистической реставрации. В панике польские ревизионисты «сменили лошадей» в ведущих органах, но их ревизионистская и антинародная политика не изменилась.

Контрреволюция в Венгрии сделала своё дело даже более жестоко. После того, как буржуазные интеллигенты подготовили почву всесторонними нападениями против партии и социализма, 23 октября 1956 г. вспыхнул контрреволюционный путч, нити которого тянулись к венгерским фашистам и империализму США. В этот момент, не позже, партийное руководство должно было признать серьёзность ситуации и принять решительные меры, чтобы защитить диктатуру пролетариата. Оно действовало прямо противоположным образом. 24—25 октября собрался Центральный комитет. Первый секретарь Венгерской партии трудящихся Герэ был смещён со своего поста и заменён правым оппортунистом и последователем Хрущёва Кадаром. Центральный комитет избрал новым премьер-министром контрреволюционера Имре Надя, отстранённого от руководства партией и государством за правый оппортунизм в 1955 г. Новое руководство не предприняло ничего, чтобы подавить контрреволюцию. Нет, оно даже возглавляло её. Как только Надь принял власть, он потребовал выхода Венгрии из социалистического лагеря и вторжения в страну сил ООН. Бушевал белый террор. Фашистские орды убивали коммунистов средь бела дня. Только в начале ноября, когда угроза фашистского переворота стала непосредственной, Центральный комитет под давлением революционных масс решил распустить правительство Надя, сформировал Революционное рабоче-крестьянское правительство, и обратился к силам Варшавского договора, размещённым в Венгрии за помощью в подавлении контрреволюции.

Но что случилось впоследствии? Вместо того, чтобы основательно рассчитаться с контрреволюцией и ревизионизмом, Хрущёв и Кадар делали всё, что могли, чтобы преуменьшить роль реакционеров и переложить всю вину на прежнее партийное руководство, которое настаивало на борьбе против контрреволюционеров. Так, их первое заявление назвало контрреволюционный путч «массовым движением, благородная цель которого состояла в том, чтобы исправить антипартийные и антинародные ошибки, сделанные Ракоши и его последователями 281, и сохранить национальную независимость и суверенитет». Это только «слабость правительства Имре Надя» «подвергла опасности само существование нашей родины». Решение Временного Центрального комитета Венгерской социалистической рабочей партии от 5 декабря 1956 г. о «причинах и предпосылках событий» говорит о «клике Ракоши — Герэ», совершившей «исключительно тяжёлые ошибки и преступления», при том, что Надь всего лишь, возможно, «облегчил» «наступление контрреволюционных сил» своей «беспомощностью» 282.

Как можно видеть, Хрущёв и Кадар любой ценой стремились умалить контрреволюцию и изобретали мнимые преступления венгерских коммунистов. Громкая контрреволюция была подавлена, но тихая контрреволюция одержала верх. Едва оказавшись у власти, Кадар повёл страну по пути капиталистической реставрации. Похоже было в Болгарии, где ревизионист Живков и его приспешники постепенно отбирали власть у коммунистов, сгруппированных вокруг прежнего партийного руководителя и премьер-министра Червенкова, а затем исключили их из партии. И в Монгольской Народной Республике, где последователь Хрущёва Цеденбал узурпировал партийное и государственное руководство в 1959 г. и вывел свою страну на жалкий путь советской колонии и инструмента антикитайской истерии.

Несмотря на всё, усилия Хрущёва только отчасти увенчались успехом. Коммунисты Китая, Албании, Кореи и Вьетнама выступили против ревизионистских теорий в той или иной форме и твёрдо придерживались своей прежней марксистско-ленинской практики. Румыния также всё чаще отказывается следовать политическому и экономическому диктату Советского Союза. Хрущёв использовал все мыслимые средства, от шантажа до угроз, против верных социализму стран и коммунистических партий, которые не следовали за ним. В 1960 г. на встрече коммунистических партий после съезда КП Румынии Хрущёв неожиданно предложил «документ», полный клеветы против КП Китая и потребовал, чтобы все партии осудили Китай. Делегация Партии труда Албании отказалась осудить братскую партию, даже не заслушав её. Многие другие партии поддержали точку зрения Албании, так что планы Хрущёва были расстроены. В последующем он предпринял всё, чтобы наказать Албанию за её решительное выступление. Когда в Албании в 1960 г. случился неурожай, Хрущёв отказался снабдить её зерном. В своей речи на московской встрече 1960 г. Энвер Ходжа так прокомментировал этот инцидент:

«В те трудные дни мы многое испытали. Разве у Советского Союза, который продаёт зерно всему миру, не было 50 тысяч тонн зерна для албанского народа, верного друга и брата советского народа, для народа, остающегося верным марксизму-ленинизму и социалистическому лагерю, в такое время, когда не по его вине ему грозил голод? Когда-то товарищ Хрущёв сказал нам: „Не беспокойтесь о хлебе; то, что вы потребляете за год, у нас съедают крысы“. Стало быть, крысы в Советском Союзе могли есть, а албанский народ пусть умирает с голоду до тех пор, пока руководство Албанской партии Труда не подчинится воле советского руководства» 283.

Однако Албания не подчинилась даже в 1961 г., когда в своём заключительном выступлении на ⅩⅩⅡ съезде КПСС Хрущёв зашёл так далеко, что впервые вынес на публику разногласия в социалистическом лагере, бешено ругая Албанию и открыто призывая к свержению её партийного и государственного руководства. Какое давление Хрущёв, должно быть, оказал на партии, которые были менее стойки, чем албанская, и уступали махинациям ревизионистов?

В бывшем социалистическом лагере постепенно появился блок стран, управляемых ревизионистами, которые были в политическом, экономическом и военном отношении близко связаны с советским социал-империализмом и определяли свою внутреннюю и внешнюю политику по существу в соответствии с пожеланиями социал-империалистических лидеров.

Каким образом реставрация капитализма влияет на экономику этих стран и их экономические отношения с Советским Союзом? Давайте посмотрим на изменения в экономической политике народно-демократических стран после ⅩⅩ съезда КПСС.

Молодые народно-демократические государства оказались в очень неблагоприятном экономическом положении после Второй мировой войны. Почти все эти страны находились раньше в полуколониальной зависимости от империалистических стран. В странах вроде Албании, Болгарии или Румынии почти не было никаких фабрик, и даже в странах вроде Польши, Венгрии или Китая промышленность развивалась односторонне и ставилась в зависимость от интересов империалистических поставщиков и потребителей. К большому военному ущербу добавился торговый бойкот западных стран. Советский Союз делал в то время всё, что было в его власти, чтобы помочь этим странам развиться в политически и экономически независимые государства.

Народно-демократические государства прониклись указанием Ленина и Сталина, что хорошо оснащенная тяжёлая промышленность — предпосылка независимого, всестороннего экономического развития. Эта линия принимала во внимание специфические условия в каждой стране, но была основана на универсально применимых принципах марксизма и на общей потребности народно-демократических стран в более или менее единообразной промышленной базе. Эта линия совсем не исключала торговлю и братское сотрудничество между странами социалистического лагеря, но предполагала, что каждая нация должна полагаться в основном на собственные ресурсы и руководствоваться потребностями своего народа. В отчёте Ⅴ съезду болгарских коммунистов Димитров говорил:

«В строительстве своего хозяйства, развивающегося по социалистическому пути, наш народ будет рассчитывать прежде всего на свои собственные силы и ресурсы своей страны — на свой труд, бережливость и на экономное и целесообразное использование своих средств и возможностей… Но, к счастью для нашего народа, он может рассчитывать также на щедрую братскую помощь великой страны социализма — Советского Союза и на систематическое тесное сотрудничество с другими странами народной демократии, что сэкономит нам много труда и усилий и ускорит наше развитие» 284.

Чтобы обеспечить плановую торговлю и взаимопомощь среди стран социалистического лагеря на основе полного равенства, в 1949 году был основан Совет экономической взаимопомощи (СЭВ 285). К концу 1950 г. к СЭВ присоединились восемь стран (Албания, Болгария, ГДР, Польша, Румыния, Советский Союз, Чехословакия и Венгрия). С начала шестидесятых Монгольская Народная Республика и Куба были приняты как полноправные члены, и Югославия как ассоциированный член. Албания прекратила участие в его работе. Равноправие членов СЭВ было обеспечено тем, что решения Совета должны были до вступления в действие получить единодушное одобрение правительств всех государств-членов.

С помощью Советского Союза были осуществлены крупные проекты индустриализации во всех народно-демократических странах. В большинстве их к 1955 г. были основаны комбинаты чёрной металлургии. В Болгарии, например, где до освобождения в промышленности работало только 8 % населения, были построены комбинаты чёрной металлургии, электростанции, химические заводы и машиностроительные предприятия.

Выпуск стали в Китае с 1949 до 1956 г. вырос на 400 %. Все страны предприняли особые усилия, чтобы пользоваться собственным сырьём. ГДР, например, развивала производство буроугольного кокса, служащего топливом для доменных печей. Уже в 1953 г. общий промышленный выпуск всех народно-демократических стран Европы превосходил выпуск 1949 г. более чем в два раза.

Эта правильная политика позволила государствам-членам СЭВ преодолеть свою отсталость и заметно улучшить условия жизни своих народов. Если бы они твёрдо придерживались этой линии всестороннего социалистического развития экономики, они бы, конечно, имели сегодня ещё более внушительные достижения.

Причиной, по которой этого не произошло, была радикальная перемена в экономической политике стран СЭВ. С приходом к власти в Советском Союзе и других социалистических странах ревизионистские лидеры отбросили принцип всестороннего, независимого развития экономики и приняли империалистическую теорию «международного разделения труда».

Принципы этой ревизионистской политики были сформулированы Хрущёвым в докладе ⅩⅩ съезду КПСС:

«В настоящее время уже нет нужды каждой социалистической стране непременно развивать все отрасли тяжёлой индустрии, как это пришлось делать Советскому Союзу, который долгое время был единственной страной социализма, находившейся в капиталистическом окружении. Теперь, когда имеется могучее содружество социалистических стран и их обороноспособность и безопасность опираются на индустриальную мощь всего социалистического лагеря, каждая европейская страна народной демократии может специализироваться на развитии тех отраслей индустрии, на производстве тех видов продукции, для которых у неё имеются наиболее благоприятные природные и хозяйственные условия» 286.

Ещё яснее новая концепция излагалась в теоретическом органе КПСС 287:

«Перед странами народной демократии, кроме Китайской Народной Республики, не возникала необходимость создавать целостную промышленную систему, для строительства которой у них к тому же не имеется таких благоприятных условий, какие есть в Советском Союзе и КНР: обширная территория, огромные природные богатства, большие людские ресурсы. В условиях братского единства и непрерывно расширяющегося экономического сотрудничества стран лагеря социализма всё более важное значение приобретает международное социалистическое разделение труда, которое даёт возможность каждой стране развивать собственные производительные силы таким образом, чтобы, не копируя промышленную структуру Советского Союза, специализироваться в производстве таких видов продукции, для которых она располагает наиболее благоприятными природными и экономическими ресурсами. Например, практически нецелесообразно и невыгодно Албании, Болгарии, Монгольской Народной Республике развивать такие отрасли тяжёлого машиностроения, как автомобильная, тракторная, производство локомотивов, кузнечно-прессового оборудования. Эти отрасли давно созданы в СССР и нескольких других братских странах, которые в состоянии удовлетворить потребности всего социалистического лагеря…».

И в другой статье:

«Автаркические тенденции крайне отрицательно влияют на экономику народно-демократических государств, но относительно слабо воздействуют на Советскую экономику».

Под тем неубедительным предлогом, что народно-демократические государства Восточной Европы меньше, чем Советский Союз по размеру и населению, им предложили обходиться без всестороннего развития экономики и сконцентрироваться на нескольких отраслях, для которых они, как предполагается, имеют «хорошие предпосылки» из-за их «традиционной» слаборазвитости. Согласно этой логике немыслимо, что маленькая Бельгия или бедная сырьём Япония вообще смогли индустриализироваться, а ведь такие страны СЭВ как Польша и Чехословакия чрезвычайно богаты сырьём и имеют существенно более высокую плотность населения, чем Советский Союз. Однако развитие народно-демократическими странами отраслей промышленности, которые «давно созданы в СССР», представлено «практически нецелесообразным и невыгодным».

Вместо этого эти страны должны преобразовать себя в рынки сбыта и вспомогательные мастерские Советского Союза. В то время как само собой разумеется, что Советский Союз развивает все отрасли, поскольку «автаркические тенденции» не имеют здесь совсем никакого отрицательного эффекта, хотя эти «автаркические тенденции», оказывается, «крайне отрицательно» влияют на народно-демократические государства. Здесь мы видим, что «международное социалистическое разделение труда» проводится на очень неравной основе. В таких условиях все красивые слова о «братском сотрудничестве» не могут затенить тот факт, что экономики народно-демократических стран подчинены Советскому Союзу и что «экономическая интеграция социалистического лагеря» имеет своей целью увековечение этого положения, «удачно сочетая интересы каждой страны с интересами социалистического лагеря в целом» 288, или, проще говоря, с интересами новой буржуазии в Советском Союзе, стремящейся подчинить себе как можно больше стран. Предварительным условием проведения линии Хрущёва была именно реставрация капитализма в нескольких странах СЭВ. Как мы уже объяснили, эта реставрация была облегчена или вообще сделана возможной внутренней слабостью коммунистических партий, ревизионистскими и примиренческими тенденциями внутри этих партий. Но реставрация, как правило, не проводилась изнутри, как это было в Югославии или позже в Советском Союзе. Эта реставрация, в решающей степени была результатом грубого вмешательства советских ревизионистов, предательских интриг, тайного сколачивания клик. Эти страны, таким образом, не развились в независимые социал-империалистические державы типа Советского Союза и не продались западным империалистам, как сделал Тито. Напротив, они развились в колонии социал-империализма.

Колониализм — закономерность империализма, неизменное выражение империалистической политики. Колониализм обязательно связан с империализмом, принимает ли он классический вид старого колониализма, с военной оккупацией и административным подчинением беззащитных стран; вид неоколониализма, с экономической эксплуатацией формально независимых стран; или вид стреноживания бывших социалистических стран и подчинения их высшему контролю социал-империалистического Советского Союза, отчасти с военной оккупацией, отчасти без таковой.

Как работает на практике «международное социалистическое разделение труда», о котором говорят ревизионисты? Вообще говоря, Советский Союз сохраняет свою всесторонне развитую, сбалансированную экономику и всё ещё способен сам производить большинство товаров, необходимых для внутреннего потребления. Другие члены СЭВ, однако, всё более специализируются на некоторых определённых продуктах (которые, как правило, способны производить дешевле, чем Советский Союз), производят их в больши́х количествах, и продают Советскому Союзу и, в некоторой степени, также другим странам СЭВ, капиталистическим странам Запада или Третьего мира.

С одной стороны, они зависят от Советского Союза как рынка сбыта, так как не могут сами потреблять все товары, изготовленные в режиме специализации. С другой стороны, они зависят от Советского Союза (и в некоторой степени от других членов СЭВ и других капиталистических стран) через импорт большей части тех товаров, на которых они не специализируются, и сырья, из которого они изготавливают свою продукцию. Советский Союз поэтому остаётся относительно автономным, в то время как другие страны СЭВ — полностью на его милости. В этом смысл «близкого объединения интересов», о котором любят говорить социал-империалисты.

В теории, отношения в пределах СЭВ являются ни в коем случае не двусторонними отношениями между рассматриваемой страной и Советским Союзом, а отношениями «всестороннего сотрудничества на основе равноправия» между всеми членами СЭВ. На практике, однако, всё обстоит именно таким образом, как мы описали выше. Возьмём, к примеру, Польшу. В 1950 г. Польша получала 28,8 % импорта из Советского Союза, 13,2 % из Чехословакии, и 11,5 % из ГДР 289. Эти страны были, безусловно, тремя крупнейшими торговыми партнёрами Польши. Можно было бы ожидать, что доли Чехословакии и ГДР увеличатся к 1968 г., так как СЭВ якобы продвигает всестороннее сотрудничество. На деле всё произошло с точностью до наоборот: доля Советского Союза выросла до 34,5 %, в то время как доля Чехословакии упала до 8,0 %, а ГДР — до 10,4 %.

То же самое с экспортом. Доля Советского Союза выросла с 24,3 % (1950 г.) до 36,5 % (1968 г.), в то время как доля Чехословакии снизилась с 9,2 % до 8,6 %, а доля ГДР с 13,9 % до 8,0 % 290.

Польша — не исключение. В немецкоязычном советском журнале «Нойе цайт» венгр Матьяш Сюрёш проницательно замечает: «наша страна связана с экономикой Советского Союза тысячью нитей» — и поясняет:

«В 1947 г. на Советский Союз приходилось 13,1 % венгерской внешней торговли. В 1955 г.— 22 %, в 1965 г.— уже 35,6 %, в 1970 г.— 36 %, и в 1975 — 39 % по плану. В 1970 г. 55 % нашей торговли с социалистическими странами приходилось на Советский Союз.., роль внешней торговли в росте экономики Венгрии показывается фактом, что внешняя торговля обеспечивала в 1971 г. около 40 % национального дохода. …На СССР [в последние пять лет] приходился 41 % всего венгерского импорта сырья. Советский Союз покрывал от 90 % до 100 % наших потребностей в импорте некоторых продуктов (нефть, дизельное топливо, никель, железняк, руда, чугун, деловая древесина для бумажной промышленности, крепления для шахт и шоссе)» 291.

«Советский Союз полностью удовлетворяет импортные потребности чехословацкого хозяйства в нефти». 292.

В 1956 г. Болгария получила 33 % своего импорта из Советского Союза. В 1968 г. этот показатель составил 52 % 293. В 1956 г. Болгария купила примерно три пятых импортных тракторов в Советском Союзе, остальное — в Чехословакии, Румынии и ГДР. А в 1968 г. она купила почти все 100 % в Советском Союзе 294. Болгарский импорт советского дизельного топлива вырос с 19 000 тонн в 1956 г. до 409 000 тонн в 1968 г. За тот же период, однако, импорт из Румынии снизился с 139 000 до 27 000 тонн 295. Болгария в 1956 г. купила 14 000 часов в Советском Союзе и 41 000 в ГДР. Уже в 1968 г. она купила 666 000 в Советском Союзе и всего 600 в ГДР 296. Эти примеры удовлетворительно доказывают, что экономические отношения между странами СЭВ всё более ориентируются на Советский Союз.

Что́, собственно, такое «международное разделение труда»? Вот несколько примеров:

Восточногерманский журнал «Виртшафтсвиссеншафтен» сообщает 297 о согласовании в СЭВ решения, что отдельные страны должны специализироваться на металлорежущих станках определённых типов. Из первоначально 25 типов Болгария теперь производит только 13, Венгрия — только 16 из 20 типов, ГДР — 56 из 64, Польша — 35 из 40, Румыния — только 6 вместо 14. Ни о каком ограничении числа типов в Советском Союзе не говорится. Советская «Экономическая газета» считает «нецелесообразным изготовлять в Венгрии зерновые комбайны, в производстве которых Советский Союз имеет огромный опыт. Поэтому венгерское сельскохозяйственное машиностроение прекратило выпуск собственных комбайнов и переключилось на трактор Д4‑К» 298.

Это — не отдельные примеры. Ф. Н. Севяков пишет в восточногерманском журнале «Совьетвиссеншафт/Гезелльшафтсвиссеншафтлихе байтраге»:

«В условиях научно-технической революции, в ходе индустриализации социалистические страны должны… с самого начала объединять предприятия, которые они планируют строить, в систему международного разделения труда, и проводить индустриализацию на основе внутреннего и международного рынка» 299.

«Международное разделение труда» уже поднято здесь до наиважнейшего принципа всего индустриального развития стран СЭВ, которому должен быть подчинён каждый отдельный проект. Как уже упоминалось, в секторах, которыми они были должны пренебречь в ходе специализации, страны СЭВ станут зависимыми от советских поставок. Болгария произвела в 1960 г. 75 000 велосипедов, а в 1968 г.— только 24 612. 300 В 1960 г. она импортировала всего 400 советских велосипедов плюс 4 008 из других стран вроде Венгрии, ГДР и Чехословакии. В 1968 г. Болгарии пришлось импортировать 30 123 велосипеда из Советского Союза и 588 из других стран 301. Так что советские капиталисты не только захватили собственный внутренний рынок болгарских производителей, но также избавились от конкуренции со стороны «братских стран».

Следующий пример: Венгрия уменьшила свой выпуск тракторов с 3 583 до 2 797 за один год с 1967‑го по 1968‑й 302. Советский Союз увеличил экспорт в Венгрию с 2 586 тракторов в 1967 г. до 2 644 в 1968 г. Венгерский импорт из Чехословакии резко упал с 2 104 до 525 единиц, а ГДР, продавшая 604 трактора Венгрии в 1967 г., была совершенно оставлена за бортом в 1968 г. 303.

Недавно Советский Союз попытался получить ещё большее преимущество от зависимости венгерской экономики. Фр. Т. Цольх написал в «Франкфуртер рундшау», что

«Москва требует от своих партнеров крупных вложений в советскую горнодобычу и производство и, кроме того, снабжения Советского Союза машинами, конвейерами, оборудованием, трубами и т. п., на основе кредита; кредита, который был бы возмещён в форме поставок сырья. По всей вероятности, Венгрии кажется, что от неё хотят слишком многого» 304.

Своими «международным социалистическим разделением труда» и «экономической интеграцией» социал-империалисты добиваются преобразования стран СЭВ в безопасные рынки для советских продуктов. «Интеграция» делает всё более трудным для стран, зависящих от социал-империализма, сохранять свою экономическую самостоятельность, или же освободиться от зависимости и, может быть, обратиться к другим рынкам. Это — одна сторона монеты. Другая — то, что «разделение труда» позволяет социал-империалистам вкладывать избыточный капитал в развитие иностранных фабрик, которые производят некоторые продукты для советских потребностей дешевле и выгоднее, чем это могут делать советские фабрики.

Знаменательно, что ни советские источники, ни источники из других стран СЭВ (насколько мы смогли определить) не предоставляют точных данных относительно объема советских кредитов, уже не говоря об уровне задолженности стран СЭВ Советскому Союзу. Вот всё, что сообщает книга советского министра внешней торговли Н. С. Патоличева «Внешняя торговля»:

«Советский Союз предоставил Болгарии значительные долгосрочные кредиты». Или ещё: «Советский экспорт в Монголию постоянно превышает импорт благодаря большим поставкам на основе долгосрочных кредитов, предоставленных МНР». 305

Что это означает, показывает торговый баланс за 1971 г. Дефицит в торговле Монгольской Народной Республики (МНР) с Советским Союзом составил 92,2 миллиона рублей и значительно превысил стоимость экспорта в Советский Союз, который достиг 71,5 миллиона рублей. Следовательно, мы можем предположить ежегодное увеличение долга на 80—100 миллионов рублей. Часть этого долга списывается в обмен на полное экономическое, политическое и военное подчинение МНР, в которой социал-империалисты нуждаются как в военной базе для будущей агрессии против Китайской Народной Республики.

В отчёте ⅩⅩⅣ съезду КПСС Брежнев говорил, что в 1966—1970 гг. более 300 промышленных и сельскохозяйственных объектов было построено или реконструировано «в социалистических странах» при «техническом содействии» Советского Союза. Доказательство, что страны СЭВ сильно зависят от кредитов,— учреждение в 1971 г. Советом экономической взаимопомощи «Международного Инвестиционного Банка», имеющего основной капитал в размере одного миллиарда переводных рублей, из которых более трети (399,3 миллионов рублей) обеспечивается Советским Союзом. В соглашении по формированию Международного Инвестиционного Банка мы читаем:

«Основной задачей Банка является предоставление долгосрочных и среднесрочных кредитов в первую очередь на осуществление мероприятий, связанных с международным социалистическим разделением труда; специализацией и кооперированием производства, затратами на расширение сырьевой и топливной базы в совместных интересах, со строительством объектов в других отраслях экономики, представляющих взаимный интерес для развития экономики стран — членов Банка» 306.

Таким образом, социал-империалисты не только стремятся обеспечить рынки. Они также экспортируют капитал (в форме ссуд), точно так же, как другие империалисты, со специальной оговоркой, что экспортируемый капитал будет потрачен на проекты «взаимного интереса», то есть не в интересах страны-получателя, а в интересах привязывания страны-получателя к стране-донору (мы рассмотрим этот аспект социал-империалистической политики более детально в следующей главе, в которой проанализируем советский экспорт капитала в страны вне СЭВ).

Неоколониальная зависимость экономик стран СЭВ — здесь главный момент. Но эта зависимость позволяет социал-империалистам осуществлять дополнительную эксплуатацию через ростовщичество и ценовые манипуляции. Так как страны СЭВ безусловно зависят от советского экспорта из-за несбалансированного развития, социал-империалисты могут поднимать цены на советские продукты как захотят. И так как, с другой стороны, эти страны не испытывают никакой потребности в специальных продуктах, которые производят в таком большом количестве, а вынуждены продавать их Советскому Союзу, социал-империалисты могут снижать цены на эти товары.

В теории цены торговли между членами СЭВ «объективно обусловлены» и являются «мировыми ценами при определённой их корректировке» 307. Эти цены якобы ориентированы на цены, преобладающие на мировом рынке. Они «скорректированы» в некоторой степени, чтобы «избавить» их от несправедливости мирового рынка. Можно было бы ожидать тогда, что Советский Союз, как правило, продавал бы свои товары в страны СЭВ за ту же самую цену, что и на мировом рынке, т. е. капиталистическим странам, лишь с небольшими отклонениями, которые, как правило, должны давать преимущество более слабому торговому партнёру. Практически, однако, оказывается, что социал-империалисты выставляют своим партнёрам по СЭВ непомерные цены, совершенно несоизмеримые с ценами, выставляемыми капиталистическим странам Запада.

Мы хотим продемонстрировать это на примере торговли Советского Союза с двумя немецкими государствами. В табл. 5 мы вычислили, сколько ГДР и ФРГ должны были платить за одни и те же советские экспортные продукты в 1971 г., основываясь на официальной советской статистике внешней торговли. Не приняты во внимание товары, для которых указана только стоимость без количества.

Мы также обошли такие товары как «лифты и подъёмники», «нефть и нефтепродукты» или «консервированные пищевые продукты», так как товары, отнесенные к таким категориям, настолько различны, что нет смысла вычислять цену за единицу товара. Как можно видеть, у заметного большинства внесённых в список продуктов цены для ФРГ значительно ниже, в некоторых случаях вдвое или даже больше чем вдвое, цен, по которым должна была платить ГДР.

Что касается советского импорта, здесь сравнение затруднено, Советский Союз импортирует и из ГДР, и из ФРГ немногие продукты. Можно вспомнить едкий поташ: в 1971 г. Советский Союз импортировал 2 725 тонн из Западной Германии, за что заплатил 554 000 рублей или 203 рубля за тонну 308. 2 210 тонн было импортировано из ГДР за 404 000 рублей, то есть только 183 рубля за тонну 309. За синтетический каучук из ФРГ Советский Союз платил 697 рублей за тонну, всего 2 149 000 рублей за 3 164 тонны 310. ГДР получила только немногим более половины от этой цены: 355 рублей за тонну, 4 112 000 рублей за 11 252 тонны 311. Из-за этих грабительских цен страны СЭВ имеют большие торговые дефициты с Советским Союзом. Дефициты сенсационно высоки в аграрных странах типа Монгольской Народной Республики, которая резко сократила свои планы индустриализации в начале шестидесятых и сконцентрировалась в основном на скотоводстве.

В 1971 г. Куба ввезла из Советского Союза товары на 602 млн рублей, а продала только на 288,9 млн рублей 313. Получается торговый дефицит в размере 313,1 млн рублей, более половины всего экспорта. В каждый год после 1957 г., кроме 1965 г., страны СЭВ в целом имели неблагоприятный торговый баланс с Советским Союзом.

С хрущёвского переворота, и особенно с начала 1960‑х, советские лидеры развернули оживлённую экономическую и политическую деятельность в молодых государствах Азии, Африки и Латинской Америки. Государственные визиты и жесты дружбы совершались одновременно с выдачей крупных советских ссуд нескольким молодым странам и с резким ростом торговли между этими странами и Советским Союзом. Всё это совершалось под видом «антиимпериалистической борьбы» и «бескорыстной экономической помощи». Советская «помощь развитию» выдавалась за подлинную альтернативу неоколониальной «иностранной помощи» империализма США. Хрущёв и Кеннеди соревновались в лести тому или иному главе нового независимого государства. Каждый предлагал более щедрые займы, более смелые проекты развития, больше техников, консультантов и специалистов.

Весь этот спектакль насчёт «борьбы против империализма и неоколониализма» не имеет ничего общего с искренней поддержкой угнетённых народов в их экономическом строительстве. Но этого и нельзя было бы ожидать от современного Советского Союза, уже выродившегося в социал-империалистическое государство. В действительности, советские ревизионисты не были заинтересованы ни в чём ином, кроме вхождения в большой бизнес неоколониализма и распространения своей новой колониальной империи вовне границ СЭВ. Империализм США и социал-империализм в конечном счёте стремятся к одной и той же цели: использовать и увековечить экономическую отсталость молодых государств, чтобы экспортировать массы капитала, контролировать рынки сбыта и источники сырья, и эксплуатировать дешёвую рабочую силу.

Конечно, социал-империалисты ещё не осмеливаются основывать за рубежом фабрики, плантации или шахты, являющиеся исключительно их собственностью, что является обычной практикой старых империалистов. Но есть различные формы экспорта капитала. Советский экспорт капитала — это, в основном, кредиты и ссуды, форма, которая была уже хорошо известна во времена Ленина. В «Империализме, как высшей стадии капитализма» Ленин иллюстрирует эту форму примером Франции:

«Иное дело во Франции. Здесь заграничный капитал помещён главным образом в Европе и прежде всего в России (не менее 10 миллиардов франков), причем преимущественно это — ссудный капитал, государственные займы, а не капитал, вкладываемый в промышленные предприятия. В отличие от английского, колониального, империализма, французский можно назвать ростовщическим империализмом» 314.

Ленин продолжает:

«Самая обычная вещь: условием займа ставится расходование части его на покупку продуктов кредитующей страны, особенно на предметы вооружения, на суда и т. д. Франция в течение двух последних десятилетий (1890—1910) очень часто прибегала к этому средству. Вывоз капитала за границу становится средством поощрять вывоз товаров за границу» 315.

Естественно, не каждый заём бедной стране имеет империалистический характер. Обеспечивая беспроцентные или низкопроцентные кредиты или предоставляя субсидии без каких-либо условий, социалистические страны могут сделать подлинный вклад в экономическое развитие этих стран. Помощь развитию, предоставленная прежним социалистическим Советским Союзом начиная с 1920‑х нескольким молодым странам вроде Китая, Турции и Афганистана, была реальной поддержкой борьбы народов этих стран против империализма и за восстановление их хозяйства. За решение этой задачи принялась сегодня Китайская Народная Республика, обеспечивающая щедрую помощь многим странам Азии, Африки и Латинской Америки. Для Танзании и Замбии Китай в настоящее время строит железную дорогу «Танзам», 2000‑километровую линию, стоимостью 1,2 миллиарда немецких марок, финансируемую из беспроцентного кредита на 30 лет.

Как и в отношении к странам СЭВ, советская политика в отношении к странам Третьего мира основана на «международном разделении труда», конкретно на «использовании», или, лучше сказать, эксплуатации, «традиционной» зависимости бедных стран. Так, в отчете ⅩⅩⅢ съезду КПСС Косыгин говорит:

«Для Советского Союза это сотрудничество [с бедными странами] открывает также дополнительные возможности шире использовать преимущества международного разделения труда. Мы сможем закупать в этих странах во всё возрастающих объёмах их традиционные товары — хлопок, шерсть, кожевенное сырьё, концентраты руд цветных металлов, растительные масла, фрукты, кофе, какао-бобы, чай и другие виды сырья, а также и готовые изделия» 316.

В иллюстративной статье «Проблемы совершенствования экономического сотрудничества социалистических и развивающихся стран» 317, Ю. Ф. Шамрай также объясняет, насколько «целесообразно использовать исторически сложившуюся специализацию на производстве определённых видов сырья и материалов». Но он идёт дальше.

Бедные страны должны соглашаться на «ввоз полуфабрикатов наряду с необработанным сырьём. Это даёт экономию на транспортных издержках, а также позволяет увеличить экспортную выручку развивающихся стран… Что касается социалистических стран, то это приведёт к экономии средств за счёт отказа от производств по первичной обработке ввозимого сырья, малорентабельных в условиях их экономической структуры… Особенно благоприятное влияние в этом отношении окажет осуществляемое социалистическими государствами увеличение экспорта в развивающиеся страны прежде всего таких установок и оборудования, использование которых может создать у этих стран дополнительные экспортные возможности по той продукции (в данном случае по тем видам сырья), в импорте которой заинтересованы социалистические страны. Подобное решение проблемы выгодно и развивающимся странам, поскольку позволяет им оплачивать поставки из социалистических государств продукцией вновь построенных фабрик и заводов, создавать оснащённые современной техникой промышленные предприятия и полностью использовать их производственные мощности и т. д. ‹…› Такой порядок осуществляется, например, в экономических отношениях с ОАР, которая оплачивает стоимость хлопчато-бумажной фабрики, построенной ГДР, поставками хлопковой пряжи в эту страну».

Слово в слово, это может точно так же быть описанием неоколониалистских методов империализма США. Империалисты всегда очень быстро понимают, что невыгодно ограничиваться во всех случаях ввозом сырья из бедных стран, обработкой его в своих странах и затем вывозом продуктов. Часто намного выгоднее продать машины или даже целые фабрики бедным странам, чтобы обрабатывать сырьё на месте и экспортировать готовые продукты или полуфабрикаты в страны-метрополии. Таким образом они не только урезают производственные и транспортные расходы. Они могут перемещать целые отрасли промышленности, которые «малорентабельны в условиях… экономической структуры» империалистических стран, в страны с низкой оплатой труда, где они ещё чрезвычайно прибыльны. Такие проекты вовсе не служат удовлетворению потребностей населения бедных стран, так же, как не способствуют всестороннему, независимому развитию экономик этих стран. Они ориентированы не на внутренний рынок, а на интересы империалистов в получении прибыли. Нельзя даже сказать, что такие предприятия увеличивают доход внутренней буржуазии, поскольку, как объясняется в процитированном пассаже, в течение долгого времени «продажа» продуктов, произведённых предприятиями, служит возмещению долгов молодого государства Советскому Союзу. Советский Союз поставляет фабричное оборудование, а затем требует основную часть продукции для себя — не оплачивая её — в качестве выплаты займа. И, постоянно продавая бедным странам запчасти и обычно также некоторое сырьё, без которого фабрики не смогут работать, социал-империалисты не только сохраняют себе рынок сбыта, но и загоняют бедные страны в долги ещё глубже.

Министр внешней торговли Индии Мишра объявил, что Советский Союз предложил снабдить Индию «сталью для изготовления болтов и винтов, реэкспортируемых в СССР» 318. Торговый протокол за 1972 г. предусматривает, что Индия обеспечит Советский Союз «прежде всего батареями, электрическими кабелями, химикалиями и красками, а также текстилем и косметикой». Сталелитейный завод в Бхилаи, одно из крупнейших промышленных предприятий Индии, был построен на советские кредиты и теперь расширяется с советской помощью. Хотя завод юридически принадлежит индийскому государству, то есть является коллективной собственностью крупных лендлордов и бюрократических капиталистов Индии, он управляется почти исключительно советскими специалистами, и существенная часть стальной продукции этого завода поставляется Советскому Союзу. Индийская газета писала: «Россия отправляет купленный в Судане хлопок Индии для обработки и возвращает его себе в виде текстильного волокна».

Советский министр внешней торговли Патоличев пишет:

«Далее, важно, что наши отношения с всё бо́льшим числом развивающихся стран приобретают характер устойчивого разделения труда, которое является прямой противоположностью империалистической системы эксплуатации экономик этих стран» 319.

Или, как указывает Шамрай в указанной выше статье:

«В целом такая ориентация позволит странам социализма строить отношения с развивающимися государствами на более стабильной экономической основе. Эта стабильность особенно возрастает, если подобные отношения опосредствуются кредитом. Для развивающихся стран такое решение проблемы обеспечивает стабильность сбыта, а для социалистических — стабильность получения произведённой в той или иной развивающейся стране продукции».

Это означает, что бедные страны должны быть так сильно привязаны к Советскому Союзу, чтобы им приходилось продавать свои продукты социал-империалистам, хотят ли они того или нет.

Следующее средство порабощения новых независимых государств — продажа оружия. Точные данные, конечно, недоступны. Но вообще, известно, что Советский Союз продаёт огромное количество оружия странам вроде Египта, Индии и Ирана. Нельзя, конечно, возразить против поставок оружия Советским Союзом Египту, который стремится освободить территории, занятые израильскими агрессорами. Другое дело — Индия, которая проводит агрессивную политику в отношении своих соседей — Китая и Пакистана и, точно так же, как Иран, жестоко подавляет растущее сопротивление масс. На сегодняшний день Советский Союз снабдил оружием примерно на 300 миллионов фунтов стерлингов одну только Индию. Режим шаха в Иране до 1967 г. получил от Советского Союза оружия примерно на 200 миллионов долларов. Притом, что Китай, как подчеркнул в обращении к Генеральной ассамблее ООН 15 ноября 1971 г. Цяо Гуаньхуа, «бесплатно обеспечивает военную помощь странам и народам, борющимся против агрессии» и отказывается «вести себя как торговец оружием», социал-империалисты используют обоснованные или необоснованные запросы на оружие различных стран, чтобы загнать их в долги и зависимость.

Представление о давящем бремени долга, возложенном империалистами на ряд стран, можно получить из слов индийского министра финансов Чавана, заявившего, что в 1970 г. его страна «должна была выплатить Японии на 33,7 миллиона рупий больше, чем получила от токийского правительства как помощь в виде кредита. Отрицательной была также инвестиционная помощь Мирового банка (−116,2 млн рупий), Советского Союза (−212 млн), Чехословакии (−71,7 млн), Польши (−35,7 млн) и Югославии (−1,7 млн)» 320.

В 1971/72 бюджетном году Индия наметила получить от Советского Союза 223,5 миллиона рупий новых средств и одновременно выплатить 409,1 миллионов рупий 321. Это просто нелепо, когда Е. К. Семёнов пишет в своей брошюре:

«Такие формы связей особенно выгодны средней индийской буржуазии, которая не заинтересована в создании смешанных предприятий совместно с монополиями Запада, так как это грозит ей потерей самостоятельности» 322.

Замечание в сторону: не только Советский Союз, но также и другие руководимые ревизионистами страны вовлечены в бизнес «помощи развитию». Это не означает, что они стали самостоятельными империалистическими державами. Они сами продолжают быть колониями советского социал-империализма. Их экспорт капитала — только продолжение советского, так же как «помощь развитию» со стороны Израиля или клики Чан Кайши, которые сами экономически полностью зависят от США, является только продолжением экономической агрессии империализма США. Зависимые ревизионистские страны нередко играют роль «первопроходцев», вкладывая капитал там, где перспектива прибыли ещё под сомнением, или где Советский Союз не хочет участвовать из политических соображений.

Социал-империализм использует огромный долг нескольких молодых государств, усугублённый, в частности, закупками оружия, чтобы вынудить их поставлять всё больше сырья в Советский Союз. В то же время он затопляет эти страны своими продуктами, препятствуя развитию местной экономики, и постоянно углубляет их задолженность. Цены на товары, которые эти страны должны продавать, снижаются, в то время как советские товары продаются по непомерным ценам.

Торговые отношения между Советским Союзом и несколькими молодыми странами приобретают всё более монополистический характер. Г. Павлов пишет:

«Например, в импорте ОАР на долю советских поставок приходится 100 процентов угля и нефтепродуктов, 60 процентов сырой нефти, более 30 процентов пиломатериалов; в импорте Ирана — 90 процентов портландцемента, 60 процентов пиломатериалов, 50 процентов чугуна». С другой стороны, «СССР импортировал из Ирана в 1968—1969 годах 98 процентов всех экспортируемых им трикотажных изделий, 87 процентов одежды, 85 процентов резиновой обуви. В Индии советские закупки мужских рубашек составили 55 процентов от общего национального экспорта, а кожаной обуви — 50 процентов». 323

Особо значительным был план социал-империалистов использовать Китайскую Народную Республику как сырьевую базу для индустриализации Сибири и Восточной Азии. Через растущую задолженность Советскому Союзу Китай должен был экономически привязываться к этому проекту. Это ясно из статьи М. И. Сладковского, в которой, помимо прочего, сказано:

«Крайне важным для углубления и расширения экономических связей между СССР и Китаем будет выполнение шестого пятилетнего плана (1956—1960 гг.) экономического развития СССР, который предполагает крупномасштабное индустриальное строительство в Западной и Восточной Сибири и в Средней Азии, то есть, в областях, которые непосредственно граничат с Китаем.., создание мощной индустриальной базы на востоке СССР позволит Советскому Союзу удовлетворять постоянно растущие потребности Китайской Народной Республики в заводах и оборудовании. Поставки из этих областей будут осуществляться в три-четыре раза быстрее, чем поставки из центрально-европейских областей СССР, и стоимость перевозки по железной дороге не будет превышать стоимость перевозки по морю через порты Европы и Америки… Огромные китайские запасы вольфрама, олова, молибдена, ртути, свинца и других цветных и редких металлов и сплавов и рост добычи этих продуктов позволяют Китайской Народной Республике быть главным поставщиком этих металлов социалистическим странам, включая Советский Союз, на длительный период» 324.

Для финансовых сделок с Китаем Советский Союз использовал систему клиринга, при которой все платежи между этими двумя странами совершались на рублёвой основе в соответствии с двусторонними соглашениями. Это причинило ущерб Китайской Народной Республике, потому что в этой системе рубль оценивался выше, чем определено официальным московским обменным курсом или международным курсом рубля. Вследствие больших поставок промышленного оборудования с 1950 г. по 1959 г. торговый баланс Китая имел ежегодный дефицит. Но уже с 1956 г., когда выявились первые расхождения между ревизионистской теперь КПСС и Коммунистической партией Китая, Китай уменьшал свои долги, обязанные советской экономической помощи, увеличив поставки продуктов. Он не принимал ни подарки, ни отмену долга. Китай сохранил свою экономическую и политическую независимость от социал-империалистов и не собирался поддаваться на шантаж, когда социал-империалисты отозвали своих специалистов, забравших проекты начатых или запланированных промышленных объектов, чтобы повредить экономике Китая.

Сегодня Советский Союз — второй по величине торговый партнёр Индии после США, догнавший старую колониальную державу, Англию. Если мы возьмём восточноевропейские страны в целом в 1969—1970 гг., то увидим, что по импорту, составляющему 3 074,5 млн рупий, они уже превзошли США, чей импорт оценивается в 2 375,8 млн рупий 325. Тайна советского успеха в Индии, кроме поставок оружия, состоит в том, что социал-империалисты преуспели в захвате контроля над ключевыми отраслями промышленности типа сталелитейной и электротехнической. Огромное экономическое и политическое влияние Советского Союза в Индии совершенно не соответствует факту, что он обеспечил только 5,6 % экономической помощи, полученной Индией между 1951 г. и 1970 г. и с 6 520 млн рупий предоставленной помощи занимает только пятое место после США, Мирового банка, ФРГ и Англии 326.

Афганистан — также одна из стран, находящихся в наиболее тяжкой зависимости от Советского Союза. В ходе второго пятилетнего плана (с 1962 г. до 1966/67 г.) Афганистан получил экономическую помощь в размере 352,5 млн долларов. 65 % предоставлено Советским Союзом, 23 % — США, и 9 % — ФРГ. 327 К этому следует добавить существенную военную помощь. Советский Союз — уже давно крупнейший торговый партнер Афганистана. В 1967—1968 гг. Афганистан экспортировал товары на 5 018 млн афгани. Из них только на Советский Союз приходится товаров на 1 668 млн афгани. Индия следует на втором месте с менее чем половиной этой величины — 816 млн 328. В табл. 6 показано, какой ущерб приносила Афганистану его торговля с Советским Союзом в начале шестидесятых на примере четырёх важнейших экспортных продуктов, которые Советский Союз импортировал из страны в то время (Советский Союз, между тем, закупает из Афганистана главным образом природный газ). Как можно видеть, Советский Союз занижает экспортные цены Афганистана даже больше, чем империализм США.

Советский Союз — также крупнейший торговый партнер Египта. Уже в 1969 г. из всего экспорта, стоимостью в 323,9 млн египетских фунтов, 107,0 млн было вывезено в Советский Союз. Индия следует на втором месте всего лишь с 16,7 млн 331. Наиболее важный экспортный товар Египта — его хлопок, который английские колониалисты насильственно сделали главной отраслью страны. В 1968/69 гг. Египет экспортировал 4,783 млн кантаров 332 хлопка; в том числе Советский Союз купил 1,171 млн кантаров. На втором месте следует Япония с 0,496 млн кантаров 333. Табл. 7 содержит цены на советский экспорт в Египет. Были отобраны те товары, которые и Египет, и ФРГ, и ГДР покупают в Советском Союзе. Цены, по которым должен платить Египет, сопоставлены с уже вычисленными в табл. 5 для ФРГ и ГДР. Как можно видеть, Египту наносится ущерб даже больший, чем ГДР. Кроме того, большая удалённость Египта от Советского Союза не играет роли, так как транспортные затраты не включены в указанные цены.

Но социал-империалисты всё ещё далеко не удовлетворены своей империалистической дополнительной прибылью. Уже цитированный Шамрай указывает, что советские кредиты во многих случаях ещё «приносят меньший эффект». Хотя он не говорит этого прямо, больше всего его беспокоит, вероятно, тот факт, что молодые государства — обычно именно благодаря «помощи развитию» — погружаются в такую бедность, что становятся неспособны выплатить свои долги. Поэтому нужно найти «новые, более эффективные формы экономического сотрудничества». Социал-империалисты больше не хотят ограничиваться использованием таких примитивных форм экспорта капитала как кредиты. Они намереваются перескочить наконец к прямому вложению средств в иностранные предприятия. Как совладельцы иностранных компаний они намерены обеспечить постоянную долю прибыли, выжимаемой из рабочих. Как сообщает далее Шамрай:

Поиск таких «новых форм» эксплуатации «привёл за последнее время к определённым сдвигам в теоретической и практической концепции сотрудничества. В частности, в социалистических странах в настоящее время очень оживлённо обсуждается возможность и целесообразность совместного с развивающимися странами участия в смешанных предприятиях».

Относительно этого среди ревизионистских экономических теоретиков были различные мнения. Шамрай перечисляет аргументы противников. Интересно, что, по-видимому, никого не волновало, что подобного рода совместные предприятия несут явный отпечаток империалистической эксплуатации. Нет, единственное соображение состоит в том, что такие прямые инвестиции могут не быть «целесообразны», что могут возникнуть расхождения относительно «распределения произведённого на них прибавочного продукта», то есть прибыли. Несмотря на это, возобладал взгляд, что такие предприятия выгодны. Согласно Шамраю, к 1968 г. появился уже целый ряд таких смешанных предприятий, среди них «смешанное болгаро-гвинейское общество по эксплуатации лесных богатств Гвинеи» и предприятия «с польским участием в Индии, югославским — в Танзании и Тунисе, болгарским и советским — в Гвинее и Эфиопии». Как можно видеть, зависимые ревизионистские страны играют роль первопроходцев. Доля прибыли ревизионистской страны реализуется в форме «поставок продукции данного предприятия». Теперь, через поставку товаров, не только возмещаются инвестиции страны-донора; кроме того, ревизионистские страны получают прибыль, также в форме поставок товаров. Однако, поскольку они, со своей стороны, вступают на новую почву в империалистических сделках, то

«Пропорции… распределения [прибавочной стоимости между страной-инвестором и внутренней буржуазией] должны заинтересовывать соответствующую развивающуюся страну в такой степени, чтобы она при выборе партнёра отдавала предпочтение социалистической стране. Отсюда следует, что доход, получаемый социалистической страной на вложенный капитал, должен быть значительно меньше той прибыли, на которую претендуют конкурирующие фирмы западных государств. В то же время этот доход должен обеспечивать социалистической стране не только возмещение реальных затрат, но и определённый прирост вложенных средств» 334.

Первоначально меньшая прибыль социал-империалистов, однако, вовсе не причина для беспокойства:

«Это объясняется тем, что экономические выгоды, получаемые социалистической страной от участия в смешанном предприятии, реализуются не только в форме дохода на вложенный капитал, но и по другим каналам: расширение сбыта, обеспечение устойчивого импорта и, как возможное следствие этого — отказ от расширения производства, неблагоприятного в условиях её экономической структуры и пр.» 335.

Эти «выгоды» хорошо знакомы по западным империалистическим странам. Здесь также экспорт капитала — средство увеличения экспорта товаров. Здесь также через прямой контроль над иностранными предприятиями империалисты могут вынудить их подстраиваться под импортные потребности метрополии. Здесь также капиталисты с удовольствием обходятся без расширения производства в собственных странах, если могут вложить капитал с большей прибылью за границей.

Единственное различие между этими социал-империалистическими совместными предприятиями и предприятиями других империалистических стран — то, что социал-империалисты — как только они извлекли достаточно прибыли от предприятия, чтобы возместить свою долю инвестиций и обеспечить соответствующий прирост своего капитала — якобы передают предприятие «полностью… под управление данной развивающейся страны». Но вот вопрос: когда это произойдёт? Будет ли тогда предприятие всё ещё выгодно? Не будет ли необходимо к тому времени расширять или обновлять средства обслуживания производства в значительных масштабах, что из-за одностороннего развития страны-получателя будет возможно только благодаря новым инвестициям Советского Союза?

Совместные предприятия представляют качественно новую ступень. Если одна страна продаёт завод другой стране и просто требует оплатить стоимость производственного оборудования, то это само по себе ещё не империализм, а простая торговая операция. Социалистический Китай продаёт некоторым странам Азии, Африки и Латинской Америки фабрики, которые немедленно переходят в полную собственность соответствующего государства, которое должно только оплатить стоимость производственного оборудования. Притом Китай очень часто продаёт такие фабрики дешевле их стоимости, или даже дарит их. Также обычно для Китая покупать целые заводы в западных капиталистических странах и платить за них. Но это совершенно отлично от того случая, когда империалистическое государство — совладелец предприятия, когда оно присваивает постоянную долю прибавочной стоимости сверх стоимости производственного оборудования. Империализм начинается здесь. И именно он имеет место в случае советских совместных предприятий.

Чтобы оправдать эту неприкрытую капиталистическую эксплуатацию бедных народов, ревизионистские теоретики не останавливаются даже перед наиболее примитивной фальсификацией марксистской экономической теории. Маркс, как мы знаем, доказал, что стоимость производства данного завода включает три элемента:

• постоянный капитал c (стоимость производственного оборудования и сырья);
• переменный капитал v (заработная плата); и
• прибавочная стоимость m.

Прибавочная стоимость происходит исключительно из неоплаченного рабочего времени. Поэтому она создаётся только рабочими. Самые замечательные машины и сырьё не могут обеспечить больше стоимости, чем уже было заложено в них при их производстве рабочими. Капиталист может заставить рабочих создавать больше прибавочной стоимости через модернизацию производства, но сам он не может производить стоимость, уже не говоря о прибавочной стоимости. Маркс разоблачил вульгарных экономистов, стремившихся в конечном счёте просто доказать абсурдный тезис, что капиталисты также вносят вклад в создание прибавочной стоимости. Их намерением было оправдать капиталистическую эксплуатацию. Маркс, однако, учил: только рабочие могут производить прибавочную стоимость, и когда капиталисты присваивают её, это — всего лишь грабёж, эксплуатация.

Это — основные истины марксизма. Тем не менее этот якобы марксистский теоретик, наш друг Шамрай смог написать следующее в конце своей уже неоднократно процитированной статьи:

«Причём следует иметь в виду, что… только люди или человеческая рабочая сила в состоянии производить стоимость и прибавочный продукт (или чистый доход). Это означает, что произведённый на смешанном предприятии прибавочный продукт (чистый доход) является результатом труда рабочих, т. е., как правило, граждан той страны, в которой находится смешанное предприятие. Поэтому само собой разумеется, что страна, в которой находится данное предприятие, претендует на созданный на нём прибавочный продукт. Однако зависимость между количеством рабочей силы, занятой на соответствующем смешанном предприятии, и величиной произведённого на нём прибавочного продукта (или чистого дохода — m) не является прямой, так как в этом процессе действует и ряд других факторов, влияние которых несомненно сказывается на величине m. Например, абсолютная величина m в значительной мере зависит от степени технической оснащённости труда, его капитало-, энерго-, материало- и фондовооружённости, от уровня производственной квалификации рабочих, организации производства и т. п. Благодаря участию социалистической страны создаются предпосылки для соответствующего оснащения строящегося предприятия, подготовки необходимых для него кадров, освоения и пуска в эксплуатацию установленного оборудования и т. д. Поэтому вполне естественно, что участвующая страна должна получать соответствующую долю чистого дохода (m), произведённого на организованном с её прямым техническим и экономическим участием предприятии. Все эти сложные экономические взаимозависимости и должны найти отражение в методах распределения прибавочного продукта (чистого дохода), создаваемого на том или ином смешанном предприятии, явиться исходным пунктом формирования критериев данного распределения» 336.

Искажения начинаются уже когда факт, что прибавочная стоимость — не «как правило», а всегда — является результатом труда рабочих соответствующей страны, используется автором, чтобы доказать, что «страна», т. е. государство, внутренняя буржуазия, имеет право на прибавочную стоимость. Да, буржуазия молодых государств имеет право на прибавочную стоимость, потому что это — капиталистические страны. И при капитализме прибавочная стоимость, как и заводы и производство вообще, конечно, принадлежит буржуазии. Буржуазия в этих странах, естественно, имеет так же мало отношения к производству прибавочной стоимости, как г-н Брежнев в далёкой Москве и как кто угодно ещё, кроме самих рабочих. Этого наш «марксистский» теоретик не говорит, поскольку в противном случае ему пришлось бы сделать заключение, а именно: Брежнев и К^о претендуют на прибавочный продукт только потому, что они — настоящие капиталисты, потому что они — совладельцы капиталистических предприятий во всём мире. Вместо этого он представляет теорию — диаметрально противоположную марксизму — что «техническая оснащённость труда, его капитало-, энерго-, материало- и фондовооружённость» и обучение советскими инструкторами создают прибавочную стоимость. Это не что иное как прославление империализма. То, что он говорит, не что иное как «эксплуатация оправдана».

Империализм порождает войну и угрозу войны своей внутренней потребностью в ней. Империалистические страны постоянно усиливают военные приготовления. Вся их политика, внутренняя и внешняя, определяется милитаризмом, вооружением и шовинистической агитацией. Они не упускают ни единой возможности продемонстрировать своё превосходство более слабым странам, надавить на них, пригрозить им, вмешаться в их внутренние дела под любым предлогом и поработить их.

Эта общая истина так же верна для социал-империализма советской ревизионистской правящей клики. Он поработил почти все страны СЭВ и некоторые другие страны не только экономически, но также и в политическом, и в военном отношении. В то же время он готовится к войне за передел мира, чтобы поработить ещё больше народов.

Кровавый агрессивный характер социал-империализма был продемонстрирован всему миру вторжением в Чехословакию в августе 1968 г. В начале 1968 г. власть в Чехословакии захватила ревизионистская группа Дубчека. Она попыталась уменьшить политическую и экономическую зависимость страны от Советского Союза и вместо этого сблизиться с империалистами США и Западной Германии. Линия Дубчека была отражением растущих противоречий между социал-империалистами и ревизионистскими лидерами восточноевропейских стран. Она была выражением стремления последних сделаться более независимыми от Советского Союза в восстановлении капитализма и придержать больше добычи для себя. Клика Дубчека воспользовалась недовольством чехословацкого населения разграблением их страны социал-империализмом. Такое развитие событий было чрезвычайно неприятно для Брежнева и К^о. Они боялись, что и другие народы воспротивятся их диктату. Поэтому они развернули большую кампанию пропаганды против чехословацких лидеров и проводили всё больше военных учений на чехословацкой границе. Наконец, в ночь на 20 августа 1968 г. войска Советского Союза вторглись в Чехословакию — скрытно, неожиданно, без предварительного предупреждения — и за несколько часов заняли всю страну. Чтобы изобразить «интернациональный акт» и переложить на других часть вины, социал-империалисты вынудили принять участие в акции также ГДР, Польшу, Венгрию и Болгарию. Но войска союзников скоро отбыли, а советские войска продолжают оккупацию и по сей день, несмотря на все обещания «временной» оккупации.

Это вторжение было явным нарушением суверенитета независимого государства и не имеет ничего общего с событиями в Венгрии в октябре 1956 г. Тогда к Советскому Союзу обратилось законное руководство венгерского народа, Революционное рабоче-крестьянское правительство под управлением центрального комитета коммунистической партии, чтобы помочь венгерским трудящимся защитить народно-демократический порядок. Советский Союз выполнил тогда свой интернациональный долг. В 1968 г., однако, и в Советском Союзе, и в Чехословакии была давно завершена капиталистическая реставрация. Даже если бы чехословацкие лидеры просили Советский Союз вторгнуться в их страну, чтобы подавить народ, это было бы не международной помощью, а делом империалистов, выполняющих грязную работу для своих лакеев, подобно вторжению империалистов США в Камбоджу. Но факт, что партийное и государственное руководство Чехословакии не призывало советские войска. Напротив, все ведущие чехословацкие ревизионисты, включая Гусака, горячо отвергали вторжение. Социал-империалисты сконфуженно опубликовали «обращение руководителей партии и правительства Чехословакии», но до сего дня так и не известно, кто же его подписал. Социал-империалисты скоро отбросили «обращение» и вместо этого утащили Дубчека, Свободу и других чехословацких лидеров в Москву, где те спустя несколько дней благословили советское вторжение. Возможно, так поступив, они спасли свои жизни. Но это полностью дискредитировало их в глазах народа. Сегодня, во всяком случае, Чехословакия прикована к социал-империалистической колониальной империи так прочно, как никогда прежде.

Мы уже кратко упомянули истинные причины чехословацких событий. Нас интересуют здесь аргументы, которыми социал-империалисты оправдывают свою агрессию, но которые в действительности разоблачают их империалистическую сущность.

Советские лидеры утверждают, что социалистическая система в Чехословакии была в опасности. И так как клика Дубчека не приняла адекватных мер, чтобы «предотвратить контрреволюцию», советские ревизионисты должны были «защитить достижения социализма». «Нас обязывали к этому наш классовый долг, верность социалистическому интернационализму, забота об интересах наших государств, о судьбах социализма и мира в Европе»,— как выразился Брежнев на ⅩⅩⅣ съезде КПСС 337.

Так значит советские ревизионисты хотят позаботиться о «судьбах социализма»? А ведь именно они отменили диктатуру пролетариата в Советском Союзе и на практике проводят всестороннюю реставрацию капитализма. В Чехословакии подвергались опасности «социалистические завоевания»? Нет, господа ревизионисты, они не подвергались опасности, они давно уже уничтожены. Именно вы, вместе с лакеем Новотным и другими, растоптали великие свершения Клемента Готвальда и чехословацкого рабочего класса.

Как пример опасности, которая якобы угрожала предполагаемому социализму в Чехословакии, советские ревизионисты любят вспоминать ревизионистские экономические теории Оты Шика, которые, как они якобы с ужасом обнаружили, в конечном счёте ведут к реставрации капитализма. Мы полностью согласны с этим. Но что именно защищал Ота Шик? В основном, его мысли об «улучшении» социалистической экономики не отличаются от идей его чтимого советского наставника Либермана. Они не пошли дальше, чем теории многих ревизионистских экономических «реформаторов» в Советском Союзе, ГДР, Польше или Венгрии. До вторжения в августе 1968 г. его работы были учебниками в университетах ревизионистских стран. Например, халтурная работа Оты Шика «Экономика, интересы, политика» (Ökonomie — Interessen — Politik) была издана на немецком в 1966 г. официальным издательством Социалистической единой партии Германии «Диц-ферлаг» (Dietz-Verlag) в Берлине, расхваливавшем её во введении как «очень интересную работу», «важный вклад» с «предложенными многими интересными ответами на многочисленные актуальные проблемы всестороннего социалистического строительства», с «чрезвычайно важными темами» и т. д.

Ещё социал-империалисты говорят, что «контрреволюционеры» планировали вырвать Чехословакию из социалистического лагеря и скормить страну империалистам США и западногерманским реваншистам. Но кто разрушил социалистический лагерь своей антимарксистской подрывной деятельностью? Кто пускает западногерманских и японских империалистов в свою страну, чтобы позволить им эксплуатировать сырьё и рабочую силу? Кто сговаривается с империализмом США за счёт народов мира? Именно Хрущёв, Брежнев и их сподвижники, которые теперь так страстно защищают «социалистический лагерь» — и никто ещё.

Всё же, даже если Советский Союз был ещё социалистической страной, это не давало ему никакого права на вооружённое вмешательство в дела другой социалистической страны без и против желания правительства, коммунистической партии и народа этой страны. Признание права народов на самоопределение — основной принцип марксизма-ленинизма. Конституция СССР 1936 г., разработанная под руководством Сталина, подтверждает даже право на выход из СССР союзных республик, объединившихся добровольно. Московская декларация 1957 г., единодушно принятая коммунистическими партиями всех социалистических стран, установила следующее:

«Свои взаимоотношения социалистические страны строят на принципах полного равноправия, уважения территориальной целостности, национальной независимости и суверенитета, невмешательства во внутренние дела друг друга… Все вопросы взаимоотношений между социалистическими странами могут полностью разрешаться путём товарищеского обсуждения на основе неукоснительного соблюдения принципов социалистического интернационализма» 338.

Оккупировав Чехословакию и создав антимарксистскую теорию «ограниченного суверенитета», социал-империалисты отбросили принципы марксизма-ленинизма и попрали Московские декларации 1957 и 1960 гг.

С. Ковалёв пишет:

«В этой связи нельзя пройти мимо раздающихся кое-где утверждений о том, что действия пяти социалистических стран будто бы противоречат марксистско-ленинскому принципу суверенитета и праву наций на самоопределение.

Несостоятельность таких суждений заключается прежде всего в том, что они основываются на абстрактном, внеклассовом подходе к вопросу о суверенитете и праве наций на самоопределение.

Народы социалистических стран, коммунистические партии безусловно имеют и должны иметь свободу для определения путей развития своей страны. Однако любое их решение не должно наносить ущерб как социализму в своей стране, так и коренным интересам других социалистических стран, всему мировому рабочему движению, ведущему борьбу за социализм. Это значит, что каждая коммунистическая партия ответственна не только перед своим народом, но и перед всеми социалистическими странами, перед всем коммунистическим движением» 339.

Ковалёв говорит о признании суверенитета и сразу же отвергает его. Да, суверенитет, но только если вы следуете советско-ревизионистскому руководству, если вы не вредите нашим «коренным интересам». Это — та же бандитская логика, которую используют все империалисты. Социал-империалисты открыто признают, что они нарушили суверенитет Чехословакии, что их не призывали никакие партийные или государственные лидеры. Кто определяет, причинили ли чехословацкие лидеры какой-либо «ущерб социализму в своей стране»? На основании какого решения совещания коммунистического мирового движения социал-империалисты требуют себе и четырём своим лакеям права судить ту или иную партию, решать, кто причиняет вред «социализму», а кто нет? Нет такого решения, которое они могли бы назвать.

В речи на Ⅴ съезде Польской объединённой рабочей партии 12 ноября 1968 г. Брежнев заявил:

«Социалистические страны стоят за строгое уважение суверенитета всех стран. Мы решительно выступаем против вмешательства в дела любых государств, против нарушения их суверенитета… Но 340 известно, товарищи, что существуют и общие закономерности социалистического строительства, отступление от которых могло бы повести к отклонению от социализма, как такового. И когда… возникает угроза делу социализма в этой стране, угроза безопасности социалистического содружества в целом,— это уже становится не только проблемой народа данной страны, но и общей проблемой, заботой всех социалистических стран» 341.

Как же похожи слова всех империалистов! Каждый раз, совершая агрессию, империалисты США также заявляют, что они были вынуждены остановить «угрозу свободному миру». Брежневское «социалистическое содружество» является только бледной копией «свободного мира» империалистов США. Эта «безопасность» есть просто безопасность социал-империалистических интересов эксплуатации. Суверенитет угнетённых народов должен подчиняться «закономерностям» акул империализма. Подчинение суверенитета других стран интересам социал-империализма, ограниченный суверенитет всех других стран и неограниченная власть социал-империализма — сущность агрессивной, шовинистической политики советских ревизионистов по отношению к «братским странам».

Другая форма той же логики — теория «интернациональной диктатуры». В докладе 6 ноября 1968 г., в Москве, на торжественном заседании по случаю 51‑й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, К. Т. Мазуров 342, говоря о вторжении в Чехословакию, пояснил:

«В. И. Ленин предвидел, что историческое развитие поставит задачу превращения диктатуры пролетариата из национальной в интернациональную, способную оказывать решающее влияние на всю мировую политику. Народы социалистических стран, следуя ленинским заветам, для того и объединились, создав социалистическое содружество равноправных, чтобы сообща защищать свои жизненные интересы, исторические завоевания трудящихся, проводить на международной арене политику рабочего класса, политику социализма…

В своём пронизанном духом социалистического интернационализма Братиславском заявлении коммунистические и рабочие партии Болгарии, Венгрии, Германской Демократической Республики, Польши, Советского Союза и Чехословакии единодушно подтвердили тот принцип, что поддержка, укрепление и защита их завоеваний, доставшихся ценой героических усилий, самоотверженного труда каждого народа, „является общим интернациональным долгом всех социалистических стран“» 343.

Что же говорил Ленин на самом деле? В своём «Первоначальном наброске тезисов по национальному и колониальному вопросам» Ленин говорит о задаче пролетариата:

«…Задача превращения диктатуры пролетариата из национальной (т. е. существующей в одной стране и неспособной определять всемирную политику) в интернациональную (т. е. диктатуру пролетариата по крайней мере в нескольких передовых странах, способную иметь решающее влияние на всю мировую политику)» 344.

Забавно, что те же самые ревизионисты, которые заменили диктатуру пролетариата «диктатурой всего народа», теперь вдруг хотят восстановить диктатуру пролетариата и даже в форме «интернациональной» диктатуры. Для ревизионистов это вот так вот просто. Однако Ленин ясно дал понять, что «интернациональная диктатура» не означает ничего большего, чем диктатуру пролетариата в нескольких странах, это никоим образом не «совместная» диктатура, которой позволено вмешиваться в дела той или иной социалистической страны, «сообща» заботясь о неких «жизненных интересах». Ещё меньше оснований использовать слова Ленина как оправдание для отдельной страны, объявившей себя главой социалистического лагеря и осуществляющей «интернациональную диктатуру» против всех других стран. В той же статье Ленин продолжает:

«Мелкобуржуазный национализм объявляет интернационализмом признание равноправия наций и только, сохраняя (не говоря уже о чисто словесном характере такого признания) неприкосновенным национальный эгоизм, между тем как пролетарский интернационализм требует, во-первых, подчинения интересов пролетарской борьбы в одной стране интересам этой борьбы во всемирном масштабе; во-вторых, требует способности и готовности со стороны нации, осуществляющей победу над буржуазией, идти на величайшие национальные жертвы ради свержения международного капитала» 345.

Разве эти слова не подходят идеально к буржуазному национализму социал-империалистов? Для них, также, признание «равноправия» (о котором говорит Мазуров) носит «чисто словесный характер», в то время как в действительности они практикуют угнетение и порабощение народов. Они не подчиняют свои интересы «интересам [пролетарской] борьбы во всемирном масштабе». Вместо этого они хотят подчинить всё коммунистическое мировое движение своим империалистическим интересам. Они пытаются использовать интернационалистическое учение Ленина о долге коммунистических партий перед коммунистическим мировом движением как оправдание подчинения наций империалистической великой державе. Это — вопиющее оскорбление Ленина.

Тем временем Брежнев громко заявляет, что никогда не существовало «теории ограниченного суверенитета», что она была «изобретением» западной пропаганды, и т. д. Тогда почему же он не откажется от оккупации Чехословакии? Почему он не принесёт извинения чехословацкому народу и не выведет свои танки, своих солдат и марионеток? В действительности, ничто не изменилось в пропаганде, не говоря уже о практике, социал-империалистов. Сегодня ревизионистские теоретики даже не произносят пустых слов о «равноправии» и открыто действуют как хозяева ревизионистского лагеря. «Было бы упрощенчеством подходить с одинаковой меркой к определению роли каждой из [стран]»,— пишет «Международная жизнь» 346. Журнал далее подчеркивает:

«Разве, например, можно игнорировать роль Советской страны, как одной из ведущих мировых держав, в проведении действенной внешней политики социализма, в укреплении экономического и военного потенциала мировой системы социализма? Игнорирование этого факта, тем более противопоставление какой-либо страны Советскому Союзу, наносит ущерб в первую очередь жизненным интересам самой этой страны. Конечные последствия могут оказаться для неё весьма серьёзными…

Принципы независимости и суверенитета легко могли бы превратиться в фикцию, не будь реальной и действенной помощи СССР и других социалистических государств».

Эта статья — часть кампании, которую советские пропагандисты с некоторых пор ведут против Румынии. Действительно, чехословацкий народ может засвидетельствовать, насколько «серьёзные» «последствия» могут быть у попытки противопоставить себя социал-империалистам. Как быстро независимость и суверенитет станут «фикцией», если не пользоваться покровительством социал-империалистов. Эти слова — явная угроза каждому, кто не склонился перед кремлевскими великодержавными шовинистами.

Начиная с вторжения в Чехословакию, агрессивность социал-империалистов усилилась. В докладе на сессии Верховного совета 10 июля 1969 г. Громыко 347 заявил:

«Естественно.., что Советский Союз, имеющий как крупная мировая держава широко развитые международные связи, не может относиться пассивно к событиям, которые, быть может, территориально отдалены, но затрагивают нашу безопасность, а также безопасность наших друзей» 348.

Исходя из этого, социал-империалисты вмешиваются во внутренние дела многочисленных стран. В одном случае, они хотят диктовать финнам, что печатать в финских газетах. В другом, они хотят указывать Исландии или странам Латинской Америки, насколько могут простираться их территориальные воды или права на рыболовство. В третьем, они готовят военный переворот, как в Судане, и пытаются свергнуть правительство.

Социал-империалисты интенсивно готовятся к войне. За последние три года число советских дивизий по границе с Китаем возросло с 15 до 45. Советские посольства во многих странах превратились в центры шпионажа и подрывной деятельности. Социал-империалисты разместили оккупационные силы не только в нескольких государствах Восточной Европы и Монгольской Народной Республике. В Египте три военные базы были выделены для исключительного использования советскими военными. Египетское правительство недавно выслало около 15 тыс. советских военных советников, потому что увидело в них угрозу независимости страны.

Советский военный флот бороздит все моря мира и таким образом серьёзно угрожает миру во всём мире. У Советского Союза есть 349:

• 408 подводных лодок, включая 95 атомных подлодок с ракетным вооружением;
• 12 ракетных крейсеров;
• 15 крейсеров;
• 2 вертолётоносца;
• 35 ракетных эсминцев;
• 66 эсминцев;
• 130 фрегатов;
• 258 судов эскорта;
• 330 минных тральщиков;
• 145 ракетных патрульных катеров;
• 200 торпедных патрульных катеров
• плюс сотни вспомогательных судов.

Это огромный флот, чуть меньше чем у США. Флот, вовсе не предназначенный только для защиты Советского Союза, но в первую очередь обеспечивающий проведение социал-империалистической политики во всём мире.

Было время, когда Советский Союз выступал против планов империализма США вынудить страны, граничащие с международными проливами, позволять военным кораблям США проходить беспрепятственно и без особого разрешения. Ещё в 1958 г. советское правительство высказало следующую оговорку относительно международного «Соглашения по территориальным водам и смежным зонам»:

«Правительство СССР считает, что прибрежная страна имеет право сама определять процедуры разрешения прохода иностранных военных кораблей через свои территориальные воды».

Однако в заявлении от 24 марта 1972 г. в комиссию ООН по использованию морского дна советский представитель занял ту же позицию, что и США, и громко выступил за «свободный проход» через проливы, особо подчёркивая, что непризнание этой свободы сделало бы «реализацию свободы использования океанов практически невозможной». Советский Союз состряпал с Японией план «интернационализации» лежащих между Индонезией и Малайзией проливов Малакки, в отношении которых обе этих страны хотят осуществить свои территориальные права.

Всё больше стран выступает против опасной военно-морской политики социал-империалистов. Шри-Ланка и другие страны выступают за объявление Индийского океана безъядерной зоной. Алжир, Ливия и другие средиземноморские страны осуждают присутствие штатовского и советского военных флотов в Средиземном море. Глава Алжира Бумедьен недавно заявил:

«Средиземное море принадлежит странам Средиземноморья. Иностранные военные корабли и военно-морские базы должны быть удалены из Средиземноморья. Средиземное море должно быть морем мира».

Встретив сопротивление народов, социал-империалисты обращаются к самым смехотворным аргументам. Вице-адмирал Н. Смирнов пишет, что Советский Союз является, «как известно, черноморской, а следовательно и средиземноморской державой» 350. Между тем Чёрное море отделено от Средиземного 300 километрами водных путей Босфора, Мраморного моря и Дарданелл — всё это турецкие воды. Один швейцарский журналист остроумно заметил, что по той же странной логике Швейцария могла бы утверждать, что является северноморской державой, так как Рейн впадает в Северное море.

Когда маршал Гречко «посетил» Средиземноморье в июне 1971 г. с большим советским военным флотом, его сопровождал журналист «Известий», восторженно описавший волнующий случай:

«Итак мы идём в Средиземное море. В нём исстари плавали русские моряки. С ним связано много славных побед нашего народа на море. Ещё во времена Киевской Руси был подписан договор о праве славян беспрепятственно плавать по Чёрному и Средиземному морям. Позднее здесь покрыли бессмертной славой свои корабельные флаги такие русские флотоводцы, как Ушаков, Сенявин, Лазарев, Истомин, Макаров. Русские военные эскадры постоянно находились в Средиземном море, охраняя государственные интересы России. Нет, не гости мы в этом море!» 351.

Кто были эти «славные» персонажи? Может быть, они были популярными героями дней гражданской войны или членами команды крейсера «Потёмкин»? Вовсе нет! Ф. Ф. Ушаков, например, был адмиралом в царском флоте, сыгравшем ведущую роль в Русско-турецкой войне 1787—1791 гг. и в сражениях в Средиземноморье в 1798—1800 гг., т. е., двух преступных авантюрах российского колониализма. Контр-адмирал В. И. Истомин погиб в 1855 г. в Крымской войне, в которой царизм безуспешно попытался оторвать у Турции Балканы, Босфор и Дарданеллы, войне, о которой Ленин говорил, что она «показала гнилость и бессилие крепостной России» 352. Вице-адмирал С. О. Макаров погиб в 1904 г. в Русско-японской войне, ссоре между российским и японским империализмами по вопросу раздела Китая. М. Д. Лазарев и Д. Н. Сенявин также были высокопоставленными офицерами царского флота в начале ⅩⅨ века.

Пропагандируя таких героев, социал-империалисты ещё яснее показывают, чью политику они продолжают. Проникновение в Средиземное море всегда было одной из главных целей агрессивного царизма. Россия вступила в Первую мировую войну, рассчитывая прежде всего на раздел Турции и захват Босфора и Дарданелл. Разбойные набеги, которыми прежние цари наносили ущерб народам России,— «славные» модели для политики социал-империалистов, этих новых царей. Но мы напомним им, что народы России заставили царей ответить за их политику. Их судьба будет той же.

Приготовления социал-империализма к войне не ограничиваются военно-морской политикой. Ядерное вооружение социал-империалистов представляет ещё бо́льшую угрозу народам мира. Когда социалистический Советский Союз создал атомную бомбу после Второй мировой войны и сломал ядерную монополию США, это было важным шагом защиты мира во всём мире и сдерживания штатовских поджигателей войны. В то же время, однако, Советский Союз решительно боролся за запрещение атомного оружия. Сегодня Народный Китай продолжает эту коммунистическую традицию. Много лет Китай призывает собрать встречу на высшем уровне всех стран земного шара, независимо от того, обладают ли они ядерным оружием или нет, постановить запретить и уничтожить это оружие и разработать соглашение о неприменении ядерного оружия в качестве первого шага.

Начиная с того дня, когда в Китае было проведено первое атомное испытание, он остаётся единственной ядерной державой, торжественно объявившей, что никогда и ни при каких обстоятельствах первой не использует атомное оружие, и никогда не использует его против неядерной державы. Китайское правительство обратилось к США и Советскому Союзу с предложением выступить с подобными заявлениями. До сих пор они этого не сделали, хотя даже известный британский военный стратег Б. Х. Лидделл Харт также призвал к такому заявлению в своей книге «Стратегия» 353, написав:

«Было бы исключительно важно заявить так ясно, как только возможно, что мы не предпримем никакой общей ядерной бомбардировки городов и никакого опустошения стран, пока другая сторона не пойдёт на это».

Вместо этого сверхдержавы разработали очковтирательское «соглашение о нераспространении ядерного оружия», предоставив ядерным державам право продолжать лихорадочно вооружаться ядерным оружием, пока все другие страны будут беззащитны перед ядерными угрозами и шантажом сверхдержав.

Сверхдержавы США и Советский Союз включили ядерную войну в свои военные стратегии. В книге «Военная стратегия» мы читаем:

«Одно из важных положений советской военной доктрины состоит в том, что мировая война, если она будет развязана империалистами, неизбежно примет характер ракетно-ядерной войны, то есть такой войны, где главным средством поражения будет ядерное оружие, а основным средством доставки его до цели — ракеты.

Массовое применение атомного и термоядерного оружия с неограниченными возможностями его доставки к любой цели в считанные минуты с помощью ракет позволит в кратчайшие сроки достичь самых решительных военных результатов на любой дальности и на огромной территории.

Необходимо подчеркнуть, что при сложившихся в современных условиях международных отношениях и при нынешнем уровне развития военной техники любой вооружённый конфликт неизбежно перерастёт во всеобщую ядерную войну, если в этот конфликт будут втянуты ядерные державы…

По подсчётам зарубежных специалистов, США к началу 1963 года имели примерно 40 тысяч ядерных зарядов. У СССР этих средств тоже более чем достаточно. В этих условиях, как рассчитали учёные, в результате только первого удара погибло бы 700—800 миллионов людей, были бы разрушены все крупные города многих стран…

Теория советской военной стратегии предусматривает, что и в условиях ракетно-ядерной войны обычное оружие найдет самое широкое применение и что оно должно умело применяться в сочетании с ядерным вооружением, дополнять его…

Перевооружение Войск противовоздушной обороны с зенитной артиллерии на зенитные ракеты дало исключительные боевые преимущества. Об этом наглядно говорит такой факт. Во время минувшей войны на уничтожение одного самолёта противника зенитной артиллерией расходовалось в среднем 400—600 снарядов. Современный же самолёт, обладающий огромной скоростью и высотой, вдвое превышающей высоты, достигаемые снарядами зенитных орудий, может быть сбит с первой и в крайнем случае со второй ракеты» 354.

Соглашение о «стратегическом ограничении вооружений», недавно подписанное в Москве, также не означает сокращения арсеналов, выращенных двумя империалистическими сверхдержавами против угнетённых народов, а просто устанавливает некоторый предел защитным вооружениям, с помощью которых может быть сбита атакующая ракета. Его единственное значение — ослабить финансовую нагрузку на США и Советский Союз, улучшить их положение для беспрепятственного угнетения других народов. Все другие предложения о «разоружении», исходящие от двух империалистических сверхдержав, также имеют обманчивый характер. По сей день ни США, ни Советский Союз не начали ограничивать свои военные расходы, численность армий, или свои военные угрозы. Под прикрытием разговоров о «разоружении» обе сверхдержавы усилили свои приготовления к войне и изобрели ещё более жестокое оружие массового поражения.

Но кто бы ни полагал до сих пор, что социал-империалисты ограничатся защитой своей сферы интересов, что они жестоко подавят сопротивление своему господству в пределах ревизионистского лагеря, но не имеют никаких агрессивных намерений вне его, он должен наконец прозреть после событий конца 1971 г. на Индийском субконтиненте. Мы вкратце напомним читателю, что социал-империалисты разжигали экспансионистские аппетиты индийских реакционеров начиная с середины 1971 г.; что они подписали «мирный договор о дружбе и сотрудничестве» с Индией и что — едва просохли чернила — индийские экспансионисты вторглись в Восточный Пакистан с новым советским вооружением; что советский делегат в ООН Малик тянул время, чтобы предотвратить принятие ООН резолюции по Индии, пока она не закончит оккупацию Восточного Пакистана; что, после оккупации Восточного Пакистана, Советский Союз, вместе с Индией, Бутаном и горсткой ревизионистских стран, выступил против остального мира и голосовал против взаимного вывода солдат. Мы также призываем вкратце вспомнить преступные аргументы, которыми социал-империалисты оправдывали эту хладнокровную агрессию; как они пытались отстаивать право индийских реакционеров угнетать население, принадлежащее ко всем народам и религиозным группам Индии, и стравливать эти группы друг с другом, вмешиваться в пакистанские национальные проблемы и, под знаменем «самоопределения», завоёвывать часть соседней страны, чтобы установить там марионеточное правительство.

В основном, это просто повторяет теорию «ограниченного суверенитета» для сообщников социал-империализма: как союзникам Советского Союза индийским экспансионистам позволяется «ограничить» суверенитет их соседей под неубедительными предлогами, просто объявить часть другой страны «независимым государством» и осуществить «интернациональную диктатуру».

Несомненно, именно советские лидеры управляли этим вторжением. Без их поддержки Индия никогда не посмела бы предпринять такие действия. Так же, как Израиль выполняет грязную работу за США на Ближнем Востоке и лишает другие страны огромных территорий по своему усмотрению, Индия стала инструментом социал-империалистической агрессии на юге Азии. Советские лидеры стремятся расширить свои политические и экономические сферы влияния с помощью Индии. Они намереваются ещё сильней привязать к себе Индию дополнительными обязательствами, создать в Бенгальском заливе военно-морские базы, усилить враждебное окружение Китая, и поощрить Индию к новому нападению на оплот социализма.

Это — ревизионистская дорога: от реставрации капиталистической эксплуатации в своей собственной стране к экономическому вторжению в другие страны, вплоть до военной агрессии. Брежнев и К^о продолжили кровавую традицию царей, и даже пошли дальше их. Советский Союз, который пролетарии и угнетённые народы всего мира уважали и любили в течение сорока лет, является сегодня, наряду с США, самой мощной цитаделью мировой реакции, международной эксплуатации и военных приготовлений. Не без злорадства журнал «Ю-Эс ньюз энд уэрлд рипорт» отметил: «Мы обнаружили, что [русские] допускают такие же крупные промахи, как и мы,— если не хуже» 355.

Но в конечном счёте обе сверхдержавы потерпят неудачу благодаря революционной воле народов. Эксплуатируемые и вновь порабощённые народы будут вести свою борьбу и против империализма США, и против социал-империализма — против всех империалистов — чтобы освободить себя от ига неоколониализма и построить мир без войн, мир независимости и дружбы.

Политические союзы, экономические соглашения между империалистами имеют только временное, тактическое значение. Как пишет Ленин в работе «К вопросу о диалектике»:

«Единство (совпадение, тождество, равнодействие) противоположностей условно, временно, преходяще, релятивно. Борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение» 356.

Вопрос экономического сотрудничества между социал-империализмом и другими империалистическими державами — замечательный пример этого закона диалектики.

Обычной практикой монополистических капиталистов различных стран является заключение экономических соглашений, взаимная финансовая поддержка, обмен лицензиями и патентами, и раздел мировых рынков. Один монополист стремится улучшить своё экономическое положение с помощью другого против третьего и приобретает новые технологии. Торговыми соглашениями партнёры пытаются устранить конкуренцию. Монополисты предпочитают иметь много партнёров: Япония, например, заключает союз с ЕЭС против США, и действует с США против Западной Европы. Социал-империалисты — мастера этой двойной тактики. В настоящее время они укрепляют экономические связи со всеми другими империалистическими блоками.

Сделки какого вида они заключают? С одной стороны, социал-империалисты разрешают экспорт капитала западных империалистических стран в Советский Союз. Советский Союз получил, например, большие долгосрочные ссуды с Запада. Международный банк экономического сотрудничества в Москве взял весной 1972 г. средесрочный кредит в 20 миллионов долларов у консорциума девяти западноевропейских банков. 357 О японском капитале, вывезенном в Советский Союз, «Правда» пишет:

«Плодом советско-японского совещания, в частности, явилось заключённое в 1968 году генеральное соглашение на сумму в 300 млн долл. о поставках японскими фирмами оборудования, машин и материалов для разработки лесных ресурсов Дальнего Востока с последующей оплатой советской стороной поставками лесоматериалов в Японию» 358.

Советский Союз также заключил основанное на том же принципе соглашение с Японией по эксплуатации сибирской нефти.

Другие ревизионистские страны, однако, идут ещё дальше. Югославия продаёт иностранным капиталистам до 49 % долей на югославских предприятиях. Прибыль, которая прежде должна была вкладываться в Югославии, теперь освобождается для выплаты иностранным капиталистам. Советские лидеры также не предотвращают проникновение иностранного капитала, хотя они больше склонны к закрытости. В интервью с западногерманским журналом «Шпигель» 359 советскому посреднику Гвишиани (зятю Косыгина) задали вопрос: «Есть ли принципиальные препятствия для учреждения иностранной частной собственности внутри социалистического общества?». Вот его ответ:

«В принципе, нет. В нашей стране есть даже тенденция к появлению многонациональной собственности. Например, мы готовы строить и организовывать совместные научно-исследовательские институты. У нас в Дубне есть Объединённый институт ядерных исследований, который находится в собственности стран-участников. Думаю, это не самоцель, это — просто вопрос поиска лучшей формы партнёрского сотрудничества».

На самом деле многочисленные иностранные проекты в Советском Союзе есть только скрытые формы вывоза капитала. Гвишиани объясняет:

«Если по соглашениям требуется, чтобы партнёр получал прибыль от продажи продуктов, мы можем обеспечить это в рамках нашего строя».

Советский Союз, в свою очередь, вовлечен в различные проекты в западноевропейских странах, например в строительство советско-бельгийской корпорацией большого нефтяного порта в Антверпене 360. Эта компания, «НАФСА» (Nafsa) импортирует через Антверпен советские нефтепродукты. Другие ревизионистские страны Восточной Европы также основали смешанные восточно-западные компании с иностранными капиталистами. Вот несколько примеров 361:

• «Дута-Робуста» (Duta-Robusta), венгро-французское акционерное общество, продаёт тракторы;
• «Швето» (Swetho), венгро-шведское акционерное общество, использует шведскую лицензию в строительстве;
• «Интеркарбон» (Intercarbon), венгро-австрийское акционерное общество, занимается топливным бизнесом;
• «Кортес Мексика С. А.» (Cortez Mexico S.A.), венгро-мексиканское акционерное общество, продаёт венгерские станки в Латинской Америке;
• «Технотранс» (Technotrans), венгро-французская компания, продает венгерские станки, электродвигатели и электроприборы;
• «Моталекс-Франс» (Motalex-France), польско-французское акционерное общество, работает с инвестиционными продуктами;
• «Сигма-Итальяна» (Sigma-Italiana), чешско-итальянское акционерное общество, продаёт насосы и сопутствующие товары;
• «Совпим» (Sowpim) — болгаро-французская торговая компания, занимающаяся экспортом и импортом машин и их деталей;
• «Сибимекс» (Sibimex) — болгаро-итальянская компания того же профиля;
• «Валист капусики кайси» (Valist Kapushiki Kaishi) — болгаро-японская компания, которая производит и продаёт болгарские грузовые электромобили в Японию.

Процесс интеграции, как можно видеть, идёт, особенно в Западной Европе. Инициатива захвачена, главным образом, банками Советского Союза и других ревизионистских стран (финансовый капитал всегда вовлекается во всевозможные объединения). Это подтверждает Иван Иванов (Москва) в статье для «Блеттер фюр дойче унд интернатионале политик»:

«Они 362 в последнее время развили активность на западных денежных рынках и основали смешанные предприятия или филиалы в различных западных странах, чтобы стимулировать восточно-западную торговлю. Одно из них — советский банк „Восход“ (Wozchod) в Цюрихе. Семь западных банков и Польский банк внешней торговли сформировали филиал „Центрофина“. Румынский банк внешней торговли и „Креди Льоннес“ (Crédit Lyonnais) на акционерной основе основали Румынско-французский банк» 363.

Компания «Восход хандельсбанк» (Wozchod Handelsbank AG) в Цюрихе имеет баланс за 1969 г. в размере 334,5 млн швейцарских франков и чистую прибыль 1,12 млн швейцарских франков. В Париже действует советский «Евробанк» с балансом за 1970 г. в размере 3 млрд французских франков и капиталом в размере 130 млн франков, сообщивший о прибыли в размере 14,5 млн франков. «Московский народный банк» (Moscow Narodny Bank Ltd.) в Лондоне получил чистый доход за 1969 г. в размере 825 000 фунтов стерлингов. Так что капиталистические операции на Западе — сто́ящая деятельность для социал-империалистов. Поэтому во Франкфурте был основан советский «Торговый банк Восток-Запад» (Ost-West-Handelsbank AG) с основным капиталом 20 млн немецких марок и неограниченной банковской лицензией.

Социал-империалисты сотрудничают с западными империалистами также в эксплуатации бедных стран. Так, британский Банк Лондона и Южной Америки и советский внешнеторговый банк совместно предоставили электростанции г. Сан-Паулу в Бразилии ссуду в размере 19,5 млн долларов для строительства гидроэлектростанции. Машины будут поставлены Советским Союзом. Бразилия должна выплатить ссуду в течение восьми лет поставками кофе. 364

В «Совьетунион хойте» Гвишиани обратился к ФРГ со следующей инициативой: «Возможны совместные действия на рынках третьих стран» 365. Он также рассмотрел эту возможность в своем интервью журналу «Шпигель» (Spiegel). Довольный Вольф фон Амеронген, западногерманский эксперт по торговле с Востоком, говорил, что «следовало бы подумать, до какой степени Федеративная Республика Германия вместе с Советским Союзом может обеспечить помощь развивающимся странам» 366. Так что советские и западногерманские империалисты хотят согласовывать свои экономические действия в некоторых секторах для захвата рынков капитала и сбыта в других странах.

Экономическое сотрудничество социал-империалистов с империалистическими странами Запада — признак интеграции Советского Союза в мировую капиталистическую экономику. Советский эксперт-экономист Н. Шмелев ратует за долгосрочное «разделение труда» между СЭВ и ЕЭС:

«Очевидно, что расширенное индустриальное сотрудничество и возможности сбыта на целом континенте дадут целым отраслям промышленности и крупным предприятиям в ведущих странах Западной Европы гораздо лучшие возможности выживания в сегодняшнем соревновании… Социалистические и капиталистические партнёры могут развивать отдельные секторы и производства, рассчитывая соответствовать потребностям партнёра в течение более длинного периода» 367.

В ответ на вопрос «Шпигель», будет ли СССР «более глубоко вовлечён в международное разделение труда в будущем», Гвишиани сказал:

«Да, это основная тенденция в развитии наших внешних связей. Мы действительно готовы к широкому разделению труда на международном рынке…

Мы никогда не стояли на позициях автаркии. Автаркические тенденции получили в нашей стране развитие только потому, что некоторые страны не хотели сотрудничать с нами. Автаркия после Октябрьской революции была нам навязана. Экономика всегда является мировой. Люди, которые не понимают этого сегодня, не поймут этого и завтра» 368.

Что случилось бы с Советским Союзом, если бы капиталисты «поняли» это «после Октябрьской революции» и не установили блокаду против Советского Союза? Если бы Ленин также «понял» это, и Советский Союз не создал бы самостоятельной экономики, а встроился бы в систему международного разделения труда? Были бы тогда возможны строительство социализма и военная победа над фашизмом?

В процитированной ранее статье Н. Шмелев говорил:

«Перспективы европейской безопасности непосредственно связаны с тем, будет ли в этой части света деловое сотрудничество и партнёрство, да, я даже сказал бы, взаимопроникновение жизненных экономических интересов разных стран. Это на деле свело бы риск политических и прочих конфликтов к минимуму» 369.

«Взаимопроникновение» — это подходящее выражение общей тенденции империализма к объединению самых разных секторов экономик капиталистических стран. Но действительно ли это — вклад в «безопасность», как постоянно утверждают ревизионисты? Ленин занял ясную позицию по этому вопросу в очерке «Империализм, как высшая стадия капитализма»:

«Некоторые буржуазные писатели (к которым присоединился теперь и Карл Каутский, совершенно изменивший своей марксистской позиции, напр., 1909‑го года) выражали то мнение, что международные картели, будучи одним из наиболее рельефных выражений интернационализации капитала, дают возможность надеяться на мир между народами при капитализме. Это мнение теоретически совершенно вздорно, а практически есть софизм и способ нечестной защиты худшего оппортунизма. Международные картели показывают, до какой степени выросли теперь капиталистические монополии и из-за чего идёт борьба между союзами капиталистов…

Поэтому „интеримпериалистические“ или „ультра-империалистические“ союзы в капиталистической действительности, а не в пошлой мещанской фантазии английских попов или немецкого „марксиста“ Каутского,— в какой бы форме эти союзы ни заключались, в форме ли одной империалистической коалиции против другой империалистической коалиции, или в форме всеобщего союза всех империалистских держав — являются неизбежно лишь „передышками“ между войнами. Мирные союзы подготовляют войны и в свою очередь вырастают из войн; обусловливая друг друга, рождая перемену форм мирной и немирной борьбы из одной и той же почвы империалистских связей и взаимоотношений всемирного хозяйства и всемирной политики» 370.

Именно сегодня, во времена крупных успехов «взаимопроникновения» империалистических экономик на Востоке и Западе, империалисты США и социал-империалисты усиливают приготовления к войне, политику вмешательства и агрессии, а их столкновения принимают всё более опасные формы. В то время, как западногерманские империалисты ратифицируют соглашения с Советским Союзом, которые якобы «обеспечивают мир», по мнению ревизионистских лидеров КПСС и их прихвостней из ревизионистской Германской коммунистической партии, Западная Германия наращивает свои военные расходы, и социал-демократическое правительство предпринимает многочисленные меры по усилению федеральной армии. Только люди, совершенно оторванные от действительности, могут полагать, что экономические и политические уступки, предоставленные ФРГ социал-империалистами к настоящему времени, удовлетворили аппетиты западногерманских монополий и превратили их в голубей мира. Выступление ХДС/ХСС в бундестаге при дебатах о ратификации — признак того, что буржуазия уже теперь не удовлетворена уступками социал-империалистов, и со всей энергией старается добиться большего. История обеспечивает достаточно примеров того, что экономическое проникновение в другую страну является для империалистов только первым шагом в подготовке военного вторжения. В конечном счёте, за «взаимопроникновением» с обеих сторон скрываются агрессивные цели.

Мы уже цитировали «Правду» 371 относительно экономического сотрудничества между Советским Союзом и Японией. Перечислив несколько примеров переплетения экономических интересов этих двух стран, статья продолжает:

«Японские руководящие круги… понимают, что дружественные, добрососедские отношения [с Советским Союзом] не только отвечают интересам обеих стран, но и стабилизируют обстановку на Дальнем Востоке.

В Советском Союзе также придаётся большое значение отношениям со своим близким соседом — Японией…

Нужно сказать, что в реалистически настроенных деловых и политических кругах Японии в достаточной мере понимают как то, что именно обстановка мира обеспечила послевоенный подъём японской экономики, так и то, что сохранение военного союза с США будет продолжать отягощать внешнюю политику этой страны. Здесь уже давно усвоили, что объективно Японии приходится быть заинтересованной в мире в этом районе земного шара гораздо больше своего американского партнёра».

Конечно, советские ревизионисты, как и мы, точно знают, что не было никакой «обстановки мира», а была лихорадочная ремилитаризация Японии, которая и вызвала возобновление «подъёма» японских монополистических капиталистов после поражения во Второй мировой войне. Сегодня, поскольку японские расходы на вооружение быстро растут, поскольку японские империалисты усиливают экономическую агрессию в своих бывших колониях, таких как Южная Корея, Тайвань и Индонезия, даже в Африке и Латинской Америке, поскольку они открыто утверждают, что Южная Корея и Тайвань относятся к «поясу обороны» Японии, просто смешно говорить о миролюбии японских правящих кругов. Этот притворный пацифизм, конечно, прикрывает нечто совсем другое. Это становится ясным из утверждения статьи:

«Не случайно трезвые японцы настойчиво призывают к тому, чтобы Япония искала бы путей обеспечения мира для себя и в Азии в целом не на путях региональных военных блоков и империалистической экспансии в Азии.., а на пути создания системы коллективной безопасности в Азии» 372.

Очевидно, это нацелено на разжигание японской агрессивности против Китая. С одной стороны, «разумность» и «миролюбие» японских милитаристов превозносятся до небес; с другой стороны, Японии назначается миссия по поддержанию мира в «Азии в целом».

В отношениях с ФРГ социал-империалисты также сознательно или подсознательно поощряют агрессивность западногерманского империализма. В заявлении от 8 декабря 1967 г. Советский Союз предусмотрел следующие условия соглашения с ФРГ об отказе от использования силы:

• признание существующих границ в Европе;
• отказ Бонна от претензии в одиночку представлять Германию;
• отказ от ядерных амбиций;
• прекращение интриг относительно Западного Берлина;
• недвусмысленное признание Мюнхенского Соглашения 1938 г. недействительным с момента заключения.

Теперь, ради деловых отношений с Бонном, социал-империалисты отбросили все эти требования. Они без возражений приняли единодушное реваншистское решение бундестага от 13 мая 1972 г., которое говорит, что соглашения с Советским Союзом и Польшей «не создают законного основания для нынешних границ. Неотъемлемое право на самоопределение 373 не затрагивается соглашениями». Фактически, после заключения соглашения по Западному Берлину социал-империалисты больше не колеблются насчёт присоединения Западного Берлина к ФРГ; западногерманские реваншисты таким образом выиграли своё первое сражение в борьбе за «воссоединение» Германии под знаком торжества империализма.

Вновь пробудившаяся агрессивность западногерманского империализма однажды неизбежно будет направлена против Советского Союза и стран, находящихся под социал-империалистическим господством. Японский империализм также может угрожать Дальнему Востоку Советского Союза. И всё же Брежнев и К^о принимают этот риск, так как надеются укрепить свою экономическую и военную власть через сотрудничество с Западной Германией и Японией и полагают, что эта агрессивность пока не направлена на других противников.

Своими «мирными» лозунгами империалисты на Востоке и Западе хотят убаюкать народы, чтобы те не выступили против империалистического сговора. Пролетариат и угнетённые народы понимают, однако, что не будет никакого настоящего мира, пока планам империалистов не положен конец. Вызовут ли империалисты Третью мировую войну или нет, зависит от борьбы народов, от того, сметут ли угнетённые империалистов вовремя. Однако, если империалисты посмеют развязать новую мировую войну, они смогут убедиться, что возмущение народов только усилится, что народы увидят империализм ещё более ясно и извлекут урок из истории. Как говорит Мао Цзэдун,

«Что касается вопроса о мировой войне, то существуют только две возможности: или война вызовет революцию, или революция предотвратит войну» 374.

В другом случае Мао Цзэдун сказал:

«Опасность новой мировой войны всё ещё существует, и народы всех стран должны к этому подготовиться. Однако ныне главной тенденцией в мире является революция» 375.

Мы, немецкие коммунисты, сделаем всё возможное, чтобы революция предотвратила войну.

До сих пор мы исследовали социал-империализм и его взаимопроникновение с мировой империалистической системой. При этом подчёркивалось сотрудничество между империалистами. Но это не означает, что такое сотрудничество является основным аспектом. Дела обстоят прямо противоположным образом. Противоречия между империалистическими державами и вообще противоречия в мировом масштабе обостряются. Эти противоречия будут рассмотрены ниже.

Ленинизм учит, что в эру империализма имеются четыре основных противоречия в мире, определяющих мировую политику.

• Первое противоречие — между буржуазией и пролетариатом в капиталистических странах. Это противоречие основано на эксплуатации пролетариата буржуазией. Всё усиливающаяся классовая борьба во всех капиталистических странах, и особенно в империалистических странах, является признаком обострения этого противоречия.

• Второе противоречие — между империализмом и угнетёнными народами в зависимых странах. Это противоречие основано на эксплуатации этих народов монополиями. Усиление национально-освободительной борьбы во многих странах, растущее сопротивление многих стран разграблению и опеке, осуществляемым империалистическими великими державами, есть выражение обострения этого противоречия.

• Третье противоречие — между различными империалистическими странами и блоками, а также между различными монопольно-капиталистическими группировками в отдельных империалистических странах. Это противоречие основано на неравномерном развитии империализма, на стремлении более сильных империалистических стран лишить более слабые их экономических сфер влияния и увеличить свою прибыль за счёт последних. Это соперничество постоянно усиливается и, в конечном счёте, ведёт к империалистическим войнам за передел мира.

• Четвёртое противоречие — между империалистическими странами и социалистическими странами. Это противоречие основано на стремлении империалистов вернуть свои утраченные рынки и эксплуатируемые земли в социалистических странах и уничтожить социализм. Это противоречие выражается сегодня прежде всего во враждебности империалистических держав к социалистической стране с наибольшим населением и самой мощной экономикой — Китайской Народной Республике.

При исследовании противоречий в определённой стране всегда необходимо определить главное противоречие. Всегда существует только одно главное противоречие и несколько вторичных противоречий. Возьмём, например, Западную Германию. Имеются противоречия между крестьянами и правительством, между мелкими буржуа и капиталистами, между квартиросъёмщиками и домовладельцами, между мелкой буржуазией и большими трестами, между ХДС/ХСС и СДПГ, между профсоюзами и ассоциациями капиталистов и т. д. Но все эти противоречия — вторичные противоречия, подчинённые главному противоречию — между рабочим классом и монополистическим капиталом.

В Индокитае помимо многочисленных второстепенных противоречий, таких как противоречия между бедными крестьянами, между буддистами и католиками, между капиталистами и рабочими, есть одно главное противоречие — противоречие между империалистами США и народами Индокитая, ведущими борьбу за национальное освобождение.

Главное противоречие в каждой стране должно быть выделено из огромного множества противоречий, исходя из анализа экономической и политической ситуации. Оно может смениться, когда меняется ситуация. Тогда другое противоречие станет главным. Мао Цзэдун говорит об этом:

«Во всяком случае, совершенно несомненно, что на каждом из различных этапов развития процесса существует лишь одно главное противоречие, которое играет ведущую роль.

Отсюда следует, что в любом процессе, если в нём существует много противоречий, всегда имеется одно главное, которое играет ведущую, решающую роль, тогда как остальные занимают второстепенное и подчинённое положение» 376.

Нужно ясно определить главное противоречие, чтобы приспособить к нему стратегию и тактику борьбы. Согласно Мао Цзэдуну, каждое противоречие имеет главную и второстепенную стороны, которые могут меняться. Возьмём главное противоречие в Западной Германии, противоречие между пролетариатом и монополистическими капиталистами. Главная сторона этого противоречия накладывает свою печать на конкретную стадию классовой борьбы. В настоящее время мы находимся на стадии, на которой нет непосредственной революционной ситуации. Текущая стратегия и тактика пролетарской классовой борьбы должны быть приспособлены к этой ситуации. Но если созревает субъективный фактор, то есть если массы захвачены духом революционной борьбы и возглавляются революционной партией, то классовая борьба переходит в стадию непосредственной революционной ситуации. Она тогда становится главной стороной главного противоречия, и стратегия и тактика классовой борьбы должна приспособиться к изменившейся ситуации. Мао Цзэдун подчёркивает:

«Отсюда следует, что качество вещей или явлений в основном определяется главной стороной противоречия, занимающей доминирующее положение. Когда главная сторона противоречия, занимающая доминирующее положение, претерпевает изменение, то соответственно изменяется и качество явления» 377.

Выше мы исследовали правила, которым следует империалистическая политика эксплуатации и экспансии, проводимая социал-империалистическими лидерами. Однако до сих пор мы рассмотрели эту политику только с одной стороны. Мы оставили пока в стороне тот момент, что этот империализм сталкивается с серьёзными препятствиями. Теперь нас интересует социал-империализм в контексте мировых противоречий.

Социал-империализм — важный элемент мирового империализма. Он состоит, во-первых, в противоречии с пролетариатом Советского Союза (как эксплуатируется советский пролетариат, мы показали во второй части этого исследования).

Во-вторых, он состоит в противоречии с угнетёнными народами стран СЭВ и других стран, которые эксплуатирует или в которые проникает социал-империализм.

Он состоит, в-третьих, в противоречии с империализмом США и другими империалистическими странами и блоками, с которыми борется за передел мира.

Он состоит, в-четвёртых, в противоречии с социалистическими странами, особенно Китаем, так как они с величайшей решимостью борются, чтобы не превратиться в колонии социал-империализма. Это противоречие всё более развивается в главное.

Брежнев и К^о заинтересованы в том, чтобы поставить на колени весь мир. Но они живут в период империализма, когда весь мир уже поделен между империалистическими странами, когда нет более неоткрытых территорий, когда расширяться можно только с помощью передела мира, за счёт других империалистов. Они живут в эру пролетарских и национальных революций, когда ряд стран уже покинул капиталистическую мировую систему и строит социализм. Сегодняшние условия, при которых социал-империалисты пытаются создать мировую империю, гораздо менее благоприятны, чем те, при которых выросли британский и штатовский империализмы. Едва ли можно сомневаться, что их мечта о мировом господстве никогда не сбудется, особенно с учётом того, что мировое революционное движение имеет центр в Китае Мао Цзэдуна.

Что можно сказать об отношениях между социал-империализмом и другими империалистическими державами? Прежде всего, все империалисты имеют следующую общую черту: они находятся в противоречии с пролетариатом, с угнетёнными народами, с социализмом. Им противостоит шторм мировой революции. Когда необходимо подавлять народы, они обычно откладывают свои ссоры ради общих империалистических интересов.

Но было бы серьёзной ошибкой думать, что между империалистами нет никаких противоречий (и особенно между социал-империализмом и другими империалистами), или что эти противоречия незначительны. Сегодня сложилось четыре больших империалистических блока: США, Советский Союз, ЕЭС и Япония. Борьба между ними за рынки и сферы влияния принимает всё более острые формы. Другие империалистические блоки вовсю извлекают выгоду из ослабления империализма США. Японский капитал течёт в Латинскую Америку, на «задний двор» США. Страны ЕЭС координируют свою политику торговли с США, США и Советский Союз усиливают свою гонку вооружений. Мы могли бы продолжать. Разногласия между империалистами, их борьба друг с другом чрезвычайно важны для пролетариата и угнетённых народов. Как написал Сталин в «Об основах ленинизма»,

«Это обстоятельство в свою очередь замечательно в том отношении, что оно ведёт к взаимному ослаблению империалистов, к ослаблению позиции капитализма вообще, к приближению момента пролетарской революции, к практической необходимости этой революции» 378.

Освободительное движение угнетённых народов в настоящее время представляет собой самую большую угрозу мировому господству империализма США и социал-империализма. Нередко социал-империалисты демагогически хвастаются «поддержкой» освободительных движений, направленных против империализма США. На самом деле, они предоставляют этим освободительным движениям некоторую материальную поддержку, чтобы ослабить позиции империализма США и усилить свои собственные позиции ради раздела мира. Но в глубине души они испытывают большой страх перед борющимися народами. Брежнев и К^о знают, что народ, завоевавший свободу с оружием в руках, вряд ли легко подчинится социал-империализму. Освободительные движения угрожают не только империализму США, но и всей системе мирового империализма.

Ещё Хрущёв первым выразил эти опасения в классическом виде. Под предлогом, что «локальные войны» и, надо полагать, прежде всего освободительные войны угнетённых народов, необычайно опасны и могут вызвать мировую войну в любое время — так как «даже небольшая искра может вызвать мировой пожар» 379, как он сформулировал в своей речи в Верховном совете в октябре 1959 г.— он пообещал «упорно трудиться над тем, чтобы… потушить тлеющие искры, которые могут воспламенить пожар войны» 380.

Для этого сомнительного вклада в «мир во всём мире» необходимо близкое сотрудничество между США и социал-империализмом. В интервью Хрущёв говорил, что

США и Советский Союз — «самые сильные страны в мире и если мы объединимся во имя мира, то войны не будет. Тогда, если бы какой-либо сумасшедший захотел войны, нам достаточно было бы погрозить ему пальцем, чтобы он притих» 381.

Или, как выразился А. А. Громыко, выступая в Верховном совете 13 декабря 1962 г.:

«Будет согласие между главой Советского правительства Н. Хрущёвым и президентом США Дж. Кеннеди — будет и решение международных проблем, от которых зависят судьбы человечества» 382.

Это означает, что народы должны прекратить борьбу и предоставить сверхдержавам определять их судьбу. Решение проблем народов мира, как предполагается, является исключительной монополией этих двух сверхдержав. Народы должны помалкивать и делать, что им говорят.

Хрущёв уже продемонстрировал на практике, что он готов «потушить… искры» народной войны вместе с США; например, когда советские представители в ООН голосовали вместе с США за отправку отрядов ООН в Конго — тех отрядов, которые утопили в крови антиимпериалистическую борьбу конголезского народа под руководством Лумумбы.

Но наиболее печально известный пример на настоящее время в ряду преступлений США и социал-империализма против народов — их сговор против народа Палестины и других арабских народов.

Империалистические великие державы боятся национальной революции в арабском регионе и стремятся задушить её. США и Советский Союз разработали пресловутую резолюцию Совета Безопасности ООН от 22 ноября 1967 г., которая якобы служит «восстановлению мира и созданию нормальной обстановки на Ближнем Востоке» 383. ООН принял при этом сформулированный Великобританией проект резолюции. До настоящего дня социал-империалисты не прекратили при каждой возможности выставлять эту резолюцию как подлинный шаг к миру. Что она предусматривает? Она предусматривает вывод израильских сил с территорий, занятых в 1967 г., но, с другой стороны, легализует оккупацию других частей Палестины, осуществлённую Израилем начиная с 1948 г. Дословно, резолюция провозглашает

«Прекращение всех объявлений войны и всех состояний войны, уважение и признание суверенитета, территориальной целостности и политической независимости всех государств региона и их права жить мирно в безопасных и признанных границах, свободно от угроз и насильственных действий» 384.

Арабские страны, как ожидается, призна́ют занятие Израилем большей части Палестины и прекратят поддержку Палестинской революции. Продолжением резолюции Совета безопасности был «План Роджерса», изложенный в письме госсекретаря США египетскому правительству в июле 1970 г. Он предусматривает перемирие на Ближнем Востоке и переговоры с участием посредников между арабскими государствами и Израилем для выполнения резолюции Совета безопасности. Египет и Иордания приняли План Роджерса. Все палестинские организации и несколько арабских государств отклонили план и резолюцию. В заявлении от 25 июля 1970 г. Центральный комитет Организации освобождения Палестины заявил:

«Введение в действие резолюции Совета безопасности для получения признания Израиля через переговоры означает, что арабская сторона отбрасывает своё обязательство не вести переговоров с Израилем. Это означает отбросить раз и навсегда право арабского народа Палестины жить на своей Палестинской Родине…

Что касается перемирия, то оно означает запрещение действий наших боевых бригад, что ведёт к конфликту с палестинским движением сопротивления. Очевидно, что план США является по существу крайне злонамеренным, так как пытается подорвать арабскую солидарность и расколоть изнутри арабский фронт. Более того, он направлен на подавление и уничтожение арабского освободительного движения и, в особенности, палестинского движения сопротивления. Центральный комитет Организации освобождения Палестины говорит от имени палестинского народа, выражает цели его борьбы и объявляет, что палестинский народ отвергает резолюцию Совета безопасности и все формы и концепции, предназначенные для осуществления этой резолюции, включая План Роджерса. Центральный комитет объявляет далее, что никакая арабская или иностранная партия не имеет права отрицать существование палестинского народа, уступать его Родину сионистам и империалистам для полного и окончательного уничтожения палестинского народа и его Родины. Палестинский народ, который освободит Родину силой, вернётся туда и осуществит свое право на самоопределение, он никогда не сложит оружия. Он продолжит вооружённую борьбу и никогда не пойдёт на перемирие, пока не добьётся полного освобождения».

Какую же позицию заняли социал-империалисты, одни из инициаторов резолюции Совета безопасности? Вот что они написали в «Правде»:

«В связи с такой реакцией некоторых арабских стран на инициативу ОАР в отношении политического урегулирования ближневосточного кризиса вызывает удивление позиция, занятая руководством иракской партии Баас 385… В Багдаде… совершенно неожиданно заговорили о том, что „предпринимаются попытки окончательно ликвидировать палестинский вопрос“» 386.

С помощью типичного ревизионистского метода дымовой завесы «Правда» пытается создать впечатление, что План Роджерса исходит не от США, а от Египта. Это выражается в формулировке: «реакция… арабских стран… на инициативу ОАР». Далее они пытаются создать впечатление, что Ирак, с которым социал-империалисты в то время были в конфликте,— единственная отклонившая план арабская страна. Ни слова не сказано о палестинцах. Однако совершенно ясно, что собирается сказать «Правда». Тремя днями позже центральный орган Организации освобождения Палестины «Фатх» ответил:

«„Правда“ берёт на себя смелость произвольно критиковать тех, кто отверг План Роджерса, обвиняя их в том, что они заняли негативные позиции… Палестинские дела — наши собственные дела. Никто посторонний не имеет права вмешиваться. Если кто-то желает занять интернационалистическую точку зрения, он должен или поддержать нас или держать рот закрытым. В противном случае следует рассчитывать на ответ, если стучишь в дверь».

Та же газета очень правильно указала:

«Странно, что Совет Безопасности и эти четыре державы никогда не были едины ни в чём, кроме проблемы палестинского народа. Почему? Является ли дело нашей страны такой угрозой всем им, или они все заинтересованы в ликвидации палестинского дела?

Возможно, эти великие державы хотят играть роль опекунов, которые могут перераспределять сферы влияния во всём мире, как пожелают, расходясь только в том, кому должна принадлежать та или иная часть Земли, в то время как между собой они твёрдо придерживаются „соглашения господ“, чтобы запугать малые нации своим материально-техническим превосходством. Возможно, борьба за полное освобождение от всякого иностранного влияния рассердила великие державы и заставила их показать свои мускулы, чтобы запугать народы наших стран и общественное мнение, и заставить нас подчиниться им, чтобы наши народы поступились высшими национальными интересами» 387.

События следующих недель доказали правильность палестинской оценки Плана Роджерса и разоблачили неискренность мирных речей сверхдержав. В сентябре 1970 г. империализм США склонил свою марионетку, короля Иордании устроить резню палестинских партизан и гражданского населения в лагерях беженцев.

Уничтожение палестинского сопротивления было необходимой предпосылкой осуществления резолюции Совета безопасности. Социал-империалисты не сказали ни слова протеста против массового убийства палестинцев. Типичным для их позиции было заявление в «Известиях»:

«Поступающие из Иордании сообщения свидетельствуют о резком осложнении там внутренней обстановки…

Кровопролитие в Иордании отвечает интересам покровителей израильской агрессии в США. Ясно, что от продолжения братоубийственной резни в Иордании не может выиграть ни одна из сторон — ни иорданские власти, ни палестинские организации, ни какая-либо арабская страна. Затягивание междоусобицы в Иордании нанесло бы ущерб всему делу национально-освободительной борьбы на Арабском Востоке» 388.

Ни одно заявление в советской прессе не называет ответственными за столкновения иорданских реакционеров или империалистов США. Ни в одном заявлении не проводилась связь между изобретённым сверхдержавами «мирным решением» и зверским подавлением палестинцев. Ни одна газета не сообщила о поистине героическом сопротивлении палестинцев в городах, деревнях и лагерях беженцев Иордании. Можно прочитать только о «напряжённой ситуации» и «трагической братоубийственной резне». 2 октября 1970 г. в выступлении по случаю 50‑й годовщины Азербайджанской ССР Брежнев сказал:

«К сожалению, вспыхнувшие недавно в Иордании кровопролитные столкновения между правительственными войсками и вооружёнными отрядами палестинских организаций также нанесли немалый ущерб общему делу арабских народов, в том числе палестинских арабов. Поистине трагична эта братоубийственная борьба…

По нашему глубокому убеждению, на Ближнем Востоке сегодня главная задача всех свободолюбивых и миролюбивых сил состоит в том, чтобы добиться политическими средствами мирного урегулирования, ликвидировать последствия агрессии Израиля и вернуть всем народам этого района мир и спокойствие на прочной, долговременной основе» 389.

Другими словами, теперь, когда палестинское дело ослаблено,— лучшее время для уступок за счёт народов. «Правда» пала столь низко, что заговорила о «миролюбивой позиции ОАР и Иордании» 390. Когда Сирия и Ирак послали отряды в Иорданию, чтобы поддержать палестинцев, социал-империалисты убедили эти страны отвести их. Не будет преувеличением сказать, что социал-империалисты в значительной мере ответственны за смерти тысяч лучших сынов Палестины, за серьёзный откат освободительной борьбы арабов в 1970 г.

После изгнания советских военных советников из Египта 18 июля 1972 г. египетский президент Садат и египетская пресса неоднократно указывали, что социал-империалисты злоупотребили доверием египетских лидеров и отказались поставить обещанные наступательные вооружения. Теперь ясно, что обещание заставить Израиль вернуть египетские территории было только приманкой, используемой обеими сверхдержавами, чтобы навязать Египту План Роджерса, расколоть арабский антиизраильский фронт и устранить палестинцев, и связать Египет с Советским Союзом экономически и политически под предлогом «военной помощи». Годами советские лидеры пытались обмануть Египет «дипломатическими усилиями» по достижению «мирного решения». Сложилась ситуация «ни войны, ни мира», что серьёзно подорвало мораль армии и населения Египта.

Контрреволюционное сотрудничество двух сверхдержав особенно чётко проявилось в ближневосточной проблеме. Но та же основная линия может быть продемонстрирована на примере отношения социал-империалистов ко всем другим освободительным движениям.

Естественно, они не смеют занять такую открытую позицию против борьбы вьетнамского народа за свободу, так как даже социал-демократы в некоторых странах (например, в Швеции) объявили о своей «солидарности» с Вьетнамом. Всё же это не останавливает социал-империалистов от нападок на вьетнамскую революцию и предложений дурных компромиссов. И в этом случае они громко ратуют за «мирное решение». Они всё время пытаются вдолбить вьетнамцам, что «единственный путь решения проблем Индокитая — это путь переговоров без попыток шантажа и диктата», как было сказано в заявлении ТАСС от 16 апреля 1972 г. 391 Т. е. социал-империалисты утверждают, что народы Индокитая не могут завоевать свою независимость вооружённой борьбой, а должны ждать, пока империалисты США не расщедрятся на серьёзные переговоры. Вьетнамский народ готов вести переговоры по мирному решению вьетнамского вопроса, но это — не «единственный путь». Если империалисты США не призна́ют своего поражения и не уйдут из Вьетнама по доброй воле, то вьетнамские патриоты готовы продолжать народную войну, пока враг не будет полностью разбит. Вовсе не было случайным совпадением, что ТАСС выпустило своё заявление в то время, когда Южновьетнамский освободительный фронт начал новое грандиозное наступление. Мысли социал-империалистов относительно этого наступления были высказаны известным советским журналистом Виктором Луисом в статье, предназначенной только для иностранной аудитории:

«Визит Председателя Подгорного 392 в Ханой имеет своей целью положить конец военным действиям на всех фронтах в Индокитае, чтобы можно было достичь прогресса в переговорах. Московские эксперты полагают, что, если северные и южные вьетнамцы останутся на нынешних позициях, может последовать период разрядки, который сделает возможным проведение в Южном Вьетнаме народного референдума или новых выборов… Точка зрения китайцев, однако, всё ещё неясна, как и тех из северовьетнамских лидеров, которые придерживаются прокитайской ориентации. Теперь, когда они не смогли помешать американо-советской встрече 393, развернув новое наступление на Юге, северные вьетнамцы, как видится в Москве, попытаются нейтрализовать визит Председателя Подгорного» 394.

В своём «Мирном предложении из семи пунктов» Временное революционное правительство Южного Вьетнама ясно указало, что перемирие в Южном Вьетнаме может быть установлено только когда «все стороны договорятся о выводе из Южного Вьетнама всех сил Соединённых Штатов и других иностранных государств лагеря США». То же относится к выборам. И всё же Подгорный пытался сбить вьетнамцев с их правильной точки зрения и заставить их отказаться от борьбы ещё до вывода штатовских агрессоров.

Контрреволюционная роль социал-империалистов в индокитайском вопросе проявляется прежде всего в их отношении к Камбодже. После исторического саммита трёх индокитайских народов в мае 1970 г., народы и освободительные армии Вьетнама, Камбоджи и Лаоса формируют нерушимый единый фронт и тщательно координируют свои политические и военные планы. Королевское Камбоджийское Правительство национального единства, сформированное главой государства Самдехом Нородомом Сиануком после инспирированного ЦРУ путча, управляет 85 % территории с более чем пятью седьмыми населения Камбоджи. Большинство министров этого правительства находится в освобождённых областях Камбоджи. Никто не может назвать их «правительством в изгнании». Многие страны, в т. ч. Китай, Албания, Корея, Румыния, Куба и, конечно, Демократическая Республика Вьетнам и Временное революционное правительство Южного Вьетнама, признали правительство Сианука как единственное законное правительство.

Между тем, известно, что советские лидеры разорвали дипломатические отношения с Сиануком после путча в марте 1970 г. и признали клику путчистов в Пномпене «правительством Камбоджи». До сего дня они не обеспечили вообще никакой политической поддержки законному правительству Камбоджи. Это бьёт не только по борющемуся народу Камбоджи, но также и по народам Вьетнама и Лаоса. В то же время это — неприкрытый саботаж против единого фронта трёх народов Индокитая. С другой стороны, это моральное поощрение путчистской клики, единодушно отвергнутой камбоджийским народом. Тем временем, социал-империалисты пытаются даже договориться о «политическом решении» с кликой Лон Нола через головы камбоджийского народа и его законного правительства. Как сообщает известный австралийский журналист Уилфред Берчетт 395, советские лидеры и клика Лон Нола пытаются расколоть Национальный Единый Фронт и собрать «третью силу» и даже мнимую коммунистическую партию. Этот план с возмущением осудили камбоджийские коммунисты, которые, естественно, борются на передовой линии Национального Единого Фронта. Глава государства Сианук говорил Берчетту:

«Лон Нол очень рад, что русские на его стороне. Третья сила, „коммунистическая партия“, предназначена, чтобы придать правдоподобия его лозунгам „демократии“ и „нейтралитета“… Настоящие коммунисты Камбоджи относятся к храбрейшим бойцам нашего Национального Единого Фронта».

Почему в Камбодже не может быть никакой «третьей силы», объяснил Иенг Сари 396, один из лидеров «внутренней секции» Национального Единого Фронта (НЕФК), борющейся внутри Камбоджи, в интервью «Ле монд»:

«Особенность нашей войны на текущей стадии — устойчивое единство всех патриотических сил нации в пределах НЕФК. Никогда не было национального фронта, объединившего столь широкие силы, начиная с бывшего короля, законного главы государства, вдохновлённого великим патриотизмом и решительным стремлением к победе, и заканчивая беднейшим крестьянином; также в нём есть члены королевской семьи, национальная буржуазия, мелкая буржуазия, рабочие, интеллигенты, буддийские монахи и т. д. Этот фронт и его правительство олицетворяют законность, легитимность и преемственность государства. Единство внутренней и внешней секций НЕФК прочно… Широкое единство, сложившееся в НЕФК, объясняет, почему не может быть никакой третьей силы между нами, с одной стороны, и предателями и их хозяевами, империалистическими агрессорами США, с другой стороны» 397.

Иенг Сари также выразил сожаление, что «некоторые страны, не связанные с США», всё ещё не признали законное правительство, и сказал далее:

«Мы надеемся, что эти правительства не откажут нам в поддержке, как только убедятся в неизбежности нашей победы и в нашем категорическом отказе от всякого компромисса с кликой предателей. Любое стремление и любая попытка навязать народу Камбожди какое-либо компромиссное решение — есть только иллюзия. Это может только поощрить империалистов и их лакеев».

Благодаря единству в НЕФК, единству между борцами за свободу и народом, единству между Камбоджей, Вьетнамом и Лаосом, и поддержке со стороны Китая, Кореи и всех прогрессивных сил мира, камбоджийский народ в ближайшем будущем одержит победу. Почему советские лидеры идут против течения? Почему они пытаются подорвать победоносное единство борьбы трёх народов Индокитая? Исключительно потому, что из практических соображений хотят предотвратить победу народной революции в Южном Вьетнаме, Камбодже и Лаосе. Самдех Сианук, наверное, не ошибался, говоря в интервью «Фар истерн экономик ревью»:

«Советскому Союзу было бы трудно отказаться от поддержки Северного Вьетнама, социалистической страны. Но я видел то, что они поставляют Северному Вьетнаму: самолёты, ракеты, радарное оборудование — всё устаревшее. Русские не дали Ханою и четверти того, что предоставили Египту. Почему? Потому, что русские не хотят, чтобы Ханой победил. Они дают лишь совершенно необходимое, чтобы вьетнамцы не проиграли войну, но недостаточно, чтобы выиграть её, хотя возможности у них есть. Я думаю, что русские не хотят, чтобы азиатские народы стали слишком сильными. Я боюсь, что штатовцы и русские страдают от одного и того же расизма. У них один комплекс относительно „жёлтой угрозы“, которую они видят в Китае» 398.

Следующий за Индокитаем и Палестиной третий очаг вооружённой борьбы против империализма находится в Африке. Народы Анголы, Мозамбика и Гвинеи-Бисау ведут народные войны против португальского колониализма, поддерживаемого США и ФРГ. Там социал-империалисты также трубят о своей мнимой поддержке народной борьбы. Но в этой «поддержке» они пока не дошли даже до разрыва экономических отношений с португальскими колониалистами. Более того, они даже не отказались от оружейных сделок с ними. «Португаль-репорт», издаваемый португальским посольством в Бонне, писал:

«На основе торгового договора, заключённого недавно между ЧССР и Португалией, чешские грузовики поставляются в Мозамбик для транспортировки тяжёлых грузов на участке строительства [дамбы Кабора Басса]. Это вездеходные грузовики „Татра“, специально предназначенные для военных целей и используемые всеми странами Восточного блока. Само собой разумеется, что в Мозамбике будет использоваться гражданская версия» 399.

Это само собой разумеется! Даже если о «гражданской версии» сказана правда, это уже было бы достаточно плохо. Прогрессивные силы в ФРГ уже давно протестуют против участия западногерманских фирм в проекте Кабора Басса, цель которого состоит в том, чтобы укрепить колониальное господство в Мозамбике.

Представитель Народного Движения за Освобождение Анголы (МПЛА) в Северной Европе и Скандинавии Антонио Альберто Нето рассказал 7 февраля 1972 г. в ходе общественной дискуссии в Тубингене (Германия), как официальные представители министерства иностранных дел Польши признали при его визите в Польшу, что Польша продала Португалии четыре полностью оборудованных транспортных судна для использования в Анголе и Мозамбике. Эти суда, несущие на борту оружие и военный персонал, были заказаны в 1968—1969 гг. и поставлены в 1970—1971 гг. Советский Союз также снабдил Португалию судами, построенными в Одессе в 1971 г. Альберто Нето сказал далее, что Советский Союз поддерживал экономические контакты с Родезией, несмотря на постановление ООН о бойкоте. Чехословакия также поставляла оружие Португалии вплоть до 1961 г. Нето подчеркнул, что народы в португальских колониях были против любых контактов с Португалией, так как они позволяют Португалии разорвать свою изоляцию.

Можно вспомнить об Индонезии, где социал-империалисты даже не притворяются, что поддерживают вооружённую борьбу во главе с Коммунистической партией Индонезии. Во всей советской пропаганде нет никакого упоминания об этой борьбе. Вместо этого колонки советских журналов открыты горстке ренегатов из КПИ, сидящих где-то в Восточной Европе и порочащих КП Индонезии и её марксистско-ленинскую линию. Даже более того, социал-империалисты поставляют оружие и самолеты фашистскому военному режиму Индонезии, который использует их против руководимой коммунистами освободительной борьбы. Также стало известно, что советские офицеры работают инструкторами и советниками в фашистских вооружённых силах Индонезии.

Есть много других примеров. Но приведённых должно быть достаточно, чтобы проследить главную линию социал-империалистической политики в отношении угнетённых народов. Социал-империалисты — враги народов, борющихся за национальное и социальное освобождение. Везде, где они «поддерживают» освободительное движение или предлагают свою «поддержку», они пытаются шантажировать это освободительное движение, сбивать его с пути, удерживать его от вооружённой борьбы, и обманом навязывать дурные компромиссы. Нередко их намерения состоят в том, чтобы использовать освободительное движение как пешку в своих политических интригах. Но как только оно становится бесполезно как средство давления на империалистических конкурентов и грозит помешать империалистическим планам, социал-империалисты наносят этому движению удар в спину.

С каждым днём народы угнетённых стран всё более ясно видят, кто их настоящие друзья, а кто — ложные. Их не вводят в заблуждение маневры социал-империалистов, и они не позволяют себя шантажировать.

Китайская Народная Республика является сегодня наиболее надёжным оплотом всемирной борьбы против империализма. Великие успехи китайского народа в социалистическом строительстве, в укреплении диктатуры пролетариата и в предотвращении реставрации капитализма пробуждают энтузиазм революционных народных масс во всех частях света и свидетельствуют о превосходстве социалистического общества. Китайский народ приносит большие жертвы, чтобы поддержать борьбу пролетариата и угнетённых народов всеми доступными экономическими и политическими средствами.

Рост значения Китая в мировом коммунистическом движении и его влияния на национально-освободительную борьбу волнует и пугает всех империалистов, ревизионистов и реакционеров. Империалисты развязывают кампании ненависти и очернительства, чтобы изолировать Китай, и угрожают ему войной. Сначала Китаю угрожал, главным образом, империализм США с острова Тайвань и в Корейской войне. Затем к фронту против Китая присоединились и социал-империалисты. Они сформировали контрреволюционный, антикитайский и антикоммунистический Святой Союз против Китая вместе с империалистами США и другими реакционерами вроде индийского правительства.

Китайские коммунисты и их Председатель Мао Цзэдун скоро разоблачили антиленинские тезисы ⅩⅩ съезда КПСС и сразу же выступили против них. Стремясь к единству, они долго воздерживались от публичной критики ревизионизма Хрущёва. Но в многочисленных дискуссиях с советскими лидерами они ясно дали понять, что не согласны с осуждением Сталина, «мирным переходом» и другими тезисами Хрущёва. Наконец, в многочисленных статьях они открыто выступили в защиту марксистско-ленинского учения.

Эта принципиальная позиция китайских коммунистов разгневала Хрущёва и его приспешников. С конца 1950‑х они начали публично порочить политику Китая. Уже в 1958 г., например, Хрущёв и другие ревизионисты открыто атаковали китайскую сельскохозяйственную политику. В 1960 г. советские ревизионисты односторонне аннулировали китайско-советские экономические соглашения и неожиданно отозвали из Китая всех советских специалистов и советников. Это было попыткой подорвать китайское хозяйство. В том же году они организовали первые провокации на китайско-советской границе. В начале 1960‑х советские лидеры открыто поддержали экспансионистскую политику Индии против Китая, когда реакционное индийское правительство разжигало войну.

Открытая полемика, которую китайские коммунисты вели против советских ревизионистов с середины 1963 г., была абсолютно необходимой и чрезвычайно важной поддержкой марксистов-ленинцев во всех странах. Программные статьи Коммунистической партии Китая доказали, что революционное марксистско-ленинское учение ни в коем случае не устарело, что коммунизм жив и движется вперёд, несмотря на предательство Хрущёва, Брежнева и К^о. Эта полемика привела к новому подъёму международного коммунистического движения, ослабленного посеянным Хрущёвым раздором.

По контрасту, ложь, с которой советские лидеры выступили в крестовый поход против Китая, является декларацией ревизионистского банкротства. Ревизионистские писаки, без устали толкующие о «реалистических» и «разумных» кругах в империалистических странах, теряют самообладание и идут на любые уловки, когда говорят о Китае. Они заявляют, например: Китай — против мирного сосуществования; Китай хочет разжечь войну против капиталистических стран и экспортировать революцию; Китай работает на мировую войну; Китай выдвигает к Советскому Союзу территориальные претензии и т. д.

Нас не интересуют страшные истории о жизни в Китае, которые советская пресса повторяет за министерством информации чанкайшистской клики или подбирает с колонок жёлтой прессы Гонконга: бесчисленные голодовки, бунты, общественные казни, сжигание книг, массовое переселение национальных меньшинств, повальные самоубийства среди интеллигентов, интриги партийных лидеров и т. д. (это всё примеры сообщений, издаваемых в последние годы в советской прессе).

Но социал-империалисты не ограничиваются антикоммунистическими кампаниями в прессе. Точно так же, как империалисты США, они раздувают истерию для подготовки войны против Китая.

Факт, что социал-империалисты накапливают отряды и концентрируют ракетные стартовые площадки по советско-китайской границе и границе между Китаем и Монгольской Народной Республикой. Западные разведывательные службы, способные со спутников-шпионов точно отследить передвижения советских отрядов, объявили, что у социал-империалистов уже больше сил размещено в Азии, чем в Европе. Это, конечно, плод «мирной политики» социал-империалистов в Европе. Они хотят прикрыть себя в Европе «системой коллективной безопасности», чтобы иметь руки свободными для войны против Китая, точно так же, как империалисты США высказываются в пользу «разрядки» в Европе, чтобы освободить военные силы и использовать их для своей военной политики в Азии.

Эти факты ясно показывают, что социал-империалисты направляют свою военную мощь главным образом не против империализма США, западногерманского реваншизма и агрессивной НАТО, как они всегда заявляют, а прежде всего против социалистического Китая. Советские военные базы в Советском Союзе и Монгольской Народной Республике вместе с базами США в Южной Корее, Японии, в китайской провинции Tайвань и на Филиппинах, плюс армии США, проводящие агрессию во Вьетнаме, Камбодже, Лаосе и Таиланде, и отряды индийских экспансионистов формируют враждебное кольцо вокруг Китая и других социалистических стран Азии.

Социал-империалисты всеми средствами пытаются отрезать Китай от внешнего мира. Если другие страны не будут иметь никаких экономических или политических контактов с Китаем, они скорее пожелают принять участие в военных действиях против Китая или допустить такие действия. В связи с вопросом о советско-японской границе близкая к японскому правительству газета «Джапэн таймз» написала:

«Советский Союз проводит „дипломатию улыбок“ в отношении Японии, чтобы предотвратить сближение Японии и Китая… СССР предложил, чтобы Япония и Советский Союз начали переговоры о мирном договоре в течение года. Конечно, прежде чем будет возможен мирный договор между этими двумя странами, должны быть улажены спорные вопросы по территориальной проблеме. Советский Союз говорит теперь: „Наше отношение к территориальным вопросам зависит от отношения Японии к Китаю“. В то же время они намекают, что для Японии было бы лучше подождать ещё пять лет до возобновления дипломатических отношений с Китаем, так как в этой стране произойдут внутренние изменения» 400.

Последнее предложение можно понять только так, что социал-империалисты надеются привести к власти в Китае ревизионистскую клику через вооружённое вмешательство или интриги своих агентов внутри Китая. Но японское правительство не полагалось на мечтания социал-империалистов, а вместо этого без колебаний заключили дипломатические отношения с Китайской Народной Республикой.

Подобная история с США. Всего несколько лет назад социал-империалисты демагогически требовали, чтобы США вывели свои отряды из Tайваня и признали Китай. Однако теперь, когда международная и внутренняя ситуация, чрезвычайно трудная для империалистов США, вынудила их сделать по меньшей мере подобие некоторых уступок Китаю, вообще признать существование Народного Китая официально, ревизионисты внезапно отказались от этих требований. Злонамеренные сплетни социал-империалистов и их попугаев, особенно ГКП, по поводу визита Никсона в Китай всё ещё свежи в памяти. Вся эта травля доказывает, что социал-империалисты не заинтересованы в разрядке отношений в Азии, но, напротив, хотят вызвать напряжённые отношения, чтобы обострить угрозу Китаю и суметь укрепить своё антикитайское сотрудничество с империализмом США.

Мы уже говорили о военном сотрудничестве между Советским Союзом и Индией, выражение которого — упомянутый договор о взаимопомощи. Этот договор был подписан незадолго до нападения Индии на Пакистан в 1971 г. Это сотрудничество основано, с одной стороны, на экономических интересах социал-империализма, но в то же время, оно, очевидно, является также военным союзом против Китая. Как известно, индийские реакционеры предъявляют совершенно необоснованные территориальные претензии к Китаю. Они нападали на Китай в 1959 и 1962 гг., но получили жёсткий отпор. С тех пор Индия придерживается враждебного отношения и срывает все усилия китайского правительства мирно решить пограничный вопрос. Ещё до первого набега на Китай индийское правительство подстрекало горстку реакционных лам в Тибете воспрепятствовать отмене феодальной системы, организовав мятеж.

События на Индопакистанском субконтиненте — хороший пример того, как приготовления империалистов к войне против социалистических стран неразрывно связаны с их борьбой за передел мира.

Под предлогом установления «системы коллективной безопасности» в Азии Брежнев пытается объединить все антикитайские и антикоммунистические силы Азии в союзе, враждебном Китаю. Но успехи его невелики. Он даже не боится завязывать контакты с, вероятно, наихудшим врагом китайского народа — кликой Чан Кайши. Как сообщается в «Фар истерн экономик ревью» 401, советский агент и журналист Виктор Луис прибыл на Tайвань в 1968 г. для секретных переговоров с сыном и назначенным преемником Чан Кайши, Цзян Цзинго, и другими главарями чанкайшистской банды. С тех пор имели место переговоры и контакты между представителями социал-империализма и чанкайшистской клики.

Но социал-империалисты не ограничиваются военными приготовлениями и сколачиванием военных союзов. Они давно перешли к открытым военным провокациям. Наиболее серьёзные вооружённые столкновения до настоящего времени имели место в 1969 г. на северо-восточной границе Китая. 2 марта 1969 г. советские отряды вторглись на китайский остров Чжэньбао на реке Уссури и убили многих китайских пограничников. В последующие недели и месяцы они усилили свои провокации.

Социал-империалистические агрессоры обратились ко всем видам клеветы, чтобы скрыть факт, что агрессорами были они, и переложить вину на Китай.

Конечно, весь мир знает, что Китайская Народная Республика никогда не вторгалась ни в одну иностранную страну с момента своего провозглашения, и никогда не захватывала ни клочка иностранной земли. Китайские отряды не размещаются ни в одной стране мира, кроме самого Китая. Китай уладил пограничные проблемы мирными средствами со всеми соседями, кроме Советского Союза и Индии. Китай стремится к политике мирного сосуществования со всеми странами мира и в высшей степени заботится об уважении к суверенитету всех стран. Все ревизионисты, кричащие об «агрессивной» и «шовинистической» политике Китая, не могут изменить эти бесспорные факты.

Социал-империалисты, напротив, заняли целый ряд стран и разместили множество своих баз во всех частях мира. Только за несколько месяцев до начала столкновений на реках Уссури и Амур советские оккупационные силы прошли по Чехословакии на глазах у всего мира. Едва ли существует страна, на которую социал-империалисты не оказывали давления, и такая, в чьи внутренние дела они бы не вмешались.

Здесь мы не можем вдаваться в детали китайско-советского пограничного вопроса. Его суть в том, что, хотя существующая китайско-советская граница является результатом царской агрессии и основана на неравных соглашениях, к которым царизм вынудил полуколониальный Китай, китайское правительство готово принять эти соглашения за основу окончательной линии границы и не требует возвращения территорий, захваченных царизмом. Советское правительство, однако, пытается захватить ещё больше китайской земли, чем цари. Они предательски ставят под вопрос китайские границы и таким образом создают для себя историческое «оправдание» будущей агрессии против Китая.

Социалистическим странам не нужна война. Китай никому не угрожает и никогда первым не нападёт ни на какую страну. Китаю нужен мир для ускорения социалистического строительства, поскольку это в настоящее время — наиболее ценный вклад в мировую революцию, который может сделать китайский народ.

Империалистам, с другой стороны, нужна война. Это закон империализма. Они должны постоянно расширять сферы своего экономического и политического влияния, чтобы получить максимальную прибыль. Они нуждаются в милитаризме и шовинизме, чтобы подавлять рабочий класс в своей стране. Наконец, в конце концов, империалистические хищники стремятся уничтожить социализм.

Сегодня главное противоречие в мире — между социал-империализмом и социалистическим Китаем. Приготовления социал-империалистов к войне на китайской границе всё усиливаются. Но это не означает, что противоречия с другими империалистическими странами в Европе и США также не усиливаются. Для социал-империалистического Советского Союза сегодня верно то, что Мао Цзэдун говорил в беседе с Анной Луизой Стронг в 1946 г. об агрессивной политике империализма США в отношении тогда ещё социалистического Советского Союза:

«Пропаганду войны против Советского Союза следует рассматривать с двух сторон. С одной стороны, американский империализм действительно готовит войну против Советского Союза, и ведущаяся сейчас пропаганда войны против Советского Союза и прочая антисоветская пропаганда являются политической подготовкой к такой войне. С другой стороны, эта пропаганда является дымовой завесой, создаваемой американскими реакционерами для того, чтобы скрыть многочисленные реально существующие противоречия, с которыми теперь американский империализм непосредственно сталкивается. Это — противоречия между американской реакцией и американским народом, а также противоречия между американским империализмом и другими капиталистическими странами, между американским империализмом и колониальными и полуколониальными странами. В настоящее время практическое значение призывов США к войне против Советского Союза состоит в том, чтобы подавить американский народ и расширить агрессивные силы США в капиталистическом мире» 402.

Эти слова также удовлетворительно описывают нынешнюю мировую ситуацию и ясно обнаруживают двойственный характер антикитайской политики империализма США и социал-империализма. С одной стороны, они действительно готовятся к войне против Китая. С другой стороны, они используют антикоммунистические происки для угнетения своих собственных народов и народов мира.

Борьба против антикитайских интриг сверхдержав поэтому неразделимо связана с борьбой американского народа, советского народа и народов всего мира против господства империализма. Революционные массы Советского Союза, хранящие добрую память о Ленине и Сталине, не будут, конечно, праздно наблюдать, как Брежнев и К^о развязывают войну против Китая. Планы империалистов будут побеждены не только сопротивлением китайского народа, но и борьбой всех народов.

Провал контрреволюционного путча в Венгрии в 1956 г. показал империалистам, что социализм не уничтожить таким способом. Но империалисты не смогли предвидеть, что 1956 г. стал отправной точкой реставрации капитализма в Советском Союзе изнутри. Эта реставрация капитализма нового типа прошла через два этапа. Вначале нужно было сменить надстройку социалистического общества (ревизия марксизма-ленинизма и отмена диктатуры пролетариата). Затем пошло изменение экономического базиса, преобразование социалистической экономики в капиталистическую.

Сенсационные события в Советском Союзе побудили империализм изменить свою политическую стратегию и тактику в отношении Советского Союза и других ревизионистских стран. Политика «холодной войны» сменилась политикой «разрядки». Буржуазные идеологи изобрели новые теории, приняв во внимание эти события.

Поэтому было не случайным, что такая теория, теория конвергенции, появилась около 1960 г., когда развитие нового капитализма в Советском Союзе становилось всё более очевидным для буржуазных идеологов. Мы не хотим разбираться здесь с различными взглядами теоретиков конвергенции. В основном, они все приходят к одному и тому же.

Конвергенция — это сближение. Конвергенция капиталистических и социалистических общественных систем означает сближение этих двух систем и, в конечном счёте, их слияние в третью, новую систему, так же, как смешивание красного и белого цветов даёт розовый.

Теория конвергенции развивает следующую идею: необходимо исходить из новой индустриальной революции (автоматизация, электронные системы управления и т. п.), вызывающей далеко идущие перемены во всех развитых капиталистических и социалистических индустриальных странах и, соответственно, постепенно уничтожающей различия между этими двумя системами и позволяющей им слиться в одно индустриальное общество. Технические руководители командуют промышленным аппаратом. Управление ими всем процессом производства исключает собственников капитала из производства. Таким образом, капиталисты при капиталистическом способе производства и общество при социализме станут ненужными в качестве владельцев капитала. Обе системы теряют свои характерные черты и встречаются посередине, обменявшись положительными аспектами обеих систем и объединившись в «третью систему». Вот вкратце основные особенности теории конвергенции. Вообще говоря, можно различить два основных варианта теории конвергенции: мелкобуржуазный и империалистический.

• Мелкобуржуазный вариант теории конвергенции происходит от желания мелкого буржуа защитить своё существование. Экзистенциальный страх перед государственно-монополистическим капитализмом, с одной стороны и, одновременно, отказ от социалистической системы, с другой, ставят мелкого буржуа перед неразрешимым противоречием. Маркс писал Анненкову в 1846 г.:

  «Мелкий буржуа в развитом обществе, в силу самого своего положения, с одной стороны, делается социалистом, а с другой — экономистом, то есть он ослеплён великолепием крупной буржуазии и сочувствует страданиям народа» 403.

  Несмотря на всю критику государственно-монополистического капитализма, мелкий буржуа хочет сохранить буржуазную общественную систему. Не признавая социалистическое общество, он хотел бы потребовать для себя определённых, привлекательных для него моментов социализма. Его идеи о социализме исходят из его противоречивого положения:

  «[Мелкобуржуазный] социализм прекрасно умел подметить противоречия в современных производственных отношениях. Он разоблачил лицемерную апологетику экономистов. Он неопровержимо доказал разрушительное действие машинного производства и разделения труда, концентрацию капиталов и землевладения, перепроизводство, кризисы, неизбежную гибель мелких буржуа и крестьян, нищету пролетариата, анархию производства, вопиющее неравенство в распределении богатства, истребительную промышленную войну наций между собой, разложение старых нравов, старых семейных отношений и старых национальностей.

  Но по своему положительному содержанию этот социализм стремится или восстановить старые средства производства и обмена, а вместе с ними старые отношения собственности и старое общество, или — вновь насильственно втиснуть современные средства производства и обмена в рамки старых отношений собственности, отношений, которые были уже ими взорваны и необходимо должны были быть взорваны. В обоих случаях он одновременно и реакционен и утопичен» 404.

  Мелкий буржуа полагает, что он нашёл решение в теории конвергенции. В соответствии с ней капиталистические и социалистические системы сближаются вплоть до объединения в однородное индустриальное общество, которое принимает ряд приемлемых для мелкого буржуа достижений социализма и исправляет определённые особенности монополистического капитализма.

• Империалистический вариант теории конвергенции начинается с империалистической политики ликвидации социализма. Примитивный антикоммунизм был прежде обычным признаком этой политики: коммунисты — изображённые как жестокие, кровожадные монстры — должны быть уничтожены; социалистическая экономика должна рухнуть, так как управляется некомпетентными людьми; люди при социализме угнетены, их следует освободить. Грандиозный прогресс социализма сделал этот примитивный антикоммунизм плохим орудием, находящимся в противоречии с реальными успехами социализма.

  С момента возникновения Советской власти империализм не прекращал усилий подорвать социализм изнутри и разложить социалистическое общество через распространение буржуазной идеологии. Это идеологическое наступление, однако, оказывало лишь слабое влияние на рабочих и крестьян. Но оно, конечно, способствовало ускорению преобразования бюрократии в новый правящий класс, в буржуазию нового типа. Империалистическая теория конвергенции — одно из средств влияния на реставрацию капитализма в Советском Союзе и ревизионистских странах Восточной Европы, и интегрирования новой капиталистической системы в империалистическую систему. Эта империалистическая политика требует более полного исследования процессов, протекающих в ревизионистских странах, и поиска соответствующих идеологических, политических и экономических средств систематического влияния на них в желательном направлении.

  Империалисты знают, что реставрация капитализма — длительный процесс, и он наиболее эффективен, если скрывается под завесой. «Социализм» вдруг становится приемлемым для капиталистов. Вместо «Советской России» речь идёт о «Союзе Советских Социалистических Республик», вместо «Зоны советской оккупации» — о «Германской Демократической Республике». Чем дальше продвигаются ревизионизм и реставрация капитализма, тем больше это движение выдаётся за «демократический социализм». Мерцающий всеми цветами идеологического спектра туман предназначен, чтобы прикрыть реставрацию капитализма в ревизионистских странах; во-первых, чтобы гарантировать спокойное продвижение реставрации капитализма и его сплетение с капиталистической экономикой Запада, во-вторых, чтобы дискредитировать истинный социализм в глазах рабочего класса и трудящихся империалистических стран. Процесс ликвидации социализма и реставрации капитализма, с его катастрофическим влиянием на экономику и условия труда, с одной стороны, и выгодами привилегированных, с другой, выдаётся империалистической пропагандой за «достижения социализма». Это предназначено, чтобы смутить рабочих в частно-капиталистических странах. Представление этих рабочих о социализме, однако, не соответствует псевдосоциализму, который им подсовывают.

Теория конвергенции предлагается империалистам как идеологический инструмент затуманивания мышления трудящихся масс. Эта теория хитро приспосабливает буржуазную идеологию к изменившейся ситуации. Теория конвергенции изображает развитие человеческого общества как схождение социалистической и капиталистической систем, подобно двум линиям, стремящимся к одной точке, в то время как на самом деле это развитие происходит иначе. Социализм и капитализм противостоят как огонь и вода. Они не могут быть объединены. Один строй исключает другой. Социализм или капитализм — нет ничего третьего. В 1919 г. в «Тезисах и докладе о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата» Ленин недвусмысленно заявил:

«…В капиталистическом обществе, при сколько-нибудь серьёзном обострении классовой борьбы, не может быть ничего среднего, кроме диктатуры буржуазии или диктатуры пролетариата. Всякая мечта о чём-либо третьем есть реакционная ламентация 405 мелкого буржуа» 406.

Теория конвергенции поэтому — теория обмана масс, предназначенная, чтобы удержать их от классовой борьбы. Поскольку, если капиталистическая и социалистическая системы автоматически сближаются, почему эксплуатируемые и угнетённые массы должны бороться, чтобы свергнуть капиталистическое господство и установить социализм? Мелкобуржуазный вариант теории конвергенции также сводится к этому. Нет никакой разницы, искренни ли приверженцы мелкобуржуазной теории конвергенции, или они чьи-то агенты. К ним применимо то, что Маркс написал в 1852 г.:

«Своеобразный характер социально-демократической партии выражается в том, что она требует демократическо-республиканских учреждений не для того, чтобы уничтожить обе крайности — капитал и наёмный труд, а для того, чтобы ослабить и превратить в гармонию существующий между ними антагонизм. Какие бы меры ни предлагались для достижения этой цели, какими бы более или менее революционными представлениями она ни приукрашивалась, суть остаётся та же: перестройка общества демократическим путём, но перестройка, остающаяся в рамках мелкобуржуазности. Не следует только впадать в то ограниченное представление, будто мелкая буржуазия принципиально стремится осуществить свои эгоистические классовые интересы. Она верит, напротив, что специальные условия её освобождения суть в то же время те общие условия, при которых только и может быть спасено современное общество и устранена классовая борьба» 407.

Отвергать классовую борьбу значит отказываться от социализма. Таким образом, сторонники мелкобуржуазной теории конвергенции также, сколь бы антиимпериалистичны они ни были, служат интересам государственно-монополистического капитализма. Это характерно для противоречивой позиции мелкой буржуазии между большими классами буржуазии и пролетариата.

«Такой мелкий буржуа обожествляет противоречие, потому что противоречие есть основа его существа. Он сам — не что иное как воплощённое общественное противоречие. Он должен оправдать в теории то, чем он является на практике» 408.

Можно представить, что для ревизионистов было бы неплохо прикрыть реставрацию капитализма в своих странах с помощью теории конвергенции. На самом деле это не так. Напротив, чтобы без проблем провести реставрацию, они должны избегать даже намёков на сближение с западным капитализмом. Ревизионисты вынуждены вместо этого маскироваться социализмом и марксизмом-ленинизмом, чтобы прикрыть изменническую ревизионистскую линию. Они продолжают говорить о построении «социализма» и даже «коммунизма», хотя уже ввели капитализм в новой форме. ГКП заявляет в своих «Тезисах», что основывает «свою работу на теории Маркса, Энгельса и Ленина» — и далее ревизует марксизм-ленинизм. На ⅩⅩⅣ съезде КПСС Брежнев объявил:

«Социалистический общественный строй, прочно утвердившийся в государствах, образующих ныне мировую систему социализма, в историческом противоборстве с капитализмом доказал свою великую жизненную силу» 409.

И это после реставрации капитализма нового типа и разрушения основ социалистического общества. Ревизионисты потерпели неудачу «в историческом противоборстве с капитализмом» и предали социализм. Если бы они открыто признали это предательство, публично объявили об отмене диктатуры пролетариата и назвали реставрацию капитализма своим именем, они были бы, вероятно, сметены. Им нужно было обмануть советский народ, выдав позорное предательство марксизма-ленинизма и социализма за «дальнейшее развитие марксистско-ленинской теории». Теория конвергенции препятствует этому, хотя, как и ревизионистская теория, преследует идеологическую цель обмана масс. По вышеупомянутым причинам ревизионисты высказываются против теории конвергенции, как профессор Хагер, один из наиболее завзятых ревизионистов СЕПГ, на 9‑й пленарной встрече Центрального комитета СЕПГ в октябре 1968 г.:

«Все меры, предпринятые социалистическими странами для проведения научно-технической революции 410, такие как внедрение новых форм и методов планирования и управления, служат продвижению социализма 411, а не, как считают сторонники теории конвергенции, его модификации в процессе сближения с капитализмом. Не может быть никакой комбинации капитализма и социализма. Напротив, расхождение между двумя общественными системами нарастает».

Ревизионисты считают свой метод маскировки реставрации капитализма и обмана масс более эффективным, чем метод империалистических сторонников отвергаемой ими теории конвергенции. Но их мотивы полностью отличаются от мотивов марксистов-ленинцев, которые видят в теории конвергенции империалистическую попытку запутать народ относительно того, что происходит в ревизионистских странах в связи с реставрацией капитализма, с целью содействия этой реставрации и постепенной интеграции неокапиталистических экономик ревизионистских стран в империалистическую систему. Ревизионисты, с другой стороны, боятся, что теория конвергенции привлечёт внимание именно к реставрации капитализма, которая ещё не завершена,— тогда массы смогут распознать предательство социализма и марксизма-ленинизма, что ревизионисты и стремятся предотвратить своим надувательством. Именно поэтому ревизионисты выступают против теории конвергенции, как будто социализм ещё существует в социалистических странах, и как будто они ещё твёрдо придерживаются марксизма-ленинизма. Теория конвергенции как империалистическая хитрость, таким образом, вступает в противоречие с хитростью ревизионистов, хотя обе служат одной цели: затуманить умы масс в интересах капитализма.

Теория конвергенции — не единственная теория, с которой империализм связывает свою политику продвижения реставрации капитализма в ревизионистских странах и поглощения их империалистической системой. Вторая важная теория — теория эволюции. Хотя обе теории испытали сильное влияние штата планирования Государственного департамента США, теория эволюции, видимо, имеет большее значение для политики США.

Основатель теории эволюции — профессор Бжезински, отвергший теорию конвергенции как процесса трансформации обеих систем, социалистической и капиталистической. Его теория эволюции исходит из преобразования социалистической системы и возможности единства на капиталистической основе. Уже в октябре 1959 г. Джон Ф. Кеннеди указал на возможность такого развития, спросив: «Но если свобода в Восточной Европе должна быть достигнута только мирными переменами, что мы можем сделать, чтобы поощрить это постепенное развитие..?». Бжезински разработал концепцию политики империализма США в Европе для достижения этой поставленной Кеннеди цели. Следовательно, во многих отношениях теория эволюции более интересна, чем теория сходимости.

Профессор Бжезински, директор Научно-исследовательского института по делам коммунизма при Колумбийском университете в Нью-Йорке, был назначен в штат планирования Государственного департамента США летом 1966 г. Во введении к немецкому изданию своей книги «Альтернатива разделу» (Alternative to Partition), приведённом на суперобложке, политическая линия книги сформулирована следующим образом:

«В этой работе автор излагает хорошо продуманный, логичный план преодоления раздела Европы. Он основывается на двух предположениях. Во-первых, на признании Западом, что коммунистическое правление не может быть просто устранено, следовательно также, что воссоединение Германии не может быть достигнуто прямым политическим действием. Во-вторых, на грандиозном процессе политических перемен, которые имеют место в Восточной Европе после смерти Сталина, в ходе которых лидеры коммунистических партий, помимо прочего, оставили свои надежды на успешные коммунистические революции в западноевропейских странах. Новое понимание и в Восточной, и в Западной Европе вызывают новые перспективы воссоединения разделённых частей этого континента, и, таким образом, также новые перспективы воссоединения Германии».

Профессор Бжезински, которого, что знаменательно, весной 1968 г. пригласила в Чехословакию клика Дубчека прочитать ряд лекций в Праге и других городах, и выступления которого были встречены аплодисментами ревизионистов, разработал сформулированную выше политическую линию от имени правительства США. Здесь мы видим одну из наиболее важных основ для штатовской политики «европейской разрядки». Какую роль играет в этом Федеративная Республика Германия? Профессор Бжезински пишет:

«Более непосредственным практическим следствием приоритета, отданного собственным внутренним интересам перед более широкими коммунистическими целями, было усиление изоляции Восточной Германии от остальной части Восточной Европы. В 1963—64 гг. правительство ФРГ использовало сохраняющиеся экономические трудности нескольких восточноевропейских государств и неспособности СССР удовлетворить их инвестиционные потребности, преуспев в переговорах о торговых соглашениях с Польшей, Венгрией, Румынией и Болгарией, в которых эти страны после некоторой заминки вначале наконец согласились с западногерманской формулой, увязывающей вопрос Западного Берлина с формальным соглашением. Как следствие, в восточноевропейских столицах были созданы торговые представительства Западной Германии с видоизмененным дипломатическим статусом, представляющие Западную Германию и Западный Берлин.

Эти соглашения были заключены, несмотря на ряд публичных предупреждений Восточной Германии, что западногерманское правительство преследовало агрессивные и подрывные цели, и что включение Западного Берлина в соглашения было нацелено против Восточной Германии» 412.

Уже тогда можно было заметить тенденцию (позже декларированную соглашениями правительства Брандта — Шееля с Восточным блоком), что эта политика «разрядки» будет проводиться за счёт ГДР. Отправной точкой этой политики был конец Кубинского ракетного кризиса, кульминационного момента советско-штатовских послевоенных столкновений. Хрущёв отступил перед Кеннеди и забрал ядерные ракеты с Кубы. С того времени медленно проявилась тенденция к «разрядке», и политика США начала приобретать форму содействия реставрации капитализма, уже начавшейся в Советском Союзе, чтобы быстрее и эффективней уничтожить основы социализма и ускорить реставрацию капитализма. Как продвигался этот процесс? Профессор Бжезински говорит:

«На Востоке Польша, Венгрия, и, прежде всего, Югославия, были наиболее податливы стремлению Запада к более близкому контакту. На Западе лидерство было принято Англией, Францией и Германией. В последнее время была вовлечена также Италия, особенно на Балканах. Франция была наиболее активна в Польше и Советском Союзе, где французские профессоры и лекторы преподают в некоторых ведущих учреждениях. Западная Германия преуспела в установлении обширных контактов в особенности с Чехословакией, а также с Польшей и, в меньшей степени, с другими восточноевропейскими государствами, без формальных культурных соглашений с ними — или даже, возможно, благодаря отсутствию таких соглашений» 413.

Однако профессор Бжезински предупредил капиталистов, чтобы они не ожидали слишком многого. Он понял, что ревизионистские лидеры в Восточной Европе не могут сразу ввести капитализм и укрепить его, не столкнувшись с сопротивлением народа. Как объяснено в главе Ⅲ.1, в нескольких из этих стран имелись трудности, так что укрепление капитализма нового типа должно было оказаться долгим процессом. Важно было улучшить экономическую ситуацию, чтобы успокоить массы, предложив им материальный стимул. Именно поэтому ревизионистские лидеры Советского Союза и Восточной Европы были особенно заинтересованы в «экономической помощи» с Запада. До того, как социалистические страны попали в управление к ревизионистам, они также заключали экономические соглашения с капиталистическими странами, но оставаясь на твёрдых позициях социалистической идеологии. Ревизионисты не только отказались от марксизма-ленинизма во внутренних делах, но также и выбросили за борт все социалистические принципы общения с капиталистическими странами. В комментарии от 1 июня 1964 г. утверждалось, что обильные западные кредиты Югославии и югославское производство, основанное на западных лицензиях, совместимы «с построением социализма». Капиталистическое проникновение в ревизионистские страны, таким образом, велось на экономическом поле через соглашения этих стран с капиталистическими монополиями. Внешняя торговля Румынии с капиталистическим Западом уже в 1964 г. достигла 35 % всей внешней торговли. В июне 1964 г. было заключено штатовско-румынское соглашение, предусматривающее закупки индустриального оборудования в США и ссуды по обязательствам США. Профессор Бжезински так описал это развитие:

«Таким образом, неидеологический характер индустриального развития угрожает идеологической структуре, закрепляющей существующий политический раздел Европы. В контексте возвращения международной политики к Восточной Европе озабоченность восточноевропейских элит дальнейшим экономическим ростом их стран уже подрывает ориентацию на коммунистический блок, с его традиционным ленинским манихейским образом мира. В 1964 г. на Всемирной Торговой Конференции ООН в Женеве румынский делегат предложил сгруппировать участников „по их уровню развития, независимо от общественной или торговой системы“. На самом деле, он предлагал отдать первенство экономическому фактору перед идеологическим…

Это увеличение акцента на внутренних соображениях, вероятно, заставит коммунистические 414 элиты искать решения их экономических дилемм без слишком большого внимания к идеологически заданному манихейскому образу мира и доктринёрским экономическим практикам» 415.

Отказ ревизионистских лидеров от социалистической идеологии был предварительным условием капиталистической экономической помощи. Следствием был существенный рост внешней торговли ревизионистских стран с западными промышленными странами, как показывает следующая таблица (в скобках приведена доля от общей стоимости экспорта и импорта):

Председатель правления Дрезденского банка Юрген Понто, который, вместе с другими менеджерами, выяснял возможности торговли с Востоком в Москве в середине 1971 г., заявил в интервью журналу «Виртшафтсвохе» (Wirtschaftswoche):

«Думается, что в будущем России просто неизбежно придется больше интегрироваться в мировую торговлю, в мировую экономику, чтобы достичь своих целей. Такой процесс интеграции обычно высвобождает силы, более близкие к нашей экономической системе, чем к системе, полностью управляемой государством. И, наконец, невообразим длительный мир без открытых для каждой стороны экономических областей».

Для этой цели в дополнение к экономическому проникновению следует развить влияние буржуазной идеологии на основе культурных контактов. Экономические и культурные отношения были наиболее важным средством штатовской политики содействия капиталистической реставрации. Такая политика не могла быть успешна до захвата ревизионистами власти в Советском Союзе. При Ленине и Сталине все такие попытки потерпели неудачу. Только после государственного переворота Хрущёва, введения и развития ревизионизма в систему к ⅩⅩⅡ съезду КПСС, после кубинской авантюры Хрущёва и его последующей капитуляции, пришло время для новой политики США в Восточной Европе. Бжезински так характеризует эту политику:

«Основным предположением нового подхода было то, что простая враждебность на словах не свергнет коммунистические режимы и что события в Восточной Германии и Венгрии продемонстрировали нежелание Запада использовать силу. Вместо ожидания коллапса коммунистических режимов Соединённые Штаты должны впредь делать ставку на продвижение эволюционных изменений в этих странах и блоке в целом. Преследуя эту политику, Соединённые Штаты взяли перед западноевропейскими нациями инициативу в разработке культурных контактов с Советским Союзом и некоторыми из восточноевропейских наций. Эти контакты были, согласно официальному сообщению, наиболее широки с Польшей, затем с Советским Союзом, другие восточноевропейские государства значительно отстали» 416.

Здесь мы видим, как тесно связаны экономическая политика и идеология. Империализм США очень хорошо знает, что капиталистическая реставрация в ревизионистских странах не может продвигаться только экономическими средствами. Должно последовать проникновение буржуазной идеологии, первоначально — через культурные связи.

Культурные связи привели также к обмену учёными, на который Фонд Форда выделил в 1964 г. около 2,3 млн долларов. 5 500 штатовских и 4 600 советских учёных участвовали в этом обмене с 1956 г. по 1964 г. Всё это служило дальнейшей реставрации капитализма и происходило на основе взаимной «политики разрядки». Профессор Бжезински заключает:

«Соответственно, американо-советская разрядка должна использоваться США как политическое средство, определенно предназначенное для снижения советской заинтересованности в увековечении раздела Европы. Разрядка должна быть заявленным исходным пунктом для шагов, направленных в конечном счёте на преодоление европейского и немецкого раздела — против этой цели немногие европейцы могли бы возразить…

В посткубинской разрядке для Запада существует более широкая возможность овладеть основной проблемой отношений Восток-Запад. Взяв инициативу, Америка расширила бы свою европейскую политику и усилила благоприятные для сближения Востока и Запада тенденции на Востоке. Соответствующее содержание такой инициативы было бы экономическим, так как это — наиболее уязвимый пункт в Восточной Европе, и так как возможность экономического сотрудничества Восток-Запад получила определённое идеологическое признание в Восточной Европе…

Предприятие этого вида воспользовалось бы экономической силой Запада, экономическими трудностями на Востоке и возрастающей привлекательностью европейской идеи 417 в Восточной Европе, в то время как привлекательность коммунистической идеологии убывает. Есть основания надеяться, что западные европейцы были бы готовы оказать необходимое содействие, чтобы реализовать это коллективное предприятие» 418.

Это — открытое провозглашение штатовской политики продвижения экономической помощью и идеологическими средствами начавшейся реставрации капитализма в Советском Союзе и других восточноевропейских странах и инициирования интеграции этих ревизионистских стран в капиталистическую систему Запада. Это должно быть достигнуто всё более близким сотрудничеством. Авторы политики США предполагают в рамках этого плана, что прежнее социалистическое образование масс в этих странах подорвано или устранено ревизионистской политикой, и что социалистическое сознание в значительной степени заменено буржуазной идеологией. Профессор Бжезински весьма искренен в этом отношении:

«Идея воссоединения Европы породила бы массу народного энтузиазма в Восточной Европе. Связанные с этим экономические возможности несомненно были бы привлекательны для обеспокоенных восточноевропейских хозяйственных кадров. Экономический характер предложения уменьшил бы подозрения в политических элитах…

Однажды начатое и проводимое годами, такое беспрецедентное многостороннее экономическое сотрудничество рано или поздно создало бы благоприятный контекст для мирного разрешения многих значительных европейских проблем политики и безопасности» 419.

С тех пор, как это было написано, прошло несколько лет. Каков результат? Достаточно взглянуть на восточную политику правительства Брандта — Шееля за прошлый год, чтобы увидеть, как план США шаг за шагом осуществляется. Более сильные экономические связи через торговые соглашения (пятилетний торговый договор с Румынией в декабре 1969 г.; торговое соглашение с Польшей в октябре 1970 г., с Венгрией в конце 1970 г., с Болгарией и Чехословакией весной 1971 г.), немецко-советское соглашение и «урегулирование» проблемы Берлина отмечают стадии новой инициативы. Расчёт на то, что эта инициатива вызовет расхождения в ревизионистском лагере; ожидается, что ревизионистская позиция Москвы усилится, а сопротивление ревизионистского руководства в Восточном Берлине ослабнет.

Запланировано сформировать ещё более близкие отношения с Восточной Европой. В 1970 г. Федерация немецкой промышленности основала «Рабочую группу по Румынии» из 40 членов. Планировалось создать такие же рабочие группы по Чехословакии, Венгрии и Болгарии с конца 1971 г. до весны 1972 г. Кроме этих контактов на уровне экономической политики, осуществляются также политические контакты через группы парламентариев. В феврале 1971 г. была сформирована немецко-советская парламентская группа, включающая 104 депутатов СДПГ, 39 — ХДС/ХСС и 16 — СвДП 420; в июне 1971 г.— немецко-румынская с 31 депутатами СДПГ, 25 — ХДС/ХСС и 6 — СвДП. Затем были созданы немецко-польская и немецко-югославская парламентские группы.

Таким образом, мы обнаружили два главных средства обеспечения политики США при поддержке немецкого монополистического капитала, направленной на постепенную интеграцию всех ревизионистских стран в капиталистическую систему Запада.

• Экономическое проникновение через капиталистическую экономическую помощь с Запада посредством торговых соглашений и долгосрочных ссуд (Англия предоставила Советскому Союзу 15‑летний кредит, фактически являющийся помощью развитию; затем семилетние ссуды предоставили Дания, Япония и Франция), капиталовложений и совместных производственных соглашений (совместных предприятий).

  Можно возразить, что торговые отношения между социалистическими и капиталистическими странами были в прошлом и остаются сегодня. Да, но они подчинены строгому контролю государственной монополии внешней торговли. Профессор Бжезински видит в этом главное препятствие к осуществлению политики США:

  «Пока коммунистические государства не подготовлены к пересмотру своей системы государственной монополии на внешнюю торговлю.., сомнительно, что восточно-западная торговля может получить существенное развитие» 421.

  Поэтому он требует:

  «Вначале в коммунистических государствах должен быть создан надлежащий климат для западных бизнесменов: свободный доступ к хозяйственным руководителям и экономическим данным, возможности осматривать фабрики» 422.

  Это означает полное проникновение в экономику страны, к чему они довольно уже близки. «В конце 1970 г. уже более 20 западноевропейских компаний и предприятий содержали постоянные представительства в Москве»,— сообщает Иван Иванов в уже процитированной статье в «Блеттер фюр дойче унд интернатионале политик». Сотрудничество на техническом поле также устойчиво растет. Иван Иванов: «С середины шестидесятых заключено более 400 соглашений по такому сотрудничеству. Более 20 из них привели к основанию совместных предприятий». Такое сотрудничество включает в себя совместные конструкционные проекты, совместное производство, обмен технологиями и т. д. Тем временем, сотрудничество было расширено на исследования, производство и продажи. Сегодня в Москве есть уже более 35 постоянных представительств трестов западных капиталистических стран. «Фарбверке Хёкст» (Farbwerke Hoechst), «Сименс» (Siemens) и компания «Маннесманн» (Mannesmann AG) из ФРГ получили разрешение основать в Москве аккредитованные представительства.

  Прошло немного времени, и в шестидесятые годы ревизионистские страны одна за другой ослабляли свои внешнеторговые ограничения, что с удовлетворением отметил профессор Бжезински:

  «Эти перемены в отношении означают, что экономическое давление может привести к глубокому изменению прежних коммунистических взглядов и действий. Действительно, эти внешние перемены происходили параллельно внутренним реформам. Климат, окружающий западных бизнесменов в Восточной Европе и России, чрезвычайно улучшился в начале шестидесятых. Некоторые из восточноевропейских государств, особенно Польша и Чехословакия, начали пересматривать свою структуру внешней торговли, и следует ожидать, что все коммунистические государства поступят аналогично» 423.

  Существуют ли уже в ревизионистских странах тенденции разорвать монополию внешней торговли? Да, существуют. Некоторые ревизионистские экономисты даже открыто озвучивают их, яснее всех, возможно, Паволь Мазаник, генеральный директор Объединения швейных предприятий (Тренчин, Словакия), заявивший своё мнение о будущих внешнеторговых отношениях в опросе журнала «Модерни физени» (Moderni Fizeni):

  «Я думаю, что монополия торговых органов будет сломана, что даст предприятиям больше возможностей сбыта на внутреннем и иностранных рынках…

  Относительно внешнеторговых отношений я предполагаю, что предприятия получат шанс построить собственный коммерческий аппарат, который обеспечивал бы прямую продажу продуктов зарубежным странам, независимую от предприятия, ответственного за внешнеторговые отношения. Я предполагаю, что эффективность внешнеторговых отношений будет обусловлена свободным обращением нашей валюты».

  Это означает ликвидацию одной из наиболее важных основ социалистической экономики: монополии внешней торговли. Это означает распахнуть двери для иностранных частных капиталистов.

• Идеологическое проникновение через введение западной культуры посредством культурных соглашений, соответствующих радио- и телепередач, поддержки мелкобуржуазного образа жизни (с помощью привилегий бюрократии), подрыва социалистической морали и т. д. Проникновение буржуазной идеологии из зарубежных капиталистических стран было облегчено тем, что ревизионизм — разновидность буржуазной идеологии. Вовсе неудивительно, что ревизионисты подчиняют идеологию экономическим интересам. Социалистическая идеология слаженно разрушена изнутри и снаружи, что облегчило проведение политики США.

С момента появления социалистических стран иностранная буржуазия всегда пыталась сокрушить социалистические основы — отчасти через экономическое давление, отчасти через привлекательные экономические инициативы, сопровождаемые пропагандой всех видов. Им, однако, не дано было наслаждаться успехом, пока КПСС под руководством Ленина и Сталина тщательно следила за сохранением основ социализма с помощью диктатуры пролетариата. Успешное применение экономических и идеологических методов капиталистического окружения стало возможным только благодаря постепенному подрыву ревизионистским руководством основ социализма в Советском Союзе и других ревизионистских странах.

Октябрьская революция не только создала политические и экономические предпосылки построения социализма, изменив материальные отношения власти, но также и порвала с господствовавшей прежде буржуазной идеологией и культурой. С изменением экономического базиса надстройка общества была также шаг за шагом изменена. Материальная жизнь — основа духовных, политических, культурных и идеологических процессов человеческого общества. Общественное бытие определяет сознание. Маркс отлично описал этот материальный базис идеологии и культуры в предисловии к «Введению в критику политической экономии»:

«В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определённые формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что́ является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что́ сам он о себе думает, точно также нельзя судить о подобной эпохе переворота по её сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями» 424.

В классовом обществе нет никакой одинаковой для всех идеологии и культуры. Мао Цзэдун говорил:

«В современном мире всякая культура, а значит и литература и искусство, принадлежит определённым классам и следует определённому политическому направлению. Искусства для искусства, искусства надклассового, искусства, развивающегося в стороне от политики или независимо от неё, в действительности не существует» 425.

Материальная жизнь людей различается и основывается на классовой ситуации. Материальная жизнь, например, пролетариата и буржуазии совершенно различна. Классовые интересы этих главных классов в нашем современном обществе находятся в непримиримом противоречии. Буржуазия, как правящий класс, также определяет господствующие идеи в капиталистическом обществе. Как владелец средств производства, буржуазия представляет собой материальную и, следовательно, господствующую духовную власть. Как господствующая материальная власть, буржуазия определяет материальную жизнь общества и эксплуатирует рабочий класс и другие трудящиеся слои общества. Как духовная власть, она определяет духовную жизнь общества, подавляет идеи рабочего класса и трудящихся, ограничивает их свободу слова и создает иллюзии об их классовом положении.

Так же, как материальная жизнь буржуазии и пролетариата, совершенно различна и их интеллектуальная жизнь. В «Манифесте Коммунистической партии» мы читаем:

«Нужно ли особое глубокомыслие, чтобы понять, что вместе с условиями жизни людей, с их общественными отношениями, с их общественным бытием изменяются также и их представления, взгляды и понятия,— одним словом, их сознание?

Что же доказывает история идей, как не то, что духовное производство преобразуется вместе с материальным? Господствующими идеями любого времени были всегда лишь идеи господствующего класса.

Говорят об идеях, революционизирующих все общество; этим выражают лишь тот факт, что внутри старого общества образовались элементы нового, что рука об руку с разложением старых условий жизни идёт и разложение старых идей» 426.

В капиталистическом обществе сформировались такие новые идеи, революционные идеи, состоящие в непримиримом противоречии с господствующей духовной властью буржуазии. Мы говорим о марксизме-ленинизме, идеологии революционного пролетариата. Буржуазная идеология правящего класса вовлечена в свирепейшую борьбу с пролетарской идеологией угнетённого рабочего класса. Это — отражение классовых противоречий на духовном поле. Классовая борьба на экономическом и политическом поле за улучшение или смену материальных условий существования рабочего класса и трудящихся отражается в классовой борьбе на идеологическом и культурном поле (не только при господстве буржуазии, но также и после захвата власти победоносным пролетариатом). Ленин точно выразил основной контекст классовой борьбы пролетариата против буржуазной идеологии и культуры в черновике резолюции «О пролетарской культуре»:

«В Советской рабоче-крестьянской республике вся постановка дела просвещения, как в политико-просветительной области вообще, так и специально в области искусства, должна быть проникнута духом классовой борьбы пролетариата за успешное осуществление целей его диктатуры, т. е. за свержение буржуазии, за уничтожение классов, за устранение всех форм эксплуатации человека человеком…

Весь опыт новейшей истории и в особенности более чем полувековая революционная борьба пролетариата всех стран мира со времени появления „Коммунистического Манифеста“ доказали бесспорно, что только миросозерцание марксизма является правильным выражением интересов, точки зрения и культуры революционного пролетариата.

Марксизм завоевал себе своё всемирно-историческое значение как идеология революционного пролетариата тем, что марксизм отнюдь не отбросил ценнейших завоеваний буржуазной эпохи, а, напротив, усвоил и переработал всё, что было ценного в более чем двухтысячелетнем развитии человеческой мысли и культуры. Только дальнейшая работа на этой основе и в этом же направлении, одухотворяемая практическим опытом диктатуры пролетариата, как последней борьбы его против всякой эксплуатации, может быть признана развитием действительно пролетарской культуры» 427.

Идеологическое и культурное развитие масс шло рука об руку с построением материальных основ социализма. Был сделан радикальный разрыв со старой реакционной буржуазной идеологией и культурой без уничтожения ценных культурных достижений буржуазного общества. Напротив, всё, что было прогрессивно в старых культурах, усваивалось, насколько оно служило пролетариату. Появилась более высокая культура, соответствующая социалистическому обществу. Творческий характер труда отражался в творческом развитии пролетарской культуры, тесно связанной с материальной, практической, а также духовной деятельностью рабочего класса. Чем выше социалистическое сознание масс, тем выше уровень социалистической культуры.

С развитием капитализма в империализм, в государственно-монополистический капитализм с его тенденцией к застою, загниванию и паразитизму, буржуазная культура выродилась в культурные отбросы капиталистического общества. Капиталистическое товарное производство также сделало товарами культурные продукты, искусство и науку. С развитием массового производства империалистическая массовая культура стала доминирующей. Эта отупляющая массовая культура, с одной стороны, предназначена для идеологического влияния на массы и удержания их от классовой борьбы, а с другой стороны отражает распад политической, религиозной, культурной и философской надстройки империалистического общества.

С появления Советской власти империалистическая система всегда пыталась подорвать или разложить основы социализма через идеологическое и культурное влияние. Важность этой империалистической стратегии идеологической борьбы против социализма выросла, когда стало ясно, что социалистическая система не может быть уничтожена ни военным путём, ни экономическим саботажем.

Например, в 1950—1951 гг. в Мюнхене были основаны американские радиостанции «Свободная Европа» и «Свобода» со штатом 2 600 чел. Эти радиостанции финансировались секретными службами США в размере 36 млн долларов ежегодно. Они служили для систематической подрывной пропаганды на тогдашние социалистические страны, прежде всего в период «Холодной войны». Социалистические страны могли успешно сражаться против этой коварной стратегии империализма США только развивая и укрепляя социалистическую идеологию на основе определённого культурного уровня широких масс. Поэтому создание социалистической культуры было столь же важно, как экономическое развитие страны. Мао Цзэдун подчёркивал:

«„Не сломаешь старого — не построишь нового, не преградишь пути старому — не откроешь пути для нового, не остановишь старого — не двинется новое“.

Борьба между новой и старой культурой — это борьба не на жизнь, а на смерть.

Что касается новой культуры, то она является отражением новой политики и новой экономики в идеологии и обслуживает новую политику и новую экономику» 428.

Создание этой новой культуры было, однако, столь же трудным, как и все другие аспекты построения социализма, поскольку в царской России массы жили без образования и культуры. После Октябрьской революции вопрос был не в участии народа в буржуазной культуре, а в создании новой культуры. Политическая и экономическая революция, следовательно, тесно связана с культурной революцией. Без новой, социалистической культуры пролетарская революция не может победить в конечном счёте. Политические, экономические и культурные революции образуют единство и взаимодействуют друг с другом. Социалистическая культура отражает социалистическую политику и экономику. Это отражение жизни социалистического общества находит выражение в революционной литературе и искусстве. Но их создание возможно только если писатели и художники берут свои темы и героев из жизни народа и реалистично изображают их.

Ленин спорил с аргументами западноевропейских социал-демократов, утверждавших, что советский народ «ещё не созрел для социализма» из-за нехватки не только экономических, но и культурных предпосылок. Ленин отметил:

«Если для создания социализма требуется определённый уровень культуры (хотя никто не может сказать, каков именно этот определённый „уровень культуры“, ибо он различен в каждом из западноевропейских государств), то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путём предпосылок для этого определённого уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы?» 429.

На культурном поле в Советском Союзе развернулась огромная работа, борьба за развитие нового, за социалистическое направление содержания и формы. Ленин говорил в беседе с Кларой Цеткин:

«Пробуждение новых сил, работа их над тем, чтобы создать в Советской России новое искусство и культуру… это — хорошо, очень хорошо…

Революция развязывает все скованные до того силы и гонит их из глубин на поверхность жизни» 430.

Ленин выступил против проникновения в искусство буржуазных тенденций, которые навязывались людям как «новые». Он говорил Кларе Цеткин:

«Я… имею смелость заявить себя „варваром“. Я не в силах считать произведения экспрессионизма, футуризма, кубизма и прочих „измов“ высшим проявлением художественного гения. Я их не понимаю. Я не испытываю от них никакой радости» 431.

Различные буржуазные художественные течения стремятся лишить искусство его материального содержания, чтобы показать «духовное» ядро. Художники представляют что-то, что есть у них «в сознании», что-то абстрактное, а не что-то реальное. Такое буржуазное искусство ничего не стоит для народа. Людям нужно искусство, связанное с их материальной жизнью, искусство социалистического реализма, которое берёт за отправную точку жизнь и борьбу трудящихся и понятно народу. Ленин выдвинул следующее требование:

«Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких трудящихся масс. Оно должно быть понятно этим массам и любимо ими. Оно должно объединять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их. Оно должно пробуждать в них художника и развивать их…

Для того, чтобы искусство могло приблизиться к народу и народ к искусству, мы должны сначала поднять общий образовательный и культурный уровень…

Наши рабочие и крестьяне… получили право на настоящее великое искусство. Потому мы в первую очередь выдвигаем самое широкое народное образование и воспитание. Оно создаёт почву для культуры,— конечно, при условии, что вопрос о хлебе разрешён. На этой почве должно вырасти действительно новое, великое коммунистическое искусство, которое создаст форму соответственно своему содержанию» 432.

В Советском Союзе возникло новое искусство социалистического реализма и, с преодолением старой буржуазной надстройки, на основе социалистической надстройки, достигло высот. В части Ⅱ нашего анализа мы говорили, что социалистическое сознание — движущая сила социалистической производительности труда. Экономический базис общества процветает в степени, в которой социалистическое сознание захватило массы. Надстройка социалистического общества также развилась и укрепилась в степени, в которой социалистическое сознание захватывает и побуждает массы во всех областях духовной жизни. Всё это обеспечивалось материальной и духовной властью рабочего класса, диктатурой пролетариата.

Государственный переворот ревизионистского руководства Советского Союза изменил надстройку социалистического общества, отменил диктатуру пролетариата и пересмотрел социалистическую идеологию, марксизм-ленинизм. Это было предварительным условием для изменения экономического базиса общества через реставрацию капитализма нового типа. Это было также отправной точкой для разрушения социалистической идеологии и культуры. В работе «Что делать?» Ленин подчеркнул:

«…Вопрос стоит только так: буржуазная или социалистическая идеология. Середины тут нет (ибо никакой „третьей“ идеологии не выработало человечество, да и вообще в обществе, раздираемом классовыми противоречиями, и не может быть никогда внеклассовой или надклассовой идеологии). Поэтому всякое умаление социалистической идеологии, всякое отстранение от неё означает тем самым усиление идеологии буржуазной» 433.

В части Ⅱ этой работы мы доказали, что экономические законы капитализма, однажды введённые, работают в обществе автоматически. Они не только работают в пределах экономического базиса, но также и взаимодействуют с надстройкой общества. Таким образом, после введения стремления к прибыли и материального стимулирования, эти экономические законы воздействуют не только на производство, но также и на идеологию рабочего класса, но не так, как уверяют нас ревизионисты. Григорий Глезерман, например, утверждает в журнале «Проблемы мира и социализма»: «Отказ от материальной заинтересованности не усиливает, а в конечном счёте подрывает моральные стимулы к труду» 434. Ревизионист Глезерман выворачивает действительность наизнанку. Его утверждение заключается в том, что моральные стимулы пробуждаются и усиливаются только материальной заинтересованностью, и ослабляются при отклонении от материального стимулирования. Соответственно, до введения материальных стимулов социалистическое сознание советских граждан было плохо развито. На самом деле как раз наоборот: стремление к прибыли и материальное стимулирование как решающие средства создания материальной заинтересованности подорвали моральные стимулы и социалистическое сознание, породили эгоизм и коррупцию. Отказ от материальной заинтересованности (который, однако, был возможен только через установление заново социализма), естественно, не пробудит и не усилит социалистическое сознание и высокую коммунистическую мораль автоматически. Поднять социалистическое сознание возможно только с помощью коммунистического образования масс.

Каждый правящий класс поддерживает себя идеологией, выражающей его интересы. В результате захвата власти ревизионистской бюрократией основа социалистической идеологии как господствующей идеологии рабочего класса была отменена. Постепенная реставрация капитализма в Советском Союзе шаг за шагом вытесняла социалистическую идеологию из всех секторов общества. Подобно всем капиталистическим классам, новая буржуазия в Советском Союзе не может обойтись без господствующей идеологии. Капиталистические законы в экономике Советского Союза требуют также и буржуазной идеологии.

Всякое принижение социалистической идеологии автоматически вело к появлению буржуазной идеологии, превратившейся в господствующую идеологию новой буржуазии, хотя и прикрытую «социалистически» звучащими фразами. Новая буржуазия замаскировала капитализм под «социализм».

Резюмируем: где заканчивается социалистическая идеология, неизбежно начинается буржуазная идеология; где разрушается социалистическое сознание, обязательно начинается буржуазное мышление.

Этот процесс разрушения социалистической идеологии в Советском Союзе был стимулирован капиталистическим окружением. Открыто подрывная пропаганда «Холодной войны» была адаптирована к новым условиям реставрации капитализма в Советском Союзе и других ревизионистских странах Восточной Европы. Франсис Розанстьель советовал в журнале «либераль»:

«Коммунизм того типа, который мы обнаруживаем в Восточной Европе, стал гораздо более гибок в сравнении с тем, каким он был лет десять назад… Так что следует осудить всякий дух крестового похода, даже если это крестовый поход во имя обыкновенного сегодня лозунга „свободы“, в интересах новых отношений, которые мы имеем с Восточной Европой» 435.

В качестве практического последствия этой политики, радио «Свободная Европа» и радио «Свобода» приспособили свою пропаганду к новой ситуации. Так как грубая, открыто антикоммунистическая «травля красных» больше не соответствовала новой штатовской политике «разрядки», т. е. содействия реставрации капитализма в ревизионистских странах (или была препятствием для «поддержки тенденций к либеральным реформам в коммунизме», как это официально называется в штатовских сообщениях), фонды ЦРУ для этих двух радиостанций были заморожены. Они были переданы Государственному департаменту США на один год и получили следующее назначение: «Обе радиостанции обеспечивают отдельному гражданину [в ревизионистских странах Восточной Европы] реалистические сообщения об их системе и свободном мире». Другими словами, министерство иностранных дел США продвигает капиталистическое развитие в ревизионистских странах, распространяя буржуазную идеологию через радиостанции, используя это влияние для установления экономического и политического сотрудничества с капиталистическим Западом.

Новая буржуазия в Советском Союзе должна объявить буржуазную идеологию ведущей духовной силой, чтобы защитить свои интересы и укрепить капиталистическое правление. В результате она вступает в то же противоречие, которое возникает в экономической сфере: социализм на словах, капитализм и империализм на деле! Она не может открыто объявить о введении буржуазной идеологии и культуры; поэтому, ревизионистские лидеры в Советском Союзе проложили путь для буржуазной идеологии и культуры, особенно буржуазного искусства, через официальные культурные соглашения с капиталистическими странами.

В совместном французско-советском заявлении от 30 октября 1971 г. обе стороны подчёркивают своё намерение углубить культурные взаимоотношения.

«Они объявляют о своей готовности развивать обмен во всех областях культуры — радио, телевидение, искусство, кинематограф, образование, спортивные состязания, информация,— а также контакты между гражданами обеих стран, особенно обмен между молодёжными организациями. Они указывают, что несмотря на уже достигнутые в этих областях успехи есть ещё бо́льшие возможности для дальнейшего углубления сотрудничества» 436.

Проникновение буржуазной идеологии и культуры во «все области культуры» не может быть поощрено более открыто. Ревизионисты скажут, что это не одностороннее проникновение. Они также посылают культурные продукты капиталистическому Западу. Эта псевдосоциалистическая культурная продукция — что угодно, но не пролетарское искусство. За редкими исключениями, советские, польские, чехословацкие или венгерские фильмы, показанные в кинотеатрах и по телевидению, например, в Федеративной Республике Германии, ничем не отличаются от буржуазных фильмов капиталистического Запада. Хуже того, им далеко до некоторых социально-критических фильмов из Италии, Франции, Бразилии и Мексики.

Культурное соглашение между Советским Союзом и ФРГ предусматривает обмен фильмами. Глава правления Биберштайн официально договорился с советскими партнерами о развитии обмена фильмами между этими странами. Отдельное соглашение по фильмам запланировано после заключения торгового договора.

С 1958 г. ревизионистское руководство Советского Союза и империалистическая администрация США возобновляют или расширяют соглашение о «культурном обмене» каждые два года. После введения политики «разрядки» этот культурный обмен стал более задушевным. Один джазовый оркестр за другим играл в Советском Союзе, в некоторых случаях даже вместе с советскими джазовыми оркестрами. Неудивительно, что советских музыкантов похвалил специальный советник по искусствам президента Никсона Гармент за хорошее «изучение» джаза США. Ревизионисты открыто признают, что джаз и поп США уже давно распространяются в записях по всему Советскому Союзу. В Ленинграде был восторженно принят американский «король джаза» Дюк Эллингтон 437, начавший свой тур по Советскому Союзу в сентябре 1971 г. Ревизионистка Иветта 438 Князева откровенно пояснила г-ну Эллингтону:

«Мы, в Советском Союзе, полагаем, что международный культурный обмен имеет значение не только чисто художественное. Мы считаем, что культурный обмен также прокладывает путь к взаимопониманию между народами».

Так что советский народ, как предполагается, приобретает понимание буржуазной культуры, буржуазного искусства и буржуазной идеологии. Иностранные буржуазные авторы становятся всё более популярны в Советском Союзе. Согласно официальным советским данным, только в 1969 г. в Советском Союзе появилось 689 иностранных литературных изданий общим тиражом в 35,9 млн. Ревизионистский главный редактор немецкоязычного журнала «Совьетлитератур» (Sowjetliteratur) Дангулов похвалил иностранную буржуазную литературу и её авторов:

«Иностранная литература предлагает советскому читателю выбор лучшего, что доступно из зарубежной книготорговли… В моих частых поездках за границу я также узнал многих авторов лично. Теперь я пытаюсь использовать эти контакты во благо „Совьетлитератур“. Мы хотим сделать правилом, чтобы наши редакторы при посещениях различных буржуазных стран искали писателей этих стран, как средство установления более близких связей» 439.

Ревизионисты отлично знают о влиянии буржуазного искусства на массы. Григорий Недошивин заявляет в «Совьетунион хойте»:

«Буржуазное искусство сегодня приобретает весьма доступные формы художественной „массовой культуры“. Что ещё более важно, доступность и соблазнительность возведены в принцип в расчёте распространить буржуазную идеологию среди широких масс. Но это искусство, конечно, показывает не правду, а только циничное искажение действительности» 440.

Если, несмотря на это, для буржуазного искусства широко открыты двери, это — сознательное действие: пролетарская культура должна быть разрушена и заменена буржуазной культурой.

Таким образом, ревизионисты восстановили капитализм не только экономически, но также и идеологически; это влияет на литературу и искусство. Противоречие, обычно существовавшее между социалистической и буржуазной идеологией, между социалистической литературой и искусством и капиталистической литературой и искусством, не просто размывается ревизионистами. Всё социалистическое систематически разрушается и заменяется буржуазной идеологией, литературой и искусством. Александр Чаковский в «Правде» признаёт:

«Мы всё ещё являемся свидетелями тех крайних проявлений идейной борьбы, когда отдельные литераторы не только проповедуют в творчестве враждебные марксизму, ленинскому пониманию социализма взгляды, но и в своём поведении прямо смыкаются с классово враждебными нам действиями идеологов капиталистического общества…

Время от времени ещё появляются произведения, в которых отражён тенденциозно-избирательный взгляд авторов на нашу жизнь, смещены реальные соотношения положительных и отрицательных сторон объективной действительности» 441.

Выполняя капиталистическую реставрацию, ревизионисты не могут обходиться без вывески «социализм». Именно поэтому они выступают против теории конвергенции, как слишком открытого сближения с капиталистической системой. По той же самой причине они осуждают писателей, распространяющих буржуазную идеологию слишком открыто. Именно поэтому Солженицын, получивший Нобелевскую премию по литературе, был исключён из Союза писателей СССР. Ревизионисты хотят, чтобы распространение буржуазной идеологии продолжалось шаг за шагом, систематически, упорядоченно. Прививка советскому народу яда буржуазной идеологии должна пройти неощутимо. Слишком очевидная буржуазная пропаганда может встревожить массы и побудить их к борьбе против ревизионистского руководства, новой буржуазии.

Капиталистические идеологи Запада понимают это. Они продвигают экспорт чехословацкой графики на Запад. Они обращают тщательное внимание на «перемены» в прежнем «социалистическом реализме». Они с удовлетворением находят, что «новый реализм» в советской живописи напоминает им «магический реализм» американской пейзажной живописи. Социалистическое содержание неощутимо устранено через абстрактные художественные формы. Социалистическая идеология, культура и искусство таким образом систематически вытесняются буржуазной культурой.

Экономическое и идеологическое содействие капиталистического Запада реставрации капитализма и интеграции в империалистическую систему не подразумевает, что противоречия между империализмом и социал-империализмом устранены. Эти противоречия продолжают существовать и неизбежно усиливаются, поскольку усиливается социал-империалистическая внешняя политика Советского Союза и агрессивная политика империализма США. Обострение противоречий также обнаружится на идеологическом поле. Империалисты преследуют эгоистичные цели своим содействием экономической и идеологической реставрации капитализма в Советском Союзе. Они, и прежде всего империалисты США, знают слишком хорошо, что социал-империалистический Советский Союз слабее, чем социалистический Советский Союз, что колониальная система социал-империалистов в Восточной Европе заминирована социальным динамитом и поэтому является ненадёжным «союзником» социал-империализма. Империализм США воспользуется этим и в идеологическом, и в военном отношении, поскольку противоречия усиливаются.

Развитие Советского Союза из социалистической в капиталистическую страну нового вида поднимает совершенно новые проблемы, понуждающие марксистов-ленинцев в Советском Союзе не только к приспособлению своей идеологической борьбы к новым условиям, но также и к систематическим революционным действиям против ревизионистского руководства, против новой буржуазии. Это связано со значительными трудностями. Прежде всего, они часто не понимают, что произошло на самом деле. В своём выступлении на расширенной рабочей конференции, созванной Центральным комитетом Коммунистической партии Китая, 30 января 1962 г. Мао Цзэдун говорил:

«Советский Союз — первое социалистическое государство, а Коммунистическая партия Советского Союза — партия, созданная Лениным. Хотя сейчас руководство партией и государством узурпировано ревизионистами, тем не менее я советую товарищам твёрдо верить в то, что широкие массы коммунистов и кадров Советского Союза состоят из достойных людей и хотят революции, что господство ревизионизма не будет там долговременным» 442.

Ради сохранения своего капиталистического правления ревизионистские лидеры Советского Союза вынуждены обращаться к марксизму-ленинизму на словах и использовать беспримерную демагогию против коммунистов на деле. Но это также показывает, как глубоко укоренён в массах марксизм-ленинизм. Ревизионисты точно знают: они не останутся у власти надолго, если не притворятся «марксистами». Несомненно, немало искренних советских коммунистов были обмануты этой демагогией. Даже чувствуя, что многое стало не таким, как прежде, и не соглашаясь со многими мерами, предпринимаемыми ревизионистским руководством, они полагают, что Советский Союз — всё ещё социалистическая страна и что рабочие всё ещё удерживают власть.

Поэтому ревизионистские лидеры пытаются с помощью всего своего демагогического арсенала сохранить в массах эту веру. Прежде всего, они не хотят, чтобы советские рабочие осознали ситуацию. Рабочий класс в Советском Союзе ещё не вполне понял, что его социальное положение совершенно изменилось. Сталин обрисовал изменения в советском обществе в своём докладе на Чрезвычайном Ⅷ Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 г. «О проекте Конституции Союза ССР»:

«Взять, например, рабочий класс СССР. Его часто называют по старой памяти пролетариатом. Но что такое пролетариат? Пролетариат есть класс, лишённый орудий и средств производства при системе хозяйства, когда орудия и средства производства принадлежат капиталистам и когда класс капиталистов эксплуатирует пролетариат. Пролетариат — это класс, эксплуатируемый капиталистами. Но у нас класс капиталистов, как известно, уже ликвидирован, орудия и средства производства отобраны у капиталистов и переданы государству, руководящей силой которого является рабочий класс. Стало быть, нет больше класса капиталистов, который мог бы эксплуатировать рабочий класс. Стало быть, наш рабочий класс не только не лишён орудий и средств производства, а наоборот, он ими владеет совместно со всем народом. А раз он ими владеет, а класс капиталистов ликвидирован,— исключена всякая возможность эксплуатации рабочего класса. Можно ли после этого называть наш рабочий класс пролетариатом? Ясно, что нельзя. Маркс говорил: для того, чтобы пролетариат освободил себя, он должен разгромить класс капиталистов, отобрать у капиталистов орудия и средства производства и уничтожить те условия производства, которые порождают пролетариат. Можно ли сказать, что рабочий класс СССР уже осуществил эти условия своего освобождения? Безусловно, можно и должно. А что это значит? Это значит, что пролетариат СССР превратился в совершенно новый класс, в рабочий класс СССР, уничтоживший капиталистическую систему хозяйства, утвердивший социалистическую собственность на орудия и средства производства и направляющий советское общество по пути коммунизма.

Как видите, рабочий класс СССР это — совершенно новый, освобождённый от эксплуатации, рабочий класс, подобного которому не знала ещё история человечества» 443.

Рабочий класс в Советском Союзе был правящим классом, свободным от эксплуатации. Он осуществлял свою власть через диктатуру пролетариата. Сущность нового рабочего класса совершенно изменилась с дореволюционных времен. Но какова же ситуация сегодня? После захвата власти ревизионистской бюрократией, отмены диктатуры пролетариата и реставрации капитализма нового типа в Советском Союзе социальное положение рабочего класса вновь существенно изменилось, он был отброшен к дореволюционному положению. Новый рабочий класс был возвращён в положение несвободного, эксплуатируемого и угнетаемого класса. Так как это преобразование не произошло через открытую контрреволюцию или вмешательство иностранного империализма, а было проведено неощутимо, невероятно плавно, подобно яду замедленного действия, этот процесс и его существенное влияние на социальное положение рабочего класса не были замечены сразу. Внешне едва ли что-то изменилось. В партийном, государственном и хозяйственном руководстве зачастую сидели те же люди, что и прежде. Непросто было разглядеть ревизионистское перерождение многих из них, так как они продолжали использовать марксистскую риторику и объясняли всё предполагаемым переходом к коммунизму. Подлинные марксисты-ленинцы, распознавшие демагогическую игру ревизионистской бюрократии и боровшиеся против неё, подвергались преследованиям и сажались в тюрьмы. Рабочие и служащие в значительной части позволили обмануть себя материальными стимулами и не заметили, что продали свободу за чечевичную похлебку высоких премий и отдали себя в новое рабство.

Таким образом, первый и наиважнейший шаг, который должен сделать советский пролетариат в процессе своего познания, это понять, что его снова сделали эксплуатируемым классом, положение которого соответствует положению эксплуатируемых и угнетённых рабочих западных капиталистических стран; осознать, что новая классовая ситуация создаёт условия нового классового противоречия и соответствующей классовой борьбы против новой буржуазии. Чем быстрее массы поймут это, тем скорее сформируется новый пролетариат, который сознательно поведет борьбу за свои экономические и политические интересы, вплоть до свержения новой буржуазии и восстановления диктатуры пролетариата.

Ревизионистские лидеры видят опасность такого развития. Они делают всё, чтобы сделать КПСС, бывшую большевистскую партию при Ленине и Сталине, послушным инструментом своего правления. Они превратили партию рабочего класса в «партию всего народа». Их намерения состояли в том, чтобы замазать классовый характер партии, чтобы легче суметь подавить внутрипартийную демократию и расставить ревизионистские элементы на наиболее важные посты. Но когда устранение внутрипартийной демократии становится слишком очевидным и члены партии проявляют недовольство, даже советская пресса время от времени публикует отчеты о партийной жизни для их успокоения. Например, «Правда» сообщает:

«Осложнения возникли на организационном заседании вновь избранного партийного бюро. Представитель Кадомского райкома КПСС, член бюро райкома и председатель райисполкома В. Милованов, не спросив мнения членов партбюро, с ходу предложил на пост секретаря партийной организации кандидатуру коммуниста П. Кочеткова. Но его как нового работника в коллективе знают мало. Поэтому поступило другое предложение: вновь избрать бывшего секретаря П. Кононова. Предложение тов. Милованова не прошло, а кандидатуру тов. Кононова он, как председательствующий на организационном заседании, на голосование не поставил…

Теперь на заседание прибыл секретарь райкома КПСС В. Волков. Всё началось сначала, если не считать, что тов. Волков дал членам бюро некоторое „разъяснение“:

— Есть указание вышестоящих партийных органов о том, что коммунисты, занимающие ответственные выборные должности, не могут быть избраны секретарем партийных организаций. Тов. Кононов — народный судья. Это — должность выборная, его райком секретарём парторганизации не утвердит.

Тов. Волков, однако, не смог ни показать коммунистам „указание“, ни сослаться, когда и кем конкретно оно дано» 444.

Частный пример? «Бабинский рабочий» пишет:

«Организации района предложили кандидата на должность председателя колхоза. На собрании не было кворума. Несколько колхозников выступили резко против предложенного кандидата и покинули собрание. На следующий день колхозники увидели человека, против избрания которого выступали, сидящим за секретарским столом» 445.

Когда ревизионисты захватили власть, они приступили к сплошной «чистке» руководящих партийных органов. Сравнение списков членов Центрального комитета КПСС показывает, что 70 % членов ЦК, избранных ⅩⅨ съездом (1952 г.), были устранены на ⅩⅩ и ⅩⅩⅡ съездах (на ⅩⅩⅠ съезде выборы не проводились). Из членов ЦК, избранных на ⅩⅩ съезде, половина была вычищена к завершению ⅩⅩⅡ съезда. Одновременно ревизионисты прилагали все силы, чтобы сменить классовый состав партии. Брежнев признал на ⅩⅩⅣ съезде:

«В составе партии рабочих — 40,1 процента, колхозников — 15,1, служащих — 44,8 процента» 446.

В лекции на международной научной конференции по теме «Рост роли коммунистических и рабочих партий в революционном процессе строительства социализма и коммунизма» в Берлине в июне 1970 г. М. Я. Халдеев (член Центральной ревизионной комиссии КПСС) сказал:

«В настоящее время в руководящих партийных органах и в аппарате партийных комитетов число специалистов различных отраслей промышленности — инженеров, агрономов, экономистов, философов, историков и т. д.— постоянно увеличивается. Сегодня более 95 % секретарей городских комитетов партии имеют университетское образование, очень многие из них — техническое. В сельских районах 91,1 % секретарей имеет высшее образование».

Так что рабочий класс имеет всё меньше голосов в «народной» партии, находящейся под управлением части интеллигенции, тесно связанной с новой буржуазией и превратившей партийные комитеты в органы исполнения распоряжений правящей клики.

Мы уже выяснили, что Советский Союз сегодня — капиталистическое государство, народ которого подавлен чрезвычайно антинародной и антидемократической диктатурой ничтожной кучки монополистически-капиталистических бюрократов. Монополистическая буржуазия удерживается у власти с помощью армии, вооружённой до зубов, полиции и служб безопасности. Она безжалостно подавляет всякое оппозиционное движение. Очевидно, что эта монополистическая буржуазия не уступит власть добровольно и не позволит сместить себя никакими мирными средствами. Если коммунисты в Советском Союзе хотят восстановить диктатуру пролетариата, они должны оставить всякую мысль, что к прежнему состоянию можно вернуться с помощью реформ. Невозможно произвести фундаментальные изменения внутри ревизионистской партии и существующего государственного аппарата новой буржуазии. Вместо этого настоящие коммунисты должны защищать марксизм-ленинизм и бороться против разрушения социалистической идеологии среди широких масс, используя все легальные возможности. Они должны объяснить рабочему классу Советского Союза, что нет другого способа восстановить свою власть, кроме пути, указанного Лениным. Они должны поэтому готовиться к насильственному слому социал-империалистической государственной машины.

Наиболее продвинутая часть советского пролетариата уже вывела это заключение и создала марксистско-ленинские организации, цель которых — совершить вторую Октябрьскую революцию. Несколько программных публикаций таких групп, как «Советские революционные коммунисты большевики», «Сталинская группа» и других, было вывезено за границу и опубликовано. Мы не можем почти ничего сказать о работе этих групп, так как она имеет конспиративный характер. Советская пресса помалкивает о коммунистической оппозиции в Советском Союзе. Из доступных материалов упомянутых групп следует, что все они рассматривают объединение советских коммунистов в новой большевистской партии в качестве первоочередной задачи. Мы можем также быть уверены, что те коммунисты, кто ещё полностью не порвал с ревизионистами, будут всё более ясно видеть преступления социал-империализма, и что для них вопрос, как долго они смогут терпеть ревизионистское правление, будет становиться всё более настоятельным.

Блестящий пример борьбы против правящей ревизионистской бюрократии предоставлен польским рабочим классом. В конце 1970 г. польский Совет министров зашёл слишком далеко в своем деспотизме, резко повысив цены на продовольствие и товары ежедневного спроса. Рабочие в Гданьске, Гдыне, Сопоте, Щецине и других городах вышли на забастовки и организовали массовые демонстрации в поддержку своих требований, пели «Интернационал» и (в Щецине) штурмовали штаб полиции. Ревизионистский государственный аппарат использовал войска и милицию, танки и вертолёты. Они стреляли в толпу — как в фашистских государствах,— убив и ранив многих рабочих. Но массовые волнения вынудили ревизионистского лидера Гомулку уйти в отставку. Польские рабочие осознали своё новое положение как эксплуатируемого пролетариата и энергично взялись за классовую борьбу.

Кроме революционной марксистско-ленинской оппозиции в Советском Союзе есть буржуазная оппозиция, о которой западная пресса способна рассказать нам так много. Это — оппозиция совершенно другого вида. Она составлена из представителей буржуазии и мелкой буржуазии, которые не возражают против реставрации капитализма, занимают в сущности открыто антикоммунистические позиции, и рассматривают буржуазно-демократические государства Запада в качестве модели. Они выступают против террористических мер правящей клики, полностью монополизировавшей власть и даже не желающей предоставить буржуазно-демократические права другим слоям буржуазии. Сопротивление широких слоёв буржуазии и мелкой буржуазии, и особенно значительной части интеллигенции, диктатуре монополистической буржуазии — важный признак общего политического кризиса нового капитализма и предельной изолированности правящей клики. Есть шанс, что коммунисты войдут в альянс с демократической частью буржуазной оппозиции по определённым вопросам в борьбе за демократические права.

Наконец, в Советском Союзе есть ещё один важный резерв революции — борьба нерусских национальностей против великорусского шовинизма и национального угнетения со стороны правящей клики. Ленин и Сталин неоднократно указывали, что всякое буржуазное многонациональное государство обречено на крах, и подчёркивали, что равноправие наций возможно только при социализме. В многонациональных государствах единство народа разрушено реставрацией капитализма. Национальные противоречия всё более обостряются. Югославии постоянно угрожает распад.

Сопротивление угнетённых национальностей в Советском Союзе больше не может храниться в тайне. Советские марксисты-ленинцы признаю́т право национальностей на самоопределение на основе ленинской национальной политики. Таким образом, фашистские и прочие элементы на службе иностранного империализма, стремящиеся направить национальную борьбу в желательном для себя направлении, безусловно будут изобличены и изолированы, и единство народов Советского Союза будет восстановлено на более высоком уровне.

Так какова же должна быть позиция по Советскому Союзу? Тезис 17 из Программы ГКП гласит:

«ГКП согласна со словами Эрнста Тельмана, что отношение к Советскому Союзу — пробный камень каждого настоящего коммуниста».

Это — бесстыдная демагогия, так как Эрнст Тельман и все революционеры мира решительно защищали социалистический Советский Союз против клеветы и лжи реакции и империализма. Миллионы угнетённых рабочих и крестьян во всех странах даже сегодня сохраняют положительное отношение к прежнему, социалистическому Советскому Союзу. Именно поэтому они осуждают ревизионистских лидеров, совершивших реставрацию капитализма в Советском Союзе. Ревизионисты ГКП могут, если хотят, положительно относиться к государственно-монополистической системе господства, к социал-империализму Советского Союза. Мы уверены, что Эрнст Тельман решительно осудил бы этих ревизионистов. Пробный камень каждого революционного коммуниста — его искреннее и положительное отношение к социалистическому Советскому Союзу. Пробный камень каждого ревизиониста — его раболепие перед ревизионистским, капиталистическим Советским Союзом. В этом различие.

Дорога советских коммунистов, с которыми мы солидарны, будет долгой и тернистой. Но мы ни минуты не сомневаемся, что они, ленинско-сталинские революционеры, успешно выполнят свою историческую миссию. Мы завершаем анализ реставрации капитализма в Советском Союзе, цитируя в заключение «Программное воззвание советских революционных коммунистов большевиков»:

«Свергнуть оппортунистов и, создав революционное правительство, поставить бюрократию между этим правительством и народом как между молотом и наковальней,— вот долг, стоящий перед советскими коммунистами. Речь вовсе не идёт о поголовной ликвидации бюрократов. Отнюдь нет. Беспощадно раздавить следует только тех, кто окажет прямое сопротивление победе демократии. Нужно, чтобы рабочий класс Советского Союза, взяв власть в свои руки, поставил бюрократию на место и заставил её отработать всё то, что она украла у народа, вернуть делом знания и способности, приобретённые на народных хлебах. Нужно, чтобы общее политическое и экономическое руководство проводилось по воле народа, в соответствии с его убеждениями и требованиями. Нет сомнения, что эта политика будет революционной, коммунистической, интернационалистической, что трудящиеся всего мира скажут: это наша политика!

Да здравствует наше священное красное знамя, знамя социалистической революции, знамя Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина!

Как бы ни старались оппортунисты забросать его грязью, на нём нет пятен. Как бы ни старались они опустить его до своего уровня, в мире есть силы, которые держат его на должной высоте — им слава и честь! Близок час, когда это знамя вновь взовьётся над Родиной социализма.

Да здравствует Всесоюзная Коммунистическая партия большевиков! Пусть слышат наши друзья и недруги во всём мире: в России, подобно фениксу, из праха и пепла возрождается большевизм. Мы, большевики, прекрасно сознаём всю сложность стоящих перед нами задач, но и на жертвы и на мучения мы пойдём, благословляя их.

С нами ум Ленина,
с нами воля Сталина,
с нами великое сердце нашего народа —
мы непобедимы!» 447.

Основной экономический закон социализма основан на борьбе рабочего класса под руководством коммунистов за максимальное удовлетворение постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества. В этой борьбе Советский Союз, управляемый КПСС под руководством Ленина и Сталина, достиг существенных успехов, несмотря на исходящую от империалистических стран постоянную угрозу.

В 1939 г. тогдашний декан Кембриджского университета Хьюлетт Джонсон издал книгу «Социалистическая шестая часть суши» 452. Он подытожил некоторые достижения социалистической системы следующим образом:

«В Советском Союзе все заводы, шахты, железные дороги и судоходство, земля и торговые организации является собственностью всего народа. Экономическая и социальная жизнь страны планируется в интересах общества. Полное равенство позволяет гражданам, независимо от расы или национальности, участвовать в управлении государством в соответствии со своими способностями. Полное равенство полов, „равная плата за равный труд“ является фундаментальным законом. Равная возможность образования обеспечивается повсюду, возраст окончания школы сейчас поднимают до семнадцати лет, в университетах студентам предоставляются стипендии. Все обеспечены работой; безработицы нет; экономические кризисы прекратились, цены устойчиво снижаются, а заработная плата — растёт. Максимальная продолжительность рабочего дня — восемь часов, средняя — до семи. Все рабочие получают оплаченный отпуск продолжительностью по меньшей мере две недели в году. Всем предоставляется бесплатное медицинское обслуживание: рабочие получают заработную плату при болезни, как если бы они были на работе. Женщины получают длительный отпуск с сохранением полной оплаты, когда не работают до и после родов» 453.

В то время, когда были достигнуты эти успехи, условия жизни масс в империалистических странах быстро ухудшались в результате мирового экономического кризиса.

После захвата власти мелкобуржуазные бюрократы в Советском Союзе постепенно отменили основной закон социализма и заменили его основным законом капитализма, основанным на борьбе капиталистического класса за получение максимальной прибыли.

Сначала были сделаны уступки стремлению бюрократов на заводах, в колхозах и совхозах к личной выгоде. Это дало им далеко идущие привилегии. Цены на закупаемую государством основную продукцию сельских хозяйств были подняты, а объёмы поставок при этом — снижены. Таким образом, колхозы были способны приносить дополнительную прибыль, которая прежде всего пошла на пользу бюрократам в администрации. В феврале 1957 г. Центральный комитет КПСС распустил ряд центральных промышленных министерств. Заводам и административным органам в различных регионах была предоставлена свобода распоряжаться производством. Региональные бюрократы воспользовались этим и регулировали производство в интересах своей личной прибыли. Результаты были бедственны. Даже «История КПСС», изданная советскими ревизионистами, признаёт это:

«Перестройка управления промышленностью имела некоторые положительные стороны. Однако вскоре проявились отрицательные стороны перестройки, выразившиеся в раздробленности руководства отраслями промышленности, нарушении сложившихся экономических связей между предприятиями разных районов, застою в развитии техники, развитию у функционеров местнических настроений, вредящих общегосударственным интересам» 454.

Это отразилось на поставке товаров населению. Значительные растраты сырья, низкое качество продукции, волокита с введением новых технологий — всё это было результатом реставрации капитализма.

Так же, как прежде, выполнение плановых целей и соответствующее распределение фондов по заводам определялось по количеству произведенных товаров (обычно в тоннах). Так как руководителей в первую очередь интересовали высокие премии, получаемые за достижение целевых показателей, следствием было низкое качество продукции и растрата сырья.

Эти явления существуют и поныне. Иногда ревизионистская пресса также сообщает о них; вот, например:

«Сегодня основной показатель деятельности строителей — объём выполненных работ. В погоне за этим объёмом они стремятся в первую очередь сделать более выгодную для себя кладку стен, монтаж железобетонных, металлических конструкций. Такие работы, как правило, материалоёмки и не требуют больших затрат труда. Тут хорошо выглядит использование фонда заработной платы, есть реальная возможность получить ежеквартальную премию.

Вот и растут, как грибы, особенно бурно в начале года коробки зданий. А отделка и ввод в эксплуатацию отодвигаются на второй план. Иначе говоря, для строителей в таких условиях главное — освоить как можно больше средств, а не стремление завершить объект в срок» 455.

Особенно серьёзны последствия для обеспечения народа важными потребительскими товарами. Низкое качество и нерегулярность поставок вызывают такое недовольство населения, что даже ревизионистские лидеры КПСС не могут не признать существование этих пороков и в своих отчётах съездам КПСС весьма регулярно критикуют их.

Вот другой пример:

«Самым верным ориентиром при планировании производства и ассортимента товаров должен быть спрос населения. Однако, как свидетельствуют письма в „Правду“, он всё ещё недостаточно изучается и учитывается. Часть предприятий выпускает товары устаревших фасонов и расцветок, к тому же плохо исполненные. Именно по этой причине на межреспубликанских ярмарках в прошлом году торгующие организации не купили у промышленности одежды на сотни миллионов рублей, в магазинах скопилось много нераспроданной обуви» 456.

В регионах проживания национальных меньшинств всё должно быть ещё хуже. Из сообщения о ⅩⅢ съезде армянских потребительских кооперативов следует, что с 1970 г. до 1974 г. «38 процентов произведённых предметов одежды и 37 процентов трикотажа, полученных Армянской ассоциацией потребительских кооперативов, обнаружили дефекты и были возвращены поставщикам» 457. В своей книге А. Н. Ефимов, директор НИИ экономики Государственного комитета планирования СССР, ясно связывает такие явления со стремлением руководства к максимально возможной прибыли. Он пишет:

«Однако опыт показывает, что в ряде случаев предприятия, выпускающие старую или менее качественную продукцию, оказываются в лучшем положении, чем предприятия, осваивающие новые изделия. Выборочные данные по ряду заводов говорят о том, что увеличение доли новой продукции снижает рентабельность в целом по заводу» 458.

Особо серьёзной проблемой при Хрущёве была, наряду с низким качеством товаров, растрата материалов. Это происходило вследствие того, что цели производства для многих продуктов считались достигнутыми или перевыполненными при расходовании или производстве определённого количества материала. Чем больше материала пропадало впустую, тем скорее выполнялся план и тем больше премий получали руководители. Хрущёв в 1956 г. обещал догнать по объёму производства монополистически-капиталистические США. Одиннадцатью годами позже Ефимов получил совершенно иные результаты:

«В Советском Союзе расходуется 600 тонн стального проката для изготовления машиностроительной продукции на один миллион рублей; в США — только 340 тонн. В Советском Союзе каждый грузовик транспортного парка требует четырёх наборов шин в среднем; в США — только одного, но намного лучшего качества.

Из того же количества исходных материалов советская промышленность производит гораздо меньшее количество продукции. Из того же количества древесины мы производим гораздо меньше, чем в США: в семь раз меньше фанеры, в восемь раз — целлюлозы, в 5,5 раз — бумаги и в семь раз — картона» 459.

Из-за такого положения дел советские лидеры почувствовали необходимость экономической реформы и дальнейшего продвижения реставрации капитализма. Хрущёв был смещён. Центральный комитет КПСС, теперь под руководством Брежнева и Косыгина, принял 29 сентября 1965 г. «новые методы экономического управления». Суть реформы была в том, что максимальная прибыль теперь была недвусмысленно установлена как решающий критерий управления экономикой.

«Вся система планирования, руководства производством и материального поощрения должна быть направлена на обеспечение высоких темпов развития общественного производства и повышение его эффективности. Важнейшим условием достижения указанных целей является создание у коллективов предприятий заинтересованности в разработке более высоких плановых заданий, в улучшении использования производственных фондов, рабочей силы, материальных и финансовых ресурсов, совершенствовании техники, организации труда, повышении рентабельности производства» 460.

Чтобы добиться этого, необходимо «улучшить использование таких важнейших экономических рычагов, как прибыль, цена, премия, кредит» 461.

Позже плановые показатели были преобразованы. Вместо объёма валовой продукции в качестве индикатора был принят объём реализации продукции. Это должно было предотвратить производство предприятиями только товаров, наиболее прибыльных для них, которые позже не смогут быть проданы и только заполнят склады. Монополии западных государственно-монополистических стран также в основном заинтересованы не в объёме продукции, а в объёме реализации. Только когда товар продан, капиталисты получают прибыль.

Можно подумать, что эта ориентация на сбыт означает большее приспособление советской экономики к истинным потребностям народа, чем в прошлом. На деле руководители предприятий вообще не думают о потребности масс в улучшении качества товаров и производстве новых продуктов — если это не обещает более высокой прибыли. В последнее время они начали устанавливать более высокие цены при улучшении качества. Часто, однако, это является скрытым ростом цен, который позволяет увеличить прибыль посредством установления монополистической цены.

Это возможно благодаря тому, что в Советском Союзе соревнование на внутреннем рынке гораздо ограниченнее, чем в западных капиталистических странах. Поэтому, тенденция к застою и распаду проявляется здесь ещё отчётливее.

В 1965 г. прибыль стала решающим показателем выполнения плана на основе проданной продукции. Доля произведённой трудящимися прибавочной стоимости, которая остаётся на предприятиях для распределения, зависит от количества прибыли. Руководители предприятий стремятся по возможности увеличить эту долю.

Ревизионисты вовсе не делают секрета из факта, что стремление к максимальной прибыли является их движущей силой:

«Цель экономической деятельности на предприятии — чистая прибыль, которая остаётся на предприятии. Она является стоимостным выражением части чистого продукта, произведённого на предприятии, сверх того, что положено общественным собственникам, занятым на предприятии, за их работу, и обществу. Поэтому ориентировка предприятий на потребности общества означает развитие интереса предприятий в большом приросте чистой прибыли как особого производственного интереса» 462.

Ревизионисты неизменно продолжают указывать, что в Советском Союзе нет частной собственности на средства производства, из чего они заключают, что не может быть никакой эксплуатации. Это заключение неправильно.

В Федеративной Республике Германии также никто не мог бы сказать, что является владельцем государственной компании «Сальцгиттер» (Salzgitter AG). И всё же люди там эксплуатируются с целью получения максимальной прибыли.

Однако наиболее важные средства производства в Германии сегодня находятся в распоряжении небольшой кучки монополистических капиталистов, полностью подчинивших себе государственную машину.

Другая форма в Советском Союзе. Там бюрократы в партийном, государственном и хозяйственном аппарате контролируют наиболее важные средства производства, банки, торговые организации и транспортные средства. Экономическая и политическая власть не отдельны друг от друга, какими они кажутся в западных государственно-монополистических странах. И экономическая, и политическая власть находится в руках ведущих партийных и правительственных бюрократов. Они непосредственно управляют средствами производства, так же, как государственным аппаратом.

Партийная, государственная и хозяйственная бюрократия может фактически считаться совокупным владельцем средств производства, и она требует для себя соответствующей доли прибыли. Дивиденд зависит не от того, кто сколько имеет акций, а от положения в партийной и государственной бюрократии. Быть членом КПСС — фундаментальное условие вхождения в круг владельцев средств производства. Всё остальное зависит от подъёма по карьерной лестнице партийного и государственного аппарата.

Такая карьера, конечно, нелёгкий путь при всей беспринципности бюрократов, включающий все виды соревнования и борьбы за власть. Соревнование и борьба за власть, имеющие место в западных государственно-монополистических странах между монополиями и группами монополий, происходят в Советском Союзе внутри КПСС.

В Советском Союзе прибыль, полученная от трудящихся, делится между руководителями предприятий, с одной стороны, и партийными и государственными бюрократами — с другой. Последние назначают руководителей предприятий и могут уволить их.

Предприятия обязаны платить государству установленный процент от стоимости средств производства как налог на производственный фонд. «Налог на производственный фонд изменяет даровой характер авансирования производственного фонда»,— говорит «Словарь экономики социализма» 463. Партийные и государственные бюрократы расценивают средства производства как свою собственность, которую они, так сказать, авансируют предприятиям. Поэтому они заинтересованы в постоянном расширении средств производства (основного производственного фонда), так как это увеличивает их прибыль. Здесь лежит движущая сила расширения и модернизации продукции в бюрократическом государственно-монополистическом капитализме.

В 1950 г. в Германской Демократической Республике около 30 процентов прибавочной стоимости (фонда накопления) использовалось для инвестиций в расширение основного производственного фонда, 35 процентов — на расширение основного непроизводственного фонда (здравоохранение, культурные учреждения, социальное обеспечение). В 1967 г. только 28 процентов от фонда накопления использовалось для последней цели, в то время как 56 процентов использовалось для расширения основного производственного фонда 464.

Карл Маркс писал в «Критике Готской программы» о расширении основного непроизводственного фонда при социализме:

«Во-вторых, то, что предназначается для совместного удовлетворения потребностей, как-то: школы, учреждения здравоохранения и так далее.

Эта доля сразу же значительно возрастёт по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет всё более возрастать по мере развития нового общества» 465.

Совершенно противоположным образом дела обстояли после отмены социализма и установления бюрократического монополистического капитализма, вследствие стремления к максимальной прибыли.

В ходе реставрации капитализма в Советском Союзе социалистический принцип производительности труда был постепенно упразднён и заменён капиталистическим законом производительности труда. Движущей силой было достижение максимальной прибыли через повышение производительности труда. Социалистическое сознание масс было систематически подорвано материальным стимулированием и различными формами давления, применяемого к трудящимся ради повышения производительности труда.

На ⅩⅩⅣ съезде КПСС (1971 г.) Косыгин сообщил, что с 1965 г. до 1970 г. более четверти роста средней заработной платы рабочих и служащих покрывалось фондом стимулирования, то есть за счёт прибыли предприятий. Привязка заработной платы к прибыли предприятия предположительно создаёт заинтересованность рабочих и служащих в получении предприятием максимальной прибыли 466.

Журнал «Совьетунион хойте» писал 467 об электротехническом заводе «Динамо» в Москве. С 1971 г. до 1975 г. производительность труда там увеличилась на 37,3 %. Две трети этого роста были достигнуты за счёт модернизации предприятия, и одна треть — за счёт увеличения интенсивности труда. Прибыль выросла на 170 %.

Благодаря этому повышению прибыли были распределены премии за индивидуальные трудовые достижения, за результаты производства отделов в каждом квартале и за годовой результат завода.

Сумма этих премий, однако, несравнима с приростом прибыли, как показывает следующий пример с алюминиевого предприятия в Богословске:

«Только в 1967 г. благодаря перевыполнению целей по производству металла наивысшего качества в отделе электролиза была получена дополнительная прибыль в размере 360 000 рублей. Рабочие получили за это премии в сумме 32 270 рублей» 468.

Эксплуатация трудящихся в Советском Союзе постоянно усиливается. Согласно сказанному Косыгиным на ⅩⅩⅤ съезде КПСС в 1976 г., средние доходы в Советском Союзе с 1971 г. по 1975 г. повысились на 20 %. К тому времени, однако, уже три четверти прироста приходилось на премии.

Этот курс будет продолжен. «Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976—1980 годы» требуют «более широкого применения прогрессивных форм материального поощрения за увеличение выпуска продукции с меньшей численностью работников» 469.

С помощью рационализации, увеличения интенсивности и концентрации труда производительность труда должна быть значительно увеличена. Табл. 8 обеспечивает общее представление.

Эти данные из текущего пятилетнего плана показывают, что новый класс бюрократов, как буржуазия нового типа, ведёт сейчас крупномасштабное рационализаторское наступление, нацеленное на повышение прибыли. В большинстве отраслей промышленности и в сельском хозяйстве увеличение производства должно быть достигнуто исключительно за счёт увеличения производительности труда. Цели плана означают «экономию труда 26 миллионов работников» 470. Если эти цели действительно могут быть выполнены, то всем этим рабочим трудно будет найти новую работу. Последует хроническая безработица.

Журнал «Нойе цайт» подтверждает это. Он сообщает:

«Страны СЭВ расценивают это как второй метод решения проблемы: через изменение отношения между вложением капитала в строительство новых предприятий и модернизацией существующих, отдавая приоритет модернизации и реконструкции. В этом случае расширение производства не приводит к увеличению числа работников. Третья возможность — более эффективное использование рабочей силы через совершенствование условий и организации труда, а также использование более эффективных систем материальных и моральных стимулов» 471.

«Третья возможность» указывает на увеличение интенсивности труда, тесно связанное с рационализацией. Согласно информации, представленной Брежневым на ⅩⅩⅤ съезде, 84 % прироста промышленного производства в 1970—1975 гг. были обязаны росту производительности труда. Примерно 60 % прироста промышленного производства было получено «за счёт реконструкции и расширения действующих предприятий, а также проведения организационно-технических мероприятий» 472), т. е. за счёт рационализации (Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976—1980 годы). Соответственно, 24 % прироста производства было обязано увеличению интенсивности труда.

По всей стране для увеличения интенсивности труда должен быть применен «щёкинский метод». Что означает этот метод, сообщает журнал «Совьетвиссеншафт»:

«На предприятиях различных отраслей щёкинский метод вызвал значительное увеличение производительности труда, привёл к избыточности большого количества рабочих и служащих, лучшему распределению и более эффективному планированию рабочей силы. Типичный пример: с 1970 г. до 1972 г., после введения щёкинской системы в отделе моторного транспорта транспортного управления города Кирова, стандартная потребность в работниках снизилась на 736, производительность труда увеличилась на 12,4 % и производительность транспорта повысилась на 27 %. Было сбережено 388 тыс. руб. из фонда заработной платы, а прибыль выросла почти на 20 %. Острая нехватка рабочей силы после введения щёкинской системы исчезла. Генеральный директор ассоциации В. Сонов отметил: „Ранее нам не хватало водителей, слесарей, токарей, механиков и уборщиков. Теперь, после полутора лет применения щёкинского метода, мы пришли к выводу, что нехватка рабочей силы часто имела искусственный характер. После того, как нам разрешили платить более высокую заработную плату рабочему за частичное выполнение обязанностей своего сослуживца, мы как будто открыли новый источник рабочей силы“. Как оказалось, не было нехватки рабочей силы, а была нехватка организации производства, правильного использования экономических рычагов» 473.

Факт, что советским трудящимся жизненно нужны премии. Благодаря этому премии сознательно используются для увеличения интенсивности труда.

Председатель Государственного комитета по вопросам труда и заработной платы Совета Министров СССР А. Волков сообщил 474 об используемых методах. Руководство предприятий имеет возможность установить дополнительные выплаты и премии из суммы заработной платы, сэкономленной посредством увеличения интенсивности труда. В то же время оно угрожает урезать или снизить премии ради увеличения интенсивности труда. Волков даёт примеры обоих методов:

«Практика ещё раз подтвердила, что если экономия фонда заработной платы, полученная в результате высвобождения работников, разумно используется для выполнения заданий с меньшей, против плановой, численностью персонала, то это даёт хорошие результаты. Например, в производственном объединении „Никель“ за короткий срок благодаря расширению зон обслуживания и другим мероприятиям высвобождены примерно 300 работников. Однако многие предприятия ещё слабо используют предоставленное им право устанавливать доплаты, надбавки и премии за выполнение бо́льшего объема работ в сравнении с установленными нормами.

С введением новых ставок и окладов возрастает и роль премий, побуждающих развивать производство за счёт интенсивных факторов. Так, премирование работниц Карпинской хлопкопрядильной фабрики поставлено в зависимость от величины зоны обслуживания. Это наряду с улучшением технологии и организации труда помогло превысить в целом по предприятию отраслевую норму числа веретён, обслуживаемых одной работницей».

Есть различные меры, которые руководство может применить для увеличения давления на рабочих. Секретарь Новосибирского обкома КПСС М. Алфёров пишет 475 о нескольких таких мерах. Руководители могут наказать рабочих лишением «права в течение двух лет получать материальную помощь, путёвок в санатории и дом отдыха, справок на приобретение вещей в кредит», «их очередь на получение новых квартир» может быть «значительно отодвинута».

«Многие из этих мер безусловно оправданы.

Какое же из названных и других направлений нашей работы приносит наибольшие результаты? Опыт показывает: наиболее эффективно применение всего возможного комплекса мер при самой активной роли общественности»,— добавляет Алфёров.

Он также предлагает изменить законы о труде:

«…Дифференцировать размеры пенсий в зависимости от отношения человека к делу, поднять роль и значение трудовой книжки, записанных в ней поощрений и взысканий».

Помимо рационализации и увеличения интенсивности труда, прилагаются большие усилия для концентрации производства. В последние годы нарастала тенденция формировать большие производственные объединения, сливая отдельные предприятия. На начало 1976 г. было 2 300 производственных и научно-производственных объединений, на долю которых приходилось 24 % промышленной продукции 476. Их число и доля в продукции будут увеличиваться.

Концентрация приводит к возникновению предприятий типа монополий (трестов), которые в некоторой степени полностью господствуют над производством и рынком отдельных продуктов. Формирование таких огромных производственных объединений близко связано с проведением механизации и автоматизации производства.

Экономика Советского Союза в технологическом отношении всё ещё плетётся позади западных империалистических стран, несмотря на все усилия догнать частнокапиталистические экономики. Так как Советский Союз отдал особенное предпочтение формированию тяжёлой промышленности, он должен иметь в этом секторе наиболее современное развитие. Поэтому мы возьмём для примера производство стали.

В 1975 г. в Федеративной Республике Германии 69,3 % стали было произведено через кислородный процесс, 16,7 % — через мартеновский процесс. В Японии, имеющей наиболее современные сталелитейные заводы во всём мире, эти показатели — 82,5 % и 1,1 % соответственно.

Бюрократы Советского Союза нуждаются в гигантских суммах капитала для модернизации своего промышленного оборудования, особенно для механизации и автоматизации. Концентрация производства в промышленных и экономических объединениях — одна из наиболее важных мер для получения этого капитала.

В то же время этот процесс концентрации тесно связан с экспортом капитала и грабежом других стран СЭВ, а также ряда развивающихся стран. «Экономические и технические процессы требуют концентрации капитала, всё более проявляющей международные черты»,— писал журнал «Виртшафтсвиссеншафт» 477.

Мы возвратимся к подробностям этого процесса позже. Здесь мы хотим указать следующее: чтобы усилить эксплуатацию, бюрократический монополистический капитализм в Советском Союзе принимает те же самые меры, что и монополистический капитализм западных империалистических стран. Подобные причины имеют подобные следствия. Хроническая безработица и вспышка экономического кризиса так же неизбежны здесь, как и там. Они произойдут одновременно, когда нынешнее скрытое недопотребление, вызванное недостаточным производством, сменится перепроизводством в соединении с недостаточной покупательной способностью масс.

Это ложь, когда ревизионисты заявляют, что рабочие в Советском Союзе или других ревизионистских странах имеют надёжную работу. Например, рабочий в Германской Демократической Республике может быть уволен с предупреждением за две недели, если «это необходимо из-за изменения производства, структуры предприятия или планирования кадрового обеспечения» 478. Для увольнения нужно согласие профсоюзного руководства, но оно не может ничего поделать при наличии этого законного основания.

Это совсем не отличается от права прекратить трудовой контракт в Федеративной Республике Германии. Напротив. В Советском Союзе сегодня рабочий класс борется в более тяжёлых условиях, чем в западных монополистически-капиталистических странах, так как ему даже не предоставлены немногие буржуазно-демократические права. Аппарат профсоюзов прочно удерживают в своих руках бюрократы. Нет практически никакой свободы ассоциаций и никакого права на забастовку.

Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик от 25 декабря 1958 г. были созданы новым капиталистическим классом Советского Союза как инструмент власти для защиты своего господства. Любая их критика, следовательно, рассматривается как «антисоветская агитация и пропаганда» и числится среди «особо опасных государственных преступлений». Это означает, что для советского рабочего класса не существует свободы слова и печати. Но уголовные кодексы, принятые союзными республиками на базе «Основ уголовного судопроизводства» смутно говорят о «хулиганстве» 479, которое может включать что угодно — от забастовок до демонстраций протеста.

Единственно, время от времени, новая буржуазия позволяет некоторым буржуазным интеллектуалам, заинтересованным в установлении определённых гражданских прав и свобод, высказаться за границей. Варьируясь обычно от буржуазных либералов до реакционных защитников царизма, они не представляют серьёзной опасности для бюрократов.

Бюрократы предпринимают очень энергичные действия против рабочего класса и его борьбы, как доказано использованием огнестрельного оружия против бастующих польских рабочих и приговорами, вынесенными некоторым из них. Если бы это было возможно, никакие сведения о таких столкновениях не просочились бы во внешний мир, потому что это непосредственно уничтожает тщательно лелеемый ревизионистами образ якобы благоустроенной жизни.

По этой причине государство пытается выстроить широкую сеть информаторов на предприятиях, чтобы пресечь организованные снизу забастовки рабочих в зародыше. Игорь Карпец, начальник отдела уголовного розыска министерства внутренних дел СССР, дал интервью журналу «Совьетунион хойте» относительно работы милиции:

«— Вы не могли бы сообщить нам больше о традиционном и более современном методах предотвращения преступлений в работе милиции?

— Обычно эта работа начинается по месту жительства людей, попавших в поле зрения милиции. Само собой разумеется, это не оставляется полностью на усмотрение милиции; это было бы нарушением закона. Милиция приглядывает по распоряжению властей и в согласии с законом за людьми, которые были в прошлом приговорены за совершение серьёзных преступлений. Но если кто-то докажет своим отношением к работе, к семье и правилам общественной жизни, что понял предосудительность своего прежнего поведения, назначенный властями надзор отменяется после установленного законом периода.

Милиция, конечно, присматривает также и за теми людьми, кто нарушает общественный порядок или слишком увлекается алкоголем. Милиция — особенно работники отдела уголовного розыска и участковые — может рассчитывать на поддержку общественности при выполнении таких профилактических мер. В различных жилых районах городов для этого вида профилактической работы созданы центры, где милиция, её добровольные помощники, представители товарищеских судов и других общественных организаций и учреждений могут координировать свои действия. Представители местных Советов в соответствующих районах также принимают участие в таких действиях» 480.

Эти профилактические, т. е. предупредительные меры милиции включают предупредительный надзор:

«Ограничить нашу работу задержанием правонарушителей лишь после того, как они причинили обществу вред, значило бы отстать от жизни и требований времени».

Особенное значение придается вербовке молодёжи в эту масштабную систему слежки в жилых кварталах и на предприятиях. Это ясно следует из слов Карпеца о том, как тесно сотрудничают бюрократы в партийном, государственном и хозяйственном аппарате:

«Сегодня многие молодые люди с заводов и из других учреждений работают в милиции, потому что их рекомендовали общественные организации. Само собой, рекомендуют только тех молодых людей, которые сами желают работать в милиции и которые, по мнению коллективов, оправдают оказанное им доверие. Например, рекомендованный в милицию коллективом предприятия, на котором он работает, должен регулярно отчитываться перед теми, кто его рекомендовал».

Рабочий класс в Советском Союзе находится в антагонистическом противоречии с классом, установившим своё господство над всем обществом. Лишённому даже мельчайших пролетарско-демократических прав рабочему классу трудно вести новую борьбу за восстановление диктатуры пролетариата.

Он должен заново выстроить революционную коммунистическую партию в нелегальных условиях, гораздо более сложных, чем во время царизма, потому что новая буржуазия маскируется с помощью марксистско-ленинской риторики.

Различные события демонстрируют, однако, что рабочий класс в ревизионистских странах восстаёт. Особенно героическая борьба польских рабочих, но также и борьба народа Чехословакии против вторжения социал-империалистов в 1968 г., показывают революционный потенциал рабочего класса в странах, находящихся под правлением бюрократически-монополистического капитализма.

Борьба рабочего класса в этих странах должна вестись с чрезвычайной интенсивностью, так как каждое выступление за экономические требования почти автоматически принимает политический характер, будучи направлено прямо против партийной и государственной бюрократии. Бюрократия сурово реагирует и скора на ввод военных. Вот почему может потребоваться долгое время, прежде чем рабочий класс в Советском Союзе сможет организовать массовую борьбу в крупных масштабах. Но он осознаёт, что есть только один фундаментальный выход: насильственное свержение бюрократически-монополистического капитализма и восстановление диктатуры пролетариата, руководствующейся революционной теорией марксизма-ленинизма.

Лозунги вроде «международного разделения труда» и «социалистического сообщества государств» описывают экономическое и политическое покорение социал-империалистами восточноевропейских стран СЭВ, Кубы, Монголии и некоторых развивающихся стран.

На ⅩⅩⅤ съезде КПСС Брежнев назвал неоколониализм советского социал-империализма «закономерностью»:

«Вместе с расцветом каждой социалистической нации, укреплением суверенитета социалистических государств всё теснее становятся их взаимосвязи, возникает всё больше элементов общности в их политике, экономике, социальной жизни, происходит постепенное выравнивание уровней развития. Этот процесс постепенного сближения стран социализма вполне определённо проявляется ныне как закономерность» 481.

На деле это — закон империализма, а не социализма.

В 1916 г. Ленин подробно разобрал вопрос права наций на самоопределение при социализме в ходе полемики с польскими социал-демократами.

«Мы утверждали, что было бы изменой социализму отказаться от осуществления самоопределения наций при социализме. Нам отвечают: „право самоопределения не применимо к социалистическому обществу“. Расхождение коренное» 482.

Далее Ленин поясняет, в чём основное расхождение во мнениях:

«При капитализме уничтожить национальный (и политический вообще) гнёт нельзя. Для этого необходимо уничтожить классы, т. е. ввести социализм. Но, базируясь на экономике, социализм вовсе не сводится весь к ней. Для устранения национального гнёта необходим фундамент — социалистическое производство, но на этом фундаменте необходима ещё демократическая организация государства, демократическая армия и пр. Перестроив капитализм в социализм, пролетариат создаёт возможность полного устранения национального гнёта; эта возможность превратится в действительность „только“ — „только“! — при полном проведении демократии во всех областях, вплоть до определения границ государства сообразно „симпатиям“ населения, вплоть до полной свободы отделения. На этой базе, в свою очередь, разовьётся практически абсолютное устранение малейших национальных трений, малейшего национального недоверия, создастся ускоренное сближение и слияние наций, которое завершится отмиранием государства. Вот теория марксизма, от которой ошибочно отошли наши польские коллеги» 483.

Дорога к слиянию и отмиранию наций — процесс, связанный с отмиранием государства. Он проходит стадию полного признания национального самоопределения, конкретно проявляющегося в праве на отделение от федерации государств. СССР был основан на этом фундаменте. Право самоопределения наций, объединившихся в СССР, было зафиксировано в Конституции, принятой при Сталине. Каждая нация имела право объявить о выходе из СССР и основании своего государства. Это право не было включено в новую Конституцию 1977 г., хотя — или именно потому что — тяга к национальной независимости в различных республиках СССР сильнее при нынешних условиях усиленного угнетения национальных меньшинств бюрократически-монополистическим капитализмом.

В 1949 г., также на основе ленинских принципов, был основан Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ), в котором каждое государство имело право выйти в любое время, и невозможны были никакие решения против воли любого, даже самого малого, государства. Сегодня права самоопределения для государств СЭВ больше нет. После вторжения в Чехословакию Брежнев провозгласил теорию «ограниченного суверенитета».

Современные ревизионисты не только отказались от марксизма-ленинизма, они даже не стесняются прямо фальсифицировать Ленина, чтобы прикрыть неоколониальное разграбление социал-империалистами стран СЭВ.

В книге, изданной Институтом общественных наук при Центральном комитете СЕПГ, они пытаются сделать это с помощью следующей искромсанной цитаты из Ленина:

«В 1916 г. Ленин писал в статье „Итоги дискуссии о самоопределении“: „При социализме трудящиеся массы сами не согласятся нигде на замкнутость.., [и] разнообразие политических форм,.. опыт государственного строительства — всё это будет… основой богатой культурной жизни, залогом ускорения процесса добровольного сближения… наций“» 484.

Для сравнения приведём полную цитату из Ленина, выделив процитированное ревизионистами:

«Трудящиеся массы, освобождающиеся от ига буржуазии, всеми силами потянутся к союзу и слиянию с большими и передовыми социалистическими нациями, ради этой „культурной помощи“, лишь бы вчерашние угнетатели не оскорбляли высокоразвитого демократического чувства самоуважения долго угнетавшейся нации, лишь бы предоставили ей равенство во всем, в том числе и в государственном строительстве, в опыте построить „своё“ государство. При капитализме этот „опыт“ означает войны, обособление, замкнутость, узкий эгоизм привилегированных мелких наций (Голландия, Швейцария). При социализме трудящиеся массы сами не согласятся нигде на замкнутость по чисто экономическим, вышеуказанным мотивам, а разнообразие политических форм, свобода выхода из государства, опыт государственного строительства — всё это будет, пока не отомрёт всякое государство вообще,— основой богатой культурной жизни, залогом ускорения процесса добровольного сближения и слияния наций» 485.

Такая фальсификация Ленина была предназначена, чтобы скрыть факт, что страны СЭВ были лишены своего суверенитета и сделаны неоколониями бюрократически-монополистического капитализма, в экономическом и политическом отношениях. На что на деле похожа эта неоколониальная политика?

Посмотрев на внешнюю торговлю малых стран СЭВ с Советским Союзом, первое, что мы заметим,— все они зависят от крупных поставок сырья из Советского Союза. Спрос Германской Демократической Республики на следующие продукты покрывается импортом из СССР: «нефть и железная руда — [на] 90 %; прокатная сталь — [на] 40 %; цинк — [на] 70 %; первичный алюминий и свинец — [на] 60 %; древесина — [на] 40 %; хлопок — [на] 85 %» 486.

В других странах СЭВ ситуация аналогична. СССР почти полностью покрывает их потребности в нефти, природном газе и железной руде. Только Румыния смогла занять более благоприятное положение. Даже Куба получает нефть и нефтепродукты почти исключительно от Советского Союза: в 1973 г. было поставлено 7 млн тонн. Такое положение даёт Советскому Союзу возможность получать максимальную прибыль, выставляя завышенные цены.

У стран СЭВ нет выбора, кроме как уступать диктату социал-империалистов. Им не хватает иностранной валюты для закупок на других рынках по более низким ценам.

До 1975 г. цены международной торговли в СЭВ должны были устанавливаться на пятилетние периоды на основе изменения цен мирового рынка на соответствующие продукты и не меняться в течение этих периодов. Но на практике всё было иначе даже тогда. Фактические цены внешней торговли устанавливались каждый раз в двусторонних торговых контрактах. Советское исследование этих цен, которое не обнародовано по понятным причинам, приходит к выводу, что контрактные цены в действительности не имеют никакого отношения к ценам, установленным СЭВ.

«Цены мирового рынка не могли осуществить свое „право“ быть базой контрактных цен на очень многие товары, которыми обменивались СССР и другие страны СЭВ, так как специфические условия развития социалистической внешней торговли оказывали более сильное влияние. Вместо этого общепринятыми в качестве базы контрактных цен значительного числа товаров смогли стать промышленные оптовые цены СССР. И, наконец, обнаружилось, что контрактные цены вообще не имеют точно определённой стоимостной базы для огромной массы товаров» 487.

Это означает, что контрактные цены на деле произвольно диктуются социал-империалистами. Эти монополистические цены ограничены только способностью меньших стран СЭВ платить по ним.

С 1975 г. в СЭВ применяется новое регулирование, в соответствии с которым внешнеторговые цены устанавливаются заново каждый год на основе изменений цен мирового рынка в течение последних пяти лет. Это устранило одно из препятствий для намерений социал-империалистов выставлять странам СЭВ те же повышенные цены на нефть и газ, которые страны ОПЕК 488 и западные многонациональные нефтяные корпорации установили в 1973—1974 гг. Последствия для стран СЭВ были бедственны. В табл. 10 показаны доходы, которые Советский Союз получил от экспорта сырья в 1971—1975 гг.

Это означает рост доходов от экспорта сырья в страны СЭВ с 1973 г. до 1975 г. на 71,7 %. Этот рост обязан главным образом повышению цен.

Венгерская пресса сообщает, что в 1975 г. «уровень цен социалистического импорта был на 20 % выше, чем годом раньше» 490. Ценовой ущерб «составил в 1975 г. 8 % от национального дохода» 491.

В 1971 и 1972 гг. Германская Демократическая Республика всё ещё имела активное сальдо торгового баланса в размере 400,4 и 1 079,8 млн инвалютных марок (рассчитано на основе иностранных валют). С 1973 г. до 1976 г. ей пришлось пережить непрерывный рост торгового дефицита, до 1 158,9 млн инвалютных марок в 1973 г., 3 126,3 млн в 1974 г., 4 184,4 млн в 1975 г. и, наконец, 6 385,5 млн в 1976 г. 492.

Это повлекло переворот во всей экономической ситуации в ГДР, сопровождаемый ростом задолженности, в особенности советским социал-империалистам. Данные этих четырёх лет составляют пассивное сальдо торгового баланса в сумме 14 855 млн марок, что равно 37,6 % всего экспорта в 1976 г. Этот большой излишек импорта особенно обременителен, так как 32 % всего импорта идёт из западных индустриальных стран и служит ликвидации дефицита в поставке прежде всего высококачественных промышленных продуктов.

В связи с этим представляет интерес сообщение британской «Файненшел таймз» из Восточного Берлина, характеризующее дилемму руководства ГДР. Согласно этому сообщению, Эрих Хонеккер, который, как и Вальтер Ульбрихт, весьма навряд ли рискнул бы открыто выступить против Советского Союза, сказал функционерам СЕПГ:

«Никто не имеет права останавливать производство продукции в ГДР, прежде чем импортная продукция будет исследована и проверена в нашей стране, и прежде чем будут обеспечены коммерческое импортное соглашение и запланированные поставки» 493.

Далее он сказал, что экономические эксперты ГДР предупредили руководство об опасностях ограничения диапазона выпускаемой продукции. При проведении в СЭВ программы специализации и кооперации, однако, ГДР прекратила производство многих видов продукции, которые теперь производились в менее развитых странах СЭВ или вообще не производились. В 1960 г. ГДР произвела 36 % машин, проданных в СЭВ, а теперь этот показатель был ближе к 20 %. Эта тенденция достигла критической точки потому, сказал Хонеккер, что ГДР могла компенсировать отрицательный торговый баланс с Советским Союзом только экспортируя высококачественную промышленную продукцию. Металлообработка должна производить сложную конечную продукцию, в т. ч. целые установки, на основе программы СЭВ, так как это необходимо для «обеспечения импорта сырья из Советского Союза и других стран СЭВ». «В то же время высочайшую важность для ГДР имеет экспорт в несоциалистический мир». Так что дела должны обстоять не лучшим образом, раз Хонеккер начинает упираться (хотя его возражения и высказываются на сниженных тонах). Годами баланс торговли ГДР с ФРГ также характеризовался постоянным излишком импорта. Настоятельно необходимая иностранная валюта для закупки машин, транспортных средств и химических продуктов из ФРГ (см. рис. 1) обеспечивается доходами от транзитных перевозок (шоссе, железные дороги, судоходство) и из других источников. Но это невозможно в торговле с другими западными странами. Тут необходима твёрдая валюта, без каких-либо средств выравнивания платежного баланса.

Поскольку капиталистическая реставрация в ГДР всё более укрепляется, стремление к сотрудничеству с западными монополистическими капиталистами ради совместной эксплуатации развивающихся стран становится настоятельным. «Франкфуртер рундшау» сообщает:

«Эссенский сталелитейный концерн „Крупп“ (Krupp) заключил с ГДР первое немецко-немецкое соглашение о сотрудничестве в третьей стране. Как сообщил нам представитель „Крупп“ в Лейпциге, запланировано построить хлопкопрядильную фабрику в Эфиопии в сотрудничестве с компаниями ГДР. ГДР поставит детали оборудования и машин» 494.

Ревизионистские лидеры в меньших странах СЭВ пытаются заставить народ оплатить издержки разграбления советскими социал-империалистами. В Польше это привело в 1976 г. к широко распространившейся борьбе рабочих против роста цен на товары первой необходимости.

Советский Союз и другими способами использует зависимость стран СЭВ от поставок сырья из СССР. 7 июня 1962 г. Совет Экономической Взаимопомощи принял «основные принципы международного социалистического разделения труда», которые предусматривают, помимо прочего, «взаимную поддержку в расширении сырьедобывающих отраслей через финансовые вклады стран, заинтересованных в этой продукции» 495.

После этого два советских нефтепровода были построены с использованием капитала и рабочей силы других стран СЭВ. Целый ряд предприятий по добыче сырья был создан в Советском Союзе с использованием капитала других стран СЭВ. Советский Союз получает долгосрочный кредит под низкие проценты, который выплачивает поставками сырья по советским ценам. В этой связи Юрий Беляев хвалит соглашение между СССР и Чехословакией, заключённое через месяц после вторжения в Чехословакию в 1968 г.:

«Другой яркий пример сотрудничества к взаимной выгоде стран СЭВ в развитии топливно-сырьевой базы — недавно подписанное СССР и Чехословакией соглашение о добыче в Советском Союзе нефти для нужд Чехословакии. В соответствии с этим соглашением Чехословакия предоставила Советскому Союзу выделенный кредит в размере 500 миллионов инвалютных рублей под один процент.

Большая часть этого кредита приняла вид поставок машин, труб и нефтяных установок для СССР. С 1971 г. Советский Союз возместит этот кредит поставками нефти по согласованным ценам. Между 1971 г. и 1984 г. будет поставлено 60 миллионов тонн нефти, больше, чем предусмотрено в долгосрочных торговых соглашениях. На переговорах между делегациями правительств Чехословакии и СССР в Москве (сентябрь 1968 г.) было подписано соглашение об увеличении поставок природного газа из СССР в Чехословакию от 1,3 миллиарда кубических метров (1970 г.) до 3 миллиардов в последующие годы. Кроме того, начиная с 1972 г. СССР обеспечит 2 миллиона тонн концентрата железной руды Восточнословацкому комбинату чёрной металлургии, что даст возможность сберечь 300 миллионов крон в инвестиционных фондах. В ответ чехословацкая сторона приняла обязательство поддержать строительство советских дальних газопроводов поставками стальных труб и грузовиков, частично на кредитной основе» 496.

В этом — два исходных преимущества для социал-империалистов: во-первых, они получают капитал для строительства новых предприятий в своей стране; во-вторых, они договором обеспечивают себе рынок для будущей продукции. От стран СЭВ требуется принять предусмотренные договором объёмы, а цены диктуют социал-империалисты. Первое соглашение такого вида было подписано между СССР и ЧССР в 1960 г. Чехословакия поставляла оборудование для создания в СССР предприятий по добыче и обогащению руд и получала обогащённую железную руду и цветные тяжёлые металлы.

Следующее соглашение этого типа между Советским Союзом и Чехословакией было заключено 23 сентября 1966 г. и касалось производства и транспортировки нефти в Советском Союзе. С 1969 г. до 1974 г. Чехословакия поставляла грузовики «Татра», большие сварные трубы, оборудование для сварки больших труб и целую четырёхвалковую с шириной листа 3600 мм металлопрокатную фабрику. СССР платил нефтью, начиная с 1975 г., как раз тогда, когда цены на эту нефть резко возросли.

Кажется, даже в ревизионистском руководстве Чехословакии раньше не было согласия относительно «выгоды» таких договоров. В любом случае примечательно, что третье дело такого типа заключено под военным давлением.

«Соглашение готовилось с начала 1968 г. 497 и было подписано именно в кризисный период Чехословакии. Оно стало одним из наиболее важных инструментов преодоления кризиса и постепенной стабилизации экономической и политической ситуации в Чехословакии. Подписание произошло непосредственно после августовских событий 498 10 сентября 1968 г. В то же время были согласованы дополнительные советские поставки, которые помогли решить непосредственные проблемы Чехословакии с сырьём и продовольствием» 499.

Раньше такие дела в СЭВ были исключением. «Словарь экономики социализма», изданный в 1969 г. в ГДР, ещё пишет относительно «бартерных операций» следующее:

«Форма международной торговли, основанная на обмене товарами без реального обмена валютой. Бартерная операция есть первичная, наиболее примитивная форма товарообмена и является сегодня исключением» 500.

Эти слова доставили бы авторам неприятности сегодня, когда такие операции рассматриваются как особо яркие примеры «социалистической интеграции».

Помимо двусторонних соглашений сейчас имеется ряд договоров, привлекающих все европейские страны СЭВ к участию в строительстве предприятий в СССР с оплатой в виде поставок их продукции. Только Румыния смогла в некоторых случаях избежать этой «наиболее примитивной формы товарообмена».

Решающий прорыв был сделан социал-империалистами в 1971 г. с принятием правительствами стран СЭВ «всесторонней программы дальнейшего углубления и совершенствования социалистической экономической интеграции государств-членов СЭВ». Эта программа обязывает их совместно разрабатывать залежи сырья в СССР и развивать «специализацию и кооперацию» в производстве, которых мы позже коснёмся подробнее.

В 1973 г. Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, Румыния, Чехословакия и СССР заключили соглашение по строительству в СССР комбината по добыче и обработке асбеста.

Участники соглашения, кроме Советского Союза, обязались «поставить СССР в период 1973—1979 гг. строительные проекты, материалы, машины и оборудование, потребительские продукты и другие товары, необходимые для строительства комбината. Список товаров и услуг, которые будут предоставлены СССР, включая объёмы и даты, оговаривается в двусторонних соглашениях, заключённых между Советским Союзом и странами, участвующими в организованном сотрудничестве» 501.

В обмен СССР поставляет асбест с 1980 г. до 1991 г. Объём, который должен быть закуплен, уже установлен договором, а цена — ещё нет. Относительно цен на асбест, который будет поставляться СССР, Солоев говорит:

«Цены товаров — предмет двусторонних соглашений. Они будут установлены на уровне установленных цен на подобные товары, которые используются в торговле между странами СЭВ в период поставки» 502.

На 29‑й конференции СЭВ в 1975 г. социал-империалисты добились наибольшего по настоящее время успеха в делах такого вида. Были утверждены следующие проекты:

• деревообрабатывающий комбинат в Усть-Илимске (на севере Иркутской обл.);
• Киембаевский асбестовый комбинат (Урал);
• сталелитейный завод около Курска;
• трубопровод для природного газа от Оренбурга до западной границы СССР;
• 750‑киловольтная линия электропередач между СССР и Венгрией;
• >никелевый завод на Кубе.

Это были отчасти новые проекты, а отчасти уже утверждённые. За исключением никелевого завода на Кубе, который мы рассмотрим отдельно, все эти проекты будут построены в СССР. Также интересно, что в соглашения включен Курский сталелитейный завод, хотя он строится западными монополиями. Очевидно, социал-империалисты хотят «братского участия» меньших стран СЭВ в оплате импорта западных технологий.

Строительство газопровода от Оренбурга до западной границы СССР ярко демонстрирует методы, используемые социал-империалистами в разграблении своих колоний. Газопровод имеет длину 2 750 километров и разделён на пять секций, за завершение и доставку каждой из которых в Советский Союз по графику ответственна одна из сторон соглашения — кроме Советского Союза. Статья в советской газете «Труд» комментирует:

«Строительство на первом участке финансирует ВНР, на втором — ЧССР, на третьем — ПНР, на четвёртом — ГДР и на пятом — НРБ. Но национальные отряды строителей на трассе располагаются иначе — в соответствии с двусторонними соглашениями. Например, на болгарском участке советские строители будут сооружать линейные части газопровода, строители из Венгрии — компрессорные станции, а Болгария ежегодно будет направлять в СССР на строительство объектов газовой промышленности, в том числе международный газопровод, по пять тысяч специалистов» 503.

Слово «финансирование» относится ко всем затратам — не только к материальным издержкам, но также и к оплате, размещению и поддержке инженеров и рабочих. В придачу в СССР появляются целые жилые комплексы. Рабочая сила для строительства газопровода также обеспечивается малыми странами СЭВ.

«Страны-участники общего соглашения направили к трассе большие, хорошо оборудованные строительные и монтажные компании наряду с необходимым штатом, способным обеспечить выполнение работы согласно установленному единообразному временному плану» 504.

Этот метод эксплуатации колоний — прямая эксплуатация их рабочей силы — кажется, приобретает всё больший размах. Например, с 1975 г. около 15—20 тыс. болгарских рабочих-«гостей» использовались лесообрабатывающей компанией в Советском Союзе.

Расходы стран СЭВ на реализацию совместных проектов по соглашениям очень высоки. Только ГДР должна была выделить на эти цели с 1976 г. по 1980 г. 8 миллиардов марок 505. Эта сумма недоступна для проектов в ГДР, и возникает вопрос, как её финансировать. Финансирование частично обеспечивается базирующимся в Москве Международным Инвестиционным Банком (МИБ), созданным в 1971 г. Банк предоставляет кредиты в переводных рублях и западных валютах странам СЭВ и развивающимся странам. Но согласно своему уставу банк предназначен лишь для кредитования совместных проектов по разработке природных ресурсов и для мероприятий в связи с соглашениями по «специализации и кооперации» в производстве.

«Учреждение Международного Инвестиционного Банка стало необходимо для дальнейшей концентрации финансовых ресурсов. Он призван углубить процесс социалистической экономической интеграции»,— заявил директор правления банка Альберт Белеченко 506.

С 1971 г. до 1975 г. банк предоставил кредиты в общей сумме на 577,2 миллиона переводных рублей для инвестиций, общий объём которых превышает 5 млрд переводных рублей 507.

Трубопровод от Оренбурга до западной границы Советского Союза — один из проектов, частично финансируемых кредитами МИБ. Кредитный капитал банка в 1975 г. быстро увеличивался. Только в этом году он предоставил кредиты на 384 млн переводных рублей. В балансовой ведомости МИБ непогашенный долг по предоставленным кредитам вырос с 186 330 000 переводных рублей на 1 января 1975 г. до 554 488 000 переводных рублей на 1 января 1976 г.

Процентная ставка этих кредитов — 4—6 % — снизилась до 3—5 % с 1974 г. до 1976 г. Кредиты проекту Оренбургского газопровода выданы всего под 2 %. Эти сравнительно низкие процентные ставки применяются, однако, только к кредитам в переводных рублях. Страны СЭВ вынуждены частично брать кредиты в западных валютах. Это происходит, когда им нужно закупить предусмотренное оборудование для совместных объектов в западных империалистических странах. Для таких кредитов МИБ применяет процентные ставки международных инвалютных рынков.

Таким образом, социал-империалисты грабят страны СЭВ одновременно тремя способами. Во-первых, страны СЭВ должны влезать в долги перед МИБ — это означает на деле экспорт капитала социал-империалистами. Во-вторых, за счёт этих кредитов и своих собственных фондов они должны строить предприятия в СССР. В-третьих, они должны обязаться закупить потом установленный объём продукции этих предприятий по ценам, продиктованным социал-империалистами.

В результате всего этого бюрократически-монополистический капитализм обеспечивает сырьевую базу с помощью неоколониальной эксплуатации других стран. Просто форма этой эксплуатации отличается от используемой западными монополиями, так как сам Советский Союз имеет обширные запасы сырья. В определённых областях, тем не менее, социал-империалисты не имеют достаточных собственных источников сырья. Так обстоит дело, например, с никелем. Здесь социал-империалисты следуют той же самой процедуре, что и западные монополии и их государства.

Куба имеет большие залежи никеля. Социал-империалисты экспортируют капитал и товары в крупных масштабах на Кубу через кредиты. «Без этих кредитов мы не могли бы делать инвестиции, не ограничивая народное потребление»,— сказал К. Р. Родригес, член секретариата Центрального комитета Коммунистической партии Кубы 508. Этими кредитами Куба платит за поставки товаров из Советского Союза. Общий размер текущей задолженности Кубы неизвестен, но в 1974 г. они уже дошли до 4,3 млрд долларов, исключая поставки оружия. Пример никелевой промышленности даёт представление о задолженности Кубы:

«Не менее важную роль в сотрудничестве между этими двумя странами играет никелевая промышленность, выпуск которой утроился за годы народной власти. Это сотрудничество осуществлялось до 1972 г. на трёх уровнях: отправка советских экспертов для помощи работе двух никелевых заводов в Никаро и Моа; планирование, исследования и испытания для создания новых промышленных мощностей и улучшения работы никелевых предприятий; поставка существующим предприятиям рабочих материалов, топлива, запасных частей и отдельных модулей.

С 1960 г. по 1974 г. СССР поставил никелевым заводам Кубы 1 419 000 тонн серы, 562 000 тонн антрацита и 172 000 тонн аммиака. Кроме того, запасные части и отдельные модули для оборудования поставляются каждый год. Их стоимость колебалась от 1,5 до 3 млн руб. в год. Без преувеличения мы можем сказать, что поставки сырья и топлива, запасных частей и отдельных модулей играли и играют решающую роль в поддержании производственных процессов на кубинских никелевых предприятиях» 509.

В 1972 г. было заключено новое соглашение по расширению и модернизации мощностей. Вместе с другими странами СЭВ Советский Союз также финансирует своими кредитами строительство нового горно-обогатительного комбината, который будет производить 30 000 тонн (выход руды) никеля и кобальта ежегодно. Эти кредиты будут возмещены поставками товаров Советскому Союзу в течение 25 лет, начиная с 1976 г. Это гарантирует социал-империалистам полный контроль над кубинским производством никеля и кобальта. То же происходит с производством сахара. Мировая цена на сахар достигла 66 центов за фунт в ноябре 1974 г. Сегодня она ниже 10 центов. Более половины выпуска сахара Куба продаёт СЭВ по фиксированным ценам. Куба должна была воздержаться от наивысшей цены, продавая сахар СЭВ, но была также защищена от низких цен, от которых страдали продажи другим странам.

Однако Кубе настоятельно необходима иностранная валюта из западных промышленных стран для закупки машин и другого импорта, что становится всё более трудным вследствие низкой цены на сахар. Следовательно, она становится всё более зависима от Советского Союза. Уже сегодня Куба совершенно неспособна выплатить свои долги Советскому Союзу. В 1972 г. было заключено соглашение, откладывавшее выплату по кредитам, предоставленным до 1972 г. Эти долги должны теперь оплачиваться 25 лет, начиная с 1986 г. 510.

Кастро, которому нравится слава lider máximo (величайшего вождя), ведёт себя в этой ситуации точно так же, как многие мелкие князьки ⅩⅧ века в Германии, принуждавшие парней в своих владеньях к военной службе и продававшие их в рекруты тогдашним великим державам Европы для использования в колониальных войнах. Преимущество этих князьков состояло в том, что они, по крайней мере, могли выбрать покупателя, предлагающего наивысшую цену. Кастро не имеет такого выбора. Он должен быть доволен, что социал-империалисты прощают часть его долгов.

С залежами бокситов в Венгрии то же, что с кубинским никелем. Боксит — это сырьё, из которого производится алюминий. Боксит вначале преобразуется в глинозём. Примерно две тонны окиси алюминия дают одну тонну чистого алюминия. В Венгрии СЭВ ничего не предпринял для развития алюминиевой промышленности Венгрии на основе этих залежей бокситов. Напротив, соглашение по глинозёму и алюминию, подписанное в 1962 г., было продлено до 1985 г. Оно требует от Венгрии поставлять в Советский Союз 330 000 тонн глинозёма и закупать из Советского Союза 165 000 тонн алюминия ежегодно с 1981 г. до 1985 г. 511.

Последствия этого соглашения можно обнаружить в статистическом ежегоднике Венгерской Народной Республики за 1973 г. В 1973 г. Венгрия экспортировала около 659 000 тонн бокситов по средней цене 72 инвалютных форинтов за тонну, 598 000 тонн глинозёма по средней цене 1 038 инвалютных форинтов за тонну и 24 305 тонн алюминиевого лома по средней цене 3 127 инвалютных форинтов за тонну. Из глинозёма и алюминиевого лома могло быть выплавлено около 320 000 тонн алюминия. Венгрия, однако, импортировала в 1973 г. 140 956 тонн алюминия, главным образом из СССР, заплатив 6 206 инвалютных форинтов за тонну.

За экспорт бокситов, глинозёма и алюминиевого лома, из которого могли быть произведены добрых 320 000 тонн алюминия, Венгрия получила в 1973 г. в сумме 743,1 млн инвалютных форинтов. За импорт 140 956 тонн алюминия Венгрия должна была потратить в том же году 874,8 млн инвалютных форинтов. Это — колониальная эксплуатация в чистом виде, как в бывших колониях.

Венгрия сама производит определённое количество алюминия, который в основном экспортируется, хотя и не в СССР. В 1973 г. Венгрия реализовала 86 256 тонн экспортного алюминия по средней цене 5 077 инвалютных форинтов за тонну. Это на 1 129 инвалютных форинтов меньше, чем цена импортного алюминия. Если бы Венгерской Народной Республике позволили производить и обрабатывать алюминий самой и обходиться без импорта из Советского Союза, только это ценовое различие сберегло бы в 1973 г. 97,4 млн инвалютных форинтов.

С развивающимися странами, в которые они вывозят капитал, социал-империалисты ведут дела так же, как с Венгрией. Такой экспорт капитала часто служит захвату источников сырья. Министр внешней торговли Патоличев пишет:

«Советские кредиты развивающиеся страны оплачивают своим экспортом и это не обременяет их баланс платежей. В последнее время всё более обычным стало договариваться о выплате части кредитов продукцией фабрик, построенных при помощи СССР. Это ещё выгодней развивающимся странам и способствует плановому развитию их внешнеторговых отношений. Некоторые случаи привели к некоторому производственному сотрудничеству между Советским Союзом и развивающимися странами» 512.

Патоличев забыл упомянуть, что эти кредиты также служат поощрению экспорта товаров, так как развивающиеся страны должны тратить деньги на оборудование и товары из Советского Союза. Турецкая газета «Халкын сеси» привела пример методов социал-империалистов, показывающий, что они обходятся с развивающимися странами так же, как со странами СЭВ. Пример снова касается эксплуатации залежей бокситов, на сей раз в Турции.

9 мая 1967 г. Советский Союз заключил инвестиционное соглашение с турецким заводом по плавке алюминия «Сейдишехир» (Seydişehir). Социал-империалисты предоставили казавшийся поначалу дешёвым кредит в размере 60 млн долларов под 2,5 % на 15 лет на материалы, оборудование, проектирование и техническую помощь для строительства алюминиевого завода в горах Сейдишехир, где имеются большие залежи бокситов. Контракт предусматривал строительство завода, который будет производить 200 000 тонн алюмината ежегодно, из которых 120 000 тонн должны непосредственно переплавляться в 60 000 тонн алюминия на запроектированном заводе. Оставшиеся 80 000 тонн алюмината должны были экспортироваться. Социал-империалисты настаивали, чтобы они были единственными покупателями. Десятью годами после заключения соглашения газета подводит итог:

«Это — факт, что, хотя прошло десять лет с подписания инвестиционного соглашения, русские постоянно задерживали открытие завода „Сейдишехир“, выплавляющего алюминий из алюмината. Почти весь алюминат, добытый в Сейдишехир, продан СССР. Турция, в свою очередь, должна была покрывать свою потребность в алюминии за счёт дорогого импорта из-за границы» 513.

100 500 тонн алюмината с этого предприятия были поставлены СССР в 1974 г. по цене 82 доллара за тонну. Только 500 тонн пошли в другие страны, по цене 132 доллара за тонну. Таким образом, социал-империалисты используют выгодное положение своей монополии как единственного покупателя для извлечения сверхприбыли. Турция, напротив, вынуждена импортировать постоянно растущие объёмы алюминия, как показывает табл. 11.

Чтобы предотвратить ввод в действие плавильного завода в Сейдешехир, затраты взвинтили использованием устаревших технологий. Как и для западных империалистов, стремление к источникам сырья — существенный мотив политики социал-империалистов.

В Индии они контролируют треть производства стали и нефти 514. В Анголе они приступили к военному вмешательству с помощью кубинских наёмников, чтобы овладеть богатыми запасами сырья. Эта экспансия неизбежно усиливает противоречия с затронутыми народами и с другими империалистическими странами и увеличивает угрозу войны.

Относительно всесторонней программы СЭВ, ещё более углубляющей экономическую зависимость стран СЭВ от социал-империалистов, Брежнев заявил на ⅩⅩⅤ съезде:

«Речь идёт не только о большой взаимной экономической выгоде, но и о задаче огромного политического значения. Речь идёт об укреплении материальной основы нашего содружества. Именно так подходит к этому вопросу Политбюро ЦК» 515.

Устойчиво растущая доля торговли между странами СЭВ приходится на обмен специализированными продуктами, развитие которого предусмотрено всесторонней программой СЭВ. И этот обмен действительно является важным материальным основанием укрепления власти социал-империалистов.

Специализация означает, что отдельные страны СЭВ или предприятия отдельных отраслей сосредотачиваются на производстве определённой продукции, производят её в больши́х количествах и экспортируют, в основном, в другие страны СЭВ. Вследствие этого по ряду продуктов эти страны полностью зависят от экспорта, особенно в Советский Союз, в то время как по другим продуктам они полностью зависят от импорта, особенно из Советского Союза.

В следующей таблице даётся обзор стоимости взаимных поставок специализированной продукции. Бросается в глаза, что доля Советского Союза сравнительно мала, доля Румынии также относительно мала.

Эта торговля иногда принимает странные формы, которые, однако, полностью отвечают интересам социал-империалистов. Например, Советский Союз поставляет тепловозы мощностью 2 000 и 3 000 лошадиных сил Венгрии, ГДР, ЧССР и Болгарии. Чехословакия, в свою очередь, производит электровозы для пассажирских поездов и поставляет их в СССР. Заметьте, однако, что железные дороги в малых странах СЭВ электрифицированы лишь в небольшой степени (10—30 %). Таким образом, Чехословакия поставляет СССР пассажирские электровозы, которые ей самой почти не нужны и которые она едва ли может экспортировать в другие страны, и получает действительно требующиеся тепловозы. Такая ситуация удобна для социал-империалистов, которые могут извлекать максимальную прибыль, поднимая цены на тепловозы и сбивая — на электровозы.

В Советский Союз идёт «90 % выпуска венгерского судостроения и построенных в Венгрии подъёмных кранов; кроме того, более двух третей производимого оборудования связи и половина выпуска устройств и машин для пищевой промышленности» 517.

Список можно было бы продолжать и продолжать. Кроме многосторонних соглашений по специализации имеются многочисленные двусторонние соглашения, особенно между Советским Союзом и отдельными странами СЭВ, распространяющиеся практически на все области промышленности и сельского хозяйства.

Советский Союз — единственная страна СЭВ, имеющая всесторонне развитую экономику.

В результате специализации продукции все прочие страны стали зависимы от поставок социал-империалистов и от экспорта своей массово производящейся специализированной продукции в страны СЭВ. Это даёт социал-империалистам возможность извлекать максимальную прибыль через экономическое давление и манипуляции ценами.

Факт, что эти зависимые страны имеют более высокоразвитую промышленность, чем развивающиеся страны, совсем ничего не значит, учитывая эту хитрую неоколониальную систему. Как она лукава, можно продемонстрировать ещё одним примером. Начиная с 1969 г. Советский Союз выпускал 1 559 типов подшипников качения, или 66,8 % от общего выпуска таких подшипников в СЭВ. Параллельное производство 370 типов подшипников качения во всех странах СЭВ было прекращено. Это означает не только более дешёвое, более эффективное производство. Это также означает, что машиностроительные отрасли во всех странах СЭВ зависят от поставок подшипников качения из СССР. Социал-империалисты, таким образом, имеют в своём распоряжении средства для осуществления контроля над машиностроительной отраслью в своих колониях и при необходимости могут парализовать её, если те посмеют пойти своим путём. Это, возможно, один из уроков, выведенных социал-империалистами из событий в Чехословакии в 1968 г.

Во всё большей степени внешняя торговля меньших стран СЭВ становится зависима от экспорта и импорта, основанных на соглашениях о специализации производства. Примерно 10—12 % венгерской внешней торговли в 1975 г. было проведено в рамках таких соглашений 518. Для ГДР в 1974 г. эта доля составляла 17 % 519. Для отдельных продуктов целых 70 % выпуска ГДР идёт на экспорт.

«Доли экспорта 70 % и выше в избранных отраслях и производственных секторах, уже достигнутой в некоторых областях, следует добиваться в других экспортоориентированных отраслях» 520.

Новые торговые соглашения на период 1976—1980 гг. предусматривают дальнейшие существенные увеличения. На следующем рисунке изображен объём торговли Советского Союза с западными индустриальными странами и со странами СЭВ и Китаем в 1977 г. (в млн долл.).

В действительности соглашения о специализации производства являются, с одной стороны, формой вывоза капитала бюрократически-монополистическим капитализмом Советского Союза, а с другой стороны, формой присвоения или захвата средств производства меньших стран СЭВ. В Болгарии ситуация такова:

«В настоящее время две трети традиционной продукции нашей машиностроительной отрасли, в производстве которой специализируется наша страна (электропогрузчики и автопогрузчики, электрические крановые тележки и сельскохозяйственные машины), экспортируется в Советский Союз» 521.

В 1975 г. имелось 17 многосторонних соглашений о «специализации и кооперации» в машиностроительной отрасли на уровне СЭВ, касающихся 1 700 типов, размеров и моделей продукции.

«Из них 47,5 % должно производиться в одной стране, 27,4 % — в двух странах, и 25,1 % — в трёх и более странах. Эти значения показывают весьма высокую степень концентрации производства» 522.

Страна, которая специализируется в производстве одного продукта, обязуется удовлетворять потребности других стран. Наоборот, страна, которая не специализируется в производстве этого продукта, обязуется не производить его ни теперь, ни позже.

Часто эти соглашения ничто иное, как учреждение филиалов бюрократически-монополистического капитализма в других странах. Это наиболее очевидно в автомобильной промышленности. Венгрия специализировалась в производстве компонентов для «Жигулей» 523. 19 деталей, таких как приборные панели, дверные замки и замки валов рулевых колес, изготовляются в Венгрии и поставляются Советскому Союзу. По соглашению Венгрия также обязалась закупить 180 000 «Жигулей» в 1976—1980 гг. «Около половины» их будет предоставлено Советским Союзом в качестве компенсации за полученные детали 524.

Так, специализацией Венгрии на компонентах «Жигулей» социал-империалисты одновременно обеспечили себе рынок сбыта. И сколько «Жигулей» Венгрия фактически получает в компенсацию за свои поставки, определяется в действительности динамикой цен.

Компоненты изготовляются в крупных масштабах, так что их производство может быть широко механизировано и автоматизировано. Вывоз капитала бюрократически-монополистическим капитализмом имеет место в той форме, что Советский Союз предоставляет оборудование для учреждения или преобразования заводов. Само собой разумеется, что Венгрия платит за оборудование. И опять-таки в таких случаях именно Международный Инвестиционный Банк предоставляет кредиты. Через концентрацию производства вкупе с механизацией и автоматизацией и разграбление других стран с помощью вывоза капитала бюрократически-монополистический капитализм пожинает огромные максимальные прибыли.

Болгария также ведёт массовое производство компонентов для «Жигулей», особенно генераторов и стартеров. В этой связи важно, что Болгария числится среди стран СЭВ с низкой оплатой труда 525. ГДР, Польша, Чехословакия и Югославия аналогично поставляют компоненты «Жигулей», и в каждом случае оплата увязана с поставкой готовых «Жигулей» из Советского Союза.

Экспорт таких компонентов влечет ценовые потери, как отмечает Н. Митрофанова в своём исследовании договорных цен в СЭВ:

«На практике, договорные цены, особенно в случаях долгосрочной кооперации, часто устанавливаются ниже уровня промышленных оптовых цен экспортирующей страны, так как специализированное производство даёт больший эффект, который должен приносить пользу всем странам, участвующим в кооперации в равной или в некоторой другой пропорции» 526.

В химической промышленности между ГДР и Советским Союзом было заключено соглашение на 1976—1980 гг. плюс дальнейшее соглашение «о развитии взаимоотношений в химической промышленности до 1996 г.» 527.

Для химической промышленности ГДР это означает совершенный переворот. В секторе бытовой химии в 1974 г. была основана «международная экономическая организация Домхим». Члены этой организации — советская промышленная ассоциация «Союзбытхим» и восточногерманская ассоциация «Лайхтхеми» (Leichtchemie). Здесь специализация имеет место уже в виде международного концерна, планирующего производство, инвестиции и продажи точно так же, как транснациональная корпорация в западных странах.

Эта форма «социалистической интеграции» особенно нравится социал-империалистам, так как они получают прямой контроль над средствами производства в других странах СЭВ. Одна из этих международных экономических ассоциаций — «Ассофото» (Assofoto):

«Конкретно, это — слияние потенциалов предприятий и институтов ассоциации „Союзхимфото“ из СССР и фотохимического комбината „Вольфен“ (Wolfen) из ГДР. Его цели — совместное планирование кооперации в исследовании, развитии и производстве фотохимических и магнитных материалов для записи информации; достижение оптимального удовлетворения требований и улучшение качества продуктов через повышение производительности и эффективности труда; решение вопросов взаимных поставок и экспорта в третьи страны.

Объединение усилий позволяет лучше использовать мощности существующих предприятий через специализацию и кооперацию производства и скоординированное и поэтому эффективное расширение мощностей» 528.

«Ассофото» почти полностью (до 90 %) контролирует рынок фотохимических продуктов в СЭВ. Другая крупная международная экономическая ассоциация — «Интератоминструмент» (ИАИ), объединяющий 15 производственных и внешнеторговых организаций шести стран (Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, СССР, Чехословакия).

«Ассоциация проводит исследования и экспериментальные работы по проектированию и строительству, производит устройства и системы для ядерной промышленности, организует научное и технологическое сотрудничество, а также сотрудничество в производстве и торговле между членами ИАИ, и развивает торговлю с другими странами» 529.

ИАИ, в основном, совместная торговая и исследовательская организация. Она управляет продажей продукции, включая экспорт вовне СЭВ, координирует исследовательскую деятельность и вырабатывает предложения о специализации производства. Она планирует обзавестись собственными заводами.

Проведение специализации производства — существенная задача «Интератоминструмента». К настоящему времени он «разработал основы заключения соглашений по специализации и кооперации более чем для 300 продуктов ядерной промышленности, составляющих почти три четверти объёма продаж участвующих стран» 530.

«Интератоминструмент» — более свободная форма монополии, чем «Ассофото», так как предприятия в отдельных странах СЭВ формально ещё работают самостоятельно, чего уже нет в случае «Ассофото».

Так как формирование таких международных монополий есть в своей основе не что иное как кража результатов производства, и отчасти средств производства других стран бюрократически-монополистическим капитализмом Советского Союза, у социал-империалистов возникают проблемы, которые Ширяев описывает так:

«Не менее сложны вопросы, возникающие в связи с отношениями собственности в международных комплексах. Часть этих проблем была уже в основном прояснена с составлением черновых соглашений о создании международных экономических организаций. Другие вопросы пока ещё не решены. Ещё не хватает, например, экономически обоснованных методов оценки вклада каждого партнера в техническое развитие и управление комплексами, обоснованных цен на взаимные поставки в пределах комплекса и т. д. 531.

Вследствие этих трудностей международные экономические организации и ассоциации создаются в самых различных формах. Но в целом этот процесс концентрации стремительно прогрессирует. И число экономических ассоциаций, в которых объединены отдельные предприятия, и число межгосударственных организаций типа «Интерметалл» и «Интерхим» увеличивается. Основная задача этих организаций состоит в координации производства стран СЭВ в отдельных отраслях на правительственном уровне. Разработанные в них предложения затем включаются в соглашения между отдельными странами СЭВ.

«Из существующих 48 международных экономических организаций в области СЭВ 25 возникло только с 1971 г. по 1974 г.» 532.

Советские социал-империалисты особенно концентрируются на отраслях, обещающих большой рост и, таким образом, особенно больши́е прибыли — химия, электроника, машиностроение и ядерная промышленность. Основа этого сосредоточения — стремление бюрократически-монополистического капитализма к максимальной прибыли через концентрацию, рационализацию и вывоз капитала. Ревизионисты открыто признают это:

«Социалистическая международная специализация и кооперация — один из основных способов сбережения овеществленного и живого труда, более эффективного использования существующих фондов и рабочей силы, увеличения производства, быстрой разработки и воплощения новых, эффективных методов и современных материалов, инструментов производства и потребительских товаров через совместное использование опыта и ресурсов социалистических стран.

Около 200 соглашений о кооперации в исследовании и производстве уже заключено со странами СЭВ, получены результаты в разработке новых химических процессов и установок вместе с СССР, идут приготовления к строительству совместной хлопкопрядильной фабрики вместе с Польшей, это и многое ещё — примеры тому.

Без социалистического международного разделения труда и кооперации уже невозможно интенсивное расширенное воспроизводство во всё возрастающем числе областей» 533.

Социал-империалисты сделали другие страны СЭВ (и, с некоторыми оговорками, Румынию) полностью экономически зависимыми от них. Их экономическое могущество — основа политического подчинения этих стран.

В 1946 г. Советский Союз, тогда ещё социалистический, обещал в договоре с Монгольской Народной Республикой, что советские войска, размещённые там с согласия Монголии для защиты от военного нападения империалистов, «будут выведены с соответствующей территории незамедлительно по миновании в том надобности, подобно тому, как это имело место в 1925 году в отношении вывода советских войск с территории Монгольской Народной Республики» 534.

В новом договоре с социал-империалистами от 1966 г. об этом больше не упоминается. Вместо этого договор гласит:

«Высокие Договаривающиеся Стороны будут оказывать взаимную помощь в обеспечении обороноспособности обеих стран в соответствии с задачами неуклонного укрепления оборонной мощи социалистического содружества» 535.

Практически это означает, что социал-империалисты имеют право размещать войска и создавать базы в МНР, использовать её как плацдарм против Китайской Народной Республики.

Подобные договоры были заключены с другими странами СЭВ. Как пример этих обычно сходных текстов возьмём договор от 12 мая 1967 г. между СССР и Болгарией. Этот договор принуждает Болгарию к «международному социалистическому разделению труда,.. специализации и кооперированию производства» 536. Далее он обязывает Болгарию «укреплять силу и могущество мировой системы социализма» 537, и, «в случае, если одна из Высоких Договаривающихся Сторон подвергнется вооружённому нападению со стороны какого-либо государства или группы государств… немедленно предоставить ей всю всяческую помощь, включая военную, а также окажет поддержку всеми находящимися в её распоряжении средствами» 538. Это противоречит Варшавскому договору, который прямо относится к событию «вооружённого нападения в Европе на одно или несколько государств-участников договора».

Договор от 1967 г. обязывает Болгарию поддержать военную агрессию социал-империалистов, а уж у них-то не возникнет проблем как инсценировать «вооружённое нападение». Их нападения на Китайскую Народную Республику вдоль Уссури в 1969 г. иллюстрируют это.

Договор 1967 г. также резко контрастирует с «Договором о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между Союзом Советских Социалистических Республик и Народной Республикой Болгарией» от 18 марта 1948 г. Этот договор был подписан Димитровым и Маленковым. Ст. 2 гласит:

«В случае, если одна из Высоких Договаривающихся Сторон будет вовлечена в военные действия с Германией, которая попыталась бы возобновить свою агрессивную политику, или с любым другим государством, которое непосредственно или в какой-либо иной форме объединилось бы с Германией в политике агрессии, то другая Высокая Договаривающаяся сторона немедленно окажет вовлечённой в военные действия Договаривающейся Стороне военную и всякую иную помощь всеми имеющимися в её распоряжении средствами» 539.

Это было направлено исключительно против разжигающих войну империалистов США и вновь поднимающегося агрессивного нового немецкого империализма. Для этой борьбы социалистический Советский Союз и Народная Республика Болгария решили «консультироваться друг с другом по всем важным международным вопросам, затрагивающим интересы обеих стран» 540.

Договор 1967 г. иной в корне. Он дополнительно требует, чтобы эти две страны согласовывали свою политику по таким вопросам 541. Это обязало Болгарию поддерживать империалистическую внешнюю политику советского руководства. Такое уничтожение национального суверенитета, естественно, вызывает сопротивление. В Венгрии, ГДР, Польше, Болгарии, Чехословакии, МНР и на Кубе перед рабочим классом стоит задача не только социального освобождения от новой буржуазии, но также и национального освобождения от социал-империалистического ярма.

Столкновения в ЧССР в 1968 г. и в Польше показывают, что социал-империалисты сидят на пороховой бочке. Чтобы противодействовать сопротивлению, социал-империалисты распространяют систему неоколониализма на контроль над средствами массовой информации. «Имеет место и полезное сотрудничество органов массовой информации — радио, телевидения, печати»,— сообщил Брежнев на ⅩⅩⅤ съезде 542. Книга, процитированная в начале этой главы, «Рабочий класс социалистического сообщества в семидесятых», говорит:

«Братские партии успешно применили ряд новых форм двустороннего и многостороннего сотрудничества на идеологическом поле. Эти формы включают регулярный обмен лекторами, обмен агитационно-пропагандистскими материалами, и, что очень важно, прямой обмен опытом в ходе визитов партийных делегаций в братские страны» 543.

В той же книге ясно заявлена политическая цель социал-империалистов: полная аннексия новых колоний.

«Тенденция интернационализации общественной жизни при социализме способствует процветанию социалистических наций. Успешное развитие социалистического содружества эти тридцать лет с освобождения Советским Союзом от фашизма служит убедительным свидетельством этого. Одновременно, эта тенденция интернационализации общественной жизни при социализме способствует сближению социалистических стран. Эта тенденция создаёт объективные и субъективные предпосылки для окончательного слияния наций и является главным фактором этого процесса» 544.

Чтобы никто не понял неправильно, книга говорит далее:

«Процесс сближения стран социалистического содружества есть в то же время процесс более тесного и всестороннего сплочения вокруг основной силы содружества, Советского Союза» 545.

Как следствие, ревизионистское руководство ГДР даже включило свой союз с социал-империалистами в конституцию страны.

Но этого мало. Честолюбивые планы социал-империалистов идут далее. «Рабочий класс социалистического содружества наций становится моделью для будущего единства и братства трудящихся всего мира»,— говорят ревизионисты 546. Превращение всего мира в колонию бюрократически-монополистического капитализма Советского Союза — вот о чём в действительности мечтают социал-империалисты. Именно это они подразумевают под «всемирной победой социализма». Они стремятся к мировому господству, соревнуясь с империалистической сверхдержавой США.

Но чем больше они протягивают свои щупальца по всему миру, тем больше народы узнаю́т истинный характер их политики: социализм на словах, империализм на деле. Главная тенденция в мире сегодня — революция. Социал-империалисты, подобно всем прочим империалистам, не преуспеют в возвращении колеса истории к эпохе колониализма.

Сегодня они пытаются проникать во все части света и захватывать сферы влияния, используя тактику, представляющую серьёзную угрозу, особенно национально-освободительным движениям в слаборазвитых странах. События на Кубе демонстрируют это.

Социал-империалисты заключили первое долгосрочное соглашение о торговле и оплате с Кубой в 1960 г. До этого США прекратили топливные поставки на Кубу и закрыли свой рынок для кубинского сахара. С помощью голода они хотели поставить на колени народ, который вёл борьбу против империалистического грабежа США. Советское руководство выручило, поставляя топливо и кредиты и закупая кубинский сахар. Но их мотивы при этом вовсе не были бескорыстны. Социал-империалисты начали с кредитов и постепенно сделали Кубу полностью зависимой от них в экономическом и политическом отношениях. Когда Брежнев посетил Кубу в 1974 г., полная экономическая и политическая зависимость Кубы от Советского Союза была запечатлена в декларации, подписанной Брежневым и Кастро. Декларация гласила:

«Советский Союз и Куба придают большое значение как совершенствованию уже сложившихся форм двусторонних и многосторонних связей, так и постоянному поиску новых путей и направлений сотрудничества братских стран в политической, экономической и других областях. Они намерены и впредь уделять неослабное внимание вопросам социалистической экономической интеграции, всемерно содействовать претворению в жизнь Комплексной программы и других мероприятий, вырабатываемых в этих целях в рамках Совета Экономической Взаимопомощи» 547.

Поиск «новых путей и направлений сотрудничества братских стран» привёл кубинцев, среди прочего, в Африку — в военной области. В статье «Текущие проблемы теории мирового революционного процесса» секретарь Центрального комитета КПСС Пономарёв описал тактику, используемую социал-империалистами, чтобы поставить развивающиеся страны под свой контроль:

«— Делая упор на развитие государственного сектора, осуществляя прогрессивные аграрные преобразования, мобилизуя широкие народные массы на ликвидацию архаичных общественных отношений, революционные демократы постепенно создают необходимые внутренние предпосылки для развития по пути к социализму.

— Развивая отношения дружбы и сотрудничества с Советским Союзом и другими социалистическими государствами, революционно-демократические силы укрепляют необходимые внешнеполитические предпосылки для некапиталистического развития. Постепенно складываются и условия для включения ряда молодых национальных государств в систему международного социалистического разделения труда, обеспечивающего их высвобождение из кабальной системы мирового капиталистического рынка» 548.

После победы перед национально-освободительными движениями стоя́т большие проблемы. Промышленности почти нет, сельское хозяйство обычно под властью кучки крупных землевладельцев. Промышленность и огромные поместья принадлежат иностранным монополиям и узкому слою местных капиталистов и землевладельцев.

Вслед за победой Фиделя Кастро что́ было Кубе делать, например, со своим сахаром после огосударствления фабрик и плантаций монополий США, которые затем попытались поставить Кубу на колени с помощью торгового бойкота?

Именно в таких затруднительных положениях подключаются социал-империалисты. Они предоставляют национально-освободительным движениям «помощь» в борьбе против иностранных монополий и их лакеев. Но эта «помощь» должна быть дорого оплачена. Это — первый шаг к «включению ряда молодых национальных государств в систему международного социалистического разделения труда».

Социал-империалисты пользуются тем, что национально-освободительные движения часто возглавляются не марксистами-ленинцами, то есть представителями рабочего класса, а представителями национальной буржуазии. Последняя, однако, не заинтересована в продолжении демократической революции до социалистической. Как только она стряхивает ярмо западных монополий и их местных лакеев, появляется опасность, что она подавит рабочий класс с помощью социал-империалистов и станет их новой компрадорской буржуазией. Если советское руководство намерено добиться расширения своих колониальных территорий, оно может сделать это, только устранив марксистов-ленинцев, представляющих главную угрозу их политике.

Азбучный пример методов социал-империалистов — Ангола. Совершенно правильно расценив, что португальский колониализм не сможет долго продержаться в Анголе, они поддержали Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА) поставками оружия, и, в конце концов, послав кубинских наёмников. Эта борьба была направлена не столько против оставшихся португальских колониальных сил, сколько против других освободительных движений, особенно против Национального союза за полное освобождение Анголы (УНИТА).

МПЛА — не марксистско-ленинская организация рабочего класса, а организация национальной буржуазии. Это ясно из программы МПЛА, принятой в 1962 г. Эта программа разделена на программу-минимум и программу-максимум. В последней объявляются самые дальние цели, которых хочет достичь МПЛА. Она требует немедленной и безусловной независимости Анголы. В политическом отношении она требует созыва Ангольского народного собрания через всеобщие, равные, прямые и тайные выборы.

Это народное собрание должно «назначить коалиционное правительство, которое на деле выразит единство национальных и этнических меньшинств различных частей страны, различных слоёв общества и различных политических партий, и подлинную волю нации к свободе и прогрессу в Анголе и против политического и культурного подчинения страны иностранным интересам».

Запланировано предоставить «свободу слова, совести и религии, свободу прессы и собраний, свободу ассоциаций, свободу выбора места жительства, тайну переписки и т. д. всему ангольскому народу» 549.

«Законные политические партии» могут принять участие в выборах в народное собрание. Какие партии являются законными, а какие — незаконными, не установлено. Таким образом, программа-максимум не требует ничего большего, чем учреждение буржуазной парламентской демократии и введение соответствующих буржуазно-демократических прав. Возможность запрета нежелательных партий оставлена открытой. Ни в одном пункте эта программа-максимум не говорит о господстве рабочего класса или руководимого рабочим классом союза с другими угнетёнными империализмом классами. Это не имеет абсолютно ничего общего с марксизмом-ленинизмом.

В экономическом плане программа-максимум требует «отмены привилегий, предоставленных иностранным предприятиям колониальным режимом», «защиты частной промышленности и частной торговли» и «содействия частной промышленности и частной торговле, которые полезны для государственного хозяйства и жизни народа» 550.

Будет создан государственный банк и внешняя торговля будет контролироваться государством. Предусмотрено создание «государственных отраслей промышленности». Программа не обещает конфискации собственности иностранных монополий в Анголе. Всё, что она говорит, это: «Предприятия, управляемые иностранцами, должны соблюдать новые законы Анголы».

Возможность сотрудничества между национальной буржуазией и иностранными монополиями после победы над португальским колониализмом оставлена открытой. Единственное условие — что у иностранных монополий отбираются привилегии, которых лишена национальная буржуазия, например, в отношении налогообложения.

Нигде программа-максимум МПЛА не говорит, что после победы над колониализмом и империализмом демократическая и антиимпериалистическая революция должна быть продолжена до социалистической революции. Напротив. Капитализм должен быть защищён и развит. Для крестьян запланирована земельная реформа согласно принципу «земля принадлежит тем, кто её обрабатывает». Земля «врагов народного движения» должна быть конфискована. Что касается других землевладельцев, не являющихся врагами, то, если их земля превышает некоторый размер, который ещё должен быть определён, государство выкупит её «по справедливой цене», чтобы перераспределить её 551.

Последние условия, однако, годятся, в лучшем случае, чтобы сделать земельную реформу совершенно невозможной. Сначала должно быть решено, кто — враг, а кто — нет. Затем должен быть определен максимальный размер владения, который изменяется в зависимости от «условий сельского хозяйства в конкретной местности». Если они дойдут до этого, то надо будет определить «справедливую цену», а затем земля будет поделена.

Для рабочих программа предусматривает:

• «отмену принудительного труда»;
• «уважение реальной независимости профсоюзов и законных рабочих организаций», не уточняя, какие рабочие организации законны, а какие — нет;
• 8‑часовой рабочий день и «законодательство, защищающее рабочих»;
• «установление государством минимальной оплаты труда» и строгое соблюдение принципа «равная заработная плата за равный труд»; основанная на поле, возрасте и этническом происхождении дискриминация рабочих должна быть отменена;
• «социальную поддержку: помощь всем нуждающимся, больным, вынужденно безработным, старым и увечным ангольским гражданам»;
• «постепенное уничтожение безработицы; право на труд» 552.

Это — программа социальных реформ в условиях капитализма.

Программа-максимум МПЛА — совершенно буржуазная программа, отражающая интересы национальной буржуазии. Её может быть достаточно, чтобы мобилизовать массы для борьбы против португальского колониального господства, но она не может сделать ничего для дальнейшего развития Анголы после победы над Португалией. Она предусматривает диктатуру национальной буржуазии, которая в действительности настолько слаба, что может удерживаться у власти только при поддержке социал-империалистов.

Кроме того, программа-максимум МПЛА замечательно подходит к тактике социал-империалистов. МПЛА всегда имело близкие связи с социал-империалистами. Лидер МПЛА Агостиньо Нето в 1971 г. был гостем на ⅩⅩⅣ съезде КПСС, на котором он сказал:

«За эти 10 лет революционной борьбы наше движение, наш народ, бойцы… познали дружбу и поддержку советского народа. Мы считаем Коммунистическую партию Советского Союза одной из важнейших сил, на которую мы опираемся в развитии нашей освободительной борьбы» 553.

После победы над португальскими колониальными властителями новая борьба за власть была неизбежна в Анголе. Были только две возможности: или диктатура буржуазии с возобновлённым империалистическим угнетением как необходимым следствием, или диктатура пролетариата и подлинная независимость. Именно эта борьба и разразилась. Ревизионистский журнал «Нойе цайт» сообщает о следующем случае в Анголе после развертывания там кубинских наёмников:

«Недавно правительство запретило радиопрограмму „Кудибангела“ (Kudibangela) которая нравилась определённой части слушателей до провозглашения Народной Республики Анголы. Но когда вооружённая победа казалась практически достигнутой, программа стала ультралевой. Она потребовала немедленной национализации всех предприятий. Эта пропаганда не только искажала программу правительства, она нанесла непоправимый вред хозяйству, так как способствовала массовому бегству португальских специалистов» 554.

Ответственны за это были «асоциальные элементы», «сторонники маоистских взглядов», говорит статья далее. Но статья, касаясь ангольской нефтяной компании «Петрангол» (Petrangol), показывает, в чём проблема на самом деле:

«После обхода города мы направились по Конго в ангольскую сельву. По дороге расположены огромное хранилище „Петрангол“. Трубы и оборудование лежат вокруг, свисают мёртвые провода. Нефтяные цистерны пусты. „Мы больше всего волновались о нефтяных месторождениях. Бандиты могли сделать их бесполезными при отступлении“.

Мы направились в Кабека да Кобра с Дезидериу да Кошта от „Петрангол“. По дороге были деревни, одна хуже другой. Бедные хижины, крытые пальмовыми листьями, глинобитные изгороди — типичное жильё ангольских крестьян. Как да Кошта объяснил нам, несмотря на огромные прибыли, компания не потратила ни эскудо на развитие региона. Боссы „Петрангол“ не построили даже пристойную дорогу. Это была действительно плохая дорога. Шёл дождь, и колёса нашего джипа погружались в мутное красноватое болото. Я не помню, как часто нам приходилось выходить и толкать джип, пока мы добирались до места назначения.

Наконец, за поворотом в сердце густой саванны появился маленький расчищенный участок, на котором стояли несколько нефтяных цистерн, окружённые баобабами и тернистым кустарником. Да Кошта как знаток осмотрел оборудование и проверил, как работают насосы и агрегаты. „Всё в порядке.— сказал он.— Мы могли бы начать выкачивать нефть немедленно. Но закон есть закон. Это месторождение принадлежит смешанной иностранной компании, в которой участвует бельгийский и португальский капитал. Мы могли бы уступить искушению и национализировать всё это сразу же, потому что владельцы задерживают возобновление работы. Но мы не хотим слишком торопиться. Опрометчивое огосударствление, когда не хватает запасных частей и рынков и не доступно вообще никаких специалистов, могло бы повредить нам. Поэтому нам нужно много терпения и самообладания, когда мы вновь устанавливаем контакт с нашими деловыми партнёрами. Это особенно важно в случае «Кабинда галф ойл» (Cabinda Gulf Oil)“».

«Галф ойл» — одна из крупных американских транснациональных нефтяных компаний, связанная с мощным банковским домом «Меллон» (Mellon). А. Сэмпсон сообщает об этом в своей книге «Семь сестёр. Великие нефтяные компании и мир, который они сделали», например:

«Меллоны имели гораздо более крупные капитальные участия, чем Рокефеллеры, и сравнялись с ними в богатстве. К 1973 г. Меллоны ещё сохраняли 20 % акций в „Галф“ — примечательно, если учесть, что это десятая по величине американская корпорация,— и имели двух представителей в правлении: Джим Уолтон, внук Уильяма Лоримера Меллона, и Натан Пирсон, советник семьи по инвестициям. Влияние Меллонов, возможно, было решающим в достижении самой большой удачи „Галф“, когда Эндрю Меллон помог получать половину нефти из Кувейта…

Так как с тех пор, как „Галф“ разбогател на нефти в Кувейте в 1937 г., они стали грести прямо-таки лопатой прибыли от своей нефти, лихорадочно пытаясь найти новые рынки сбыта… Они вкладывали много капитала в Анголу, только чтобы обнаружить её намного более опасной страной, полем битвы между чёрным и белым» 555.

«Кабинда галф ойл» в Анголе не огосударствлена, хотя

• после свержения португальского колониального правления «Галф ойл» не платила никаких налогов и никакой платы за права добычи в Кабинде, «которые были предоставлены „Американ галф ойл“ (American Gulf Oil) почти задаром в 1967 г.»;
• 70 % валютных поступлений шло от этого нефтяного месторождения;
• «Галф ойл» закрыла все нефтяные вышки и забрала всех специалистов с провозглашением Республики Анголы.

Люди, возлагающие вину за это на требующих национализации марксистов-ленинцев и беспокоящиеся вместо этого о «контактах с нашими деловыми партнёрами» из «Галф ойл», не заинтересованы в национальном и социальном освобождении Анголы. Тем временем, после неофициальных переговоров между правительствами США и СССР, «Галф ойл» возобновила добычу нефти.

Экономически социал-империалисты заинтересованы прежде всего в эксплуатации сырьевых богатств Анголы. Кроме нефти там имеются богатые залежи железной руды, а также алмазы, уголь, медь, марганец, уран и другие полезные ископаемые. Имеются также плантации хлопка, агавы и кофе и богатые рыболовецкие угодья в прибрежной области.

Ангола находится в идеальном для социал-империалистов положении. Новые люди у власти в Анголе уже предали себя в их руки, и социал-империалисты теперь приступят к постановке Анголы в полную экономическую и политическую зависимость от них, шаг за шагом, начиная с кредитов.

Социал-империализм подходит к захвату рынков и источников сырья иначе, нежели западные государственно-монополистические страны. Последние прилагают усилия, главным образом, к дальнейшему вывозу капитала монополиями в развивающиеся страны. Монополии, таким образом, имеют непосредственные владения в этих странах. Прежде она часто находилась в исключительной собственности монополий. Со временем они перешли к предоставлению элементам эксплуататорских классов в развивающихся странах доли этой собственности.

Социал-империалисты вывозят капитал другим способом. Они прилагают усилия к созданию государственной промышленности в определённой развивающейся стране. Эта промышленность, однако, полностью зависит от социал-империалистов через машины и оборудование, через поддержание производственного процесса и сбыт товаров. Вывоз капитала принимает главным образом форму кредитов на закупку оборудования (машин, металлоконструкций, сырья и — оружия). Зависимость развивающейся страны проистекает из задолженности и условий, на которых предоставлялись кредиты. Чтобы скрыть эксплуатацию, кредиты предоставляются под низкие проценты. Как правило, контракты предусматривают закупку оборудования в Советском Союзе и выплату долгов продукцией построенных предприятий.

Часто развивающиеся страны должны также обязаться продавать определённую часть продукции этих предприятий Советскому Союзу и никому больше. Социал-империалисты получают свою максимальную прибыль, преимущественно диктуя цены на доставку оборудования и закупку продукции. В этом случае элементы национальной буржуазии в развивающихся странах также получают кусок прибыли, т. е. того, что остаётся после продажи предусмотренной договором части продукции Советскому Союзу по низким ценам.

Социал-империалисты ни в коей мере не ограничивают свой вывоз капитала такими странами, как Куба и Ангола, в которых народная борьба свергла политическую власть колониализма или западного неоколониализма. Они также пытаются экспортировать капитал в другие страны и постепенно поставить их в зависимость. В ряде развивающихся стран это ведёт к положению, в котором и западные империалистические страны, особенно США, и Советский Союз контролируют существенные секторы экономики. Тогда в этих странах вспыхивает ожесточённая борьба за политическую власть, так как эта власть в значительной степени определяет, чья доля в грабеже увеличится, а чья уменьшится. Борьба может проявляться в быстрой смене правительств, сопровождаемой сменой политики.

Это наиболее заметно в Египте и Индии, где социал-империалисты потерпели крупную неудачу, когда Садат полностью перешёл на сторону монополий США, а главный представитель интересов советского социал-империализма в Индии Индира Ганди была сброшена с поста. Такие страны, в которых, в особенности, государственно-монополистический капитализм США и бюрократически-монополистический капитализм сталкиваются в ожесточённой конкуренции за источники сырья, рынки сбыта и политическую власть, всё более приобретают характер полуколоний. Эта тенденция усиливается проникновением западноевропейских и японских монополий. В Анголе события также будут развиваться таким образом, если штатовские и европейские монополии сохранят свою ангольскую собственность. Противоречия между властными группировками усиливаются. Народы воспользуются этими противоречиями в борьбе за своё национальное и социальное освобождение. Чем дальше заходит экспансия социал-империалистов, тем больше осознаю́т народы развивающихся стран, что они могут завоевать победу только под руководством рабочего класса своих стран и в союзе с пролетариатом империалистических стран на основе марксизма-ленинизма.

Марксисты-ленинцы всего мира — основная преграда экспансии социал-империалистов. Они стремятся разоблачить и расстроить экспансионистские планы советского руководства, решительно сражаясь против ревизионизма и со всей энергией поддерживая революционную борьбу народов за национальное и социальное освобождение под руководством рабочего класса. Относительно агрессивной политики империалистов США в отношении тогда социалистического Советского Союза Мао Цзэдун заявил в беседе с американским корреспондентом Анной Луизой Стронг в 1946 г.:

«Пропаганду войны против Советского Союза следует рассматривать с двух сторон. С одной стороны, американский империализм действительно готовит войну против Советского Союза, и ведущаяся сейчас пропаганда войны против Советского Союза и прочая антисоветская пропаганда являются политической подготовкой к такой войне. С другой стороны, эта пропаганда является дымовой завесой, создаваемой американскими реакционерами для того, чтобы скрыть многочисленные реально существующие противоречия, с которыми теперь американский империализм непосредственно сталкивается. Это — противоречия между американской реакцией и американским народом, а также противоречия между американским империализмом и другими капиталистическими странами, между американским империализмом и колониальными и полуколониальными странами. В настоящее время практическое значение призывов США к войне против Советского Союза состоит в том, чтобы подавить американский народ и расширить агрессивные силы США в капиталистическом мире» 556.

Эти слова — точная характеристика существующей мировой ситуации. Они ясно обнаруживают двойной характер политики империализма США и социал-империализма. С одной стороны, сверхдержавы фактически готовят мировую войну. С другой стороны, они идут на свои антикоммунистические интриги для угнетения трудящихся в собственных странах и других странах мира.

Революция в Китае пошла не таким путём, как Октябрьская революция в России. Она была другого характера — одна революция переходила в другую. Когда Мао Цзэдун провозгласил Китайскую Народную Республику в октябре 1949 г., это ознаменовало решающий поворотный момент в долгой борьбе. В национальной революционной войне китайский народ изгнал японских захватчиков. В народно-демократической революции, проведённой на основе союза рабочих и крестьян, мелкой буржуазии и части национальной буржуазии, китайский народ победил реакционеров Гоминьдана и крупную буржуазию вместе с их сообщниками, империалистами США.

Впоследствии центр борьбы переместился с полей битв в деревни и на фабрики, из военного плана в политический и идеологический план. Мао Цзэдун описал этот поворотный момент уже накануне победы народно-демократической революции, на пленуме ЦК КПК 5 марта 1949 г.:

«После уничтожения врагов с оружием в руках всё ещё останутся враги без оружия в руках, они непременно будут вести против нас отчаянную борьбу, и их ни в коем случае нельзя недооценивать. Если бы мы теперь не ставили и не понимали вопроса так, то допустили бы величайшую ошибку» 557.

Как только пролетариат со своими союзниками захватил политическую власть во всей стране, молодое государство начало перестраивать экономику. К 1956 г. социалистическое преобразование сельского хозяйства, ремёсел, капиталистических промышленности и торговли в отношении собственности на средства производства было в основном завершено. Вся земля была разделена между бедняками и середняками, которые затем объединились в кооперативы, а позже — в народные коммуны, под руководством коммунистической партии.

В городах капитал, принадлежавший большой буржуазии, был социализирован. Только та часть национальной буржуазии, которая поддержала народно-демократическую революцию, смогла сохранить собственность на часть средств производства, но была подчинена государственному контролю над сбытом, условиями труда и сырьём. В 1956 г. в промышленности были и государственная собственность, и смешанная правительственно-частная форма собственности. Это была ситуация, специфическая для Китая, результат поддержки народно-демократической революции частью национальной буржуазии.

Итак, Китай достиг поворотного пункта, за которым следовала социалистическая революция, в 1956 г. Однако, социалистическое преобразование сельского хозяйства и промышленности ещё не устранило классы и классовые противоречия в Китае. В своей работе «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа» в 1957 г. Мао Цзэдун проанализировал противоречия в социалистическом обществе. Он обнаружил, что два главных класса, пролетариат и буржуазия продолжают существовать, и что пролетариат должен продвигать революцию дальше. Он разделил встречающиеся при социализме противоречия на противоречия различного характера: «противоречия между нами и нашими врагами» и «противоречия внутри народа»:

«Противоречия между нами и нашими врагами являются антагонистическими противоречиями. Противоречия внутри народа, если говорить о противоречиях между трудящимися, являются неантагонистическими, а если говорить о противоречиях между эксплуатируемыми классами и эксплуататорскими классами, то кроме антагонистической стороны они имеют также неантагонистическую сторону. ‹…› В нынешних условиях нашей страны противоречия внутри народа включают в себя: противоречия внутри рабочего класса, противоречия внутри крестьянства, противоречия внутри интеллигенции, противоречия между рабочим классом и крестьянством, противоречия между рабочими и крестьянами, с одной стороны, и интеллигенцией, с другой, противоречия между рабочим классом и другими трудящимися, с одной стороны, и национальной буржуазией, с другой, противоречия внутри национальной буржуазии и т. д.» 558.

Решающую важность имеет правильное регулирование противоречий. При правильном регулировании антагонистические противоречия могут быть преобразованы в неантагонистические и, напротив, при неправильном регулировании неантагонистические противоречия могут превратиться в антагонистические. Важно, чтобы пролетариат во главе с коммунистической партией использовал противоречия для продвижения социалистической революции. Сохраняющиеся остатки капитализма должны сокращаться и, в конечном счёте, быть уничтожены.

Пролетариат должен утвердиться как правящий класс на всех уровнях, в хозяйстве так же, как в государстве, системе образования и культуре, и должен осуществлять управление во всех сферах общества. Везде, где пролетариат не может одержать верх, буржуазные и феодальные силы попытаются остановить социалистическую революцию и превратить её в противоположность, в новую форму эксплуатации и угнетения. Противоречия с национальной буржуазией должны рассматриваться при таких условиях:

«Противоречия между рабочим классом и национальной буржуазией есть противоречия между эксплуатируемыми и эксплуататорами, антагонистические по своей природе. Однако в конкретных условиях нашей страны антагонистические противоречия между этими двумя классами, при правильном к ним подходе, могут превратиться в неантагонистические и разрешаться мирным путём. Если мы не будем подходить к ним правильно, не будем проводить по отношению к национальной буржуазии политику сплочения, критики и воспитания или же если национальная буржуазия не примет эту нашу политику, то противоречия между рабочим классом и национальной буржуазией могут превратиться в противоречия между нами и нашими врагами» 559.

В этой работе Мао Цзэдун указал дальнейший курс социалистической революции и перечислил соответствующие методы: реакционные классы, сопротивляющиеся социалистической революции реакционеры и эксплуататоры должны быть подавлены. Государство должно быть защищено от подрывной деятельности и возможной агрессии со стороны внешних врагов. Противоречия внутри народа, спорные идеологические вопросы должны разрешаться демократически — методами обсуждения, критики, убеждения и воспитания.

Благодаря правильному регулированию различных противоречий социалистическое строительство двигалось вперёд. Но не все слои национальной буржуазии, мелкой буржуазии, богатых и средних крестьян на селе поддерживали продвижение социалистических преобразований. Часть их видела угрозу своему будущему в качестве эксплуататоров и землевладельцев и сопротивлялась социалистическому строительству.

На селе социалистическое преобразование тормозилось укрупнением частных владений. Доход различных кооперативов и отдельных семей рос с различными темпами и различия усиливались. Нормы производства устанавливались не на уровне кооператива, а на уровне отдельной семьи. Эта политика соответствовала интересам середняков, мелкобуржуазного слоя.

В промышленности смешанный государственно-частный сектор был не ограничен, а расширен. Предприятия управлялись специалистами, не связанными с социалистическим производством. Рабочие, в свою очередь, не допускались в администрацию. Многие предприятия управлялись директором единоначально. Управление стало всё более отрываться от сознания непосредственных производителей.

Появились бюрократические тенденции. Внимание сосредоточилось на производстве и технике, а не на политической и идеологической борьбе за социалистическое преобразование. Производство всё более ориентировалось на прибыль, а не на интересы потребителя. Техника в производстве ценилась всё выше, была введена система премий, чтобы подвигнуть рабочих к более высокой производительности.

Шведский журналист Ян Мюрдаль сообщает в своей книге о Великой пролетарской культурной революции о положении в сельских районах до Культурной революции:

«Дела шли почти так же по всему Китаю. Руководящие кадры начали чувствовать себя чиновниками. Они говорили себе, что народ многого не понимает. Недавно свергнутый класс помещиков начал налаживать связи, вступать через браки в кадровую среду, приятно улыбаться и кланяться. Их дети продолжали получать высшее образование, и им ставили более высокие отметки. Что касается классовой борьбы, молодые кадры начинали говорить: „Люди говорят так много!“» 560.

Бывшие помещики, капиталисты и богатые крестьяне не ограничивались задержкой социалистического развития в сельской местности и в промышленности саботажем и влиянием на него в нужном им направлении. Они имели своих представителей в управленческом аппарате, в правительстве и даже в коммунистической партии. Так как внутренние и внешние враги знают, что очень трудно нападать на пролетарское государство снаружи военными средствами, они идут другим путём и пытаются взять крепость изнутри. В немецком издании журнала «Бэйцзин чжубао» («Пекинское обозрение») в 1964 г. было указано:

«Классовые враги внутри и вне страны знают, что для вырождения социалистического государства в капиталистическое главное условие состоит в вырождении коммунистической партии в ревизионистскую партию. Чтобы коммунистическая партия выродилась, нужно сначала, чтобы выродилось руководящее ядро партии на разных уровнях» 561.

В Китае в партии была сравнительно маленькая группа функционеров (в сравнении с полным составом, насчитывавшим примерно 30 миллионов), сделавшихся представителями свергнутого эксплуататорского класса и злоупотребивших своими полномочиями. В сообщении ЦК КПК от 16 мая 1966 г., говорилось, что «эти представители буржуазии имеются в центре, в партийных и правительственных учреждениях, и на местах — в провинциях, городах и автономных районах». Их представителем в партии был Лю Шаоци, член Политбюро ЦК КПК.

Влияние этих контрреволюционных сил не могло быть устранено административными мерами или принуждением. Их влияние во многих органах пролетарского государства и многочисленных учреждениях социалистического общества было слишком велико. Их буржуазная линия была хитро замаскирована и незаметна широким массам. В 1963 г. коммунистическая партия начала движение за социалистическое воспитание в сельской местности и обратилась к массам, чтобы те критиковали недостатки в администрации, правительстве и партии. Но это движение ещё не оказалось крупным прорывом. Мао Цзэдун охарактеризовал его недостатки следующими словами:

«Мы прежде… вели борьбу в области культуры, в деревне, на промышленных предприятиях, то есть осуществляли движение за социалистическое воспитание. Это вам известно. Но вопрос решён не был. Ещё не было найдено той формы, того способа, которые позволили бы открыто, всесторонне, снизу доверху вскрыть наши тёмные стороны» 562.

Таким образом, Мао Цзэдун извлёк важные уроки из неудачи социалистического строительства в Советском Союзе, вызванной капиталистической реставрацией. Ленин и Сталин признавали опасность бюрократизации партгосхозаппарата, возникновения новой буржуазии и, таким образом, реставрации капитализма. Было легче справиться со старой бюрократией. Обучение новой, состоящей в партии бюрократии для защиты интересов социалистического общества было более трудным делом. В докладе на Ⅷ съезде РКП(б) Ленин указал на трудность борьбы против бюрократии:

«Этот старый бюрократический элемент мы разогнали, переворошили и затем начали снова ставить на новые места. Царистские бюрократы стали переходить в советские учреждения и проводить бюрократизм, перекрашиваться в коммунистов и для большей успешности карьеры доставать членские билеты РКП. Таким образом, их прогнали в двери, они влезают в окно. Тут больше всего сказывается недостаток культурных сил. Этих бюрократов можно было бы раскассировать, но нельзя их сразу перевоспитать. Здесь перед нами выступают прежде всего задачи организационные, культурные и воспитательные» 563.

Вновь и вновь Ленин призывал к единственному правильному способу пресечь такое развитие дел: мобилизации широких масс, рабочих и крестьян, всех трудящихся на борьбу против бюрократизма, карьеризма и всех проявлений мелкобуржуазного образа мышления.

Сталин также говорил о мобилизации масс, но на деле он боролся с бюрократией с помощью государственной службы безопасности, которая сама всё более бюрократизировалась. Капиталистическая реставрация в Советском Союзе не могла быть предотвращена такими методами. Борьба против остатков буржуазии, помещиков и кулаков, и против старых и новых бюрократов с их мелкобуржуазным образом мышления — это не борьба, которая должна вестись административными методами, а скорее идеологическая борьба; т. е. осуществление диктатуры пролетариата в области идеологии. Мао Цзэдун понял это и подчеркнул важность классовой борьбы при социализме:

«Хотя в нашей стране социалистические преобразования, если говорить о собственности, в основном уже завершены, хотя в основном уже закончилась широкая, подобная буре, массовая классовая борьба периода революции, тем не менее у нас ещё существуют остатки свергнутых помещичьего и компрадорского классов, существует буржуазия, а мелкая буржуазия только начинает преобразовываться. Классовая борьба отнюдь не закончилась. Классовая борьба между пролетариатом и буржуазией, классовая борьба между различными политическими силами, классовая борьба между пролетариатом и буржуазией в области идеологии остаётся длительной, развивается зигзагообразно, а временами принимает даже весьма ожесточённый характер. Пролетариат стремится преобразовать мир согласно пролетарскому мировоззрению, а буржуазия — согласно буржуазному. В этой области вопрос „кто кого“ — социализм или капитализм — ещё по-настоящему не разрешён вопрос» 564.

Легче распознать и поразить врага в открытой вооружённой борьбе, в гражданской войне, чем в идеологической борьбе. Поэтому Мао Цзэдун подчеркнул:

«Идеологическая борьба отличается от других форм борьбы: в ней нельзя применять метод грубого принуждения, здесь допустим лишь метод кропотливого разъяснения истины» 565.

Конечно, неправильные или даже враждебные идеи не должны допускаться. С ними нужно обращаться как с «ядовитыми травами», выпалывая их.

«Мы выступаем против всех ядовитых трав, однако мы должны со всей осторожностью распознавать, что в действительности является ядовитой травой, а что — благоухающим цветком. Мы должны вместе с массами научиться со всей осторожностью отличать благоухающие цветы от ядовитых трав и, применяя правильные методы, бороться против ядовитых трав» 566.

Каковы правильные методы идеологической борьбы? Какие методы должны использоваться в борьбе против неправильных идей врага, а какие методы — в борьбе против неправильных мнений среди народа? Мао Цзэдун проводит это различие:

«Какого же курса следует придерживаться в отношении немарксистских взглядов? В отношении явных контрреволюционеров и подрывающих дело социализма элементов вопрос решается легко: их попросту лишают свободы слова. Иначе надо подходить к ошибочным взглядам внутри народа. Можно ли запретить такие взгляды, не давая никакой возможности высказывать их? Конечно, нельзя. Применение упрощенческих методов для разрешения идеологических вопросов внутри народа, для разрешения вопросов духовного мира не только бесполезно, но и чрезвычайно вредно. Как ни запрещай высказывать ошибочные мнения, они всё равно будут существовать. А правильные мнения, если они выращены в теплице, если они не знают ни ветра, ни дождя и не приобрели иммунитета, не смогут одержать победы при столкновении с ошибочными мнениями. Поэтому только методом дискуссии, критики и приведения доводов можно по-настоящему развивать правильные мнения и изживать ошибочные, можно по-настоящему разрешать вопросы» 567.

Эта идеологическая борьба выражалась сначала в стихийной и туманной форме, а затем в более систематической и сознательной. Она развилась в борьбу между двумя линиями.

Выработка правильной идеологической и политической линии до, во время и после пролетарской революции — «первое и самое важное дело» (Сталин). Зачем рабочему классу нужна правильная политическая линия? Она нужна, чтобы вести борьбу против врага в единстве и сплочённости, поддерживая железную дисциплину, чтобы мобилизовать массы на строительство социализма с помощью правильной линии.

Сталин указывает на значение правильной политической линии в отчётном докладе на ⅩⅧ съезде партии:

«Иметь правильную политическую линию,— это, конечно, первое и самое важное дело. Но этого всё же недостаточно. Правильная политическая линия нужна не для декларации, а для проведения в жизнь. Но чтобы претворить в жизнь правильную политическую линию, нужны кадры, нужны люди, понимающие политическую линию партии, воспринимающие её, как свою собственную линию, готовые провести её в жизнь, умеющие осуществлять её на практике и способные отвечать за неё, защищать её, бороться за неё. Без этого правильная политическая линия рискует остаться на бумаге» 568.

Коммунистическая партия вырабатывает правильную пролетарскую политическую линию, учитывая мнения трудящихся, притом сколь принципиально, столь и основательно. Необходимы две вещи: усвоение и конкретизация марксизма-ленинизма и накопление в борьбе практического опыта. Так как отдельный человек очень редко способен сделать и то, и другое, опыт и теоретические знания всех членов должны быть суммированы для определения и дальнейшего развития идеологической линии. Этого не бывает без расхождения мнения, без борьбы между различными взглядами и идеями членов партии.

Происходит борьба мнений во имя определения правильной политической линии. Следует в особенности принимать во внимание то, что мы писали в статье «Некоторые основные вопросы партийного строительства»:

«В своей местной работе члены партии накапливают богатый практический опыт, который следует оценивать. Внутрипартийная демократия необходима, чтобы члены партии могли открыто делиться своим опытом так, чтобы все идеологические, программные и тактические вопросы, а также проведение политической линии партии, могли обсуждаться открыто, беспристрастно и критично… Но знания, которые члены партии приобретают и излагают во внутрипартийной дискуссии, обычно извлекаются из отдельных случаев и не связаны вместе. Руководящие органы поэтому должны суммировать, концентрировать и систематизировать богатый практический опыт членов партии. Только тогда возможно будет принимать правильные решения. Но чтобы суммировать весь опыт, нужно сперва узнать о нём. Следовательно, открытая дискуссия, внутрипартийная демократия являются необходимостью и предварительным условием централизма» 569.

Борьба за развитие линии предполагает стремление к принципиальному единству, единству на основе марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна. Поэтому, соревнование мнений не может и не должно продолжаться вечно. Оно должно завершаться решением. Сталин говорит в «Об основах ленинизма»:

«Но после того, как борьба мнений кончена, критика исчерпана и решение принято, единство воли и единство действия всех членов партии является тем необходимым условием, без которого немыслимы ни единая партия, ни железная дисциплина в партии» 570.

Идеологическая и политическая линия, установленная таким образом, обязательна для всех членов партии и должна дисциплинированно проводиться в жизнь.

«Завоевание и удержание диктатуры пролетариата невозможно без партии, сильной своей сплочённостью и железной дисциплиной. Но железная дисциплина в партии немыслима без единства воли, без полного и безусловного единства действия всех членов партии» 571.

Это верно для борьбы как при капитализме, так и при социализме. После победы пролетарской революции в одной стране и установления диктатуры пролетариата классовая борьба не прекращается. От капиталистического окружения исходит постоянная опасность военного вторжения. Иностранные капиталисты вводят против социалистической страны экономический бойкот. Через своих агентов они организуют акты саботажа, чтобы сорвать социалистическое строительство. Поддерживаемые из-за рубежа остатки лишённого власти капиталистического класса изо всех сил стараются свергнуть диктатуру пролетариата и реставрировать капитализм.

Даже если все попытки внутренних и внешних капиталистов восстановить свою прежнюю власть насильственными средствами потерпят неудачу, классовая борьба продолжается.

Огромное значение имеет позиция, занятая Лениным по вопросу о классовой борьбе при социализме в условиях диктатуры пролетариата и сформулированная в работе «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата»:

«Социализм есть уничтожение классов. Диктатура пролетариата сделала для этого уничтожения всё, что могла. Но сразу классы уничтожить нельзя.

И классы остались и останутся в течение эпохи диктатуры пролетариата. Диктатура будет ненужна, когда исчезнут классы. Они не исчезнут без диктатуры пролетариата.

Классы остались, но каждый видоизменился в эпоху диктатуры пролетариата; изменилось и их взаимоотношение. Классовая борьба не исчезает при диктатуре пролетариата, а лишь принимает иные формы.

Пролетариат был при капитализме классом угнетённым, классом, лишённым всякой собственности на средства производства, классом, который один только был непосредственно и всецело противопоставлен буржуазии и потому один только способен был быть революционным до конца. Пролетариат стал, свергнув буржуазию и завоевав политическую власть, господствующим классом; он держит в руках государственную власть, он распоряжается обобществлёнными уже средствами производства, он руководит колеблющимися, промежуточными элементами и классами, он подавляет возросшую энергию сопротивления эксплуататоров. Всё это — особые задачи классовой борьбы, задачи, которых раньше пролетариат не ставил и не мог ставить.

Класс эксплуататоров, помещиков и капиталистов, не исчез и не может сразу исчезнуть при диктатуре пролетариата. Эксплуататоры разбиты, но не уничтожены. У них осталась международная база, международный капитал, отделением коего они являются. У них остались частью некоторые средства производства, остались деньги, остались громадные общественные связи. Энергия сопротивления их возросла, именно вследствие их поражения, в сотни и тысячи раз. „Искусство“ государственного, военного, экономического управления даёт им перевес очень и очень большой, так что их значение несравненно больше, чем доля их в общем числе населения. Классовая борьба свергнутых эксплуататоров против победившего авангарда эксплуатируемых, т. е. против пролетариата, стала неизмеримо более ожесточённой. И это не может быть иначе, если говорить о революции, если не подменять этого понятия (как делают все герои Ⅱ Интернационала) реформистскими иллюзиями.

Наконец, крестьянство, как и всякая мелкая буржуазия вообще, занимает и при диктатуре пролетариата среднее, промежуточное положение: с одной стороны, это — довольно значительная (а в отсталой России громадная) масса трудящихся, объединяемая общим интересом трудящихся освободиться от помещика и капиталиста; с другой стороны, это — обособленные мелкие хозяева, собственники и торговцы. Такое экономическое положение неизбежно вызывает колебания между пролетариатом и буржуазией. А при обострённой борьбе между этими последними, при невероятно крутой ломке всех общественных отношений, при наибольшей привычке к старому, рутинному, неизменяемому со стороны именно крестьян и мелких буржуа вообще, естественно, что мы неизбежно будем наблюдать среди них переходы от одной стороны к другой, колебания, повороты, неуверенность и т. д.

По отношению к этому классу — или к этим общественным элементам — задача пролетариата состоит в руководстве, в борьбе за влияние на него. Вести за собой колеблющихся, неустойчивых — вот что должен делать пролетариат.

Если мы сопоставим вместе все основные силы или классы и их видоизмененное диктатурой пролетариата взаимоотношение, мы увидим, какой безграничной теоретической нелепостью, каким тупоумием является ходячее, мелкобуржуазное представление о переходе к социализму „через демократию“ вообще 572» 573.

В условиях диктатуры пролетариата классовая борьба перемещается в ходе социалистического развития с военного поля в идеологическое и политическое поле, которое не менее опасно.

Буржуазная идеология просачивается в рабочий класс через многочисленные каналы и стремится разложить пролетарскую идеологию. Это облегчается существованием мелкобуржуазных слоев, которые колеблются между буржуазией и рабочим классом. Рабочий класс и мелкая буржуазия связаны тысячами нитей. Мелкобуржуазный образ мышления постоянно влияет на рабочий класс. Пролетарская партия, авангард пролетариата, также не свободна от этого. Подрывная идеологическая и политическая деятельность, поначалу сдержанная и скрытая, неизбежно выходит наружу. Мао Цзэдун указывает в своей выдающейся работе «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа»:

«Буржуазия и мелкая буржуазия неизбежно отражают свою идеологию, неизбежно упорно и всякими путями проявляют себя в политических и идеологических вопросах. Да и невозможно, чтобы они поступали иначе. Мы должны не запрещать им проявлять себя, оказывая на них нажим, а разрешать им делать это и, когда они проявит себя, развёртывать дискуссии, проводить соответствующую критику. Несомненно, мы должны критиковать все и всякие ошибочные взгляды. Не подвергать критике ошибочные взгляды, давать им возможность повсюду распространяться и беспрепятственно захватывать „рынок“, конечно, нельзя. Раз есть ошибки — надо критиковать, раз есть ядовитые травы — надо вести борьбу» 574.

В статье «Бой ликвидаторству!» мы очень подробно рассмотрели мелкобуржуазный образ мышления. В этой статье доказано, что мелкобуржуазный образ мышления — главная причина ликвидаторства в рабочем движении:

«Ликвидаторство неотделимо от мелкобуржуазного образа мышления. Пролетарский образ мышления несовместим с ликвидаторством, как огонь и вода. Так как неизбежно проникновение мелкобуржуазных элементов в рабочее движение — потому ли, что их мелкобуржуазные средства к существованию разрушены, и их выбрасывает в пролетариат, или в виде присоединения к рабочему движению или вступления в рабочую партию мелкобуржуазных интеллигентов — всегда возникает вопрос: преуспели ли они в преодолении мелкобуржуазного образа мышления и принятии всецело пролетарского образа мышления, или их мелкобуржуазный образ мышления влияет на пролетарский образ мышления рабочего класса?

Вопрос об образе мышления настолько важен для рабочего движения, что он должен рассматриваться постоянно. Даже более того: постоянно следует контролировать, кто на кого влияет» 575.

Чем сильнее влияние мелкобуржуазного образа мышления на часть рабочего класса, тем больше оно препятствует классовой борьбе. Чем больше точек опоры различные проявления мелкобуржуазного образа мышления получают в пролетарской партии, тем больше это влияет на идеологическую и политическую стойкость членов партии — отрицательно или положительно. Некоторые поддаются мелкобуржуазному влиянию, а другие идеологически и политически укрепляются в борьбе против него. Следовательно, в партии развивается борьба, «перетягивание каната» между пролетарским и мелкобуржуазным образом мышления. Мелкобуржуазный образ мышления находит выражение в идеолого-политической линии, которая противостоит пролетарской линии. Борьба между этими двумя линиями вспыхивает и усиливается.

Мелкобуржуазная линия — изначально появляющаяся как тенденция, как противоречие внутри народа — становится антагонистическим противоречием. Пролетарская линия должна стойко защищаться от мелкобуржуазной линии с целью разрушения мелкобуржуазной линии и установления господства пролетарской линии. Если мелкобуржуазная линия возобладает, это будет означать победу ревизионизма и ликвидацию пролетарской партии.

Мелкобуржуазная линия появляется стихийно в ходе борьбы между главными классами, буржуазией и пролетариатом. Она — плод буржуазной идеологии, которая производит и пестует мелкобуржуазный образ мышления и развивается далее, от отдельных мелкобуржуазных идей, которые выражаются тут и там, в систему мелкобуржуазных взглядов, т. е. в мелкобуржуазную линию. И вот вспыхивает борьба между этими двумя линиями.

Внутрипартийная борьба — отражение классовой борьбы, выражающееся в виде борьбы двух линий. Иначе говоря, каждая идеолого-политическая линия привязана к конкретному классу: класс буржуазии продвигает свою буржуазную линию, рабочий класс — свою пролетарскую линию. Суть буржуазной линии — буржуазная идеология; суть пролетарской линии — пролетарская идеология, т. е. марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна. Борьба этих двух линий — следствие противоречий внутри рабочего движения и пролетарской партии, на которые снаружи влияют и в которых отражаются классовые противоречия.

Мао Цзэдун подчёркивает в своей работе «Относительно противоречия»:

«Противопоставление и борьба различных взглядов в партии возникают постоянно, и это является отражением в партии существующих в обществе классовых противоречий и противоречий между новым и старым. Если в партии нет противоречий и борьбы взглядов, в ходе которой противоречия преодолеваются, жизнь партии прекращается» 576.

Таким образом, этот процесс закономерен. Т. е. пока буржуазная идеология влияет на трудящиеся массы, прежде всего через мелкобуржуазные элементы, борьба между этими двумя линиями будет разгораться внутри и вне пролетарской партии на основе внутрипартийных противоречий, как при капитализме, так и при социализме. Из этого мы должны заключить следующее:

Борьба двух линий — объективный закон развития внутрипартийных противоречий, как при капитализме, так и при социализме!

Как долго длится борьба между этими двумя линиями при социализме и когда она заканчивается? На рисунке показано, что классовая борьба ещё жарко бушует в первой фазе коммунизма, при социализме, против внутренних и внешних врагов, и что даже во второй фазе, при полном коммунизме, она должна продолжаться в форме идеологической борьбы, пока постепенно не преодолеет традицию буржуазной идеологии.

После победы пролетарской революции в отдельной стране, сокрушения всех попыток вмешательства иностранных капиталистов, и успешного завершения гражданской войны, классовая борьба не заканчивается. Напротив, она вспыхивает снова и снова, против внутренних и внешних врагов, против остатков свергнутой буржуазии, лишённой своей власти, но использующей все средства идеологической и вооружённой борьбы для реставрации капитализма. Первая фаза коммунизма, называемая социализмом, пронизана классовой борьбой, и она прорывается неоднократно, поощряемая капиталистическим окружением, поддерживаемая идеологически и, при необходимости, в военном отношении.

Пока в мире остаются капиталистические страны, угроза социалистическому строительству извне ещё сохраняется, и не уничтожена опасность реставрации капитализма через вырождение бюрократии внутри социалистической страны. Только когда постепенная пролетарская мировая революции устранит господство капитализма во всём мире, появятся внешние условия для перехода от первой ко второй фазе коммунизма. Внутренние условия состоят в постепенном преодолении различий между городом и деревней (и, таким образом, также между рабочими и крестьянами) и между физическим и умственным трудом (и, таким образом, также между рабочими и интеллигенцией); в слиянии двух форм собственности (общественная собственность и коллективная собственность объединяются в единственную общественную собственность); в создании изобилия продукции как основания введения принципа распределения «каждому по потребностям».

С переходом ко второй фазе, к полному коммунизму, капиталисты всего мира лишаются власти и ликвидируются как класс, но буржуазная идеология ещё не устраняется. Традиция буржуазной идеологии продолжает влиять на умы людей в течение долгого времени, хотя её носители и лишились власти,— не только потому, что капиталисты как носители этой идеологии продолжают некоторое время жить (ликвидированные как класс, но не как индивидуумы) и всегда будут стараться повлиять на массы идеологически, распространить буржуазную идеологию в борьбе двух линий, чтобы постепенно добиться таким образом реставрации капитализма.

Традиция буржуазной идеологии, веками господствовавшая над духовной жизнью людей, настолько сильна, что буржуазные идеи и привычки стихийно возрождаются снова и снова. Бюрократы подпадают под власть мелкобуржуазного образа мышления легче всех и дольше всех подвержены традиции буржуазной идеологии. «Бороться с бюрократизмом до конца, до полной победы над ним можно лишь тогда, когда всё население будет участвовать в управлении» 577

Классовая борьба поэтому будет вспыхивать вновь и вновь даже несмотря на то, что буржуазный класс как прежний носитель буржуазной идеологии был ликвидирован, т. е. устранён в политическом и военном отношениях. Это — классовая борьба особого вида, которая, в основном, может разрешаться только идеологически. Она может успешно вестись только рабочим классом, как носителем социалистической идеологии, которому ещё нужна диктатура пролетариата, чтобы довести эту борьбу до конца. Так что диктатура пролетариата будет продолжать действовать долгое время во второй фазе, с одной стороны, чтобы сражаться против буржуазной идеологии, которая, пока ещё может действовать, содержит опасность реставрации капитализма и должна поэтому постоянно подавляться, и, с другой стороны, чтобы распространять и укреплять социалистическую идеологию, неустанно развивая социалистическое сознание масс до окончательной победы над буржуазной идеологией.

Только когда массы станут совершенно невосприимчивы к яду буржуазной идеологии, рабочий класс как носитель социалистической идеологии, а равно и диктатура пролетариата как государство рабочего класса становятся излишними. И то, и другое отмирает. Общество становится бесклассовым.

Социализм — первая фаза коммунизма. Он развился из чрева старого общества и, следовательно, обременён остатками этого старого общества. Среди этих остатков — узкий горизонт буржуазного права. Ленин указывает на это в «Государстве и революции»:

«То, что́ обычно называют социализмом, Маркс назвал „первой“ или низшей фазой коммунистического общества. Поскольку общей собственностью становятся средства производства, постольку слово „коммунизм“ и тут применимо, если не забывать, что это не полный коммунизм. Великое значение разъяснений Маркса состоит в том, что он последовательно применяет и здесь материалистическую диалектику, учение о развитии, рассматривая коммунизм как нечто развивающееся из капитализма…

В первой своей фазе, на первой своей ступени коммунизм не может ещё быть экономически вполне зрелым, вполне свободным от традиций или следов капитализма. Отсюда такое интересное явление, как сохранение „узкого горизонта буржуазного права“ — при коммунизме в его первой фазе» 578.

Хотя, что социализм постепенно передает все средства производства в общую собственность, и в этом отношении создает истинное равенство в смысле отмены классов, это истинное равенство ещё невозможно в отношении распределения общественно произведённого богатства. Следовательно, при социализме применяется принцип: «каждый по способностям, каждому — по труду». Другими словами, кто не работает, тот не ест! После общественно необходимых вычетов (на инвестиции, общественные нужды и т. д.) каждый отдельный производитель получает обратно от общества ровно столько, сколько сам даёт ему личным трудом. Равное право, таким образом, существует для всех. Но Маркс говорит в «Критике Готской программы»:

«Поэтому равное право здесь по принципу всё ещё является правом буржуазным, хотя принцип и практика здесь уже не противоречат друг другу, тогда как при товарообмене обмен эквивалентами существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае.

Несмотря на этот прогресс, это равное право в одном отношении всё ещё ограничено буржуазными рамками. Право производителей пропорционально доставляемому ими труду; равенство состоит в том, что измерение производится равной мерой — трудом.

Но один человек физически или умственно превосходит другого и, стало быть, доставляет за то же время большее количество труда или же способен работать дольше; а труд, для того чтобы он мог служить мерой, должен быть определён по длительности или по интенсивности, иначе он перестал бы быть мерой. Это равное право есть неравное право для неравного труда. Оно не признаёт никаких классовых различий, потому что каждый является только рабочим, как и все другие; но оно молчаливо признает неравную индивидуальную одарённость, а следовательно, и неравную работоспособность естественными привилегиями. Поэтому оно по своему содержанию есть право неравенства, как всякое право… Один рабочий женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и так далее. При равном труде и, следовательно, при равном участии в общественном потребительном фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и тому подобное. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно бы быть неравным.

Но эти недостатки неизбежны в первой фазе коммунистического общества, в том его виде, как оно выходит после долгих мук родов из капиталистического общества» 579.

Рабочий класс не может ещё удовлетвориться этим формальным равенством, осуществлённым при социализме, но должен работать ради второй фазы коммунизма, на которой будет применяться принцип: «Каждый по способностям, каждому по потребностям» — формальное равенство сменится фактическим.

Однако, эта высшая фаза коммунистического общества имеет две элементарные предпосылки, которые тесно связаны друг с другом: во-первых, высокий уровень развития производительных сил и сопутствующее общественное богатство, позволяющее удовлетворять потребности каждого; и, во-вторых, высокоразвитое социалистическое сознание масс, для которых труд — не только средство к существованию, но и сознательное приложение сил на общее благо всего общества.

Как должен быть произведён переход от социализма к коммунизму? Основным моментом является создание материальных предпосылок через развитие производительных сил в широчайших масштабах, поскольку без изобилия общественного богатства распределение по потребностям останется чистой утопией. «Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества» 580. Вопрос поэтому не в том, должны ли производительные силы развиваться при социализме, а в том, как и в каком направлении. Этот вопрос, мотивы и отношение, с которыми рабочие при социализме подходят к модернизации производства и подъёму производительности труда, отличают социалистический путь от капиталистического. Рабочие верфи Худун в Шанхае в 1972 г. решили:

«Чтобы больше и лучше строить суда, нам нужен капитал в больших объёмах. Где нам получить его? Мы живём в социалистической стране, которая не эксплуатирует свой народ и не грабит другие страны; она увеличивает накопления, опираясь на усилия всего населения по расширению производства и сбережению в хозяйстве…

Когда сегодня мы видим как на борту 10‑тысячетонного спущенного со стапелей корабля развеваются красные флаги, как бушуют волны, мы думаем отнюдь не о том, как велика наша заработная плата, а о том, как ускорить своим трудом социалистическое строительство и выполнить лучшую работу в социалистической революции как наш вклад в освобождение всего человечества» 581.

Эти слова обнаруживают тот момент, что одна из основных задач социалистической фазы состоит в обучении рабочих новой, коммунистической трудовой морали, чтобы постепенно перейти к коммунистическому принципу распределения, хотя оплата на основе индивидуального труда остаётся в этот период главным принципом. Буржуазное право, например, в форме системы заработной платы с восемью и больше разрядами, должно всё сильнее ограничиваться в количественном отношении в ходе социалистического строительства. Таким образом могут быть созданы материальные и политические предпосылки нового качества, окончательного разрыва с «узким горизонтом буржуазного права».

Социалистический принцип распределения «каждому по труду» прогрессивен в сравнении с распределением в капиталистическом обществе, но отстаёт в сравнении с распределением в коммунистическом обществе. Это противоречие определяет его характер: с одной стороны, он предотвращает получение отдельными рабочими или их группами привилегий, не основанных на их количестве труда, а, с другой стороны, как в старом обществе, поддерживает различия между более богатыми и более бедными трудящимися. Последнее заключает в себе зародыш капиталистического стремления к собственному обогащению как цели труда.

Ревизионисты вроде Дэна Сяопина спекулируют на этом внутреннем противоречии, когда, ошибочно ссылаясь на принцип «каждый по способностям, каждому — по труду», вновь вводят систему премий. Суть их метода — это именно сохранение и расширение родимых пятен старого общества, содержащихся в буржуазном праве, ради восстановления на этой основе капитализма. В «Пекинг рундшау» в 1978 г. можно было прочитать следующую капиталистическую чушь:

«Практика принципа большей платы за больший труд и меньшей платы за меньший труд поощрит работников упорно трудиться, старательно изучать и осваивать науку и технику, стремиться улучшить свои навыки. В результате они создадут больше богатства для государства и коллектива. Чем больше вклад работников государству или коллективу, тем бо́льшую оплату он получит. Как гласит пословица, горшок полон — в чашке больше» 582.

В Великой пролетарской культурной революции китайский народ под руководством Мао Цзэдуна отошёл от таких капиталистических идей и определил раз и навсегда: «…Политическая работа является жизненным нервом всей хозяйственной деятельности» 583. Идеи Культурной революции вызвали глубокие перемены в городе и деревне, как мы увидим в следующей главе. Но именно эти перемены пробудили ревизионистов, стремившихся уничтожить достижения Культурной революции с помощью мелкобуржуазной идеологической и политической линии.

Каждое общество характеризуется определёнными производственными отношениями. Над этими производственными отношениями возвышается общественная надстройка: государство, идеология, культура и обычаи. Марксизм-ленинизм исходит из того, что общественное бытие людей определяет их сознание, что экономический базис определяет общественную надстройку.

«В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определённые формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» 584.

На некоторой ступени общественного развития, между материальными производительными силами и производственными отношениями возникает противоречие. В ⅩⅨ веке развитие промышленности вступило в противоречие со старыми феодальными производственными отношениями. Тогда произошла буржуазная революция, преобразовавшая также и надстройку — государственный аппарат, культуру и идеологию — и новый восходящий класс буржуазии утвердился в качестве господствующего класса. «Декларация о принципах КРСГ 585» говорила о производственных отношениях при государственно-монополистическом капитализме:

«Хотя общественное богатство создают миллионы людей, это богатство присваивает маленькая горстка монополистических капиталистов и паразитов» 586.

Это действующее при капитализме противоречие между общественным производством и частным присвоением, резко обостряющееся при государственно-монополистическом капитализме, требует разрешения: происходит социальная революция. В этой революции сменяются не только производственные отношения. Преобразуется вся надстройка:

«С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение» 587.

Маркс и Энгельс описывают характер социальной революции пролетариата в «Манифесте Коммунистической партии» следующим образом:

«Коммунистическая революция есть самый решительный разрыв с унаследованными от прошлого отношениями собственности; неудивительно, что в ходе своего развития она самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого» 588.

Пролетарская революция поэтому имеет две стороны: устранение частной собственности на средства производства и изменение сознания людей. Буржуазный образ мышления должен смениться пролетарским, социалистическим образом мышления.

Буржуазная революция заменяет власть одного имущего класса (феодалов) властью другого имущего класса (капиталистов), не касаясь частной собственности на средства производства. В ходе пролетарской революции, однако, неимущий класс (пролетарии) преобразует частную собственность на средства производства в общественную собственность. В ходе буржуазной революции буржуазия утверждает верховенство идей своего класса над феодальной идеологией и устанавливает их как господствующую буржуазную идеологию (или смешивает их с феодальными идеями и заключает компромиссы на идеолого-политическом поле в случае разделения власти).

После победы пролетарской революции пролетариат должен вести упорную идеологическую борьбу против ещё распространённой буржуазной идеологии, чтобы распространить идеи своего класса, добиться их преобладания и вымести старые идеи из голов людей. Это — длительная классовая борьба на идеологическом поле.

«Хотя буржуазия уже свергнута, она тем не менее пытается с помощью эксплуататорской старой идеологии, старой культуры, старых нравов и старых обычаев разложить массы, завоевать сердца людей, усиленно стремится к своей цели — осуществлению реставрации. В противовес буржуазии пролетариат на любой её вызов в области идеологии должен отвечать сокрушительным ударом и с помощью пролетарской новой идеологии, новой культуры, новых нравов и новых обычаев изменять духовный облик всего общества» 589.

Эта классовая борьба на идеологическом поле осуществляется как борьба двух линий, борьба пролетарской линии против буржуазной линии. Её цель — преодолеть буржуазную линию и добиться преобладания пролетарской линии. Только если пролетариат утвердится на идеологическом поле и будет осуществлять политическое руководство во всех областях социалистического общества, можно будет провести и закрепить социалистическое преобразование экономического базиса.

Опыт социалистической революции Советского Союза показывает, насколько важна эта идеологическая борьба. Она не велась систематически, а правильные методы, т. е. мобилизация широких народных масс, не использовались. Вот почему в Советском Союзе смогла развиться новая буржуазия, восстановившая капитализм.

Мао Цзэдун извлёк уроки для пролетариата и сделал следующий вытекающий из них вывод: мобилизовать массы на проведение преобразующей пролетарской культурной революции. По инициативе Мао Цзэдуна и под его личным руководством пролетарское ядро Коммунистической партии, поддержанное молодыми бойцами-хунвэйбинами, начало Великую пролетарскую культурную революцию. Постановление Центрального комитета Коммунистической партии Китая о великой пролетарской культурной революции из 16 пунктов гласило:

«Развернувшаяся ныне великая пролетарская культурная революция — это великая революция, затрагивающая живую душу людей, это новый этап ещё более глубокого и широкого развития социалистической революции в нашей стране» 590.

В четвёртом пункте этого постановления от 8 августа 1966 г. члены партии призываются к мобилизации масс:

«Нужно верить в массы, опираться на массы и уважать инициативу масс. Надо отбросить слово „страх“. Не следует бояться беспорядков. Товарищ Мао Цзэдун постоянно учит, что революция не может совершаться так изящно, так деликатно, так чинно и учтиво. Пусть массы в ходе этого великого революционного движения сами воспитывают себя и распознают, что верно, а что ошибочно, какие методы правильны, а какие неправильны.

Необходимо полностью использовать „дацзыбао“ 591 и широкие дискуссии, добиваться широкого и полного высказывания мнений, чтобы массы могли изложить свою правильную точку зрения, подвергнуть критике ошибочные взгляды и разоблачить всю и всякую нечисть. Только тогда широкие массы смогут в ходе борьбы повысить свою сознательность, умножить свои способности, различить, что правильно, а что неправильно, провести чёткую грань между своими и врагами» 592.

Культурная революция началась в надстройке, в школах и университетах страны. Молодые люди воспитываются там ради построения социализма. Принципиально важно для пролетариата контролировать образование, потому что именно здесь готовятся продолжатели революции. Особенно важно поэтому не только давать им технические, специальные знания, но и всесторонне воспитывать их как социалистических работников, что предполагает развитие их социалистического сознания, особенно в трёх великих революционных движениях:

«Классовая борьба, производственная борьба и научные эксперименты — вот три великих революционных движения в строительстве мощной социалистической державы, прочная гарантия того, что коммунисты искоренят бюрократизм, не заразятся ни ревизионизмом, ни догматизмом и всегда будут побеждать» 593.

До Культурной революции эта директива Мао Цзэдуна не проводилась в системе воспитания и образования. Обучение было отделено от производства. Старая китайская система экзаменов пережила Освобождение в 1949 г. в новых формах: стремление к хорошим оценкам, экзаменационный гнёт, внезапные проверки и отбор для университетов кандидатов, которые смогли наилучшим образом утвердиться в таком климате. В результате дети буржуазии и мелкой буржуазии добивались наибольших успехов, они получали наилучшие оценки, проходили в элитные университеты и выучивались на специалистов. Хотя дети рабочих не исключались, у них были большие трудности. В университетах Шанхая и Пекина 60 % студентов было детьми буржуазии.

В книге Ш. Беттельхейма о Великой пролетарской культурной революции рабочий Лю Миньи, возглавлявший пропагандистскую группу по распространению идей Мао Цзэдуна в университете Цинхуа в Пекине, сообщает:

«Они заменили руководящие принципы образования Мао Цзэдуна западными образовательными системами — европейской и штатовской, а позже — советской системой. Они испортили партию, постоянно принимая в неё буржуазных и реакционных профессоров, и, таким образом, преобразовали её в „партию профессоров“, всю пронизанную академической властью. В результате из 39 мест университетского парткома 15 были заняты буржуазными профессорами. Ни один рабочий не занял ни одно из оставшихся 24 мест. В то время как в стране действовала диктатура пролетариата, университет Цинхуа был под властью буржуазии. Ян Наньсян удерживал оба поста — ректора и партийного секретаря университета. В идеологии он поклонялся индивидуалистической теории познания, утверждавшей вещи вроде „ходи в школу, чтобы сделать себе имя“, „выходи из школы как специалист, высокопоставленная персона, которая займёт высокие посты в общественной иерархии и будет много зарабатывать“» 594.

25 мая 1966 г. в университете Цинхуа появилась первая так называемая дацзыбао, газета больших иероглифов, нападающая на буржуазные порядки в Цинхуа и требующая объяснений от ответственных лиц. Сам Мао Цзэдун поддержал бунтовщиков Цинхуа своей собственной дацзыбао с призывом открыть «огонь по штабам» буржуазии 595, имея в виду те руководящие кадры внутри партии, которые пробрались в партию и правительство, чтобы защищать интересы буржуазии и свергнутых крупных землевладельцев. Они были названы лицами, идущими по капиталистическому пути и стоящими у власти, во главе с Лю Шаоци. Он сформировал буржуазный штаб внутри партии.

Лю Шаоци всеми силами пытался обуздать революцию в университете Цинхуа. Его люди в университете, прежде всего ректор, распустили группы по изучению идей Мао Цзэдуна; бунтующие студенты и профессора были осуждены как нарушители спокойствия и поставлены перед угрозой исключения из партии. Правым не удалось запугать этими мерами студентов и профессоров. Те усилили изучение идей Мао Цзэдуна, и в дебатах обличали ревизионистскую линию Лю Шаоци. Они следовали п. 10 постановления Центрального комитета от 8 августа 1966 г.:

«В ходе этой великой культурной революции необходимо полностью покончить с таким явлением, как господство буржуазной интеллигенции в наших учебных заведениях.

В учебных заведениях всех типов необходимо последовательно претворять в жизнь выдвинутый товарищем Мао Цзэдуном курс — образование на службу пролетарской политике, сочетать обучение с производительным трудом, с тем чтобы получающие образование могли развиваться нравственно, умственно и физически, чтобы они стали культурными трудящимися, обладающими социалистической сознательностью.

Срок обучения нужно сократить. Нужно уплотнить учебный план и учебную программу. Учебные пособия нужно полностью переделать, причём некоторые нужно прежде всего освободить от всяких нагромождений. Учащиеся должны совмещать свою главную задачу — учиться — с другим, то есть не только заниматься своей учёбой, но и приобщаться к промышленному, сельскохозяйственному труду, военному делу, должны также в любое время участвовать в такой борьбе, как культурная революция, подвергающая критике буржуазию» 596.

Бунтовщики организовались также и в школах, чтобы критиковать реакционную линию в образовании, вместе изучать идеи Мао Цзэдуна и обличать последствия проведения в школах буржуазной линии. Во всех школах были организованы группы хунвэйбинов. Их энергично поддержал Мао Цзэдун. В письме хунвэйбинам он говорил, что в их революционных действиях

«…Выражается негодование и осуждение в связи с тем, что помещики, буржуазия, империалисты, ревизионисты и их приспешники эксплуатируют и подавляют рабочих, крестьян, революционную интеллигенцию и революционные партии и группы, и объясняется, что ваш бунт против них правомерен.

Я горячо поддерживаю вас» 597.

Они оставили школы и университеты и пошли в сёла и на заводы, чтобы мобилизовать бедных крестьян и рабочих на занятия критикой. Они распространяли «красную книжечку», «Выдержки из произведений» Председателя Мао Цзэдуна и помогали народу изучать идеи Мао Цзэдуна, работая вместе с людьми, чтобы ознакомиться с их трудом и бытом.

Шведский журналист Ян Мюрдаль посетил и изучил небольшую деревню Люлин, сначала в 1962 г. и потом — в 1969 г., т. е. до и после Великой пролетарской культурной революции. Он описал великие перемены в сознании масс и конкретно доказал огромное значение Великой пролетарской культурной революции в классовой борьбе в фазе социализма. В книге Яна Мюрдаля «Китай: революция продолжается» хунвэйбинка рассказывает о своей работе:

«В нашей школе мы критиковали неправильные методы. Мы отправили пропагандистские группы для дискуссий с людьми. Особенно мы подчёркивали продолжение классовой борьбы при социализме. Мы обращали внимание на опасность проникновения различных враждебных элементов в государственный аппарат и попыток превращения ими диктатуры пролетариата в буржуазную диктатуру. В этой связи, мы указывали на путь, которым пошли дела в Советском Союзе. Мы распространяли идеи Мао Цзэдуна. Мы пошли в деревни и прямо в административные органы в городах и начали дискуссии… После этих походов мы пошли на заводы, чтобы объединиться с массами. Я пошла на тракторную станцию в Яньани. Днём я работала, а вечерами агитировала за революцию» 598.

На заводах и на селе хунвэйбины охотно принимались рабочими и крестьянами, видевшими их готовность объединиться с народом и учиться у него. Распространение идей Мао Цзэдуна по всей стране в беспрецедентных масштабах позволило освоить их сельской бедноте и рабочим. Они возвели их в руководящий принцип политической работы и своей повседневной работы в сельских хозяйствах и на заводах. Ян Мюрдаль цитирует Дун Янчэня, председателя созданной для планирования в деревне Люлин трудовой группы, сообщившего о своей работе:

«Мы изучаем идеи Мао Цзэдуна. Моя задача — вести эти занятия в трудовой группе, и затем руководить практической работой. Сначала вся бригада обсуждает проблемы на основе идей Мао Цзэдуна, а затем решает, что́ должно быть сделано. Моя трудовая группа, конечно, не может одна принимать решения относительно генерального плана. Это проблема, которую должны решать все. Не должно это решаться и сверху; это должно обсуждаться и решаться снизу. Когда мы строим наши планы, мы опираемся на идеи Председателя Мао» 599.

Так народные массы изучали идеи Мао Цзэдуна, разоблачали буржуазную линию в своём поле деятельности и критиковали функционеров, отгородившихся от производительного труда и жизни масс и стремящихся к буржуазной карьере. Не все функционеры были плохи. Большинство из них не следовало сознательно по пути реставрации капитализма. Этим путём следовали очень немногие, люди вроде Лю Шаоци.

Вот почему управленцев просто не сместили с постов. Их критиковали на многочисленных встречах. Вместе с хунвэйбинами рабочие и крестьяне помогли им понять свои ошибки и преобразовать свою политическую работу и свои отношения с массами, как призывает Постановление из 16 пунктов:

«Центральный комитет партии требует, чтобы партийные комитеты всех ступеней твёрдо осуществляли правильное руководство, ставили слово „мужество“ во главу угла, смело поднимали массы, вышли из беспомощного положения там, где оно существует, поощряли товарищей, допустивших ошибки, но желающих исправить их, сбросить с себя груз и включиться в бой, сняли с занимаемых должностей тех облечённых властью, которые идут по капиталистическому пути, отобрали у них власть и вернули её пролетарским революционерам» 600.

Функционеры были перевоспитаны в кампании «борьба — критика — преобразование», проведённой по всей стране, так что в итоге, после этих дебатов, основная их часть смогла хорошо трудиться на прежних постах. В книге Ш. Беттельхейма Ши Гохэн, профессор социологии в университете Цинхуа, рассказывает, что управленцы и профессора также учились у рабочих:

«Феодализм и капитализм имели на меня большое влияние. После Освобождения я не придал значения своим ошибкам и недостаткам. Я не принял идеи Мао Цзэдуна для перестройки своего мировоззрения. Под влиянием ревизионистской линии в меру своих идеологических взглядов я склонялся к консервативному направлению, и это было на руку буржуазии, а не пролетариату. Это соответствовало моему идеологическому видению. Культурная революция основательно перевоспитала меня… Мне нужно было преодолеть много трудностей и противоречий в своей работе в сельском хозяйстве — почему я должен отрицать это? Преодолев их, я преобразовал своё мировоззрение» 601.

В политической борьбе в ходе Культурной революции появились новые формы политической организации. Рабочие и крестьяне, а также революционные интеллигенты объединились во многих учреждениях и на заводах, создав революционные комитеты. Постановление о Великой пролетарской культурной революции подтверждает это:

«В ходе великой пролетарской культурной революции стало появляться много новых вещей и явлений. Такие формы организации, как группы культурной революции и комитеты культурной революции, созданные массами во многих учебных заведениях и в учреждениях, представляют собой новое явление великого исторического значения.

Группы, комитеты и конференции культурной революции являются самыми лучшими новыми формами организации, с помощью которых массы под руководством Коммунистической партии сами воспитывают себя. Они служат самым лучшим мостом, тесно связывающим нашу партию с массами. Они представляют собой органы власти пролетарской культурной революции» 602.

Когда Культурная революция закончилась, революционные комитеты остались и были созданы во всех учреждениях социалистического общества: в школах и вузах, а также и на заводах, в шахтах и на других предприятиях, в жилых районах и деревнях. Члены революционных комитетов избирались по предложению партии соответствующими коллективами, которые могли критиковать их в любое время, а в случае серьёзных нарушений — снять с постов. Они были ответственны перед массами.

Революционные комитеты на заводах состояли главным образом из рабочих. Они приняли на себя задачу администрации заводов, также как и управление производством. Управление и руководство с этих пор не были больше чисто экономическими вопросами, подчинёнными так называемым экономическим ограничениям. В своей практике революционные комитеты руководствовались духом продолжения революции при диктатуре пролетариата и идеями Мао Цзэдуна.

Они составлялись согласно принципу революционного «соединения трёх сторон» — из членов партии, Народно-освободительной армии и массовых организаций на соответствующем уровне. Народно-освободительная армия была включена в это «соединение трёх сторон», так как она повсюду развивала процесс борьбы, критики и преобразования и участвовала в производительном труде в промышленности и сельском хозяйстве.

На заводах Культурная революция столкнулась с жестоким сопротивлением тех специалистов и руководителей, которые следовали буржуазной, ревизионистской линии Лю Шаоци в производстве. Эти функционеры рассматривали Культурную революцию как что-то, что лишь мешает производству.

Когда рабочие критиковали одностороннюю ориентацию на производство, многоразрядную систему заработной платы и широкую систему стимулирования, реакционеры использовали контрреволюционную двойную тактику: сначала пытались склонить рабочих к своей буржуазной линии с помощью более высокой заработной платы и сложной системы стимулирования и разобщить их. Когда рабочие уловили цели этой коварной тактики, реакционеры продолжили нападать на них уже в открытую. Они использовали нерешённые производственные задачи, чтобы надавить на революционных рабочих, и клеймили их как саботажников производства. Наконец, как в Шанхае, они призывали к остановке производства.

Эти действия, направленные против Культурной революции, имели одну цель — отстранить рабочих от управления и руководства на заводах и, таким образом, подорвать основы социалистического государства, подорвать власть рабочего класса во всех областях и надо всеми органами. Эти идущие по капиталистическому пути и стоящие у власти лица перевернули отношения между революцией и производством, между производством и политикой с ног на голову.

В 1921 г. Ленин описал отношение между производством и политикой в брошюре «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина»:

«Политика есть концентрированное выражение экономики… Политика не может не иметь первенства над экономикой. Рассуждать иначе, значит забывать азбуку марксизма» 603.

Отношение между производством и политикой здесь определено ясно. Раз производство должно служить построению социализма, а не обогащению какого-то класса, то это пролетарская политика, интересы рабочего класса должны руководить производством, а не наоборот.

До Культурной революции на большинстве заводов первенство было за производством. Большинство заводов было организовано в соответствии с советским уставом предприятия, а именно по образцу Магнитогорского комбината чёрной металлургии. Они основывались на принципах управления, полагающихся на специалистов, отдававших первенство производству, ставящих выше всего прибыль и принуждающих рабочих через премии к всё большему выпуску. В ходе Культурной революции на многих заводах был введён устав, разработанный рабочими Аньшаньского комбината чёрной металлургии и обнародованный Мао Цзэдуном.

«Устав Аньшаньского комбината чёрной металлургии

• Решительно ставить политику на командное место и руководствоваться во всём идеями Мао Цзэдуна; в этом — душа социалистических предприятий.

• Усилить партийное руководство; это — основная гарантия, что рабочий класс осуществляет твёрдое руководство на заводах и что диктатура пролетариата будет укрепляться.

• Развернуть энергичные массовые движения, доверять широким революционным массам и полагаться на них; они — источник, из которого социалистические заводы берут свои силы для победы в революции и построении социализма.

• Участие кадров в производительном труде и участие рабочих в управлении заводами, преобразование нерациональных правил и распорядков, и тесного сотрудничества в „соединении трёх сторон“ рабочих масс, руководящих кадров и революционных специалистов — на социалистических заводах введение этого трёхстороннего союза творчески решило проблемы отношений надстройки с экономическим базисом, руководства с массами, и отношений в самих массах, и это указало направление руководству завода.

• Смело продвигать технические новшества и техническую революцию — в этом принципе проявляется решимость китайского рабочего быть независимым и самостоятельным, полагаться на собственные силы, идти своим путём в развитии промышленности, достичь уровня наиболее развитых стран и превзойти его. Китайский пролетариат одержал победу над упадочной западной буржуазией не только в политическом отношении, он также превзойдёт её в области науки и техники и окажет ещё более значительные услуги человечеству» 604.

Введение Аньшаньского устава на многих заводах было выражением того, что пролетариат вернул себе руководство производством. Председатель революционного комитета пекинской трикотажной фабрики приводит показательный пример такого развития:

«В ходе Культурной революции мы поняли, что означает отдавать высший приоритет пролетарской политике. Мы должны добросовестно изучать марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна таким образом, чтобы эти идеи осуществлялись в процессе труда. Мы настаиваем на необходимости отдать высший приоритет идеям Мао Цзэдуна… Партийный комитет по-настоящему заботился только о производстве. Прежнего секретаря фабричного парткома рабочие обычно называли „секретарём администрации“ и „секретарём по производству“. Он не заботился о ведущей роли партии. Он не изучал регулярно живые мысли народных масс. Благодаря Культурной революции значение этого вновь стало нам ясно» 605.

Для продолжения революции при диктатуре пролетариата недостаточно, чтобы сами рабочие осуществляли руководство на заводах и управляли производством. Социалистический экономический базис не может укрепиться, пока интересы рабочих и крестьян не определяют политики в надстройке, в администрации, в правительстве и партии, в театре, печати и культуре.

Мы видели выше, как буржуазные силы в школах и университетах пытались оформить воспитание молодёжи в соответствии со своими интересами. Продолжившись, этот процесс неизбежно повернётся против диктатуры пролетариата, подорвёт его основы и, таким образом, повлияет также на социалистический экономический базис, снова сделав его капиталистическим. Развитие событий в Советском Союзе предупреждает нас об этом.

В Китае также были только два пути будущего развития: либо буржуазной линии в надстройке будет позволено разрастись; распространятся бюрократизм, карьеризм, эгоизм, другие проявления мелкобуржуазного образа мышления и образуется новый класс буржуазии из испытывающих мелкобуржуазное и отчасти феодальное влияние специалистов и управленцев,— или рабочий класс организует контроль снизу над государством, партией и правительством и заставит их вновь служить диктатуре пролетариата. В этом случае рабочие должны снять тех функционеров, кто хочет вступить на капиталистический путь и перевоспитать тех, кто принимает диктатуру пролетариата, но ещё находится под властью мелкобуржуазного образа мышления.

«…Рабочий класс должен руководить всем, осуществлять диктатуру пролетариата в области надстройки, в том числе и во всех отраслях культуры, выполнять поставленные Председателем Мао Цзэдуном задачи на всех этапах борьбы, критики и преобразований и довести до конца Великую пролетарскую культурную революцию!» 606.

На разных заводах революционные рабочие сформировали рабочие пропагандистские команды, отправившиеся в различные органы правительства и государственного аппарата, а также и в другие общественные учреждения, чтобы осуществлять контроль в интересах рабочего класса, раскрыть злоупотребления и воспитать функционеров. Об их задачах процитированное выше коммюнике сообщает:

«Что касается интеллигенции, то должны её заново воспитывать рабочие, крестьяне и солдаты с тем, чтобы она сомкнулась с рабочими и крестьянами. Рабочие агитбригады должны надолго остаться в учебных заведениях, участвовать в выполнении всех задач борьбы, критики и преобразований и всегда руководить учебными заведениями. А в деревне учебными заведениями должны управлять бедняки и низшие середняки — самый надёжный союзник рабочего класса» 607.

Рабочий Лю Миньи, глава пропагандистской команды по изучению идей Мао Цзэдуна в университете Цинхуа в Пекине, описал её работу:

«Но только когда развернулось движение борьба — критика — преобразование, мы поняли существенный момент: интеллигенты сами по себе не способны решающим образом продвинуть революцию в области надстройки. Должен включиться рабочий класс. Мао обратился к рабочему классу, чтобы он твёрдо взял в свои руки революцию в поле образования… Кто кого преобразовывает и кто кого побеждает? Борьба двух классов, двух линий и двух путей разгорелась вокруг этого вопроса. В этой борьбе утвердилось руководство рабочего класса. Рабочие завода металлообработки „Новый Китай“, где я работаю, объединились с рабочими более, чем шестидесяти других заводов и Народно-освободительной армией. Вместе мы организовали пропагандистские команды для изучения идей Мао Цзэдуна. Мы, три тысячи из нас, совершили поход в университет 27 июля 1968 г.» 608.

Из собственного опыта мы знаем об отделении науки от производства, умственного труда от физического, разрыве между исследователями и специалистами, с одной стороны, и рабочими, с другой. Первые конструируют, управляют и руководят. Вторые выполняют инструкции; они производят продукцию, часто только через простые, рутинные операции (сборочный конвейер).

Следствие этого разделения — ценный опыт рабочих, получаемый непосредственно в их производительном труде, едва ли найдет применение в дальнейшем развитии техники и машин. Когда рабочий вносит предложение по улучшению, он получает скромное поощрение, а капиталист присваивает это изобретение и побуждает учёных и инженеров внедрить его в производство. Кроме того, иногда ценные изобретения утаиваются, если капиталисты получают максимальную прибыль и при использовании старых методов.

В то же время технический персонал накапливает огромные знания, которые держит при себе, скрывая от рабочих. Это противоречие в производстве имеет общественные последствия: специалисты и учёные получают гораздо лучшую плату, чем производственные рабочие.

Та же угроза развитию существовала на заводах Китая. Она подвергала опасности социалистический экономический базис, общественную собственность на средства производства, потому что чем больше удалялись специалисты и учёные от непосредственного производительного труда, тем меньше они работали на революцию. Работа на собственное благо стала их главной заботой, и мелкобуржуазный образ мышления завоевал господство.

В ходе Культурной революции были сформированы «соединения трёх сторон» из рабочих, специалистов и партийных кадров, чтобы изучить конкретные проблемы на производстве и вместе развивать технику.

При капитализме технические новшества и рационализация вводятся не для того, чтобы сделать труд рабочих легче (иногда тяжёлый физический труд делается легче, но в то же время увеличивается нервное напряжение). Вернее сказать, что улучшения техники ускоряют производство ради роста прибыли капиталиста.

При социализме рационализация служит рабочему классу и проводится ради всестороннего улучшения количества и качества продукции. «Соединения трёх сторон» были в особенности нацелены на эту задачу.

В то же время преодолевается разделение теории и практики: рабочие приобретают технические и научные знания через изучение производства и при введении новой продукции; специалисты учатся исходить не только из производственных требований, но и воспринимать опыт рабочих. Таким образом, взаимоотношения между умственным и физическим трудом, между теорией и практикой образуют диалектическое единство. Научный работник Шанхайского института чёрной металлургии описывает непосредственные последствия:

«В 1965 г., до Культурной революции, я работал на заводе.., отделяя никель и кобальт. Я полагался только на специалистов. В это время я не хотел учиться бок о бок с рабочими, и меня не интересовал их политический опыт (это — пример отделения теории от практики). Всё, на что я полагался, были штатовские и советские технические данные… Я посоветовал использовать некий растворитель. Рабочие говорили, что этот растворитель вреден для здоровья и плохо пахнет. Они высказались против его использования, но я не хотел слушать их. В результате у некоторых рабочих появились признаки хронического отравления.

В ходе Культурной революции я учился рядом с рабочими и солдатами… Более опытные рабочие указали мне на странное явление в их работе, которое не упоминалось в иностранных книгах. Мы решили изучить его и провести эксперименты. Мы наткнулись на новую технику, которая сделала возможным прекратить использование опасного растворителя в течение двадцати дней. Новый растворитель был неядовитым и намного более эффективным, чем старый» 609.

В то время как лица, идущие по капиталистическому пути и стоящие у власти, вроде Лю Шаоци, шумят, что революция препятствует производству или даже делает его невозможным, экономическое развитие в Китае после Культурной революции доказало совершенно противоположное. Ⅸ съезд Коммунистической партии Китая уже в 1969 г. смог объявить:

«Наша страна получала хорошие урожаи в сельскохозяйственном производстве в течение ряда лет. Налицо подъём также и в промышленном производстве, науке и технике. Энтузиазм широких масс трудящихся и в революции, и в производстве поднялся на невиданные высоты. Многие заводы, шахты и другие предприятия вновь и вновь били свои производственные рекорды, достигая небывалых доселе высот в производстве» 610.

В последующие годы народное хозяйство также продолжило скачкообразный подъём. В табл. 13 показано развитие производства стали, нефти и искусственных удобрений, а также общего выпуска экономики.

В 1971 г. Китайская Народная Республика имела более высокий темп роста всего сельскохозяйственного и промышленного производства, чем указанные ниже индустриальные нации:

В книге «Проблемы Китая после смерти Мао Цзэдуна» Ш. Беттельхейм указал некоторые производственные показатели, противоречащие заявлению нового китайского руководства, что было необходимо «положить конец длительному застою и даже регрессу в экономике страны». Он констатирует:

«Этот „довод“ — явная ложь. Никакого длительного застоя или регресса в экономике страны не было. Между 1965 г., последним годом перед Культурной революцией и последними годами, для которых у нас есть оценки, не было никакого застоя. Производство электроэнергии увеличилось с 42 до 108 млрд КВт-ч (в 1974 г.), производство стали — с 12,5 до 32,8 млн тонн (в 1974 г.), угля — с 220 до 389 млн тонн (в 1974 г.), нефти — с 10,8 до 75—80 млн тонн (в 1975 г.). Говорить о длительном периоде застоя и даже регресса, значит совершенно расходиться с действительностью. Цель таких утверждений — клевета на саму Культурную революцию» 612.

Мы хотим добавить к этим данным некоторую информацию, предоставленную печатным органом немецких предприятий черной металлургии «Айзен унд шталь»: в 1970 г. Китай занял седьмое место в мире по производству стали, а в 1975 г.— пятое (см. табл. 14).

Когда мы сравниваем Китай с развивающимися странами вроде Индии и Бразилии, экономический подъём Китая становится особенно очевидным. Дело тут в тенденциях развития производства стали, а не в том, что это производство ещё относительно мало для такой большой страны, как Китай. С начала Культурной революции, с 1967 г. по 1976 г. производство стали в Народной Республике выросло на 85,7 % — с 14 до 26 млн тонн.

Такой рост — результат распространения и углубления социалистического сознания среди рабочих сталелитейной промышленности. Давайте посмотрим, что писал об этом развитии рабочий авторский коллектив Шанхайского чёрно-металлургического завода № 5:

«Видя на нашем заводе глубокие перемены, принесённые Великой Культурной революцией, мы, рабочие, радуемся от всей души. Наш завод основан в год Большого скачка — в 1958 г.— для производства специальной стали. Руководствуясь революционной линией Председателя Мао, мы, члены рабочего класса, в революционном духе независимости, самостоятельности и опоры на собственные силы, построили большой конвертерный цех за 32 дня. К 1960 г. наш завод производил более чем в 50 раз больше стали, чем в 1958 г., а количество выплавляемых марок стали превысило 200. Тогда, в 1962—1965 гг., выпуск стали резко упал из-за вмешательства и саботажа на почве контрреволюционной ревизионистской линии Лю Шаоци. Во время Великой культурной революции мы подвергли критике эту ревизионистскую линию и предприятие вновь вернулось к социалистической ориентации, так что пролетариат крепко взял руководство им в свои руки. С тех пор ситуация и в революции, и в производстве становилась всё лучше» 614.

Валовой выпуск машиностроительной промышленности с 1965 г. по 1973 г. удвоился; производство тракторов стало в пять раз выше, чем в 1965 г. Энергоснабжение страны также значительно выросло. Производство электроэнергии в 1973 г. было на 140 % выше, чем в 1965 г. В сельской местности Китая в 1973 г. было 50 000 малых гидроэлектростанций (для сравнения: в 1949 г.— 26); снабжение сельских областей электроэнергией увеличилось в 1973 г. на 330 % в сравнении с 1965 г.

При социализме, первой фазе коммунизма, действует принцип распределения «каждый по способностям, каждому — по труду». Ещё сохраняются различия между людьми в оплате их труда. Ещё необходимо сохранять распределение по индивидуальному труду, потому что в этой первой фазе в обществе нет ещё изобилия продуктов.

Решающая предпосылка этого принципа распределения — всё ещё различающееся отношение людей социалистического общества к труду. Труд на общее благо, ради построения социализма и коммунизма, стал главной жизненной потребностью только для небольшой части людей. Это — наиболее развитая часть, исполненная социалистического сознания, не беспокоящаяся прежде всего за каждую копейку во время работы, а подчиняющая свои личные материальные интересы общим интересам революции.

В ходе Культурной революции массы создали собственные методы оценки работы и оплаты. Даже в сельском хозяйстве материальные стимулы как движущая сила производства были заменены новыми методами. Мюрдаль сообщает насчёт деревни Люлин:

«Раньше каждой работе приписывалась определённая стоимость. Столько-то или столько-то трудодней засчитывались за каждое задание. В 1963—1965 гг. эта система имела тенденцию развиться в сдельщину.

Это привело к тому, что одни работы были индивидуально более выгодны, а другие менее. Управлявшие работой были также в состоянии — распределяя работу — влиять на доходы отдельных членов бригады…

Произошло следующее: работу стала оценивать небольшая группа руководящих кадров, которые также распределяли задания. И это было плохо. Так как в случае перевыполнения производственного плана выплачивались премии, люди соблазнялись занижать плановые цели производства… Это наносило ущерб экономике, так как инвестиции делались согласно запланированному производству. Таким образом, некоторые могли присваивать деньги, которые на самом деле должны были пойти на совершенно необходимые инвестиции.

Это было несправедливо. Хотя каждый трудился, некоторые могли добиваться более высоких доходов, а некоторые получали всё меньше. Каждый работал на себя» 615.

Разве Советский Союз не прошёл подобным путём прежде чем прийти к неизбежному результату, реставрации капитализма? Как крестьяне Люлин изменили эту систему? Мюрдаль продолжает:

«Базой введённой теперь новой системы распределения доходов было то, что все члены, трудящиеся или нет, получали основное обеспечение в виде зерна. Доход от труда был дополнением к этому основному обеспечению.

После дискуссий, однако, все формы сдельной работы были отменены. Поэтому больше не велось никакого учёта ни кем какая работа была выполнена, ни индивидуальной производительности. Отмечалось только ежедневное посещение работ. Это означало, что какую работу не выбирай, на доходы это не влияет. Вскапываешь или жнёшь, доставляешь удобрения из города или работаешь на фабрике по производству лапши, трудовой день имеет одну и ту же стоимость.

Кроме того, стало возможным покончить с большей частью бухгалтерской работы — таким образом высвободив больше труда для производства.

Но, конечно, люди работают по-разному. И отношение к труду различается. Трудовой день одного человека — не такой, как у другого. Это следовало учесть.

Поэтому личная трудоспособность каждого оценивалась по определённой системе на ежегодном собрании. Эта оценка учитывала не только физическую силу, но также и другие факторы: опыт, бережливость в обращении с коллективной собственностью, политическую сознательность. Оценка не определялась комитетом или какой-то группой специалистов. На ежегодном собрании каждый человек вставал и говорил, чего, по его мнению, стоил его трудовой день: например, семь трудовых единиц, девять трудовых единиц. После чего собрание обсуждало точность этой оценки и затем решало, сколько действительно должен стоить трудовой день этого работника» 616.

«Но чтобы осуществить эту систему распределения доходов на практике, жизненно необходимо, чтобы работники сознавали, что работают на общее благо. Только если они ставят политику на первое место, труд может вознаграждаться таким образом.

В Люлин преобладало мнение, что эта система показала себя работоспособной. Утверждение Лю Шаоци, что каждый человек должен работать на личные интересы, было попросту неправдой. Люди не становились „более ленивыми“ только потому, что никто не измерял, сколько они сделали, час за часом. Никто не избегал тяжёлой строительной работы только потому, что мог „зарабатывать так же много“, толкая тележку с навозом. Была доказана ошибка тех, кто предупреждал о „врождённых лени и эгоизме“ народа» 617.

При продолжении революции и построении социализма жизненно важно постепенно преодолеть различия в распределении материальных продуктов социализма, развивая социалистическое сознание.

То, что́ Мюрдаль показывает нам на конкретном примере из сельского хозяйства перед Культурной революцией, можно было заметить и в промышленности. Ситуация там была сложнее. В книге «Китай в 1972 году» Беттельхейм приводит отчёт замдиректора пекинской трикотажной фабрики о ситуации от 15 августа 1971 г.:

«Перед Культурной революцией я был помощником директора этого завода; на этой должности я проводил ревизионистскую линию. Я не понимал, что означало сделать пролетарскую политику командной силой. Я также не понимал, что в партии есть два штаба. Я сосредоточился на производстве и технологии. Я требовал, чтобы рабочие посвятили себя производству — производству, производству и только производству. Когда рабочие не могли выполнить план, им предлагались материальные стимулы, премии. В прежние дни было двадцать восемь видов премий — ежемесячные, ежеквартальные, ежегодные премии для перевыполнивших установленные нормы, премии за качество работы… Были также премии для тех, кто оставался на месте работы. У нас были рабочие из Шанхая, которые всегда думали о своем родном районе. Чтобы держать их тихими и привязанными к своим рабочим местам, мы дали им премии» 618.

Этому вздору с премиями положила конец Великая пролетарская культурная революция, хотя восемь уровней заработной платы и остались. Наиболее важным, однако, был идеолого-политический аспект, которым принципиально занялись промышленные рабочие. Рабочий авторский коллектив Шанхайского чёрно-металлургического завода № 5 сообщает:

«Председатель Мао учит нас, что в социалистическом обществе есть и согласие, и противоречие между производственными отношениями и производительными силами, и между надстройкой и экономическим базисом. Он указал: „Но существование буржуазной идеологии, наличие известного бюрократического стиля в государственных органах и недостатков в некоторых звеньях государственного строя, в свою очередь, находятся в противоречии с социалистическим экономическим базисом“. Великая пролетарская культурная революция ещё более укрепила и развила социалистический экономический базис и усовершенствовала социалистические производственные отношения; единое руководство партии усилилось, были введены различные принципы пролетарского стиля работы предприятий. И вот результат — мы, рабочие, никогда не были столь активны и смелы как сегодня. Это очень способствует развитию производства» 619.

После смерти Мао Цзэдуна новое китайское руководство заняло позицию, согласно которой экономика должна иметь первенство над политикой. Новостное агентство «Новый Китай» утверждало 21 сентября 1977 г.:

«В конечном счёте, решающий фактор общественного прогресса — экономический базис, а производительные силы — наиболее активный и революционный фактор экономического базиса. Вот почему, в конечном счёте, производительные силы определяют производственные отношения».

Мы хотим противопоставить этому заявлению цитату из Ленина, который в статье «Ещё раз о профсоюзах» решительно выступил против идей Троцкого и Бухарина:

«Без правильного политического подхода к делу данный класс не удержит своего господства, а следовательно, не сможет решить и своей производственной задачи» 620.

Новое китайское руководство отказывается от этих принципов марксизма-ленинизма. То, что́ они проповедуют,— пошлый экономизм. Они вводят материальные стимулы ради роста производства, порождая, таким образом, эгоизм и конкурентное мышление среди рабочих и крестьян и подрывая социалистическое сознание масс. Они отменяют принцип построения социализма с опорой на собственные силы, получая многомиллиардные ссуды от германских монополий, накапливая огромный долг и обрекая себя на экспорт ради его обслуживания.

Воспитание и развитие социалистического сознания подменено разложением через материальные блага. В результате, социалистический закон производительности заменён капиталистическим законом производительности. Давайте ещё раз (см. главу Ⅱ.4) сравним эти два закона производительности. Это прояснит, в каком направлении идёт сейчас Китай:

• Увеличение производительности труда при капитализме основано на стремлении капиталистов к максимальной прибыли, которую они получают развитием технологии в соединении с увеличением интенсивности использования рабочей силы, добиваясь последнего материальным стимулированием и применением принуждения различными способами. Короче: обеспечение максимальной прибыли через увеличение эксплуатации рабочей силы.

• Увеличение производительности труда при социализме основано на стремлении удовлетворить и повысить материальные и культурные потребности всего общества, что достигается постоянным повышением уровня технологии в соединении с расширением и углублением социалистического сознания как движущей силы труда. Короче: удовлетворение возрастающих потребностей всех трудящихся через высокоразвитую технику в соединении с социалистическим сознанием масс.

Метод материального стимулирования порождает индивидуализм и вместо подъёма социалистического сознания превращает людей в конкурентов, соревнующихся друг с другом за наибольшие премии. Вследствие этого люди усваивают капиталистические идеалы, такие как личное обогащение, эгоизм и стремление к прибыли. Распространяются явления вроде частного присвоения общественной собственности, спекуляции, растрат, коррупции, воровства и взяточничества — так же, как в Советском Союзе после реставрации капитализма.

Китайское руководство Хуа Гофэна и Дэн Сяопина отошло от идеологической и политической линии Мао Цзэдуна и систематически уничтожает результаты Культурной революции. Мы должны осознавать значение Культурной революции и защищать её принципы.

Великая пролетарская культурная революция — это:

1. наивысшая форма классовой борьбы в социалистическом обществе;
2. пробуждение и быстрое развитие социалистического сознания в массах посредством критики и самокритики, изучения и, в то же время, применения на практике идей Мао Цзэдуна;
3. конкретная форма осуществления диктатуры пролетариата для предотвращения бюрократизации партийного, государственного и хозяйственного аппарата (против идущих по капиталистическому пути и стоящих у власти);
4. выстраивание идеолого-политического барьера против угрозы капиталистической реставрации.

Концепция Великой пролетарской культурной революции — великий вклад в марксизм-ленинизм в условиях классовой борьбы при социализме. Эта классовая борьба проявляется как диктатура пролетариата в форме бдительнейшего контроля над бюрократией, руководствующейся мелкобуржуазным образом мышления, стихийно возникающим вновь и вновь под влиянием традиций буржуазной идеологии. Поэтому бюрократия пытается отгородиться от масс, смотреть на них свысока и игнорировать их.

Эта бюрократия систематически складывается в новый класс, идущий по капиталистическому пути и создающий опасность капиталистической реставрации. В этот момент такую угрозу следует снова устранить новой Пролетарской культурной революцией. Мао Цзэдун указал на это, предупредив:

«Нынешняя Великая культурная революция проводится лишь первый раз. В дальнейшем она обязательно будет проводиться много раз. …Для решения вопроса „кто кого“ в революции потребуется очень длительный исторический период. При неправильном решении этой задачи в любой момент может произойти реставрация капитализма. Никто из членов партии и народа не должен думать, что после одной-двух или трёх-четырёх великих культурных революций всё будет благополучно. К этому нужно отнестись с величайшим вниманием. Ни в коем случае нельзя утрачивать бдительность» 621.

Есть только одна альтернатива:
или Пролетарская культурная революция или —
реставрация капитализма!

В начале шестидесятых частные фонды крупных концернов и Государственного департамента США подвергали всё более пристальному научно-социальному изучению «роль военных в развивающихся обществах». Характеризуя военных как проводника социальных перемен в направлении современного общества (естественно, основанного на модели США), империалисты США придумали теорию, чтобы представить своё вмешательство во внутренние дела развивающихся стран, которое проявилось в виде многочисленных военных переворотов, как помощь развитию и демократическому прогрессу. В то же время эта теория была основанием для стратегии и тактики подрывной деятельности. Профессор политических наук Басам Тиби, глубоко вникший в эти отношения, сделал чрезвычайно важное открытие в превосходном исследовании «Военные и социализм в Третьем мире», опубликованном в 1973 г. Не только военные социологи США, но также и ревизионистские теоретики социал-империализма приветствуют военное правление в развивающихся странах. Они представляют военных проводником «национально-демократической революции», играющим важную роль в продвижении развивающихся стран по «некапиталистическому пути развития» к социализму. Басам Тиби удивлён, сколь многое советские теоретики переняли у военных социологов США. Мы хотим объяснить этот момент, проведя обстоятельное сравнение. Сначала процитируем Лушена У. Пая, одного из наиболее влиятельных представителей военной социологии США.

Пай развивает доктрину, в соответствии с которой перемены в «традиционных» обществах могут быть произведены только мерами сверху, через правительственные организации. Он считает армию наилучшим образом подходящей для этой цели, так как с формированием колониальных армий под руководством колониальной администрации уже были заложены основы самостоятельных армий. Согласно Паю, обучение офицеров этих армий ориентировано на возможности индустриального общества, так что эти офицеры «вынуждены искать модели вне своего общества» 680.

«Солдату, однако, постоянно приходится смотреть за границу и сравнивать свою организацию с иностранными. Таким образом, он лучше знает международные стандарты и более чувствителен к слабостям собственного общества» 681.

Армия должна постоянно «модернизироваться» и становиться «более эффективной», «безотносительно к непосредственной действительности» 682. Модернизаторская идеология военных — это «…ответственный национализм. Действительно, новобранец может находиться под впечатлением того факта, что он должен приносить жертвы для достижения целей нации» 683.

Армия имеет стабилизирующую функцию прежде всего ввиду того, что

«…Процесс урбанизации 684, как это было в большинстве азиатских, африканских и латиноамериканских обществ, обычно имеет тенденцию порождать весьма беспокойное, шаткое население. Те, кто были вынуждены покинуть село или привлечены городами, часто оказываются в психологически опасной ситуации. Эти люди склонны к экстремистской политике и поиску какой-то общественной и личной безопасности в политических движениях, требующих от них полной преданности» 685.

Армия, с другой стороны, как современная организация, держится на расстоянии от социальных проблем конкретного общества, что облегчает ей сотрудничество с США:

«По различным причинам, о которых мы упоминали, армия часто является наиболее модернизированной общественной организацией в слаборазвитой стране, и как следствие, её лидеры часто более уверены в себе и более способны на искреннее сотрудничество с представителями индустриальных стран. Военные лидеры часто гораздо менее подозрительны к Западу, чем гражданские, так как сами они более уверены в себе. Это чувство уверенности в себе позволяет армейским руководителям более реалистично смотреть на свои страны. Все эти соображения позволяют военным лидерам легче признать факт, что их страны слабы, а Запад силён, не испытывая эмоционального беспокойства или вражды к Западу» 686.

Эти замечания не оставляют сомнений в их империалистической искренности. Примерно пятью годами позже советские ревизионистские теоретики также изучили роль армии в слаборазвитых странах и были вынуждены признать, что империалисты США удерживают значительное преимущество в этой области. В трёхтомном авторитетном труде «Классы и классовая борьба в развивающихся странах», опубликованном в 1967—1968 гг. Институтом мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР, они объявили, что

«…Общественно-политическая роль армии в слаборазвитых странах заслуживает гораздо более серьёзного внимания, чем то, которое до сих пор уделялось ей в советской научной литературе, тем более что на Западе этот вопрос за последние годы стал одним из важнейших предметов исследования» 687.

Уделив вопросу «более серьёзное внимание» в специальной главе «Офицерский корпус», они пришли к тому же выводу, что и штатовец Пай, а именно, что военные в слаборазвитых странах наилучшим образом подходят для влияния на курс политических событий, потому что

«…Армия по сути дела явилась единственным общенациональным институтом в обществе, где нация в современном смысле слова ещё проходит этап становления, где слабы общенациональные связи, где семейные, родовые, племенные, региональные связи ещё в большей степени определяют сознание людей, чем чувство принадлежности к одной общности» 688.

Важнее всего анализ офицерского корпуса, так как

«…Эта категория является наиболее важной, так как повсюду офицеры ведут за собой солдат и выступают как инициаторы политических акций…

Солдатская масса в большинстве случаев политически столь же неразвита и пассивна, как и крестьянство, из которого она вышла» 689.

Этот офицерский корпус, рекрутирующийся главным образом из городской мелкой буржуазии и, даже в большей степени, из сельской мелкой буржуазии, и находящийся в противоречии с господствующей феодальной системой, в высшей степени подвержен внешнему влиянию, ибо

«…Никто так остро не может почувствовать отсталость государства, как офицер, в ходе своего военного образования ознакомившийся с положением дел не только в армиях других, более развитых стран, но и в какой-то степени с состоянием их экономики, с их научными и культурными достижениями» 690.

Армия приобретает заметное значение в неоколониалистских планах социал-империалистов так же, как и в планах империалистов США:

«Тем самым [армия] превращается в условиях отсталого, колониального или полуколониального общества в силу, готовую к тому, чтобы включиться в националистическое, антиимпериалистическое движение, и, более того, готовую к тому, чтобы взять на себя роль авангарда этого движения, ибо, понимая своё уникальное положение в государстве, она проникается чувством особой исторической ответственности» 691.

По примеру империалистов США советские ревизионисты ложно приписывают прогрессивную роль буржуазному национализму офицеров в борьбе угнетённых народов за национальное и социальное освобождение. Так как национализм «выступает… как первый и главный элемент идеологии армии» 692, «армия является школой национализма и патриотизма» 693.

«Национализм, направленный против внешнего угнетателя, после достижения независимости превращается в протест и возмущение против „продажных политиканов“ 694, превративших государство в свою вотчину, в арену для своих комбинаций, не умеющих распорядиться национальным достоянием» 695.

Величайшая угроза целям социал-империализма исходит от неустойчивого характера офицерского корпуса, которому советские ревизионисты выделили руководящую роль:

«Поэтому совершенно неосновательны распространяющиеся за последнее время на Западе утверждения 696, огульно восхваляющие армии афро-азиатских стран как силу демократическую и революционную… Национализм — обоюдоострое оружие, он имеет антиимпериалистическую сторону, но может быть повернут и против демократических сил 697» 698.

Нельзя поэтому оставить поле боя — источники сырья, рынки сбыта и площадки капиталовложений в развивающихся странах — агентам империализма США, поскольку

«…Эти противоречия в характере офицерства предполагают борьбу, исход которой, очевидно, будет в основном зависеть от внешних факторов, от того, кто сумеет оказать на армию наибольшее идеологическое влияние» 699.

Страстно желая оттеснить империализм США, социал-империалисты не стесняются использовать марксизм-ленинизм как щит, за которым они скрывают от народов свои реакционные цели. Они не гнушаются хитрой фальсификацией марксизма-ленинизма. Они подменяют руководящую роль рабочего класса, о которой говорили Маркс и Ленин, руководящей ролью подымающейся мелкой буржуазии и буржуазии.

Факт, что во многих странах Азии и Африки, где преобладают феодальные структуры отсталого аграрного общества, а капиталистический способ производства ещё слабо закрепился, буржуазия чрезвычайно слаба в политическом и экономическом отношении, а рабочий класс ещё малочислен. Например, в Афганистане, с его 15 миллионами жителей, лишь 40 тысяч промышленных рабочих, но два миллиона кочевников. Рабочий класс, как ведущая сила, поэтому может добиться освобождения своей страны от империализма и феодализма только в союзе с широкими массами крестьян, городской мелкой буржуазии и антиимпериалистически настроенными слоями буржуазии (национальной буржуазией). По завершении народно-демократической революции партия пролетариата может приступить к социалистической революции и строительству социализма (как это было сделано в Китае под руководством Мао Цзэдуна).

Такое революционное развитие, однако, сделало бы невозможным для социал-империалистов поставить эти страны в экономическую и политическую зависимость. Поэтому конструируется особая промежуточная стадия «некапиталистического» — т. е. без ориентации на западный капитализм — «пути развития», которым, по всей видимости, предстоит идти к социализму под руководством пришедших к власти мелких буржуа (так называемых революционных демократов), офицеров и пр. Решающая особенность этой промежуточной стадии — слаборазвитые страны могут успешно пройти её не собственными силами, а лишь при помощи ссуд, экспортных товаров и советников из Советского Союза:

«Основным условием некапиталистического развития является укрепление экономических и политических связей со странами социализма и помощь социалистических государств народам экономически слаборазвитых стран на всех этапах национально-освободительной революции и перерастания её в социалистическую» 700.

Эта «промежуточная стадия» — подлый обман угнетённых народов, борющихся за своё национальное и социальное освобождение. Она переходит не в социализм, а в бюрократический капитализм, слепленный по образцу Советского Союза. Введение так называемого реального социализма — т. е. бюрократического капитализма — это не более и не менее, как окончательная интеграция развивающихся стран в неоколониальную систему Советского Союза. Это должно быть достигнуто через превращение независимых правительств этих стран в марионетки социал-империализма, идеологическое влияние на них, их подкуп и привлечение на сторону социал-империализма всеми возможными средствами:

«Подлинным учителем революционных демократов, искренне стремящихся к улучшению жизни трудящихся масс, выступает мировой социализм 701. Даже в тех странах, где ещё нет марксистско-ленинских партий, революционные демократы самой жизнью, логикой событий отвлекаются в сторону социализма — величайшей силы современности, которая всем своим опытом, всем своим международным авторитетом, своими знаниями и материальными ресурсами всемерно содействует тому, чтобы народы, решившие двигаться в направлении социализма, могли беспрепятственно идти по этому наиболее прогрессивному пути» 702.

Басам Тиби, которого мы цитировали выше, не понимает, что империалистическая внешняя политика Советского Союза коренится в реставрации капитализма, а, следовательно, в стремлении к максимальной прибыли. Однако он приходит к правильному заключению:

«…Эти две теории отвечают реальным потребностям США и Советского Союза. Они служат их внешнеполитическим интересам и имеют скорее оправдательную, чем объяснительную функцию» 703.

Он резко критикует «советскую поддержку полуколониальных военных диктатур, и их драпировку под „национальные демократии“» 704 и выступает против реакционных махинаций советского ревизионизма:

«В ходе истории слаборазвитых стран мелкая буржуазия до настоящего времени всегда предпочитала вступить в союз с местным имущим классом и его опорой — империализмом. Она маскирует этот союз социалистическими и антиимпериалистическими фразами и прикрывает свою власть революционным пафосом. „Революционная“ идеология, которую она распространяет, основывается, однако, на объективной общественной необходимости — она служит удержанию социально угнетённых классов, интересы которых военный режим только и претендует представлять, в состоянии беспомощности, чтобы уберечь свою собственную власть и существование, связанное с существованием нынешней системы» 705.

В семидесятых годах Индийский океан стал ареной конкуренции сверхдержав.

• Крупнейшие в мире легкодоступные запасы нефти находятся в регионе Персидского залива. Отсюда главные маршруты танкеров тянутся на восток и на запад, в Японию и в Европу.

• Империалисты США контролируют эти маршруты с помощью многочисленных военных баз на африканском побережье Красного моря, от Аденского залива до Оманского, и на острове Диего-Гарсия в Индийском океане. Социал-империалисты также стремятся контролировать этот регион и также создали военные базы на побережье Африки.

• Так как северный судоходный маршрут между Мурманском или Архангельском на западе и Владивостоком на востоке бо́льшую часть года перекрыт льдом, основная доля (почти 70 %, по западным оценкам) внутренних грузоперевозок между востоком и западом Советского Союза идёт через Индийский океан.

Социал-империалисты могли получить точку опоры в этом регионе, только сломив господствующее положение, которое империализм США удерживал с конца Второй мировой войны. Эфиопия — образцовый пример применения ревизионистской теории «армии как ведущей силы» в борьбе за господство над Африканским Рогом. Вышеупомянутый классический труд «Классы и классовая борьба в развивающихся странах», оказывается, как мы покажем далее, руководством для неоколониализма в стиле социал-империализма.

В 1974 г. находящийся под сильным влиянием США феодальный режим императора Хайле Селассие Ⅰ был свергнут. Эфиопия, многонациональная страна, «богадельня» Африки, была одной из наиболее отсталых стран мира. Примерно 90 % её населения жило в сельской местности. Капитализм был ещё слабо развит. В то же время Хайле Селассие имел одну из наиболее современных армий Африки, поскольку он был лояльным вассалом империализма США на Африканском Роге.

Солдатские бунты, крестьянские волнения, забастовки и демонстрации в шестидесятые и семидесятые годы выросли в бурю и смели прогнившие структуры феодального господства. Власть принял Временный военный административный совет, первоначально составленный из избранных представителей солдат от каждой казармы.

20 декабря 1974 г. этот военный совет представил свою первую программу под лозунгом «Эфиопия прежде всего». Это была буржуазная программа, обещавшая уничтожить феодальные отношения и установить буржуазную демократию. В декларации от декабря 1974 г. мы читаем, например:

«„Эфиопия прежде всего“ означает „эфиопский социализм“, а социализм означает: равенство, опору на собственные силы, уважение к труду, приоритет общественного благосостояния и неделимость эфиопского единства…» 706.

В своём большинстве военный совет представлял, таким образом, интересы национальной буржуазии. Программа не была даже антиимпериалистической, так как обещала «по существу продолжать прежнюю внешнюю политику Эфиопии» 707.

Свержение режима Хайле Селассие было, тем не менее, огромным прогрессом для рабочих масс и всех прочих антиимпериалистических сил страны. Оно дало им политическую свободу выражать свои классовые интересы. При поддержке прогрессивных интеллигентов крестьяне сформировали крестьянские союзы и приступили к экспроприации крупных землевладельцев. Численно слабый пролетариат также пробудился к жизни. Профсоюзы стали активной политической силой, и молодые марксистско-ленинские кружки быстро завоевали влияние в городском пролетариате и крестьянстве. Рабочий класс призвал к национализации банков, промышленных предприятий и городских земель. Развернулась борьба за ведущую роль в национально-демократической революции, а, значит, за власть. Было только две возможности.

• Либо рабочий класс добьётся руководства в союзе всех антифеодальных и антиимпериалистических классов и слоёв общества. Тогда, под защитой диктатуры этого союза, будут условия для завершения национально-демократической революции и ориентации страны на социализм.

• Или руководство захватит национальная буржуазия и установит диктатуру буржуазии. В этом случае буржуазно-демократическая революция не будет завершена. Буржуазия не может полагаться на народные массы. Так как сама она слаба, она ищет помощи империалистов для подавления масс, что вновь ставит страну в зависимость от империализма.

Вследствие внутренней слабости рабочего класса, и особенно неопытности марксистов-ленинцев, борьба за власть в Эфиопии в 1975—1977 гг. закончилась установлением открыто террористической диктатуры. Менгисту Хайле Мариам, председатель военного совета, объявил в «призыве к национальной мобилизации» от 27 августа 1977 г., что всем эфиопам, которые не сотрудничали с военным советом, предстоит тюремное заключение сроком от пяти лет до пожизненного или даже смертная казнь.

Угнетение трудящихся в Эфиопии сопровождалось растущим влиянием социал-империализма, который с марта 1977 г. расширил поставки оружия, чтобы помочь находящемуся в затруднении режиму. Народам мира эта поддержка военной диктатуры была представлена как «братская помощь» в рамках «пролетарского интернационализма». Давайте посмотрим, что пишет об этом советский «специалист по Африке» А. Г. Кокиев в статье, опубликованной 5 января 1977 г. в берлинском периодическом издании «Азиен, Африка, Латайнамерика» (Asien, Afrika, Lateinamerika):

«Армия, прежде надёжный оплот имперской власти, возглавила появившееся в 1974 г. движение за политическое, экономическое и социальное возрождение страны. Этот факт подтверждает политическую зрелость средних и низших военных кадров».

Околичностями, как будто стесняясь, этот ревизионист описывает «политическую зрелость» военных кадров в жестоком подавлении рабочего класса, при этом смело утверждая следующее:

«Но следует также подчеркнуть, что политика ВВАС не всегда имеет необходимую поддержку рабочего класса. Причиной, по нашему мнению, является прежде всего то, что военный совет не ведёт никакой систематической работы в рабочем классе… Реакционные элементы пользуются этим, преувеличивая экономические трудности и пытаясь посеять среди рабочих недовольство новым руководством. Это объясняет, в частности, забастовку транспортных рабочих Аддис-Абебы в октябре 1975 г., прошедшую несмотря на запрещение военных властей» 708.

Мы видим — не только по Польше,— что ревизионисты горазды оклеветать борьбу рабочих как «подстрекаемую реакционными элементами». Но Кокиев разоблачил себя в этих нескольких строчках. Мы, марксисты-ленинцы, требуем от подлинно антиимпериалистического правительства, чтобы оно полностью ставило себя на службу рабочему классу. Ревизионист Кокиев, напротив, требует, чтобы «рабочий класс поддерживал политику правительства». Кокиев умалчивает, что рабочие поднялись на забастовку в октябре 1975 г. с требованием выборов народного правительства, как было обещано в программе Временного военного административного совета. Вопреки рассудку Кокиев утверждает:

«Так же, как и в других африканских странах, в которых процесс формирования классов ещё не закончился и сосуществуют различные переходные уклады, и в Эфиопии никакой неэксплуататорский общественный класс не может претендовать на исключительную роль ведущей социально-политической силы в стране. Эту роль в современной Эфиопии играет скорее революционная демократия в лице национально-патриотических военных, выражающих интересы и устремления рабочих и крестьян, радикальной интеллигенции, мелкой буржуазии и ремесленников. Традиционная разобщённость и разнородность этих общественных сил сделали возможным установление в Эфиопии революционной военной диктатуры…» 709.

Эфиопская армия была колониальной армией на содержании у империализма. Эфиопские отряды посылались в Корею и Конго для подавления национально-освободительной борьбы. При Хайле Селассие эфиопские офицеры оплачивались по феодальной традиции земельными участками. В лучшем случае такая армия подходит для поддержки социальных реформ на капиталистической основе. По своему буржуазному классовому характеру она никогда не будет способна к действительно антиимпериалистической политике, не говоря уже о том, чтобы взять на себя руководство антиимпериалистической революцией.

Военный совет даже никогда и не рвал с империализмом. Иностранные монополии не трогали. Вместо этого «частные иностранные вложения во многих областях экономики получают широкие возможности, им гарантируется справедливая и соразмерная прибыль» 710. Военные базы США оставались в стране до 1977 г.; и США, и Израиль снабжали режим оружием.

Борьба за власть во Временном военном административном совете была не борьбой между представителями капиталистического и некапиталистического путей, как заявляли ревизионисты, а борьбой между марионетками западных империалистов и марионетками социал-империалистов. Верх одержала клика Менгисту, ведущие представители которой, согласно сообщению радио Аддис-Абебы от 23 августа 1979 г., были тайно посланы в некую страну Восточного блока для «обучения» уже в 1976 г., чтобы затем «немедленно приступить к распространению марксизма-ленинизма» (то есть ревизионизма) «в армии и рабочем классе» 711.

Война против освободительного движения в Эритрее прямо демонстрирует, как неразборчивы в средствах социал-империалисты, подчиняя борющиеся за своё освобождение народы своим социал-империалистическим целям. Они не остановятся ни перед каким преступлением — показывает эта война.

С помощью режима Менгисту социал-империалисты заполучили возможность решительно расширить свои стратегические позиции на Африканском Роге и оттеснить империализм США. Это обеспечило им плацдарм для доступа к нефтяным месторождениям Аравии и контроля входа в Красное море. Но национально-освободительная борьба народа Эритреи стояла на пути этой последней цели (Эритрея — полоска побережья на Красном море, на которой находятся стратегически важные порты и опорные пункты). Пока Эфиопия была базой империализма США, национально-освободительная борьба эритрейского народа «поддерживалась» социал-империализмом и зависимыми от него ревизионистскими партиями. Насколько «искренней» была эта поддержка, демонстрирует вышеупомянутая статья Кокиева, в которой об Эритрее говорится следующее:

«Приняв власть, новое правительство целеустремленно работало на обеспечение всем эфиопским гражданам равных прав, независимо от их национальности и религиозных убеждений…

В ответ некоторые круги раздували ещё существующие глубоко укоренившиеся религиозные и этнические различия и политически спекулируя на них. Это вело к росту напряжения, особенно на севере страны, где, начиная с 1962 г., когда Эритрея была лишена своего — в некоторых отношениях автономного — специального статуса решением ООН и прямо включена в эфиопское государство в качестве провинции, националистические элементы предпринимали вооружённые действия, направленные на отделение…

Эфиопское правительство, однако, полно решимости укрепить единство страны и защитить её территориальную целостность» 712.

Чтобы замаскировать свои социал-империалистические цели, советские ревизионисты помогают скрывать все свидетельства колониальных преступлений империализма. Но у лжи короткие ноги. Мы приводим здесь точку зрения по вопросу Эритреи, представленную социалистическим Советским Союзом на 5‑й сессии Генеральной ассамблеи ООН в 1950 г. Она так же приложима к сегодняшнему социал-империалистическому Советскому Союзу:

«Аргументы, выдвигаемые против предложения предоставить Эритрее немедленную независимость, те же самые, что обычно выдвигаются в защиту колониальной системы…

Логически последовательно, что делегация СССР отклоняет предложение о федерации Эритреи с другим государством, так как такая федерация игнорировала бы право эритрейского народа на самоопределение, препятствуя Эритрее в осуществлении этого права. Делегация Советского Союза основывает свою позицию на факте, что такое решение было бы навязано эритрейскому народу без его согласия и поэтому нарушило бы фундаментальное право народа на самоопределение…

Конечно, этот вопрос ни в коем случае не может быть решен соглашением между колониальными державами. Федеративное решение действительно было выдвинуто колониальными державами во главе с Соединёнными Штатами» 713.

С подачи империализма США «федерация» тогда была одобрена ООН, притом что социалистические и народно-демократические страны голосовали против. С точки зрения социал-империалистов, сегодня «эфиопская революция», «гарантирующая всем эфиопским гражданам равные права», делает право самоопределения для народов в Эфиопии ненужным. Это — также явное искажение марксизма-ленинизма, это — настоящий буржуазный национализм.

Неоднократно звучавшее возражение социал-империалистов, что эритрейское освободительное движение удобно для империализма США — даже если бы оно было верно — вовсе не причина ставить под вопрос право народов на самоопределение.

«То обстоятельство, что борьба за национальную свободу против одной империалистической державы может быть, при известных условиях, использована другой „великой“ державой в её одинаково империалистских целях,— так же мало может заставить социал-демократию отказаться от признания права на самоопределение наций…» 714.

Как бы ни юлили социал-империалисты, из-за убого сляпанного ими «социалистического» фасада всё более выходят на свет их бесстыдные великодержавные устремления. С 1977 г. эфиопская армия вела жестокую кампанию против эритрейского народа с помощью кубинских наёмников, советского оружия и военных советников. Эритрейская ассоциация помощи обратилась к миру 5 января 1982 г.:

«Военная машина накатывается и уничтожает без числа людей и имущество на своём пути. Люди пытаются бежать от ужасов войны, но теряют жизни при бегстве, а „удачливые“, которые смогли убежать, окажутся в лагерях беженцев в страшной бедности… Есть существенные признаки, что эфиопское правительство готовит новое наступление против Эритреи. Столь тревожным и пугающим предстоящее наступление делает введение в использование эфиопской армией нового смертоносного оружия. Известно, что эфиопское правительство недавно пришло к решению использовать нервно-паралитический газ в очередном наступлении на Эритрею» 715.

Кто выгоняет волка через переднюю дверь, должен быть очень осторожен, чтобы не впустить тигра через задний ход. Эфиопия — предупреждение и урок народам, борющимся за своё освобождение от империализма.

27 декабря 1979 г. советская армия пересекла границы Афганистана, оккупировала страну, установила военную диктатуру в гражданском обличье под руководством марионетки Бабрака Кармаля, и распространила повсюду кровавый террор. Почему так велик интерес Советского Союза к контролю над Афганистаном?

• Афганистан обладает многими полезными ископаемыми вроде каменного угля, природного газа, железной руды, хрома, меди, свинца, олова, соли, серы, бокситов, марганца, золота и лазурита.

• Афганистан, расположенный между Ираном и Пакистаном и граничащий на севере с Советским Союзом, имеет большое стратегическое значение для социал-империализма в борьбе за контроль над Индийским океаном. Крупнейшее препятствие для социал-империализма — отсутствие прямого доступа к Индийскому океану.

В комментарии «Правды», датированном 5 апреля 1982 г., весьма открыто подчёркивалось, что из всех стран мира, не граничащих с этим океаном, нет ни одной, для которой он имел бы такую важность, как для СССР. В разрезе использования им гористой страны для основания военных баз и дальнейшего продвижения на юг большое значение должно придаваться занятию Афганистана. Это пододвигает Советский Союз немного ближе к долгожданному контролю над Индийским океаном.

Отношение Советского Союза к Афганистану формировалось с конца пятидесятых годов под решающим влиянием этих гегемонистских устремлений. Социал-империалисты заблаговременно обеспечили себе монополию на поставки оружия в Афганистан. Стокгольмский международный институт исследований мира указывает, что стоимость советских поставок оружия Афганистану с 1960 г. по 1968 г. составила 120 млн долл., из которых они взяли «только» 70 млн долл. 716. Параллельно этому социал-империалисты открыли Афганистан с помощью способных выдерживать танки бетонных дорог в рамках программы «помощи развитию» в 1964 г., сократив расстояние от советской границы до Кабула на треть и соединив Кушку (Советская Туркмения) с западно-афганским городом Герат — и далее с Кандагаром на юге страны.

Но империалисты США тоже не сидели сложа руки. Они построили дороги из Персии и Пакистана в Кабул. Вместе эти две великие державы проложили 10 тыс. км дорог через горы Афганистана за 1963—1973 гг. Чтобы одержать верх в борьбе с другой сверхдержавой за контроль над Афганистаном, советские ревизионисты бесстыдно злоупотребили доверием народов Афганистана, которое социалистический Советский Союз заработал с 1920‑х гг. Они обеспечили обучение сотням афганских офицеров ежегодно и подчинили их своему идеологическому и политическому влиянию на «курсах» в Советском Союзе.

В рамках этой темы мы не можем вдаваться в подробности экономической зависимости Афганистана от Советского Союза. Достаточно сказать, что около 50 % внешней торговли Афганистана приходится на Советский Союз, но большая часть экспортных доходов остаётся в Советском Союзе в качестве выплаты процентов. В начале 1980 г. Афганистан был должен Советскому Союзу 1,6 млрд долл. Природный газ наиболее важен из всего экспорта Афганистана. Была оговорена поставка около 70 млрд кубометров газа Советскому Союзу до 1985 г. 717.

В табл. 15 иллюстрируется афганская добыча сырья, приспособленная к интересам советского социал-империализма.

Оба фактора, неоколониальная эксплуатация Афганистана и значение его стратегического положения, разжигали неудержимую жажду социал-империалистов поставить Афганистан под прямой контроль. Первым шагом было свержение в 1973 г. полуфеодального режима Захир Шаха с помощью военных. Но его преемник Дауд, как оказалось позже, был одним из тех «продажных политиков», которые желали продаться другой стороне (западным империалистам). Поэтому социал-империалисты провели план приведения к власти лидеров партии «Хальк» (Народно-демократическая партия Афганистана), основанной в 1965 г. и подчинённой Москве.

27 апреля 1978 г. военные устроили новый переворот, устранивший Дауда и сделавший генерального секретаря партии «Хальк» Нура Мохаммада Тараки «Президентом Революционного совета и премьер-министром Демократической республики Афганистан». Прекрасно зная, что это был путч, а не революция с участием трудящихся масс, функционеры «Хальк» нахально назвали свой государственный переворот «образцовой революцией». Тараки объявил:

«Итак, вооружённое восстание 27 апреля 1978 г. во главе с Народно-демократической партией Афганистана положило конец мрачному периоду террористического фашистского режима Мохаммада Дауда — совершенно открыто, в кратчайшее время и с минимальными потерями. Таким образом, революционное восстание 27 апреля — в подлинном смысле слова, победоносная революция народа Афганистана, а не путч» 719.

«Победивший народ», если он не жил в Кабуле, где произошло это событие, слышал о нём по радио. Очевидец Карл-Генрих Рудерсдорф сообщает в своей книге «Афганистан — Советская республика?» о роли в «образцовой революции» рабочих одного из крупнейших промышленных предприятий Афганистана, Гулбахарской текстильной фабрики (почти половина промышленных рабочих работает на текстильных фабриках):

«Я нашёл управляющего фабрики и его заместителя в сторожке Афганской текстильной компании. Эти двое, в афганской одежде, которую они обычно носили только в свободное время, сидели у телефона и радио, ожидая информации. Снаружи, у ворот фабрики, рабочие снимали со стены портрет Мохаммада Дауда и лозунги его правительства. Всё остальное было тихо. Никто не знал в точности, что случилось в Кабуле» 720.

Что эта «революция» фактически была «образцовой революцией» — по «московскому образцу» — было косвенно признано инженером Назаром Мохаммадом, представителем Народно-демократической партии Афганистана на Мангеймском съезде ГКП в октябре 1978 г. Он заявил:

«Наша революция отличается от других революций тем, что мы смогли сломать старый государственный аппарат коротким путём — распространением идеологии рабочего класса в армии» 721.

Мы хотим напомнить советским ревизионистам, этим духовным отцам «образцовой революции», что думал Ленин относительно таких «образцов»:

«О „путче“, в научном смысле слова, говорить можно только тогда, когда попытка восстания ничего кроме кружка заговорщиков или нелепых маньяков не обнаружила, никаких симпатий в массах не вызвала…

…Думать, что мыслима социальная революция без восстаний маленьких наций в колониях и в Европе, без революционных взрывов части мелкой буржуазии со всеми её предрассудками, без движения несознательных пролетарских и полупролетарских масс против помещичьего, церковного, монархического, национального и т. п. гнёта,— думать так значит отрекаться от социальной революции» 722.

Ввиду недоверия, с которым сталкивается режим Тараки среди рабочих, бедных крестьян и кочевников, кремлевские правители побудили его поспешить с проведением антифеодальных реформ сверху ради создания массовой базы. Уже 2 декабря 1978 г. Тараки издал «декрет № 8» — объёмистый закон о земельной реформе. Андреас Кольшюттер, корреспондент еженедельника «Ди цайт», посетивший Афганистан дважды с апреля 1978 г., сообщает о «земельной реформе»:

«Итоги первого года революции внушают повод для беспокойства. Земельная реформа, поспешно проведённая революционными фанатиками менее чем за шесть месяцев, повредила режиму больше, чем принесла ему пользы. Только 240 тыс. семей, а не 676 тыс., как было первоначально запланировано, получили землю, отторгнутую у прежних крупных землевладельцев. Но многие из получателей упрямо отказываются принимать эту землю в собственность или возделывать её. Причины различны.

Одна из них — отягощающие их исламские религиозные чувства, ибо присвоение земли другого человека — грех. Также они боятся мести местных господ, светских и духовных крупных землевладельцев, которым повредила эта реформа; эта месть последует, как только партийные чиновники из Кабула или из столицы провинции произнесут свои речи, раздадут земельные акты и снова исчезнут. Ещё одна причина — крестьяне, которым правительство предоставило землю, первыми будут записаны в кампаниях военной вербовки, охвативших весь Афганистан. И наконец, второпях пренебрегали решающими мерами поддержки, от которых зависит успех земельной реформы.

К примеру, „образцовое революционное государство“ не предложило никакой замены семенам, удобрениям и инструментам, прежде обеспечиваемым землевладельцами. Чтобы отменить непомерные процентные ставки, было запрещено частное кредитование, но взамен не были созданы никакие кредитные институты, доступные для среднего афганского крестьянина» 723.

Урожай 1979 г. был полной неудачей, и недоверие мелких крестьян превратилось в ненависть к режиму. В течение этого года волнения распространились по всей стране. Под господствующим влиянием крупных землевладельцев, воспользовавшихся ситуацией, чтобы защитить свои феодальные привилегии, партизанская война исламских племён развернулась во всех 28 областях страны и всё более ограничивала влияние режима Тараки Кабулом и несколькими другими крупными городами. В своих наблюдениях Кольшюттер пришел к выводу:

«Одно точно: „образцовые революционеры“, пришедшие к власти в Кабуле „во имя народа“, сегодня управляют без народа и против народа. Они оказываются всё более вынуждены компенсировать нехватку политической поддержки полицейскими методами и использованием военной силы. Официальная теория о том, что агрессия происходит исключительно из зарубежья, быстро утрачивает доверие. Враг, против которого борется режим Тараки,— внутри страны. „Враг народа“, которого осуждает режим, это сам народ» 724.

Учащение использования афганской армии для подавления бунтовщиков привело к появлению в войсках признаков разложения и глубоко встревожило советских руководителей. В марте 1979 г. целые отряды отказались повиноваться приказам. Группа истребителей-бомбардировщиков отказалась бомбить город Герат, а 7‑я дивизия, развёрнутая на юго-востоке для борьбы «против банд», перешла на сторону повстанцев. Чтобы противостоять признакам разложения, была торопливо спланирована идеологическая кампания, как можно видеть из следующих инструкций командирам:

«Командующим
политических учреждений военно-воздушных сил, сил воздушной обороны,
дивизий, Беграмского гарнизона и Военного университета

С целью максимальной стабилизации дружбы между армиями Афганистана и Советского Союза в соответствии с новым договором о дружбе, приняты следующие инструкции:

…Во всех дивизиях, отрядах и институтах Министерства обороны ДРА должны быть проведены вечерние встречи на тему дружбы между Афганистаном и Советским Союзом, с военными специалистами и советниками Советского Союза должны быть организованы дискуссии.

Должны быть представлены выступления и сообщения и проведён обмен мнениями по военному опыту Советской Армии (жертвы советских солдат во второй половине Великой Отечественной войны), по укреплению дружбы между Афганистаном и Советским Союзом, и по военной солидарности вооружённых сил народа ДРА с вооружёнными силами СССР…

Во всех дивизиях и отрядах следует подготовить и провести совместное изучение и разъяснение работ товарища Брежнева „Малая земля“ и „Революция“. Следует провести с офицерами научные собрания по этим двум работам.

Методы организации политических и партийных дел в условиях войны и вопросы совершенствования руководства и взаимосвязи между командирами и солдатами, затронутые в этих работах, должны быть обсуждены на особых семинарах для командиров и политических работников…

Все замечания по случаю 61‑й годовщины основания Советской армии и флота должны быть направлены на будущее образование всех членов армии в духе непоколебимой дружбы Афганистана и Советского Союза, на разоблачение вражеской пропаганды и подъём политического сознания, и на военную подготовку вооружённых сил.

Руководитель по политическим делам Вооружённых сил афганского народа
Мохаммад Эгбал» 725.

14 сентября 1979 г., когда социал-империалисты лихорадочно искали решение, вице-президент и «ближайший сотрудник» Тараки, Хафизулла Амин устроил в его отсутствие путч и захватил власть. Несмотря на это, Советский Союз поддержал Амина и продолжал широкие поставки оружия. Например, он поставил двадцать вертолётов Ми‑24, оборудованных ракетами, пушкой и автоматами. Это — эффективнейшее оружие для борьбы против непокорных горных племён или подавления мятежных отрядов. Ульрих Альбрехт описывает тактику этого вертолёта нового типа в статье «Советское вторжение»:

«Иностранные специалисты 726 впечатлены действиями советских наступательных вертолетов Ми‑24 против повстанцев. Этот бронированный самолёт в определённой степени нечувствителен к винтовочному огню. Предназначенные фактически для борьбы против танков, новые вертолёты работают в Афганистане в основном в команде: один парит на высоте около 100 метров и служит орудийной платформой с тяжёлым автоматическим орудием (оценочный калибр 1,27 см), в то время как под его прикрытием другие вертолёты того же типа атакуют повстанцев в бреющем полёте» 727.

Советские лидеры использовали Амина для кровавого угнетения афганского населения. Одновременно они разрабатывали план вторжения в Афганистан и установления новой марионетки, Бабрака Кармаля, под предлогом освобождения народа от «мрачной власти режима Амина». После того, как советские войска оккупировали страну 24—26 декабря 1979 г., вечером 27 декабря было объявлено по радио, что Хафизулла Амин был осуждён «революционным судом» и казнён вместе с некоторыми своими сторонниками и родственниками. Было сказано, что как «агент ЦРУ», «американский шпион», «фашист», «пёс», «гитлеровец» и т. п. он превратил Афганистан в «бойню для миллионов его сынов».

Решение НАТО разместить новое поколение ядерных ракет среднего радиуса действия в Европе, принятое в том же месяце, конечно, играло решающую роль в выборе момента вторжения. Это решение отметило конец так называемой политики разрядки и начало агрессивных военных приготовлений монополий США. Широкую демонстрацию Советским Союзом военной мощи с помощью вторжения в Афганистан можно понять только на этом фоне. Вторжение прошло тремя волнами под руководством заместителя министра обороны маршала Сергея Соколова:

«Сначала прошло воздушно-десантное вторжение. Под прикрытием истребителей 250 советских транспортных самолётов приземлились с интервалом 10 минут в Кабульском аэропорту, высадив 5 тыс. солдат… Так же, как при вторжении в Чехословакию в 1968 г., эти воздушно-десантные отряды вступили в столицу, заняли стратегически важные пункты и направили своё оружие на местные гарнизоны.

Как только Кабул был занят, через пограничный город Термез 728 вошли отряды моторизованной пехоты, опять-таки с сильной поддержкой с воздуха. Они обеспечили сухопутную связь между Советским Союзом и столицей Кабулом. Теперь, когда линии коммуникаций надежно удерживались Советами, прибыла третья волна с тяжёлым вооружением и вспомогательным оборудованием…

Согласующиеся сообщения говорят, что, в дополнение к воздушно-десантным дивизиям, в страну были введены ещё пять дивизий плюс подразделение воздушных сил, всего около 85 тыс. советских солдат. Согласно данным, которые, как утверждает корреспондент журнала „Дер Шпигель“ (Der Spiegel), оказались в его распоряжении, военная группировка включает 1 500 танков, 2 000 бронетранспортёров и сотни 122‑ и 130‑миллиметровых гаубиц. Если эти данные верны, эта концентрированная огневая мощь теперь служит средством устрашения — против повстанцев нельзя бороться таким тяжёлым оружием» 729.

Коварное, жестокое нападение социал-империализма на Афганистан должно быть предупреждением миролюбивым народам, чтобы они не обманулись ревизионистской песенкой о «мирной державе Советском Союзе». Даже если империализм США в настоящее время — поджигатель войны № 1, для обеих сверхдержав верно следующее: их декларации о мирных намерениях предназначены для усыпления бдительности народов и удержания их от борьбы против варварского состязания за мировое господство.

Этот закон предназначен, чтобы раскачать экономику и ввести «экономическое соревнование» между предприятиями. Это всего лишь другое выражение для капиталистической конкуренции между предприятиями. Монополия, которой пользуются некоторые производственные предприятия, должна быть ограничена для развития (капиталистического) рынка.

Погрязшее в бюрократизме центральное ведомство, устанавливающее материальные балансы и планы распределения, должно быть постепенно упразднено. Через оптовую торговлю должна быть организована свободная продажа средств производства. В соответствии с обязанностью предотвращать причинение ущерба окружающей среде заводы должны финансировать капиталовложения для защиты окружающей среды из своих фондов и через ссуды. Доход предприятий будет распределяться по их усмотрению, на основе самоуправления.

Заводское руководство будет избираться рабочим коллективом: директора — на пять лет, главы отделов и начальники цехов — на два-три года. Выбор директора должен быть утверждён соответствующим министерством. Главы отделов и начальники цехов утверждаются директором.

Центральное планирование заменяется планированием на уровне завода, с учётом свободной продажи. Бюрократический контроль над предприятиями отменяется.

Производительность труда, которая, согласно советским источникам, составляет только 40 % от стандарта США, будет увеличена через рационализацию и закрытие нерентабельных производств. 10—15 % рабочих мест в производстве должны быть сокращены. Это приведёт к росту безработицы (в настоящее время она равна примерно 3 %).

Закон «О государственном предприятии (объединении)», введённый в действие с 1 января 1988 г., закладывает юридическую основу далеко идущей экономической реформы. Горбачёв говорит:

«Этот проект закона по существу содержит новую идеологию хозяйственного управления… Он в корне изменит условия и методы в главном секторе экономики. В работе предприятий он урегулирует отношения между плановой основой и полным хозрасчётом, между самостоятельностью и ответственностью, а также узаконит новые формы самоуправления».

Эта бюрократически-капиталистическая реформа экономики также нацелена на стимулирование наращивания западными монополистическими капиталистами капиталовложений в Советском Союзе. Советский Союз в свою очередь также будет вкладывать капитал в западных капиталистических странах, особенно в форме сотрудничества предприятий. Это взаимопроникновение капитала послужит, как предполагается, решающим средством сближения и объединения двух капиталистических систем.

Совсем недавно современные ревизионисты отвергали теорию конвергенции, придуманную на Западе в шестидесятых годах.

Эта теория провозглашает возможность постепенного соединения капитализма и «реального социализма». В своё время она служила идеологической завесой, скрывающей, что взаимопроникновение восточного и западного капитализма, начавшееся с политикой разрядки, не было слиянием совершенно различных систем. В то же время она была предназначена способствовать иллюзиям масс насчёт «третьего пути» между капитализмом и социализмом 744.

Сегодня современные ревизионисты сами распространяют теорию конвергенции, так как она хорошо служит для идеологической маскировки подлинного характера курса Горбачёва. Писаревский, комментатор советского агентства «Новости», заметил в статье «Происходит ли конвергенция систем?»:

«Догматизм — общее явление. По моему мнению, он одинаково широко распространён как на Западе, так и на Востоке. Различны только его внешние формы. Искусственное противопоставление плана и рынка — тому пример. Десятилетиями вожди социалистической экономики возводили планирование в абсолют. Капиталистические предприниматели веками боготворили рынок.

Поэтому социалистическая экономика страдает от негибкости, западная — от неравномерности и непропорциональности развития. Следовательно, при социализме возникает нехватка рабочей силы, а при капитализме — рабочих мест. Дополнительная проблема — такое общее зло, как производство бесполезных, лишних товаров, вызывающее неоправданно высокое загрязнение окружающей среды и увеличение мировой экологической нагрузки. Так что же, автор проповедует конвергенцию? Возможно. Конечно, не абсолютную конвергенцию, а относительную, конвергенцию здравого смысла» 745.

«Конвергенция здравого смысла» — это лишь другое название «нового политического мышления», пропагандируемого Горбачёвым.

Во внутренних делах «новое политическое мышление» Горбачёва нацелено на «реформы», для которых придуманы термины перестройка и гласность. Эти термины, относящиеся к определённым признакам перемен в Советском Союзе, широко распространены средствами массовой информации Востока и Запада, так как, будучи броскими, они чрезвычайно хорошо скрывают суть перемен в Советском Союзе.

Горбачёвский Закон «О государственном предприятии (объединении)» сводится к введению югославской модели «самоуправления предприятий». Этого также требовали лидеры «Солидарности» в Польше. Вилли Гернс, главный идеолог Германской компартии, пренебрежительно критиковал их политику в статье «Польша и требование „самоуправления предприятий“». Вот некоторые выдержки из этой длинной статьи:

«Контрреволюционные лидеры „Солидарности“ открыто претендуют на руководство. Под прикрытием требования самоуправления предприятий они нападают на социалистическую собственность общества в целом…

Как уже говорилось выше, требование „самоуправления предприятий“, также выдвигаемое в виде лозунга „рабочего самоуправления“, занимает центральное место в контрреволюционной концепции лидеров „Солидарности“…

„Руководящие принципы работы Независимого самоуправляемого профсоюза «Солидарность» в нынешней ситуации (дискуссионные тезисы)“, изданные для съезда „Солидарности“, требуют, например, чтобы „центральное планирование утратило директивный характер.., не имело приказного характера… Социализированным заводам должна быть предоставлена независимость в определении программы и методов производства. В то же время центральное распределение сырья и других средств производства должно быть ограничено, а затем и полностью прекращено… Предприятие должно свободно распоряжаться доходами, которые оно производит, а также использовать её… на инвестиции“.

Осуществление этих требований „Солидарности“ на практике означало бы отмену центрального планирования, так как только те предприятия твёрдо придерживались бы его, которые получали от этого прибыль…

Руководящие принципы „Солидарности“ говорят далее: „условие эффективности заводов в новой системе — демонополизация рынка и развитие в определённой степени соревнования между производителями“. Кроме трений, которые неизбежно вызвало бы это „соревнование производителей“, реализация этой концепции обременила бы польскую экономику целым рядом проблем и увеличила бы социальную напряжённость.

Сами „руководящие принципы“ уже намекают на некоторые из этих проблем: „действие такой планово-рыночной экономики создаст некоторые общественные проблемы… Далеко зашедшие независимость заводов и принципы рыночной экономики могут повлечь экономические и социальные трудности (рост цен, проблемы с занятостью и т. д.)“. „Самоуправляющиеся заводы“, как предполагается, имеют право „подгонять численность рабочих под свои нужды“. Это также означает увольнение „лишних“ рабочих…

Наконец, „руководящие принципы“ требуют, чтобы „заводское самоуправление… имело бы право распоряжаться собственностью завода, решать, что будет произведено, что продано, а что вложено. Оно должно также иметь возможность распоряжаться распределением прибыли завода… Особенно необходимо в рабочем самоуправлении участие в назначении и увольнении директоров“» 746.

Выглядит так, как будто Горбачёв принял руководящие принципы «Солидарности» за модель для проекта самоуправления государственных предприятий. Согласно логике Гернса, Горбачёв идёт по пути контрреволюции. Как Гернс собирается спастись из идеологической петли, которую он сам свил для себя? Заклеймит ли он Горбачёва как контрреволюционера или примет горбачёвское «новое политическое мышление»? Как верный ревизионист, он, конечно, предпочтёт последнее. Те, кто запутываются в паутине ревизионизма, в ней и сгинут.

За лозунгом перестройки нет никакой революционной перемены в экономическом базисе Советского Союза, как снова и снова уверяет Горбачёв, а есть лишь углубление капиталистической реставрации.

Чтобы его честолюбивые экономические планы получили хотя бы небольшой шанс на успех, Горбачёв вынужден комбинировать свои экономические реформы с внутриполитическими реформами.

С 1956 г. повторялись попытки увеличить эффективность бюрократически-капиталистической экономики через реформирование её окостеневших структур. Однако они были неуспешными, немаловажная причина чего в том, что все предшественники Горбачёва полагали возможным устранить бюрократические преграды, не атакуя саму бюрократию. Этого, однако, они не смели сделать, ибо массы низшей и средней бюрократии в партийном, государственном и хозяйственном аппарате — ключевая социальная база тонкой высшей прослойки бюрократически-монополистической буржуазии.

В отличие от предшественников, Горбачёв понимает, что нет никакого другого пути, кроме как атаковать значительную часть этой социальной базы и рискнуть пойти на открытый конфликт с рабочим классом. В конце июля 1987 г. он объявил в Зеленограде, что собирается сократить вдвое аппарат управления, численность которого он определил в 18 миллионов.

Новый закон о труде и намеченная ценовая реформа — лобовые атаки на социальные позиции рабочего класса и других трудящихся. Этот курс заготовлен давно. В 1983 г. профессор Татьяна Заславская из Сибирского отделения Академии наук СССР в Новосибирске выступила с докладом на научном семинаре «Социальный механизм развития экономики» 747, в котором формулировался «курс Горбачёва» — намного раньше, чем Горбачёв возглавил партию 748. Под заголовком «Секретная новосибирская статья» этот документ вызвал настоящую сенсацию на Западе и заставил ГКП усомниться в его подлинности. Заславская показала антинародный характер горбачёвской реформы гораздо более открыто, чем сам Горбачёв в своих речах. В своём «Новосибирском манифесте» она писала:

«…Коренная перестройка управления хозяйством существенно задевает интересы многих общественных групп, части которых она сулит улучшение, а другой части — ухудшение их положения.

В силу этого предпринимаемые высшими органами власти попытки совершенствования производственных отношений, приведения их в большее соответствие с новыми требованиями производительных сил не могут протекать бесконфликтно. Успешное решение этой задачи возможно лишь на основе использования продуманной социальной стратегии, которая одновременно активизировала бы деятельность групп, заинтересованных в изменении современных отношений, и блокировала действия групп, способных этому изменению помешать» 749.

Далее она анализирует, кто эти «группы», конфликт с которыми неизбежен. С одной стороны, это часть бюрократии, объявленная избыточной, и беспокоящаяся относительно своих привилегий и средств к существованию.

Рабочий класс, с другой стороны, считается гораздо большей проблемой. Заславская пишет об этом так:

«Распространёнными чертами многих работников, личностное становление которых происходило в последние пятилетки, являются низкая трудовая производственная дисциплина, безразличное отношение к выполняемому труду, низкое качество работы, социальная инертность, низкая самоценность труда как средства самореализации, ярко выраженные потребительские ориентации, невысокий уровень нравственности. Достаточно напомнить о широких масштабах деятельности так называемых „несунов“, распространении различных „теневых“ сделок за общественный счёт, развитии „левых“ производств, приписок, о „выведении“ заработной платы независимо от результатов труда» 750.

Неукротимым презрением к массам веет от этих слов. Но кроме этого возникает один большой вопрос: предполагается ли, что такие «общие характеристики» всего рабочего класса сформировались при так называемом «развитом социализме»? Именно бюрократы разрушили социалистическое сознание рабочих своей политикой материального стимулирования с 1956 г. и в массовом порядке вносили в рабочий класс мелкобуржуазный образ мышления. То, что́ описывает Заславская, это не что иное, как этот образ мышления.

Цель всей этой линии рассуждений состоит в том, чтобы представить рабочий класс как главное препятствие прогрессу и оправдать наступление на рабочих. Это наступление неизбежно обострит классовые противоречия. Чтобы справиться с этим, была изобретена «социальная стратегия» для притупления классовых противоречий: гласность.

Западногерманская газета «Райнише пост» сообщает о визите в Советский Союз высокой делегации Объединения немецких профсоюзов (ОНП) во главе с её председателем Эрнстом Брайтом:

«Переход к вычислениям рентабельности на советских предприятиях приведёт к противоположности интересов администрации и работников в форме, „к которой мы, вероятно, больше привыкли“. Советская сторона подтвердила намного больший опыт ОНП в этой области. Брайт не исключал, что Шалаев и его организация могли бы однажды использовать этот опыт. Советские деятели профсоюзного движения показали большой интерес к моделям участия в управлении» 751.

Так что в советской надстройке также нет никакой «революционной перемены», а есть сближение с западными условиями: мнимое участие в управлении как уловка ради успеха усиленного нажима на рабочий класс.

Политика Горбачёва серьёзно обострит противоречия в Советском Союзе:

• классово-сознательные рабочие борются против растущей эксплуатации и грозящей массовой безработицы;
• значительные слои трудящегося населения и особенно пенсионеров страдают от запланированного роста цен на продовольствие;
• мелкие и средние бюрократы боятся утратить свои привилегии;
• отсталые слои рабочего класса, приученные к халатности и кумовству, также боятся реформ Горбачёва;
• выявится нагромождение противоречий с национальными меньшинствами и выступления против нарастающего разрушения окружающей среды;
• открыто прозападные «диссиденты» выступают более агрессивно;
• вдобавок ко всему, есть противоречия в самом руководстве КПСС и с различными восточноевропейскими правительствами, которые боятся рухнуть от новых событий.

С введением бюрократического капитализма в Советском Союзе и других бывших социалистических странах, капиталистические законы действуют точно так же, как в частно-капиталистических странах. Обеднение масс вследствие недостатка продовольствия и энергии и огромного роста цен усиливает противоречия, что приводит к демонстрациям, собраниям и забастовкам. Следует подавление полицейскими и военными силами. Всё это влечёт усугубление классовых противоречий во всех бюрократически-капиталистических странах.

Для трудящихся этих стран, так же как для рабочего класса западных капиталистических стран, цель состоит в совершении революции для свержения капиталистического господства и установления или восстановления социализма. Это требует социалистического сознания, которое сегодня отошло на задний план.

Следовательно, должно быть восстановлено диалектическое единство теории и практики. Это требует сознательного применения диалектического метода к изучению процессов и явлений в обществе и к классовой борьбе против бюрократического капитализма.

Нет никакого фундаментального различия между этой классовой борьбой и борьбой против западного капитализма. На Востоке и на Западе идеологическая основа рабочего класса — марксизм-ленинизм. Его мировоззрение — диалектический и исторический материализм. Как здесь, так и там, должно быть достигнуто диалектическое единство теории и практики. Как здесь, так и там, при появлении новых проблем, новых явлений и процессов в природе и обществе они должны глубоко изучаться, рассматриваться со всех сторон, анализироваться, характеризоваться; должны быть исследованы отношения к другим вещам, явлениям и процессам; должны быть раскрыты противоречия, борьба и единство противоположностей — выяснены и конкретизированы. Проанализированные элементы и результаты исследований должны быть затем суммированы через синтез. Каждый марксист-ленинец должен пытаться понять диалектику в природе и обществе и применять её в теории и практике классовой борьбы способом, которому нас учит Ленин:

«Надо иметь собственную голову на плечах, чтобы в каждом отдельном случае уметь разобраться. В том-то и состоит, между прочим, значение партийной организации и партийных вождей, заслуживающих этого звания, чтобы длительной, упорной, разнообразной всесторонней работой всех мыслящих представителей данного класса вырабатывать необходимые знания, необходимый опыт, необходимое — кроме знания и опыта — политическое чутьё, для быстрого и правильного решения сложных политических вопросов» 752.