Две тысячи пятьсот лет назад наше общество переходило от рабовладения к феодализму. Подобно бушующему пожару, восстания рабов обрушивались на новый класс землевладельцев, яростно сотрясая основы системы рабства. Социальная классовая борьба была чрезвычайно острой.

Посреди этой великой социальной революции правление рабовладельческого класса представлял Конфуций. Он родился в 551 году до н. э. вторым ребёнком (отсюда имя «Старый-2») в захудалой рабовладельческой семье в государстве Лу. Конфуций никогда не забывал, что сам был из позднего поколения рабовладельческой аристократии. В молодости он любил выставлять чашки и блюда как жертвенные сосуды и изображать ритуалы поклонения своим предкам-аристократам.

Конфуций выполз на политическую сцену, твёрдо рассчитывая завести знакомства с влиятельными чиновниками. Недавно разбогатевший землевладелец в государстве Лу по имени Цзи Сунь устраивал приём. Конфуций явился в траурных одеждах, поскольку недавно умерла его мать, но слуги г-на Цзи изгнали его через парадный вход. Конфуций понял: если новые силы укрепятся, рабовладельческая аристократия будет повержена. Стиснув зубы, он посвятил свою жизнь восстановлению рабовладельческой системы.

Отчасти Конфуций желал реставрации, а отчасти стремился получить официальную должность. В двадцать шесть или двадцать семь лет ему, наконец, удалось получить назначение надзирателем правительственных угодий, ответственным за крупный рогатый скот и овец. Позже он также стал надзирателем зернохранилищ. Конфуций беззаботно хвалился, как всё хорошо для него идёт, полагая, что с этого времени начнёт подъём.

Когда Конфуцию было около тридцати, он открыл свою школу, набрав учеников. Он установил жёсткие социально-классовые ограничения для поступления, сдирая плату со своих студентов. В то время лица рабского происхождения, лишённые личной свободы, не имели никакого права на образование; дети аристократии и чиновников прибывали на учёбу один за другим. Своими лекциями Конфуций сбивал клику из воих учеников, воспитывая верных приверженцев восстановления рабства.

Конфуций смертельно боялся восстаний рабов и всей душой ненавидел их. Однажды в государстве Чжэн было крупное восстание рабов, рабовладельцы безжалостно убивали их. Конфуций свирепо подвывал им: «Мы так великодушны к нашим рабам, и вдруг они решили взбунтоваться. Лучше сурово подавить их, ибо лишь так можно решить эту проблему в корне!». Это полностью разоблачает его гнусную манеру, когда дело доходит до противостояния революции.

Всю свою жизнь Конфуций делал всё для пропаганды своей дрянной установки «исправления имён», чтобы «государь был государем, чиновник — чиновником, отец — отцом, сын — сыном». Предводитель рабовладельцев в государстве Ци, князь Цзин выразил своё восхищение этим заявлением, сказав, что, «если бы государь не был государем, чиновники — чиновниками, то хотя бы был и хлеб, как мне можно его есть?!»². Он попал в точку, ибо это «исправление имён» поддерживало реакционную сущность системы рабства.

Чтобы полностью восстановить систему рабства, Конфуций требовал «восстановить угасшие государства, возобновить прервавшиеся поколения, вызвать к деятельности отшельников»³. Ещё он состряпал реакционный принцип «превозмочь себя и возвратить церемонии составляет человеколюбие»⁴. То он проповедовал, что «кто нелицеприятный, тот любит людей»⁵, то восклицал «человеколюбивый непременно обладает храбростью»⁶ и отстаивал жестокое обращение с рабами и революционерами ради охраны системы рабства. В его двуличной политике всё служило своей цели.

В 513 году до н. э. революционеры в государстве Цзинь осуществляли «управление на основе законов», приняв законы, которые ограничивали интересы рабовладельцев, и записав их на котлах, чтобы все могли их видеть. В ярости Конфуций сказал: «Наказания не распространяются на вельмож, а ритуалы не распространяются на простолюдинов. Если государство Цзинь запишет эти наказания на котлах, оно пострадает, утратив различие между достойным и недостойным, а государство больше не будет походить на государство!». Он решительно выступил против защиты законниками «управления на основе законов».

Конфуций также восклицал: «Смерть и жизнь зависят от судьбы, богатство и знатность даруются Небом»⁷. Ученикам он велел запомнить «Лишь самые умные и самые глупые не могут измениться»⁸. То есть рабовладельцы, конечно же, это люди высочайшего ума, а рабы — самые глупые, и этого никак не изменишь. Он проповедовал идеалистический фатализм и врождённые способности, и на этом злобном основании ратовал за реставрацию системы рабства.

Одержимый своей жаждой чина, после пятидесяти Конфуций наконец занял пост управителя по борьбе с разбойниками, действуя от имени первого министра. Тут же он подавил революционные силы, и в сговоре со своим хозяином, луским князем Дином, послал солдат атаковать города, где укрепились землевладельческие фамилии Цзи-сунь, Шу-сунь и Мэн-сунь. Со звериной яростью он жестоко истребил эти три города.

Конфуций арестовал луского революционера и законника Шао Чжэнмао по надуманному обвинению в «создании союзов, проповеди неортодоксальных учений, смешении верного и неверного». Он казнил его и выставил напоказ тело на три дня для острастки революционеров и осуществления диктатуры класса рабовладельцев.

Противясь ходу истории, Конфуций через несколько месяцев был вынужден оставить пост. Он хотел ездить по стране и втюхивать свою злобную проповедь реставрации рабства, но у города Куань на границе Вэй его вдруг окружили сотни крестьян. Это были недавно освобождённые рабы, они прослышали, что Конфуций мечтает восстановить рабство, и хотели с ним за это посчитаться. В Куане Конфуций едва не лишился жизни.⁹

Прибыв в Вэй, Конфуций изо всех сил старался втереться в доверие к властям и, встретившись с вэйским князем Лином, увещевал его «преодолевая себя, восстановить ритуал». Князь Лин не оценил эту идею, а захотел поговорить об участии в войне. Конфуций ответил, что следует не воевать, а только лишь соблюдать ритуалы. Князь Лин не стал слушать далее, засмотревшись на летящую стаю гусей. Конфуций сильно рассердился.

Не найдя опоры в Вэй, Конфуций поспешил в Сун. Представитель нового помещичьего класса по имени Хуань Туй пригрозил его убить как верного лакея рабовладельцев.¹⁰ Конфуций смешался, пробормотав «Небо одарило меня благодатью, так что же мне может сделать Хуань Туй?», он взял ноги в руки и скрылся.

После этого Конфуций оставил государства Чэнь, Цай и Чу, но повсюду «мир пребывал в великой смуте», и некому было сбыть его злодейскую проповедь реставрации. В городе Чжэн Конфуций разлучился со своими учениками и в сиротливом одиночестве присел у восточных врат. Жители бранили его как бродячую собаку.¹¹ Ему пришлось признать, что он «подобен бродячей собаке, которая никого не волнует».

Трудящиеся презирали и ненавидели столь твердолобого Конфуция. По пути в Цай он заблудился и послал своих учеников узнать, где переправа, но двое пахарей, работавших в поле, зло высмеяли его. Они бранили этого реакционного упрямца и смеялись над ним, потому что если бы и вправду «Небо одарило его благодатью», он знал бы, где переправа, и никого не спрашивал бы!

Оскорблённый ученик приплёлся обратно на перекрёсток, но не нашёл там Конфуция, и спросил у старого пахаря: «Не видел ли ты моего учителя?». Тот знал, о ком речь, и сплюнул: «Учителя? Ты никогда не работал руками и не отличишь одного зерна от другого. Так какой у тебя мог быть учитель?».¹² С точки зрения трудящихся, Конфуций был паразитом самого невежественного рода.

Несколько лет Конфуций странствовал по царствам, и все кричали на него, как на уличную крысу. В 484 г. до н. э. Конфуцию было уже шестьдесят восемь, а он всё шарахался то туда, то сюда, в надежде восстановить систему рабства. В конце концов, вот он на закате примостился на сломанной телеге, не желая возвращаться в свой дом в столице Лу (ныне Цюйфу в провинции Шаньдун).

Конфуций сохранил приверженность идее реставрации рабства. После возвращения в Лу он услышал о знаменитом вожде восстания рабов по имени Люся Чжи, водившем вдоль и поперёк мира армию в девять тысяч человек. Конфуций предстал перед ним и стал уговаривать сдаться. Люся Чжи ответил ему в самых энергичных выражениях: «Ты зарабатываешь себе на жизнь красивыми речами и лживыми рассуждениями, а сам не пашешь землю и не ткёшь пряжу. Шлёпая губами и молотя языком, ты судишь об истине и лжи как тебе заблагорассудится. Ты обманываешь правителей Поднебесной и отвлекаешь учёных мужей от главного!»¹³.

«Ты повинен в тягчайшем преступлении!» — сверкнув глазами, Люся Чжи схватился за меч и закричал, чтобы Конфуция прогнали прочь. Пока Люся Чжи бранился, тот мертвенно побледнел и трясся с головы до ног, в замешательстве хватал удила своего коня, но те выскальзывали из его рук. Замотав головой, он вскричал «Бежим! Бежим!», и двое его учеников припустили за ним, спасая свою жизнь.

Старый и никому не нужный, уже на смертном одре, Конфуций улучил возможность составить исторические записки, чтобы прославиться. Тщась извратить прошлое, он состряпал хроники «Вёсны и осени», чтобы обосновать возвращение к системе рабства. В 479 году до н. э. Конфуций в 73-летнем возрасте, со своим окостеневшим умом, сошёл в могилу. Его чаяния реставрации были стёрты в пыль под колёсами истории.

Все реакционеры хвалят конфуцианцев. Продавший свою нацию предатель Линь Бяо был приверженцем Конфуция. Как и все прочие реакционеры в истории, стоявшие на грани краха, он хвалил Конфуция и противостоял закону, используя Конфуция и Мэн-цзы в своих замыслах узурпировать власть и идейном арсенале, нацеленном на реставрацию капитализма. И последствия были такие же, как для всякой реакционной группировки,— революция масс отправила его на свалку истории. Рабочие массы всегда выступали в авангарде борьбы против Конфуция; они — главная ударная сила в критике Конфуция. От Чэнь Шэна и У Гуана¹⁴ до тайпинского восстания¹⁵ — все революционные выступления крестьян в истории нашей нации били по реакционной идеологии Конфуция и его рода. В нашей истории революционной рабочей борьбы её антиконфуцианская революционная сущность всегда сияла немеркнущим светом.¹⁶

1. Фэнь — «копейка», сотая часть юаня — прим. переводчика на русский.↩
2. «Лунь юй», 12.11 (гл. «Янь Юань» (顏淵)).↩
3. «Лунь юй», 20.1 (гл. «Яо сказал…» (堯曰)).↩
4. «Лунь юй», 12.1 (гл. «Янь Юань» (顏淵)).↩
5. «Мэнцзы», 28 (гл. «Ли-лу» (離婁)).↩
6. «Лунь юй, 14.4 (гл. «Сянь спросил…» (憲 問)).↩
7. «Лунь юй», 12.5 (гл. «Янь Юань» (顏淵)).↩
8. «Лунь юй», 17.3 (гл. «Ян Хо» (陽貨)).↩
9. Угроза Конфуцию кратко упоминается в «Лунь юй», 9.5 (гл. «Учитель редко…» (子罕)), 11.23 (гл. «Прежде люди, изучая…» (先進)) и более подробно в «Ши цзи», и не похожа на это описание.↩
10. «Лунь юй», 7.23 (гл. «Я продолжаю» (述而)).↩
11. «Ши цзи», гл. 47.↩
12. «Лунь юй», 18.7.↩
13. По русскому переводу В. В. Малявина, значительно отличающемуся от английского.— прим. переводчика на русский.↩
14. В 209 г. до н. э. Чэнь Шэн и У Гуан отвечали за транспортировку заключённых к месту работы, и поскольку они знали о последствиях опоздания, они решили лучше поднять восстание против Цинь. Чэнь Шэн и У Гуань часто прославляются марксистскими историками как крестьянские революционеры.↩
15. Возглавляемое Хун Сюцюанем, который считал себя сыном Бога, младшим братом Иисуса Христа, Тайпинское восстание (1850—1864) привело к по меньшей мере двадцати миллионам жертв.↩
16. Заметьте, что родословная Конфуция лежит на картинке среди попираемых классических книг (включая «Лунь юй»). Обратите внимание также на язык тела, а именно, что Конфуций на каждой картинке склоняется или в поклоне или на циновке или просто горбится, в то время как обычные люди держаться прямо.↩