«Концентрация и экспансия монополистического капитала США за послевоенный период достигли поразительной степени. В течение долгого времени США, выступая в роли мирового жандарма, совершили множество кровавых преступлений перед революционными народами и угнетёнными нациями мира. Американский империализм всё ещё остаётся самой могучей страной в капиталистическом мире и стремится сохранить свою гегемонию».

Это выглядит вполне бесспорным.

«Война народов Вьетнама, Кампучии и Лаоса против американской агрессии ввергла американский империализм в военный, политический и экономический кризис и привела его к резкому упадку. В то же время страны Западной Европы, Япония и другие страны, постепенно восстанавливая и развивая свою экономическую мощь, усиливали конкуренцию с США. Американский империализм вынужден был признать, что он больше уже не в силах по-прежнему распоряжаться всем и вся в мире».

Вопрос: действительно ли империализм США в 1960‑х и 1970‑х потерпел такие жестокие поражения и впал в столь суровый кризис?

Кажется, что здесь авторы (вслед за Линь Бяо, Чжоу Эньлаем и самим Мао) проявили чрезмерный оптимизм. В дальнейшем США оправились от поражений в Юго-Восточной Азии, а с распадом Советского Союза ещё более укрепили свою роль единоличного гегемона. Уже давно её всерьёз никто особенно не оспаривает. Хотя торговые войны случаются.

«Группировка Хрущёва — Брежнева полностью изменила делу коммунизма и реставрировала капитализм в СССР, превратив его в социал-империалистическую страну».

Эту оценку дэнисты не додумали в 1977 году, она была общепринятой в Китае уже в 1960‑х годах.

Тут есть две особенности. Во-первых, капитализм в СССР, реставрированный, согласно маоистскому представлению, на протяжении 1950‑х годах, самое позднее, к середине 1960‑х, всё же не был обычным капитализмом старого типа. Это был государственный капитализм, притом сохранявший некоторые унаследованные от социализма черты.

Во-вторых, то же относится к социал-империализму. Вероятно, нельзя говорить о том, что экономика СССР функционировала на мировом уровне как зрелый империализм. Экспорт капитала был сравнительно мал. Данный термин скорее указывает на то, что в Советском Союзе развивались империалистические тенденции и он всё больше уподоблялся в своих действиях старым империалистам, вступая с ними в конкуренцию. Возможно поэтому сам Мао практически не употреблял термин «социал-империализм» (社会帝国主义), хотя и не возражал против него.

Рассмотрим сперва четыре особенности советского социал-империализма согласно авторам брошюры 1977 г., и потом перейдём к тезису, который они обосновывали с помощью этих особенностей.

Обзор первого мира авторы брошюры 1977 г. завершают ещё одним утверждением.

«В настоящее время остаётся в силе неизбежность мировой войны главным образом между капиталистическими Соединёнными Штатами Америки и реставрировавшим капитализм Советским Союзом».

Сейчас ясно, что этот прогноз оказался ошибочным. Но в то время так думали не только дэнисты. Сам Мао ожидал войны (например, он обмолвился об этом в беседе с Гельмутом Шмидтом в 1975 году). В само́м Советском Союзе такие ожидания бытовали в общественном сознании и в официальной идеологии ещё в середине 1980‑х. Некоторым косвенным образом такая война даже прошла (в Афганистане).

И всё же общая тенденция вела не к мировой войне, а к отступлению и капитуляции социал-империализма.

«Около 3 миллиардов рабов, составляющих подавляющее большинство населения земного шара, освободились или освобождаются от оков колониализма. Это говорит о коренном, исторически важном изменении в соотношении классовых сил в мире».

Деколонизация 1940—1960 гг. действительно была одним из важнейших событий прошлого века.

Однако примерно в то же время развернулась научно-техническая революция. В первую очередь она приносила выгоды богатым промышленным странам с диверсифицированным производством и развитой международной сетью торговых связей. Страны, вырывавшиеся из-под колониального подчинения, катастрофически отставали, если не могли более-менее удачно встроиться в эту систему; так или иначе, они впадали в неоколониальную зависимость.

В значительной степени это обесценило или придало особый оттенок освобождению от колониального гнёта. Некоторые партии (такие как наксалиты в Индии) сейчас строят свою пропаганду на отрицании существенной разницы между колониализмом и неоколониализмом. Но так или иначе, несомненно, что разрушение системы старого колониализма было только одним шагом на пути решения проблем международного неравенства.

«Народы колоний могут завоевать себе полное освобождение не иначе, как огнём и мечом. Без ограбления колоний, полуколоний, угнетённых наций и угнетённых стран мировой империализм не может развиваться, не может существовать. Освободительная борьба народов колоний уже расшатала и в конечном счёте разрушит ту основу, на которой зиждется империализм».

Есть ли тут с чем спорить? Наверное, хотя бы на словах с этим согласятся и брежневисты и троцкисты. Разве нет?

«Страны и народы третьего мира в ходе борьбы значительно повысили свою сознательность и укрепили свою сплочённость. С точки зрения коренной тенденции мировой истории, сегодня уже не страны и народы третьего мира боятся империализма и гегемонизма, а империализм и гегемонизм боятся стран и народов третьего мира».

Так ли это было?

И так и не так. Эта оптимистическая оценка напрашивалась в 1960‑х, но позже что-то пошло не так. Вместо светского панарабизма возобладал и поныне наступает исламизм, в Индии «шафрановые» (Индийская народная партия) последовательно теснят центристский Индийский национальный конгресс, в Латинской Америке левые, антиимпериалистические движения вспыхивают и затухают, но без поддержки СССР и КНР (об этом позже) мало кто может добиться заметных успехов.

Сейчас «на волне» курды, но они весьма замкнуты на собственном регионе и собственном народе. Есть и другие левые повстанческие движения, но на национальном уровне Третий мир сейчас не бросает вызова Первому, разве только в лице Ирана.

Со сплочением и сознательностью не очень.

«Свыше 120 стран третьего мира занимают чрезвычайно обширные пространства в Азии, Африке, Латинской Америке и Океании, а империалистические страны, говоря в целом, располагают здесь ограниченными силами репрессии, причём их интересы постоянно сталкиваются. Это является благоприятным условием для продолжительного развития и роста антиимпериалистических революционных сил третьего мира».

Так?

В общем, всё так.

Только о части Латинской Америки и Азии сейчас принято говорить, как о «втором мире» (но это, напомню, другая классификация).

Кроме того, столкновений между империалистическими странами, особенно после краха социал-империализма СССР, стало меньше. После издания брошюры ещё произошло крупное и длительное столкновение в Афганистане (1979—1989). Сейчас мы наблюдаем такие столкновения в явном виде в Южной Осетии (2008), Юго-Восточной Украине (с 2014‑го), Сирии (с 2011‑го). Любопытно, что, незадолго до того, как были написаны эти строки, Трамп принял решение о выводе войск США из Сирии и планировал сокращение контингента в Афганистане. Означает ли это дальнейшее умиротворение, на какое-то время, в международной политике или предвещает разгорание новых очагов?

Так или иначе, обширность Третьего мира, составляющая проблему для контроля со стороны империалистов, никуда не делась. Напротив: население Третьего мира ещё выросло — как абсолютно, так и относительно.

«Рабочее движение стран первого и второго миров и антиимпериалистическая борьба третьего мира поддерживают друг друга. Рабочий класс и революционные массы развитых капиталистических стран в ходе своей героической борьбы не раз одерживали блестящие победы, нанося серьёзный удар империализму и социал-империализму и оказывая мощную поддержку борьбе народов мира против империализма и гегемонизма. В дальнейшем, по мере развития обстановки, рабочий класс этих стран, отражая наступление монополистического капитала, завоёвывая себе и другим слоям народа экономические и политические права, выступая против агрессивной политики господствующего класса и оказывая поддержку третьему миру в его борьбе против империализма и гегемонизма, добьётся нового подъёма революционного движения и будет продолжать умножать свои силы».

В дальнейшем, однако, революционная борьба в богатых капиталистических странах продолжала идти на спад. Это привело к тому, что «третьемиристские» направления мысли всё чаще обращались к ленинской критике [в первую очередь, исторически, европейской] «рабочей аристократии».

К сожалению, этот тезис, возможно, до какой-то степени оправданный в 1960‑х, уже в 1970‑х должен был выглядеть слишком оптимистичным.

Многие сейчас связывают надежды на оживление евроамериканояпонского революционного движения двумя факторами: во-первых, наступлением монополистического капитала, во-вторых, освободительным движением Третьего мира, которое лишит этот капитал используемых для подкупа «рабочей аристократии» сверхприбылей. Однако, возможно, что такой ход дел приведёт к противоположному результату — развитию фашизма. На такую возможность указывает, например, нынешний подъём европейских и американских правых.

«Социалистический Китай является составной частью третьего мира».

Это, конечно, было верно. С двумя оговорками. Во-первых, тут, конечно, идёт речь об интенции, а не о завершённом строительстве основ социализма (в понимании Сталина); страна оставалась ещё в основном аграрной. Во-вторых,— согласно Мао — Китай перестал быть социалистическим в процессе переворота 1976—1978 гг., а, может быть, в какой-то степени и раньше, с возвращением Дэна к власти при тяжело больном премьере Чжоу в 1974‑м.

Но, несомненно, Китай относился тогда к третьему миру. Более того, даже сейчас (по данным 2017 г.) его душевой ВВП был несколько ниже среднемирового.² Т. е., возвысившись в военном, политическом и научном отношении, и даже развивая собственное инвестирование, в экономическом отношении он всё ещё остаётся в той же категории.

«Ведя в течение 20—30 лет борьбу против американского контроля и используя серьёзные поражения агрессивной политики США в мировом масштабе, страны Западной Европы покончили с вынужденным подчинением распоряжениям США в начальный период после второй мировой войны. Нечто аналогичное произошло и с Японией. Прежний империалистический лагерь во главе с США раскололся».

Для такого утверждения были основания. В особенности, с точки зрения КНР первой половины 1970‑х годов.

Дело в том, что изначально КНР признал только советский лагерь. Вскоре присоединились такие крупные страны как Индия и Индонезия, к 1970‑м подтянулись ещё только отдельные страны Африки и Азии. А затем последовал прорыв — голлистская Франция (1964), Канада и Италия (1970), Австрия (1971). В 1971 году Китай Мао Цзэдуна получил официальное признание ООН — вопреки воле США! Западная Европа тогда пошла против США, большинство её стран поспешило установить с КНР дипломатические отношения, в 1972‑м году подтянулась и Япония. США держались до 1979‑го (т. е. уже после смерти Мао и издания брошюры).

Таким образом, в 1970‑е всё выглядело именно так: «Прежний империалистический лагерь во главе с США раскололся». Осталось ли это так в дальнейшем? Увы, нет. Хотя Западная Европа значительно укрепилась (в форме ЕС, который теперь уже, возможно, вступил в фазу распада), её самостоятельность стала гораздо ниже.⁴ Когда и как это произошло? Возможно, в 1980‑х годах, когда США срежессировали воссоединение Германии.

«Сегодня самая большая опасность для Западной Европы явно исходит от советского социал-империализма, поскольку Европа является стратегическим центром тяжести борьбы Советского Союза за мировую гегемонию. Советский Союз расположил огромные военные силы в восточной части Европы и на водных пространствах к югу и северу от Европы, собираясь взять Западную Европу в кольцо окружения. Вследствие усиления Советским Союзом борьбы за мировую гегемонию Восточная Европа стала передней позицией, с которой Советский Союз готовится ринуться в войну против Западной Европы и США. Сегодня страны Европы находятся под серьёзной угрозой аннексии и оккупации со стороны советского социал-империализма».

Несомненно, такая позиция выросла на основе брежневского вмешательства в Чехословакии (1968) и, вероятно, руку к этому приложил Дэн Сяопин (вернувшийся в правительство в 1974‑м). Судя по беседам Мао, в последний год перед смертью (будучи тяжело больным), он, возможно, тоже верил в такую угрозу.

Так или иначе, она не реализовалась: Западная Европа укреплялась через интеграцию, а брежневский Советский Союз слабел; следующее крупное вмешательство будет совсем на другом фронте, в Афганистане. Так что эту оценку можно считать ошибочной (хотя и более понятной и простительной для конца 1960‑х, чем 1970‑х).

«При некоторых обстоятельствах страны второго мира, исходя из собственных интересов, бывают вынуждены пойти на кое-какие уступки странам третьего мира и оказывают известную поддержку или занимают нейтральную позицию по отношению к борьбе стран третьего мира против гегемонизма. Второй мир является силой, с которой можно объединиться в борьбе против гегемонизма».

Так ли это?

Незадолго до публикации брошюры отгорела война во Вьетнаме. Силой, с которой объединялся Китай, в борьбе против гегемонизма во Вьетнаме, был, внезапно, СССР. Австралия, Новая Зеландия и Япония участвовали на стороне США, другие страны второго мира остались в стороне. Можно сказать, что второй мир, действительно, сохранял нейтралитет.

Вскоре, однако, ситуация поменялась. В Афганистане Британия, Германия, Франция и Япония выступали вместе с США. Также они (особенно Франция) участвовали во многих других нападениях на страны третьего мира.

«Эксплуатация и контроль некоторых стран второго мира в отношении многих стран третьего мира настолько укоренились, что эти страны второго мира легко от них не откажутся. Третьему миру по-прежнему предстоит ещё длительная и суровая борьба за установление равноправных и взаимовыгодных отношений со вторым миром».

Тут, вероятно, нечего возразить.

«Вплоть до последних лет своей жизни Маркс и Энгельс всегда брали решительное сопротивление агрессивной политике царской Российской империи за критерий для деления политических сил Европы и определения того, заслуживало ли то или иное европейское национальное движение поддержки со стороны международного пролетариата».

Можно спорить, действительно ли Маркс и Энгельс ставили этот вопрос во главу угла, но такой уклон у них действительно был. В 1934 году Сталин разобрал один из случаев его проявления в статье Энгельса «Внешняя политика русского царизма». Из его аргументации можно предположить, что проблема рассуждений Энгельса заключалась в противоречии между уже́ развивающимися тенденциями империализма и ещё недостаточном их освоении в рамках марксизма.

Такое освоение произошло позже, и главный теоретик марксизма той эпохи, Ленин, замечал, например (вне связи с данным конкретным вопросом), что «то обстоятельство, что борьба за национальную свободу против одной империалистической державы может быть, при известных условиях, использована другой „великой“ державой в её одинаково империалистских целях» никак не может отменять права на самоопределение наций («Социалистическая революция и право наций на самоопределение»).⁵ А вот о движении славян⁶, совсем в ином ключе, чем у Энгельса: «…Немецкая буржуазия предприняла грабительский поход против Сербии, желая покорить её и задушить национальную революцию южного славянства» («Война и российская социал-демократия»). Как можно видеть, у Ленина оценка царизма как «самого реакционного и варварского правительства» не перерастала в слепой и абсолютный фетиш, в какой-то исключительный «критерий для деления политических сил Европы».

Можно предполагать, что здесь дэнистские ревизионисты и милитаристы в КПК воспользовались некоторыми устаревшими подходами марксизма в своих тактических целях.

«Ван Хунвэнь, Чжан Чуньцяо, Цзян Цин и Яо Вэньюань бешено выступали против теории Председателя Мао Цзэдуна о делении на три мира».

Брошюра не содержит вообще никаких цитат или ссылок в этом отношении, так что можно предположить, что это была своего рода обличительная «дежурная фраза». Вероятно, в то время («четвёрка» была схвачена в 1976‑м, и до 1981‑го готовился показательный суд) полагалось вставлять повсюду, дело не дело, брань в их адрес.⁷

Поиск по немногочисленным имеющимся в нашем распоряжении текстам «четвёрки» (два десятка выступлений Цзян Цин, в основном по вопросам культуры, три речи Ван Хунвэня, десяток статей Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюаня) не дал результата. Ван как-то походя упоминал «социал-империализм», вот и всё. Похоже, «четвёрка» была гораздо более сосредоточена на угрозе реставрации капитализма внутри страны, тогда как для каппутистов совершенно логично было отвлекать внимание на внешние угрозы. В т. ч. громкие крики против социал-империализма были особенно удобны для маскировки того факта, что они сами вступили на тот же путь, что ранее хрущёвцы.

В частности, с критикой выступил Энвер Ходжа. Вот что он написал в своей книге «Империализм и революция» (1978 г.):

1. «Вопреки теории „трёх миров“ китайских ревизионистов американский империализм продолжает наступать»;
2. Эта теория «стремится примирить „третий мир“ со „вторым миром“ и с американским империализмом», игнорируя «усиление сопротивления угнетённых народов всем империалистическим державам и… обострение непримиримой борьбы между ними», а «с другой стороны,.. …непримиримые трения между [империалистическими державами] в борьбе за расширение экономической экспансии»;
3. «Китайские ревизионисты лозунг Коммунистического Манифеста „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“ заменили прагматическим лозунгом „Соединиться со всеми теми, кто только может соединиться“ против советского социал-империализма. …„Социалистический“ Китай… призывает народы „третьего мира“, ведущие борьбу против мирового империализма и капитализма, объединиться только против советского социал-империализма».

Можно видеть, что критика со стороны Ходжи носит скорее политический, чем теоретический характер. Он не аргументирует и не документирует свои обвинения, но лишь провозглашает их.

Замечание о наступлении империализма США бесспорно.

Дальше идёт неоднозначный вопрос о взаимодействии теории трёх миров (и её исходных положений у Мао) и прагматических интересов ревизионистского руководства. Возможно, дэнисты действительно стремились примирить третий мир с западным и японским империализмом и сплотить его исключительно против социал-империализма брежневистов. Это было бы в их духе и, в принципе, они могли бы развивать теорию трёх миров в таком направлении.

Но ни Ходжа не приводит свидетельств, что они это делали, ни текст китайской брошюры не даёт нам примеров именно таких призывов.

С критикой теории трёх миров выступили предшественники МЛПГ, издав статью «Правооппортунистическая „теория трёх миров“ Дэна Сяопина».

Общая оценка в этой статье выглядит взвешенно и разумно:

«…Это была правильная и необходимая тактическая концепция. ‹…› Дэн Сяопин превратил эту тактическую концепцию Мао Цзэдуна в стратегическую концепцию, ревизовав, таким образом, марксизм-ленинизм в существенном вопросе».

Однако когда критик переходит к разъяснению этой ревизии, он сам явно ревизует марксизм-ленинизм, как он формулировался в ходе Великой полемики. Основной его тезис:

«Угнетённые народы могут ослабить империализм и освободиться от империалистического ига, но они не могут уничтожить империализм. Это может быть сделано только пролетариатом капиталистических стран».

Таким образом, автор из МЛПГ отверг положение о «главной зоне бурь мировой революции, [странах Третьего мира,] которые наносят непосредственный удар по империализму» из фундаментальной статьи ЦК КПК от 14 июня 1963 года, и поставил в авангард рабочую аристократию империалистических стран.

На самом деле, ключевая роль Третьего мира в мировой революции была сформулирована в ленинизме намного раньше, ещё при Ленине. Так, Манабендра Рой в своих тезисах, принятых Ⅱ Конгрессом Коминтерна, заметил:

«Сверхприбыль, получаемая с колоний, является главным источником средств современного капитализма. Европейскому рабочему классу удастся только тогда свергнуть капиталистический строй, когда этот источник окончательно иссякнет».⁸

Спустя несколько лет после кончины Мао, мировое маоистское движение предприняло попытку реорганизации, создав Революционное интернационалистическое движение.

В своей Декларации 1984 года РИД сформулировало маоистскую критику теории трёх миров:

«Ревизионисты в Китае, контролировавшие в значительной степени его дипломатию и отношения между Компартией Китая и другими марксистско-ленинскими партиями, отвернулись от революционной борьбы пролетариата и угнетённых народов или пытались подчинить её государственным интересам Китая. Реакционные деспоты лживо обозначались как „антиимпериалисты“ и всё более под знаменем всемирной борьбы против „гегемонизма“ некоторые империалистические державы Западного блока изображались как промежуточные или даже положительные силы на мировой арене. Ещё в этот период многие прокитайские марксистско-ленинские партии при поддержке ревизионистов в КПК начали позорно следовать за буржуазией и даже поддерживать или соглашаться с империалистическими авантюрами и военными приготовлениями, направленными против Советского Союза, который всё больше рассматривался как „главный враг“ во всём мире. Все эти тенденции полностью расцвели с государственным переворотом в Китае и последующей разработкой ревизионистами „Теории трёх миров“, которую они пытались навязать международному коммунистическому движению».

Далее была объявлена претензия на теоретическую разработку вопроса:

«Марксисты-ленинцы правильно отвергли ревизионистскую клевету, что „Теория трёх миров“ была выдвинута Мао Цзэдуном. Но этого недостаточно. Критика „Теории трёх миров“ должна быть углублена критикой концепций, лежащих в её основе, и её происхождение должно быть исследовано».

Наконец, РИД вспомнило также: «Важно отметить, что ревизионистским узурпаторам пришлось публично осудить ближайших соратников Мао за противостояние этой контрреволюционной теории». Это всё про то же обвинение в адрес «четвёрки». Увы, оно и тут осталось недокументированным.

Свою позицию по этому вопросу сформулировала Компартия Перу («Сендеро луминосо»). Вкратце, она выглядит следующим образом:

«Мы считаем тезис Мао Цзэдуна, очерчивающий три мира, верным и правильным[, и] отвергаем оппортунистическое и ревизионистское извращение трёх миров Дэн Сяопином…».

«Сендеристы» не конкретизировали, в чём, по их мнению, состоит это извращение, но это можно предположить по тому, что в их изложении отсутствует утверждение об особой опасности социал-империализма, а кроме того, критичнее изображён второй мир.