В сравнении с газетной версией в публикации скорректированы японские имена: они переставлены в нормативном для японского языка и приемлемом для русского порядке «Фамилия Имя» (носители английского языка этот порядок всё время переиначивают по-своему). Ведь мы никогда не переворачиваем же китайские или корейские фамилии и имена.

В начале 1950-х годов вся Восточная Азия была охвачена пожаром революции. К вящему ужасу американских империалистов, готовых уже схватиться за свой последний аргумент — ядерную бомбу, Восток алел идеями коммунизма. Бойцы китайской народной армии очистили весь континентальный Китай от марионеточных гоминдановских генералов, войска маршала Ким Ир Сена вступали в Сеул, а южнокорейцы и американцы спасались на маленьком клочочке земли у порта Пусан, героические партизаны Вьетминя взяли в клещи регулярную французскую армию под Дьем Бьен Фу, разворачивалась партизанская борьба под руководством коммунистов в Индонезии, английской Бирме и французском Индокитае.

В этих условиях Компартия Японии взяла курс на вооружённое восстание и развёртывание партизанской войны по образу и подобию Китая. Но уже к 1952 году, под влиянием пробравшихся в руководство ревизионистов, которые взяли верх после смерти Сталина, вынуждена была его свернуть. Революционные силы, выступавшие за вооружённый путь, вышли из компартии. Но они были слишком слабы и постоянно грызлись между собой по вопросам теории, так что первую группу, способную вести вооружённую борьбу, «Сэкигунха» (Фракцию Красной Армии), им удалось создать лишь в 1969 году в разгар студенческих волнений.

Основу организации составили студенческие вожаки, но из одних университетских интеллектуалов партизанский отряд не создашь, и в организацию были привлечены молодые хулиганы-пролетарии из леворадикальной рокерской банды «Чёрные шлемы». Эти японские «Ангелы ада» разъезжали на своих мотоциклах по богатым пригородам Токио и швыряли буржуям в окна бутылки коктейлем Молотова, или же ловили в подворотне богатого маменькиного сынка и метелили его железными цепями. Глубокой идеологии у них не было, но несколько важнейших фраз из «красной книжечки» великого председателя Мао они затвердили наизусть.

Учредительная конференция «Сэкигунха» состоялась 4 сентября 1969 года. Новая организация взяла себе за образец революционные партизанские армии, действовавшие в своё время в России, на Кубе и в Китае. Целью была провозглашена мировая революция, которую должна будет осуществить единая Красная Армия народов Африки, Латинской Америки, Вьетнама, Кореи и Японии. Революция, которая начнётся в странах Третьего мира, и охватит потом всю планету… В качестве ближайших задач в принятой на съезде декларации «Призыв к войне» были указаны следующие:

«Мы должны взорвать Пентагон, Главное полицейское управление и Управление национальной обороны Японии. Мы должны смести буржуазию с лица Земли».

Интересное совпадение: и западногерманская РАФ, и японская «Сэкигунха» взяли независимо друг от друга одно и то же название «фракция Красной Армии». Сэкигуновцы стали пионерами городской герильи в экономически развитых капиталистических странах. В то время, когда была создана Сэкигун, Андреас Баадер только получил свой первый срок за поджог универмага, а основатели Красных Бригад ещё зубрили социологию в университете Тренто.

Для того чтобы организация могла вести подпольную боевую работу, требовался крепкий финансовый базис. Поэтому первой операцией, осуществлённой «Сэкигун», стала операция «М» (money). Японские красные партизаны начали регулярно изымать деньги из банков, почт, контор, у отдельных инкассаторов. Дело это было новое, опасное, новички постоянно совершали ошибки — более полусотни бойцов «Сэкигун» было арестовано полицией во время экспроприации. Попал в лапы полиции и основатель организации Сиоми Такая. ¹ Лидером организации стал видный теоретик и практик городской герильи Мори Цунэо. Укрепление финансовой базы дало свои результаты — были созданы четыре новых отряда, и теперь деятельность «Сэкигун» охватывала всю территорию страны.

Были претворены в жизнь планы новых операций: операция «Б» предусматривала создание баз организации за границей, что позволило ей впоследствии перенести свою деятельность на Ближний Восток. Операция «П» (Пегас) представляла собой план захвата посольства одной из западных стран с требованием освободить Такая Сиоми и предоставить самолёт для того, чтобы все участники акции и вождь могли беспрепятственно улететь в Красный Китай. Эта операция была намечена на 15 июля 1969 года, но не состоялась, потому что буквально накануне, в результате деятельности засланного в организацию провокатора, полиция произвела массовые аресты среди членов «Сэкигун». Зато прогремела на весь мир операция «Ф», названная так в честь птички Феникс, изображённой на эмблеме японских авиалиний.

31 марта авиалайнер «Ёдо» государственной японской авиакомпании «Джал» совершал обычный внутренний рейс по линии Токио — Фукуока, как вдруг посреди салона вскочили со своих мест девять молодых людей с автоматами Калашникова и самурайскими мечами. Командир отряда Такамото Такэо скомандовал: «Всем оставаться на своих местах! Это захват! Летим в Пхеньян. Да здравствует товарищ Ким Ир Сен! Банзай!». Это была акция возмездия, 122 сытых японских пассажира стали пленниками авангарда японских красных партизан. Хитрый экипаж попытался обмануть бойцов «Сэкигун» и сперва посадил самолёт в Сеуле, а южнокорейские марионетки, переодетые в форму Корейской народно-революционной армии, хотели убедить японских красноармейцев, что те находятся уже на территории КНДР. Но они не знали даже элементарных основ идеологии чучхе, обязательных для каждого солдата народной Кореи, и легко были уличены во лжи. Несмотря на все подлости, устроенные японскими и южнокорейскими властями, «Сэкигун» проявила редкостный гуманизм и освободила всех пассажиров в обмен на министра транспорта Японии. 4 апреля самолёт прибыл в Пхеньян и стал подарком корейскому народу к 15 апреля — Дню рождения великого вождя товарища Ким Ир Сена. С тех пор бойцы этого отряда «Сэкигун» счастливо живут и трудятся в стране подлинного социализма ², окружённые неустанной заботой великого вождя и любимого руководителя.

В то же время параллельно с «Сэкигун» в Японии действовала ещё одна боевая организация, опирающаяся на идеи Мао Цзэдуна — «Кэйхин ампо кёто» (Совет совместной борьбы против договора безопасности) или просто «Кэйхин». Основной целью этой организации была антиамериканская антиимпериалистическая борьба. Так называемый американо-японский «Договор безопасности» предусматривал постоянное военное присутствие американцев на Японских островах, наличие военных баз и проведение совместных манёвров, направленных против стран социализма. В августе 1969 года Кэйхин накануне визита тогдашнего министра иностранных дел Айти в СССР и США забросала территорию посольств этих стран коктейлем Молотова. Акция была проведена в знак протеста против действий американских империалистов во Вьетнаме и стратегии мирного сосуществования с империализмом, проповедуемой брежневскими ревизионистами.

Народно-революционная армия Кэйхин под руководством Нагаты Хироко одним ударом решила проблему оружия, совершив налёт на крупный магазин охотничьего оружия в городе Маока. У Кэйхин скопился избыток оружия.

У Сэкигун же оружия катастрофически не хватало. После успешного осуществления операции «Ф» весь арсенал группы составляли лишь несколько пистолетов и самодельные пластиковые бомбы, которые клепал на небольшой подпольной фабрике технический гений Сэкигун Цутому Умэнаи. Зато денежных средств после проведённых экспроприаций явно было в избытке. Всё это положило начало взаимовыгодному сотрудничеству: лидер Кэйхин товарищ Нагата передала Мори Цунэо крупную партию оружия, а тот, в свою очередь, подарил Кэйхин 300 тыс. иен.

Вскоре обе революционных организации объединились под новым названием «Рэнго сэкигун» (Объединённая Красная Армия). Для укрепления боеспособности армии в феврале 1972 года было решено провести полевые учения в префектуре Гумма. Учения, в духе лучших маоистских традиций, решено было совместить с внутренней чисткой объединённой организации и кампанией взаимной критики и самокритики.

В результате учений в префектуре Гумма четырнадцать членов организации, которых сочли недостаточно преданными делу революции и борьбы с империализмом, были казнены. После того, как их тела были обнаружены, буржуазная и ревизионистская пресса подняла вой о «бесовщине» и «нечаевщине» японских террористов. «Рэнго сэкигун» платные гуманисты плотно приклеили ярлык «самой кровожадной террористической группы в мире».

Давайте попробуем разобраться в этой истории спокойно без интеллигентских истерик. Психология современного японца сильно отличается от психологии современного европейца. Она формировалась тысячелетиями, и основу, стержень её составляет идея преданного служения. Первоначально это была сформулированная самурайским кодексом чести Бусидо идея верного служения своему феодальному владыке, после революции Мэйдзи — идея служения императору, в наше время — идея служения корпорации, на которую работает японец. Этим во многом и объясняются их феноменальные успехи в экономике. Отступление от избранного пути, малейшее проявление слабости, сомнения в верности считались позором, смыть который могла лишь кровь, и самурай, заподозренный в измене или трусости, обязан был совершить харакири. Не всякому доставало силы воли силы воли вскрыть себе живот самому, и опозоренный просил ближайших друзей быть помощниками в совершении этого мрачного обряда.

Бойцы «Рэнго сэкигун» в полной мере были ревнителями самурайского кодекса чести, только вместо феодальных властителей или сомнительных религиозных доктрин они служили идее мировой революции. Они сами считали, что нетвёрдость их убеждений заслуживает наказания смертью, и просили своих товарищей помочь им смыть позор кровью. Один из уличённых в отступничестве даже попросил, чтобы ему помогли сделать харакири его младшие братья. Подобная твёрдость и бескомпромиссность японских революционеров достойна уважения.

После «резни в префектуре Гумма» полиция со всех сторон обложила Сэкигун. Уходя от преследования, красноармейцы захватили в прибрежном курортом местечке Каруидзава роскошную виллу «Асомаяма» и взяли её хозяйку в заложницы. Но судьба заложников мало интересовала полицейских: 28 февраля спецподразделение берёт дачу штурмом. В лапы стражей порядка попало семнадцать членов Сэкигун, кое-кто начал давать показания… В результате полиции удалось разгромить практически все базы организации на территории Японии. Был брошен за решётку и покончил с собой в токийской тюрьме Мори Цунэо, приговорена к смертной казни Нагата Хироко ³. Казалось, «Рэнго Сэкигун» окончательно разгромлена. Но не стоит забывать о плане «Б», о базах на Ближнем Востоке…

В последние дни мая 1972 года в главном израильском аэропорту «Лод» особенно велик был наплыв «репатриантов» из СССР. Любители лёгкой жизни из числа наших бывших сограждан как мухи на… мёд слетались на территорию «земли обетованной». У стойки толстый пожилой валютчик объяснял начинающему фарцовщику: «Израиль, молодой человек, это вам не Союз. Здесь никакие коммунисты не помешают нам обделывать свой гешефт!». Тем временем прямо перед ними таможенник остановил трёх низкорослых улыбчивых японцев, прибывших парижским рейсом. Таможенник поинтересовался содержимым их багажа, и не успел и глазом моргнуть, как японцы выхватили из сумок АК-47 и открыли огонь по прислужникам израильского государства. Последнее, что услышали в своей жизни несостоявшиеся «новые израильтяне» был крик: «Кёсан банзай!» — «Да здравствует коммунизм!» по-японски.

Этими героями были сэкигуновцы Окудайра Такэси, Ясуда Ясуюки и Окамото Кодзо. Отбивались они до последнего, застрелив два десятка израильских полицейских и солдат и ранив почти сотню. Когда патронов больше не осталось, Окудайра и Ясуда подорвали себя гранатой. Мировая пресса окрестила эту акцию «Бойней в аэропорту Лод». Тяжело раненного Окамоту Кодзо израильским коммандос удалось взять живым. В 1985 году японца, ставшего национальным героем Палестины, израильские власти обменяли на своих солдат, попавших в плен к палестинским повстанцам в ходе интифады ⁴.

Переместившись в Палестину международный отдел Сэкигун стал называться «Арабу сэкигун», т. е. «Арабская красная армия». Но для организации, на 100 процентов состоящей из японцев, это звучало несколько комично. В конце концов, за организацией окончательно закрепилось название «Нихон сэкигун», что, собственно, и значит «Красная армия Японии». Во главе организации встала вдова погибшего в аэропорту Лод Окудайры Такэси — Сигэнобу Фусако (она же Мириам, она же товарищ Шамиля). Дочь профессора, интеллектуалка, с отличием окончившая университет Мэйдзи, красивая женщина, она стала Вождём японской революции, духовным лидером несгибаемых борцов за социализм. До сих пор она продолжает руководить Сэкигун и скрывается где-то на тайной базе в долине Бекаа в Ливане ⁵.

Японские красноармейцы начали действовать в теснейшем контакте с марксистско-ленинским крылом освободительного движения Палестины. На долгие годы ближайшим союзником Сэкигун стал Народный фронт освобождения Палестины (НФОП) во главе с Жоржем Хабашем по прозвищу «Аль-Хаким» (Мудрец). В отличие от двоедушного Арафата, Хабаш никогда не шёл ни на какие компромиссы с израильским режимом и не пытался заигрывать с великими державами. Про него среди палестинских арабов ходила поговорка: «Если у огня, которым пылают палестинские партизаны, и есть хранитель, то это доктор Хабаш». ⁶

С переброской в Ливан изменилась и организационная структура Сэкигун. Общее руководство осуществляло Политбюро во главе с Сигэнобу Фусако. За техническую подготовку операций, создание и оснащение баз отвечал Организационный комитет, действовавший в том числе и на территории Японии через подставные легальные организации вроде Центра помощи народу Палестины или Комитета поддержки освобождения Палестины. Непосредственное выполнение боевых заданий возлагалось на Военный комитет Сэкигун во главе со знаменитым боевиком Окудайра Дзюндзо.

Важным звеном деятельности «Нихон сэкигун» на Ближнем Востоке стало информационное обеспечение акций Сэкигун. Ведь цель революционной борьбы городских партизан, как учил Карлос Маригелла, заключается не в том, чтобы уничтожить того или иного одиозного представителя властвующей элиты, но в том, чтобы через средства массовой информации донести до населения крупицы правды о борьбе революционеров, заставить простых рабочих задуматься о том, чего требуют эти люди и посеять страх и неуверенность среди представителей правящих классов. Оставлять это дело продажной буржуазной прессе нельзя было ни в коем случае. Поэтому Сэкигун организовала собственную киностудию «Вакамацу продаксьён», принадлежащую якобы одному из красноармейцев Вакамацу Кодзи, на которой снимала фильмы о своей борьбе. ⁷

Киностудия играла двоякую роль. С одной стороны, она была «крышей», под которой осуществлялась переброска основных сил Сэкигун в Ливан. Она служила прикрытием от чрезмерного любопытства властей к тому, что происходит в тренировочных лагерях, дескать, кино про войну снимаем. С другой стороны, эта студия действительно снимала агитационно-пропагандистские фильмы о деятельности Сэкигун, такие как документальный фильм «Красная Армия — НФОП. Манифест борьбы за мировую революцию». Под руководством профессионального режиссёра Адати Масао ⁸ действовал специальный отряд, занимавшейся прокатом этого фильма в странах Европы и Японии. Позднее этому отряду поручили все функции «паблик рилейшн» — распространение в прессе комментариев, заявлений и деклараций — и он стал называться Информационный центр мировой революции. Часто бойцы Сэкигун распространяли свои материалы и через информационный орган НФОП газету «Аль Хадаф».

Стоит сказать ещё несколько слов о тактике «Нихон Сэкигун». Теперешняя истерия вокруг бомб в метро, троллейбусах и на вокзалах заставила СМИ вспомнить о «левых террористах» на Западе. Журнал «Коммерсант-weekly» назвал даже в качестве возможного левого следа активистов «Студенческой Защиты». Но любой квалифицированный западный терроролог высмеял бы эти утверждения. Всем известно, что левые группы не практикуют взрывов в людных местах, там, где жертвами их могут стать представители трудового класса. Подобную тактику применяют лишь неофашисты в рамках стратегии «нагнетания напряжённости» и некоторые немарксистские национально-освободительные движения ИРА, ЭТА, палестинцы-исламисты.

Городские партизаны из марксистских и марксистско-ленинских организаций используют тактику «точечных ударов», направленных против наиболее одиозных представителей правящего режима. Как учил Карлос Маригелла, такие удары не только способствуют ослаблению карательного аппарата буржуазного государства, но и привлекают на сторону сражающихся революционеров широкие массы трудящихся. Установка же взрывных устройств допускается только в тех местах, где они способны нанести непоправимый ущерб врагу — в казармах, полицейских участках, учреждениях государственной власти.

Что же касается угонов самолётов, то большинство левых сражающихся групп городских партизан отвергают это средство борьбы, считая, что большинство пассажиров — люди случайные и невиновны в преступлениях империализма. Но Сэкигун, НФОП, Карлос и связанная с ним западногерманская группа «Революционные ячейки» всё-таки участвовали в угонах. В сборнике документов «Сэкигун» «Призыв к мировой революционной войне» говорится, что угон оказывает на власти наибольший эффект, сравнимый лишь с эффектом шока. При этом, преодолевая границы между народами, искусственно воздвигнутые буржуазными государствами, революционеры переносят искры революционной войны из одной страны в другую. К тому же сэкигуновцы справедливо полагают, что представители трудящихся имеют мало шансов купить билет на международный авиарейс, а руководство японских авиакомпании прочно запятнало себя тесным сотрудничеством с секретной полицией.

«Мы сознательно отказываемся от национальной ограниченности, насильственно прорываясь через государственные границы, мы делаем шаг на пути сближения пролетариата разных стран»,— говорится в документах Сэкигун.

Наиболее яркие акции, проведённые Сэкигун в начале-середине 1970-х годов таковы.

• 21 июля 1973 года Маруока Осама и трое членов НФОП угнали голландский авиалайнер, следовавший рейсом Амстердам — Токио. После приземления в Ливии заложников отпустили с богом, а самолёт был взорван в назидание империалистам.

• 30 января 1974 года Ямада Ёсиаки, Вако Харуо ⁹ и трое палестинцев взорвали нефтехранилище транснациональной корпорации «Шелл» в Сингапуре. И, скрываясь от преследования, захватили морской паром вместе со всем экипажем. Паром обложили со всех сторон с земли, с воды, с воздуха. Казалось, боевикам «Сэкигун» нет спасения. Но на шестой день осады пятеро боевиков НФОП ворвались в японское посольство в Кувейте и взяли в заложники 29 сотрудников посольства, включая и самого посла. Требование одно — предоставить самолёт блокированным на пароме в Сингапуре революционерам. Власти, скрипя зубами, идут на условия палестинцев и самолёт, захватив по пути кувейтскую группу, благополучно приземляется в столице социалистического Южного Йемена Адене, где солдат мировой революции чествуют как героев.

• 

  Окудайра Дзюндзо

  13 сентября трое боевиков Сэкигун в масках ворвались во французское посольство в Гааге и захватили в заложники девять французских дипломатов. Как потом удалось установить Интерполу, это были Окудайра Дзюндзо ¹⁰, Вако Харуо и Нисикава Дзюн. Они требуют освободить Ямада Ёсиаки, за два месяца до этого попавшего в лапы парижской полиции во время подготовки очередной операции. У товарища Ямада прислужниками буржуазного французского государства были изъяты шифрованные планы, фальшивые доллары и паспорта, ему грозил серьёзный срок. Но Сэкигун никогда не бросала своих товарищей в беде, если оставалась хоть малейшая надежда их выручить. Попутно участники операции потребовали от французских властей 300 тысяч долларов наличными на нужды мировой революции. Французским властям не оставалось ничего другого, как выполнить эти требования: на аэродром Скипхол под Амстердамом были доставлены Ямадо, участники акции и требуемая сумма, самолёт взял курс на Дамаск. Всё прошло успешно, только жадные сирийцы отобрали у революционеров деньги, честно добытые в схватке с империализмом.

• В марте 1975 двое сэкигуновцев Нисикава Дзюн и Тахира Кадзуо были задержаны в Стокгольме во время фотографирования ливанского посольства. В ответ на это 4 августа 1975 года пятеро (!) бойцов Сэкигун захватывают американское и шведское посольства в столице Малайзии Куала-Лумпуре. У них в плену оказалось 53 посольских работника. В обмен на них участники акции требуют освободить задержанных в Стокгольме и ещё шестерых членов Сэкигун и «Лиги антияпонского вооружённого фронта Восточной Азии», томящихся в японских застенках. И снова полный успех — участники операции и освобождённые товарищи скрываются на самолёте в Ливию.

• 28 сентября 1977 года командой под руководством Маруоки Осамы в воздухе захвачен авиалайнер компании «Джал», следовавший рейсом Париж — Токио (155 пассажиров и 14 членов экипажа). Самолёт совершает вынужденную посадку в Дакке. Организаторы угона выставляют требования — освободить из японских тюрем девять видных революционеров, передать бойцам «Сэкигун» 6 миллионов долларов и дозаправить самолёт. Все условия выполнены. Беспрецедентная в истории угонов сумма попала в руки борцов за мировую революцию. Самолёт в конце концов прилетел в Алжир, а организаторы акции скрылись вместе с деньгами. ¹¹

Такие головокружительные действия — и ни одного провала. А ведь осуществляло всё это боевое ядро Сэкигун, состоявшее в лучшем случае из двух десятков боевиков. И заложников после артистично проведённых акций всегда отпускали. Это вам не чеченские националисты, которые мирных жителей готовы сотнями гнать под пули, тут страдал только мировой капитал.

С той поры до середины 1980-х Сэкигун не проводила самостоятельных операций, участвуя в акциях НФОП. Собственно говоря, руководство Сэкигун, начиная с 1977-го, не взяло на себя ответственность ни за одну насильственную акцию, и, рассказывая о дальнейшей деятельности Сэкигун, нам придётся опираться на данные Интерпола. А им только дай волю, они и землетрясение спишут на действия «левацких террористов».

• В мае 1986 года во время встречи большой семёрки в столице Индонезии Джакарте были обстреляны из гранатомёта посольства США, Японии и Канады.

• В мае 1987-го во время встречи большой семёрки в Венеции были обстреляны посольства США и Великобритании. Аналитики Интерпола считают, что это была акция возмездия в ответ на бомбардировку США мирного гражданского населения Ливии.

• 

  Кикумура Ю

  В том же году в Штатах был задержан член Сэкигун Кикумура Ю с грузом пластиковых бомб. Обвинения против него были высосаны из пальца. Ну, в самом деле, почему бы добропорядочному японцу не возить с собой немножечко взрывчатки? Несмотря на это, его посадили всерьёз и надолго. Вот оно, хвалёное американское правосудие. А ведь за год до того Кикумуру арестовали в аэропорту в Голландии с двумя фунтами динамита в банке из-под сока и детонаторами, спрятанными в радиоприёмнике — и ничего, отпустили. Ведь он ничего плохого не сделал. ¹²

Буржуазные средства массовой информации пытаются приписать Сэкигун и взрыв южнокорейского авиалайнера над Малайзией в декабре 1987 года, но, как уже говорилось выше, это не их почерк. Хотя ничего плохого в том, что взорвали южнокорейских марионеток, нет. Ведь они пытались в то время превзойти своей Олимпиадой торжества Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Пхеньяне. Впредь праздные туристы поостерегутся летать в Сеул!

Серьёзный удар по Сэкигун нанёс развал СССР и крах мировой системы социализма. Хотя всё это были ревизионистские государства, прямой поддержки Сэкигун не оказывавшие, но на территории некоторых из них, например в Румынии, сэкигуновцы иной раз находили убежище. Информационное бюро Сэкигун распространило в этот период ряд заявлений, осуждающих контрреволюционные процессы в СССР и других странах социалистического лагеря.

Структура Сэкигун с середины 1980-х годов изменилась мало. По данным Интерпола, штаб-квартира и информационный центр расположены в Бейруте, тренировочные лагеря в долине Бекаа, интеллектуальный центр, планирующий операции в Париже, наиболее известные боевики живут нелегально по сфабрикованным документам в разных странах Европы.

1996 год стал годом возрождения Сэкигун и знаменовал собой переход к новой тактике. Теперь сэкигуновцы начинают действовать в тесном союзе с силами марксистско-ленинских партизанских движений, ведущих вооружённую борьбу в сельских районах стран Третьего мира.

Впервые тактика блока с сельской герильей была использована во время наступления Сэкигун 1986—1987 годов. Японские красноармейцы попытались закрепиться на Филиппинах, где в освобождённых районах в джунглях долгие годы ведёт борьбу местная маоистская компартия. Тогда же Маруока Осама вместе с местными партизанами осуществил успешную операцию по похищению руководителя местного филиала компании «Мицуи». Выкуп составил 250 млн иен. Но вскоре базы Сэкигун на Филиппинах были раскрыты полицией, а сами боевики арестованы.

И вот, десять лет спустя, Сэкигун вновь идёт на тесный союз с партизанами. В марте этого [1996] года при переходе границы между Камбоджей и Вьетнамом вблизи от районов, контролируемых красными кхмерами, Интерполом был задержан Танака Ёсими ¹³. У него были изъяты северокорейский паспорт и более миллиона долларов фальшивыми 100-долларовыми купюрами старого образца. Техника подделки филигранна, отличить от настоящих их практически невозможно. Танака был участником самого первого сэкигуновского угона самолёта в Пхеньян в марте 1970-го. На допросах революционер вёл себя мужественно, заявляя, что он северокорейский гражданин и требует немедленной встречи с послом.

В начале июня в столице Перу Лиме была задержана с фальшивым филиппинским паспортом Ёсимура Кадзуэ, участница нападения на французское посольство Гааге в 1974 году. У неё были изъяты агитационно-пропагандистские материалы сражающейся Компартии Перу «Сендеро луминосо». Сразу после задержания героическая женщина объявила голодовку, так что через несколько дней, когда к ней были допущены журналисты, во время интервью у неё случился обморок.

Выводы делайте сами. Сэкигун вновь действует. Борьба продолжается! Банзай!

Эта деревушка, затерявшаяся в предгорьях Гималаев, стала символом коммунистического сопротивления для всей Юго-Восточной Азии, знаменем революционного коммунизма в Индии. Её имя стало нарицательным: всякого индийского коммуниста, стоящего за вооружённый путь борьбы, стали называть в честь неё наксалитом.

Коммунизм как «национальная религия»

Штат Западная Бенгалия всегда считался в Индии цитаделью коммунизма. Так уж традиционно сложилось, что наиболее многочисленная национальная группа страны — урду — считает выразителем своих чаяний Индийский национальный конгресс, мусульмане отдают предпочтение Джаната парти, а бенгальцы — коммунистам.

К концу 1940-х — началу 1950-х годов практически всё бенгальское население было вовлечено в коммунистическое движение. Эти успехи можно объяснить тем, что столица штата Калькутта ¹ — экономический центр всей страны, и в штате наиболее активно протекали процессы развития капитализма. Интересно, что большинство активистов компартии составляли даже не рабочие и крестьяне, принадлежащие к касте ижава, но представители городской элиты Калькутты из высших каст брахманов, байдья и кайястха. Дело в том, что калькуттские капиталисты были, как правило, небенгальцами, и поэтому бенгальская интеллигенция, оттеснённая от власти хиндустаниязычной и мусульманской буржуазией, легко воспринимала антикапиталистический пафос марксизма. Возник феномен так называемого бхадарлок-коммунизма (бхадарлок на бенгали означает — «уважаемый человек»).

По воспоминаниям одного индийского автора,

«Калькутта сороковых годов напоминала одно большое тайное общество: все интеллигенты спешили на какие-то секретные собрания, повсюду были устроены явки, в каждом приличном семействе считалось хорошим тоном пригласить на вечер какого-нибудь революционного гуру, на каждом шагу на улице можно было столкнуться с молодой женщиной-идеалисткой, судя по пламенному взору, несущей тайное послание для партийного руководства».

Такое положение длилось десятилетиями, и компартия фактически выполняла роль прогрессивной националистической партии, защищавшей интересы угнетённого этнического меньшинства. О революции, о необходимости коренного преобразования общества говорилось много, но мало делалось, всё сводилось к парламентской борьбе и социальному реформизму.

Подлинно революционный характер индийское коммунистическое движение обретало лишь тогда, когда оно соединялось с борьбой крестьян за землю, как это случилось в конце сороковых годов во время восстания в Телингане в полунезависимом княжестве Хайдерабад. Начатая под руководством коммунистов борьба против принудительного труда на помещиков, незаконных поборов и угнетения со стороны пателей (деревенских старост) превратилась в широкомасштабную партизанскую войну против крупных землевладельцев. Коммунисты контролировали в дистриктах Налгонда, Варранхал и Хамман территорию площадью в шестнадцать тысяч квадратных миль ² и населением более трёх миллионов человек. На освобождённой территории были созданы сельсоветы — гарм-раджи, изгнаны помещики, конфискованы их земли и более миллиона акров ³ сельскохозяйственных угодий было распределено среди крестьян. Революционный очаг защищала пятитысячная партизанская армия, а внутренний порядок поддерживали десять тысяч бойцов иррегулярной сельской милиции. Но в 1948 году княжество стало штатом независимой Индии, в Телингану вошла армия центрального правительства и в 1951 году, после некоторых половинчатых мер, принятых правительством ИНК в аграрном секторе, КПИ призвала своих сторонников сложить оружие. Но и после прекращения вооружённой борьбы вплоть до 1953 года компартия сохраняла власть в районах восстания.

В 1964 году, под влиянием начавшегося в мировом коммунистическом движении размежевания между сторонниками хрущёвского ревизионизма и марксистско-ленинской линией Мао Цзэдуна, индийская компартия раскололась на промосковскую Коммунистическую партию Индии — КПИ и более радикальную Коммунистическую партию Индии (марксистскую) — КПИ(м). Эта партия также не была последовательно марксистско-ленинской организацией, а занимала скорее центристскую, примиренческую позицию, стремясь оставаться над идейной схваткой Москвы и Пекина, развернувшейся в то время.

Вдали от цивилизации

На севере штата в предгорьях Гималаев расположен дистрикт (округ) Дарджилинг, где и расположена знаменитая деревня Наксалбари. Несмотря на то, что округ этот является глубинкой, аграрным захолустьем Западной Бенгалии, трудно переоценить его стратегическое и геополитическое значение для страны. Территория дистрикта — узкий коридор, соединяющий основную часть Индии с тремя северо-восточными штатами — Манипуром, Нагалендом и Трипурой. С запада от этого коридора — территория Непала, с Востока — Бангладеш (в то время Восточной Бенгалии). Всего в тридцати — пятидесяти километрах расположены границы с Бутаном, и, что особенно важно,— с китайским Тибетом.

Население само́й деревеньки Наксалбари состояло в основном из племени санталов, представителей крестьянской касты адиваси, ставшей впоследствии социальным костяком наксалитского движения. Уже в середине пятидесятых годов это место стало важным центром аграрных волнений. Во главе этого тогда ещё ненасильственного движения стояла радикальная организация «Кришак Самити».

Признанным лидером организации этой организации был Кану Санъял, местный уроженец, выходец из богатой семьи, раздавший всё своё имущество бедным и посвятивший свою жизнь революции. Вместе со своими помощниками, крестьянином-бедняком Джантагалом Санталом и мусульманином Хоканом Мажумдаром, Санъял образовал так называемую «наксалабарийскую фракцию» в КПИ(м). Наксалабарийцы критиковали руководство партии с левых позиций, требовали решительных действий и немедленного насильственного перераспределения земли, но они были всего лишь малограмотными крестьянами, которые не могли обосновать свою позицию теоретически.

В 1965 году они прознали о том, что в Калькутте объявился великий учитель коммунизма, известный своим праведным образом жизни и непримиримостью к ревизионистам, который выступил с обличением руководства КПИ(м). Наксалабарийская фракция, по решению деревенского схода, решила пригласить этого «святого человека» погостить среди крестьян, чтобы он объяснил свою точку зрения на ситуацию в партии.

Чару Мазумдар и Кану Санъял

Этим революционным гуру был Чару Мазумдар, человек, давший наксалитам идеологию и почитаемый в Индии наравне со Сталиным и Мао. Мазумдар или «Чарубабу», как почтительно называли его крестьяне, родился в 1918 году в деревни Силигури того же дистрикта Дарджилинг, в семье не слишком богатого заминдара (землевладельца). В 1938 году он вступил в компартию. В сороковые годы Мазумдар играл руководящую роль в движении «тебхага» (одна треть). В ходе этого движения крестьяне добивались снижения размера арендной платы хозяевам земли с половины до трети урожая. В начале шестидесятых он занял последовательную антихрущёвскую, антиревизионистскую позицию. В 1962 году во время вооружённого конфликта Индии и Китая Чару Мазумдар был побит камнями антикитайски настроенной толпой, а затем арестован вместе с другими маоистски настроенными деятелями компартии. В 1964 после раскола партии он вошёл в КПИ(м).

В 1965—1967 годах Мазумдар неоднократно посещал Наксалбари, где проповедовал местным жителям учение марксизма-ленинизма и идеи Мао, чем завоевал у крестьянства непререкаемый авторитет,

Сбылась «мечта идиота» — коммунисты вошли в правительство…

2 марта 1967 года произошло неслыханное событие: в штате Западная Бенгалия на парламентских выборах к власти пришли коммунисты, возглавившие коалицию «Объединённый фронт» из 14 партий. Они же сформировали и правительство штата. Говоря точнее, «Объединённый фронт» стал результатом компромисса блока «Народный объединённый левый фронт» из семи левых партий во главе с КПИ и блока «Объединённый левый фронт» из семи партий во главе в с КПИ(м).

Министром земледелия в новом правительстве был назначен видный деятель КПИ(м) Харекришна Кунар. Тысячи крестьян с надеждой ждали начала земельной реформы, но правительство «Объединённого фронта», пришедшее к власти под лозунгом «Землю — тем, кто её обрабатывает», не спешило выполнить свои обещания. Руководство КПИ(м) опасалось, что в случае ускоренного проведения аграрных преобразований центральное правительство в Дели пойдёт на введение в штате режима прямого президентского правления Индиры Ганди, и тогда — прощай новообретённые министерские портфели. Поэтому «коммунистические» министры всячески тормозили процесс передела земли.

С победой правительства Объединённого фронта ситуация в аграрном секторе штата не только не улучшилась, но значительно осложнилась. Владельцы плантаций (джотедары), напуганные перспективой земельной реформы, обещанной новыми властями, начали сгонять издольщиков обрабатываемых ими земель, опасаясь, что те выдвинут претензии на их земли. Несогласных просто убивали. И это при том, что предыдущий год был неурожайный и многие крестьянские семьи умирали от голода. Социальная напряжённость достигла точки кипения…

Первые искры грядущего пожара

Мазумдар с первых же дней прихода нового правительства к власти начал разоблачать соглашательскую позицию Кунара. Тогда руководство КПИ(м) пригрозило ему взысканием по партийной линии. Не вступая в ненужные пререкания с партийным начальством, товарищ Мазумдар покинул Калькутту и отправился в милый его сердцу дистрикт Даржилинг. Там, неподалёку от Наксалбари в предгорьях Гималаев, он уединился в заброшенной хижине, где предавался самосозерцанию и нравственному совершенствованию, а также слушал передачи «Радио Пекин» на бенгали. Во время одной из медитаций на него снизошло откровение, в минуту необычайного просветления разума он понял, что не только Коммунистическая партия Индии является ревизионистской, но и Коммунистическая партия Индии (марксистская) также является ревизионистской. Весь её «сталинизм» — не более чем ширма для прикрытия оппортунизма ЦК, которое больше всего на свете боялось потерять министерские кресла. Необходимо создать новую, самую правильную компартию — Коммунистическую партию Индии (марксистско-ленинскую), которая возглавит вооружённую борьбу угнетённого крестьянства за землю и волю в духе учения председателя Мао!

Он оставил свою хижину и спустился к людям Наксалбари и поделился с тремя руководителями «Кришак самити» внезапно открывшейся ему истиной. Те послали гонцов по ближайшим деревням, и через день в деревне Силигури собралась крестьянская конференция, чтобы выслушать Мазумдара и окончательно решить вопрос о начале вооружённого восстания. Все пятьсот делегатов явились на конференцию вооружённые луками и копьями.

В своей вдохновенной проповеди Мазумдар призвал, беднейшее крестьянство не бояться революционного насилия и активнее применять его по отношению к имущим классам, а не ограничиваться простой экспроприацией собственности. «Классовые враги должны уничтожаться физически, только так мы сумеем сломить их волю к сопротивлению и посеять панику в рядах репрессивного аппарата государства»,— учил Чару-бабу.

Но осуществить это оказалось делом не простым, многие крестьяне оказались приверженными религиозным предрассудкам, они считали, что нельзя убить живое существо, не повредив при этом своей карме, иначе в следующей жизни твоя душа родится на свет в теле какой-нибудь мерзкой твари.

В ответ на подобные рассуждения Мазумдар посоветовал отсталым крестьянам применить систему герао. Герао называется такая ситуация, когда толпа бедняков окружает местного джотедара и держит его, стиснув в кольцо на солнцепёке. При этом люди вокруг землевладельца-богача сменяют друг друга, а сам он лишён возможности покинуть пределы круга, и вынужден стоять часами, не имея возможности ни пить, ни есть, ни справить естественные потребности. Так он постепенно сходит с ума или умирает от солнечного удара, но никто конкретно в этом не виноват, и ничья душа не обречена при следующих реинкарнациях воплотиться в образе змеи или паука. И религиозные формальности соблюдены, и классовый долг выполнен.

Призыв, брошенный Мазумдаром быстро воплотился в действия: в каждой деревне дистрикта были созданы крестьянские комитеты — фактически силы самообороны. Именем крестьянских комитетов начался захват земли, уничтожались земельные кадастры, отменялся долг ростовщикам, создавались органы революционной власти, выносились смертные приговоры наиболее бессердечным джотедарам и представителям сельской буржуазии.

До поры до времени правительство штата в этот процесс не вмешивались. Ревизионисты, дорвавшиеся до власти в Калькутте, боялись открыто выступить против народа. Они, с одной стороны, разъясняли, что требования крестьян носят «справедливый и демократический характер», с другой стороны — стремились убедить крестьянских лидеров в необходимости «проявлять терпение» и «соблюдать законность». Министры-«коммунисты» стремились всех успокоить: и центральные власти в Дели, и помещиков, и восставших крестьян, и, в первую очередь, самих себя. Но из округа уже началось массовое бегство джотедаров, полицейских, деревенских богатеев. Полиция была запугана настолько, что не смела появиться на территории дистрикта без разрешения «Кришак Самити».

Тогда глава правительства штата, союзник умеренных коммунистов по правящей коалиции, лидер бенгальской националистической партии «Бангла конгресс» А. Мукерджи отдал тайное распоряжение полиции штата проникнуть на территорию дистрикта и разбить лагеря, сконцентрировавшись вокруг опорных баз восставших крестьян.

23 мая произошёл инцидент, в результате которого противостояние в округе перешло в горячую фазу. Группа наксалитов, вооружённых луками и стрелами, напала на полицейских, чтобы отбить арестованных крестьянских лидеров. При этом случайно погиб один из «блюстителей порядка». В отместку через два дня каратели в полицейской форме казнили девять человек, шесть из которых были женщины и двое — дети. Восстание перешло в решающую фазу — начались боевые действия, которые шли с переменным успехом в течение месяца.

21 июня правительство выдвинуло ультиматум, приказав восставшим прекратить сопротивление. В противном случае власти грозили начать широкомасштабную антипартизанскую операцию с применением армейского спецназа.

28 июня «Радио Пекин» с восторгом сообщило о восстании в Наксалбари как о первом этапе вооружённой борьбы индийского народа за революцию под знаменем идей Мао Цзэдуна.

12 июля в округ были введены дополнительные полицейские формирования численностью более полутора тысяч человек. После ожесточённого сопротивления восстание в дистрикте Даржилинг было подавлено, а лидеры повстанцев арестованы.

Анализируя причины военного поражения движения Кану Санъял в качестве основных называл ревизионистскую политику верхушки КПИ(м) и тактические ошибки восставших. Анализ же Чару Мазумдара был гораздо глубже, главную причину военных неудач наксалитов он видел в забвении принципов ведения партизанской войны, сформулированных Мао Цзэдуном. Наксалиты были рассредоточены по территории округа мелкими группами, каждая из них защищала свою родную деревню. Не были созданы опорные базы в лесу, не были сформированы крупные партизанские соединения, партизаны не совершали походов за границы контролируемого района. Но все это стало серьёзной школой для революционного крыла индийских коммунистов. Поражение восстания в Наксалбари стало началом борьбы наксалитов — вооружённой борьбы авангарда индийских трудящихся.

Рождение партии

Организационное оформление авангардной партии шло непростыми путями. Ещё в мае несмотря, на негативную позицию руководства партии, 19 из 39 членов западнобенгальского штаткома КПИ(м) создали «Комитет помощи борьбе крестьян Наксалбари».

Политбюро же ЦК КПИ(м) наоборот приняло 20 июня 1967 года резолюцию, в которой объявило участников восстания «контрреволюционными элементами» и «агентами ЦРУ». 28 июня в Калькутте вспыхнула внутрипартийная потасовка с применением огнестрельного оружия между сторонниками ЦК и сторонниками восставших. Всем стало ясно, что в одной партии они долго не уживутся.

Вскоре поле этого специальным постановлением ЦК из партии были исключены более тысячи наксалитских руководителей, включая Мазумдара и Кану Санъяла. Сторонники линии на вооружённую борьбу объединились в ноябре 1967 года на конференции в Калькутте во «Всеиндийский координационный комитет революционеров КПИ(м)».

1 мая 1969 года, во время праздничного митинга в Калькутте на площади Сахид Кану Санъял провозгласил создание новой компартии, о необходимости которой столько говорил Мазумдар — Коммунистической партии Индии (марксистско-ленинской).

Согласно учению Мазумдара, авангардная партия должна быть хорошо законспирированной, тайной и немногочисленной организацией. Чтобы слиться с массами, партии не нужно самой становиться массовой и принимать в свои ряды кого попало, для этого достаточно лишь проводить линию масс. Вскоре после провозглашения новая партия провела собрания в крупных городах, участники которых размахивали красными книжечками Мао и призывали к свержению руководства страны. В Западной Бенгалии численность новопровозглашенной партии достигала четырёх — шести тысяч человек, в целом по Индии двадцати — тридцати тысяч, и всё это были проверенные кадры — организаторы, агитаторы, вооружённые борцы.

Ⅰ съезд КПИ(мл), состоявшийся в мае 1970 г., проходил в условиях строжайшей секретности в обстановке усилившихся гонений на партию. Для проведения съезда был арендован специальный дом, который, согласно индийским обычаям, обыкновенно нанимают для свадеб. Конспирация была поставлена так отлично, что не только полиция, но и ближайшие соседи не заметили ничего подозрительного. Слыша доносившиеся до них резкие выкрики и нестройное пение «Интернационала», они наивно полагали, что в здании просто-напросто идёт повальная гульба.

На съезде впервые высветилась проблема, которая в дальнейшем стала причиной раскола КПИ(мл). Все члены партии признавали необходимым проведение «линии Мао Цзэдуна» на отказ от парламентских методов и ведение партизанской войны. Но «линия Мазумдара» — политика уничтожения классовых врагов в деревне — вызвала серьёзные разногласия. Региональное руководство КПИ(мл) в штате Бихар заявило, что следует делать различие между дружественно и враждебно настроенными земельными собственниками, и уничтожать следует только последних. Мазумдар заклеймил подобную позицию как «мягкотелую» и «правооппортунистическую». Городские мелкобуржуазные элементы, подобные деятелям из Бихара, узнававшие об убийствах землевладельцев из газет, и видевшие в этом только негативную сторону, никогда не могли понять, какой пропагандистский эффект оказывают подобные акции на неграмотного, веками забитого нищего индийского крестьянина: когда он вдруг понимает, что господ, которые над ним веками издевались, грабили и унижали — тоже можно убивать. Так пробуждалось и крепло классовое самосознание. И потому никакой пощады имущим классам!

В начале 1968 года противоречия между партнёрами по коалиции «Объединённый фронт», вызванные борьбой наксалитов, достигли такой остроты, что левое правительство ушло в отставку и губернатор ввёл в штате прямое президентское правление.

Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев и премьер-министр Индии Индира Ганди, 1973 год

Надо сказать, что у нас в стране на протяжении долгих лет пытались создать образ Индии как «прогрессивной неприсоединившейся страны», а «госпожу Индиру Ганди» изобразить чуть ли не социалисткой. На самом деле эта усохшая старушенция, которой в Москве ещё в советское время воздвигли памятник, сыграла весьма зловещую роль в индийской истории. Она могла сколько угодно упражняться в антиимпериалистической риторике на конгрессах Движения неприсоединения, но ни в одной стране на Юге Азии американские монополии не чувствовали себя так вольготно и безнаказанно, как в Индии. Она лобзалась с Брежневым, осуждала чилийскую диктатуру и систему апартеида в Южной Африке, а у неё на родине в это время без суда и следствия расстреливали коммунистов и подвергали оппозиционеров, брошенных в застенки, «принудительной стерилизации» (т. е. насильственно кастрировали их). При этом культ Индиры Ганди непомерно раздувался: «Индира — это Индия», и режим при обретал чуть ли не гитлеровский облик.

Усиление репрессий со стороны центральных властей придало лишь новый импульс вооружённому сопротивлению и подтолкнуло трудящиеся массы в объятия наксалитов.

Новые очаги борьбы

После поражения восстания в Наксалбари основным районом действий коммунистических партизан стал дистрикт Миндал. Движение здесь развивалось под руководством Ашима Чатерджи, Сантоша Рана и его брата Михира. Захват земли в опорных базах этого района деревнях Дебре и Гопибаллавпуре начался ещё в начале 1967 года во время предвыборной кампании и продолжался после падения правительства Объединённого Фронта. В мае 1969 года крестьянские лидеры округа порвали с оппортунистической КПИ(м) и встали на учёт в КПИ(мл). В начале сентября того же года в округе начала проводиться линия Мазумдара на уничтожение классовых врагов. И к началу 1970 года на территории дистрикта было казнено свыше шестидесяти крупных землевладельцев. В вооружённой борьбе в Дебре и Гопибаллавпуре принимало участие более сорока тысяч крестьян.

Пламя восстания перешагнуло границы Западной Бенгалии и перекинулось на соседние штаты. Наиболее обширная освобождённая зона возникла в штате Андхра-Прадеш. Она включала в себя территорию площадью более 500 кв миль, на которой было расположено более 300 деревень и состояла из двух «красных районов», соединённых узким коридором. Один, где действовали партизанские соединения под командованием Наги Редди, включал в себя лесной массив, расположенный в долине реки Годавари в дистриктах Варангал, Калимангар и Хаммам Телинганы, где ещё живы были традиции коммунистической герильи конца сороковых — начала пятидесятых годов. Второй район, в Шрикакуламе, контролировался частями полевого командира Сатьянараяна. И Сатьянараян и Редди были в своё время исключены из КПИ(м) за критику руководства, но если Редди стоял за сочетание экономических методов борьбы и вооружённых, то Сашьяраян был убеждённым сторонником «доктрины Мазумдара» и чистого революционного насилия, что послужило в дальнейшем причиной их разрыва. Решающую роль в крестьянском движении здесь играли адиваси племён джатана и савару. Всего на территории Освобождённой зоны в Андхра-Прадеш действовало более ста небольших партизанских отрядов. Именно здесь линия на уничтожение классовых врагов проводилась наиболее последовательно. В марте 1969 года в Шрикакулам прибыл лично товарищ Мазумдар.

Здесь он на практике совершенствовал своё учение о ликвидации классовых врагов. «Уничтожать классового противника должны не приехавшие из города мелкобуржуазные радикалы, а сами крестьяне. Только так крестьянство сможет освободиться от вековой отсталости и забитости». В соответствии с его указаниями в Шрикакуламе были созданы органы народной власти и народные трибуналы, выносившие смертные приговоры врагам народа. В течение 1969 года в округе было казнено сорок восемь таких врагов. Местные наксалиты организовали девяносто девять нападений на полицию, похитили с целью выкупа пятнадцать человек и захватили значительное количество оружия и боеприпасов.

Помимо названных очагов, партизанская война разгорелась также в Ориссе и Бихаре.

«Мечта идиота-2» — ревизионистские партии пытаются перехватить руководство крестьянскими массами

В феврале 1969 года к власти в Западной Бенгалии во второй раз пришло правительство «Объединённого фронта». На этот раз ревизионистские партии, игравшие руководящую роль в коалиции, понимания, какой ущерб может нанести игнорирование требований крестьянства. Чтобы не допустить возникновения новых партизанских очагов на территории штата и подорвать массовую базу наксалитизма, умеренные коммунисты попытались «оседлать» движение за передел земли. Как говорится, лучший способ погубить какое-то начинание — это его возглавить.

КПИ и КПИ(м) принялись поощрять крестьян к захвату земель. Эти «коммунисты» организовывали «марши бедноты» к земельным участкам, превышающим установленную в штате норму, а затем образцово-показательно распределяли эти угодья между безземельными.

Министр внутренних дел второго правительства Объединённого фронта Джиоти Басу, по совместительству генсек «марксистской» компартии, отдал полиции строгий приказ не вмешиваться в трудовые конфликты и захваты земли, организованные по инициативе партий правящей коалиции. Впрочем, вскоре богатые землевладельцы просекли, что если внести в партийную кассу одной из партий «Объединённого фронта» (а ещё лучше в карман кого-либо из партийных вождей) значительную сумму денег, то можно получить статус «прогрессивно настроенного джотедара», «попутчика» и избежать раскулачивания.

Но здесь уже начали возникать противоречия между той партией, которой заплатили, и той, которой не заплатили. И зачастую поле помещика, который внёс пожертвование, скажем, в КПИ, но обошёл своим вниманием КПИ(м), становилось ареной ожесточённых дискуссий, а порой даже схваток между двумя течениями в коммунистическом движении Индии. Одни утверждали, что здешний хозяин реакционер, бяка, и земли его надо бы урезать, а другие, наоборот, всячески доказывали, что он «человек доброй воли».

В отношении наксалитов левое правительство стиралось применять двойной стандарт: в городах, где каждый его шаг находился под пристальным взором средств массовой информации, наксалитов особо не преследовали, зато в сельской местности, вдали от корреспондентов газет и телевидения, членов КПИ(мл) безжалостно истребляли.

Но «скакать верхом на тигре» ревизионистским партиям долго не удалось, стихия вышла из-под контроля. Повсюду в деревни стали конфисковывать помещичье имущество, урожаи, повсеместно возникали народные трибуналы для расправы с классовыми врагами, создавались партизанские отряды. Деревня не хотела зависеть от прихоти калькуттских властей и стремилась защитить свои завоевания, а потому спешно вооружалась. И, естественно, подобные настроения усиливали влияние КПИ(мл). В. результате «организованных» и стихийных захватов земли в штате было перераспределено более 300 тысяч акров пахотных земель. Ревизионистам снова пришлось показать своё истинное лицо и выступить против народных масс. Тот же Джиоти Басу отдал приказ о размещении в наиболее горячих точках крупных (до несколько сот человек) полицейских формирований. Когда и это не помогло, он обратился за помощью к центральным властям, призвав на помощь армейский спецназ. В бенгальской деревне вновь воцарился правительственный террор. Показавшее полную неспособность решить аграрный вопрос правительство второго «Объединённого фронта» в марте 1970 г. вновь ушло в отставку. Опять в штате было введено прямое президентское правление, и под дулами автоматов землю стали возвращать прежним хозяевам. Как ни были плохи и враждебны наксалитам ревизионисты, всё-таки на некоторое время они выполняли роль буфера, защищавшего крестьянское движение от откровенно фашистских репрессий центральной власти.

Вообще, конец 1970 года стал для наксалитов периодом тяжёлых испытаний: герилья в Шрикакуламе потерпела поражение, «Радио Пекин», стремясь нормализовать отношения с Индией, прекратило передачи о борьбе наксалитов. Стало ясно: или движение найдёт новые ресурсы для качественного рывка, или постепенно его задавят. И тут во всей своей полноте раскрылся организаторский гений Мазумдара.

«О, Калькутта!» ⁴ — восстание городских наксалитов

Чтобы не дать повстанческому движению затухнуть и постепенно сойти на нет, Мазумдару пришлось поступиться самым святым — идеями Мао Цзэдуна.

В учении о партизанской войне Мао ясно говорится, что революционное движение в городах должно иметь второстепенную, подчинённую роль. «Деревня окружает город», партизаны берут города в кольцо, нарушают жизненно важные коммуникации и вынуждают город капитулировать. Восстания пролетариата в городах при этом желательны, но вовсе не необходимы.

Мазумдар ясно понимал, что силы крестьянской герильи находятся на исходе. Их недостаточно для окружения городов. Чтобы прояснить для себя ситуацию. Мазумдар тайно, не поставив в известность даже ЦК, отправился в Калькутту, чтобы установить контакты со студенческими лидерами «нового левого» движения.

Калькуттские студенты всегда были настроены враждебно по отношению к власти, будь это ИНК или правительство «Объединённого фронта». С апреля 1970 г. в университете вспыхнули массовые беспорядки против полуколониальной системы образования. Горячие бенгальские студенты быстро перешли от сжигания портретов Индиры Ганди к убийству полицейских. Мазумдар без малейших проблем нашёл с ними общий язык и установил полное взаимопонимание. Как правило, повсюду в мире городская и сельская герилья вещи трудно совместимые. Либо крестьянская партизанская воина по китайскому и вьетнамскому образцу, либо молодые интеллектуалы в городах, согласно западной традиции, встают на путь «вооружённой пропаганды» и, стремясь разбудить рабочий класс, ведут отстрел наиболее одиозных представителей режима согласно заветам Карлоса Маригеллы. Даже там, где вооружённая борьба в городе и в деревни сочетается, как, скажем, в Перу, руководят ею в каждом случае разные организации. КЛИ(мл) — единственная партия, которая во второй половине ⅩⅩ века сумела вести одновременно и сельскую, и городскую герилью; причём движение, развёрнутое в Калькутте 1970—1971 годов, ничем не уступало «Красным бригадам» в момент их наивысшего подъёма.

Достичь такой эффективности Мазумдару удалось благодаря переброске в город около трёхсот опытных партизанских командиров. Ветераны-наксалиты «натаскивали» студентов в военном деле, создавали летучие отряды для совершения налётов. Уже к ноябрю 1970 года в городе от рук наксалитов пало тридцать шесть полицейских и более четырёхсот получили тяжёлые ранения.

Полиция не осталась в долгу: на улицах Калькутты вспыхнула жестокая война — око за око, глаз за глаз. Полиция перестала арестовывать наксалитов, их просто расстреливали, сразу после того как выяснялось, что задержанный — член КПИ(мл). В ответ на это партия организовала серию нападений на полицейские участки и тюремные фургоны для освобождения своих товарищей. Самой известной из серии подобных акций стал побег одиннадцати наксалитских лидеров из тюрьмы в Силигури 21 февраля 1970 года.

И в этой войне на городских улицах наксалиты, на первых порах уверенно побеждали. Полиция была перепугана настолько, что жён и детей всех полицейских города свезли в центральные казармы, где те жили под усиленной охраной.

Организовать вооружённую борьбу рабочих Мазумдару не удалось, хотя некоторые предприятия поддержали восставших забастовками. Дело в том, что положение квалифицированного городского рабочего класса, имеющего верный кусок хлеба, в Индии неизмеримо лучше, чем положение нищего, умирающего с голода крестьянина. Рабочая аристократия Калькутты, своего рода сливки трудящегося сословия, не хотела рисковать своим относительно стабильным социальным положением, своими рабочими местами.

Зато городские низы всем сердцем поддержали вооружённую борьбу. Удалось развернуть успешную пропаганду идей КПИ(мл) даже в уголовной среде. Политические оппоненты впоследствии частенько «кололи глаз» Мазумдару этим фактом, пытаясь выставить наксалитов бандой грабителей. Но я посоветовал бы подобным критикам вспомнить слова видного теоретика революции в странах Третьего мира — Франса Фанона: Если революционеры не проводят разъяснительную работу с люмпен-пролетарскими массами, то они рискуют столкнуться с ними в бою как с наёмниками класса угнетателей. Ведь индийский уголовник — это не бандит в навороченной тачке, а человек обездоленный. Их привлекали в свои ряды, перевоспитывали и делали из них бойцов революционной армии. Сознание люмпена в ходе такой идеологической обработки подтягивалось до сознания полноценного пролетария. К тому же и неперевоспитавшимся люмпен-пролетариям дали ясно понять, что быть революционным коммунистом — это супер-шик. Короче, если ты маоист — это круто. Так многие калькуттские уголовнички для форсу бандитского стали брать себе наводящее на правящие классы ужас имя «наксалитов». Бывало и обратное, иногда начинающие студенческие группы для поддержания своего реноме у партийного руководства приписывали себе бандитские подвиги. Классовая война выплеснулась на улицы города.

Но проникновение наксалитов в города, резкий рост их популярности и начало боевых действий в Калькутте сильно не понравилось КПИ(м), которая как раз в это время готовилась к новым выборам в парламент штата. Наксалитам же, как воинствующим маоистам, на парламент было наплевать, по словам Мазумдара, «власти пронимают только один аргумент — штык в горло». КПИ(м) считала бедные кварталы Калькутты своей исконной вотчиной и ясно дала понять эмэлам, что им тут делать нечего. Наксалиты сделали вид, что намёка не поняли, и вскоре размах столкновений между двумя компартиями превзошёл размах стычек наксалитов с полицией. Фактически «марксистская» компартия выступила на одной стороне баррикад с буржуазией.

Вся территория Калькутты была поделена на зоны влияния между двумя компартиями, как между подростковыми группировками где-нибудь в Гарлеме или в Казани. Наказание за нарушение границ чужой территории было только одно — смерть. За период между мартом и августом 1970 г. наксалиты убили двадцать одного члена КПИ(м), и столько же наксалитов уничтожили люди из КПИ(м). Тихая пробрежневская компартия в разборки между крутыми марксистами и марксистами-ленинцами не встревала: за все время городского восстания наксалиты зарезали только одного члена КПИ, да и то по ошибке. Органы внутренних дел Калькутты зарегистрировали во второй половине 1970 года сто двадцать три перестрелки между компартиями; в шестидесяти восьми случаях они начались по вине КПИ(м), в пятидесяти пяти — инициаторами были наксалиты.

Ситуация резко изменилась после назначения новым начальником полиции Калькутты Ранаджита Гупты. Этот молодой член ИНК, имевший репутацию «интеллектуала» и учёного-социолога, по методам действия скорее напоминал утончённого садиста-гестаповца из советских фильмов про разведчиков. Путём беспощадных репрессий, использования платных провокаторов, пыток, казней без суда и следствия полиции удалось добиться перевеса. Соотношение в потерях в начале 1971 года резко изменилось: на триста пятьдесят в погибших уличных схватках членов КПИ(м) приходилось уже тысяча триста членов КПИ(мл). Повсюду шли повальные обыски, полицейские прочёсывали квартал за кварталом. Заподозренных в принадлежности к партии либо убивали на месте, либо забивали насмерть в тюрьме. Туда, куда полицейские боялись сунуться, в запутанный лабиринт улиц северных районов Калькутты, они посылали профессиональных погромщиков, получавших жалование в 105 рупий в месяц за обнаружение и уничтожение наксалитов. Восстание было подавлено. В городе господствовали военные, полиция, шпики и наёмные убийцы.

Но и КПИ(м) не получила долгожданных дивидендов за предательство интересов революции. Сразу же после того, как сопротивление городских наксалитов было сломлено, в разгар избирательной кампании 1971—1972 годов вся мощь репрессивного аппарата по указке мерзкой старухи Ганди обрушилась на КПИ(м). Там, где властям не удавалось использовать полицию, в дело шли киллеры, нанятые ИНК, уже опробованные в операциях против наксалитов. По словам Джиоти Басу, в ходе выборов было убито двести шестьдесят три активиста КПИ(м).

А руководство партии в ответ на гибель своих членов ограничилось лишь пустым сотрясением воздуха, выпустив звонкую, но бессодержательную резолюцию, в которой пригрозила устроить в Индии «второй Вьетнам». Как это похоже на Анпилова и его клику! ⁵ Боевики КПИ(м) оказались годными только на то, чтобы стрелять в других коммунистов. На деле же партия оказалась беззащитной перед обрушившемся на неё шквалом репрессий. У этих горе-революционеров всё было на виду, никакой конспирации, никакой подготовки к переходу на нелегальное положение… Зачем? Ну кто посмеет тронуть парламентскую партию, совсем недавно верховодившую в правительстве? Однако посмели, тронули… Парламентский кретинизм, словесная революционность, отсутствие воли к революционному сопротивлению — всё это привело к тому, что партия потеряла всякий вес в штате, утратила свою массовую базу и с треском проиграла выборы. Мечта о новом «коммунистическом» правительстве штата развеялась как дым.

У наксалитов воли к победе было хоть отбавляй, но трагическая случайность подорвала силы движения. 16 июля 1972 года в Калькутте после двух лет безуспешной охоты полицией был схвачен Чару Мазумдар. Информацию о его местопребывании полиция вырвала под пыткой у одного из арестованных членов руководства партии. Через двенадцать дней после ареста всегда бодрый и энергичный Мазумдар скончался в камере, якобы от сердечного приступа.

Без организаторского гения и личной харизмы Мазумдара движение уже больше не поднималось на тот уровень, который оно достигало при его жизни. Несмотря на новые вспышки вооружённой борьбы в Наксалбари и Шрикакуламе, в дистрикте Бирбхуим и штате Бихар, восставшие уже не помышляли об общенациональной революции и стремились осуществить преобразования в своих районах.

После смерти Мазумдара вооружённую борьбу наксалитов возглавил Махадев Мукерджи. Но в 1974 году его отряд, контролировавший дистрикты Бурдван и Дарджилинг в Западной Бенгалии, был разгромлен. А введённое в 1975 году чрезвычайное положение привело к потери координации между освобождёнными районами в разных концах Индии.

Не лучше обстояли дела и в политической области: смерть Мао, процесс «банды четырёх», начавшиеся в Китае реформы, китайско-вьетнамская война привели к расколам и размежеваниям внутри КПИ(мл). Партия разделилась на промазумдаровские и антимазумдаровские группы, на маоистов и проалбанцев, на сторонников уничтожения классовых врагов и сторонников «линии масс». В результате на месте единой КПИ(мл) возникла почти сотня мелких наксалитских группировок. Почти в каждом освобождённом районе был создан свой ЦК. Попытки вновь объединить хотя бы основные течения наксалитизма в единую партию предпринятые в 1985 году положительного эффекта не дали.

И долгие годы после смерти «Чару-бабу» движение наксалитов носило не наступательный, а оборонительный характер, было расколото на враждующие фракции. Но, несмотря на это, на протяжении почти тридцати лет в предгорьях Гималаев и в джунглях Бихара, в труднодоступных районах Раджастхана и Тамиланда возникали и вновь исчезали партизанские районы. И вот, начиная с 1993 года, борьба наксалитов обрела второе дыхание. Ведущие фракции КПИ(мл) сумели договориться если не об объединении, то хотя бы о координации боевых действий, защите арестованных наксалитов в суде, обмене боеприпасами и медикаментами. Был установлен контакт с другими ненаксалитскими партизанскими движениями, такими как Социалистический Совет Нагаленда и Объединённым фронтом освобождения Ассама. Но особую роль в новом всплеске боевой активности наксалитов сыграло взаимодействие с «Тиграми освобождения Тамил Илама» со Шри-Ланки. «Тамильским тиграм» удалось создать настоящую кадровую, отлично вооружённую революционную армию и поставить под контроль почти половину территории острова Цейлон. Естественно, что помощь тамильских инструкторов оказалась неоценимой в деле формирования новых наксалитских вооружённых сил.

И сегодня в штатах Махараштра и Андхра-Прадеш существуют контролируемые революционерами территории, где люди живут не по указке Международного валютного фонда, а по заветам Ленина — Сталина. Там над хижиной сельсовета вьётся красное знамя, там земля обрабатывается коллективным трудом, а покой своих односельчан охраняют партизанские патрули с «калашниковыми» китайского производства. Там исчезают бесследно полицейские, там люди забыли о том, что такое гнёт помещиков и сборщиков налогов, там обучают детей грамоте по «красной книжечке» Мао Цзэдуна. Таков сегодня облик неискажённого воинственного социализма, которого так немного осталось на нашей планете. Таковы результаты многолетней борьбы наксалитов.

Автор, Андрей Карелин был членом КПРФ, ныне — член ЦК Российская маоистская партия не разделяет всех его оценок, однако отдаёт должное целостности концепции и важности своевременного выступления против шовинизма в особенности из оппортунистических структур.

Очевидный, хотя и почти не обсуждаемый публично, раскол некогда единой право-левой российской оппозиции, наиболее ярким индикатором (но отнюдь не причиной!) которого стали военные действия на территории Чеченской Республики, породил в качестве первого результата резко антикоммунистическую направленность национально-патриотической прессы последних месяцев. Коммунисты до настоящего момента старались воздерживаться от серьёзной публичной полемики со своими недавними союзниками, в чём, несомненно, сказалась мудрая сдержанность более сильного партнёра по бывшей коалиции. Однако развитие политических событий в России на данном этапе с логической и диалектической необходимостью вынуждает коммунистов вступить в жёсткую и честную дискуссию с правыми. И дело вовсе не в том, чтобы «опровергнуть» национал-патриотов. Их и так на каждом шагу опровергает сама действительность. Задача заключается в том, чтобы правильно расставить акценты при выборе стратегии и тактики последующей политической борьбы, а также помочь разобраться в ситуации тем коммунистам, которые всё ещё питают определённые иллюзии в отношении «союза красных с белыми».

Поскольку, как указывалось выше, резкие разногласия между двумя крыльями российской политической оппозиции проявились именно в ходе чеченского конфликта, представляется логичным рассмотреть сущность этих разногласий сквозь призму и на примере различных подходов к этому конфликту. Не касаясь подлинных причин войны, а также целей воюющих сторон, сконцентрируем внимание прежде всего на обоснованиях своих действий в Чечне федеральными властями и обоснованиях своей поддержки этих действий представителями правой оппозиции.

Можно выделить, пожалуй, четыре главных обоснования:

• «восстановление конституционного порядка на территории субъекта Федерации»;
• «ликвидация криминального очага на территории страны»;
• «защита этнических русских на территории Чечни»;
• наконец, «сохранение территориальной целостности России».

В той или иной мере все четыре основания выдвигались как представителями властей, так и национал-патриотами.

Первый из этих четырёх аргументов используется по преимуществу властями и, как легко видеть, имеет чисто демагогический характер. Действительно, призывы к защите конституционного строя, исходящие из уст личностей, растоптавших Конституцию й расстрелявших парламент собственной страны, вряд ли можно воспринимать всерьёз. Но дело не только в этом. В конце концов, тотальное попрание права отечественными реформаторами началось несколько лет назад. Можно спорить о том, какой именно акт явился отправной точкой этого процесса, но несомненно, что по крайней мере с момента наступления последствий беловежских соглашений говорить о какой бы то ни было правопреемственности российских режимов стало совершенно бессмысленно. Сейчас речь идёт совсем о другом, а именно о том, что, даже оставаясь в поле Конституции России от декабря 1993 года, невозможно оправдать вторжение российских войск в Чечню конституционными аргументами.

Прежде всего, зададимся вопросом: можно ли считать Чеченскую Республику субъектом Российской Федерации? Конечно, в силу высказанных выше соображений, понятие субъекта Российской Федерации, как, по-видимому, и понятие самой Российской Федерации, трудно признать в достаточной мере юридически определённым. Однако, представляется бесспорным, что для признания той или иной административной или национальной территории субъектом Федерации необходимо по крайней мере два условия: во-первых, факт вхождения этой территории в состав Федерации, и во-вторых, факт подписания полномочными властями этой территории Федеративного договора. Как известно, Чеченская Республика не подписывала Федеративный договор. Кроме того, юридически Чеченская Республика не входит и никогда не входила в состав Российской Федерации.

Последнее утверждение может показаться весьма странным, тем более что оно прямо противоречит статье 65-1 Конституции России. Однако давайте вспомним недавнюю историю. До августовских событий 1991 года существовала Чечено-Ингушская АССР, входившая в состав РСФСР. Осенью того же года в результате дудаевского переворота ЧИАССР прекратила своё существование, а на её месте возникли Ингушская Республика и Чеченская Республика (Ичкерия). Примерно в то же время был разрушен Советский Союз, а РСФСР «превратилась» в РФ. Ингушетия вошла в Российскую Федерацию, а Чечня предпочла путь независимого развития. Ссылки на нелегитимность дудаевского переворота не меняют дела, ибо заставляют по крайней мере усомниться в легитимности существования Ингушской Республики, не говоря уж, опять-таки, о легитимности послеавгустовской карты всей территории бывшего СССР. Таким образом, РФ и ЧР с самого начала существования обеих не имели и не имеют между собой ничего общего, а упомянутая статья 65-1 в части, относящейся к Чеченской Республике, представляет собой не что иное, как узурпацию Российской Федерацией суверенитета над Чеченской Республикой.

Но раз уж мы договорились оставаться в поле ныне действующей Конституции, придётся, до конца соблюдая «правила игры», всё-таки признать Чечню субъектом Федерации. Однако, и в этом случае «конституционная» аргументация властей не выдерживает никакой критики, хотя бы потому, что нельзя «восстанавливать конституционный порядок» где бы то ни было неконституционным способом. Антиконституционность инициировавших войну нормативных актов президента и правительства убедительно доказана «антиправительственной» стороной в недавнем рассмотрении этого вопроса в Конституционном суде, а тот факт, что суд всё же вынес решение в пользу власти, свидетельствует об отсутствии у судей профессиональной честности и гражданского мужества, а, быть может, и об их политической ангажированности. Анализировать подробно аргументацию сторон в упомянутом процессе здесь нет места, да и нет смысла, поскольку десятки статей на эту тему опубликованы в общедоступной прессе. Поведение же суда нисколько не удивляет, если вспомнить, что три года назад тот же самый суд почти в том же составе умудрился всерьёз рассматривать совершенно идиотский вопрос о конституционности политической партии (с таким же успехом можно рассматривать вопрос о соответствии футбольной команды правилам игры в футбол, утверждённым ФИФА). В результате мы имеем возможность лишний раз убедиться в несостоятельности буржуазно-демократического тезиса о «верховенстве закона», и в правоте Маркса, утверждавшего, что «право есть возведённая в закон воля господствующего класса».

С вопросом о «восстановлении законности» в Чечне тесно связана проблема ликвидации «криминального режима». Этот аргумент в пользу войны имеет, по крайней мере, три взаимосвязанных аспекта: необходимость ликвидации «незаконных вооружённых формирований», недопустимость открытого разгула уголовщины на территории республики и, наконец, проблему устранения криминогенного центра, питающего «чеченскую мафию» по всей России и организующего махинации, которые наносят серьёзный ущерб российским финансам.

Опираясь на сказанное выше, нетрудно убедиться в сплошной демагогичности рассуждений властей о «незаконных вооружённых формированиях» («НВФ»); действительно, в силу нелегитимности нынешнего режима все без исключения официальные силовые структуры в России являются незаконными. Поэтому, если бы действительно ставилась цель ликвидировать «НВФ», то следовало бы начать с роспуска российской армии, милиции, структур разведки и контрразведки, чего ожидать от наших властей предержащих просто нелепо. Но раз уж мы живём при этом режиме, опирающемся на данные силовые структуры, то, в соответствии с «правилами игры», мы должны признать законными и сам режим, и его структуры. Однако если мы хоть на минуту поставим себя на место Дудаева и его приближенных, то нам станет совершенно непонятным, чем же, собственно, грозненский режим незаконнее московского. Дудаев, точно так же, как и Ельцин, утвердил свою власть на «штыках», и теперь считает эти «штыки» законными силовыми органами Чеченской Республики. Говорят, что когда Ерин объявил на Дудаева всероссийский розыск, тот, в свою очередь, объявил на российского министра (теперь уже бывшего) «всечеченский розыск». Конечно, это всего лишь анекдот, но во всяком анекдоте, как и вообще во всякой шутке, есть доля правды. Этот анекдот замечателен тем, что великолепно отражает дудаевскую ментальность. Мы, вероятно, не сильно ошибёмся, предположив, что «законническая» аргументация в пользу попытки российской армии ликвидировать чеченскую армию вызывает искреннее недоумение в стане Дудаева. Поэтому неудивительно, что с таким трудом достигнутое российско-чеченское соглашение по блоку военных вопросов в конце концов оказалось невыполнимым: ведь оно предполагает полное разоружение и расформирование всех «НВФ», причём российская сторона относит к последним все без исключения силовые формирования на территории Чечни, не освящённые санкцией федеральной власти, тогда как чеченская сторона большую часть таких формирований не признает незаконными, а считает «регулярной армией Республики Ичкерия».

Но допустим, что всё это не так, что Дудаев отнюдь не считает себя политическим и государственным лидером, и тем более не является таковым, а представляет собой обыкновенного уголовного главаря, лишь прикрывающего деятельность своих бандитов патриотической фразой, В этом случае логично предположить что российское руководство поставило перед собой разумную и благородную цель ликвидировать преступные формирования и покончить с откровенной уголовщиной в Чечне. Если это так, то надо признать, что вооружённое вторжение на территорию Чеченской Республики, выбранное в качестве способа решения этой задачи, не только не достигает желаемого результата, но приводит как раз к обратному эффекту. Чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить, что с началом российской агрессии количество «НВФ» в Чечне, а также численность людей, вставших «под ружьё» в составе этих формирований, резко возросли. Из некоторых чеченских источников известно, что до ввода федеральных войск в Чечню Дудаева поддерживали лишь 3 % населения республики. Даже если предположить, что эти данные занижены в несколько раз, и то нельзя получить картину всенародной поддержки Дудаева. В то же время ни для кого не секрет, что с началом войны большинство населения Чеченской Республики, если и не поддержало Дудаева, то, во всяком случае, стало оказывать жёсткое сопротивление российским войскам. Более того, против федеральных сил с оружием в руках выступили не только недавние мирные жители, но и многие из бывших оппозиционеров дудаевскому режиму. Понять причины подобной метаморфозы не составляет труда. Когда на голову падают бомбы, инстинкт самосохранения заставляет искать способы защиты и противодействия. Если же учесть, что бомбы не разбирают, где «боевик», где «оппозиционер», а где «мирный житель», где мужчина, а где женщина, где взрослый, а где младенец, и даже где чеченец, а где русский, то ясно, что в сложившейся ситуации берут в руки оружие и вступают в вооружённую борьбу с российскими войсками даже люди, отнюдь не пылающие любовью к Дудаеву. Кроме понятного стремления защитить себя и своих близких и сильного эмоционального желания отомстить за погибших друзей и родных, значительную роль начинает играть разогретое до очень высокого градуса чувство патриотизма. Ведь одно дело — внутричеченские «разборки» (межтейповые и др.) и совсем иное — вооружённое вмешательство «большого брата», чреватое всевозможными неожиданностями. Немудрено, что в этих условиях такие личности, как Джохар Дудаев или Шамиль Басаев приобретают в глазах многих чеченцев ореол национальных героев и борцов за свободу своего народа.

Всё сказанное в полной мере можно отнести и к проблеме устранения уголовщины в Чечне. Надо сказать, что когда кто-нибудь из высокопоставленных российских чиновников начинает разглагольствовать о «криминальном режиме в Чечне», то сразу вспоминается бессмертная реплика из крыловской басни «Мартышка и медведь»: «Чем кумушек считать-трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?». Вероятно, пришлось бы немало потрудиться, чтобы на всём земном шаре отыскать человека, для которого было бы новостью известие об особой криминальности нынешней российской власти. Не подлежит сомнению, что чеченский криминальный режим представляет собой закономерную и естественную часть, более того, является креатурой российского криминального режима. Конечно, нельзя отрицать, что масштабы разгула преступности в Чеченской Республике значительно превысили среднероссийский уровень. Более того, если в Москве и в других регионах РФ бандиты, в общем и в целом, действуют или, по крайней мере, стараются действовать «по понятиям», то на территории Чечни правит бал откровенный «беспредел». Разумеется, такое положение дел не может считаться желательным ни для какой мафии, поэтому вполне понятным явилось бы стремление мафиозного центра навести порядок в распоясавшейся дочерней региональной структуре. Однако, необходимость решения подобной задачи не может служить достаточной причиной для начала крупномасштабных военных действий, требующих многотысячных человеческих жертв и многотриллионных финансовых затрат, а также чреватых потерей политического авторитета как в стране, так и за её пределами.

На самом же деле в условиях полной неразберихи, неизбежно сопутствующей всем войнам «афганского» типа (а именно такой характер, несомненно, приобрёл чеченский конфликт), ликвидировать преступный беспредел вряд ли вообще возможно. Конечно, в населённых пунктах, твёрдо контролируемых федеральными войсками, уровень криминогенности несколько снижается. Но взамен мы получаем рост числа актов насилия и мародёрства в недоступных контролю горных сельских районах, многочисленные диверсионно-террористические акты против российских военнослужащих, и наконец, что очень важно, террор переносится уже на территорию других регионов России. События в Будённовске, бой в Хасавюртовском районе Дагестана, не говоря уж о более мелких вылазках — яркое тому подтверждение.

Нечего и говорить, что устранить организованную чеченскую преступность подобным способом и вовсе невозможно. Во-первых, все «авторитеты» грозненской группировки находятся, естественно, вне досягаемости российских войск (но зато хорошо доступны журналистам). Более того, надо полагать, что большая их часть вообще покинула пределы Чечни. Во-вторых, неверно думать, что ликвидировать криминальное гнездо в Грозном значило бы обезглавить «чеченскую мафию» по всей России. Конечно, события в Чечне доставляют известные неудобства для криминальных кругов чеченской диаспоры. Режим Дудаева был важен для них как национальное государство с режимом наибольшего благоприятствования и, следовательно, как важнейшая база, перевалочный пункт, «чёрная дыра» для награбленных ценностей. Но ведь на худой конец можно обойтись и без всего этого, Недавно лидеры чеченской преступной группировки в Москве почти публично отмежевались от грозненского режима и преспокойно продолжают свою обычную деятельность практически без всякого ущерба. Некоторое мизерное неудобство для них проявляется лишь в несколько усилившемся внимании со стороны органов милиции. Однако, милицейскому «шмону» подвергаются в лучшем случае «мелкие сошки», а в массе своей вообще ни в чем не повинные граждане, главари же всегда остаются неприступными.

Но если для целей «победы над преступностью» эта война бесполезна вообще, то уж тем более нелепо обосновывать её ссылками на пресловутые фальшивые авизо. Интересно, что этот аргумент с готовностью используется не только федеральными властями, но и многими национал-патриотами. В качестве примера можно привести статьи И. Артемова «Русский ответ на вызов истории» ¹, А. Казинцева «Чечня» ² и др. По этому поводу остаётся лишь вспомнить известную русскую поговорку: «Не клади плохо, не вводи вора в грех». Действительно, при том состоянии отечественной банковской системы, до которого довели её разнообразные «реформаторы», только очень ленивый человек в этой системе мог чего-нибудь не украсть. Можно не сомневаться, что, не будь чеченцев, почти «монополизировавших» эту сферу деятельности по разворовыванию общенародного достояния, нашлись бы другие «умельцы». В конце концов, для этого вовсе не нужен Грозный, когда налицо имеются такие великолепные «чёрные дыры», как, например, Цюрих, Монако или Нассау, а за соответствующую мзду «таможня даёт добро» на вывоз чего угодно и куда угодно. Но основная комичность ситуации заключается в том, что кражи крупных сумм наличности из российских банков при помощи фальшивых авизо прекратились по меньшей мере два года назад. Видимо, банки всё же взялись за ум и усовершенствовали систему контроля. Нужно было бы иметь поистине виртуозную логику, чтобы в 1995 году вести войну из-за денег, украденных в 1992-м, тем более что теперь-то эти деньги уже никак не могут быть возвращены.

Но кто же становился основной жертвой криминального беспредела в Чечне в течение последних лет? Знакомство с фактическим материалом по этой теме приводит к выводу, что в подавляющем большинстве случаев страдало «русскоязычное» население ³. Именно этот факт послужил одним из наиболее сильных оправданий войны для большинства известных деятелей национально-патриотических движений. Было бы преувеличением говорить об этнических чистках в Чечне. Пример настоящей этнической чистки, проведённой недавно хорватскими войсками в Сербской Крайне, конечно, несопоставим по темпам и масштабам с ситуацией в ЧР. Однако налицо имеются тысячи убитых, десятки тысяч ограбленных, сотни тысяч вынужденных покинуть республику русских и представителей других национальностей.

Столь масштабный факт требует, конечно, соответствующих объяснений и соответствующей реакции. Представители властных структур не стали утруждать себя открытым анализом межнациональных отношений в Чечне, но лозунг «защиты русскоязычного населения» выдвинуть не замедлили. Разумеется, в их устах этот лозунг всерьёз не может быть воспринят. Людей, которые на протяжении нескольких лет проводят политику, наносящую неисчислимый ущерб народам России, в том числе и в первую очередь русскому народу; которые в одночасье сделали 25 миллионов русских «иностранцами» на собственной Родине и совершенно не заботятся об их положении в новых «независимых государствах»; которые готовы, кажется, превратить весь русский народ и все народы России в дешёвую рабочую силу для западных монополий, а то и в рабов для иностранных рабовладельцев — трудно заподозрить в желании «защитить русских». Разумеется, прямым и открытым геноцидом своего народа правящий режим себя не запятнал. Так может быть именно с целью недопущения такого геноцида и была развязана война в Чечне?

Излишне говорить, что наиболее бурная и болезненная реакция на положение русских в ЧР последовала со стороны национал-патриотов. В качестве наиболее типичных объяснений фигурировали, естественно, русофобия чеченского режима, атака Ислама на Православие, и даже принципиальная «несовместимость» русской и чеченской наций. Последний тезис выдвигался И. Артемовым в статье «Русский ответ на вызов истории» ⁴. При этом лидер Русского общенационального союза — одной из наиболее радикальных националистических организаций — опирается на гумилёвскую «теорию этногенеза». Абсурдность этого тезиса очевидна, тем более что серьёзными историками давно доказана антинаучность «концепций» Л. Н. Гумилёва. Было бы неправильным отрицать наличие русофобских настроений среди чеченских руководителей. Русофобия, как и вообще ксенофобия, в той или иной мере присуща любому авторитарному национальному режиму. Нельзя сбрасывать со счетов и «исламский фактор». И всё же главная причина преимущественно антирусской направленности действий криминальных групп в Чечне, конечно, в другом. Например, сицилианская мафия или неаполитанская «каморра» отнюдь не выбирают свои жертвы по национальному признаку, поэтому, естественно, страдает в этом случае в основном итальянское «национальное большинство». Но ведь в Италии нет той особой культуры родоплеменных объединений, свойственной восточным народам, что в чеченском случае выражается в тейповой структуре общества. В тейпе каждый чеченец имеет своё положение и свою защиту. Для вайнаха грабить и насиловать своих соплеменников крайне небезопасно — это может привести к межклановой войне. Естественно, что жертвами преступности в такой ситуации в основном становятся незащищённые русские. Но если бы на их месте оказались эстонцы или китайцы, в отношении этих народов творилось бы то же самое. Если же Чечня была бы мононациональным государством, то уголовный террор обрушился бы на чеченцев из наименее сильных и авторитетных тейпов.

Неверное понимание главной причины преимущественно антирусской направленности деятельности чеченского криминалитета заставляет многих национал-патриотов ратовать за неправильные методы выхода из этой ситуации. Если, как это видится национал-патриотам, чеченцы являются принципиальными врагами русского народа, то русским действительно следует вести войну с чеченцами до победного конца. Если же, как это имеет место на самом деле, чеченские бандиты терроризируют как правило русское население по той простой причине, что русские являются самым крупным незащищённым меньшинством в республике, то решение проблемы следует искать уже в совершенно другой плоскости. Необходимо устранить прежде всего социальные корни феномена «криминальной республики», а это вряд ли возможно сделать вне контекста всего постсоветского пространства в целом.

Но самое главное заключается в том, что вооружённая агрессия отнюдь не способна достичь даже временного, паллиативного результата в деле защиты русских в Чечне. Мы уже упоминали о бомбах, которые не разбирают национальностей. Если же учесть тот факт, что большая часть чеченцев с началом войны выехала к родственникам в сельские районы республики, то нетрудно догадаться, что во время бомбардировок Грозного, Аргуна, Шали и Гудермеса пострадали в основном русские жители этих городов, которым выезжать было просто некуда. И. Артёмов в упоминавшейся статье приводит данные о 10 тысячах русских, убитых чеченскими уголовниками в течение 1991—1994 гг. Так вот, число русских мирных жителей, уничтоженных российскими войсками за полгода войны, по порядку величины вполне сравнимо с этой цифрой. Член российской делегации на переговорах в Моздоке А. Вольский называет цифры: 20 тысяч убитых мирных жителей, в том числе 5 тысяч русских ⁵. Сюда можно добавить не менее двух тысяч русских солдат и офицеров федеральных войск, погибших в Чечне за период войны. Итак, война, призванная, по словам её организаторов и апологетов, защитить русскоязычное население, приводит на деле к массовому уничтожению русскоязычного населения. В отношении организаторов войны — высших российских должностных лиц — такое противоречие не должно казаться странным, ибо они, как говорилось выше, меньше всего озабочены судьбой русского народа, а тема защиты русских для них всего лишь средство популярной демагогии. Гораздо любопытнее наблюдать яростную поддержку войны со стороны людей, сделавших русский патриотизм своей «профессией», причём порой ситуация доходит до абсурда. В тот момент, когда В. Черномырдин вёл напряжённейшие переговоры с Ш. Басаевым об освобождении заложников, лидер Союза христианского возрождения В. Осипов на митинге в Москве призывал громить чеченских бандитов «огнём и мечом». Ему как-то не пришло в голову, что если бы штурм больницы в Будённовске был бы «успешно завершён», более ста русских заложников пополнили бы число жертв этой войны. Это очевидно, если учесть, что несколько заложников всё-таки погибли при начале штурма, причём большая их часть полегла от пуль российских военнослужащих. Не случайно, что заложники все в один голос протестовали против штурма, и причиной этому отнюдь не только пресловутый «стокгольмский синдром». Просто они понимали, что в этой ситуации федеральные войска представляют для них гораздо большую опасность, чем басаевские боевики.

Вообще, если бы национал-патриоты на самом деле хотели решить проблему тяжёлого положения русских в Чеченской Республике, они могли хотя бы потребовать от властей вывезти всех русских из Чечни и расселить по российским регионам, вернуть в состав Ставропольского края Наурский и Шелковский районы, «подаренные» Чечено-Ингушской АССР Никитой Хрущёвым, а затем установить жёсткую блокаду российско-чеченской границы, как это предложил, например, Александр Солженицын. Тех многих триллионов рублей, которые потрачены на войну и будут ещё потрачены на последующее восстановление, хватило бы на первичное обустройство в России 200 тысяч русских, которые оставались в ЧР к началу военных действий. Однако ничего похожего на подобные требования русские националисты не выдвинули.

Возникает закономерный вопрос: действительно ли руководители национально-патриотических движений озабочены судьбой русских людей в Чечне или же их лозунги суть лишь демагогическое прикрытие для каких-то иных целей? Признание первой альтернативы неизбежно заставило бы сделать заключение об интеллектуальной несостоятельности националистических лидеров. Поскольку на практике при наличии нескольких вариантов, как правило, ни один из них не доминирует в чистом виде, надо думать, что и в этом случае действуют обе альтернативы, причём нередко в одном и том же лице. Другими словами, довольно типичен политик правого крыла, с одной стороны искренне озабоченный проблемами русского народа, но по недомыслию предлагающий неверные способы их решения, а с другой — отчётливо ставящий перед собой цели, весьма далёкие от подлинных интересов русского народа. Яркий диалектический пример такового явил собой А. Казинцев, гневно обрушившийся на Сергея Ковалёва за то, что тот потребовал прекращения применения бомбардировочной авиации в Чечне. Казинцев мотивировал свой гнев тем, что дудаевская армия не имеет собственной авиации, следовательно использование авиации федеральными силами имеет высокую военную эффективность. При этом «защитник русского народа» почему-то забыл, что от бомбовых ударов по чеченским населённым пунктам гибло в значительной степени, если не в основном, русское население. Поэтому, объективно говоря, Ковалёв явился в этой ситуации большим патриотом, чем Казинцев. Глупость в данном случае не могла бы послужить достаточным объяснением позиции последнего. На самом деле главная причина такого противоречия заключается в том, что для Казинцева и ему подобных «победа русского оружия» гораздо важнее, чем жизни конкретных русских людей. Для большинства национал-патриотических лидеров основными ценностями являются территориальная целостность России, крепость российского государства, мощь российской армии даже в тех случаях, когда эти факторы вступают в антагонизм с интересами русского народа и чаяниями русских людей.

Здесь мы вплотную подходим к четвёртому, главному обоснованию войны. Защита территориальной целостности России — пожалуй, единственный хотя бы отчасти правдивый официальный аргумент в пользу военных действий на территории ЧР. Правители, по-видимому, действительно не заинтересованы в распаде Российской Федерации — если это случится, они просто-напросто потеряют власть. Поэтому они ни в коем случае не хотели бы позволить ни одному субъекту Федерации выйти из её состава и создать тем самым весьма опасный прецедент. Но именно за этот аргумент сильнее всего ухватываются правые патриоты, поддерживая акцию властей. Здесь-то и возникает у них существенное расхождение с левыми силами.

Тот факт, что главным пунктом несогласия левых и правых стало различное отношение к роли армии и государства в России и к проблеме её территориальной целостности в нынешних конкретно-исторических условиях, хорошо подтверждается характером обвинений, выдвигаемых национал-патриотами против коммунистов. «Пораженческий синдром 1905–1914 годов, поразивший коммунистическую часть оппозиции»,— так охарактеризовали ситуацию К. Мяло и Н. Нарочницкая в статье «Ещё раз о „евразийском соблазне“» ⁶. Вообще, аналогия антивоенной позиции нынешних коммунистов с пораженческим лозунгом большевиков начала века стала притчей во языцех у политиков и публицистов правопатриотического направления. При этом почти все они хором заговорили о том, что Ленин и большевики выступали за «поражение России». Эта мысль прозвучала не только в уже упоминавшихся публикациях «Нашего современника», но и на телевидении в устах ведущего передачи «Русский дом» А. Крутова и в одной из ежедневных пятиминуток бывшего демократа Д. Захарова «Река времени». При этом все они дружно проигнорировали тот хорошо известный факт, что Ленин никогда не высказывался за поражение России, но лишь за поражение царского правительства. Такое обращение с ленинскими словами есть не просто обычная передержка. Подлинный смысл этого искажения заключается в том, что правые патриоты не видят существенной разницы между Россией и правящим ею режимом. На самом деле хорошо известно, что царская бюрократия начала века находилась в полной зависимости от империалистических кругов Англии и Франции, в частности, от крупнейших масонских лож. «Союзники» Российской Империи проводили военную политику, направленную на гибель возможно большей массы русских солдат. Поэтому выход из первой мировой войны был, несомненно, в интересах русского народа. Пораженчество было использовано большевиками лишь как инструмент для ускорения революции, способствовавшей подлинному освобождению российского народа от эксплуатации, а России — от замаскированного ига иноземного капитала. Сразу после революции Ленин выдвинул лозунг защиты социалистического Отечества, так как, в отличие от правых патриотов, мыслил диалектически, то есть, в частности, конкретно-исторически. Последовавший затем Брестский мир, который для национал-патриотов также является одним из основных пунктов обвинений против Ленина, был невыгодной, но вынужденной мерой. Если бы он не был заключён, то Петроград, а быть может, и Москва, оказались бы под сапогом кайзеровской военщины. Поэтому обвинения в адрес Ленина в антипатриотизме на основании политики пораженчества и Брестского мира невозможно признать корректными.

Лидеры современного российского национал-патриотизма считают территориальную целостность России главной и абсолютной ценностью, не зависящей от конкретно-исторической обстановки. Эту мысль подчёркивали, в частности, В. Алкснис, М. Астафьев и Н. Павлов, выступая на «круглом столе» «Чеченский раскол» ⁷. Между тем, нетрудно смоделировать ситуацию, когда подлинный патриот не должен ратовать за сохранение территориальной целостности своей страны. Такая ситуация возникла бы, например, если бы Родина была полностью оккупирована иностранной державой и в стране был бы установлен коллаборационистский марионеточный режим. Если бы в этом случае возникла сильная национальная оппозиция, способная взять власть в одном из регионов страны и вести вооружённую борьбу против режима, то политика такой оппозиции в тот момент по необходимости была бы антигосударственной, а фактом её деятельности была бы нарушена территориальная целостность Родины. Вспомним, например, что партизаны Сандинистского фронта национального освобождения на протяжении многих лет вели войну против сомосовского режима и при этом удерживали в своих руках значительные части территории Никарагуа, однако всё прогрессивное человечество называло их патриотами, но никому не пришло в голову именовать патриотом Сомосу, боровшегося, в частности, за «укрепление армии и государства» и за «сохранение территориальной целостности страны». В качестве основания для дальнейших выводов уместно вспомнить, что нынешний российский режим является коллаборационистским и квазимарионеточным, а его политика по своим результатам мало отличается от политики, которую могло бы проводить откровенно марионеточное правительство. Разумеется, дудаевский режим ни с какой стороны не может претендовать на роль освободителя России. Но в принципе нет ничего невозможного в том, чтобы освобождение России началось с неповиновения одного из регионов центральным властям.

Было бы нелепостью утверждать, что коммунисты заинтересованы в распаде Российской Федерации. Никто не желает разрушения того, что он намерен наследовать. Однако, лозунг защиты территориальной целостности России, который в настоящий момент взят на вооружение самыми реакционными силами, не может сейчас выдвигаться коммунистами ни в качестве основного, ни в качестве сколько-нибудь значимого. Главная задача левых сил на сегодняшний день — отстранение буржуазно-компрадорского режима. А вот лидеры правых партий, поддержав военную акцию режима, фактически солидаризировались с находящейся у власти компрадорской буржуазией. Таким образом, их патриотизм приобрёл особый диалектический характер некоего «компрадор-патриотизма». Излишне говорить, что этот своеобразный «антипатриотический патриотизм» оказывает неоценимую услугу режиму и уже вовсю используется режимом в демагогических целях.

Было бы преувеличением сказать, что все национал-патриоты поддержали военную акцию в Чечне. В частности, А. Проханов, Э. Володин, А. Стерлигов выступили с осуждением войны. Более того, беседы с рядовыми, не пользующимися известностью национал-патриотами показывают, что они в большинстве своём не одобряют вооружённое вторжение в Чеченскую Республику. Поэтому неизбежно падает популярность правых лидеров, а электорат левых сил, напротив, расширяется в значительной степени за счёт тех, кто раньше симпатизировал националистам. Спад собственной популярности правопатриотических партий резко усугубился их разрывом с коммунистами. Сложилась ситуация, чреватая угрозой политической смерти российского национал-патриотизма. У националистов остался лишь один шанс — найти нового могущественного союзника. А найти такового они могли только в лице «партии власти», тем более что последняя, также почувствовав, что теряет почву под ногами, начала искать спасение в национально-патриотической фразеологии. И если в феврале лидеры правых движений ещё пытались как-то отмежеваться от правящего режима ⁸, то в последующие месяцы они начали всё более и более открыто декларировать лояльность нынешним властям. Достаточно вспомнить дифирамбы авантюриста А. Веденкина в адрес министра обороны РФ П. Грачева. Ещё дальше пошёл лидер российских ультраправых А. Баркашов, в интервью «Коммерсанть-daily» заявивший о том, что его вполне устраивают те медленные эволюционные изменения, которые происходят с нынешним режимом. Горячий патриот А. Невзоров в Госдуме проголосовал против недоверия правительству. Но наиболее любопытную идею выдвинул всё тот же Казинцев. Он высказал недовольство тем, что Русская Православная Церковь не выразила открытой поддержки акции федеральных властей в Чечне. Такая поддержка, по мнению Казинцева, свидетельствовала бы о возрождении принципа «православной симфонии», на котором некогда зиждилась российская государственность. Если уж речь заходит о «симфонии» с ельцинским режимом, то всякие комментарии становятся излишними.

Поскольку патриотизм правых партий, как показано выше, по существу перешёл в собственную противоположность, у правой оппозиции вполне можно было бы отбросить определение «патриотическая». Но дальнейший анализ заставляет усомниться и в самой её оппозиционности. В самом деле, никакая оппозиция не может жаждать «симфонии» с властью. И вряд ли главным требованием оппозиции может быть «укрепление государства и армии». Разумеется, парламентская оппозиция в демократических государствах как правило не выступает за ослабление государственной власти или за развал силовых структур. Но ведь главная особенность российской патриотической оппозиции последних лет как раз в том и заключается, что это была радикальная, или, по общепринятой терминологии, непримиримая оппозиция, совсем не похожая на умеренную парламентскую оппозицию стран буржуазной демократии. Российские оппозиционеры на протяжении трёх лет именовали нынешнюю власть не иначе, как «временным оккупационным режимом», и вот теперь вдруг требуют укрепления этого режима и его силовых органов. Но, даже предположив, что противники режима решили «остепениться» и поиграть в парламентскую демократию, мы не избавимся от ощущения «странности» правой российской оппозиции. Пожалуй, даже респектабельные британские лейбористы вряд ли особенно озабочены тем, чтобы кабинет Мейджора хорошо собирал налоги. Однако, для российских правых «налоговая» тема становится одним из главных «хитов сезона». На уже упоминавшемся «круглом столе» «Чеченский раскол» в редакции газеты «Завтра» «крутые патриоты» В. Алкснис и Н. Павлов, не сговариваясь, потребовали, чтобы налоги в России платились правильно, хорошо и полностью. Между тем, ни для кого не секрет, что при полном несовершенстве существующего налогового законодательства, непродуманности системы бухгалтерского учёта и отчётности и абсолютной нереальности налоговых ставок в современной России от налогов укрываются буквально все хозяйствующие субъекты, заботясь лишь о том, чтобы суммы, уплачиваемые в бюджет, были не ниже некоторого минимума, за которым уже начинается пристальный интерес со стороны органов государственной налоговой инспекции. Поэтому в нынешних условиях требование, чтобы все полностью платили налоги, становится вообще бессмысленным. Но для радикального оппозиционера такое требование является просто невозможным.

Можно сделать вывод: поддержав нынешний режим со всеми вытекающими отсюда следствиями, национал-патриотическая оппозиция перестала быть патриотической и перестала быть оппозицией. Поэтому мы не особенно погрешим против истины, если скажем, что правой патриотической оппозиции в России на сегодняшний день не существует. В свете этого вывода проясняется одно интересное обстоятельство. На протяжении последних месяцев лидер КПРФ Г. Зюганов, отвечая на многочисленные вопросы журналистов о возможных союзниках коммунистов на предстоящих выборах, неизменно говорил о необходимости создания блока «государственно-патриотических сил», а когда его просили конкретизировать, перечислял: профсоюзы, товаропроизводители, молодёжные, женские организации и т. д. На первый взгляд, такая трактовка понятия «государственно-патриотических сил» выглядела обескураживающей. На российском политическом жаргоне последних трёх лет это понятие означало союз правых и левых патриотов, поэтому журналисты были вправе ожидать, что в состав этих «сил» войдут партии коммунистов и различные движения национал-патриотов, т. е. будет создано нечто вроде Фронта национального спасения в новой редакции. Очевидно, профсоюзы и другие перечисленные т. Зюгановым организации никак не могут претендовать на роль национал-патриотических, и в то же время в той или иной степени должны быть причислены к спектру левых сил. Однако если мы проанализируем высказывание председателя ЦК КПРФ в аспекте наших последних выводов, всё сразу становится на свои места. Под словами Зюганова скрывается молчаливое признание того никем не обсуждаемого вслух факта, что в нынешней России нет правых патриотов, следовательно блок патриотических сил может состоять только из партий и движений левой ориентации. Вот в чём подлинный смысл «странных» высказываний лидера КПРФ, хотя большинство потребителей политической информации в России и за рубежом понимают их поверхностно.

Можно повторить ещё раз тезис, высказанный в начале статьи: чеченский кризис явился индикатором, но далеко не причиной раскола право-левой оппозиции. Ясно, что причины столь серьёзного процесса гораздо глубже. Надо трезво отдавать себе отчёт в главном: «красно-белая» (или «красно-коричневая») оппозиция изначально была внутренне противоречива и не могла быть долговечной. Марксистский анализ заставляет утверждать, что главным источником противоречий и, следовательно, главной причиной раскола в российском оппозиционном движении 1991—1993 годов явилась различная классовая ориентация составлявших её частей. Однако ограничиться простой констатацией различной классовой природы сил, входивших в состав оппозиции, в данном случае значило бы не сказать почти ничего. Классовая природа политических движений инвариантна относительно политической ситуации. Нас же сейчас интересуют те параметры политических сил, которые могут меняться в зависимости от ситуации, вызывая соответствующие изменения состава и характера политических союзов.

Одним из таких важнейших параметров, ставшим «линией разлома» для былого право-левого блока, явилось, как уже говорилось выше, различное отношение к государству и его институтам в нынешних исторических условиях. Поскольку национал-патриоты абсолютизируют государство вообще, государство как таковое, для них в принципе свойственны охранительные тенденции по отношению к государству и его структурам. Эти тенденции наблюдались в конце 80-х — начале 90-х годов по отношению к государству позднесоветскому, теперь они наблюдаются по отношению к государству ельцинскому. Ясно, что такая позиция неприемлема для подлинных коммунистов. До августа 1991 года коммунисты защищали остатки социализма, до сентября 1993-го — остатки советской власти, поэтому по необходимости должны были защищать структуры и службы, по роду деятельности препятствовавшие развалу — сначала КПСС, армию, КГБ, милицию, а затем — Советы всех уровней. Но сейчас, когда государственная власть стала абсолютно чуждой, абсолютно антикоммунистической, абсолютно антинародной, коммунистам в этом государстве защищать больше нечего. Могут ли коммунисты ратовать за укрепление армии, которая расстреливала их два года назад, и надо полагать, в соответствующей ситуации будет готова расстреливать вновь, или за усиление ФСБ и МВД, которые призваны охранять существующий строй, и, по-видимому, репрессировать его противников? Между тем, правая «оппозиция» в последнее время буквально поёт дифирамбы силовым органам Российской Федерации.

Вообще, одной из характерных черт современного российского политического национал-патриотизма является особое, мистическое отношение к армии и ко всему военному. Серьёзными исследователями этот феномен был замечен уже давно. Характеризуя преобладающие взгляды московской «уличной оппозиции» образца 1991—1993 годов, российские «прогрессисты» в обширной аналитической статье «Мятеж во имя закона» отмечали: «Навязчивое представление об армии как о совершенно обособленной части общества, чистой от его пороков, сконденсировавшей в себе идеи патриотизма, государственности и народности, якобы кровно заинтересованной в воссоздании СССР и независимости страны… определяло чувства и помыслы большинства уличной оппозиции» ⁹. Такое отношение к «человеку с ружьём» было в равной мере свойственно как правому, так и левому крылу той оппозиции. Нетрудно заметить, что у правых преклонение перед военными с тех пор не только не ослабло, но значительно возросло. Достаточно прочитать казинцевские панегирики в адрес современного «русского воина», чтобы в этом убедиться. Между тем, нынешняя российская армия, изъеденная воровством, коррупцией, аморализмом и безразличием, готовая по приказу начальства стрелять в кого угодно, в том числе и в собственную представительную власть, ни в коей мере не может служить образцом духовности и патриотизма, а сегодняшний «русский воин», то бишь солдат или офицер федеральных войск, ни с какой стороны не похож на продолжателя исконных воинских традиций верности, чести и доблести. В той же прогрессистской статье справедливо замечено: «Армия, как и любая госструктура, есть часть общества. В качестве таковой она пронизана всеми противоречиями, больна всеми болезнями своего общества. Общий расклад сил в обществе всегда почти точно копируется внутри армии». С той только разницей, что в любой армии во всех случаях действует система более или менее строгой дисциплины, и именно в силу этого обстоятельства армия, в конечном итоге, всегда несколько более законопослушна (а, точнее, «приказопослушна»), чем общество в целом, Поэтому нет ничего удивительного в том, что федеральные войска почти всегда и почти поголовно выполняют даже абсолютно незаконные приказы высшего командования, будь то приказы о расстреле Дома Советов или о бомбёжке Грозного. Но, несмотря на это, национал-патриоты продолжают свято верить в мифического «русского воина», забывая о том, как этот «воин» два года назад хладнокровно расстреливал их, своих горячих поклонников, из танковых орудий. К сожалению, и часть коммунистов до сих пор ещё не избавилась от иллюзий в отношении «человека с ружьём».

Однако было бы несправедливым огульно характеризовать всех российских военных как покорных исполнителей любых приказов начальства. Не говоря уж о глухом недовольстве части рядовых военнослужащих кампанией в Чечне, известны и случаи прямого неподчинения командирам. Можно вспомнить, например, эпизод, когда подразделение провинциального ОМОНа потребовало от командира письменный приказ о выдвижении на боевую позицию, а поскольку такового не оказалось, дружно собралось и покинуло Северный Кавказ. Очень важно, что нежелание участвовать в этой войне проявилось и у части высшего генералитета. Наиболее разумные и дальновидные генералы — Громов, Миронов и Кондратьев — открыто отказались воевать в Чечне, за что и попали в «опалу» у Грачева. Очевидно, демократические процессы в нашей стране не прошли даром, если столь серьёзно затронули даже такую жёстко регламентированную структуру, как армия. Однако, в последнее время демократия в России оказалась под угрозой. Эта угроза исходит, во-первых, от правящего режима, и во-вторых, от национал-патриотических сил в лице наиболее радикальных своих отрядов.

Здесь мы находим ещё одну «линию разлома» бывшего право-левого блока. Будучи абсолютными государственниками, правые, а в особенности ультраправые, естественно становятся принципиальными антидемократами. Но для коммунистов свойствен диалектический подход к демократии, также как и к государственности, В 1988—1991 годах, когда демократические лозунги использовались реакционными силами для разрушения советского социалистического государства, коммунисты временно тактически могли препятствовать по крайней мере некоторым аспектам демократизации общества. Сейчас, когда те же реакционные силы обладают всей полнотой власти и используют её для «закручивания гаек», коммунисты должны стать самыми последовательными демократами.

Антидемократические тенденции в деятельности нынешних властей проявились ещё в 1992 году во время разгона массовых выступлений оппозиции. Но после октябрьских событий 1993 года режим Ельцина, получив почти ничем не ограниченную власть, стал всё более открыто и грубо попирать все и всяческие демократические свободы, Президентский указ о борьбе с преступностью, изданный весной прошлого года, позволяет органам милиции задерживать граждан без предъявления обвинения до 30 суток, а также производить «досмотр» (т. е., по сути, обыск) гражданина и его автомобиля без санкции прокурора. Излишне говорить, что такой указ в нужный момент может оказаться направленным не против преступности («крестные отцы» российской мафии давно и хорошо «повязаны» с руководителями государства), а прежде всего против политической оппозиции. Тем более что недавно этот указ получил дальнейшее развитие в законе об оперативно-розыскной деятельности, который значительно облегчает для правоохранительных органов процедуры обыска жилищ, прослушивания телефонных переговоров, перлюстрации почтовых сообщений и т. д.

Создаваемое полицейски-бюрократическое государство не только ужесточает законы; оно нередко прибегает и к уголовному террору. Достаточно вспомнить убийство депутата Госдумы, коммуниста Валентина Мартемьянова, готовившего пакет документов о нарушении закона в ходе приватизации, зверское убийство сотрудника газеты «Московский комсомолец» Дмитрия Холодова, расследовавшего коррупцию в среде высшего генералитета, убийство популярнейшего тележурналиста Владислава Листьева, который, очевидно, мешал сильным мира сего полностью завладеть первым каналом телевидения. Вообще, одним из главных признаков авторитаризации режима является его стремление покончить с независимой и оппозиционной прессой. Всем известно скандальное дело, возбуждённое генеральной прокуратурой против «Кукол». Не менее характерна попытка той же прокуратуры возбудить дело против журналистки НТВ Елены Масюк. Вообще, деятельность Генпрокуратуры во главе с А. Ильюшенко приобрела настолько одиозный характер, что даже Ельцину стала ясна необходимость поменять прокурора. Тем временем министр обороны П. Грачёв попытался в судебном порядке «заткнуть рот» журналисту «МК» Вадиму Поэгли. А в августе вскрылась попытка некоторых охранных структур установить постоянное полицейское наблюдение за сотрудниками нескольких оппозиционных газет ¹⁰.

Нельзя не заметить, что ненависть к оппозиционной демократической прессе свойственна не только властям, но и все тем же национал-патриотам. Правые политики и публицисты склонны клеймить все без разбора каналы телевидения, К сожалению, многие коммунисты по инерции продолжают заниматься тем же, не замечая, что некоторые из этих каналов несомненно перешли в оппозицию к существующего режиму. Полную официозность продолжает сохранять лишь так называемое «общественное российское телевидение», ставшее после «разгосударствления» ещё более лояльным к режиму, чем ранее. Это не удивляет, если учесть, что ОРТ по существу «держит» руководитель АО «Логоваз» Борис Березовский, интересы которого, по-видимому, в основном совпадают с интересами российских властей. Не случайно, что многие независимые исследователи усматривают «руку Березовского» и в убийстве Листьева, и в прокурорской атаке на НТВ. Что же касается НТВ, то этот канал занимает сейчас, пожалуй, резко антирежимную позицию. И устранение этого телеканала, если бы таковое случилось, было бы серьёзным ударом по демократии, Также, впрочем, как и смена руководства РТВ. Месяца три-четыре назад такая угроза нависала над Олегом Попцовым, но была благополучно преодолена. Если бы Попцов был снят с должности, на его место, очевидно, пришёл бы деятель «от Ельцина» (допустим, некий аналог А. Яковлева) и телеканал, хотя бы иногда критикующий власть, превратился бы в ещё один стопроцентный рупор режима.

Если мы отчётливо видим, что фактически порвав с коммунистами, руководство национал-патриотических организаций солидаризируется с властями, то едва ли можно не заметить встречного процесса. Провал попытки монетаристской реформы в экономике и полное бессилие российской дипломатии во внешней политике неизбежно заставляют режим «менять вехи». Не случайно, что давно уже в официозной прессе в ход пошли «патриотические» лозунги, что бывший демократ В.  Шумейко стал вдруг «крутым государственником» и заговорил о «социально ориентированной экономике», что получивший кличку «мистер Yes» А. Козырев начал время от времени выступать с показными демаршами против своих заокеанских покровителей. Но даже и эта запоздалая суета, видимо, не спасёт министра от грядущей отставки. Однако наиболее любопытным является факт чрезмерного рекламирования в официальной прессе монархии вообще и «наследников дома Романовых» в частности. Всерьёз обсуждается возможность посадить на «российский престол» несовершеннолетнего «наследника Гогу» — внука недавно почившего великого князя Владимира Кирилловича. При этом, разумеется, должен быть назначен регент — возможно, сам Борис Ельцин. И если уж традиционно сильная российская монархия к началу ⅩⅩ века оказалась в сетях западного капитала, то можно себе представить, что за монархия может воцариться в порушенной, развращённой и целиком зависящей от Запада России к началу века ⅩⅩⅠ. Но даже если этот полуфантастический прожект останется лишь пустым мечтанием, опасность авторитаризации, а затем и тоталитаризации российского государства отнюдь не устранится. Президент, практически неподконтрольный парламенту, способен творить свою волю (а, точнее, волю окружающих его советников с труднораскрываемой персональностью) почти без помех. Благодаря этому в нынешней России возник, в частности, феномен «коржаковщины», когда начальник президентской охраны вмешивается во все без исключения важнейшие государственные дела. Не случайно на протяжении многих месяцев имя «всесильного охранника» Александра Коржакова ставится на второе (!) место в журналистском рейтинге наиболее влиятельных российских политиков. Такое положение дел немыслимо ни для какой демократической страны, но зато исторически характерно для тиранических режимов.

Нетрудно было предвидеть, насколько сильным катализатором ужесточения политического режима в России должна была стать война, развязанная в Чечне. Так оно и случилось. Символом процесса стали БТРы, расставленные на всех развязках Московской кольцевой автодороги. Была значительно усилена охрана всех важных, и не очень важных, и даже очень неважных учреждений. Деятельность постовых милиционеров приобрела гораздо более бесцеремонный характер. Если ранее «досмотрам» подвергались по преимуществу автомобилисты, то теперь обычным явлением стал «шмон» москвичей на станциях метрополитена. При этом уровень преступности не снизился ни на процент. Зато политическая оппозиция почувствовала, какая мощь «укреплённой армии и милиции» может обрушиться на неё в том случае, если «первый всенародно избранный» пожелает опять кого-нибудь «разогнать». Поэтому мирный процесс, начатый в Чечне с подачи Басаева и Черномырдина, никак не устраивал российских «ястребов». Покушение на генерала А. Романова можно приписывать кому угодно, но вряд ли в нем были заинтересованы дудаевцы. Пользуясь классическим правилом «Cui prodest?» («Кому выгодно?»), можно предположить, что покушение было организовано высокопоставленными российскими чиновниками из «партии войны». Очевидно, в президентском окружении имеются люди, желающие ввести чрезвычайное положение сначала в Чечне, а затем и по всей России. Излишне говорить, какие последствия могут быть в этом случае для политической оппозиции и вообще для демократии в России.

Не удивительно, что в этой ситуации радикальные демократы перешли в оппозицию к властям. Партии Гайдара, Фёдорова, Явлинского решительно осудили чеченскую авантюру. Диалектика российского внутриполитического процесса привела к расколу бывшей единой оппозиции и бывших единых «демократов». Режим «поправел» и приобрёл союзника в лице недавней правой оппозиции. Радикальные демократы порвали с Ельциным, но зато по ряду вопросов пришли к совпадению мнений с коммунистами. Наиболее яркой иллюстрацией этому могут служить два митинга, проведённые ещё зимой «анпиловцами» и «юшенковцами» на одной и той же площади и под одними и теми же лозунгами. Думается, коммунистам не следует пренебрегать возможностью временного частичного сотрудничества с некоторыми партиями радикальных демократов, ибо тактика учит: где имеется совпадение, там возможна и договорённость. Мы прекрасно отдаём себе отчёт в том, что нелегко преодолеть инерцию многолетнего противостояния. Со стороны коммунистов можно услышать возражения против какого бы то ни было сотрудничества с теми, кто в октябре 1993 года призывал расстреливать оппозицию. Однако попробуем рассмотреть суть дела без излишних эмоций. Поставим себя на место «демократов» 3 октября 1993 года. Господствующим их состоянием в тот момент был страх, а у страха, как известно, глаза велики. Призывы, сделанные в этом состоянии, никак не могут быть признаны адекватным отражением принципиальной позиции. Тем более что в составе «вооружённых сил», предпринявших нелепую авантюру с «захватом Останкино», едва ли преобладали коммунисты, зато было немало хорошо организованных «баркашовцев» со свастикой на рукаве, способных не на шутку напугать кого угодно. Кроме того, радикал-демократы только лишь призывали к расстрелу защитников Дома Советов, а осуществляли расстрел солдаты и офицеры федеральных войск, однако это отнюдь не помешало национал-патриотическим лидерам, бывшим в составе той оппозиции, сегодня солидаризироваться с этими солдатами и офицерами, которые теперь расстреливают мирное население Чечни. И наконец, нелишне вспомнить ещё одно любопытное обстоятельство. В 1992 году, когда оппозиция под руководством В. Анпилова проводила пикет у всё того же злополучного Останкино, вице-президент А. Руцкой призвал к жестокой расправе с пикетчиками. Год с четвертью спустя тот же Анпилов, руководивший движением одной из колонн «захватчиков» в Останкино, приветствовал Руцкого яростным скандированием: «Руц-кой пре-зи-дент!!!». Что же может сегодня Анпилову помешать сотрудничать, например, с Явлинским, который, как говорят, два года назад призывал к расправе с защитниками «Белого Дома»?

В. И. Ленин учил, что из тактических соображений можно и нужно на каком-то этапе заключать временные соглашения с врагом с целью разгрома более опасного врага. Этой же тактике следовали перед второй мировой войной европейские коммунисты, предлагавшие центристским буржуазным партиям заключить широкий демократический союз с целью недопущения фашизма. К сожалению, в тот момент коммунистам это не удалось, и фашизм восторжествовал. Сейчас в России ситуация более благоприятная. Б. Фёдоров весной с трибуны Госдумы призывал Г. Зюганова к совместным действиям, чтобы отправить в отставку правительство Черномырдина. Г. Старовойтова открыто заявила, что с коммунистами можно сотрудничать в борьбе против военных действий в Чечне. Коммунист Л. Петровский длительное время и с полным взаимопониманием работал с С. Ковалёвым в составе думской делегации в Чечне. А недавно Г. Явлинский предложил Г. Зюганову координировать действия с целью недопущения прихода к власти радикальных националистов. Не случайно, что рябовский Центризбирком тут же стал чинить препятствия регистрации блока «Яблоко». Коммунистам пора понять: буржуазная демократия есть меньшее зло, нежели фашизм. Поэтому перед угрозой тоталитаризации режима можно и должно сотрудничать с любыми силами, противящимися этому процессу.

Конечно, коммунистам ни при каких обстоятельствах нельзя становиться в подчинённое положение по отношению к буржуазным демократам. Левым силам следует попытаться встать впереди и во главе общедемократического движения. И предпосылки к этому имеются.

Диктаторские тенденции в деятельности властей проявляются не только в политике, но и в экономике. Приняв основное участие в разграблении общенародного достояния, крупные компании не хотят позволить воровать другим, поэтому идёт целенаправленное удушение мелкого и среднего бизнеса. Наиболее знаменательным фактом явилось введение «валютного коридора». Целью этого решения является временное обеспечение населения России дешёвым импортным ширпотребом, что должно создать иллюзию «стабилизации» и повысить популярность «партии власти» перед предстоящими выборами. Этот феномен был блестяще проанализирован в статье австралийского экономиста Р. Кларка и российского политолога коммуниста Б. Славина «Ждёт ли Россию судьба Мексики?» ¹¹. Авторы приходят к выводу о неизбежном финансовом кризисе в России через некоторое время после выборов. Это нанесёт жестокий удар по российскому рабочему классу, крестьянству и мелкому бизнесу. Поэтому сейчас объективно интересы рабочих, крестьян и среднего класса совпадают, и им следует объединяться в борьбе против режима. Но частичный финансовый кризис уже разразился. 23 августа «Правда» публикует статью Кларка — Славина, а 24-го происходит кризис межбанковских однодневных кредитов, получивший название «чёрного четверга». Многие мелкие банки в результате разорились, средние ухудшили своё положение. И только крупные банки укрепились ¹². В этой связи не кажутся особенно неосновательными слухи о том, что ряд мелких и средних банков на предстоящих выборах готов сделать ставку на КПРФ.

Любопытно проследить реакцию различных сил на введение «валютного коридора». Разумеется, наиболее резкое неприятие эта мера встретила со стороны субъектов валютного, кредитного и фондового рынков, а также со стороны экспортёров. «Певец свободного рынка» А. Чубайс активно пропагандировал введение «коридора» как «средство для оздоровления российской экономики», Гайдар промолчал, а Явлинский в буквальном смысле слова пробормотал нечто невнятное. Национал-патриоты вообще проигнорировали эту акцию — для них экономическая проблематика находится на последнем месте. Из всех заметных политических сил только коммунисты твёрдо осудили это совершенно идиотское с экономической точки зрения решение. Коммунисты являются принципиальными противниками рынка, но это не значит, что они не знают законов рыночной экономики. И если уж до поры до времени мы живём в условиях реального рынка, то никак нельзя приветствовать административные меры, противоречащие экономическим законам.

Сказанного достаточно, чтобы утверждать: левые силы действительно становятся авангардом демократического движения. Не случайно именно коммунистическая фракция в Думе твёрдо и последовательно оба раза проголосовала за недоверие правительству, в отличие от колеблющихся сторонников Гайдара или Явлинского. Таким образом, коммунисты, сделавшись лидерами подлинно патриотических сил, в то же время на наших глазах становятся передовым отрядом сил демократических. Только придерживаясь подлинно коммунистической, подлинно патриотической и подлинно демократической позиции, коммунисты способны завоевать доверие подавляющего большинства российского народа.

Венесуэла, наряду с Мексикой и Коста-Рикой, относится к числу наиболее развитых стран Латинской Америки. Богатейшие запасы нефти до последнего времени позволяли притупить остроту социальных противоречий, характерных для других стран этого региона. Но благополучие в условиях капиталистического общества не может продолжаться вечно — в этом [1996-м] году экономику Венесуэлы охватил жесточайший экономический кризис. Правительство ввело режим жёсткой экономии, который, как водится, ударил в первую очередь по карману беднейших слоёв населения.

В авангарде недовольства экономической политикой правительства выступили студенты. 8 октября в Валенсии, столице венесуэльского штата Карабобо, вспыхнули массовые студенческие волнения. Повод был по нашим меркам ничтожный — ну подумаешь, повысили тарифы на транспорт, ну не дали студентам никакой компенсации. У нас бы они просто заткнулись. Но не так в Венесуэле, где сильны традиции латиноамериканского революционного движения.

Если возмущённые студенты Южной Кореи выходят на демонстрацию с бутылками с зажигательной смесью, то венесуэльские студенты оказались на порядок круче — они вышли на улицы со скорострельными ручными пулемётами и обрезами дальнобойных винтовок. Радикально настроенные студенты — «энкапучадос» (как их здесь называют) — силой оружия поставили на место зарвавшихся полицейских, безжалостно избивавших демонстрантов. Результат столкновений десяток раненых полицейских, несколько сожжённых автобусов и торговых ларьков.

Вечером того же дня в столице страны — Каракасе вооружённые повстанцы из марксистско-ленинской организации «Бандьеро роха» (Красное знамя) совершили нападение на президентский дворец «Мирафлорес». Всю ночь в центре столицы, прилегающем к президентскому дворцу густонаселённом квартале «23 января», гремели выстрелы, рвались бомбы, шла перестрелка с правительственными войсками. Наутро власти, чтобы скрыть подлинную суть событий, заявили, что это гремели петарды и подгулявшие молодые люди стреляли в воздух в честь годовщины смерти Че Гевары. Конечно, к Че эти выстрелы имели непосредственной отношение; ночь для атаки была выбрана не случайно. Полиция никак не смогла прокомментировать тот факт, что в ту ночь она задержала в двух шагах от дворца двух «бандьеристов» в бронежилетах и с оружием в руках.

Но шила в мешке не утаишь. Вскоре власти были вынуждены признать: в стране началась партизанская война, и события ближайших дней подтвердили это.

11 октября официальная оппозиция — буржуазно-демократическая партия «Радикальное дело» и профсоюзы — наметили провести демонстрацию протеста против бесчеловечной экономической политики правительства. Доходы большинства венесуэльских семей сегодня ниже прожиточного минимума, и даже осторожная парламентская оппозиция решилась провести в этот день в столице «Марш пустых кастрюль». Но благодаря действиям революционных коммунистических агитаторов первоначально вялый протест приобрёл боевой накал. И в полицию полетели камни, взрывпакеты, бутылки с «коктейлем Молотова». «Марш пустых кастрюль» завершился грандиозным побоищем с полицией.

А драться с местной полицией сто́ит: как выяснилось из разгоревшегося вокруг зверств полиции скандала, в ней служат откровенные изверги. 22 октября в одной из тюрем Каракаса трое «национальных гвардейцев» согнали в камеру несколько десятков недовольных несовершеннолетних заключённых и забросали их гранатами со слезоточивым газом. Когда камеру открыли, все малолетние узники были мертвы… Вся страна возмутилась вопиющему факту садизма!

В тот же день, когда произошла эта трагедия, власти вынуждены были официально признать наличие революционной ситуации в стране и герильи в сельских районах. Причиной признания послужил запрос ультраправого депутата Умберто Челли о наличии в восточных районах страны партизанского движения по типу мексиканских «сапатистов». Выяснилось, что регулярно проникающие на венесуэльскую территорию колумбийские повстанцы ведут активную пропагандистскую и организационную работу среди индейского населения западных штатов Сулия и Амасонас, традиционно находящегося за пределами внимания властей. Так в глухих джунглях постепенно сложилась довольно мощная индейская армия, имеющая в качестве политкомиссаров колумбийских коммунистов. К ужасу правительства и правых политиков, произошёл «экспорт революции» из Колумбии в Венесуэлу.

Но в стране зреют и собственные революционные кадры и условия кризиса весьма способствуют этому. Каракас за последние дни превратился в своего рода «полигон» социального протеста, где обкатывают свои методы давления на властей различные слои венесуэльского общества. Вслед за водителями общественного транспорта на улицы выходят работники судебной системы, вслед за работниками министерства образования и здравоохранения на демонстрацию выходят уличные торговцы.

Всё это очень похоже на Россию, но нам не хватает смелости латиноамериканцев, мы просим у властей вместо того чтобы потребовать. Наши профсоюзы выходят на улицу словно для того, чтобы поплакаться в жилетку, вместо того, чтобы поднять с мостовой камень и засветить им в глаз ближайшему представителю власти. И конечно, не хватает нам лихих энкапучадос, которые вновь дали знать о себе во время состоявшегося в Каракасе 30 октября марша студентов и преподавателей вузов венесуэльской столицы, завершившегося крупными беспорядками и столкновениями с полицией. Двое полицейских и один попавший под горячую руку журналист оказались в больнице, десяток студенческих вожаков за решёткой, но зато правительство не может просто отмахнуться от такой демонстрации, подобно тому, как уже многие месяцы власти России не обращают ни малейшего внимания на мирные акции протеста профсоюзов.

См. также ответ (н)ИКП — РМП от 26 августа 2011 г.

Вы пишете: «Нам нужно, чтобы вы рассказали нам, где и почему то, что мы пишем, неясно, самым подробным способом». Мы рады были бы поступить так, однако тут имеется принципиальное затруднение. В своём предыдущем письме вы выражаете надежду, «что здесь были даны ответы на ключевые вопросы, которые вы задаёте в своём письме». Однако мы не увидели в этом письме ответов и удовлетворительных разъяснений на большинство сформулированных нами ранее вопросов и критических замечаний (например, вы не ответили на два совершенно прямых вопроса, который мы задали в связи с теорией трёх миров, только лишь повторив, что вы её отвергаете). Поэтому мы не знаем, что существенного можем и должны добавить к нашему первому письму. Однако мы не хотим расставаться с надеждой на содержательное обсуждение, поэтому сделаем некоторые комментарии по поводу вашего письма от 26 августа.

Мы знаем, что вы признаёте идеи Ленина о трудовой аристократии, но считаем, что вы ошибочно умаляете их. Трудовая аристократия — это материальный фактор, а вы предлагаете объяснять оппортунизм в коммунистическом движении идеальным фактором. Это в корне неверный подход, идеализм. Объяснение, что коммунисты ошибались потому, что человеку свойственно ошибаться, это вовсе не объяснение! Вопрос состоит в том, что́ не дало им увидеть свои ошибки и что́, по вашему предположению, дало такую возможность вам. Разве ваши нынешние лидеры не окультурены в столь же буржуазном обществе, а пришли из иной, коммунистической цивилизации?

Вы критикуете некий взгляд, «что невозможно установить социализм в империалистических странах, и [можно] расслабиться», но не указываете на источники такого взгляда. Мы считаем этот взгляд странным и не имеющим отношения к нашей позиции. Во-первых, речь не идёт о невозможности установить социализм во всякой империалистической стране и при любых обстоятельствах. Непонятно, кто мог бы выдвигать такое утверждение, имея несомненный опыт социалистической революции в империалистической царской России. Речь идёт о таких империалистических странах, где рабочая аристократия получила особенное развитие, какое она в ⅩⅨ веке имела только в Англии, и речь идёт о том, что она представляет мощнейший материальный фактор, противодействующий революции. Во-вторых, если установление социализма и невозможно изнутри какой-либо страны, это вовсе не означает, что можно «расслабиться», это означает, что усилия должны быть переориентированы главным образом на развитие и поддержку антиколониальной борьбы в угнетённых империализмом странах. Мы знаем, что ваша партия вовсе не пренебрегает своим интернационалистическим долгом, но предполагаем, что вы можете недооценивать его решающую роль, ставя на второе место после борьбы в национальных рамках.

Ваша ссылка на Энгельса стала ещё более непонятна нам оттого, что вы указали точное место цитаты. Ведь в этом месте Энгельс вовсе не говорит ни о какой «затяжной революционной народной войне», а хвалит «немецкий пример использования избирательного права»! Этот тезис был оправдан на тот момент, но в дальнейшем оказался несостоятельным, выродившись в контрреволюционную социал-демократию. Таким образом, нам не стало яснее ни что вы подразумеваете под «затяжной революционной народной войной» в империалистических метрополиях, ни как выводите её из марксизма.

Наше непонимание вашей критики взглядов на кризис капитализма, возможно, основывается не только на недостаточно ясном объяснении с вашей стороны, но и на недостаточно глубоком владении темой с нашей стороны. Мы признаём это. К сожалению, ваши тексты на английском, а тем более на итальянском языке, представляют для нас некоторую трудность. Это относится и к вашим отсылкам по другим вопросам.

Российская маоистская партия
24 января 2012 г.

См. также ответ РМП — (н)ИКП от 24 января 2012 г.

Российской маоистской партии, товарищу Олегу Торбасову

Уважаемый товарищ, мы не получили или потеряли ваше письмо от 26 (или 6) июня 2011 г. Благодарение господу, вы не тот человек, что легко сдаётся.

Итак, мы отвечаем на ваше письмо от 1 августа.

---

Мы приносим извинения за плохой английский перевод наших документов. Вы абсолютно правы. Мы стараемся сделать как лучше, но, к сожалению, результат таков, какой вы видели. Мы согласны, что «документ, выносимый для обсуждения мировым коммунистическим движением, должен быть сформулирован и переведён гораздо более тщательно, внятно и доходчиво». Так как этот документ, «Четыре главных вопроса для обсуждения в МКД», по нашему мнению, имеет дело с вопросами, на которые МКД совершенно обязано дать ответ, мы совершенно обязаны сделать это возможно более ясным. Для этого нам нужна ваша помощь. Нам нужно, чтобы вы рассказали нам, где и почему то, что мы пишем, неясно, самым подробным способом. Это будет очень полезно для нас, и не будет лишь технической работой: это поможет нам обоим углубиться в проблемы, с которыми мы имеем дело. Вы можете сделать это?

В настоящий момент мы отвечаем нашим бедным английским языком (никто здесь в партийном центре не знает русского) на теоретические вопросы, которые вы задали.

Мы знаем и разделяем идеи Ленина о трудовой аристократии, которую вы упоминаете, и отрицательной роли, которую трудовая аристократия играла в коммунистическом движении в империалистических странах. В главе 1.3.5 Манифест-программы (н)ИКП мы чётко говорим, что её присутствие способствовало успеху правого крыла в коммунистическом движении: оно способствовало, но это не определяло этого! Многие годы многие коммунисты злоупотребляют тезисом Ленина насчёт трудовой аристократии, чтобы постулировать, что невозможно установить социализм в империалистических странах, и расслабиться. Они говорят: «Коммунисты не установили социализм в империалистических странах потому что это было невозможно. То же верно для нас». Мы заявляем, что этот тезис ложен. Мы пытаемся доказать это практически и, кроме того, мы также объяснили, почему он ложен с теоретической и исторической точки зрения. Мы предлагаем вам прочитать последнюю передовицу «Ла воче», органа (н)ИКП, № 38.

Почему у партий Первого и Третьего Интернационалов не было никакого правильного теоретического понимания ситуации и их задач?

1. Поскольку процесс человеческого познания — практический процесс. Он протекает последовательными приближениями, через гипотезы, ошибки, пробы, исправление ошибок. Коммунисты разрабатывают коммунистическую концепцию мира шаг за шагом, как развивается любая другая наука.

2. Поскольку пролетариат и народные массы, борющиеся за установление социализма, нуждаются в руководящей группе: коммунистической партии. Это хорошо продемонстрировано практикой коммунистического движения за все более чем 160 лет его существования. Ленин ясно указал на эту истину в «Что делать?». Разделение и противоречие между теми, кто руководит, и теми, кем руководят, будут преодолены только при социализме, не раньше. Это — одно из великих противоречий, с которыми должно будет иметь дело социалистическое общество. Эти противоречия отличают социализм от коммунизма. Мао ясно выдвинул на первый план это противоречие и эту задачу социалистического общества, которую Хрущёв, Дэн Сяопин и другие современные ревизионисты пытались и пытаются скрыть. Даже сегодня в империалистических странах различные левобуржуазные фракции ¹ пытаются скрыть этот тезис. Они утверждают, что в коммунистическом движении и вообще в революционном движении нет и не должно быть никакого лидера. Фактически, они продвигают неизменность лидеров народных масс, которые не берут на себя ответственность за свою роль, которые не подчиняются суждению активных и особенно организованных пролетариев, которые не практикуют критику — самокритику — преобразование, которые выполняют долг лидеров на досуге, произвольно, частично, как это делалось в старых социалистических партиях Второго Интернационала.

3. Поскольку лидеры коммунистического движения, учитывая природу роли, которую они должны играть, являются и должны являться окультуренными людьми. Но в классово-разделённых обществах культура — арена деятельности, зарезервированная для господствующих классов. В буржуазном обществе культура — арена деятельности, от которой господствующие классы держат массы отделёнными. Поэтому волей обстоятельств лидеры коммунистического движения формируются в школе культуры буржуазии (или даже духовенства и других феодальных классов). Они должны преобразовать своё мировоззрение, свой дух и, по меньшей мере, до некоторой степени, свою индивидуальность посредством особого процесса критики — самокритики — преобразования и откровенных дебатов. Иначе они остаются покровителями борьбы требований и протестов, которые вполне и на практике совместимы с буржуазным мировоззрением и духом — что Ленин также объясняет в «Что делать?».

   Поэтому понятно, что они исполнены предубеждения, что народные массы неспособны сделать революцию. Они рассматривают народные массы скорее с беспокойством об их отсталости (в котором народные массы держатся господствующими классами), чем с уверенностью в их потенциальной возможности. У них нет диалектического взгляда на действительность и, как буржуазные культурные люди, они имеют тенденцию к метафизике, которая противоположна диалектическому материализму. Когда коммунистическое движение в испанской гражданской войне (1936—1939 гг.) было побеждено, Тольятти извлёк из этого подтверждение, что итальянские народные массы не смогли сделать революцию. Он не извлёк уроки, обрисованные в общих чертах в книге Компартии Испании (восстановленной) «Испанская гражданская война, ИКП и Коммунистический интернационал», которую мы опубликовали в Италии. Согласно этой книге, коммунисты неправильно пытались завершить гражданскую войну в ближайшей перспективе, поскольку стратегией революции в Испании была затяжная революционная народная война. Таким образом, неправильный вывод, который сделал Тольятти, был решительным шагом его превращения в ревизиониста. Вопреки взглядам, преобладающим в буржуазной и клерикальной культуре, больше значит то, чего нет (но что возможно), чем то, что есть (но что заканчивается, что исчерпало свою роль): небытие есть бытие, бытие есть небытие. Пролетариат не станет господствующим классом благодаря своей нынешней отсталости, которая, согласно Бакунину и К^о, будто бы есть его исходная природа, делающая его революционным классом. Пролетариат станет господствующим классом благодаря своему положению в буржуазном обществе. Это положение не только делает его отсталым, но и придаёт способность к самоорганизации, усвоению коммунистического мировоззрения и строительству на его основе нового мира.

   Те лидеры коммунистического движения, культурно сформированные буржуазией в соответствии с её мировоззрением, должны пройти через определённый процесс (критика — самокритика — преобразование), должны изучить условия, формы и результаты борьбы угнетённых классов с помощью метода диалектического материализма, извлечь уроки, что нужно делать для развития классовой борьбы. Делая так, те лидеры коммунистического движения найдут и продемонстрируют способ поднять и развить классовую борьбу до победы. Если они не сделают этого, то на самом деле они будут стихийно систематически препятствовать, расхолаживать, рассеивать, путать, душить, оклеветывать борьбу, которую возглавляют, признанные даже самими борцами. Иногда эти лидеры даже продают эту борьбу врагу. Эти лидеры коммунистического движения — фактически филантропы, гуманисты, «друзья народа» (если не пятая колонна врага). В лучшем случае они — профсоюзные руководители и сторонники борьбы за требования: в этой деятельности они достигают тем большего успеха, чем больше буржуазия даёт им то, за что они ратуют (через эксплуатацию других народов, из страха перед коммунистическим движением и т. д.). Они не генералы и политики, сторонники, вдохновители и вожди войны угнетённых классов за установление социализма и движение к коммунизму. Они не нацелены обеспечить выполнение кампаний, совершение сражений, разыгрывания операций, то есть форм и методов революционной народной войны.

В империалистических странах Грамши являет яркий и важный, но изолированный пример коммунистического лидера, который попытался разработать опыт борьбы угнетённых классов своей страны, чтобы найти способ их эмансипации. Вместо этого руководство первой Итальянской компартии в существенной степени обосновалось, паразитируя на советской компартии, и жило её престижем и её вдохновением, несмотря на неоднократные увещевания Ленина, а затем Сталина найти свой способ установить социализм в Италии.

Таким образом, ясно, что мы ищем путей и способов «взбить майонез» из борьбы народных масс. Это означает обеспечить, чтобы всякая борьба порождала высшую стадию, чтобы всякая борьба не только достигала своей цели, но также и создавала в стране условия для подъёма последующей борьбы, чтобы усиливала другую борьбу, объединялась с ней, порождая высшую фазу классовой войны. Таким образом, мы изучаем условия, формы и результаты борьбы и извлекаем из неё уроки. Ленин объяснил эти вещи во многих своих работах, но не создал из этого теории. Таким образом, его учение не стало частью наследия коммунистического движения и партий Третьего Интернационала. Сталин фактически следовал учению Ленина, но и он не сделал это доктриной. По нашему мнению, его теория «монолитной партии» односторонне подходит к необходимому единству коммунистической партии, пренебрегая борьбой двух линий как средством укрепления партии. В своей практике чисток лидеров Сталин систематически не различал:

1. влияние буржуазии и других реакционных классов в партии,
2. борьбу между передовыс и отсталым,
3. борьбу между правильным и неправильным.

Мао разработал теорию в этой области. Это — один из вкладов маоизма в коммунистическое мировоззрение.

Мы используем оценку, которую Энгельс даёт коммунистическому движению девятнадцатого века в своей работе 1895 г., введении к «Классовой борьбе во Франции с 1848 по 1850 г.», чтобы показать, что опыт коммунистического движения приводит к концепции длительной революционной народной войны. Мы обращаемся конкретно к той части, где Энгельс признаёт: «Однако история показала, что неправы были и мы…» ²

Социалистическая революция в империалистических странах состоит не во вспыхивающем народном восстании, а в войне, которую продвигает и ведёт коммунистическая партия: затяжной революционной народной войне ³. По нашему мнению, вся история коммунистического движения в империалистических странах, в особенности во время первой волны пролетарской революции, показывает, что коммунистические партии никогда не были в состоянии установить социализм с помощью концепции социалистической революции как «вспыхивающего народного восстания». Напротив, они тратили впустую свои шансы на успех, даже когда ситуация подвигала массы на непосредственное восстание. Коммунистические партии империалистических стран обязаны должным образом объяснить, почему коммунистическое движение ещё не установило социализма ни в какой империалистической стране, даже во время первой волны пролетарской революции. Если они не сделают этого, то они и сегодня будут действовать вслепую и не смогут успешно возглавить и вторую волну пролетарской революции, которая так или иначе будет пробуждена вторым общим кризисом капитализма.

Мы излагаем концепцию затяжной революционной народной войны в империалистических странах подробно, в степени, которую позволяет накопленный опыт, в разделе 3.3 Манифест-программы (н)ИКП и в статьях в «Ла воче». В документе «Четыре главных вопроса для обсуждения в МКД» есть все необходимые библиографические ссылки: ‹…› Социалистическая революция не есть стихийный результат революционной ситуации или работа небольшой группы или партии, которая достигает её своими силами. Она совершается коммунистической партией:

1. работающей, руководствуясь коммунистическим мировоззрением (диалектическим материализмом), которое является наукой о построении социалистической революции, экспериментальной наукой, которую коммунисты развивают, разрабатывая опыт классовой борьбы,
2. принимающей линию масс как основной метод работы и ориентации,
3. согласующейся со стратегией затяжной революционной народной войны.

Ленин тщательно различал объективные условия социализма и субъективные условия. Первые существуют в Западной Европе с конца девятнадцатого века. Со времени возникновения объективных условий социалистическая революция зависит преимущественно от субъективных условий: коммунистической партии, линии строительства коммунистической партии, определяющего её стратегию, тактику и метод работы мировоззрения. Революционная ситуация создаётся кризисом капитализма, который делит и ослабляет господствующие классы и подвигает массы к политическим выступлениям, или действием коммунистической партии, которое возбуждает массовую борьбу, или сочетанием того и другого, до создания антагонистического отношения народных масс с господствующими классами.

Длительная революционная народная война принимает различные формы в каждой стране. В частности, она принимает различные формы в империалистических странах Европы и Северной Америки (в странах, построенных европейской буржуазией) и в странах, угнетённых мировой империалистической системой. Попытка перенести формы, которые она принимала в Китае, в империалистические страны Европы и Америки, совершенно неправильна. Сам Мао неоднократно объяснял это. Это означает путать формы революционной народной войны с её содержанием.

Мы используем предположение Энгельса в 1886 г. о длинной и болезненной депрессии только чтобы обозначить догматизм коммунистических лидеров (напр., Евгения Варги из Третьего Интернационала), которые, несмотря на тревогу, поднятую Энгельсом относительно прекращения последовательности десятилетних циклических кризисов, изученных Марксом, продолжали в следующем веке и всё ещё продолжают сегодня относиться к кризису капитализма только как к последовательности циклических кризисов и не рассматривают кризис абсолютного перепроизводства капитала (о котором Маркс говорит в главе 15 третьего тома «Капитала»). Исследование первого и второго общего кризиса капитализма требует намного больше, чем цитаты из Энгельса, как вы справедливо отмечаете. Мы вели это исследование с 1985 г.: результаты нашей работы представлены в обзорных статьях «Ла воче» и особенно в обзоре «Раппорти сочиали» («Общественные отношения»). К сожалению, лишь немногие из них переведены на английский язык. Но коммунистические теоретики легко могут найти признаки кризиса абсолютного перепроизводства капитала. Это ускорение роста, расширение капитализма в мире, ускорение технического прогресса и производительности труда, включение в капиталистический способ производства ещё не включённых секторов человеческой деятельности и создание новых секторов. Но всё это не создаёт достаточных условий, потому что весь накопленный капитал можно инвестировать в деятельность, которая производит товары и товарные услуги: если весь накопленный капитал инвестируется в товарное производство, уменьшится не только норма прибыли, но также и масса прибыли. Ленин, Бухарин, Люксембург подробно объяснили признаки этой ситуации в начале двадцатого века. Подобные признаки вернулись с 1970-х. Проявление этого кризиса постепенно расширялось и усугублялось. Рост финансового капитала и финансового рынка в отношении к росту экономической активности, гонка товарных инноваций и инноваций процессов, глобализация, приватизация, аутсорсинг, военно-оружейная гонка, урезание государства всеобщего благоденствия во всех империалистических странах и т. п. есть проявления усугубления нового кризиса абсолютного перепроизводства капитала. Мы полагаем, что в 2007 г. он вошёл в свою терминальную фазу.

Насчёт Теории трёх миров, независимо от того, является ли её автором Мао или кто-то ещё, мы думаем, что она чрезвычайно ошибочна. Течение всемирной истории последних сорока лет, кажется, противоречит этой теории. В частности, она отрицательно повлияла на борьбу против современного ревизионизма в социалистических странах (особенно в Советском Союзе: почему борьба Мао и КПК против современного ревизионизма не нашла отражения среди советских коммунистов?) и даже в странах, угнетённых мировой империалистической системой.

Теория режима предупреждающей контрреволюции и последующие новые важные стратегические и тактические выводы для коммунистов изложены в главе 1.3.3 Манифест-программы (н)ИКП. Понять этот режим решающе важно, чтобы развить тактические установки революционной народной войны правильным образом. В частности, в последние годы утрата второго из пяти его столпов определяет преобразование роли других четырёх: это вызывает и изменения в тактике коммунистических партий.
В обзоре «Ла воче» многие статьи раскрывают, как Коммунистический Интернационал «последовательно противопоставлял, как взаимоисключающие элементы, мирную борьбу и насильственную борьбу, работу внутри буржуазного общества и работу против буржуазного общества, парламентскую деятельность и гражданскую войну, реформу и революцию, союз и борьбу, неантагонистические и антагонистические противоречия, противоречия между массами и империалистической буржуазией и противоречия между группами внутри господствующего класса, политику требований и революции, тайную организацию и легальную организацию». Переводы на другие языки доступны на сайте (н)ИКП. В любом случае, я думаю, что Российская маоистская партия должна будет сделать свой собственный анализ опыта Третьего Интернационала, в свете наших наблюдений.

Надеюсь, что здесь были даны ответы на ключевые вопросы, которые вы задаёте в своём письме ⁴, и заложен фундамент для отношений между нашими двумя партиями, которые, мы надеемся, будут плодотворны для социалистической революции. Опыт российских коммунистов — наследие международного коммунистического движения, ещё не нашедшее хорошего применения. Российские коммунисты проявили чудеса героизма, достойного лучшей революционной традиции российского народа, чтобы Советский Союз выполнил свою роль красной базы мировой пролетарской революции. Факт, что они не смогли решающим образом разобраться со слабостью коммунистического движения в империалистических странах, не умаляет значения того, что они сделали для истории человеческого рода.

Мы надеемся, что в России поднимутся люди, продолжающие их работу, и надеемся работать с ними.

С коммунистическим приветом,
Никола, член центра (н)ИКП

См. также ответ (н)ИКП — РМП от 26 августа 2011 г.

Дорогие товарищи!

Мы ознакомились с вашим открытым письмом от 3 октября 2010 г. «Почему (новая) Итальянская компартия не участвует в конференции основания ИКОР». Мы разделяем заложенный в нём подход, предполагающий, что международная организация коммунистов должна строиться на идейно-политической ясности, последовательности и единстве. Этого действительно не хватает ИКОР и нет признаков, что её руководство хорошо это понимает. Принципиальные вопросы должны обсуждаться, а не игнорироваться. Из интереса к поднятым вами вопросам и уважения к вашей партии мы перевели с английского на русский язык и внимательно изучили названный вами в письме текст «Четыре главных вопроса для обсуждения в международном коммунистическом движении».

К сожалению, мы вынуждены заявить, что оцениваем этот текст как неудовлетворительный по форме и содержанию, вызывающий множество замечаний и возражений (несмотря на ряд верных замечаний о линии масс, борьбе двух линий в партии и классовой борьбе в социалистическом обществе). Однако, мы считаем, что вы имеете право на развёрнутый ответ.

• К сожалению, мы не можем оценить ясность изложения в итальянском оригинале, поэтому мы имели дело с английским переводом — и были весьма огорчены его низким качеством. В нём используются переусложнённые конструкции, трудные для понимания, перепутаны некоторые слова, один фрагмент бессвязно повторяется. Считаем, что документ, выносимый для обсуждения мировым коммунистическим движением, должен быть сформулирован и переведён гораздо более тщательно, внятно и доходчиво.

• Мы думаем, что вы допускаете серьёзную ошибку при рассмотрении вопроса о неуспехе революции в империалистических метрополиях, вовсе выбрасывая из рассмотрения фактор рабочей аристократии, на который многократно указывал В. И. Ленин ¹ («Международный социалистический конгресс в Штутгарте», «Английские споры о либеральной рабочей политике», «В Америке», «В Англии», «Честный голос французского социалиста», «Крах Ⅱ интернационала», «Империализм, как высшая стадия капитализма», «О карикатуре на марксизм и об „империалистическом экономизме“», «Империализм и раскол социализма», письмо Сильвии Панкхерст 28 августа 1919 г., выступления на Ⅱ конгрессе Коминтерна) и который недвусмысленно упомянут в 30-м тезисе из принятых Ⅰ съездом КПСК 19—20 мая 2007 г. и в Манифест-программе вашей собственной партии (1.3.5). Однако в рассматриваемом документе вы полностью выпускаете этот материальный фактор, сводя проблему к идеальному фактору правильного партийного миропонимания. Вы не даёте никакого объяснения, почему у партий Первого и Третьего Интернационалов не было правильного теоретического  понимания ситуации и своих задач. У них отсутствовал необходимый опыт или им препятствовали какие-то материальные интересы? У вас получается замкнутый круг: недостача стратегии приводила к образованию уклонов, а «уклоны затем препятствовали коммунистическим партиям выработать эффективную стратегию». Конечно, обе эти взаимосвязи действуют, но у вас выпадает, теряется исходная причина этих явлений.

• Непонятно, почему вы называете свой подход «марксизмом-ленинизмом-маоизмом», ведь из арсенала марксизма, ленинизма и маоизма вы, как мы видим, опираетесь только на немногие замечания Энгельса, анализ империализма у Ленина и теорию затяжной народной войны у Мао (которой придаёте иной, существенно расширенный смысл). Напротив, вы подчёркиваете, что марксистские, а затем марксистско-ленинские партии «работали вслепую», видимо, все полтора века с «Манифеста Коммунистической партии». Возможно, вернее было бы характеризовать ваш подход как «неомарксизм» или даже «постмарксизм».

• Непонятно, почему вы описываете социалистическую революцию как проект, выполняемый коммунистической партией, если всё же признаёте, что (как указывает Ленин) сама возможность и протечение её определяется объективными факторами революционной ситуации, над которыми не властна не только такая партия, но и какие-либо отдельные классы. Почему, в таком случае, неверно рассмотрение революционной деятельности как процесса подготовки к революционной ситуации?

• Ваша трактовка совершения революции опирается едва ли не только на указание Энгельса, будто бы сделанное в 1895 г. во введении к «Классовой борьбе во Франции с 1848 по 1850 г.». К сожалению, вы не цитируете это указание, а мы, внимательно перечитав этот текст, не смогли найти фрагмент, который вы могли бы, вероятно, иметь в виду. В частности, Энгельс пишет о переходе от «внезапных нападений, революций, совершаемых немногочисленным сознательным меньшинством» ² к «длительной настойчивой работе» ³ с массами, но это, как будто, не имеет отношения к вашим рассуждениям.

• Непонятно, что вы называете «затяжной народной войной». Стратегия народной войны сформулирована Мао в работах «Стратегические вопросы революционной борьбы в Китае» и «Вопросы стратегии партизанской войны против японских захватчиков» как предназначенная для аграрной страны (причём даже с особыми условиями), а вовсе не универсальная. Каким образом вы переносите её в условия индустриальной и урбанизированной страны — осталось не прояснённым. В частности, «затяжной» стратегия Мао является из-за отказа от поспешных бросков на городские центры, но тогда революционной армии нужна опора на многочисленное село, сравнительно автономное от города. А если вы имеете в виду иную, существенно отличную стратегию, тогда непонятно, почему вы столь упорно отождествляете её с затяжной народной войной. Партизанское Сопротивление резко отличается тем, что осуществлялось против иностранной фашистской оккупации, а ваши ссылки на «красное двухлетие» и «боевые коммунистические организации» слишком мимолётны, чтобы послужить серьёзным основанием для ваших рассуждений.

• Теория, что в последней четверти ⅩⅨ века империалистические центры вступили в «трясину безнадёжности перманентной и хронической депрессии», требует более веских свидетельств, нежели одно предположение Энгельса от 1886 г., поскольку экономическая статистика указывает скорее на ускорение роста в тот период.

• Относительно Теории трёх миров известно, что она была сформулирована Мао Цзэдуном в беседе с президентом Замбии Каундой более чем за месяц до упомянутого вами выступления Дэн Сяопина. Нам непонятна уверенность, с которой вы осуждаете её. Разве правильно отвергать анализ угрозы сверхдержав той эпохи или отказываться от ставки на народы третьего мира как «основной силы в борьбе против империализма, колониализма и гегемонизма»? Несомненно, эта теория была извращена и использована китайскими ревизионистами во главе с Дэн Сяопином, но мы не видели серьёзных доказательств, что эти положения изначально и неотъемлемо принадлежали им и являются неправильными.

• Неясно, в чём ценность теории «предупреждающей контрреволюции». Наблюдения относительно современной (более-менее) стратегии буржуазии по удержанию своего господства, как будто, верны, но какие и как из них следуют новые и важные стратегические и тактические выводы для коммунистов?

• Вы вовсе не иллюстрируете, как Коммунистический Интернационал «последовательно противопоставлял, как взаимоисключающие элементы, мирную борьбу и насильственную борьбу, работу внутри буржуазного общества и работу против буржуазного общества, парламентскую деятельность и гражданскую войну, реформу и революцию, союз и борьбу, неантагонистические и антагонистические противоречия, противоречия между массами и империалистической буржуазией и противоречия между группами внутри господствующего класса, политику требований и революции, тайную организацию и легальную организацию», поэтому это ваше утверждение крайне недостаточно обоснованно для своей резкости и категоричности.

Мы желаем вашей партии успешной теоретической и практической революционной работы и надеемся, что вы найдёте удовлетворительные ответы на наши вопросы (исправив ошибки, устранив неясности или разработав серьёзные аргументы) и обеспечите большее понимание своей позиции нашей и другими марксистско-ленинскими партиями.

Российская маоистская партия
6 июня 2011 г.