Архив автора: admin

05.11.1921

Священная память

Кто опубликовал: | 29.05.2020
Комментариев нет

Осенью 1921 года в Москву для заключения первого договора о дружбе между Советским Союзом и народной Монголией приехала монгольская делегация во главе с Сухэ-Батором. Мне посчастливилось быть одним из её членов. После того как 5 ноября того года договор был подписан, нашу делегацию принял Владимир Ильич Ленин и сердечно беседовал с нами 1.

Хорошо помню, как он сказал, что очень рад ещё раз услышать о том, что Монгольское народное государство, изгнав всех врагов со своей земли, налаживает новую жизнь. От имени трудящихся Советской России он пожелал монгольскому народу успеха в великом деле, начатом народной партией и правительством Монголии.

— Для того чтобы навсегда закрепить завоевания народной Монголии,— подчеркнул Ильич,— необходимо расширять связи с Советским правительством.

Ленин долго беседовал с членами делегации. Он внимательно слушал наши рассказы, живо интересовался самыми разными вопросами жизни народной Монголии, давал полезные советы. В частности, Владимир Ильич обратил наше внимание на необходимость поднять уровень просвещения и культуры монгольского народа, одновременно подчеркнув, что нужно всемерно развивать собственную экономику с целью удовлетворения всех потребностей народа. Когда вы выполните эти задачи, сказал он, то подниметесь до уровня развитых европейских государств.

Примечания:

  1. «Соглашение между Правительством РСФСР и Народным Правительством Монголии об установлении дружественных отношений между Россией и Монголией» от 5 ноября 1921 г. см.: Документы внешней политики СССР. М., 1960, т. 4, с. 476—480. Беседа В. И. Ленина с делегацией Монгольской Народной Республики состоялась 5 ноября 1921 г. В состав делегации входили: Данзан, Сухэ-Батор, Церендорж, Чжон-Ван-Ширнин-Дандин, Ватухан. Запись беседы см.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 232—233. Ред. ↩

22.10.1921

Ленин и первая концессия

Кто опубликовал: | 28.05.2020
Комментариев нет

Арманд Хаммер (1920-е)Я приехал в Россию осенью 1921 года вопреки словам американских друзей, уверявших меня, что в Стране Советов ожидает меня гибель и смерть. Газеты были тогда полны описаниями «зверств большевиков» и изображениями «ужасного» вождя Ленина.

При отъезде из Нью-Йорка я взял с собой частное письмо к Владимиру Ильичу от моего отца д‑ра Ю. Я. Хаммера, старого партийного работника Соединённых Штатов, который встречался с Лениным в 1907 году на Международном социалистическом конгрессе в Штутгарте.

По прибытии в Москву это письмо я послал Ленину. К великому моему удивлению и радости, Владимир Ильич сообщил мне, что хотел бы лично повидаться со мной. Мы пошли в Кремль, где по телефону уже соответственно распорядились, чтобы нас пропустили без всяких задержек 1.

— На каком языке будем с вами говорить,— спросил меня Владимир Ильич,— на русском или английском?

— Так как вы говорите лучше по-английски, чем я по-русски,— ответил я ему,— будем по-английски.

Он добродушно засмеялся и согласился.

Мы беседовали в течение полутора часов. Вопросы личного характера (о моём отце 2, о пребывании в России) сменились вопросами политического значения. Особенно он интересовался признанием Советской России Соединёнными Штатами. Хотя Ленин никогда не бывал в Америке, но был осведомлён о ней более, чем американцы.

Временами Ленин делал юмористические замечания, и кабинет оглашался взрывами весёлого смеха.

— Из всех стран мира,— сказал мне товарищ Ленин,— мы считаем Америку той страной, где капитализм достиг своего наибольшего развития. Конечно, мы надеемся достигнуть в России такой же производительности, с той только разницей, что средства производства будут в руках государства и, таким образом, весь продукт национального труда попадёт в руки народа, вместо того чтобы сделаться добычей небольшого количества частных предпринимателей…

Мы приглашаем американцев приехать к нам в Россию, чтобы научить нас их приёмам производства и поднять нашу промышленность на достойную высоту. Мы готовы платить за такую помощь и обещаем американскому капиталу полную неприкосновенность и гарантируем возможность заработать деньги на концессиях в промышленности и торговле на определённый период времени…

Перед окончанием нашего свидания Ленин убедил меня, что мы окажем большую услугу России, если сумеем убедить своих друзей и коммерсантов в Соединённых Штатах взять первую концессию в России. Он предложил личное содействие и помощь. Что он сдержал своё обещание, свидетельствуют несколько писем, публикуемых «Красной газетой» 3, и через некоторое время я в качестве представителя американской фирмы подписал договор на первую концессию в Советской России 4.

Примечания:

  1. В. И. Ленин принял А. Хаммера 22 октября 1921 г. Ред. ↩
  2. Отец Арманда Хаммера, Джулиус Арман, был евреем-аптекарем из Одессы, эмигрировавшим в 1975 году, и одним из основателей Компартии США.— Маоизм.ру. ↩
  3. См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 53, с. 324; т. 54, с. 252. Ред. ↩
  4. Первая концессия на территории РСФСР (Урал) была предоставлена «Американской объединённой компании медикаментов и химических препаратов» по договору, подписанному 29 октября и утверждённому Совнаркомом 1 ноября 1921 г. Ред. (Арманд Хаммер оставался другом СССР до самой смерти в 1990 г. При этом в США поддерживал Республиканскую партию. Его правнук, носящий то же имя, весьма известный сейчас киноактёр.— Маоизм.ру.) ↩

Июнь-июль 1921 г.

Всё в нём привлекало

Кто опубликовал: | 27.05.2020
Комментариев нет

С энтузиазмом и восторгом итальянский рабочий класс встретил сообщение о свержении царизма в России и о победе Октябрьской революции. И это понятно. Ведь итальянские трудящиеся выступали в знак солидарности с русским пролетариатом за много лет до 1917 года. В Италию приходили вести об ужасах, которые переживали узники Петропавловской крепости, о народных восстаниях против царского самодержавия, о ссылке на сибирскую каторгу лучших борцов-революционеров, и всё это оставляло в сознании авангарда итальянских трудящихся неизгладимый след. В поддержку русского пролетариата устраивались многочисленные, порой очень бурные митинги и демонстрации.

Потрясшая весь мир Великая Октябрьская социалистическая революция нашла в нас самых решительных сторонников. Стены домов в городах и отдалённых деревушках Италии были испещрены изображениями серпа и молота, всюду сверкали слова «Да здравствует Ленин!»

В 1921 году, как известно, состоялся Ⅲ конгресс Коминтерна. Товарищи Грамши 1 и Монтаньяна, составляя делегацию из сотрудников коммунистической газеты «Ордине нуово», сказали мне:

— Как жаль, что ты не можешь получить паспорт, а то поехал бы делегатом в Москву.

Я сперва растерялся, а потом воскликнул:

— Что за шутки! Да в Москву я и без паспорта доберусь, только пошлите!

Всё это я пишу для того, чтобы читатели лучше поняли охватившие меня чувства, когда я вступил на советскую землю.

…Естественно, что уже с первого заседания конгресса я взволнованно оглядывал зал, отыскивая глазами Ленина. Но первый день принёс разочарование: Владимир Ильич не пришёл. В ответ на настойчивые расспросы нам сказали, что он плохо себя чувствует, но обязательно выступит во время дискуссии о положении в Италии.

В. И. Ленин на ступеньках трибуны во время заседания Ⅲ конгресса Коминтерна в бывш. Андреевском зале Кремля. 28 июня или 1 или 5 июля 1921 г. Москва.

В. И. Ленин на ступеньках трибуны во время заседания Ⅲ конгресса Коминтерна в бывш. Андреевском зале Кремля. 28 июня или 1 или 5 июля 1921 г. Москва.

Так оно и было 2. Когда произносил речь Константино Лаццари, бывший в то время генеральным секретарём Итальянской социалистической партии, мы заметили человека, сидевшего на ступеньках, которые вели к столу президиума. Держа бумагу на коленях, он сосредоточенно и быстро писал. Но Владимир Ильич недолго оставался неузнанным. Участники конгресса заметили Ленина, вскочили с мест и устроили продолжительную овацию, вложив в неё все свои чувства. Стоявший на трибуне Лаццари (мы тогда были в оппозиции к нему) так разволновался, что с трудом закончил выступление.

Ленин не хотел беспокоить оратора и участников конгресса, поэтому пристроился на ступеньках в неудобной позе.

Всё в Ленине привлекало наше внимание, даже то, как он заводил свои карманные часы. На протяжении всех дней работы конгресса Ленин был в одном и том же простом костюме. Появляясь у входа в зал, он, как и все делегаты, предъявлял дежурному красноармейцу свой пропуск с фотокарточкой. На нас, молодых, всё это производило сильнейшее впечатление, всё для нас было исполнено смысла.

Конечно, наиболее глубоко мы смогли оценить исключительные свойства Ленина во время его выступлений. Необычайно ясно и чётко излагал он любые сложные вопросы, связанные с политической линией, тактикой или революционной стратегией. Его теоретические положения отличались точностью формулировок, оригинальностью аргументации.

Участвуя в работе расширенной политической комиссии 3, я не раз видел и слышал Ленина. Его удивительно яркие выступления давали людям верную ориентировку, помогали занять правильные позиции. Оживлённый, полный полемического задора, он никогда не шёл на компромиссы в принципиальных вопросах. Ленин всегда подробно останавливался на требованиях трудящихся, и мы видели, как хорошо известна ему тяжёлая жизнь рабочих и крестьян-бедняков, как непреклонен он в стремлении изменить её.

Никогда не забуду, как я растерялся, когда однажды Ленин прямо ко мне обратился с вопросом. Дело было так. Мы дожидались открытия заседания политической комиссии. Владимир Ильич, придя, как всегда, вовремя, заметил нашу группу: ведь известно, где итальянцы, там и шум. Я оказался ближе других к нему, вот он и спросил меня:

— Рабочий?

Я покраснел, что-то пролепетал в ответ и кивнул головой.

— А из какого же города?

Тут я совсем растерялся, так как знал только пьемонтский диалект итальянского языка 4. Мне на помощь пришёл один из швейцарских товарищей и стал переводить.

Узнав, что я туринский рабочий, связанный с группой «Ордине нуово», Ленин начал расспрашивать меня о том, как трудящиеся занимали предприятия, о связях партии с рабочими и народными массами, о влиянии на них социалистов и анархо-синдикалистов. Под конец он шутливо спросил:

— Как же это вы забыли занять банки?

— Мы, рабочие, знаем только свои заводы,— ответил я,— дорога к банкам нам, к сожалению, неизвестна!

Когда мой ответ перевели, Ленин и все присутствующие рассмеялись.

Вообще-то я был не из робких молодых людей, но разговор с Лениным, его вопросы меня очень смутили и разволновали. Ведь не кто-нибудь, а вождь великой пролетарской революции обращался ко мне, скромному рабочему парню, готовому скорее к схваткам с полицейскими и хозяевами, чем к такой неожиданной беседе.

Воспоминания о великом Ленине на всю жизнь остались в моей памяти. А его учение всегда было путеводной звездой на моём долгом пути партийного работника и революционера.

Примечания:

  1. Грамши Антонио (1891—1937) — основатель и руководитель Итальянской коммунистической партии, теоретик-марксист. Ред. ↩
  2. С речью по итальянскому вопросу В. И. Ленин выступил на заседании конгресса 28 июня 1921 г. (См.: Полн. собр. соч., т. 44, с. 16—22). Ред. ↩
  3. Такой комиссии на Ⅲ конгрессе Коминтерна не было. В. И. Ленин являлся членом комиссии по подготовке резолюций конгресса; кроме этого, во время работы конгресса он участвовал также в заседаниях Исполкома Коминтерна, обсуждавших проекты резолюций к конгрессу и положение дел в коммунистических партиях отдельных стран. (См.: В. И. Ленин. Биографическая хроника, т. 10, с. 580). Ред. ↩
  4. Фактически это отдельный галло-итальянский язык, являющийся итальянским не более, чем французским. Довольно крупный (до сих пор до двух миллионов носителей), но исчезающий.— Маоизм.ру. ↩

Весна 1921 г.— 13 ноября 1922 г.

Встречи с Лениным. Ⅲ

Кто опубликовал: | 26.05.2020
Комментариев нет

Печатаются фрагменты статьи, посвящённые непосредственно встречам с В. И. Лениным.

Ред.

Весной 1921 года я возвратился в Москву, чтобы продолжать свою работу в социалистическом строительстве. Работая в 1918 году в качестве главного инспектора водных путей сообщений, я пришёл к убеждению, что практическое сотрудничество иностранных рабочих и специалистов будет успешнее, если им поручить как организованной группе выполнение какой-либо отдельной задачи. Я по роду своих занятий, между прочим, познакомился также со старыми проектами Кузнецко-Уральского комбината, причём в план входило соединение обеих экономических областей водным путём сообщения. Вообще можно было удивляться тому, как много широких, никогда не осуществлённых планов, частью даже разработанных до мельчайших подробностей во многих вариантах, накопилось в архивах царских министерств. Никто не интересовался выполнением этих планов, пока устарелые проекты не заменялись новыми, и т. д. до бесконечности.

Когда я приехал в Москву, в 1921 году, как раз был в связи с введением нэпа разработан проект сдачи концессий иностранному капиталу… Была создана главная концессионная комиссия и издана большая карта, на которой был обозначен ряд возможных концессий 1. Среди этих концессий находился и угольный район Кузбасса, фантастические богатства которого дали пищу моему воображению как инженера…

В 1921 году в Москве кроме Ⅲ конгресса Коминтерна состоялся Ⅰ конгресс Профинтерна; в последнем участвовали многие рабочие из Америки, в том числе группа ИРМ, которая тогда хотела работать вместе с Коминтерном. Среди них были Билль Хейвуд и некто Кальверт 2, который также приехал в Москву с намерением наладить совместную работу американских и русских рабочих. Хейвуд свёл меня с ним, и мы решили действовать сообща на основе моих тезисов.

Ленина мы познакомили с этим планом сначала при посредстве Бухарина. Ленин поручил инженеру Л. Мартенсу (в настоящее время главный редактор Технической энциклопедии) 3 разработать с нами эти планы дальше и обсудить это дело с тов. Горбуновым, который был тогда секретарём Совета Труда и Обороны 4. Тов. Мартенс предложил нам ограничиться Уралом, а предприятие должно было носить кооперативный характер, с участием в прибылях, что мы решительно отклонили. Мы настаивали на том, чтобы предприятие было советским государственным предприятием, с известной свободой внутренней организации. Так как мы при тогдашних условиях опасались бюрократического вмешательства при основании и в дальнейшем ходе строительства предприятия, то требовали непосредственного подчинения новой организации Совету Труда и Обороны (главным образом потому, что Председателем СТО был Ленин) без вмешательства Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ).

Вопрос этот несколько раз стоял в порядке дня СТО, и меня вместе с моей переводчицей и сотрудницей тов. Бронкой Корнблит всякий раз приглашали на эти заседания, проходившие под председательством Ленина. Тогдашний руководитель ВСНХ, тов. Богданов, был решительным противником этого плана.

У профессионального союза металлистов также были сомнения по поводу нашего Плана, зато профессиональный союз горнорабочих, которым руководил тов. Артём 5, очень нас поддерживал. В конце концов проведён был проект Лениным: он позаботился о том, чтобы соглашение удовлетворило также иностранных рабочих. Ленин ценил при этом план не только как попытку социалистического строительства, но и как практическое проявление международной солидарности. Сначала СТО по предложению Ленина постановил 22 июня 1921 года, чтобы была организована под моим руководством экспедиция в Сибирь и на Урал, которая ознакомилась бы на месте с условиями и выработала бы конкретный план. Эта экспедиция состоялась в июле и августе 1921 года. В сентябре проекты были представлены в СТО, и на заседании 21 октября план был одобрен, после чего 22 ноября 1921 года был подписан договор.

Я вспоминаю одно заседание СТО, на котором ещё не могло быть принято решения, так как Ленин хотел выслушать мнение тов. Мартенса, бывшего в то время на Урале. Так как и без того до весны 1922 года времени для подготовки оставалось мало, то я с некоторой нервозностью протестовал против этой отсрочки. Ленин послал мне тогда одну записочку приблизительно такого содержания: «Дорогой т. Рутгерс! Не волнуйся, дело обстоит хорошо, я тебе гарантирую не только некоторую свободу, но и полную свободу» (речь шла о внутренней организации и о бюрократическом вмешательстве, которого мы пуще всего опасались при организации предприятия).

Ленин даже особо поручил тов. Аниксту успокоить нас и разъяснить нам, что подготовка такого рода постановлений требует некоторого времени. Конечно, наше нетерпение было недопустимой переоценкой важности наших планов по сравнению с другими гигантскими задачами СТО, но Ленин умел чутко подходить к иностранным рабочим и по-товарищески направлять их на верный путь.

Кроме этих встреч с Лениным в СТО один раз имело место официальное обсуждение наших планов непосредственно у Ленина, который пригласил к себе тт. Хейвуда, Кальверта и меня 6. Ленин в этом случае говорил мало и дал возможность особенно подробно высказаться Хейвуду и Кальверту. Я немного трусил, так как опасался, что они оба своими фантастическими преувеличениями в духе ИРМ повредят плану. Но Ленин был очень хорошо знаком с идеологией ИРМ и, само собой разумеется, не для того, чтобы говорить о ней, организовал это обсуждение. Даже очень словоохотливому Кальверту не удалось развить свои «теории». Ленин хотел узнать конкретно, как и в каких слоях будут рекрутироваться участники предприятия? Есть ли у нас связи с солидными инженерами и техниками? Представители каких массовых организаций в Соединённых Штатах будут привлечены к этому делу? Располагают ли американские рабочие и специалисты, которых мы рассчитывали привлечь, хотя бы небольшими средствами, чтобы оплатить путешествие, а также оборудование и машины?

Ответы на эти конкретные вопросы его более или менее удовлетворили, так как после мировой войны в США были слои рабочих, располагавших некоторыми денежными средствами, и я имел возможность лично убедиться в том, как велика была среди американских рабочих любовь к Советской России и интерес к ней; кроме того, тогда ещё казалось, что возможна совместная работа значительной части ИРМ с коммунистами.

Но что Ленин не разделял преувеличенных надежд Хейвуда и особенно Кальверта, ясно было из его несколько лаконического замечания о том, что привлечение нескольких тысяч квалифицированных и имеющих достаточный производственный опыт американских рабочих и специалистов при всяких обстоятельствах должно быть полезно для Советской России…

Ленин не удовлетворился устным указанием на необходимость того, чтобы участники были достаточно квалифицированны. Было поставлено требование, чтобы к выбору сотрудников в Нью-Йорке были привлечены представители массовых организаций, и Ленин сам выставил четыре условия, которые должен был подписать каждый кандидат в отдельности 7…

Начатая при участии Ленина пионерская работа иностранных рабочих внесла свою долю в это строительство в один из труднейших периодов его, на его самой ранней стадии 8.

Оправдалось мнение Ленина, что привлечение группы технически грамотных и классово сознательных рабочих принесёт пользу, и теперь ещё во всех частях Советской республики можно встретить старых кузбассовцев, занимающих почётное место в мощной системе социалистического строительства.

Ленина я встретил ещё раз, когда он произнёс свою известную речь на Ⅳ конгрессе Коминтерна 9. Когда он, явно усталый, уходил с конгресса, он пожал мне руку в коридоре Большого Кремлёвского дворца. Это было в последний раз.

Примечания:

  1. См.: О концессиях: Декрет Совета Народных Комиссаров от 23 ноября 1920 г. Текст декрета. Объекты концессий. Карты. М., 1920. Ред. ↩
  2. Хейвуд Уильям (Вилль) (1869—1928) — деятель рабочего движения США. Вскоре после основания в США Коммунистической партии (сентябрь 1919 г.) вступил в её ряды. Кальверт Герберт — американский рабочий, член организации Индустриальные рабочие мира. Ред. ↩
  3. Мартенс Л. К. (1875—1948) — видный советский хозяйственный работник, учёный в области машиностроения и теплотехники. Член партии с 1893 г. В 1927—1941 гг.— главный редактор Технической энциклопедии. Ред. ↩
  4. Горбунов Н. П. (1892—1938) — с 1920 г.— управляющий делами Совнаркома и СТО. Ред. ↩
  5. Артём (Сергеев Ф. А.) (1883—1921) — видный деятель Коммунистической партии и Советского государства; член партии с 1901 г. Ред. ↩
  6. Обсуждение состоялось 19 сентября 1921 г. Сохранилась запись этой беседы, сделанная В. И. Лениным. (См.: Ленинский сб. ⅩⅩⅢ, с. 39). Подробности беседы с представителями американской рабочей колонии В. И. Ленин в тот же день сообщил члену президиума ВСНХ В. В. Куйбышеву. (См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 53, с. 203—205). Ред. ↩
  7. См.: Ленин В. И. Письмо В. В. Куйбышеву и проект обязательства рабочих, едущих из Америки в Россию. 22 сентября 1921 г.— Полн. собр. соч., т. 44, с. 125—126. Ред. ↩
  8. Автор имеет в виду Кузнецкстрой. Ред. ↩
  9. См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 278—294. Ⅳ конгресс Коминтерна состоялся 5 ноября — 5 декабря 1922 г. Ред. ↩

14.10.1919

Встречи с Лениным. Ⅱ

Кто опубликовал: | 26.05.2020
Комментариев нет

Печатаются фрагменты статьи, посвящённые непосредственно встречам с В. И. Лениным.

Ред.

…Когда я осенью 1919 года после тяжёлой болезни возвратился в Москву, Советская Россия была со всех сторон отрезана от мира. Вследствие блокады Советской России непосредственные сношения Коминтерна с отдельными входящими в него партиями были чрезвычайно затруднены и оказалось необходимым основать Бюро Коминтерна в Западной Европе с особыми полномочиями. Это Бюро должно было объединять деятельности различных коммунистических партий и групп во всех странах развернуть повсюду пропаганду и подготовить конференцию или, если окажется возможным, Ⅱ конгресс.

Согласно мнению Ленина, Голландию считали в то время самым подходящим местом для местопребывания Бюро. Мне было поручено передать западным товарищам инструкции насчёт Бюро и принять участие в его работе.

14 октября 1919 года, в день моего отъезда, в 3 часа ночи меня пригласили к Ленину для последних переговоров. Это был момент, когда Деникин угрожал Орлу, и Ленин во время нашей беседы был соединён по прямому проводу с фронтом, его то и дело вызывали к телефону. Положение в эту ночь было очень серьёзное и тревожное, и Ленин заявил мне. что если Тула будет взята, то и Москвы не удержать. Он сказал мне:

— Если вы в пути услышите, что Тула взята, то вы можете сообщить нашим зарубежным товарищам, что мы, быть может, вынуждены будем перебраться на Урал.

Во время разговора он дал мне различные указания и снабдил меня различными адресами за границей, которые могли бы мне пригодиться. Я припоминаю, что он дал мне адреса Пауля Леви, Фукса и Вронского Варшавского в Берлине. Франца Коричонера и покойного проф. Карла Грюнберга в Австрии, Любарского в Италии и т. д. При этом он, несмотря на серьёзность положения, был в самом бодром расположении духа и даже несколько раз шутил…

Серьёзность момента не помешала Ленину подробно справиться о том, всё ли было сделано во время подготовки к моей поездке для того, чтобы она была сопряжена с возможно меньшими опасностями для меня. Только после того, как я ему сказал, что удалось найти очень благоприятный случай для переезда через латвийскую границу, он успокоился на этот счёт. Потом он ещё говорил о своих голландских друзьях, от которых он ожидал энергичной и успешной пропаганды наших идей. Он напомнил о том, как в прежнее время русские революционеры из-за границы наводняли Россию статьями и брошюрами для пропаганды среди масс, хотя количество работников было относительно очень невелико.

Был принят ряд мер для поддержания связи с Голландией, но если бы всё-таки связь оказалась прерванной, то Бюро должно было по своей инициативе подготовить и созвать международную конференцию.

Напоследок я ещё попросил тов. Ленина написать несколько приветственных слов голландским товарищам. Это приветствие я доставил в Голландию. В этом письме Ленин писал (по-немецки) о тяжёлом положении Страны Советов из-за наступления 14 государств и о величайших усилиях, прилагаемых партией. Ленин писал дальше, что коммунистическое движение великолепно растёт во всех странах, что советский строй — огромный шаг вперёд в мировой истории — сделался всюду практическим лозунгом для рабочих масс. Ленин заканчивал письмо словами о том, что торжество международной пролетарской революции неизбежно, несмотря ни на что 1.

Излишне подчёркивать, что на этот раз я прощался с Ильичом с совершенно особым чувством…

Примечания:

  1. См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 51, с. 57. Ред. ↩

04.11.1918

Встречи с Лениным. Ⅰ

Кто опубликовал: | 26.05.2020
Комментариев нет

Печатаются фрагменты статьи, посвящённые непосредственно встречам с В. И. Лениным.

Ред.

В первый раз я встретился с Лениным в 1918 году. 25 сентября 1918 года я прибыл из Америки в Москву через Японию с В. Я. Рутгерс и двумя русскими товарищами после полного приключений путешествия через Сибирь.

Молодая республика Советов тогда была отрезана от внешнего мира, и прибытие иностранного товарища, да ещё через Сибирь, которая в то время перешла в руки белых, было незаурядным событием. Нас очень сердечно приняли, и мы беседовали с Караханом и Чичериным 1, а также с Радеком, который тогда работал в Комиссариате иностранных дел, затем с одним товарищем из штаба Красной Армии и с некоторыми русскими товарищами, которых мы знали уже в Америке.

На одном заседании ЦИК в Метрополе я сделал доклад об Америке, Японии и Голландии.

Несколько позднее — точной даты я не помню, знаю только, что Ленин ещё не вполне оправился от последствий покушения на него,— Владимир Ильич пригласил меня к себе в Кремль 2.

С бьющимся от волнения сердцем вошёл я к великому вождю первой победоносной пролетарской революции. Но уже после первых приветственных слов я почувствовал себя с ним, как с давно знакомым товарищем.

Ленин задал мне несколько вопросов о моих сибирских впечатлениях, а затем заговорил об Америке. Он обнаружил изумительное знакомство с положением дел в Соединённых Штатах и с тамошними деятелями, так что я даже не был в состоянии ответить на все его вопросы. Замечая, что я затрудняюсь ответить на тот или иной вопрос, он незаметно переходил к другому и сумел выудить из меня много конкретных сведений и фактов. Инициатива в беседе, само собой разумеется, принадлежала исключительно Ленину, и я только старался с максимальной точностью отвечать на вопросы, поскольку я был в состоянии это сделать.

Теперь я уже не помню всех отдельных вопросов, так как я тогда их, к сожалению, не записывал. Ленин расспрашивал меня об Америке, Японии и Голландии.

Относительно Америки речь шла о позиции Американской социалистической партии 3, возглавляемой Морисом Хилквитом и Элджерноном Ли, об оппозиционных группах в АСП (Американская социалистическая партия) и о роли IWW (Индустриальные рабочие мира). Особенно интересовался Ленин тем, какое впечатление произвела русская революция на массы в Америке.

Моя деятельность в Америке относилась к периоду от июня 1915 года до апреля 1918 года…

Благодаря нашей совместной работе со многими русскими товарищами мы были довольно хорошо информированы о событиях в России, а так как в США русская революция вызывала огромный интерес, то мы решили вместе с некоторыми русскими товарищами основать Бюро большевистской информации 4. Задачей этого бюро было собирать материал из Советской России и делать доступным пользование им для печати, включая и буржуазную печать. Была также при нашем посредстве издана одним буржуазным издательством книга «Речи Ленина»…

Вскоре я получил мандат от «Лиги социалистической пропаганды», поручившей мне представлять её на конгрессах, которые могут состояться в Европе; мне было также дано поручение разузнать, насколько возможно и полезно было бы организовать американский отряд Красной Армии. Тов. Катаяма снабдил меня связями в Японии. Там у меня было несколько бесед с товарищами в Токио и Иокогаме, а при отъезде во Владивосток японские товарищи поручили мне отвезти в Москву принятое ими постановление об отношении к Октябрьской революции (этот текст резолюции опубликован в протоколах Ⅰ конгресса Коминтерна) 5.

Путешествие через Сибирь было очень трудным, так как в то время чехословацкий легион, подстрекаемый Антантой, поднял восстание военнопленных чехословаков, и в Сибири бушевала гражданская война; однако резолюция наших японских товарищей благополучно проскользнула через все эти три фронта, и ко времени посещения мною Ленина она уже была напечатана в «Правде» 6.

Ленин задал мне несколько вопросов относительно Японии; движение там было, правда, тогда ещё слабо, но восторг, вызванный русской революцией, дал ему новый толчок.

Наконец заговорили о Голландии. Ленин знал лично многих товарищей из группы «Трибуна» и с живым интересом расспрашивал о работе Гортера и Паннекука, Роланд-Гольст и Вайнкопа. Ленин был хорошо знаком с историей голландской партии 7 — ведь он оказал на последнюю немалое влияние. Как известно, в 1909 году в Голландии произошёл раскол вследствие борьбы оппозиционной группы «Трибуна» (названной так по её органу «De Tribüne», который и теперь является органом КПГ) против реформистской политики вождей, известнейшие из которых Трульстра и Ван Коль… Необходимо, однако, подчеркнуть, что «трибунисты» были ещё весьма далеки от большевизма. Внутри руководства СДПГ в ряде вопросов имели место очень большие колебания; так, например, член ЦК Ван Равестейн в ЦО явно защищал… политику Антанты.

…Ко времени моей беседы с Лениным в Кремле ошибки «трибунистов», явившиеся следствием сектантских и механистических взглядов «голландской школы», как назвал эту группу Ленин, ещё не достигли тех размеров, каких они достигли впоследствии. Ленин ещё возлагал тогда большие надежды на дальнейшую теоретическую и практическую работу этой группы, Гортера и Паннекука в особенности.

При прощании с Владимиром Ильичом меня немало удивило то, что он ещё особо осведомился о том, хорошее ли помещение отведено нам, обеспечены ли мы всем необходимым и вообще не нуждаемся ли мы ещё в чем-нибудь. Я тогда ещё не знал, что Ленин, при всех своих государственных и партийных заботах, постоянно заботился и о повседневных материальных и прочих потребностях своих товарищей.

Примечания:

  1. Карахан Л. М. (1889—1937) — советский дипломат; в Коммунистическую партию вступил после июльских дней 1917 г. В 1918—1920 гг.— член коллегии, заместитель наркома иностранных дел. Чичерин Г. В. (1872—1936) — советский государственный деятель, выдающийся дипломат; член Коммунистической партии с 1918 г. В 1918—1930 гг.— народный комиссар иностранных дел. Ред. ↩
  2. Себальд Рутгерс был принят В. И. Лениным в Кремле 4 ноября 1918 г. Ред. ↩
  3. Социалистическая партия Америки (СПА) оформилась в июле 1901 г. на съезде в Индианополисе. Одним из основателей партии был Ю. Дебс, популярный деятель рабочего движения США. В 1919 г. в СНА произошёл раскол; вышедшее из партии левое крыло стало инициатором создания и основным ядром Компартии США. Ред. ↩
  4. Бюро (Комитет) большевистской информации было создано в Америке после Октябрьской социалистической революции «Лигой социалистический пропаганды», образованной внутри Социалистической партии, в Бостоне в 1915 г. как самостоятельная группа; Лига стояла на платформе Циммервальдской левой. Ред. ↩
  5. См.: Первый конгресс Коминтерна, с. 165—166. Ред. ↩
  6. «Правда» № 208 от 27 сентября 1918 г. Описание моего путешествия через Сибирь помещено в ЦО КП Голландии «De Tribüne» от 1 октября 1929 г. С. Р. ↩
  7. Имеется в виду Социал-демократическая партия Голландии (СДПГ). Ред. ↩

23.04.1925

Встречи с товарищем Лениным

Кто опубликовал: | 25.05.2020
Комментариев нет

Воспоминания печатаются с небольшим сокращением.

Ред.

Писать о Ленине — трудная и ответственная задача. Тысячи людей, десятки, сотни тысяч посвятили ему бесчисленное множество строк. В России, Англии, Италии, Франции, Америке, Уругвае, Конго — во всех углах мира миллионы людей думают о нём, изучают его мысли, его жизнь, живут великой надеждой, зажжённой его словом, учением.

Что можно прибавить к тому, что уже написано и сказано о Ленине? Никого так не хвалят и не ругают, как Ленина, ни о ком не говорят так много хорошего и так много плохого, как о Ленине. В отношении Ленина не знают середины, он — либо воплощение всех добродетелей, либо — всех пороков. В определении одних — он безгранично добр, а в определении других — до крайности жесток.

В этих определениях отразилась та чёткая, резкая, отрубленная, непримиримая классовая грань, которую устанавливал Ленин. Не знали середины в отношении к нему потому, что и он сам не знал её. Никаких соглашений, компромиссов 1, открытая, ожесточённая, неумолимая классовая борьба с наступлениями, натисками, траншейными боями, обходами, отступлениями, но не сдачей. Ленин не знал внеклассовых чувств, про него нельзя сказать, что он был просто добр или зол. По отношению к нему нельзя обобщать этих и других понятий. Добр, когда интересы его класса это разрешали, зол, когда они этого требовали. И так во всём остальном.

Помню Ленина ещё по Цюриху. Я тогда часто захаживал в ресторан Народного дома. Там подавались обеды трёх категорий: за 1 фр. 25 сант.— «аристократический», за 75 сант.— «буржуазный» и за 50 сант.— «пролетарский». Последний состоял из 2‑х блюд: супа, куска хлеба и картошки. Ленин неизменно пользовался обедом третьей категории, тратил на обед 50 сант., то есть ½ франка (по тогдашнему курсу около 18 коп.).

Товарищи обратили моё внимание на этого странного человека с видом мыслителя и конспиратора. Он всегда садился в угол залы, читал, думал, делал заметки на папке, лежавшей у него на коленях и служившей ему в этих случаях столом.

Бросал всегда быстрый взгляд на вновь пришедших. Узнав товарища, весь оживал и звал к себе указательным пальцем правой руки. В это время окружающие ещё обращали мало внимания на него. Скромный и замкнутый, он точно накоплял в себе энергию. Вынашивал, если можно так выразиться, свою великую мечту. Проходили мимо него, не замечая скрытого в нём бесценного клада социальной и революционной мудрости. Ленин тогда ещё не был в глазах окружающих Лениным в сегодняшнем смысле этого слова.

Вновь встретился я с ним на Ⅲ конгрессе Коминтерна. Я приехал из Италии, когда конгресс был уже в полном разгаре. Вхожу в Андреевский зал и сейчас же осведомляюсь о Ленине. «Он скоро будет»,— отвечают мне. Усаживаюсь за столом, отведённым нашей делегации, принимаю участие в работах конгресса. Вдруг весь зал поднимается — Ленин. Он появляется в задней двери, поднимается на 5 ступенек к трибуне, занимает место в президиуме. Не спускаю с него глаз. Тот же скромный цюрихский Ленин, потребитель 18‑копеечного пролетарского обеда. Ни одной черты, навязанной новым положением…

Перерыв. Подхожу к Ленину. Принимает меня с улыбкой и сразу засыпает вопросами:

— Что происходит в Италии? Каковы последние вести? Что делают товарищи? Как протекает работа?

Разговариваем стоя у стола президиума. Стою спиной к залу и опираюсь о стол. Ленин даёт мне ряд указаний относительно работы в Италии; смотрю ему прямо в глаза. Их нельзя назвать маленькими, отдают бархатным блеском, полны ума, жизни и движения. Какой контраст с крупной, малоподвижной головой, суровой линией рта. Ленин говорит с всевозрастающей быстротой:

— Передайте итальянским товарищам, что революция не везде так легко делается, как в России. В России мы имели половину армии с нами и слабую буржуазию. Скажите им, чтобы они не строили воздушных замков и считались бы с действительностью. Передайте Бордиге 2 и другим, чтобы они берегли себя. Необходимо сделать всё возможное, чтобы не дать вождям попасть в руки к нашим врагам. Посмотрите, что случилось в Германии. Карл Либкнехт, Роза Люксембург и другие лучшие пали. Германская партия, оставшись без вождей, не способна к действию. Сохраняйте вождей,— повторил он.— Не обращайте внимания на мнение врагов. Часто нужно иметь больше мужества, чтобы прослыть трусом в глазах врага и даже товарищей, чем бесцельно жертвовать собой.

Разговаривая, Ленин всё больше и больше приближал ко мне своё лицо. Подаюсь чуточку назад, стол мешает мне. Увлечённый разговором, он продолжает всё больше и больше наклоняться ко мне. 20—15 сантиметров, отделяющие меня от него, сокращаются до 10, 9, 8. Его глаза на таком расстоянии приняли более тусклый оттенок. Мой взор тонет в его расширенных зрачках. В них уже нет больше ни блеска, ни лукавства — напряжённая мысль застыла в них. Он спешит её мне передать, и чем ближе к развязке, тем более сужается у него взгляд, напряжение падает, появляется блеск, улыбка, опускаются медленно веки, заостряются скулы, и вновь лукаво и умно смотрит на меня этот исполин мысли и воли, любимый вождь, учитель и товарищ, смотрит ласково, ободряюще и протягивает мне руку…

Примечания:

  1. Автор ошибается, считая В. И. Ленина принципиальным противником каких бы то ни было компромиссов. (См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 34, с. 133—139: т. 40, с. 289—291; т. 41, с. 20—21 и др.). Ред. ↩
  2. Бордига Амадео (род. в 1889 г.) — итальянский политический деятель. С 1910 г.— член Итальянской социалистической партии. В 1921 г. участвовал в основании Итальянской коммунистической партии; делегат Ⅱ, Ⅳ и Ⅴ конгрессов Коминтерна. Проводил левосектантскую политику. В 1930 г. исключён из рядов ИКП за фракционную деятельность. Ред. ↩

20.04.1963

Неизгладимое

Кто опубликовал: | 24.05.2020
Комментариев нет

Воспоминания печатаются в записи, сделанной корреспондентом ТАСС М. Никиточкиным в 1963 г.

Ред.

Я уже старый человек, много на моем веку было интересного, важного, но самым дорогим и светлым в памяти осталось воспоминание о встречах с Лениным 1.

Вот тогда я впервые увидел и услышал Ленина. Ленин говорил тогда об ультралевой опасности в коммунистических партиях, которая грозила изоляцией партий от масс. В нашей чехословацкой делегации тоже был ряд товарищей, грешивших «левизной», в том числе и я сам. Прежде всего поразило нас в Ленине удивительно естественное сочетание величия и мудрости с простотой и скромностью… Тем более это бросалось в глаза нам, молодым деятелям партии, привыкшим к барскому высокомерию и чванливости старых социал-демократических лидеров.

Мы слушали его как зачарованные. Мы знали многих знаменитых ораторов, но никого из них нельзя было сравнить с Лениным. Ленин — это было абсолютно новое, ни с чем не сравнимое явление. Его устами говорили с нами новая эпоха, новый мир, Страна Советов, большевики. Иногда казалось, будто хорошо разбираешься в том или ином вопросе. А послушаешь Ленина, почувствуешь — только теперь начал понимать, что к чему…

Однако, несмотря на всю простоту и скромность этого великого человека, я испытывал глубокое волнение и даже робость, когда меня пригласили на личную беседу с Владимиром Ильичом о чехословацких делах. Он встретил меня, держа в руках номер либерецкой газеты «Форвертс», в которой я опубликовал тогда доклад одного из основателей КПЧ Б. Шмераля на учредительном съезде нашей партии со своими критическими комментариями. Ленин спросил, мой ли это перевод доклада Шмераля и хорошо ли я знаю чешский язык. Я ответил утвердительно. А потом, наклонив слегка голову и прищурив глаз, он с типичной лукавой ленинской усмешкой деликатно спросил меня, а насколько точно перевёл я доклад Шмераля. И прежде чем я собрался ответить ему, он указал мне на то место моего комментария, где я высмеивал призыв Шмераля к осторожности в политике. Он говорил, что неправильно упрекать революционера, политического деятеля за проявление осторожности. Ленин сказал о своём намерении изучить чешский язык, чтобы иметь возможность самому непосредственно следить за делами чехословацких коммунистов. В этой связи он подчеркнул исключительно большую роль нашей коммунистической партии ввиду её положения в Центральной Европе и ввиду того, что она массовая партия.

Потом мы группой беседовали с Лениным. И всех нас изумило, что человек, руководивший огромной страной, где было столько сложнейших проблем, говорил с нами без спешки, спокойно, как если бы у него не было никаких других дел. Как он терпеливо, внимательно выслушивал нас, новичков в коммунизме, со всеми нашими наивностями и ошибками!

На всю жизнь запомнился мне случай в комиссии, которая должна была окончательно отредактировать тезисы о тактике. Ленин уже до этого убедительно показал несостоятельность наших поправок к тезисам, но мы, раззадоренные, всё ещё продолжали петушиться. И Ленин, отвечая нам, не произнёс ни одного слова, которое звучало бы как личный выпад. Отвечая мне, например, он немилосердно разбил все мои «аргументы», но таким образом, что даже легко уязвимый человек не почувствовал бы личной обиды. Ни в словах, ни в тоне Владимира Ильича не было намёка, что перед ним не совсем искушённые в жизни и политике новички.

А мы, «левые», несмотря на то что все наши «аргументы» были опровергнуты, закусив удила, продолжали настаивать на своём. Когда тезисы поставили на голосование, каждый член комиссии должен был голосовать устно, говоря «за» или «против». Один страстный защитник тезисов, голосуя, сказал: «Я — за Ленина». По комнате пробежало весёлое оживление, улыбнулся и Ленин. Затем должен был голосовать я. И у меня, опьянённого упрямством, под общий смех сорвалось с языка: «Я — против Ленина». Испуганно смотрю на Ленина, а он тоже улыбается. Мне стало стыдно.

В комиссии по тактическим вопросам обсуждался вопрос о нашей партии. Ленин принимал самое живое участие в дискуссии. сам вёл её. Мы со Шмералем выступали друг против друга. Ленин и здесь напомнил мне о моей критике осторожности Шмераля. Очень убедительно он рассказал о том, с какой осторожностью поступали большевики в период между Февральской и Октябрьской революциями. Обращаясь ко мне и Шмералю, он посоветовал: «Шмераль должен сделать дна шага влево, а Крейбих — один шаг вправо» 2. Ленин говорил о необходимости быстрейшего объединения чехословацкой коммунистической партии с немецкими коммунистами в Чехословакии. Это было условием её принятия в Коминтерн.

Много ценных советов дал нам на дорогу Ленин. Мы поняли, сколько ещё мы не знаем и как много нам нужно учиться. И потом запала в душу ещё одна ленинская заповедь: коль допустил ошибку, сделай из неё вывод, чтобы не повторять глупости.

И вспоминая всё это снова и снова, испытываешь гордость от того, что великий вождь трудящихся стоял непосредственно у колыбели нашей Коммунистической партии Чехословакии.

Примечания:

  1. Встречи К. Крейбиха с В. И. Лениным происходили во время работы Ⅲ конгресса Коминтерна. Ред. ↩
  2. Во второй речи В. И. Ленина на совещании членов немецкой, польской, чехословацкой, венгерской и итальянской делегаций 11 июля 1921 г. об этом сказано так: «В комиссии я говорил, что для того, чтобы найти правильную линию, Шмераль должен сделать три шага налево, а Крейбих — шаг направо» (Полн. собр. соч., т. 44, с. 60). Ред. ↩

Выдающийся ум и удивительный человек

Кто опубликовал: | 23.05.2020
Комментариев нет

Запись беседы с Ф. Куненом корреспондента АПН в Брюсселе В. Недбаева.

Ред.

Это было в 1921 году в Москве. Ехал я на Ⅲ конгресс более или менее нелегально. В то время было довольно непросто добраться от Бельгии до Москвы.

Чтобы понять, что происходило тогда, надо вспомнить то время. Социалистическая революция победила в России, но в других странах Европы она находилась в «отступлении», ибо революционное движение рабочих и солдат там было жестоко подавлено или подавлялось империалистами не без помощи правых вождей социал-демократии. Однако в коммунистическом движении находились люди, которые, не считаясь с исторической и политической ситуацией, утверждали, что, несмотря на это, нужно повсюду переходить в наступление, вести наступательные бои.

На конгресс собралось много «левых». Я тогда тоже ходил в «леваках». Мы спорили в комиссиях и на пленарных заседаниях. «Левые» вели словесные атаки против сторонников ленинской тактики.

Ленин в то время был чрезвычайно занят. Он работал 24 часа в сутки. Надо иметь в виду, что Советская Россия в то время испытывала чрезвычайные трудности: последствия иностранной интервенции, голод, проблемы промышленного развития и т. д. Это было время начала нэпа. Естественно, что Ленин, как глава Советского государства, был очень занят и утомлён. Тем не менее он много работал на конгрессе.

Я помню, как Ленин выступал на одном из заседаний конгресса. Он говорил по-французски. Речь его не была броской по форме, как у ряда популярных ораторов, наоборот, она была очень простой, но поражала своей аргументированностью. Это был блестящий ум, проникавший в сущность политической ситуации в целом и видевший перспективы мирового революционного движения. Он был и выдающийся теоретик, и реалист.

Помню, как на конгрессе выступил бывший тогда тоже «левым» итальянец Террачини. Он яростно нападал на взгляды сторонников Ленина. В своём выступлении Владимир Ильич подверг беспощадной, но убедительной критике выступление Террачини. Он разобрал его тезис за тезисом так, что под конец Террачини был буквально раздавлен ленинской аргументацией 1. Но будучи нетерпимым в политическом и идеологическом плане, Ленин был прост и откровенен в отношениях с товарищами. И если он резко полемизировал с кем-нибудь из делегатов конгресса во время выступления, то в кулуарах конгресса он был очень дружествен со всеми участниками. Он говорил, что надо абсолютно непримиримо вести идеологическую и политическую борьбу, но что в этой борьбе не должно быть никакой личной враждебности по отношению к товарищам.

Безусловно, Ⅲ конгресс Коминтерна явился поворотным пунктом в международном революционном движении. В отличие от «левых» Ленин призывал всех участников конгресса к тщательной подготовке революции; это не имело ничего общего с левацкими лозунгами. Подготовка революции означала на деле призыв к созданию и развитию повсюду крепких коммунистических партий, авангарда революционного движения, к укреплению и расширению их связей с рабочим классом. Только такая кропотливая работа гарантирует успех мировому революционному движению.

Сила ленинской мысли была настолько велика, что, несмотря на разногласия, участники конгресса одобрили ленинские тезисы, и многие из них впоследствии отошли от «левачества» и сами активно боролись против него.

Да, безусловно, это был выдающийся ум и удивительный человек.

Примечания:

  1. Левосектантские ошибки Умберто Террачини В. И. Ленин подверг критике в «Речи в защиту тактики Коммунистического Интернационала 1 июля». (См.: Полн. собр. соч., т. 44, с. 23—33). Вскоре У. Террачини сумел по-партийному преодолеть свои ошибки (см.: Умберто Террачини. Три встречи с Лениным. 2. На конгрессе Коминтерна. Энергичное наступление). Ред. (Умберто Террачини впоследствие до самой смерти аж в 1983 году оставался в уже еврокоммунистической Итальянской компартии и заседал в сенате.— Маоизм.ру.) ↩

22 июня — 12 июля 1921 г.

Впервые на международном конгрессе

Кто опубликовал: | 22.05.2020
Комментариев нет

Фрагмент из главы Ⅷ книги «Годы политического ученичества».

Ред.

Советская марка 1970 года с Гарри Поллитом…В это время в Москве, в Большом Кремлёвском дворце, проходил Ⅲ конгресс Коммунистического Интернационала. Те из нас, кто состоял в коммунистической партии, были кооптированы в состав английской делегации.

Перед открытием конгресса нашу группу провели по Кремлю. Во время прогулки произошло много забавных случаев, связанных с предметами, о которых мы помнили ещё со школьных времён из прочитанного о Москве и Кремле.

Но когда наконец открылся конгресс и мы вошли в большой зал, я был буквально потрясён великолепием и роскошью. Позолота и блеск, колонны, золотые украшения, какой-то предмет над столом президиума, напоминавший огромный золотой глаз. Я впервые видел нечто подобное. Помню, что у меня мелькнула мысль: «У нас пытаются внушать рабочим, будто хозяева позволят нам путём голосования лишить их права на такую роскошь». Я мысленно представил себе оргии, свидетелем которых, должно быть, являлся этот зал, великолепие дамских нарядов и мужских мундиров. Чтобы щекотать нервы пресыщенных паразитов, пировавших в этом зале до революции, вероятно, расходовались огромные суммы денег. И как контраст в памяти моей возникло всё, что я когда-либо читал о России: бедность, нищета и угнетение, чёрные сотни, колонны ссыльных на пути в Сибирь, казацкие нагайки, Кровавое воскресенье 1905 года, вооружённая интервенция Черчилля и Ллойд Джорджа, голод и блокада.

Теперь в этом зале, который когда-то занимали тираны и угнетатели, сидели революционные рабочие со всей земли. Я воспринимал это как предзнаменование всемирной победы рабочих. В Ланкашире я много раз думал, что нельзя ненавидеть правящий класс больше, чем ненавидел я, но, когда я смотрел на этот зал и думал, что подобное великолепие, основанное на эксплуатации и нищете рабочего класса, всё ещё существует в Букингемском дворце и в любой другой капиталистической столице, эта ненависть усилилась во сто крат. Я дал себе обет и надеюсь никогда его не нарушить, сделать всё, что в моих силах, чтобы вместе с товарищами по коммунистической партии бороться за окончательное уничтожение господства эксплуататоров. 1

Теперь, вспоминая прошлое, я сознаю, что во время моей первой поездки в Москву эти впечатления от контраста между страной, где блага жизни принадлежат народу, и страной, где мизерный класс пользуется ими для порабощения масс, оказали на меня большее влияние, чем речи и резолюции.

Однажды днём мы все ожидали приезда на конгресс тов. Ленина, который должен был сделать доклад о новой экономической политике Советского государства 2. Представьте охватившее меня волнение! Мне предстояло собственными глазами увидеть величайшего из когда-либо живших революционных деятелей. Мы с Томом прохаживались по фойе главного зала, когда внезапно почувствовали, что атмосфера стала напряжённой, и услышали шёпот: «Ленин идёт». Появился тов. Ленин. С бумагами в руке он быстро шёл по коридору, отвечая на раздававшиеся со всех сторон тёплые приветствия.

Том Манн сказал мне, что должен с ним поговорить, и, когда Ленин приблизился, пошёл ему навстречу. Ленин радостно приветствовал Тома Манна. Когда он рассказывал, как внимательно следит за деятельностью Тома, лицо Ленина освещалось улыбкой. Мне удалось только пожать ему руку. Моё имя ничего не говорило Ленину, но его рукопожатие очень много значило для меня. Направляясь к своему месту в зале заседаний, я буквально летел по воздуху.

Я не собираюсь даже в кратком изложении приводить речь, которую произнёс тогда Ленин. Её можно найти в английском издании «Избранных произведений». Хочу только отметить, что, слушая перевод, я был поражён простотой и непринуждённостью, с какой говорил Ленин, делая кристально ясными самые трудные вопросы.

Этот день, когда я встретился с тов. Лениным, был самым значительным днём в моей жизни.

Я должен упомянуть ещё об одном впечатлении, сохранившемся у меня о Москве и о Ⅲ конгрессе. Шло последнее вечернее заседание. Выступления кончились. Каждая делегация стала петь свои революционные песни. Первыми начали русские, спевшие гимн в память о тех, кто боролся и погиб во имя революции. Никогда не забуду этот постоянно возрождающийся в памяти мотив. Казалось, что в этой песне отражалась вся славная история большевиков. Я оглянулся, чтобы посмотреть, есть ли слезы в глазах других участников конгресса, а когда увидел, что и другие так же тронуты, то понял, что ничто не может разорвать узы товарищества, которые связывают всех коммунистов. За первой песней последовали другие. Затем пели немецкие, французские, балканские, итальянские и испанские товарищи. Англичане и американцы выглядели бледно, потому что ни в той, ни в другой стране ещё не появилось достойной такого торжественного случая революционной песни.

В заключение запели «Интернационал», и тут-то мы постарались изо всех сил! Ⅲ конгресс закончился…

Примечания:

  1. Гарри Поллит не обманул. Он всю жизнь боролся за дело рабочего класса, а после хрущёвского ревизионистского переворота в знак протеста подал в отставку с поста генерального секретаря и до самой смерти в 1960 году защищал имя Сталина. Ему уже не довелось поучаствовать в последовавших в 1963 и 1967 гг.отколах марксистско-ленинских сил, поэтому в СССР его продолжали чтить.— Маоизм.ру. ↩
  2. По вопросу о новой экономической политике В. И. Ленин говорил на Ⅲ конгрессе Коминтерна в «Докладе о тактике РКП 5 июля». (См.: Полн. собр. соч., т. 44, с. 44—49). Заседания конгресса проходили в Андреевском зале Большого Кремлёвского дворца. Ред. ↩