Перед выездом из Пекина в инспекционную поездку по стране осенью 1974 года Мао Цзэдун вместе с Чжоу Эньлаем, Ван Хунвэнем, Цзян Цин, Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюанем в зале Хуайжэньтан принял кадровых работников высшего звена и выступил перед ними. Это выступление было распространено как внутрипартийный документ, не подлежащий опубликованию.

«Освобождёнными кадровыми работниками» в Китае называют кадровых работников, которые в период «культурной революции» были репрессированы, а в дальнейшем были назначены на разные должности в партийном и государственном аппарате.

Прим. ред.

(Обращаясь к Тань Чжэньлиню¹.) В Пекине есть только один Тань Чжэньлинь, а по всей стране идут разговоры о том, что Тань Чжэньлиней много. Во время великой культурной революции некоторых товарищей обидели, в революции всегда [кому-нибудь] достаётся, но сейчас, [когда вы] встали на ноги и приступили к работе, [у вас] уже есть опыт и [вам] достаётся меньше. Вся страна знает о том, что есть Тань Чжэньлинь, и это значительно облегчает работу. Если бы не было этой революции, то ответственные товарищи из ЦК сидели бы в Пекине, спускали указания и, пожалуй, во всей стране очень многие люди до конца так и не узнали бы, кто же входит в наш ЦК. Работа началась, проводятся совещания, изучаются отчёты, даются указания, но мы не знаем положения в низах и этим неизбежно способствуем росту бюрократизма.

(Обращаясь ко всем присутствующим кадровым работникам.) Одна дацзыбао, один хунвэйбин взорвали всю страну, нарушили порядок, существовавший более десяти лет, вызвали в центре и на местах переполох среди товарищей, которые были довольны сложившейся обстановкой. Подавляющее большинство из них хорошие люди. Они испугались, что это внесёт смятение в наши ряды, а в действительности это внесло смятение в ряды врагов, закалило хороших людей, привело к тому, что там, где власть находилась в руках плохих людей, её у них отобрали, а там, где власть находилась в руках хороших людей, развернулась борьба против плохих людей, в результате эти плохие люди были свергнуты и власть укрепилась. То Лю Шаоци, то Линь Бяо, то великая культурная революция, то критика Линь Бяо и Конфуция — вот и говорят, что у нас в партии беспорядок. А мы устроили беспорядок — и навели в ней порядок. Как можно было, не устраивая беспорядка, отличить хорошее от плохого; как можно было, не устраивая беспорядка, добиться, чтобы «выскочил» Линь Бяо? Социализм — это общество перемен, в нём никогда не может всё проходить гладко и спокойно. В течение десяти с лишним лет некоторые товарищи не слышали выстрелов, огнестрельные раны также зажили. Однако классовая борьба всё ещё существует повсюду, она не позволяет спать спокойно. И хорошо — вот мы и допустили беспорядки, схватили за руки тех, кто мутил воду, и вода стала, естественно, чистой. Такое большое движение раньше никто не проводил и ни у кого не было [соответствующего] опыта. [Поэтому] растерялись, [но это] неважно. Наша партия — правильная партия, наши товарищи — революционные товарищи. Я не сбежал, вы не сбежали, так что ж, революция не может продолжаться? Линь Бяо бежал, а всё же не убежал. Те, кто не бежал, подверглись обидам и всё-таки поднялись на ноги. Но не считайте, что вот скинули нескольких — и в Поднебесной наступило великое спокойствие. В конце концов, борьба в партии не может прекратиться, всем надо быть готовым, и в следующий раз, когда снова придёт [культурная революция], вы не растеряетесь… Испытание социализмом перенести трудно, но все прошли через него…

(Обращаясь к Цзян Наньсяну².) В области образования нужно осуществлять революцию, в области преподавания следует проводить реформу, но это отнюдь не означает, что не нужны профессора, что не следует обращать внимания на качество обучения, что все могут поступать в вузы без экзаменов. Это методы должны быть усовершенствованы. В дальнейшем всё ещё будет необходимо непрерывно повышать качество обучения, нужны будут и теория, и практика, и политика, и специальные предметы. Лю Шаоци проводил свою линию, и Линь Бяо проводил свою линию, и если в области образования по-прежнему будет отставание, то за несколько лет могут исчезнуть учёные.

(Обращаясь к Тао Луцзя³.) Хунвэйбины говорили, что министры должны посторониться, а по-моему, и при коммунизме всё ещё будут министры. В прошлом на встрече с хунвэйбинами я также говорил, что дацзыбао можно вывешивать, о важных государственных делах должны беспокоиться все, но нельзя же, если началась революция, гнать премьера и министров и нельзя, чтобы по каждому вопросу 700 миллионов человеке в стране имели 700 миллионов мнений. Однако хунвэйбины всё же заявили, что премьер — монархист; и лишь когда им объяснили истину, хунвэйбины согласились. Сейчас вы — министры, и хунвэйбины больше не скажут вам: «Посторонитесь!». Но впредь всё же надо чаще бывать в низах и выслушивать мнения [масс], а если нет времени, то можно ограничиться общим ознакомлением [с положением в низах].

(Обращаясь к кадровым работникам Министерства иностранных дел.) В прошлом у Министерства иностранных дел работа была значительно проще, а сейчас много всяких дел. Надо заниматься и третьим миром, и ООН, кроме того, надо заниматься и Западной Европой, и США. Всем надо пожимать руки, мы же не можем не протягивать рук. Есть капитализм, и есть империализм, кроме того, есть ревизионизм, а ещё есть очень много разновидностей национализма. (Чжоу Эньлай. Для сплочения и борьбы существуют разные объекты и разные методы.) Никсон говорил, что он не любит такой строй, как социализм. Я говорю, что это неудивительно, но отношения поддерживать можно. Сегодня беседа не получилась, завтра снова будем беседовать, рано или поздно, а беседовать придётся. Он приедет, мы будем приветствовать его, ещё раз приедет — ещё раз будем приветствовать. С США ведём переговоры, вступили в ООН, дел стало много, несколько министров не справлялись, постоянно обращались ко мне, к премьеру, в неделю несколько раз запрашивали инструкции. Я уже говорил с премьером о том, что я не буду вмешиваться в эти дела. (Чжоу Эньлай. Когда я отдыхаю, они не приходят.) Таким образом, им пришлось самим вести [дела], и успехи очень большие, работа идёт очень хорошо. В прошлом руководство осуществлялось с двух линий, а в результате каждый чувствовал себя хозяином и ЦК ничего не знал. Сейчас введено единоначалие, а всё передают в верха. По-моему, в дальнейшем всё же следует вернуться к старому принципу, когда большая власть сосредоточивается в одних руках, а малая власть рассредоточивается, когда ЦК уделяет серьёзное внимание принципам, а методами занимаются все. Министры также должны найти время для изучения иностранных языков. Премьер неплохо говорит по-английски, я сам учусь у него. При ЦК следует организовать курсы иностранных языков; днём будем работать, а вечерами будем учениками, надо пригласить преподавателей, начинать будем с азбуки. Хорошо?

Примечания

1. Тань Чжэньлинь до «культурной революции» был членом Политбюро, секретарём ЦК КПК, заместителем премьера Госсовета. В настоящее время член ЦК КПК десятого созыва и заместитель председателя Постоянного Комитета ВСНП четвёртого созыва.— Прим. ред.↩
2. Цзян Наньсян до «культурной революции» был членом ЦК КПК и министром высшего образования.— Прим. ред.↩
3. Тао Луцзя до «культурной революции» был членом ЦК КПК, секретарём Северо-Китайского бюро ЦК КПК, заместителем председателя Государственного экономического комитета Госсовета. В настоящее время член ЦК КПК десятого созыва.— Прим. ред.↩