Истоки движения хуков можно в конечном счёте обнаружить в несправедливых отношениях между землевладельцами и крестьянами на Филиппинах.

Феодальный характер Филиппин начала ⅩⅩ века вращался вокруг отношений между асендеро и крестьянами. Асендеро был больше, чем просто землевладельцем, он ссужал своих крестьян, оплачивал фиесты, свадьбы и крещения на своей земле, поддерживал своих крестьян всем, чем мог,— всё в обмен на долю их урожая. Феодальный помещик был отцом асиенды, а проживавшие там семьи были его детьми.

Колониализм США преобразовал этот порядок, привнеся в феодальную систему деловой элемент. Арендное право позволило землевладельцам превращать крестьян в арендаторов, сдавая им землю. Капитализм, новые технологии, городской стиль жизни давали асендерос все стимулы избавиться от патерналистской феодальной системы и заменить её полуфеодальным устройством наподобие бизнеса.

На этом фоне медленно формировалась политическая сознательность крестьянства. Такие организации как «Калипунанг памбанса нг мга магбубукид са Пилипинас» (КПМП), Социалистическая партия Филиппин и «Агуман динг малданг талапагобра» (АМТ) ратовали за земельную реформу, что приводило к росту политической левизны крестьян.

К 1938 году эти организации объединились с ещё одной политической партией, посвятившей себя правам рабочих и крестьян, старой Коммунистической партией Филиппин (КПФ). Будучи легальной организацией, КПФ боролась за улучшение условий труда для рабочих промышленности и крестьян. Ведущие лидеры сельского движения вроде Хуана Фелео, Касто Алехандрино и Луиса Тарука стали ключевыми членами объединённой КПФ.

В ходе Второй мировой войны КПФ оказалась орудием организации сопротивления японцам. 29 марта 1942 года руководство КПФ, КПМП, АМТ и других крестьянских групп встретилось в Кабьяо (провинция Нуэва-Эсиха), чтобы сформировать антияпонские партизанские силы, «Хукбо нг байян лабан са мга хапон» (Хукбалахап).

Независимое сопротивления японцам началось ещё прежде образования Хукбалахапа. Фелипа Кулала, взявшая имя Даянг-Даянг, была активистом КПМП и возглавляла один из первых партизанских отрядов. Она начала всего с тридцати пяти человек, снаряжённых оружием бежавших помещиков, из её родного города Кандаба в Пампанге. Как-то японцы внезапным нападением захватили восьмерых партизан. Тогда Даянг-Даянг атаковала тюрьму и освободила товарищей.

Японцы отправили карательный отряд, но Даянг-Даянг была готова. Её взвод, выросший уже до 130 партизан, обрушился на врага, прежде чем тот добрался до Кандабы. Было убито 39 или 40 японцев и 68 коллаборантов из филиппинской полиции. Японцы были вынуждены отступить от посёлка.

Эхо её успеха пронеслось по всему Центральному Лузону и другим партизанским отрядам, быстро возникавшим подобным образом. Даянг-Даянг немедленно была причислена к Хукбалахапу. Она приняла участие в его самом первом собрании в Кабьяо и была единственной женщиной, избранной в военный комитет хуков.

Но среди хуков Даянг-Даянг была далеко не единственной женщиной, с началом войны женщины охотно присоединялись к ним. Большинство из них пришли в горы благодаря членам семьи или друзьям, но они приходили также из патриотических чувств. По оценке, на пике движения женщиной была одна из десяти действующих партизан (всего это одна-две тысячи женщин-хуков).

Женщины выступали в множестве ролей поддержки, таких как оргработа, разведка и образование. Им много легче, чем мужчинам, было проходить в поселения, тайком пронося в своих корзинах сообщения и оружие. Также они работали переводчиками и инструкторами, занимались идеологией и обучали кадры хуков. Некоторые также несли активную фронтовую службу, но это всё же считалось традиционно мужским занятием.

Конец войны придал крестьянскому конфликту новое измерение. Постколониализм и политика «холодной войны» вели к подавлению правительством всякой склоняющейся влево организации, и члены КПФ и хуков были заклеймены как бунтовщики и бандиты. КПФ была запрещена, хуков преследовали и даже убивали после войны. Когда вооружённая охрана убила Хуана Фелео, популярного крестьянского вожака, хуки поднялись и возобновили свою революцию, на сей раз — против филиппинского правительства.

Хукбалахап преобразовался из антияпонского партизанского формирования в армию народного освобождения. Хуки видели, что влияние США никуда не исчезло после получения Филиппинами независимости, и феодальный характер распределения земли при этой системе никогда не изменится. Они поднялись вновь, чтобы сражаться за то, что они видели как продолжение борьбы за независимость, на этот раз — против империализма США, феодализма и самого бюрократического капитализма.

Гендерное равенство среди хуков было радикальным для своего времени, хотя и недостаточным. Хотя и открытые для женщин, хуки всё же были организаций, в которой доминировали мужчины, и сражения ещё рассматривались как традиционная мужская обязанность. И всё же присоединявшиеся к ним женщины обретали себя в новом качестве. Традиционное общество загоняло их в рамки как жён и матерей, у хуков же они были организаторами и инструкторами, а некоторые даже находили себя в руководстве.

Большинство женщин присоединялись к хукам, поскольку их рекрутировал родственник или друг. Некоторыми особами, чаще из среднего класса, двигало чувство долга. В ходе войны они обучались таким вещам как «фундаментальный дух», «диалектический и исторический материализм», партизанская тактика. В идеологическом плане кадры учили понимать, что борьба идёт дальше сражений с японцами, она касается также неравного распределения земли и поддерживающих существующий порядок властей.

После войны многие из женщин решили снова взяться за оружие вместе с хуками, поскольку они чувствовали, что у них нет другого выбора, или благодаря своему пониманию идейно-политической борьбы. Другие хотели жить простой жизнью, но всё же поддерживали хуков, как только могли.

Сообщения о женщинах-хуках всегда были сенсационны. При том, что сообщения о захваченных или погибших партизанах-мужчинах считались второстепенными новостями, захват воительниц всегда заслуживал вынесения в заголовки.

Репортажи посвящали равное время как факту их захвата, так и идее о том, что эти женщины порывали с традиционным образом Марии Клары¹. Таким образом представлялось резкое различие между двумя обществами: феодально-мачистским филиппинским обществом, находившим забавной мысль о «генералах с губной помадой», и революционными хуками, которые уполномочивали² этих женщин.

Всегда присутствовала некая степень трепета и любопытства в том, что лидеры вроде Ливэйвэй и Селии Марьяно³ (единственная женщина, избранная в Центральный комитет КПФ) считались «чарующими», «хрупкими и прелестными» или «милыми», при этом устрашая своей военной доблестью.

На них смотрели как на разрушителей традиции, амазонок, включившихся в мужскую войну. Один журналист заметил:

«Этих женщин следует бояться. К ним должно подходить как к мужчинам, ибо в искусстве партизанской войны эти женщины стоят мужчин».

Восстание хуков закончилось в 1954 году с капитуляцией супремо⁴ Луиса Тарука. Большинство кадров сложило оружие и осело или было захвачено вследствие этой капитуляции. Потребуются новые чрезвычайные обстоятельства, чтобы женщины опять вышли на передний план.

Почти двадцать лет спустя после капитуляции хуков Фердинанд Маркос объявил чрезвычайное положение, принудив многих левых критиков правительства уйти в подполье. Одной из таких групп была «Макабайянг килусан нг багонг кабабайхан» (МАКИБАКА). В конце концов, женщины из МАКИБАКА и других групп взялись за оружие как члены Новой народной армии.

Женщины снова оказались в освободительном пространстве. Такие женщины, как Сесиль «Кумандер Ливэй» Флорес, Лорена Баррос, Виквик Хустиниани и многие другие, оказались в тех же обстоятельствах, что и их предшественники-хуки: сражаясь в джунглях против угнетателя, рискуя жизнью и здоровьем за национальную демократию. Но они уже не были такой сенсацией как хуки-амазонки. Филиппинское общество изменилось и приняло реальность женщин, берущихся за оружие.

Семьдесят лет спустя наследие хуков-женщин нельзя недооценивать. Хукбалахап был движением не только за национальное освобождение, но за освобождение во всех смыслах: политическом, культурном и половом.

• Lanzona, V. (2010) Amazons of the Huk Rebellion: Gender, Sex, and Revolution in the Philippines. Ateneo de Manila University Press.
• Lanzona, V. (2008) Sex, love and revolution. IIAS Newsletter (48) pp. 1-5.
• Ricardson, J. (2011) Komunista: The Genesis of the Philippine Communist Party 1902-1935. Ateneo de Manila University Press.
• Kerkvliet, B. (2014) The Huk Rebellion: A Study of Peasant Revolt in the Philippines. Ateneo de Manila University Press.
• Saulo, A. (1990) Communism in the Philippines: An Introduction. Ateneo de Manila University Press.