Ранняя, антиимпериалистическая и просоциалистическая роль режима Каддафи давно исчерпана. Он пошёл на сближение с империалистами, коррумпировался вверху и насаждал иждивенчество вместо революционно-пролетарской демократии внизу. Демократическое восстание против него было оправдано.

Никакое политическое движение не является неизменной и играющей независимую от условий роль сущностью. Восстание против диктатуры Каддафи было отягощено рядом факторов, помимо общей для региона нехватки марксистско-ленинско-маоистских, а зачастую и сколько-нибудь значимых левых сил: неоднозначностью отношений с первейшей пролетарской силой — гастарбайтерами (их участием в гражданской войне с разных сторон и расистским насилием против них); установлением контроля части деятелей старого режима; международной интервенцией. Всё это последовательно ведёт к умалению народной стороны восстания и к превращению оппозиции в силу национальной измены, в марионетку империалистов.

Не в пользу Национального переходного совета говорит использование им старого королевского флага (что является не бесспорным, но дурным признаком) и его признание и поддержка прежде всего со стороны правых правительств Франции (Саркози), Италии (Берлускони) и основанного на труде гастарбайтеров в нефтепромыслах шариатского эмирата Катара.

В случае победы при нынешних условиях (то есть через поддержку империалистов и катарского эмира) логично ожидать ещё большего вырождения оппозиции. Возможные следствия утверждения власти НПС: ускорение приватизации нефтедобычи с участием иностранного капитала, сокращение социальных обязательств государства, установление империалистского контроля, ухудшение положения гастарбайтеров-рабочих, реставрация влияния роялистских кругов, исламизация, раскол страны («сомализация»). Все они не являются неизбежными, но расширение возможности для развития социалистического движения выглядит в сравнении с этим рядом наименее вероятным.

Соответственно, оправданным становится сопротивление режима Каддафи этой оппозиции и, уж конечно, иностранному вторжению.

Со стороны империалистов забота о демократии и правах человека в Ливии есть наглое и неубедительное лицемерие, ибо режим Каддафи, имея серьёзные грехи в этом отношении, тем не менее не совершал ничего принципиально худшего, чем многие терпимые и приветствуемые ими режимы, включая и некоторые из великих держав. За якобы заботой о мирных жителях Ливии стоит намерение заменить Каддафи, невзирая ни на какое его согласие на мирные переговоры и реформы, своей креатурой из оппозиционной элиты. А за не обозначенным в резолюциях Совбеза, но вполне откровенно высказываемым намерением убрать режим Каддафи стоит интерес к экономическому разделу Ливии и беспрепятственному разграблению её природных богатств.

Что до позиции российского империализма, то неодобрение вмешательства в Ливии никак не свидетельствует о его прогрессивности, а является выражением его интересов сохранить ливийский рынок вооружений и удержать цены на энергоносители от падения.

С другой стороны, то, что он не решился испробовать право вето в Совбезе или энергично отстаивать независимость Ливии другими способами, не означает его марионеточности, а лишь указывает, что процесс нового раздела мира в условиях неоколониализма в настоящее время далеко ещё не завершён и межимпериалистские противоречия не достигли чреватой мировой войной стадии решительного обострения. Пока российскому империализму хватает, что другие великие державы смотрят сквозь пальцы на его вторжения в Чечню и Грузию, позволяя им взамен без серьёзных затруднений проводить свою силовую политику за пределами его вотчины.