«Княжество Цинь проводило реформы Шан Яна и пришло к богатству и могуществу»². Реформы Шан Яна во время правления Цинь Сяо-гуна являлись поворотным пунктом в истории смены рабовладельческого строя феодальным в государстве Цинь.

Реформы Шан Яна отражали тенденцию общественно-исторического развития его времени. Уже в период Чуньцю рабы начали вести непрерывную борьбу против порабощения и угнетения со стороны рабовладельцев, что привело к изменению собственности на землю. В 594 году до нашей эры в княжестве Лу было введено обложение налогом частных земель, чем и признавалась частная собственность на землю. Это пробило брешь в рабовладельческом хозяйстве. В первые годы периода Чжаньго в княжестве Вэй были проведены реформы Ли Куя, в княжестве Чу — реформы У Ци, да и в других княжествах на Центральной равнине в неравной мере осуществлялся переход от рабовладельческого строя к феодальному. В периоды Чуньцю и Чжаньго сопротивление рабов было весьма ожесточённым и в княжестве Цинь. Именно там вспыхнуло известное восстание рабов во главе с Чжи. В «Чжуанцзы» написано: за Чжи «следовало девять тысяч удальцов. Они бесчинствовали по всей Поднебесной, нападали на правителей княжеств». Это нанесло тяжёлый удар господству рабовладельческой аристократии в княжестве Цинь. До реформ Шан Яна власть в княжестве Цинь попала в руки сановников «шучжан» — группы родовой рабовладельческой аристократии, которая свергала или возводила правителей на престол по своему усмотрению и внутри которой часто вспыхивали междоусобицы из-за престола. В этих ожесточённых конфликтах с рабовладельческой аристократией правителям было необходимо заручиться поддержкой какой-либо определённой политической силы. Класс помещиков княжества Цинь нашёл лазейку в этом слабом месте господства рабовладельческого строя и постепенно набирал свои силы. В 408 году до нашей эры в княжестве Цинь «впервые стали взимать у землевладельцев поземельный налог»³. Это говорит о том, что существование класса помещиков в княжестве Цинь получило законное признание. В 384 году до нашей эры Цинь Сянь-гун приступил к ликвидации жестокой практики захоронения людей вместе с умершими⁴, имевшей место при рабовладельческом строе. Десять лет спустя он же ввёл новую систему, при которой «пять семей составляли поручительскую единицу»⁵. Развитие новых феодальных производственных отношений, возрастание силы нарождающегося класса помещиков требовали соответствующего отражения в политике. Цинь Сяо-гун, будучи агентом класса помещиков, ревностно стремился «провести реформы, чтобы добиться образцового правления»⁶. Вступив на престол, он немедленно объявил: «Я дам высокую должность и землю во владение тем гостям и сановникам, которые сумеют выдвинуть хорошие планы сделать княжество Цинь могущественным»⁷.

Но какой политической линии следовало держаться при проведении реформ? Княжество Цинь, будучи расположено в отдаленном месте Юнчжоу, не могло принимать участие в «совещании и договоре»⁸ княжеств на Центральной равнине. Господство рабовладельческого класса в области идеологии было слабовато, целостной идеологии он не выработал. «В своём путешествии на запад Конфуций до Цинь не доехал»⁹. Это говорит о том, что в те времена влияние конфуцианства в княжестве Цинь было довольно-таки слабым, далеко не так широко распространённым и сильным, как в княжествах на Центральной равнине. Поэтому правитель княжества Цинь откровенно заявил, что считает необходимым проводить политическую линию, противоположную идеологии Конфуция: «В нынешней борьбе между правителями надо делать упор только на армию и зерно. Если будем „гуманностью“ и „справедливостью“ управлять государством, то это приведёт его к гибели»¹⁰. Претворение в жизнь того, за что стоял Конфуций, ведёт государство к гибели — таков итог тогдашнего исторического опыта.

Шан Ян — уроженец княжества Вэй, его фамилия Гунсунь, имя Ян. Он был учеником Ли Куя и слыл законником, «выступающим за управление на основе закона»¹¹. Он перебежал из княжества Вэй в Цинь, где, хотя его и приветствовал нарождающийся класс помещиков, он всё же встретил сопротивление пришедшего в упадок рабовладельческого класса. В то время при дворе княжества Цинь развернулась большая дискуссия. Политические представители старой циньской аристократии Гань Лун и Ду Чжи, пытаясь преобразовать княжество Цинь согласно линии, проводившейся конфуцианцами, крича о том, что «когда подражают древности, не совершают ошибок; когда придерживаются ритуала, не бывает нарушений»¹², всеми силами ратовали за сохранение «управления на основе ритуала (порядка)», практиковавшегося при рабовладельческом строе. Шан Ян отвергал эти традиционные идеи рабовладельцев, как «вульгарные идеи». Он заявил: «Чтобы достичь хорошего управления страной своего века, существует не один путь: для того чтобы принести пользу государству, не обязательно подражать древности»¹³. Шан Ян всеми силами ратовал за реформы. В этой ожесточённой полемике между реформаторами помещичьего класса и консерваторами рабовладельческой аристократии Цинь Сяо-гун решительно поддерживал Шан Яна, решив держать линию на реформы. С 356 года до нашей эры Шан Ян начал в широких масштабах проводить свои реформы, осуществив целый ряд преобразующих мероприятий, включая «уничтожение межей между полями»¹⁴, поощрение освоения целины помещиками в интересах подъёма земледелия, упразднение наследственных привилегий старой аристократии, введение системы круговой поруки, при которой «пять семей составляли пяток, а 10 семей — десяток»¹⁵, разделение территории княжества на уезды, установление единой системы мер и весов и т. д. Шан Ян, исходя из позиций соблюдения интересов помещичьего класса, ратовал за «приложение усилий к основному [земледелию и ткачеству]»¹⁶, считал, что «процветание княжества зависит от земледелия и военного дела»¹⁷. Он в реформах особо установил: «Тот, кто усердно занимается земледелием и ткачеством и производит больше зерна и тканей, освобождается от трудовых повинностей» и, наоборот, «тот, кто занимается торговлей или обеднел из-за лености»¹⁸, вместе с женой обращается властями в рабство. Проведение политики поощрения земледелия и притеснения торговли способствовало возрастанию силы нарождающегося класса помещиков и нанесло тяжёлый удар промышленным и торговым рабовладельцам.

Реформы Шан Яна были глубоким социальным преобразованием. Они естественно вызвали сопротивление реакционных сил старой аристократии. Во время реформ Шан Яна в столице княжества Цинь «тех, кто считал первоначальные приказы неподходящими, насчитывалось несколько тысяч», «многие родовые аристократы были недовольны»¹⁹. Рабовладельцы-аристократы трепетали от ужаса и злобы, «питали большую ненависть к законам Шан Яна, чем к своим личным врагам»²⁰. «Их ненависть и вражда вздымались выше горных пиков»²¹. Собравшись под знамя Гун Цзы-цяня, они подстрекали наследника престола — сына правителя «к нарушению закона», всеми силами препятствовали осуществлению реформ. Столкнувшись с тем, что «закон не может быть осуществлён из-за аристократии»²², Шан Ян при поддержке Цинь Сяо-гуна нанёс тяжёлый удар клике родовых рабовладельцев. Он приговорил Гун Цзы-цяня к суровому наказанию — отрезанию носа, заклеймил лицо Гунсунь Гу, который подстрекал сына правителя к нарушению закона, казнил аристократа Чжу Хуаня, который подрывал реформы. Шан Ян провел широкую кампанию подавления контрреволюции и велел казнить более 700 старых аристократов на берегах Вэйшуй у Сяньяна, тем самым защитив и укрепив новый, феодальный строй.

В летописях сказано: «Спустя 10 лет после проведения» новых законов «в княжестве Цинь жизнь народа заметно улучшилась», «в деревнях и городах была сильная власть»²³. Даже женщины и дети «говорили о законе Шан Яна»²⁴. Чжан Тайянь, когда он был ещё буржуазным революционером, правильно оценил Шан Яна, сказав: «Люди видят только суровость нового закона Шан Яна, но не учитывают его положительных результатов»²⁵.

Подвергшись жестокому удару, клика родовых рабовладельцев в княжестве Цинь перешла к подпольной деятельности. Гун Цзы-цянь восемь лет не выходил из дому, но дни и ночи вынашивал заговор, подготавливая реставрацию. Шан Ян, как политический представитель помещичьего класса, не мог отрешиться от присущей этому классу ограниченности и расслабленности. Он сознавал серьёзность борьбы, но опереться на народ он просто не мог, да и силы помещичьего класса не мог в полной мере оценить и мобилизовать. Он шёл по линии преобразования сверху. Поэтому после смерти Цинь Сяо-гуна Шан Ян не смог продолжать свои реформы. В особенности после того, как сын Сяо-гуна Хуэй-ван, стоявший на одной позиции со старой аристократией, вступил на престол, реставраторские силы во главе с Гун Цзы-цянем сразу же перешли в контратаку, свели старые счеты — «обвинили Шан Яна в попытке восстать против престола»²⁶. В 338 году до нашей эры рабовладельцы-аристократы предали Шан Яна мучительной казни — разорвали его на части, привязав к колесницам.

После смерти Шан Яна княжество Цинь оказалось на время во власти регрессивного течения реставрации. Цинь Хуэй-ван, придерживаясь политической линии, совершенно отличной от линии Шан Яна, отстранил законников и облачил доверием старых аристократов. Вэй Жань, шурин Цинь Хуэй-вана, был «старейшиной высших сановников», служившим при Хуэй-ване и его наследниках У-ване и Чжао-ване. В экономическом отношении он был «богаче, чем дом вана», а в политическом отношении «его авторитет распространялся на всё княжество Цинь»²⁷. Он жестоко преследовал законников, порицал советников помещичьего класса, пришедших из княжеств Хань, Чжао и Вэй, как лиц, «которые принесли княжеству одно беспокойство»²⁸. Это в полной мере разоблачало реакционную сущность рабовладельческой аристократии.

В то же время в различных княжествах на Центральной равнине тоже шло регрессивное течение против школы законников. Реформы Шан Яна, в корне расшатав экономическую основу рабовладельческого класса, вызвали испуг и панику рабовладельцев различных княжеств. Они клеймили Цинь как государство «тигров и волков», которое «не знало благопристойности и справедливости» и «предпочитало выгоду верности»²⁹. Мэн-цзы, последователь конфуцианства, был в авангарде этого наступления на законников. Конфуцианство было чрезвычайно реакционным идеологическим течением и школой того времени, его основатель Конфуций был твердолобым глашатаем пришедшего в упадок рабовладельческого класса и всю жизнь хлопотал о сохранении господства рабовладельческого строя. Мэн-цзы, продолжая реакционное дело Конфуция, неприкрыто выступал против отмены наследственных привилегий рабовладельческой аристократии, за сохранение системы «наследственных сановников» и «наследственных жалований»³⁰, кричал о том, что «править не трудно, если не обижать крупных домов»³¹, то есть не нарушать интересов рабовладельцев-аристократов. Он, как и Конфуций, казнивший Шаочжэн Мао, требовал строгого подавления законников, клеймя их «грабителями народа»³². Шан Ян «уничтожил межи между полями и земляные насыпи»³³ и «нарушил размежевание»³⁴, отменяя рабовладельческую собственность на землю. Мэн-цзы разглагольствовал о том, что «гуманное правление следует начинать с размежевания земель»³⁵, тщетно пытаясь восстановить уже распавшуюся «колодезную систему». Шан Ян стоял за политику развития «земледелия и военного дела», поощрял нарождающийся помещичий класс путём «подъёма земель и покорения врагов»³⁶ изменить своё общественное положение. Мэн-цзы же рекламировал теорию «постоянного занятия», утверждая, что, мол, «Путь народа таков: те, кто имеет постоянное занятие, обладают постоянными добрыми чувствами»³⁷, и настаивал на том, чтобы наказывать «тех, кто распахивает целину»³⁸. Шан Ян выступил за «управление на основе закона», а Мэн-цзы проповедовал «добродетельное правление», «гуманность и справедливость». То, что Мэн-цзы отстаивал в политике и экономике, являлось своего рода реакцией против реформ Шан Яна и в полной мере соответствовало интересам рабовладельческой аристократии, стоявшей за реставрацию.

Но феодальный строй должен был в конечном счёте прийти на смену рабовладельческому строю — таков независимый от воли людей закон истории. Реставраторская деятельность реакционеров в княжестве Цинь и за его пределами не могла изменить главного направления развития истории. Хань Фэй сказал: «Когда умерли Сяо-гун и Шан Ян и после того как на престол вступил Хуэй-ван, циньские законы не были разрушены»³⁹. Это верно. В княжестве Цинь после отмены «колодезной системы» становление и развитие феодальной частной собственности на землю развёртывались с неудержимой силой паводка. В летописях сказано: «Цинь Хуэй-ван присоединил центральную часть княжества Ба… Его правитель платил Цинь дань в 2016 монет каждый год и дополнительную дань в 1800 монет каждые три года»⁴⁰. Это была типичная форма эксплуатации посредством феодальных налогов. Во время правления Чжао-вана в княжестве Цинь не только было развито земледелие в районе Гуаньчжун (примерно там, где ныне провинция Шэньси), но и приграничная область Шу (ныне западная часть Сычуани) была известна как «обетованная земля» с «обширными плодородными полями»⁴¹. Всё это говорит о том, что разрушение оков старой рабовладельческой собственности на землю неизбежно вызывает процветание новой, помещичьей экономики.

С дальнейшим развитием помещичьей экономики недовольство нарождающегося помещичьего класса своим политическим бесправием всё возрастало, и он всё более стремился установить форму господства, которая соответствовала бы его экономическому базису. Его борьба с рабовладельческой аристократией вступила в новую стадию. Если во время реформ Шан Яна борьба велась, главным образом, вокруг вопроса собственности на землю, то после разрешения в основном этого вопроса борьба между этими двумя классами сосредоточилась на вопросе власти. Во время правления Цинь Чжао-вана из-за узурпации власти Вэй Жанем и ему подобными «некоторые частные дома были богаче дома вана»⁴². Цинь Чжао-ван, стремясь вернуть себе утраченную власть, нашёл общий язык с нарождающимся помещичьим классом, стал постепенно склоняться к законникам, признав «бесполезность конфуцианцев для государства»⁴³. Однажды, когда Чжао-ван заболел, некоторые рабовладельцы-аристократы, намеренно нарушив запрет, купили говядины и устроили моления о его выздоровлении. Чжао-ван, считая, что «несоблюдение нового закона приведёт к беспорядку и гибели государства»⁴⁴, без малейших колебаний приказал наложить на них штраф по два шлема и два комплекта доспехов в пользу казны.

При таких обстоятельствах известный представитель законников Фань Цзюй приехал из княжества Вэй в Цинь. Он сумел избежать обыска со стороны Вэй Жаня и в своём докладе Чжао-вану писал: «Ваш покорный подданный слышал, что, когда мудрый правитель управляет государством, он награждает тех, у кого есть заслуги, назначает способных на высокие посты. Те, кто работает усердно, получает высокое жалованье, те, у кого большие заслуги, получают высокие звания, те, кто умело управляет народом, заслуживают высокие чины»⁴⁵. Фань Цзюй перенял и развил мысль Шан Яна о том, что «те, у кого есть заслуги, достойны высоких почестей, и те, кто богат, но ничего не сделал для государства, не заслуживают славы»⁴⁶, выступал против системы «наследственных сановников» и «наследственных жалований». В диаметральную противоположность идее конфуцианства о децентрализации аристократии Фань Цзюй выдвинул идею законников о создании централизованного феодального государства. Он говорил Чжао-вану, что «мудрый правитель никогда не допускал, чтобы удельные князья предпринимали самовольные действия»⁴⁷. Это значило, что только укреплением централизованной власти можно обеспечить абсолютную власть государя. Фань Цзюй критиковал политику «нападения на дальние и завязывания дружественных отношений с ближними государствами», которую проводила группа рабовладельцев-аристократов во главе с Вэй Жанем для сохранения своих наследственных привилегий. Он выдвинул взамен политику «завязывания дружественных отношений с дальними и нападения на ближние государства»⁴⁸. Линия Фань Цзюя была одобрена Цинь Чжао-ваном, который назначил его «приглашённым сановником по военным делам»⁴⁹.

Приняв на службу Фань Цзюя, Цинь Чжао-ван одерживал одну за другой победы в войнах с другими княжествами во имя объединения страны, и это укрепило положение помещичьего класса, представителем которого являлся Чжао-ван. На этой основе Цинь Чжао-ван стал «усиливать мощь правителя и ослаблять положение аристократов»⁵⁰, изгнал Вэй Жаня и горстку старых аристократов из княжества Цинь и назначил Фань Цзюя первым сановником. С тех пор нарождающийся помещичий класс вновь занял доминирующие позиции в органах власти в княжестве Цинь.

Хотя Фань Цзюй и занял пост первого сановника, он фактически сидел на вулкане, готовом извергнуться в любую минуту. Сила старых аристократов в княжестве Цинь тогда была ещё довольно мощной. При таких обстоятельствах классовой борьбы Фань Цзюй заколебался и в 256 году до нашей эры «попросил разрешения вернуть печать первого сановника из-за болезни»⁵¹. Его преемник Цай Цзэ пробыл на посту первого сановника всего лишь несколько месяцев и отказался от должности, испугавшись нападок со стороны группы рабовладельцев-аристократов. То, что Фань Цзюй и Цай Цзэ сошли со сцены, безусловно говорит о недостатке у них мужества довести дело реформы до конца, рискуя своей жизнью и безопасностью своих семей, но вместе с тем убедительно доказывает, что и после захвата власти помещичьим классом в княжестве Цинь всё ещё существовала серьёзная борьба между реставрацией и контрреставрацией.

В этой длительной, зигзагообразной, неоднократно повторяющейся борьбе между помещичьим классом и рабовладельческой аристократией Цинь Шихуан, продолжая дело Шан Яна и Фань Цзюя, стал тем могучим государем, который объединил Китай в единое феодальное государство.

С приходом Цинь Шихуана к власти наступил новый этап развития борьбы за установление диктатуры помещичьего класса. Цинь Шихуан провёл два мероприятия, имевшие стратегическое значение: во-первых, ликвидацию группировки во главе с Люй Бувэем, что обеспечило победу в войне во имя объединения и становления Циньской династии; во-вторых, революционное мероприятие «сжечь книги и закопать живьём конфуцианцев», что укрепило власть помещичьего класса. Эти два исторических события являлись продолжением длительной борьбы между нарождающимся помещичьим классом и пришедшей в упадок рабовладельческой аристократией, а также продолжением борьбы между реставрацией и контрреставрацией, длившейся в течение 150 лет со времени реформ Шан Яна в княжестве Цинь.

Люй Бувэй был представителем отнюдь не помещичьего класса, а рабовладельческой аристократии. В конце периода Чжаньго все первые сановники в шести княжествах, включая Ци и Чу, были родовые аристократы, например, Тянь Цзи, Тянь Ин и Тянь Вэнь в княжестве Ци, Цзы Лань, Хуан Се в княжестве Чу, Чжао Шэн в княжестве Чжао. Только в княжестве Цинь в большом количестве брали на службу приглашенных сановников, интеллигентов из помещичьего класса, которые, будучи не в состоянии удержаться у себя на родине, бежали в Цинь из шести других княжеств. Среди них были, например, Фань Цзюй, Цай Цзэ, Ли Сы. Но в те времена в княжестве Цинь промышленные и торговые рабовладельцы по-прежнему являли собой весьма мощную силу, которая служила главной социальной почвой для реставраторской деятельности. В «Шицзи» записано: в княжестве Цинь Ло из области Уши, вдова купца Цин из области Ба и семья Чжо из области Шу имели каждый по тысяче рабов, были «богаты как правители». Люй Бувэй был наиболее известным представителем этой социальной силы. Этот «крупный купец из Янчжая», имевший десять тысяч «домашних рабов» и обладавший «сказочным богатством», был крупным рабовладельцем. Он путём политической спекуляции стал первым сановником циньского государя Чжуан Сян-вана. Приход Люй Бувэя к власти был обусловлен поддержкой со стороны группировки рабовладельческой аристократии в княжестве Цинь в лице госпожи Хуаян и других и был результатом реставраторской деятельности рабовладельческого класса.

Придя к власти в княжестве Цинь, Люй Бувэй всеми силами продвигал реакционную политическую линию, направленную на реставрацию рабовладельческого строя. В экономике он рьяно протестовал против традиционной политики в княжестве Цинь «усиление основного [земледелия] и ослабление второстепенного [торговли]», абсурдно утверждая, что под «основным» должны иметься в виду «почитание родителей» и «мудрость», а не «землепашество и насаждение»⁵², пытаясь защитить интересы рабовладельческого класса и подорвать экономический базис помещичьего класса — феодальное сельское хозяйство. Что же касается идеологии и культуры, то Люй Бувэй собрал группу интеллигентов, недовольных новым строем, для составления книги «Люйши чуньцю» («Летопись Люй Бувэя»), посредством которой пытался противодействовать идеологии школы законников как традиционной идеологии княжества Цинь и вытеснить её.

Появление книги «Люйши чуньцю» отражает новые тенденции в развитии классовой борьбы и полемики между конфуцианством и школой законников. Уже задолго до последних лет периода Чжаньго из-за всё большего ослабления сил пришедшего в упадок рабовладельческого класса положение конфуцианской школы, представителями которой были Конфуций и Мэн-цзы, было расшатано, она стала разобщённой и разрозненной. В противоположность ей по мере укрепления силы нарождающегося помещичьего класса в школе законников стали появляться такие выдающиеся её представители, как Сюнь-цзы и Хань Фэй. Поэтому в княжестве Цинь открыто развернуть знамя конфуцианства было невозможно, и Люй Бувэй и другие могли только прибегнуть к эклектизму и сбывать чёрный товар конфуцианства под вывеской «цзацзя» («смешанная школа»). Книга «Люйши чуньцю» претендовала на якобы параллельное изложение учений всех школ, но на самом деле ядром её было конфуцианство, а наряду с ним и идеология даосизма. Конфуцианцы проповедовали неприкосновенность старого, существовавшего при рабовладельческом строе порядка управления, а даосисты распространялись о том, что, мол, не нужно, да и невозможно установить новый, феодальный порядок управления. И те и другие фактически ратовали, хотя и в различной форме, за сохранение господства пришедшей в упадок старой рабовладельческой аристократии. Книга «Люйши чуньцю» представляла собой смесь различных идеологий рабовладельческого класса, рекламируемые в ней конфуцианские идеи «гуманности» и «справедливости» смешивались с даосскими идеями вроде «управления путем недеяния», а основной её целью было — повернуть вспять колесо истории, возвратиться к древности, восстановить рабовладельческий строй, за который ратовали конфуцианцы.

Сразу по вступлении на престол Цинь Шихуану предстояла серьёзная борьба с группой рабовладельческой аристократии во главе с Люй Бувэем. Цинь Шихуан, будучи главным представителем нарождающегося помещичьего класса, естественно взял идеологию законника Хань Фэя в качестве идейного оружия против реставрации. И Хань Фэй, и Ли Сы были учениками Сюнь-цзы. По свидетельству летописи, Цинь Шихуан, прочитав книги Хань Фэя, с чувством воскликнул: «Я должен увидеть этого человека и быть вместе с ним, тогда я умру со спокойным сердцем»⁵³. На второй год своего правления Цинь Шихуан, руководствуясь принципом Хань Фэя «не давать сановникам избегать наказания за преступление, не обходить простых людей наградой за хорошие поступки»⁵⁴, проводил политику, при которой «первый сановник поднимался непременно из местных чинов, а отважный главнокомандующий выходил непременно из рядовых»⁵⁵, и отстранил Люй Бувэя от должности. После этого Люй Бувэй упорно держался своего и продолжал поддерживать тайную связь со старыми аристократами шести княжеств, замышляя поднять мятеж. Когда в 235 году до нашей эры его заговор был разоблачён, он покончил жизнь самоубийством. Уничтожение сил во главе с Люй Бувэем ознаменовало дальнейшее укрепление господства помещичьего класса в княжестве Цинь. Всего 14 лет спустя, в 221 году до нашей эры, Цинь Шихуан, объединив весь Китай, создал феодальную империю с централизованной властью. Это была огромная победа нарождающегося помещичьего класса, а также огромная победа идеологии школы законников. Победа эта ознаменовала конец рабовладельческого и начало феодального строя в Китае.

Первопричиной «сжигания книг и закапывания живьём конфуцианцев» была полемика о том, следует ли отстаивать уездно-областную систему при централизованной власти или же надо восстановить систему пожалований, осуществлявшуюся при рабовладельческом обществе. Это был основной вопрос, касающийся государственного строя и характера власти. В этой полемике представителями интересов рабовладельцев-аристократов была группа отстаивавших конфуцианство учёных.

После установления Циньской династии силы рабовладельческой аристократии в княжестве Цинь в основном потерпели крах в политической и экономической областях. Но она всё ещё обладала значительной силой в области идеологии, поскольку много конфуцианцев пробралось в государственные и культурно-просветительные учреждения. В летописях говорится: из 70 учёных при дворе многие были конфуцианцы, а на местах пользовались известностью конфуцианцы Кун Фу, Чжан Эр, Чэнь Юй и другие. Из этих людей некоторые были крайне недовольны новым строем и спровоцировали новую дискуссию, дискуссию о том, каким путём должна идти Циньская династия.

В этой полемике первым выступил первый сановник Ван Вань. Стоя на позиции рабовладельцев-аристократов, он предложил восстановить систему пожалований. Министр юстиции Ли Сы, стоя на позиции школы законников, решительно выступил против движения вспять и указал, что если восстановить систему пожалований, то правители княжеств «бросятся друг на друга, как враги»⁵⁶ и это неизбежно возродит раздробленность и междоусобицу прежних времен рабовладельческого общества. Цинь Шихуан, обобщив исторический опыт борьбы между реставрацией и контрреставрацией в княжестве Цинь, одобрил мнение Ли Сы, высказывавшегося за сохранение объединения, против раздробленности, и отметил, что «Поднебесная страдала от непрерывной борьбы из-за самого факта существования княжеств». Он ещё указал, что «если восстановить княжества сразу после объединения Поднебесной, то это приведёт ко многим войнам». Он решительно ввёл уездно-областную систему, «разделив Поднебесную на 36 областей»⁵⁷, которыми управляли назначенные центром чиновники. Таким образом Цинь Шихуан создал феодальную империю с централизованной властью.

Однако свергнутые классы не желали добровольно сойти со сцены истории. Рабовладельцы-аристократы через своих агентов в органах власти циньского двора продолжали воздействовать на общественное мнение и обрушились с нападками на уездно-областную систему. В 213 году до нашей эры на банкете в Сяньянском дворце ученый Чуньюй Юе выступил с явно конфуцианским заявлением: «Я никогда не слышал, чтобы страна, которая не считала прошлое своим учителем, могла долго просуществовать»⁵⁸. Он громогласно проповедовал реставрацию рабовладельческого строя эпохи Инь и Чжоу. Таким образом во дворце развернулась новая дискуссия.

В этой дискуссии Ли Сы решительно отверг теорию конфуцианцев об «использовании древнего для отрицания настоящего», подчеркнул, что «ни одна династия не перенимала политическую систему своей предшественницы»⁵⁹, что движение вспять бесперспективно. Он ещё отметил, что «учёные считали прошлое, а не настоящее своим учителем, дабы опорочить современность»⁶⁰, что они тем самым подготавливали общественное мнение к реставрации и их следует подавлять. Он указал, что конфуцианцы, выпячивая свою «учёность», «истолковывали по-своему очередной указ правительства, в душе протестовали против него, когда они были на службе, и открыто порочили его, когда они были среди народа»⁶¹. Дать им возможность продолжать в том же духе значило ставить под угрозу прочность власти помещичьего класса, поэтому он требовал в области идеологии и культуры установить диктатуру класса помещиков над рабовладельцами. Цинь Шихуан утвердил предложение Ли Сы, приказал конфисковать «книги стихов, исторические предания, сочинения всех учёных-философов», запретить «восхвалением древности порочить современность», «отделить белое от чёрного, дабы определить, какую школу следует чтить»⁶². Перед наступлением полного уничтожения реакционная рабовладельческая аристократия делала предсмертные потуги. Конфуцианцы в лице Лу Шэна и Хоу Шэна всеми силами чернили «управление на основе закона», утверждая, что оно «зиждется на устрашении наказанием и казнью», нападали на централизованную власть, называя её результатом «самонадеянности» и «властолюбия» Цинь Шихуана⁶³. Они всюду сеяли и раздували недовольство, обманывали и мутили народ. В целях укрепления только что установленной диктатуры феодального помещичьего класса Цинь Шихуан подавил этих реакционных конфуцианцев, принимавших активное участие в реставрации рабовладельческого строя, закопав живьём 460 конфуцианцев в Сяньяне.

Государственная машина являлась и является орудием подавления одного класса другим. «Сжечь книги и закопать живьём конфуцианцев» было необходимым мероприятием диктатуры помещичьего класса для укрепления его только что установленной новой власти. Как указал Председатель Мао Цзэдун: «Чтобы свергнуть ту или иную политическую власть, прежде всего всегда необходимо подготовить общественное мнение, проделать работу в области идеологии. Так поступают революционные классы, так поступают и контрреволюционные классы». Ещё во время правления Цинь Сяо-гуна Шан Ян для укрепления результатов реформ предложил «сжечь конфуцианскую литературу, чтобы вынести закон и порядок на высоту»⁶⁴. Законник Хань Фэй в дискуссии с конфуцианцами предложил «распустить их клику»⁶⁵. Однако во времена правления предшественников Цинь Шихуана борьба шла главным образом в политической и экономической областях, а противоречия и борьба в области идеологии были не такими острыми и заметными, как во время правления Цинь Шихуана, поэтому и не были предприняты юридические меры решительного подавления идеологии конфуцианства. Цинь Шихуан стал проводить политику «сжечь книги и закопать живьём конфуцианцев» лишь после того, как он обобщил опыт многократной борьбы между реставрацией и контрреставрацией в процессе становления Циньской династии и постепенно убедился в том, что «если не сжечь шесть конфуцианских канонов, то к новому государю не будет уважения»⁶⁶.

Из вышесказанного ясно, что акт «сжигания книг и закапывания живьём конфуцианцев» был принят не из-за «жестокости» Цинь Шихуана, он был обусловлен неизбежностью развития классовой борьбы. Цинь Шихуан «лелеял литературу больше, чем другие правители», а вовсе не «стремился к уничтожению литераторов». В летописи сказано, что из 70 придворных учёных Циньской династии по крайней мере 8 человек не были закопаны, некоторые из них хотя и придерживались отличных от одобрявшихся политических взглядов, но всё же имели возможность «спокойно заниматься писанием»⁶⁷, так как они не плели заговоров за спиной.

Но те конфуцианцы, которые упрямо отстаивали позиции пришедших в упадок рабовладельцев, отличались от обычных конфуцианцев: они втихомолку разжигали вражду, сеяли раздор и с непримиримой враждебностью относились к новой, феодальной власти, будучи крайне правыми элементами среди конфуцианцев. Без сурового их подавления невозможно было бы укрепить экономическое положение и государственную власть поднимавшегося помещичьего класса и весь Китай возвратился бы к рабовладельческому строю. Поэтому «сжигание книг и закапывание живьём конфуцианцев» было мероприятием классовой самозащиты, прибегнуть к которому перед наступлением рабовладельцев-аристократов Цинь Шихуан был вынужден. Это было революционным историческим актом, направленным на сохранение новых производственных отношений. Прогрессивные мыслители в истории Китая с восхищением отзывались об этом революционном акте. Ли Бо, великий поэт эпохи Тан, писал: «Циньский император завоевал весь Китай — какой титанический подвиг!» Отрекшийся от конфуцианства Ли Чжи, живущий в эпоху Мин, воспевал Цинь Шихуана как «самого выдающегося из всех владык прошлых времён»⁶⁸. Буржуазный революционер Чжан Тайянь прямо утверждал, что Цинь Шихуан «наградой не обошёл простолюдинов и в наказаниях своим близким поблажек не давал» и что «без улик не казнил ни одного чиновника». Он также считал, что если бы у династии Цинь были достойные преемники, то «перед ними потускнели бы даже мудрейшие императоры и правители древних времён»⁶⁹. А вот реакционеры всех времен, вплоть до агентов помещичьего класса, буржуазии, империализма, ревизионизма и реакции вроде Лю Шаоци и Линь Бяо,— все они проклинали Цинь Шихуана и превозносили конфуцианцев. Исторические же факты говорят о том, что оценка Цинь Шихуана и Конфуция всегда была отражением длительной классовой борьбы в области идеологии.

Председатель Мао Цзэдун указал: «История показывает, что до завоевания власти и некоторое время после захвата её рабовладельцы, феодалы-помещики и буржуазия были жизнедеятельными, революционными и передовыми классами, представляли собой настоящих тигров. В последующий период по мере того, как рабы, крестьянство и пролетариат — классы, представляющие собой их противоположность,— постепенно росли и крепли и вели против них всё более ожесточённую борьбу, рабовладельцы, феодалы-помещики и буржуазия претерпевали обратное превращение: они становились реакционными, отсталыми классами, превращались в бумажных тигров и в конце концов были или будут свергнуты народом». Превращение правителей-помещиков из почитателей школы законников и противников конфуцианской школы в почитателей конфуцианцев и противников законников соответствует процессу исторического перелома, на который указал Председатель Мао Цзэдун, то есть превращения класса помещиков из революционного в реакционный, из передового в отсталый.

Циньская династия была первой в истории Китая династией, созданной классом помещиков. После захвата власти этот эксплуататорский класс стал жестоко угнетать и эксплуатировать крестьян, обостряя свои классовые противоречия с ними. Чэнь Шэн и У Гуан подняли смуту, переросшую впоследствии в первое в истории нашей страны великое крестьянское восстание, которое продвинуло историю вперед и показало великую силу угнетённых и эксплуатируемых масс как творцов истории. При таком положении дел, как указывает Лю Цзунъюань в своей статье «О системе пожалований», причина падения Циньской династии «в недовольстве народа, а не в уездно-областной системе». И в ходе становления Ханьской династии вновь вспыхивали дискуссии о том, что следует делать: отстаивать передовую феодальную систему или же возвратиться назад к отсталому рабовладельческому строю. Конфуцианец Ли Ици советовал Лю Бану, основателю династии Хань, ввести систему пожалований, и даже была изготовлена печать для жалования наделов удельным князьям. Но Лю Бан, благодаря возражениям Чжан Ляна, в конечном счёте осознал, что возврат к старому заведёт его в тупик, и в гневе обругал Ли Ици: «Ты, ничтожный конфуцианец, чуть было не загубил мне государство»⁷⁰.

Государственный строй Циньской династии переняла Ханьская династия. Ко времени правления Хань У-ди был подавлен мятеж У, Чу и пяти других княжеств, минул критический момент, грозивший реставрацией рабовладельческого строя, встали на главное место существовавшие с самого начала противоречия между классом помещиков и крестьянством. Класс помещиков теперь стал постепенно превращаться из настоящего тигра в бумажного, утратив тот жизнедеятельный революционный характер, которым он обладал в прошлом, когда был прогрессивным классом. При таких исторических условиях идеология конфуцианства, лицемерная, консервативная, проповедовавшая примирение со своей судьбой, была для господства феодалов более выгодной, чем идеология законников, откровенно проповедовавших диктатуру помещичьего класса и выступавших за реформу. Так и сложилась обстановка, при которой «были отстранены все школы, почиталась только одна конфуцианская». С тех пор переработанное конфуцианской учение встало на службу новому хозяину — классу помещиков, конфуцианство стало господствующей идеологией в феодальном обществе последующих времен.

Из борьбы между реставрацией и контрреставрацией в процессе становления Циньской династии явствует, что процесс замены одного общественного строя другим идёт зигзагообразным путём и сопряжён с кровопролитием, жертвами и возможностью временного возврата и частичной реставрации старого строя. Однако законы развития истории непоколебимы, старый общественный строй в конце концов заменяется новым. Сам Цинь Шихуан умер, но режим, им установленный, продолжал существовать в феодальном обществе долго после его смерти. Мыслитель-материалист Лю Цзунъюань, живущий в эпоху Тан, сказал, что преимущество уездно-областной системы перед системой пожалований остаётся неизменным фактом даже спустя сто поколений после династии Хань⁷¹. Ван Фучжи, мыслитель-материалист эпохи Мин, указал: «Уездно-областная система сохранялась две тысячи лет без изменений»⁷². Это соответствует историческим фактам.

«О, если б небо было живым,
В старость пришло б и оно.
Ведь закон неумолимый таков,
Что даже море превращается в тучные поля»⁷³.

Никакие реакционные силы не могли остановить поступательного движения истории. Китайский народ под руководством великого вождя Председателя Мао Цзэдуна образовал новый, социалистический Китай диктатуры пролетариата и в настоящее время продолжает социалистическую революцию и строительство, борясь за укрепление диктатуры пролетариата и развитие дела социализма. Этого также не могут остановить никакие реакционные силы. «Социалистический строй придёт в конечном счёте на смену капиталистическому строю — это объективный закон, независимый от воли людей»⁷⁴. Изучение исторического опыта классовой борьбы ещё глубже убеждает нас в истине этих слов. Цинь Шихуан, как бы ни бранили его реакционеры, древние и теперешние, китайские и иностранные, включая советских ревизионистов и Линь Бяо и ему подобных, имел свои заслуги в истории. Он был мастером делать упор на современное и пренебрегать древним, последовательным и успешным практиком в деле внедрения идеологии законников, политиком помещичьего класса, объединившим Китай и отстоявшим его единство. Таков вывод, сделанный историей.