— Считаю, что у меня нет личных врагов. Ко мне относились с уважением даже конвоиры. Потому что они видели, что у меня есть принципиальные взгляды на жизнь.

Суть их в том, что нормальный человек должен стремиться к чему-то высокому. Я хочу жить в стране, в которой будут получать зарплату врачи и шахтёры, учителя и металлурги, учёные и конструкторы. В которой не будет бездомных детей и полуголодных пенсионеров. В которой не будут выбрасывать на улицу неплательщиков квартплаты, которых государство лишило средств к существованию. В которой люди будут ходить на концерты и не будут бояться, что их возьмут в заложники.

Но сегодня мы живём в другой стране — стране всеобщего страха. Потому что стоящим у власти легче управлять страной, в которой царствует страх. И процесс по нашему делу власть хочет использовать для нагнетания страха на молодёжь. Мол, не рыпайтесь — иначе схлопочете те же сроки. Поэтому из нас хотят сделать ужасных монстров, чтобы оправдать безумные сроки лишения свободы. Легче это сделать в закрытом заседании. В этом основная причина нарушения закона по данному вопросу.

Я, как и Лариса Романова, уверена, что суд истории всё расставит на свои места и истинным виновным воздаст по заслугам.

— Несмотря на столь жестокий срок, который затребовал для меня прокурор Зараев, я не жалею о прожитой жизни. Считаю, что ни в чём не виновна перед страной, перед обществом.

Заявляю, что ни теперь, ни в дальнейшем не откажусь от своих убеждений. Каким бы ни оказался в конечном счёте приговор, я буду бороться за социальную справедливость.

Настоящий суд — это суд истории, суд общества. Он определит, кто достоин уважения со стороны трудового народа, а кто оказался слабым, подлецом.