Прошу извинения за то, что во второй раз вынужден занять эту трибуну. Делаю это, пользуясь правом на возражение…

Мы ответим на каждое — одно за другим — утверждения тех делегатов, которые оспаривали выступление Кубы, и ответим примерно в том же духе, в каком эти утверждения были сделаны.

Начну с ответа делегату от Коста-Рики, который выразил сожаление по поводу того, что Куба позволила себе «бурно реагировать на выдумки сенсационалистской прессы», и заявил, что его правительство сразу же предприняло ряд мер по проверке, когда независимая пресса Коста-Рики, «весьма отличная от рабской прессы Кубы», обнародовала некоторые разоблачения.

Быть может, делегат от Коста-Рики прав. Мы действительно не можем делать категорические заявления, основываясь на репортажах, которые империалистическая пресса, особенно пресса Соединённых Штатов посвятила кубинским контрреволюционерам. Но если Артиме и являлся командиром провалившегося вторжения на Плайя-Хирон, то был он им с некоторым перерывом, так как командовал он до тех пор, пока не высадился на кубинское побережье и понёс первые потери — и после того, как вернулся в Соединённые Штаты. В перерыве же он, как и большинство участников той «героической освободительной экспедиции», был поваром и санитаром, потому что именно в качестве таковых прибыли на Кубу все её попавшие в плен освободители — во всяком случае, согласно их утверждениям…

Ставший теперь снова их вожаком Артиме возмущён с обвинениями в его адрес. Какими же? Оказывается — в контрабанде виски. Он доказывает, что на его базах в Коста-Рике и Никарагуа не занимаются контрабандой виски, там идёт лишь «подготовка революционера к освобождению Кубы». Эти заявлены были сделаны агентствами новостей и облетели весь мир.

В Коста-Рике это обличалось неоднократно. Коста-риканские патриоты сообщали нам о существовании баз контрреволюционеров в Тортугерасе и прилегающих зонах, и правительству Коста-Рики должно быть хорошо известно, правда это или нет. Мы абсолютно уверены в достоверности этой информации, как уверены и в том, что господин Артиме наряду со своими многочисленными «революционными» занятиями имел достаточно времени и для контрабанды виски — вполне естественного занятия для этого сорта освободителей, которых защищает, пусть и без лишнего пыла, правительство Коста-Рики.

Мы снова и снова утверждаем, что революции не экспортируются. Революции рождаются в гуще народа. Революции вызываются эксплуатацией, которой правительства — такие как правительства Коста-Рики, Никарагуа, Панамы или Венесуэлы — подвергают свои народы. Затем уже освободительным движениям может оказываться — или не оказываться помощь, в первую очередь моральная поддержка. Но реальность такова, что революции не могут экспортироваться.

Мы говорим это не для того, чтобы оправдаться перед Ассамблеей; Мы просто напоминаем о факте, давно известном науке. Поэтому ничем хорошим не было бы пытаться экспортировать революцию, и особенно, естественно, в Коста-Рику, где, отметим справедливости ради, существует режим, с которым у нас нет никаких общих дел, и который не принадлежит к числу тех, что отличаются своим прямым и всеобщим подавлением народа.

Что до Никарагуа, то хотел бы сказать представителю этой страны, что я не понял в точности его намёки, по поводу произношения: думаю, что он имел в виду Кубу, Аргентину, и возможно, Советский Союз. В любом я случае я надеюсь, что представитель Никарагуа не обнаружил в моём выступлении североамериканского акцента — вот это действительно было бы опасно. В самом деле, вполне возможно, что в моей речи проскальзывали произношение и обороты, характерные для Аргентины. Я родился в Аргентине, и это ни для кого не секрет. Я кубинец, а также аргентинец, и, если сиятельные господа из Латинской Америки не обидятся, я ощущаю себя патриотом и Латинской Америки в целом, и любой отдельной её страны не в меньшей мере, чем кто-либо другой. И если когда-нибудь понадобится, я готов отдать свою жизнь за освобождение любой страны Латинской Америки, ничего ни у кого не прося взамен, ничего не требуя и никого не эксплуатируя. И готовность эта свойственна не только выступающему в данный момент перед Ассамблеей, но и всему народу Кубы.¹ Весь народ Кубы дрожит от негодования всякий раз, когда совершается несправедливость не только в Латинской Америке, но и в любой стране мира. Мы можем повторить то, что столько раз говорили о прекрасном афоризме Марти: каждый настоящий человек должен ощущать на своей щеке удар, нанесённый по щеке любого другого человека. И таково ощущение всего народа Кубы, господа представители.

Если представитель Никарагуа желает осуществить небольшую ревизию своей географической карты или воочию увидеть труднодоступные места, он может также поехать из Пуэрто-Кабесас, откуда (как я думаю, он не станет этого отрицать) отправлялась часть, значительная часть или даже вся экспедиция на Плайя-Хирон, в Блуфилдс или Манки-Пойнт, который, как мне кажется, должен был бы называться Пунто-Моно², но я не знаю, по какому такому странному историческому совпадению, находясь в Никарагуа, он называется Манки-Пойнт. Там он сможет найти кое-каких кубинских контрреволюционеров или революционеров, в зависимости от того, как вам, господа представители Никарагуа, сподручнее их называть. Там их много, и они всех мастей. Там также много виски, не знаю, доставленного ли контрабандой или ввезённого легально. Мы осведомлены о существовании этих баз. И, естественно, мы не станем требовать, чтобы ОАГ провела расследование, есть ли они там или нет. Нам слишком хорошо знакома коллективная слепота ОАГ, чтобы обращаться со столь абсурдной просьбой.

Говорят, что мы признали факт обладания атомным оружием. У нас такого оружия нет. Я думаю, что это была маленькая ошибка представителя Никарагуа. Мы лишь защищали своё право иметь такое оружие, которое смогли бы получить для собственной защиты, и отвергали право какой бы то ни было страны определять, какой тип оружия мы должны иметь.

Представитель Панамы, любезно назвавший меня Че,— как меня называет народ Кубы, начал выступление, говоря о Мексиканской революции. Делегация Кубы говорила о бойне, учинённой североамериканцами против народа Панамы³, а делегация Панамы как начала с Мексиканской революции, так и продолжала в том же стиле, даже не упомянув о той бойне, из-за которой правительство Панамы разорвало отношения с Соединёнными Штатами. Быть может, на языке капитулянтской политики это называется тактикой, но, на языке революции это, господа, называется гнусностью — отвечаю за каждую букву этого слова. Эта делегация сослалась на вторжение 1959 года, когда группа авантюристов во главе с «барбудо из кафе», который никогда не был в Сьерра-Маэстре, а сейчас находится в Майами или на какой-нибудь военной базе США, сумел сагитировать группу молодёжи и учинить ту авантюру, о которой шла речь. Чтобы ликвидировать её, люди из кубинского правительства трудились вместе с правительством Панамы. Правда, что группа эта отплыла из кубинского порта, но правда и то, что в тот момент мы дружески обсуждали с правительством Панамы эту проблему.

Из всех прозвучавших здесь выступлений против Кубы самым непростительным во всех отношениях мне представляется именно выступление делегации Панамы. У нас не было ни малейшего намерения обидеть её или правительство Панамы. Но правда и то, что у нас не было ни малейшего намерения защищать правительство Панамы. Мы хотели защитить народ Панамы, обличая действия США перед Объединёнными Нациями, раз уж правительство страны не имеет мужества и достоинства, чтобы поставить здесь эту проблему, назвав вещи своими именами. Мы не хотели ни оскорбить ни правительство Панамы, ни защищать его. Наши симпатии обращены к братскому народу Панамы, который мы попытались защитить, обличая его врагов.

Среди утверждений представителя Панамы есть одно, представляющее особый интерес. Он сказал, что несмотря на бравады кубинцев, на их территории всё ещё находится база США! Правда, в своём выступлении, которое ещё свежо в памяти представителей, он вынужден был признать, что мы предали огласке свыше 11 300 всевозможных провокаций с этой базы от совсем мелких до выстрелов из огнестрельного оружия. Мы объяснили, насколько не желает Куба дать себя спровоцировать, потому что хорошо представляет себе последствия этого для нашего народа; мы ставили вопрос о базе в Гуантанамо на всех международных конференциях и всегда отстаивали право народа Кубы вернуть себе эту базу мирными средствами. Мы никогда не выступали с бравадами, господин представитель Панамы, потому что люди, готовые умереть, защищая своё дело, руководители народа, также готовые умереть за это, попросту не нуждаются в бравадах. Мы не бравировали на Плайя-Хирон, мы не бравировали, когда имел место Октябрьский кризис, когда весь народ оказался перед перспективой атомного гриба, которым североамериканцы угрожали нашему острову, и весь народ пошёл в окопы, пошёл на предприятия, чтобы наращивать производство. Не было сделано ни шагу назад, не было ни единого стона и жалобы, тысячи и тысячи людей, не входивших в народную милицию, добровольно влились в её ряды, когда североамериканский империализм угрожал сбросить бомбу или несколько атомных бомб на Кубу. Такова наша страна. И такой стране, чьи руководители и чей народ — я могу заявить это с высоко поднятой головой — не испытывают ни малейшего страха перед лицом смерти и прекрасно осознают ответственность за свои действия, совершенно чужды бравады. Именно так, господин представитель Панамы: борьба на смерть, если это станет необходимым, и вместе со своим правительством насмерть будет бороться весь народ Кубы, если он подвергнется агрессии.

Господин представитель Колумбии заявил в умеренном тоне — и я тоже должен сменить интонацию,— что здесь прозвучало два неверных заявления: одно из них касается интервенции янки в 1948 году в связи с убийством Хорхе Элиэсера Гаэтана⁴; и по тону выступления господина представителя Колумбии чувствуется, что он очень сожалеет о той смерти, глубоко ею опечален.

Но я в своём выступлении говорил о другой, состоявшейся раньше интервенции, о которой, возможно, господин представитель Колумбии забыл, о североамериканской интервенции, результатом которой стало отделение Панамы. После этого он заявил, что в Колумбии нет освободительной борьбы, потому что там нечего освобождать. В Колумбии, где о представительной демократии говорят с такой непринуждённостью, как о само собой разумеющемся и где существует только две партии, которые в течение многих лет, в соответствии с фантастической демократией, делят власть пополам, мы можем сказать, что колумбийская олигархия достигла высшей точки развития демократии. Эта олигархия делится на либералов и консерваторов, консерваторов и либералов. Четыре года у власти одни, четыре — другие. И ничего не меняется.

Таковы избирательные демократии, такова представительная демократия, которую защищает — и похоже, с большим энтузиазмом — господин представитель Колумбии. И это в стране, где, утверждают, погибло 200 000 или 300 000 человек в результате гражданской войны, захлестнувшей Колумбию после смерти Гаэтана. И тем не менее говорится, что освобождать нечего. Наверное, не за кого мстить, нет тысяч убитых, жаждущих отмщения, не было вооружённых сил, истребляющих народ, и в стране не та самая армия, которая занимается этим с 1948 года. Либо то, что там происходит, она в чём-то изменила, либо её генералы теперь другие, либо её командование теперь иное подчиняется теперь другому классу, а не тому, что истреблял народ в течение четырёх лет длительной войны и продолжал непрерывно истреблять его ещё в течение ряда лет. И говорят, что нечего освобождать.

Неужели господин представитель Колумбии не помнит о том, что в Маркеталии имеются силы, которые сами колумбийские газеты называют «Независимой Республикой Маркеталия», и что одному из её руководителей дали кличку «Точный Выстрел»⁵, дабы превратить его в вульгарного бандита? И неужели он не знает, что там была проведена крупная операция, в которой участвовало 16 000 солдат колумбийской армии, советниками из числа североамериканских военных и с использованием такой техники, как вертолёты, и, возможно, хотя я не могу утверждать это с уверенностью — самолёты североамериканской армии? Похоже, господин представитель Колумбии, находясь вдалеке от своей страны, плохо информирован или страдает провалами памяти. Кроме того, господин представитель Колумбии с полной беззастенчивостью объявил, что, если бы Куба оставалась на орбите других американских государств, то всё было бы по-другому. Мы не хорошо понимаем, какую именно орбиту он имеет в виду; но в любом случае на орбите находятся сателлиты, а мы не являемся сателлитами. Мы находимся не на чьей-либо орбите, а за пределами орбиты. Конечно, всё было бы по-другому, если бы мы представили здесь слащавый текст на нескольких страницах куда более утончённого, цветистого и содержательного испанского языка и говорили бы о прелестях межамериканской системы и о нашей твёрдой и неизменной защите свободного мира — под руководством центра орбиты — который всем вам известен и называть который нет необходимости.

Господин представитель Венесуэлы тоже использовал умеренный, хотя и высокопарный слог. Он заявил, что обвинения в геноциде в адрес его страны бесчестны и что в самом деле невероятно, чтобы внимание кубинского правительства занимало наличие подобных вещей в Венесуэле в то время, когда оно творит такие репрессии против своего народа. Мы должны заявить здесь о том, что является общеизвестной истиной, и о чём мы всегда заявляли миру: расстрелы мы действительно совершали, мы расстреливали и будем расстреливать, пока это необходимо. Наша борьба — это борьба не на жизнь, а на смерть. Мы знаем, что стало бы результатом нашего поражения, и гусанос также должны знать, что станет результатом их сегодняшнего поражения на Кубе. В таких условиях мы живём, и созданы они североамериканским империализмом. Но правда и в том, что мы не чинили таких убийств, которые чинит сейчас венесуэльская полиция, называемая, если я достаточно информирован, Дихеполом. Эта полиция совершила ряд актов варварства, расстрелов, которые, по существу, были убийствами, а затем выбросила трупы непогребёнными. Такие факты зафиксированы, например, в отношении студентов. Свободная пресса в Венесуэле в последнее время неоднократно подвергался запрещениям за публикацию фактов подобного рода. Под руководством инструкторов янки венесуэльская военная авиация подвергла бомбардировкам обширные сельские районы, убивая крестьян. Да, ширится народное восстание в Венесуэле, и в будущем мы увидим его результаты.

Господин представитель Венесуэлы возмущён. Я помню возмущение господ представителей Венесуэлы, когда делегация Кубы в Пунта-дель-Эсте⁶ зачитала секретные доклады, которые специалисты Соединённых Штатов Америки соблаговолили донести до нас, естественно, не по прямым каналам. Тогда перед ассамблей в Пунта-дель-Эсте мы зачитали то мнение, которого господа представители Соединённых Штатов Америки придерживались о правительстве Венесуэлы. Они возвестили нечто, в высшей степени интересное, что примерно — простите меня за неточность, потому что в данный момент я не могу процитировать дословно — звучало так: «Или эти люди изменятся, или здесь всё пойдут к стенке». «Стенка» — это условное обозначение Кубинской революции; стенка, у которой расстреливают. Представители североамериканского посольства в документах, подлинность которых не вызывает сомнения, объявили, что такая судьба ожидает венесуэльскую олигархию, если та не изменит свои методы; её обвиняли в коррупции; фигурировали там и другие ужасные обвинения в её адрес⁷. Венесуэльская делегация была страшно возмущена, не Соединёнными Штатами, естественно, а кубинским правительством, которое любезно ознакомило её с мнением Соединённых Штатов о правительстве, а также о народе Венесуэлы. Единственным ответом на всё это стало смещение с поста господина Москосо⁸, который — хотя и не в прямой форме — соблаговолил предоставить нам эти документы.

Мы напоминаем это господину представителю Венесуэлы, потому что революции не экспортируются, революции действуют. В своё время этой произойдёт в Венесуэле — и тех, у кого не окажется наготове самолёта, как это было на Кубе, чтобы бежать в Майами или в другое место, постигнет судьба, которую им уготовит венесуэльский народ. В том, что там произойдёт, не обвиняйте другие народы или другие правительства. Хочу порекомендовать господину представителю Венесуэлы, чтобы он, если это ему интересно, прочитал некоторые прелюбопытнейшие мнения о том, что такое партизанская война и как с ней бороться, которые были написаны и опубликованы в прессе вашей страны некоторыми наиболее разумными членами КОПЕЙ. Вы увидите, что не бомбами и не убийствами надо бороться с вооружённым народом; эти средства лишь придают народам ещё большую революционность. Мы хорошо это знаем. Конечно, нехорошо, что своему открытому врагу мы оказываем подобную услугу, рассказывая ему об эффективной антипартизанской стратегии, но мы делаем это, зная, что вы настолько слепы, что не последуете ей.

Остаётся господин Стивенсон. К сожалению, он здесь не присутствует. И мы отлично понимаем, почему отсутствует господин Стивенсон. Мы ещё раз выслушали его глубокие и серьёзные заявления, достойные интеллектуала его уровня. Столь же высокопарные, глубокие и серьёзные декларации прозвучали и на заседании Первой комиссии 15 апреля 1961 года, во время 1149‑й сессии, в тот самый день, когда североамериканские самолёты-пираты с кубинскими опознавательными знаками, вылетевшие, насколько я помню, из Пуэрто-Кабесас в Никарагуа — или из Гватемалы (до сих пор это не уточнено), подвергли бомбардировкам кубинские аэродромы и почти уничтожили наши воздушные силы. После совершения своего одноразового «подвига» самолёты приземлились в Соединённых Штатах. В ответ на наши обличения господин Стивенсон рассказал очень интересные вещи.

Простите за затянутость моего выступления, но я полагаю, что стоит вспомнить ещё раз откровения такого заслуженного интеллектуала, как господин Стивенсон, произнесённые всего лишь за четыре или пять дней до того, как господин Кеннеди перед лицом всего мира спокойно скажет, что берёт на себя всю ответственность за происшедшие на Кубе события. Итак, он говорил (разумеется, я привожу лишь резюме сказанного): «Сформулированные против Соединённых Штатов представителем Кубы обвинения по поводу бомбардировок, которые, как говорят, были осуществлены в отношении аэродромов Гаваны и Сантьяго, а также штаб-квартиры кубинских военно-воздушных сил в Сан-Антонио-де-лос-Баньос, лишены каких бы то ни было оснований». И господин Стивенсон эти обвинения категорически отвергает:

«Как заявил президент Соединённых Штатов, вооружённые силы США ни при каких обстоятельствах не станут вторгаться на Кубу, и Соединённые Штаты сделают все возможное для того, чтобы ни один американец не принимал участия в какой-либо акции против Кубы». Через год с небольшим мы со всей любезностью возвратили тело пилота, упавшего на кубинскую землю. Не тело майора Андерсона, а другое — в те же месяцы. «Что же касается событий, которые, как говорят, произошли вчера и сегодня утром, то Соединённые Штаты рассмотрят просьбы о предоставлении политического убежища согласно обычным существующим процедурам». Они собирались предоставить политическое убежище людям, которых сами же послали на Кубу⁹. «Те, кто верит в свободу и ищет убежища от тирании и угнетения, всегда найдут понимание и покровительство со стороны американского народа и правительства Соединённых Штатов».

Так продолжал господин Стивенсон свои пространные разглагольствования. Через два дня на Плайя-Хирон высадилась рать Бригады 2506, чей героизм наверняка войдёт в анналы американской истории. Ещё через два дня героическая бригада сдалась, не потеряв почти ни одного человека, и вот тогда началось представление — которое некоторые из вас, наверное, помнят — с людьми, одетыми в форму «гусанос», ту же, что имеется у армии Соединённых Штатов, когда они стали объяснять, что прибыли на Кубу в качестве то ли поваров, то ли санитаров, то ли простых моряков экспедиции. Именно тогда президент Кеннеди совершил достойный поступок. Он не стал продолжать лживую политику, которой никто не верил, и открыто заявил о том, что принимает на себя ответственность за всё то, что произошло на Кубе. Он-то принял ответственность, да, но вот Организация американских государств на него эту ответственность не возложила и не потребовала от него никакого ответа, насколько я помню. Это была ответственность перед его (т. е. Кеннеди) собственной историей, перед историей Соединённых Штатов, и только потому, что Организация американских государств двигалась по орбите, у неё не было времени заниматься подобными вещами.

Я благодарю господина Стивенсона за его экскурс в историю — его упоминание о моей долгой жизни коммуниста и революционера, кульминацией которой стало участие в кубинской революции. Как всегда, североамериканские агентства — не только новостей, но и шпионажа¹⁰ — путают. Моя история как революционера коротка, по сути дела, она начинается с «Гранмы» и продолжается по сей день.

Я не принадлежал к Коммунистической партии до тех пор, пока не оказался на Кубе, где сегодня все можем провозгласить перед этой Ассамблеей марксизм-ленинизм теорией действия Кубинской революции. Но важны не эти личные моменты, важно то, что господин Стивенсон вновь говорит о том, что нет никаких нарушений международного права, что самолёты отсюда не вылетают и, разумеется, не отплывают корабли, что пиратские нападения возникают из ничего, что из ничего возникает всё. Он говорит тем же самым голосом, с той же уверенностью, тем же тоном серьёзного и уверенного в себе интеллектуала, как и в 1961 году, когда высокопарно утверждал, пока не был уличён во лжи, что те кубинские самолёты вылетели с кубинской территории, и что речь шла о политических эмигрантах. Естественно,— скажу это ещё раз — я понимаю, почему достопочтенный коллега, господин Стивенсон, соблаговолил удалиться с этого заседания Ассамблеи.

Соединённые Штаты утверждают, что имеют право осуществлять разведывательные полёты, потому что их одобрила Организация американских государств. Но кто она такая, Организация американских государств, чтобы санкционировать разведывательные полёты над территорией какой-либо страны? Какова же тогда роль, которую играют Объединённые Нации? Для чего они нужны, если наши судьбы будут зависеть от орбиты сателлитов — по точному определению представителя Колумбии,— Организации американских государств?

Это очень серьёзный и важный вопрос, который следует задать этой Ассамблее. Потому что мы, малая страна, никоим образом не можем согласиться с правом большой страны нарушать наше воздушное пространство, а в ещё меньшей степени с беспрецедентными претензиями на то, чтобы такие её действия обладали законностью, которую им придало решение Организации американских государств; организации, которая исключила нас из числа своих членов и с которой нас теперь ничто не связывает. Эти заявления представителя Соединённых Штатов весьма серьёзны…

Хочу сказать ещё лишь две маленькие вещи. Я не собираюсь занимать всё время Ассамблеи этими репликами и контррепликами.

Господин представитель Соединённых Штатов утверждает, что Куба взваливает вину за провалы в экономике на экономическую блокаду, между тем как это результат плохого управления правительства. Но когда ничего из этого ещё не случилось, когда на Кубе только начинали приниматься первые национальные законы, Соединённые Штаты уже приступили к принятию таких репрессивных экономических мер, как одностороннее и без каких бы то ни было объяснений упразднение квоты на сахар, который мы традиционно продавали на североамериканском рынке. Таким же образом они отказались перерабатывать ту нефть, которую мы, осуществляя свои законные права и опираясь на все возможные законы, закупали у Советского Союза.

Я не стану пересказывать длительную историю экономических агрессий Соединённых Штатов. Но скажу, что, несмотря на эти агрессивные действия, с помощью социалистических стран, в первую очередь Советского Союза, мы стали продвигаться вперёд и будем продолжать это делать; что, если мы и осуждаем экономическую блокаду, она нас не остановит и мы, что бы там ни происходило, будем представлять для США маленькую головную боль не только на этой, но и на других Ассамблеях, называя вещи своими именами, а представителей Соединённых Штатов — всемирными жандармами.

И последнее. Существует ли эмбарго на медикаменты для Кубы? Но если это не так, то наше правительство в ближайшие месяцы сделает заявку здесь же, в Соединённых Штатах, и отправит господину Стивенсону телеграмму, которую наш представитель зачитает на заседании комиссии или в любом другом подходящем месте, дабы все видели, справедливы или нет обвинения Кубы. Во всяком случае, до сих пор это эмбарго действовало. Последний раз, когда мы пытались на 1 500 000 долларов закупить медикаменты, которые не производятся на Кубе и необходимы исключительно для спасения жизней, североамериканское правительство вмешалось и сорвало эту покупку.

Недавно президент Боливии сказал нашим делегатам со слезами на глазах, что он был вынужден разорвать отношения с Кубой, потому что Соединённые Штаты заставили его сделать это. Он сказал это, провожая наших дипломатов из Ла-Паса. Я не могу гарантировать правдивость этих заверений президента Боливии. Но повторю то, что мы сказали ему — эта сделка с врагом не принесёт ему никакой пользы, так как он уже обречён — вот это действительно правда.

И этот президент Боливии¹¹, с которым у нас не было и нет никакой связи, с чьим правительством мы ограничивались лишь теми отношениями, которые необходимо поддерживать с народами Латинской Америки,— этот президент уже свергнут посредством военного переворота. Сейчас там создана Правительственная Хунта. В любом случае, подобным людям, не умеющим проигрывать достойно, стоит напомнить то, что сказала, кажется, мать последнего халифа Гранады своему сыну, когда тот плакал после падения города: «Ты хорошо делаешь, что оплакиваешь как женщина то, что не сумел защитить как мужчина»…

1. Вариант перевода: «И в таком расположении духа находится не только временно представляющий народ Кубы перед этой Ассамблеей, но весь этот народ».↩
2. Манки-Пойнт (англ.), Пунто-Моно (исп.) — Обезьяний мыс.↩
3. Речь идёт о расстреле морскими пехотинцами США студенческой демонстрации (в зоне Панамского канала) в январе 1964 г.↩
4. Х. Э. Гаэтан — руководитель левого крыла «полуправящей» Либеральной партии, исключительно популярный в массах. С его убийства и народного восстания в столице Колумбии — Боготе, началась длящаяся уже более полувека гражданская война в Колумбии.↩
5. Tirofijo — Мануэль Маруланда, старейший (в течении более 40 лет) лидер партизанской борьбы в регионе, руководитель ФАРК — Революционных вооружённых сил Колумбии. И само прозвище его уже давно лишилось криминального оттенка.↩
6. В августе 1961 г.↩
7. «Административный аппарат этой страны характеризуется неспособностью, безразличием, неэффективностью, формализмом, партийном фаворитизмом при назначении на должности, казнокрадством, созданием частных империй…» Затем в том же обличительном списке фигурировали землевладельцы, олигархия, нувориши, «экономические сектора» в целом, военные и духовенство: все они предупреждались о срочной необходимости «выбора» между реформами и… «стенкой».↩
8. Посол США в Венесуэле в 1960—1961 гг.↩
9. Речь идёт о пилотах самолётов, бомбивших Кубу.↩
10. Намёк на Central Intelligence Agency — ЦРУ.↩
11. Речь идёт о Викторе Пасе Эстенсоро. Он был одним из руководителей боливийской революции 1952 года и президентом страны с 1952 по 1956 и с 1960 по 1964 годы.↩