‹…› До крушения царизма в 1917 году я, как политическая эмигрантка, жила в Европе и Америке. По прибытии из эмиграции в Германию я вступила в немецкую социал-демократическую партию, среди членов которой было много моих близких друзей, к которым я в особенности причисляю Карла Либкнехта, Розу Люксембург, Карла Каутского. Большое влияние на мою деятельность по созданию основ женского рабочего движения в России оказала и Клара Цеткин. Как делегатка от России, я уже в 1907 году принимала участие в первой международной конференции женщин-социалисток в Штутгарте. Эта конференция проходила под председательством Клары Цеткин и чрезвычайно много привнесла в развитие движения женщин-работниц с точки зрения марксизма. Я предоставила себя в распоряжение партийной прессы в качестве автора, пишущего на социальные и политические темы; я также очень часто была востребована партией в качестве оратора и работала как партийный агитатор от Пфальца до Саксонии и от Бремена до южной Германии. Но в это время я не занимала руководящих постов ни в немецкой, ни в российской партии. Главным образом я была «популярным оратором» и видной политической писательницей. В российской партии, в этом я сейчас могу признаться откровенно, я намеренно держалась на известном расстоянии от руководящего центра, что главным образом объясняется тем, что я всё же не была безоговорочно согласна с политикой моих товарищей. К большевикам же я не хотела или не могла перейти потому, что в то время мне казалось, они не уделяют достаточного внимания развитию рабочего движения «вширь и вглубь». Поэтому я работала по своему усмотрению, казалось, несколько на заднем плане, не претендуя на руководящие позиции. Здесь можно признаться, что я, несмотря на присущее мне как любому деятельному человеку известное честолюбие, тем не менее никогда не воодушевлялась желанием достичь «какого-либо поста». Для меня всегда было менее ценным «что я такое», нежели «что я могу», что я в состоянии совершить. В этом смысле у меня тоже было честолюбие, и оно становилось особенно заметным там, где я «всем сердцем и душой» отдавалась борьбе и где это значило бороться против порабощения работающих женщин. Прежде всего я ставила перед собой задачу привлечь российских женщин-работниц к социализму и одновременно стремиться к освобождению работающей женщины, её равноправию. Незадолго до моего вынужденного отъезда из России вышла в свет моя книга «Социальные основы женского вопроса» — дискуссия с буржуазными защитницами женских прав и одновременно требование к партии сделать жизнеспособным женское рабочее движение в России. Книга пользовалась успехом. Я писала тогда для легальной и нелегальной прессы, с помощью переписки сама пыталась влиять на товарищей по партии и женщин-работниц, а именно в том, чего требовала от партии, то есть более активных действий по освобождению женщины от рабства. Подчас мне приходилось нелегко, много пассивного сопротивления, мало понимания и ещё меньше заинтересованности этой целью постоянно ложились препятствиями на моем пути. Лишь в 1914 году, незадолго до начала мировой войны, обе фракции — меньшевики и большевики — начали наконец серьёзно и практически рассматривать этот вопрос, факт, который подействовал на меня почти как личная похвала. В России было основано два женских рабочих журнала, с 8 марта 1914 года отмечался международный женский день. Но я всё ещё жила в изгнании и лишь издалека могла оказывать помощь так горячо любимому мною женскому рабочему движению на родине. Я даже издалека поддерживала тесные связи с российскими работницами и ещё несколько лет назад была избрана профсоюзом текстильщиков и швей официальной делегаткой на вторую международную конференцию женщин-социалисток (1910), а в дальнейшем — на чрезвычайный международный конгресс социалистов в Базеле в 1912 году. В то время как в российский парламент (Думу) был внесён проект закона о социальном страховании, социал-демократическая фракция Думы (меньшевистское крыло) поручила мне разработать проект закона об охране материнства. Не в первый раз думская фракция использовала мои силы для законодательной работы…

Порученная мне разработка проекта закона в области охраны материнства побудила меня подробнее изучить этот особый вопрос. Союз зашиты материнства, выдающаяся работа доктора Хелены Штекере прежде всего подали мне ценные идеи; и всё же я изучала этот вопрос и в Англии, и во Франции, и в скандинавских странах. Результатом стала моя книга «Материнство и общество», объёмная подробная работа на 600 страницах, посвящённая защите материнства и её законодательной базе в Европе и в Австралии. Основные определения и требования в этой области, которые я суммировала в конце своей книги, позднее, в 1917 году, осуществились советским правительством в первом законе о социальной защите.

Годы политической эмиграции были для меня бурными, действительно полными жизни годами. Из страны в страну я путешествовала как партийный оратор. В 1911 году я принимала участие в стачке домохозяек против подорожаний в Париже. В 1912 работала в Бельгии, подготавливая стачку горняков в Боринаже, и в этом же году левый Социалистический союз молодёжи Швеции направил меня укрепить антимилитаристские тенденции партии в Швеции. Несколькими годами раньше я с Дорой Монтфьор и фрау Кёльч в рядах Британской социалистической партии боролась против английских суфражисток за укрепление ещё молодого социалистического женского рабочего движения. В 1913 году я снова оказалась в Англии. На этот раз чтобы активно принять участие в акции протеста против знаменитого «процесса Бейлиса», развязанного русскими антисемитами, а весной того же года левое крыло швейцарской социал-демократии вызвало меня в Швейцарию. Это в самом деле были бурные годы, наполненные самой разной деятельностью. ‹…›

‹…› Самым значительным делом нашего народного комиссариата, по моему убеждению, было законное основание Попечительского комитета для матерей и младенцев. Касающийся этого проект закона был подписан мной в январе 1918 года. Во втором распоряжении я преобразовала все акушерские заведения в безвозмездные Дома ухода за матерями и младенцами, чтобы таким образом создать основу для всеобъемлющей защиты материнства на государственном уровне. В этой работе мне очень помог доктор Королёв. Мы также планировали создать «Дворец защиты материнства», образцовое заведение с выставкой, в котором работали бы курсы для матерей и, кроме всего прочего, были бы созданы образцовые ясли. Мы как раз занимались организацией дворца в здании интерната, где раньше под патронажем одной графини воспитывались девочки из благородных семей, как пожар уничтожил наше едва начатое дело! Возможно поджог был умышленным?.. Среди ночи меня подняли с постели. Я поспешила к месту пожара; прекрасная выставка была уничтожена, остальные помещения лежали в руинах. Только на входной двери ещё висела большая вывеска «Дворец защиты материнства»…

Мои усилия по огосударствлению защиты материнства и детства дали повод для новых безрассудных выпадов против меня. Рассказывались всевозможные лживые истории о «национализации женщин», о моих проектах законов, обязывающих маленьких девочек в 12 лет становиться матерями, и т. д. …

В партии имели место разногласия. По причинам принципиального несогласия с текущей политикой я ушла в отбавку с поста народного комиссара. Постепенно меня освобождали от всех других поручений. Я снова читала доклады и выступала за свою идею о «новой женщине» и «новой морали». Революция шла полным ходом. Борьба становилась всё более непримиримой и кровавой, многое из происходящего не соответствовало моему мировоззрению. Но налицо была и другая нерешённая задача — освобождение женщины. По закону женщины получили все права, но на практике они всё ещё жили под старым игом. Неравноправные в семейной жизни, порабощённые тысячей мелочей домашнего хозяйства, несущие все тяготы и материальные заботы материнства, так как из-за войны и других обстоятельств многие женщины содержали семьи в одиночку.

Когда осенью 1918 года я посвятила всю свою энергию введению во всех областях планомерных действий по освобождению работающих женщин, я нашла ценнейшую опору в лице ныне покойного первого председателя Совета Свердлова. Так, в ноябре 1918 года был созван первый конгресс работниц и крестьянок России; присутствовали 1147 делегаток. Этим была заложена основа для планомерной работы по освобождению от рабства женщин рабочего класса и крестьянства по всей стране. Меня ожидала пропасть новой работы. Это значило привлечь женщин на народные кухни, воспитать из их числа силы для детских садов и яслей, школ, домашних реформ и многого другого. Главной тенденцией всей этой работы была фактическая реализация равноправия женщины как единицы народного хозяйства и как гражданки в политической сфере, кроме того с особым условием: материнство как социальная функция должно было цениться и поэтому защищаться и поддерживаться государством.

Под руководством доктора Лебедевой государственные учреждения защиты материнства достигли наибольшего расцвета. Одновременно повсюду в стране создавались комитеты, задачей которых было освобождение женщин и привлечение их к советской работе…

Во время гражданской войны на Украине мне удалось специальным поездом вывести из угрожаемых областей под Киевом 400 коммунисток. И на Украине я делала всё возможное для женского рабочего движения…

Серьёзная болезнь на месяцы оторвала меня от активной работы. Едва вернувшись вновь в работоспособное состояние — я была тогда в Москве, я приняла руководство Женским отделом, и снова наступило горячее время созидания. Был создан коммунистический женский журнал, созывались конференции и конгрессы работниц. Была создана основа для работы с женщинами Востока (мусульманками). В Москве прошли две международные конференции коммунисток. Был принят закон о ненаказуемости абортов, и нашим комитетом было решено в пользу женщин и законодательно подтверждено несколько дел. Неслыханно много приходилось мне тогда писать и ещё больше говорить… Наша работа пользовалась полной поддержкой Ленина и даже перегруженный важными военными обязанностями Троцкий добровольно появлялся на наших конференциях. Энергичные одарённые женщины, двоих из которых уже нет в живых, жертвовали работе в Комитете все их силы.

На восьмом съезде Советов я как член исполнительного комитета (сейчас среди нас уже было много женщин) делала доклад, который гласил, что советы во всех областях содействуют тому, чтобы рассматривать женщину как равноправного товарища и в соответствии с этим привлекать её к государственной и общественной работе. Не без сопротивления удалось нам внести это предложение и добиться его одобрения. Это была большая, серьёзная победа.

Горячая дискуссия разразилась, когда я опубликовала свои тезисы о новой, морали, так как наше советское брачное законодательство было ненамного прогрессивнее других законов; институт брака был, правда, отделён от церкви, но в других прогрессивных демократических странах были другие законы. Брак, гражданский брак; несмотря на то, что внебрачный ребёнок по закону уравнивался в правах с рождённым в браке, в этой области было ещё много лицемерия и несправедливости. Когда говорят о «безнравственности», которую пропагандируют большевики, следует лишь подвергнуть пристальной проверке наши законы о браке, чтобы увидеть, что в вопросах о разводе мы находимся на уровне Северной Америки, а в вопросе о внебрачном ребёнке — не далее Норвегии.

В этом отношении я была самым радикальным крылом в партии. С моими тезисами, моими воззрениями в области сексуальной морали горячо боролись многие товарищи по партии, как мужчины, так и женщины; к этому добавлялись и другие разногласия в отношении политического курса. Личные и семейные заботы усугубили дело и несколько месяцев 1922 года прошли без плодотворной работы. По назначении в Норвегию… дипломатическая деятельность потребовала всех моих сил… поэтому я написала очень мало: три маленькие новеллы «Пути любви», моя первая попытка в новеллистике, социологическую статью «Крылатый эрос» и несколько других незначительных статей. «Новая мораль и рабочий класс» и социально-экономическое исследование «Положение женщины в эволюции народного хозяйства» были написаны ещё в России. ‹…›