8 ноября сего года в «Бизнес-газете» (очень, надо сказать, показательно!) было опубликовано большое интервью одного из «властителей дум» современной России — С. Г. Кара-Мурзы. Интервью было частично посвящено прошедшей годовщине Великой Октябрьской социалистической революции и, соответственно, Ленину, марксизму, а также краху СССР.

Вы спросите, кто такой С. Г. Кара-Мурза? Автор множества книг, в том числе и нашумевшей «Советской цивилизации» и, конечно же, оголтелый ненавистник марксизма. Вообще, по образованию и по первой специальности Кара-Мурза — химик, доктор химических наук, но с конца 1980‑х ринулся в политику и обществоведение. В 1990‑е гг. он был близок к КПРФ, в 2000‑е больше перешёл на «официально-патриотические» позиции. В частности, с 2013 г. он является сотрудником «Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования»¹, который осенью 2014 года был переименован в Центр изучения кризисного общества. То есть С. Г. Кара-Мурза вхож, так сказать, в «высшие сферы», куда доступ простым смертным заказан. Кроме того, он главный научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН (ИСПИ РАН), а также профессор кафедры государственной политики факультета политологии МГУ имени М. В. Ломоносова².

Вы, наверное, уже поняли, кто перед вами, дорогой читатель. Но, может быть, Кара-Мурза сказал в интервью что-то дельное, правильное о Октябрьской революции, Ленине, Сталине, марксизме? Ага, сейчас. Впрочем, разговор про Октябрьскую революцию и Ленина (а также Сталина) начинает журналист:

«Читая ваши книги, легко прийти к выводу, что Владимир Ленин, классик марксизма-ленинизма, не являлся ортодоксальным марксистом. Когда ему это было нужно, он легко отказывался от постулатов Маркса — Энгельса и „сим победил“. Что до Сталина, то вообще непонятно, верил ли он в формально господствующую идеологию или только умело использовал её в своих целях. Зато после 1953 года внутри СССР произошёл возврат к каноническому, ортодоксальному марксизму, который, следуя вашей логике, сработал не за, а против нашей страны».

Вначале пусть журналист определится, что есть «ортодоксальный марксизм». Это — марксизм Ⅱ Интернационала? Марксизм российских меньшевиков, плетущихся в хвосте у либеральной буржуазии, и ждущих пока в России сформируется «чистый», «нормальный» капитализм «как в Европе и США»? Или марксизм Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина? Вы думаете, между ними нет разницы? Есть, и ещё какая! Одно учение о диктатуре пролетариата чего стоит! Прописной истиной является то, что теоретики Ⅱ Интернационала фактически от него отказались, в конечном счёте перейдя на позиции социал-реформизма и «чистой демократии». Крайне извращённо они понимали и сущность эпохи монополистического капитализма, наступившего в конце ⅩⅨ в., национальный вопрос, отрицали возможность победы социализма в одной стране и т. д. За это их нещадно критиковали Ленин… и Сталин! Да-да, тот самый, который просто «умело использовал» марксизм в своих целях. Почитайте-почитайте, например, его работу «Марксизм и национальный вопрос» 1913 г. К тому же Сталин всегда называл себя учеником Ленина, развивая марксистско-ленинское учение в условиях строительства социализма в СССР. Впрочем, к Ленину мы ещё вернемся. А пока рассмотрим последнее утверждение господина журналиста из разбираемого пассажа. Оно крайне интересное, если не сказать больше — вызывающее гомерический хохот. Почему? — Да, потому что как раз после 1953 г. в СССР наступила эра ревизионизма как в теории, так и в государственной политике. Марксизм там постепенно всё больше и больше выхолащивался, «обогащаясь» структурализмом, семиотикой, неопозитивизмом, а зачастую просто превращаясь (и превратившись) в застывшую догму, в некий набор постулатов, оторванных от реальной действительности. В хрущёвско-брежневское время в марксистскую теорию были добавлены пресловутые «общенародное государство»³ и «развитой социализм»⁴.

Но, главное, что марксизм это — отнюдь не догма, а руководство к действию, марксизм как теория не может быть оторвана от реальной политической практики, от борьбы масс, так как целиком основан на них. Об этом замечательно написано у Мао Цзэдуна в работе «Относительно практики». Марксизм основывается на изучении конкретной действительности, которая постоянно изменяется. Соответственно, изменяется действительность, изменяется и теория, но при этом её базовые принципы остаются неизменными. В общем, диалектика, граждане… Всё течёт, всё изменяется. Но для господина журналиста (и, как мы увидим далее, для Кара-Мурзы) сие есть тайна за семью печатями, для него марксизм — это как раз набор неизменных теоретических положений, догм, имеющих внеисторическое положение. Любой отход от них — всё, ты уже не марксист. По такой логике и Маркс с Энгельсом не марксисты. Почему? — Потому что их взгляды менялись под влиянием конкретной действительности. Так, они, в конечном счете, отошли от гипотезы о существовании на Востоке отдельного «азиатского способа производства», эволюцию претерпели их взгляды на крестьянский и национальный вопросы. В поздних работах Маркса стали проскальзывать мысли о том, что можно перейти из феодализма в социализм (в переписке с русскими народниками), минуя развитый капитализм, появились наброски теории диктатуры пролетариата (в «Гражданской войне во Франции») и т. д. Опять же названные изменения были связаны с анализом конкретной действительности и накоплением эмпирических фактов (если говорить про теорию так называемого «азиатского способа производства»). Всё, как говорится, это жёвано-пережёвано и многократно обсуждалось.

Но пойдём дальше. Послушаем господина Кара-Мурзу:

«Знаете, ещё будущий лидер компартии Италии Антонио Грамши отметил эту особенность, о которой вы говорите. В статье под названием „Революция против «Капитала»“ (5 января 1918 года) Грамши высказал важную мысль о русской революции 1917‑го: „Это революция против «Капитала» Карла Маркса. «Капитал» Маркса был в России книгой скорее для буржуазии, чем для пролетариата“. И далее: „События вышли за рамки идеологий. События взорвали критические схемы, определяющие, как российская история должна развёртываться в соответствии с канонами исторического материализма. Большевики отвергли Карла Маркса, и их чёткие действия и победы являются свидетельством того, что каноны исторического материализма не настолько незыблемы, как кому-то казалось и как кто-то думал“. После этого остаётся только недоумевать, как можно было для ключевой доктрины советского социализма взять за основу политэкономию капитализма Маркса!»

Знаете, дорогие граждане, как нам нравится этот, шарлатанский, по сути, приём, заключающийся в том, чтобы вырвать цитату из контекста… Прекрасный приём. Особенно если читающий не проверит (а это он, вероятнее всего, не сделает) весь текст целиком.

Но вначале пару слов про Антонио Грамши. Антонио Грамши — видный итальянский марксистский теоретик первой половины ⅩⅩ в., страстный поклонник Октябрьской революции в России и ленинизма, а также борец с различными уклонами (правым и левым) в итальянском левом движении. Господин Кара-Мурза цитирует одну из достаточно ранних статей Грамши, представив дело так, что как будто его оценки октябрьских событий и мировоззрение, в целом, не претерпели никаких изменений. Это совершенно не так, так как в дальнейшем взгляды Грамши весьма серьёзно эволюционировали в сторону их освобождения от идеалистических наслоений, в том числе под влиянием работ Ленина, которые он тщательно изучал и творчески перерабатывал применительно к современной ему итальянской действительности. По-иному он стал оценивать и «Капитал»⁵. Но только цветочки, ягодки от господина Кара-Мурзы — впереди. Позволим себе процитировать статью Грамши дальше, т. е. тот фрагмент, который господин Кара-Мурза опустил:

«И тем не менее, фатальность есть даже в этих событиях, и если большевики отказались от некоторых положений „Капитала“, то они не отвергли его вдохновляющей имманентной идеи. Эти люди не „марксисты“, вот и всё. Они не использовали работы Мастера для того, чтобы создать жёсткую доктрину из догматических высказываний, которые никогда не должны подвергаться сомнению. Они живут идеей Маркса — той идеей, которая вечна, которая представляет собой продолжение немецкого и итальянского идеализма, и которая, в случае с Марксом, была заражена позитивистскими и натуралистическими течениями. Эта идея рассматривает в качестве доминирующего фактора истории не голые экономические факты, а человека, людей в обществе, людей во взаимоотношениях друг с другом, достигающих соглашений между собой, вырабатывающих через эти связи (цивилизацию) коллективную общественную волю; людей, приходящих к пониманию экономических фактов, оценивающих их и приспосабливающих их к своей воле, пока это не становится движущей силой экономики и не формирует объективную реальность. Эта реальность существует, движется и начинает напоминать поток вулканической лавы, который может быть направлен в любом направлении, в зависимости от человеческой воли».

И что же мы видим? — А видим мы следующее: несмотря на явный налёт идеализма, итальянский марксист констатирует очевидный факт — большевики не догматики, не талмудисты, трясущиеся над каждой кляксой или ненужной запятой священной книги, они использовали марксизм творчески применительно к конкретным условиям: 1) эпохи империализма, с её неравномерностью и скачкообразным развитием капитализма на всём земном шаре и открывшейся возможностью победы социализма в отдельно взятой стране⁶; 2) к конкретным условиям России, Российской империи. Вы спросите про первую цитату из статьи Грамши? — Как раз в первой цитате, которую приводит Кара-Мурза, идет речь о российских меньшевиках и европейских «горе-теоретиках» из Ⅱ Интернационала вроде Карла Каутского, относившихся к работам классиков марксизма как к Священному Писанию. Именно так называемые «марксисты-ортодоксы» пытались втиснуть богатейшее наследие Маркса и Энгельса в созданные ими же узкие каноны, в частности, в прокрустово ложе «теории производительных сил», согласно которой социалистическая революция возможна всегда только в стране с развитым капитализмом. Именно российские меньшевики приспосабливали «Капитал» для нужд российской буржуазии как в теории, так и на практике. Поэтому Грамши писал явно о них, ни в коем случае не отказываясь от марксизма как такового.

Восклицание же господина Кара-Мурзы в конце разбираемого пассажа, в принципе, абсурдно. Карл Маркс и Фридрих Энгельс открыли универсальные законы капитализма, присущие как эпохе свободной конкуренции, так и эпохе господства монополий, чьи щупальца охватили весь мир. Изменения здесь носили, скорее, количественный, а не качественный характер. Это прекрасно понимал Ленин, это прекрасно понимали Сталин, Мао, Ходжа и др. В любом случае, все попытки представить империализм как некую формацию, отличную от «нормального», «классического» капитализма, на практике выглядели в лучшем случае нелепо⁷. Поэтому-то «политэкономия Карла Маркса» и использовалась в СССР (по крайней мере, до 1953 г.).

Но мы продолжаем. Далее журналист спрашивает у господина Кара-Мурзы: «Хорошо, а что тогда стало реальной основой для социализма ленинского типа?», на что наш «теоретик» ничтоже сумняшеся отвечает:

«Это крестьянский социализм плюс Ленин, его оригинальная философия. Сама по себе идея совместной обработки земли и производственной кооперации бытовала в российской крестьянской среде давно, задолго до колхозов, коллективизации и даже революции. Община накладывала на земледельцев определённые ограничения, но она же служила им опорой. Крестьянин знал, что, если он в своей тяжёлой жизни попадёт в трудное положение, ему обязательно помогут. Да, не иметь возможности полностью распоряжаться своим урожаем, а часть его сдавать в общину для создания неприкосновенного запаса на случай недорода — это стеснение. Но буквально в каждой крестьянской семье была жива память о голодном годе, когда этот запас спасал жизнь, и потому тоталитарное общинное правило ценилось крестьянами выше глотка свободы. Крестьяне по данному поводу говаривали: „Если нарушить общину, нам и милостыню не у кого попросить будет“».

Что ни пассаж, то «открытие» за «открытием».

Оказывается, у Ленина была своя «оригинальная философия»! Да-а… какой там марксизм-ленинизм, забудьте… Правда, некоторые справедливо указывали, что «…ленинизм есть марксизм эпохи империализма и пролетарской революции…»⁸. Но куда им до Кара-Мурзы… Кара-Мурза лучше знает…

А что такое «крестьянский социализм»? — Скорее всего, это своеобразное возрождение… взглядов народников, искавших в русском мужике стихийного социалиста. Ну, а как же, община же есть, есть — значит в ней живут потенциальные социалисты. Примерно в таком же ключе рассуждает и господин Кара-Мурза. Но вот беда: община, которую рисует перед читателем наш «теоретик», крайне идеализирована. Кроме того, автор явно лукавит насчет «совместной обработки земли» в русской крестьянской общине накануне революции — фактически её не было. Имелись лишь её незначительные пережитки, но не более. Не было там никакой и «производственной кооперации». Заметим, что русская крестьянская община предреволюционного времени была территориально-соседской. Поэтому в ней господствовала индивидуальная обработка земли. Пусть автор ещё раз перечитает так любимые им «Письма из деревни» народника Н. Ф. Энгельгардта или произведения Г. И. Успенского. В них описан такой «крестьянский социализм», что волосы дыбом встают.

Более того, само наличие общинных порядков не гарантирует какого-либо коллективизма или равенства в деревне. Тем более в эпоху всеобъемлющего развития капиталистических отношений. В русской деревне к 1917 г., к примеру, чётко выделились три слоя: кулаки (сельская буржуазия), середняки и бедняки, имеющие противоположные классовые интересы. Подобные процессы были характерны не только для России, но и, к примеру, для Афганистана новейшего времени⁹. Но здесь весь вопрос состоит и в том, какая перед нами община, так как община общине — рознь. Ведь само по себе общинное устройство — это форма, а её классовое наполнение может быть самым разным. Да, в некоторых случаях община может выступать в качестве фундамента для строительства социализма в деревне. Но это возможно лишь при двух условиях:

1. если капитализм еще не глубоко проник в неё, не поспособствовал ее окончательному разложению. Примеры? — индейская община в Перу¹⁰ или община у народности цзинпо в Юго-Западном Китае¹¹ (все примеры относятся к новейшему времени), где коллективизм во всех сферах превалировал, а товарно-денежные отношения внутри неё играли минимальную или подчинённую роль;
2. если во главе движения стоит коммунистическая партия, так как само по себе крестьянство по своей классовой, промежуточной природе, не может выработать цельной политической линии, примыкая в итоге то к буржуазии¹², то к пролетариату, а то и к феодалам¹³ (в зависимости от конкретной ситуации).

Были ли в новейшей истории примеры нахождения крестьянства у власти? — Да, безусловно. Один из примеров — Болгария начала 1920‑х гг., где у власти (до 1923 г.) находилась партия БЗНС («Болгарский Земледельческий Народный Союз») во главе с Александром Стамболийским. И что же, в Болгарии начал строиться социализм? — Ни в коем случае. Мало того, новое правительство развернуло репрессии против… коммунистов. В Мексике крестьянство сыграло выдающуюся (а может, и определяющую) роль в революции 1910—1917 гг. Была ли эта революция социалистической? — Нет, не была. Она была буржуазно-демократической. Чего добивалось мексиканское крестьянство в лице своих вождей Вильи и Сапаты? — Прежде всего, раздела помещичьих земель и свержения компрадорских полуфеодальных диктаторских режимов Диаса и Уэрты, опиравшихся, в том числе и на латифундистов. Кто же пришёл в итоге к власти в Мексике после 1917 г.? — Национальная мексиканская буржуазия, т. е. ничего похожего на социализм в Мексике по итогам революции не получилось. Тамошний рабочий класс был слаб, находился в плену анархо-синдикалистских иллюзий, а коммунистическая партия появилась в Мексике только в 1919 г. Другой пример из более ранней эпохи — тайпинское государство в Китае в 1850—1864 гг., созданное крестьянами, восставшими против маньчжурской императорской династии и китайских феодалов. Тайпины попытались создать нечто вроде «крестьянской утопии» с уравнительным землепользованием, запретом денег и минимизацией торговли, «патриархальной», «справедливой» властью правителя и т. д. Каков итог? — Государство тайпинов достаточно быстро стало феодализироваться, превращаясь в обычную средневековую восточную деспотию, затем, естественно, резко ослабло и было уничтожено реакцией, заключившей союз с европейскими колонизаторами¹⁴. Во всех описанных случаях проблема та же — революционный авангард был не коммунистическим, не марксистским¹⁵.

Но читаем дальше:

«Поначалу Ленин следом за другими социал-демократами писал о необходимости освободить крестьянина от оков общины. Это был типично либеральный западный взгляд, согласно которому быть свободным индивидом всегда лучше, чем входить в солидарный человеческий коллектив. Однако после 1908 года Владимир Ильич уже по-иному представлял себе смысл спора марксистов с народниками. Произошёл серьёзный разрыв с западным марксизмом, сдвиг в сторону неявной политэкономии, первой фазы образования Советов. Любопытно, что, когда уже в Советском Союзе начался массовый исход крестьян из деревни в город, общинные традиции нашли себе другое выражение — в трудовых коллективах, которые создавались на каждом социалистическом предприятии».

Сей пассаж вызывает не меньшее количество вопросов, замечаний и искреннего недоумения с нашей стороны, чем предыдущий. К тому же он насквозь пропитан идеализмом. Что мы имеем в виду? — А то, что исследователь должен в своем анализе отталкиваться от изучения конкретной действительности, не скатываясь в сферу оценочных, субъективных суждений, имеющих ещё и характер долженствования. Ведь факт остаётся фактом — община в эпоху развития капиталистических отношений, как правило, переживает не лучшие времена, постепенно разлагаясь.

Именно этот процесс и осветил Ленин в своём труде «Развитие капитализма в России». Да, он указывал, что развитие капитализма, в целом, несёт прогрессивный характер, ломая старые, полусредневековые порядки в городе и в деревне, тем более в такой стране, как царская Россия. Но он никогда не писал и не говорил, что общественное развитие должно остановиться на капитализме; капитализм лишь создаёт условия для вызревания предпосылок социалистической революции. Никаким апологетом капитализма как такового Ленин никогда не был, в отличие от тех же «легальных марксистов». Да, господина «теоретика» в который раз подводит незнание диалектики (ещё бы, зачем она, вообще, нужна?).

Возникает и другой вопрос: каким это иным образом после 1908 г. Ленин стал представлять сущность спора марксизма с народниками? Господин Кара-Мурза хочет сказать, что Ленин стал народником? Если да, то это надо доказать. Если Ленин и говорил и писал, что народническая программа (раздел помещичьих, государственных и церковных земель; запрет государством их купли-продажи) применительно к деревне верна, то оценивать указанную позицию надо в условиях буржуазно-демократического этапа русской революции. В чём он состоял? — В уничтожении феодально-крепостнических пережитков, в первую очередь, на селе. Поэтому-то большевики и приняли на первых порах народническую (эсеровскую) аграрную программу. Сам по себе раздел помещичьих, государственных и церковных земель, а также запрет их продавать и покупать, не мог привести ни какому социализму — в деревне господствовало мелкое производство, да и классы (кулаки, середняки, бедняки) никто не отменял. Собственно, только коллективизация привела к победе социализма в деревне.

Идём далее. Оказывается, есть некий «западный марксизм», а мы-то думали, что марксизм — един, как и социализм с коммунизмом…

Что такое «неявная политэкономия?» — Не знаем… Да и автор не объясняет.

Что касается тезиса автора о создании советов, то это просто смешно. Советы появились в городе, и их костяк составили рабочие. Первый совет был создан в Иваново-Вознесенске (совр. Иваново) летом 1905 г., далее — в Питере и т. д¹⁶. Да, во время революции 1905—1907 гг. советы создавались и в деревне. Одним из примеров является так называемое Марковское самоуправление 1906 г. Но, в любом случае, приоритет города здесь налицо.

Крайне странным (если не сказать больше) выглядит и тезис автора о том, что трудовые коллективы на социалистических предприятиях СССР — чуть ли не продукт… общинных отношений в деревне… Э‑э, господин «теоретик», вот в буржуазной Франции ⅩⅨ в. промышленность тоже развивалась, трудовые коллективы на предприятиях тоже имелись, французские рабочие вели ожесточённую борьбу с французской буржуазией¹⁷, но при этом сельская община в стране была окончательна упразднена ещё в 1793 г.— во время буржуазно-демократической революции: общинные земли были поделены между крестьянами. А здесь тогда где влияние пресловутых общинных отношений на создание коллективов? И в России трудовые коллективы на предприятиях — продукт промышленного производства с его прогрессирующим разделением труда. И это мы ещё не говорим, что пролетарий лишён средств производства (они в руках у капиталиста), в отличие от какого-нибудь крестьянина-середняка с его в основе мелкособственнической психологией. Так что деревня тут совершенно ни при чём.

Но наш «теоретик» не останавливается, его «несёт» дальше¹⁸:

«…Мы мало вникали в роль монархического государства России в народном хозяйстве. Но вот суждение Макса Вебера: „Представление, что земельная собственность подлежит суверенному распоряжению государственной власти, было глубоко укоренено исторически ещё в московском государстве, точно так же, как и община“. Поэтому Ленин следовал требованиям реальной жизни, презирая собственные вчерашние догмы. Но он делал это, не перегибая палку в расшатывании мышления своих соратников. Приходя шаг за шагом к пониманию сути крестьянской России, создавая „русский большевизм“ и принимая противоречащие марксизму стратегические решения, Ленин сумел выполнить свою политическую задачу, не входя в конфликт с общественным сознанием. Ему постоянно приходилось принижать оригинальность своих тезисов, прикрываться Марксом, пролетариатом и тому подобное. И он всегда поначалу встречал сопротивление почти всей верхушки РСДРП, но умел убедить товарищей, обращаясь к здравому смыслу. Впрочем, его партия формировалась из тех, кто умел сочетать „верность марксизму“ со здравым смыслом. Остальные поочередно откалывались — Георгий Плеханов, меньшевики, Бунд, троцкисты…».

Господин «теоретик», Макс Вебер, по-видимому, не очень разбирался в русской истории, даже на научном уровне начала ⅩⅩ в.¹⁹. Тем более, сейчас понятно, что ни Московское государство, ни Российская империя — не восточные деспотии вроде фараоновского Египта или империи инков в Перу (которые были рабовладельческими); их правительства не были верховными земельными собственника. Они, как правило, будучи по своей природе феодальными, учитывали интересы боярских и дворянских служилых корпораций. Даже опричнина Ивана Грозного только частично и локально поколебала земельную собственность правящего класса. Тем более, начиная с ⅩⅦ в., начался постепенный процесс слияния двух форм землевладения господствующего класса на Руси — вотчины и поместья (безусловного и условного земельного владения). Правящий класс Московского государства — боярство и дворянство, Российской империи — дворянство. Собственно, сами великие князья, цари, императоры были «первыми боярами» или «дворянами». Именно дворянство, в итоге (к концу ⅩⅦ в.) фактически слившееся с боярством, диктовало свои условия государственной власти, а не наоборот. Что бывает с теми, кто думал по-иному, показало убийство императора Павла в марте 1801 г. Ибо государство — это не абстракция, не надклассовая сила, а организация правящего класса. Ошибка Вебера и Кара-Мурзы — типична для буржуазных идеологов, не понимающих, что такое государство.

Насчёт общины… Где её только не было. На Западе тоже была. Это мы специально не говорим про Азию и Африку, где община существует местами до сих пор (в Индии, например). Поэтому община — не привилегия России.

Вообще, разбираемый пассаж автора наполнен общеизвестными местами вроде того, что Ленин и большевики всегда старались сообразовываться в своей политике с конкретными условиями и обстоятельствами²⁰. Об отколах от РСДРП надо сказать отдельно. Собственно, большевики также в какой-то мере являются фракцией российской социал-демократической партии, как и меньшевики. А вот Бунд следует считать, скорее, отдельной партией, близкой к меньшевикам. С троцкистами тоже не все так просто. Определённая группа сторонников Троцкого имелась уже в РСДРП; далее она влилась в состав большевистской партии (при Ленине!), чтобы окончательно отколоться уже от РКП(б) в конце 1920‑х гг., т. е. при Сталине. Поэтому господин Кара-Мурза «немного» упрощает историю партии.

Ничего удивительного нет и в том, что Кара-Мурза употребляет термин «русский большевизм», являющийся вариацией мифического «русского социализма». У каких только псевдолевых теоретиков он ни фигурировал. По такой логике можно говорить про «социализм с китайской спецификой», «истинно немецкий социализм», или «африканский социализм». Но ничего этого по факту нет, есть, в целом, марксизм-ленинизм и диктатура пролетариата. Всё, что называется как-то по-другому, чаще всего к настоящему социализму на теоретическом и практическом уровне не имеет никакого отношения…

Но «открытия» продолжаются… Ленин, как выясняется, просто «прикрывался пролетариатом»… Какая там опора на рабочих? Да, был союз с крестьянством (на разных этапах революционного процесса то со всем крестьянством, то с середняком с опорой на бедняка), но рабочие при этом выступали в качестве класса-гегемона. И в первую революцию тоже. Кроме того, Ленин был сторонником теории классовой борьбы, того взгляда, согласно которому именно она — главный движитель общественного развития²¹. Не что иное, как классовая борьба (а она есть везде, где есть антагонистические классы), в конечном счёте, способствует изменениям в надстройке. Факты из биографии Ленина со всей достоверностью развеивают ложь господина Кара-Мурзы про то, что он «прикрывался пролетариатом». Наоборот, всю свою жизнь он посвятил борьбе за его интересы (как и за интересы всех угнетённых слоев вообще), всегда выступая за теснейшую связь между партией (авангардом пролетариата) и пролетарскими массами.

Тут надо пояснить читателю один немаловажный термин — «диктатура пролетариата». Мы понимаем, что для господина «теоретика» это — несущественно²², но всё-таки. Процитируем ученика Ленина — Сталина (ну, который «марксизмом прикрывается»):

«Диктатура пролетариата не есть простая правительственная верхушка, „умело“ „отобранная“ заботливой рукой „опытного стратега“ и „разумно опирающаяся“ на те или иные слои населения. Диктатура пролетариата есть классовый союз пролетариата и трудящихся масс крестьянства для свержения капитала, для окончательной победы социализма, при условии, что руководящей силой этого союза является пролетариат»²³.

Но идём дальше. Конечно, Кара-Мурза не был бы собой (= антикоммунистом), если бы он не попытался «лягнуть» Карла Маркса, обвинив его в «европоцентризме» и фактически в том, что он был сторонником капитализма (!). Сами посудите:

«Кстати, уже коммунистический Манифест проявил важные противоречия. Ведь он предлагал такой образ прогрессивного общественного развития, проходя формацию капитализма: „Буржуазия подчинила деревню господству города. Она создала огромные города, в высокой степени увеличила численность городского населения по сравнению с сельским и вырвала таким образом значительную часть населения из идиотизма деревенской жизни. Так же, как деревню она сделала зависимой от города, так варварские и полуварварские страны она поставила в зависимость от стран цивилизованных, крестьянские народы — от буржуазных народов, Восток — от Запада“.

Заметим, что здесь крестьянство, крестьянские народы и Восток представлены как собирательный образ врага, который должен быть побеждён и подчинен буржуазным Западом. Это формула мироустройства — война цивилизаций, оправданная теорией формаций. Но с 1930 по 1950 год латентный конфликт между ортодоксальными марксистами и большевиками (с их базой советских почвенников) ещё не был слышен. Он был активизирован после срочной программы послевоенного восстановления».

Снова тот же приём, что и ранее,— вырывание цитаты из контекста. Господину «теоретику» не мешало бы почитать дальше «Манифест коммунистической партии», там бы он, как мы думаем, нашёл бы много чего интересного: например, про свержение капитализма и переход к социализму и коммунизму. Но зачем всё это Кара-Мурзе, правда?

«Заметим, что здесь крестьянство, крестьянские народы и Восток представлены как собирательный образ врага, который должен быть побеждён и подчинён буржуазным Западом» — замечает наш «теоретик». Но и здесь он «слегка» перевирает. Ведь Карл Маркс и Фридрих Энгельс лишь констатируют этой цитатой вторжение капиталистических отношений в страны Востока на середину ⅩⅨ в. Хрестоматийный пример для того времени — британское владычество в Индии, которая уже к моменту составления 1847—1848 гг. была и так побеждена Англией. Являлось ли это вторжение хоть отчасти прогрессивным? — Да, на тот момент²⁴, без сомнения, являлось. Почему оно было прогрессивным? — Потому что оно формировало условия для будущего свержения владычества колонизаторов, только на более высокой ступени, разрушая феодальные порядки и расчищая дорогу для развития там капитализма — по всем параметрам более прогрессивной формации, чем феодализм. Но любое общественное явление противоречиво (диалектика!), поэтому колониальное владычество вместе с тем принесло и неисчислимые страдания для коренных народов Азии, Африки и Америки. И для народов Индии, в том числе. Карл Маркс всё это прекрасно понимал и сочувствовал народам колоний. Не верите? — Почитайте статьи основоположника марксизма, написанные в начале 1850‑х гг.— «Будущие результаты британского владычества в Индии» и «Британское владычество в Индии»²⁵.

«…Не подлежит никакому сомнению, что бедствия, причинённые Индостану британцами, по существу иного рода и неизмеримо более глубоки, чем все бедствия, испытанные Индостаном раньше. Я не говорю здесь о европейском деспотизме, взращённом британской Ост-Индской компанией на почве азиатского деспотизма, что даёт в результате сочетание более чудовищное, чем священные чудовища, поражающие нас в храме Сальсетты²⁶…» – пишет Маркс в одной из вышеперечисленных статей.

И никакой «войны цивилизаций», почему-то приплетённой автором ещё и к теории формаций, как пытается уверить нас Кара-Мурза! Побойтесь бога, господин «теоретик», Карл Маркс и Фридрих Энгельс были интернационалистами и создателями формационной теории, а не реакционными, зашоренными и убогими последователями «цивилизационного подхода» применительно к историческому процессу.

А затем наш «мыслитель» вновь обращается к истории СССР. О чём же он говорит? — Вот послушайте:

«…Но с 1930 по 1950 год латентный конфликт между ортодоксальными марксистами и большевиками (с их базой советских почвенников) ещё не был слышен. Он был активизирован после срочной программы послевоенного восстановления…».

Читатель, ты видно не знал про конфликт «между ортодоксальными марксистами и большевиками» в 1930—1950 гг.? — И мы не знали и не знаем. Что здесь имеется в виду, мы решительно не понимаем. Снова мы упираемся в термин «ортодоксальный марксизм». Если автор говорит про меньшевиков, то применительно к ним, в конечном счёте, и про марксизм сложно говорить. Например, какой марксист будет на полном серьёзе будет соглашаться с теорией «чистой демократии» или «ультраимпериализма» Карла Каутского? — Разве что какой-нибудь социал-демократ (вроде меньшевика), перешедший на левобуржуазные (в лучшем случае) позиции. А, может быть, автор говорит про троцкистов с их «несуразно левой теорией перманентной революции» (определение Ленина)? Ну, так с «ортодоксальностью» у них тоже были некоторые проблемы… Или автор намекает, что Сталин отошёл от поддержки революционного процесса во всём мире? Ну, если так, то как быть с его помощью китайской революции 1920—1940‑х гг.? Или революционных движений по всей Европе? — Соцлагерь, активно формировавшийся после 1945 г., не доказывает ли это? И не Сталин ли считал, что нельзя считать победу социализма в одной стране окончательной, пока не победила революция в большинстве стран мира (или хотя в нескольких крупных)? Впрочем, наверное, вождь лукавил (это, само собой, сарказм) — договариваются же у нас некоторые до того, что Сталина представляют тайным национал-патриотом и православным (почитайте газету «Завтра»). И смех, и грех.

И на каких это «почвенников» опирались большевики? Хоть один пример, пожалуйста… Наоборот большинство почвенников-националистов ни в коей мере не принимало социалистический СССР ленинско-сталинского периода или, как Устрялов, надеялось, что он переродится в буржуазное государство («снаружи красное, внутри белое»). Впрочем, после 1953 г. так оно и вышло, но вопреки воле как Сталина, сформулировавшего основы социализма, как строя диктатуры пролетариата, так и, по крайней мере, части сталинской гвардии. Отметим, что как раз «почвенничество» и «русофильство» (оба термина ни в коей мере не соотносятся с поддержкой в социалистическом СССР демократических пластов национальных культур — русской в том числе) расцвели в позднем, ревизионистском СССР. Пример художника И. Глазунова — ярого реакционера и сторонника сословного общества, очень неплохо себя чувствовавшего в «застойные годы» (в 1980 г. он получил звание народного художника СССР), вам в помощь, дорогие читатели…

Что ж, мы закончили первую, «историческую» часть, разбора словоблудия С. Г. Кара-Мурзы. В следующей раз мы поговорим про так называемый «антисоветский марксизм» (термин, выдуманный автором) 1950—1980‑х гг., причины распада СССР, а также попытаемся обозначить некоторые выводы. В частности, попытаемся, попытаемся ответить на вопрос: а кто же такой господин Кара-Мурза? Уверяем, что будет не менее поучительно. Впрочем, «наследие» нашего «теоретика» достаточно велико, видимо, разбирать его придется долго.

(Продолжение следует)

Примечания

1. Глава попечительского совета — небезызвестный глава РЖД В. И. Якунин (2005—2015 гг., близкий друг нашего Гаранта).↩
2. Последнее по состоянию на 2012 г., в настоящее время уже нет.↩
3. Нонсенс, государство — это организованный господствующий класс, но не может быть общенародным; подобное определение критиковал ещё Карл Маркс в «Критике Готской программы».↩
4. Вообще непонятно, что это; правда, функция подобного определения была вполне ясна — закрепить государственный капитализм в позднем СССР на идеологическом уровне.↩
5. Это было справедливо отмечено И. В. Григорьевой. См.: Григорьева И. В. Исторические взгляды Антонио Грамши. М., 2020 (репринт; 2‑е изд.). С. 45—48.↩
6. При этом никто про Мировую революцию не забывает; просто это — не одномоментный процесс и необязательно следующий коренной переворот должен произойти в самой развитой капиталистической стране.↩
7. Леман Н., Покровский С. Идейные истоки правого уклона. Об ошибках и уклонах тов. Бухарина. Л., 1930. С. 27—59; Слуцкина С. Экономическое учение социал-фашизма. Гильфердинг. М., 1934.↩
8. И. В. Сталин. Об основах ленинизма: Лекции, читанные в Свердловском университете.↩
9. Каландарбеков П. Крестьянское землевладение в современном Афганистане. М., 1990.↩
10. Мариатеги Х. К. Семь очерков истолкования перуанской действительности. М., 1963. С. 89—141. На общинное крестьянство Перу в большей степени ориентировались сендеристы в 1980‑е гг.↩
11. Но при этом китайским коммунистам пришлось очень сильно потрудиться, чтобы перевести общину у цзинпо на рельсы производственной кооперации. См.: Уиннингтон А. Рабы прохладных гор. М., 1960. С. 277–292.↩
12. Яркий пример — поддержка основной массой французского крестьянства императора Наполеона Ⅲ, установившего личный режим, в середине — второй половине ⅩⅨ в. (См. Карл Маркс, «Классовая борьба во Франции»; «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта»).↩
13. И такие случаи были: карлисты-реакционеры в Испании, боровшиеся против буржуазных революций в ⅩⅨ в., опирались на отсталое крестьянство; Вандея, боровшаяся под королевскими знаменами против революционной Франции в конце ⅩⅧ в.; часть английского крестьянства (в основном в северных районах страны), поддержавшая Карла Ⅰ во время его борьбы с парламентом в ходе революционных событий 1640‑х гг.↩
14. Кара-Мурза Г. С. Тайпины. Великая крестьянская война и тайпинское государство в Китае 1850—1864 гг. М., 1950. Да-да, эта очень дельная книга написана… отцом-китаистом господина Кара-Мурзы, погибшим в августе 1945 г. в Манчжурии. Но отец нашего «теоретика» формировался в атмосфере социалистического СССР — и это главное.↩
15. Естественно, в Китае ⅩⅨ в. этого и не могло быть по объективным причинам.↩
16. Покровский М. Н. 1905 год. Наша первая революция. М., 2013 (репринт; 2‑е изд.). С. 83—94.↩
17. Вспомним первый пример диктатуры пролетариата — Парижскую коммуну 1871 г.х.↩
18. Прямо как Остапа Бендера в бессмертных произведениях И. Ильфа и В. Петрова.↩
19. Н. П. Павлов-Сильванский или С. Ф. Платонов в помощь.↩
20. Хотя, признаемся, процесс формирования партийного ядра РСДРП(б) был весьма сложным и неоднозначным; расколы в ней были тоже — особенно после революции 1905—1907 гг.↩
21. Например, на конкретном, фактическом материале это было проиллюстрировано Б. Ф. Поршневым на примере народных восстаний накануне Фронды во Франции. См.: Поршнев Б. Ф. Народные восстания во Франции перед Фрондой (1623—1648). М., 1948.↩
22. Ленин же для него — «крестьянский философ»; примечательно, что нечто подобное говорили и писали про Мао Цзэдуна в позднем, ревизионистском СССР.↩
23. См. его работу «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов».↩
24. В эпоху домонополистического капитализма, когда эта общественно-экономическая формация была на подъёме. (Автор допускает неточность: на раннем этапе, при том, что капитализм в Англии был ещё домонополистическим, её господство над Индией носило как раз ярко выраженный монополистический характер, поскольку осуществлялось посредством одной Британской Ост-Индская компании, которая чуть ниже прямо упоминается. Однако правильности остальных рассуждений это не отменяет.— Маоизм.ру.)↩
25. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 9.↩
26. Сальсетт — прибрежный остров, на котором находится Мумбаи, тогдашний Бомбей.— Маоизм.ру.↩