Селия Мариано. Этот снимок сделан более двадцати лет назад.
Селия — небольшого роста, глаза мягкие, тёмные. Ей за пятьдесят, но выглядит гораздо моложе. Она и сейчас обаятельна, а в молодости была чудо как хороша. Я видела её фотографию, сделанную в полицейском участке перед тем, как Селию заключили в Манильскую тюрьму,— она в форме бойца Армии национального освобождения.
Мы сидели в их квартире в пригороде Лондона: Селия Мариано, её муж Уильям Помрой и я. Разговор часто обращался к родине Селии.
Филиппины, 7100 островов — цветущих кусочков суши среди Тихого океана,— родина Селии. В шестнадцатом веке здесь появились испанские конкистадоры, и на триста лет Филиппины стала колонией Испании. В конце прошлого века испанцев сменили американцы. Сначала они попытались предстать освободителями, но очень скоро прибрали к рукам этот лакомый кусок колониального пирога.
Селия росла в семье, которая считалась состоятельной. Родственники матери имели собственную землю. Селия окончила университет. Год работала учительницей в частной школе. А затем ей предложили место в Бюро гражданской службы.
Казалось бы, жизнь складывалась для неё удачно — она обеспечена, образованна, красива, получила хорошее место… Всё это так.
Но рядом нищета. «Жёлтый скот», «голозадые зулу» — такими издевательскими кличками американцы награждали её народ. Она с болью смотрит на жалкие хижины, клочки земли, замученных, полуголодных крестьян. И Селия вступила в Филиппинский союз молодёжи. Вскоре её избрали казначеем. Она познакомилась с Хесусом Лава, вице-президентом союза, и его братьями Хосе и Висенте. Селия ещё не знала тогда, что они члены Филиппинской компартии. Когда Генеральный секретарь Филиппинской коммунистической партии Крисанто Эванхелиста был арестован, Висенте Лава сменил его на этом посту.
В декабре сорок первого года в страну вторглись японцы. Селия к тому времени уже была в рядах компартии и вместе с товарищами приняла участие в организации первых партизанских отрядов.
Ферма семьи Мариано в провинции Рисаль стала как бы штабом партизанского движения в юго-восточном Лусоне. Здесь под видом родственника семейства Мариано скрывался Бальгос, руководитель партизанского движения этого района. Селия была его помощницей.
Потом партия направила её в провинцию Булакан, а после двухмесячной учёбы в подпольной партийной школе Селия стала работать в Маниле, в Бюро единого фронта. Бюро осуществляло связь между военной организацией компартии — «Хукбалахап» и другими подпольными антияпонскими организациями. Когда за Селией началась слежка, ей пришлось бежать из Манилы.
В октябре 1945 года Селию назначили руководителем молодёжного отдела партии. Она стала членом ЦК.
Послевоенная обстановка на Филиппинах была напряжённой. В ходе войны выросло национальное самосознание народа, его политическая активность. Народная армия «Хукбалахап» представляла собой грозную силу. Американцы опасались, что народ повернёт оружие против колониальных порядков, против американских ставленников в филиппинском правительстве.
Как-то Селии было поручено встретиться с американцем, который приехал на Филиппины с необычной целью — написать правдивую книгу о хуках — бойцах Народной армии. Имя его — Уильям Помрой. Он утверждал, что сочувственно относится к партизанской борьбе хуков, что он член Компартии США и ему хотелось бы сблизиться с филиппинскими коммунистами. Всё это нуждалось в тщательной и строгой проверке. Уильям выдержал её. Сопровождать Уильяма в поездке, предпринятой, чтобы собрать материал для книги, поручили Селии. Они договорились: если придётся давать объяснение местным властям, Уильям назовётся её женихом.
А через год это стало реальностью. Селия и Уильям полюбили друг друга, и союз их был скреплён дважды: в мэрии и на небольшой церемонии, устроенной коммунистами. Они поклялись быть верными делу освобождения филиппинского народа. Их брак не должен был мешать участию в борьбе. Об этом Селия сказала Уильяму ещё в тот день, когда он сделал ей предложение.
В июле 1947 года Селию назначают руководителем женского отдела ЦК компартии. Одновременно она читает лекции в партийной школе.
Обстановка в стране накалялась. Филиппинское правительство не собиралось проводить демократических преобразований, которых требовал народ. Наоборот, любое проявление недовольства в стране жестоко подавлялось. Эта политика вызвала новую волну народных вооружённых выступлений, которые возглавили коммунисты.
В 1950 году партия направила Селию и Уильяма в партизанские отряды, в леса. Неимоверно трудными были условия жизни и борьбы. Правительственные войска часто прочёсывали партизанские леса. И тогда лагерь снимался с места, совершая многокилометровые переходы под тропическим ливнем и под ливнем пуль с пролетавших над головой американских самолётов.
На подавление хуков правительство бросило свыше ста тысяч солдат — по десять приходилось на каждого хука. Против плохо вооружённых крестьян — американские самолёты, миномёты, гаубицы. И всё же партизаны не теряли стойкости и мужества.
Жизнь Селии и Уильяма была подчинена борьбе. В 1951 году Селию избрали в состав Политбюро партии. Супруги Помрой преподавали в созданной в лесах партийной школе, редактировали издания хуков. Селия много переводила с английского языка на таголокский.
Однажды, попав с отрядом в засаду, раненый Уильям и Селия были взяты в плен.
Суд проходил в Маниле. Их осудили на пожизненное заключение.
Уильям сначала сидел в одиночной камере, без права читать и писать. Потом, когда это право было получено, он взялся за книгу о времени, проведённом в партизанских лесах. Вместе с товарищами по заключению он ухитрялся даже выпускать что-то вроде газеты, бережно собирая те скудные обрывки информации, которые каким-либо образом доходили сквозь стены тюрьмы.
Селии и Уильяму лишь изредка разрешалось посылать друг другу письма. У меня на полке подаренная ими книжечка, в которую собраны сонеты, написанные Уильямом в тюрьме и посвящённые Селии.
Лишь через десять лет под давлением мировой общественности Селия и Уильям были освобождены. Уильяма сразу же выслали в Соединённые Штаты, а Селии въезд туда не был позволен. Через год они смогли наконец поселиться вместе в Лондоне.
После выхода из тюрьмы Уильям занялся журналистикой. Сотрудничал в прогрессивных изданиях. В 1968 году он стал постоянным корреспондентом газеты американских коммунистов «Дейли уорлд».
Рукопись его книги отобрали при выходе из тюрьмы. Пришлось восстанавливать её по памяти. Теперь всему миру правдиво рассказано о самоотверженной борьбе хуков, о причинах их поражения.
Книга переведена на многие языки. У нас в стране она вышла под названием «В чаще лесов».
В 1966 году Помрои впервые приехали в Советский Союз. Они прожили здесь полугода. Уильям написал книгу «Пятьдесят лет социализма. СССР — годы шестидесятые».
Два года назад вышла книга Уильяма Помроя «Американский неоколониализм. Его возникновение на Филиппинах и в Азии». За этот ценный исследовательский труд летом 1972 года в Институте востоковедения Академии наук СССР Помрою была присуждена учёная степень.
Селия уже несколько лет учительствует в одной из школ Истэнда, рабочего района Лондона. Её маленькие ученики — дети рабочих лондонских доков, многие из эмигрантских семей, приехавших в Англию со всех концов света в поисках заработка.
Они с Уильямом частенько берут одного-двух малышей к себе домой на субботу — воскресенье. В молодые годы Помрои решили не иметь детей, пока не кончится борьба. А борьба так и не кончилась…
Сейчас Селия тоже обратилась к журналистике. Она пишет в основном для филиппинских изданий, и эта возможность быть полезной своему народу вдохновляет её. Пишет она и о советских людях. Рассказывает о том, как ленинградцы и весь советский народ после 900‑дневной фашистской блокады выходили прекрасный город на Неве. Она ведёт читателей на Пискарёвское кладбище, где в братских могилах похоронены ленинградцы, погибшие в грозные дни войны.
Селия любуется Москвой, где прохожие так приветливы, что не чувствуешь себя чужим на улицах города.
Статья Селии о московском Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы, опубликованная в манильской газете «Санди тайме мэгэзин», получила большой резонанс в её родной стране. В Университет дружбы народов, где прежде не было ещё студентов с Филиппин, стали поступать от её соотечественников просьбы о зачислении.
«Мне очень хочется, и Уильяму тоже, я знаю, вернуться на Филиппины,— сказала мне Селия.— Но этот день для нас пока ещё не настал».
Они чутко следят за тем, что происходит на Филиппинах — живы ли традиции борьбы, которой они отдали свою молодость? Да, живы. Рабочие, студенты, крестьяне добиваются улучшения условий жизни, выступают против американских военных баз на территории страны — не голос ли это нового поколения борцов?