Амир-Лама: Каков взгляд премьера на буддизм?
Чжоу: Буддизм — идеализм, коммунизм — материализм, идеологически они не одинаковы. Но политически верующих и неверующих очень многое объединяет. Например, в общей борьбе против вмешательства извне, в обретении национальной независимости, в патриотизме — в этих областях возможно единство. Что касается нетождественности идеологической, то это долговременный вопрос, к тому же свободный.
Лама: Мы уяснили это. Мы, представители буддистов всего мира, очень благодарны Китаю за терпимость в отношении религии. Но Маркс некогда говорил, что религия — опиум народа. Его превосходительство премьер-министр не считает, что в настоящее время буддизм является опиумом?
Чжоу: Этот вопрос следует рассматривать, исходя из другой эпохи, из неодинаковой обстановки. Ленин так говорил. Тогда русский царь использовал религию, чтобы одурманить народ; хотел, чтобы он не сопротивлялся. Правящие классы Запада тоже используют религию, чтобы парализовать стремление народа к борьбе. Однако в Китае правящий класс не смог использовать буддизм с целью одурманивания народа, обстановка другая.
Лама: Ваше превосходительство, не считаете ли вы, что религия не есть зло?
Чжоу: Мы не скрываем, что мы атеисты, но мы можем быть друзьями.
Лама: Вы сказали, что религия и коммунизм идеологически противоположны, тогда в Китае буддизм в будущем разовьётся или ещё сократится? Все буддисты поверят в коммунизм, и не станет буддизма.
Чжоу: Можно так посмотреть на этот вопрос: в Коммунистической партии Китая состоит 17 000 000 человек. Нельзя одним махом 100 000 000 человек сразу превратить в коммунистов.
Лама: Буддисты исповедуют коммунизм, следует ли сделать так, чтобы отказаться от буддизма?
Чжоу: В принципе такие разговоры имеют место. Как говорят конкретные лица, некоторые люди восприняли коммунизм, однако ещё в известной степени сохраняют веру в буддизм.
Лама: Можно ли сказать, что буддисты Китая не коммунисты?
Чжоу: Естественно, если идеология некоторых людей изменилась, они естественно могут стать коммунистами. Вопрос идеологии — длительный. Буддисты только хотят выступать против вмешательства извне, хотят независимости, любить страну и именно могут стать хорошими гражданами. Что касается идейной нетождественности, то она может сохраниться. Вы не хотите признавать, что член Коммунистической партии даже немножко не идеалист. Не будем говорить, что в одном государстве, именно в одной семье также есть неодинаково верующие люди. Например, мои отец и мать были буддистами, я — коммунист. В этом отношении мы не одинаковы. Однако в том, что выступаем против вмешательства извне, стремимся к национальной независимости, то в этом отношении мы едины. Естественно, в разных местах есть дурные люди, они с империалистами заодно одурачивают и угнетают народ. Мы против таких людей.
Лама: Господин премьер-министр, можно ли сказать так: «Буддизм в Китае не есть опиум»?
Чжоу: Политически нужен конкретный анализ. Исходя из политических действий некоторых буддистов, можно сказать так. Местность, обстановка — неодинаковы, состояние тоже неодинаково. В Южном Вьетнаме буддисты борются против того, что доведены до гибели, борются за свободу. Взять, к примеру, фаши1 имярёк, судя по нему, буддизм — не опиум. Что касается вопроса о форме идеологии с философской точки зрения вопроса, то здесь разговор не закончен.
Примечания- Кит. фаши (法师) — наставник в вероучении.↩