С того времени как Дун Чжуншу предложил ханьскому императору У-ди «отстранить все школы и почитать только одну конфуцианскую», в феодальном обществе Китая учение Конфуция, переработанное Дун Чжуншу и ему подобными, в ходе своего развития постепенно превратилось в ортодоксальные взгляды класса помещиков. Выдвинутая законниками идея диктатуры класса помещиков фактически претворялась в жизнь феодальными правителями всех времён. Но сама школа законников, как школа, ратующая за реформы, против возврата к древности и остро критикующая конфуцианство, долгое время порицалась и отвергалась феодальными правителями. После Ханьской династии школа законников день ото дня ослабевала. Однако некоторые политики из помещичьего класса, будучи сторонниками реформ, например, Сан Хунъян, Цао Цао, Лю Цзунъюань, Ван Аньши и другие, зачастую подыскивали себе идейное оружие из арсенала приверженцев реформ — законников периода, предшествовавшего династии Цинь. Поэтому после Ханьской династии борьба в области идеологии между реформаторами и консерваторами внутри феодального господствующего класса часто принимала форму борьбы между конфуцианством и школой законников. При династии Сун эта борьба непосредственно вылилась в антагонизм между новой доктриной Ван Аньши и реакционным учением школы принципов.

«Каждая данная культура является отражением политики и экономики данного общества в идеологии»¹. Новая доктрина Ван Аньши явилась новой школой, которую он, заимствуя взгляды школы законников, создал в период своего вступления на пост первого сановника с тем, чтобы подвести под свои реформы теоретическую базу. Но где прогресс, там и реакция. Ван Аньши противостояли твердолобые из класса крупных помещиков в лице Сыма Гуана. Идеологи этой политической группировки братья Чэн — Чэн Хао и Чэн И — в борьбе против новой доктрины Ван Аньши развили реакционное конфуцианство и создали совершенно идеалистическую школу принципов («лисюе» или «даосюе»). Борьба между новой доктриной Ван Аньши и школой принципов была в сущности продолжением длительной борьбы между конфуцианством и школой законников в феодальном обществе Китая.

Твердолобые из класса крупных помещиков при династии Северная Сун были до мозга костей почитателями конфуцианства и противниками школы законников. Свою борьбу с Ван Аньши они рассматривали как борьбу в защиту ортодоксальных традиций Конфуция и Мэн-цзы. В «Кратком исследовании» отмечается, что твердолобые в один голос осуждали Ван Аньши за «применение методов Гуань Чжуна и Шан Яна» и называли его реформатором типа Шаочжэн Мао. Представители школы принципов братья Чэн первыми напали на новую доктрину Ван Аньши, в испуге крича, что «большая беда — доктрина Ван Аньши», что «она пагубно влияет на молодое поколение учёных»², и выразили решимость вести с ней борьбу не на жизнь, а на смерть. Люй Хуэй, приспешник Сыма Гуана, упрекал Ван Аньши в том, что «он обладает талантом Шаочжэн Мао, лжив, но красноречив; лицемерен, но решителен»³. Фань Чуньжэнь обрушился на Ван Аньши, заявляя, что «он следует за Шан Яном, когда ратует за управление на основе законов, и противоречит Мэн Кэ, когда говорит о материальных благах»⁴. Со времен Южной Сун представители школы принципов вроде Чжу Си с ещё бо́льшим озлоблением и со скрежетом зубовным заявляли, что вся учёность Ван Аньши зиждется на теории школы законников, что попал бы он Конфуцию в руки, не миновать бы ему «казни, постигшей Шаочжэн Мао»⁵. Так, все эти последователи Конфуция, у которых с языка не сходили гуманность, справедливость и мораль, всем своим нутром стремились к жесточайшему подавлению трудового народа и реформаторов из своего же класса. Линь Бяо, будучи последователем учения Конфуция, унаследовал от своего учителя, этого «коварного двурушника», все эти замашки. Лицемерно утверждая, что, мол, «самое ценное — согласие», и злобно называя школу законников «школой наказаний», он в то же время кричал, что «государственная власть есть власть подавления» и втайне готовил свой контрреволюционный государственный переворот.

Твердолобые из класса помещиков, считая себя достойными защитниками Конфуция, осуждали новую доктрину Ван Аньши за преклонение перед учением школы законников как ересь, противоречащую ортодоксальному конфуцианству. Это утверждение, так сказать, с обратной стороны вскрывает истину дела. Ван Аньши был в самом деле склонен к почитанию школы законников, к борьбе против конфуцианства. Во время проведения реформ он «аннулировал все толкования и примечания, относящиеся к классическим произведениям, принадлежащие перу конфуцианских учёных прежних времён, и запретил книгу „Чуньцю“»⁶, а взамен её он выпустил написанные им самим книги, которые служили теоретической основой для его реформ, в том числе «Новое толкование трёх канонических книг» и «О словах». В ответ на обвинения твердолобых в том, что, мол, он второй Шан Ян, он сказал: «Наши современники не должны обвинять Шан Яна, он был способен обеспечить проведение в жизнь государственных декретов»⁷. Он насмехался над схоластикой конфуцианцев эпохи Хань, называя её вредным, «бесполезным учением»⁸, занимающимся нашивкой заплат на то, что полно дыр. О тех же конфуцианцах, которые «ссылались на канонические книги и связывали себя рамками старого», он с презрением сказал: «Так называемые конфуцианские учёные последующих времен были, как правило, мещанами»⁹.

Следует особо отметить высказывание Ван Аньши о том, что «не стоит бояться изменчивости Неба, не стоит следовать путям предков, не стоит принимать к сердцу злословие людей»¹⁰. Эти три фразы диаметрально противоположны утверждению Конфуция о том, что «Благородный муж пребывает в благоговейном страхе перед волей Неба, перед великими людьми, перед словами совершенномудрых»¹¹. Высказывание Ван Аньши сразу же вызвало огромное волнение в застойном мире мысли того времени. Оно встретило решительную оппозицию со стороны твердолобых из класса крупных помещиков, цеплявшихся за реакционные традиции конфуцианства. Сыма Гуан изо всех сил кричал о том, что «Небо неизменно, неизменен и Путь», что «законы предков нельзя изменять»¹². Ему вторил Вэнь Яньбо: «Установленные предками законы изменять не до́лжно»¹³. Ван Аньши, стоя на позиции средних и мелких помещиков, остриём против острия дал им ответ: «Законы, установленные предками, не стоит соблюдать. Они искони не соблюдались»¹⁴. В своём стихотворении «Поглощение» он с возмущением говорит: «Конфуцианцы-обыватели перемен не признаю́т и поглощения земель не ограничивают»¹⁵, беспощадно разоблачая закоснелых консервативных конфуцианцев-обывателей как лакеев крупных помещиков — поглотителей чужих земель и как лютых врагов реформ.

Борьба между двумя линиями на идеологическом фронте всегда является отражением борьбы между двумя линиями на фронте политическом. Борьба между конфуцианской школой и школой законников вокруг реформ Ван Аньши отражала в конечном счёте борьбу между средними и мелкими помещиками, с одной стороны, и крупными помещиками, с другой, то есть между поглощением земель и протестом против этого поглощения. В эпоху Сун до реформ Ван Аньши кучка крупных помещиков захватила более семи десятых всей земли в стране, в результате чего всё более усугублялось обнищание широких крестьянских масс, большое количество крестьян-собственников и мелких и средних помещиков разорилось, что создало серьёзное положение, при котором «в стране куда ни глянь,— везде имущество богатых, а бедным смерти в канаве не миновать»¹⁶. Это серьёзное положение способствовало обострению классовых противоречий в обществе и ещё больше уменьшало налоговые поступления в казну, вызвав финансовый кризис в феодальном государстве. Ввиду этого Ван Аньши сразу по вступлении в должность предложил предпринять меры урегулирования финансов, направленные против присваивания крупными помещиками земель средних и мелких помещиков, стараясь отрегулировать соотношение доходов с земельной ренты между этими двумя группами. Он подчёркивал, что «урегулирование финансов — вопрос насущный в настоящее время»¹⁷ и что «половина книги „Чжоуский ритуал“ посвящена урегулированию финансов»¹⁸. В основе предложенных им мероприятий лежал его тезис: «Финансы сплачивают народ всей Поднебесной, а законы регулируют финансы Поднебесной»¹⁹. Он особо чтил экономическую политику законников «развитие земледелия как основы, ограничения торговли как дела второстепенного» и «пресечение поглощения земель»²⁰, решительно проводившуюся известным законником эпохи Хань — Сан Хунъяном. Ван Аньши считал, что «поглощение земель надо пресечь, землю поровну распределить, чтобы облегчить бедных, добиться обращения богатств по всей Поднебесной» и что «за последние века только Сан Хунъян и Лю Янь более или менее понимали эти принципы»²¹. Это означало, что он считал нужным вновь регулировать власть и собственность в соответствии с экономическими идеями школы законников. Первое важное мероприятие Ван Аньши заключалось в создании департамента по проведению реформ, который взялся за «обсуждение вопроса об изменении старых законов с тем, чтобы всё богатство Поднебесной могло полностью использоваться»²². Реформы Ван Аньши в некоторой степени нанесли ущерб политическим и экономическим интересам крупных помещиков. Поэтому твердолобые из этого класса во главе с Сыма Гуаном бешено старались их подорвать. Они то и дело нападали на Ван Аньши за то, что он своими реформами «использовал подлых для оскорбления благородных, а ересь — для создания препятствий ортодоксальности»²³, за «присвоение имущества богатых людей»²⁴ и за то, что эти реформы заставляют «богатые семьи» «платить деньги из года в год без конца»²⁵. Сыма Гуан, находясь в то время в Лояне, в душе мнил себя «подлинным первым министром» и лично руководил твердолобыми в развёртывании подрывной деятельности, поклявшись сорвать новые законы. Братья Су — Су Ши и Су Чэ — были типичными спекулянтами того времени. Они изощрялись в двурушнической тактике, приспосабливаясь к перемене обстоятельств, были рьяными последователями учения Конфуция и Мэн-цзы, строго соблюдали все догмы конфуцианства, но впоследствии, когда общественное мнение явно склонилось в пользу реформ, они тоже запели на новый лад, утверждая, что они, мол, «часто опасались, что законы останутся неизменными»²⁶. Однако, когда нахлынуло регрессивное течение и Ван Аньши был уже снят с поста первого сановника, братья Су немедленно сменили личину и обрушились с нападками на Ван Аньши, утверждая, что «Ван Аньши заставлял людей гнаться за материальными выгодами и забывать о справедливости, видеть лишь законы и игнорировать мораль»²⁷.

Реформаторы во главе с Ван Аньши имели весьма узкую социальную базу. Предлагая положить конец поглощению земель, они имели целью ослабление противоречий внутри класса помещиков и стабилизацию социального положения средних и мелких помещиков. Это не могло привести к изменению положения обездоленных крестьян, подвергавшихся эксплуатации и угнетению, следовательно, не пользовалось поддержкой широких масс. Да и среди реформаторов каждый добивался своего. Были среди них и стопроцентные спекулянты, и лишь крайнее меньшинство было решительными реформаторами. Некий Дэн Вань, например, присоединился к реформаторам лишь потому, что ему нравилось быть чиновником. На осуждение он говорил: «Смейтесь, ругайтесь сколько угодно, а я буду себе чиновником, ибо мне так нравится»²⁸. Общественный кризис Сунской династии был обусловлен самим феодальным строем. Ван Аньши из-за ограниченности, присущей ему как представителю помещичьего класса, мечтал подлатать и подправить феодальный строй путём реформ, не затрагивая его основ. Это могло лишь завести в тупик. Не было последовательности и в его заимствовании взглядов у законников, так что он не мог полностью освободиться от оков конфуцианства. Что до его реформ, то на практике они были ещё слабее, чем в теории. Они то проводились, то не проводились, то энергично, то слабо внедрялись и никогда по-настоящему не претворялись в жизнь. Впоследствии, когда в 1085 году к власти пришёл твердолобый Сыма Гуан, он отменил все мероприятия по реформам и стал изо всех сил рекламировать реакционные доктрины конфуцианской школы, что и ускорило гибель Сунской династии.

Реакционные представители школы принципов пытались приписать падение феодальной монархии Северная Сун проведению реформ Ван Аньши, утверждая, что «падение Циньской династии вызвал Шан Ян, а падение Сунской династии — Ван Аньши»²⁹. На самом же деле причины падения династии Северная Сун, как указывает Цай Шансян в «Кратком исследовании», были не что иное, как «удовлетворённость, рутина и уныние». Иными словами, своим падением династия Северная Сун обязана именно реакционной консерваторской линии твердолобых из класса крупных помещиков в лице Сыма Гуана и школе принципов. Правильно сказал Лу Синь: «Поголовно все учёные эпохи Сун трактовали об учении школы принципов и почитали Конфуция. Правда, было и несколько реформаторов, как например, Ван Аньши и прочие, которые проводили кое-какие реформы, но, не имея всеобщей поддержки, потерпели поражение. С тех пор все вновь принялись петь на старый лад, не имеющий никакого отношения к общественной действительности — так вплоть до падения Сунской династии»³⁰.

Вторя твердолобым из класса помещиков эпохи Сун, Линь Бяо злобно поносил Ван Аньши, называя его «упрямым премьером». Этим злословием он фактически поносил диктатуру пролетариата и социалистический строй Китая, поносил революционную линию Председателя Мао Цзэдуна и народных масс Китая, которые решительно следуют ей. Эти проклятия вскрывали сущность линии Линь Бяо — измену Родине. Это, как надо было ожидать, доказала и сама действительность: Линь Бяо кончил попыткой переметнуться к советским ревизионистам и разбился насмерть, став изменником и предателем, вызывающим омерзение у человечества. А наша социалистическая Родина в своей борьбе, срывающей заговоры внутренних и внешних врагов, решительно продолжает революцию при диктатуре пролетариата, процветает и идёт вперёд от победы к победе.

Для правильного понимания идеологических корней реформ Ван Аньши и значения защиты его Цай Шансяном в «Кратком исследовании» необходимо подробнее изучать весь процесс полемики между конфуцианцами и законниками в китайском феодальном обществе.

Со времени династии Цинь господство класса помещиков основывалось на его диктатуре над крестьянами и другими трудящимися. Господствующий класс воспринял диктатуру класса помещиков в форме централизованной власти, что соответствовало одному аспекту учения школы законников, но с лютой ненавистью относился к другому аспекту учения школы законников — пропаганде проведения реформ. Таким образом, в ходе борьбы между конфуцианством и школой законников, продолжавшейся на протяжении всего феодального периода в Китае, положение конфуцианства становилось всё более доминирующим, а школа законников подвергалась всё большему притеснению и осуждению. Цинь Шихуан открыто ратовал за идеи законников. «Сжечь книги и закопать живьём конфуцианцев» — таков был революционный акт, которым Цинь Шихуан подвёл итог борьбы между этими двумя школами за период, предшествовавший династии Цинь. В эпоху Хань император У-ди, последовав совету Дун Чжуншу, установил конфуцианство в качестве ортодоксальной доктрины феодального общества. Но фактическое положение дел было именно таким, как охарактеризовал его император Сюань-ди: «Дом Хань имеет свою систему, в которой смешано управление силой с управлением добродетелью»³¹.

Установление верховенства Конфуция в области идеологии было определённым процессом, который совпадал с процессом постепенного превращения класса помещиков в свою противоположность — в политически реакционную силу. Ещё долго после правления ханьского императора У-ди люди не считали Конфуция таким уж непревзойдённым авторитетом. В течение нескольких династий он неоднократно подвергался именной критике. Так, например, Сан Хунъян в своё время строго осудил Конфуция как реакционного политикана, открыто обвинив его и его учеников в том, что они «не занимаются земледелием, а всё учатся и причиняют бесконечные хлопоты»³². Хуань Тань при династии Восточная Хань «пренебрегал совершенномудрыми и игнорировал законы»³³, к Конфуцию относился весьма неуважительно. Ван Чун специально написал статью «Вопросы к Конфуцию», в которой указывал, что в проповедях Конфуция «много непоследовательности и противоречий», и без обиняков сказал: «Что непозволительного в порицании доктрин Конфуция?»³⁴ Цзи Кану при династии Западная Цзинь отрубили голову за то, что он «неодобрительно относился к Тан-вану и У-вану и презирал Чжоу-гуна и Конфуция»³⁵. Очевидно, что к тому времени уже нельзя было безнаказанно нанести обиду Конфуцию, этому совершенномудрому. Позже, при династии Тан Конфуция вознесли на престол «Короля культуры». Романтический император этой династии Сюань-цзун даже воспел Конфуция в своем стихотворении: «Какую цель преследовали вы, учитель, неутомимо суетясь всё время?»³⁶ Но даже тогда немало было тех, которые весьма неучтиво поминали имя Конфуция. Поэт Ли Бо сказал о себе в одном из своих стихотворений: «Подобно безумцу из Чу, „Песню о фениксе“ пою, посмеиваясь над Конфуцием». Это было довольно-таки пренебрежительно и невежливо в отношении к совершенномудрому. Конфуций стал рассматриваться как священный и неприкосновенный кумир лишь к концу эпохи Тан, когда Хань Юй много писал о «традициях» Конфуция и Мэн-цзы, заявляя, что «он не смел критиковать то, что прошло через руки совершенномудрых»³⁷. Но и этот заядлый сторонник культа Конфуция нет-нет да и посмеивался над совершенномудрым. В балладе «Песня о каменной барабане» Хань Юй писал: «В своем путешествии на запад Конфуций до Цинь не доехал; он всё собирал себе звезды, а солнце с луной упустил». Здесь Хань Юй высмеивает Конфуция за то, что тот, не побывав в княжестве Цинь, погнался за мелочью и пропустил самое важное.

Со времени Сунской династии с постепенным приближением феодального общества к последнему этапу эта обстановка резко изменилась. Поворотным моментом было поражение реформ Ван Аньши. Живший при Цинской династии Ли Цымин сказал: «Реформы Ван Аньши в эпоху Сун привели к большому хаосу. Это послужило уроком последующим поколениям. Если кто-либо пытался провести хоть маленькую реформу, то все на него обрушивались, говоря: „ещё один Ван Аньши нашёлся“. Поэтому все были молчаливыми и послушными, ничуть не смея высказаться»³⁸. Ли Цымин был реакционным ученым, но он был прав, считая, что после поражения реформ Ван Аньши феодальное общество становилось всё более застойным и окостенелым. На это ясно указывает и Цай Шансян в своем «Кратком исследовании». По мере приближения упадка феодального общества класс помещиков; шёл всё дальше под гору, а феодальные правители поднимали Конфуция всё выше. Между тем реакционная школа принципов, представленная братьями Чэн и Чжу Си, унаследовала и развивала реакционные идеи конфуцианства. При поддержке класса крупных помещиков она стала господствующей реакционной идеологией последнего периода феодального общества. Отстаивая учение Конфуция и Мэн-цзы, эти представители школы принципов везде распространяли ложь и клевету, не останавливаясь ни перед чем, обрушивались на Ван Аньши, всячески искажая его доктрины. Как говорится в «Кратком исследовании», «пришли в движение всякие интрига и коварство». «Краткое исследование» также разоблачает тот факт, что статья «О распознавании коварного человека», полная клеветы по адресу Ван Аньши, была написана представителем школы принципов эпохи Южной Сун — Шао Бовэнем, но выпущена под именем «Су Сюнь». Шао Бовэнь плёл всякие бредни ртом, что «увидя незначительное, можно узнать значительное; обод вокруг луны пророчит ветер, сырой плинтус предвещает дождь»³⁹, чтобы наговорить на Ван Аньши, что тот — коварный человек, «ядовитый и опасный, отличный от других своими взглядами»⁴⁰. Он также выдумал про своего отца, Шао Юна, что тот услышал печальный крик кукушки над Тяньцзиньским мостом в Лояне и тут же предсказал возникновение политического переворота, а десять лет спустя действительно произошли реформы Ван Аньши. Это, конечно, чистейший вздор. Ещё в начальный период правления Цинской династии Ли Фу указал, что статья «О распознавании коварного человека» содержит в себе «необоснованную клевету и выдумки», полна «лживых упрёков и неправды»⁴¹. Цай Шансян подкреплял эти утверждения, дополняя их подробными доказательствами. Однако этот подлый приём фабрикации измышлений автора статьи «О распознавании коварного человека» вызвал восхищение буржуазного карьериста и интригана Линь Бяо. Взяв эту статью за теоретическую основу и приводя в доказательство ряд обманчивых явлений, Линь Бяо разглагольствовал о своих «канонах» государственных переворотов. Он также распространял вздор о том, что «увидя незначительное, можно узнать значительное», тем самым выступал против марксистского мировоззрения, тщетно пытаясь с помощью этого осуществить свои тёмные планы узурпации руководства партией и захвата государственной власти. Всё это доказывает, что Линь Бяо был так же лицемерен и циничен, как реакционные сторонники школы принципов в прошлом, и, как они, не мог обойтись без идеализма, заговоров и фабрикации слухов. Своим восхищением статьей «О распознавании коварного человека» Линь Бяо продемонстрировал свою лютую ненависть к революционному китайскому народу, который под руководством Председателя Мао Цзэдуна твёрдо шагает по социалистическому пути, критикует ревизионизм и учение Конфуция и Мэн-цзы. Эта ненависть есть классовая ненависть помещиков, кулаков, контрреволюционеров, вредных и правых элементов к пролетариату и трудовому народу. Эта ненависть впоследствии нашла своё концентрированное выражение в его заговорщицком плане контрреволюционного переворота, известном как «Тезисы об „объекте 571“».

Чжу Си, который систематизировал доктрины школы принципов Чэн — Чжу (братьев Чэн и Чжу Си), был реакционным представителем этой школы при династии Южная Сун. Линь Бяо особенно почитал его. Именно этот Чжу Си собрал все прежние реакционные высказывания, направленные против Ван Аньши и составил книгу «Изречения и деяния известных сановников последних трёх династий», тлетворное влияние которой широко распространилось. Цай Шансян указал, что «книга „Изречения и деяния известных сановников последних трёх династий“ была более чем что-либо иное ответственна за то, что последующие поколения беспрестанно чернили Ван Аньши»⁴². С выпуском в свет этой книги Ван Аньши подвергся ещё более ядовитым нападкам и клевете. Кое-кто даже сочинял, что Владыка ада построил новую тюрьму для тех, которые пытались «изменить древние способы»⁴³, и что в аду находился «закованный в кандалы человек с седой бородой» и что «это и есть Ван Аньши»⁴⁴. Чжоу Дэгун, реакционный учёный школы принципов при династии Мин, даже позволил себе обругать Ван Аньши «самым подлым человеком в истории»⁴⁵. При Цинской династии Цянь Дасинь со скрежетом зубовным обвинил Ван Аньши в «оскорблении прославленного учения», называя его «безумным и бессердечным негодяем-обманщиком»⁴⁶. Вся эта лютая ненависть к любым реформам, этот страх перед ними говорит о приближении феодального общества к упадку и полному развалу.

В ходе постепенного превращения класса помещиков из настоящих тигров в бумажных идеологическое течение, ратующее за школу законников, против конфуцианства, судя по его общей тенденции, могло лишь всё более и более ослабевать. В период от эпох Чуньцю и Чжаньго до объединения Китая Цинь Шихуаном полемика между законниками и конфуцианцами обернулась для законников триумфальным шествием от победы к победе, а для конфуцианцев рядом сокрушительных поражений. В начальный период Западной Хан в области идеологии эти две школы сохраняли равновесие сил, подобно «двум скрестившимся мечам, равным по остроте́»⁴⁷. Состоявшееся во время правления Чжао-ди Ханьской династии совещание по вопросам соли и железа (то есть вопросу государственного контроля над солью и железом) вылилось в крупную полемическую схватку между двумя школами. Кончилась она поражением и убийством законника Сан Хунъяна. С тех пор школа законников как самостоятельная школа была подавлена, но многие её идеи продолжали восприниматься прогрессивными мыслителями из класса помещиков. При таких обстоятельствах полемика между двумя школами принимала главным образом форму борьбы между приверженцами школы законников, замаскировавшимися под конфуцианцев, и ортодоксальной конфуцианской школой. Ван Аньши хотя и симпатизировал законникам, боялся открыто признаться законником. Он подвергал критике реакционные взгляды Конфуция, но, критикуя, не осмеливался называть имени Конфуция. После него было немало мыслителей, которые, выступая с порицанием школы принципов Чэн — Чжу, на самом деле подвергали критике учение Конфуция и Мэн-цзы. Но они зачастую прикрывались Конфуцием как щитом, настойчиво утверждая, что они — его истинные последователи. Среди таких мыслителей был Хуан Цзунси, который, выступая против школы принципов Чэн — Чжу, не выступал против учения Конфуция и Мэн-цзы. Он даже прибег к хвале проповедовавшихся конфуцианской школой «законов трёх древних династий» (Ся, Шан и Чжоу), чтобы выразить свой протест против деспотического правления на основе «законов одной школы» (то есть законов феодального самодержавия). Другой мыслитель — Дай Чжэнь подверг острой критике школу принципов в своих комментариях к классическим произведениям,— метод, к которому в своё время прибег также и Ван Аньши. Но никто из этих мыслителей не осмеливался ни открыто развернуть знамя законников, ни открыто критиковать Конфуция. Некоторые из них отвергали объективный идеализм школы принципов Чэн — Чжу, но погрязли в субъективном идеализме Ван Янмина. Во времена правления Цяньлуна и Цзяцина Цинской династии многие учёные, занимавшиеся комментированием и изучением текстов, едва высвободившись из оков школы принципов эпохи Сун, скатились в болото схоластики, за которую ратовали конфуцианцы периода Ханьской династии. Цай Шансян не составлял исключения. В своей книге «Краткое исследование» он одобряет реформы Ван Аньши, но в то же время старается доказать, что идеи Ван Аньши соответствовали «подлинным доктринам Конфуция и Мэн-цзы». Все эти факты показывают, что в то время, как феодальное общество всё более приближалось к упадку, идеологическое течение внутри класса помещиков, выступающее за школу законников и против конфуцианства, всё ослабевало.

Оглядываясь на историю борьбы между двумя школами в феодальном обществе, мы ясно видим, что в истории Китая идеологическое течение, выступающее за конфуцианство, против школы законников, всегда выражало интересы самых реакционных, самых тёмных политических сил. Его представители почитали конфуцианство, чтобы сохранить или реставрировать своё реакционное господство. Выступая против законников, они на самом деле выступали против прогрессивных классов и политических групп. В настоящее время гоминьдановские реакционеры на Тайване усердно славословят Конфуция. Лю Шаоци, Линь Бяо и советский ревизионистский социал-империализм водрузили чёрное знамя почитания конфуцианства и выступления против школы законников в тщетных попытках подорвать диктатуру пролетариата и реставрировать капитализм в Китае. Вот почему нам необходимо методом марксистского классового анализа выяснить сущность исторической борьбы между конфуцианством и школой законников и критиковать реакционное течение, выступающее за конфуцианство, против школы законников. Мы утверждаем историческую прогрессивность школы законников и критикуем конфуцианство за его реакционность. Наша цель состоит «в том, чтобы отвести истории надлежащее место в науке, уважать диалектическое развитие истории, а не в том, чтобы воспевать старину и охаивать современность, не в том, чтобы восхищаться всяким феодальным зельем»⁴⁸. Наша цель также состоит в том, чтобы разоблачить и критиковать политического мошенника Линь Бяо, который использовал реакционное идеологическое течение и реакционные школы, имевшие место в истории, для нападок на пролетариат, чтобы ещё лучше бороться против подобных мошенников.