Характерная черта китайской литературы — строгая преемственность развития, сила традиции. Эта особенность предопределялась системой литературного образования в стране, требовавшей обязательного знания важнейших литературных памятников прошлого.

Китайской классической литературе свойственны основы реалистического творчества, она одухотворена высокими идеями патриотизма, народности, гуманизма. Эти прекрасные традиции соблюдаются современными писателями Китая, опирающимися на опыт своих славных предшественников. Известный китайский литературовед Чжоу Ян отмечает, что современная китайская литература должна унаследовать замечательные традиции древней китайской литературы, показывающей борьбу и раскрывающей характер её участников. Новая литература, литература социалистического реализма, сможет стать подлинно народной лишь в том случае, если будет критически впитывать замечательные традиции национального классического наследия.

В богатейшей литературной традиции Китая особенно важна основная линия — линия реализма. Именно эта линия в истории китайской литературы была наиболее плодотворной, высокохудожественной и живой. Именно эта линия проходит через творчество всех истинно великих писателей Китая. Китайская литература была сложной и многоплановой, её развитие, особенно в отдельных жанрах, не всегда шло по восходящей прямой. Тем не менее в любую историческую эпоху прошлого мы видим, как неуклонно, через самые различные напластования, наперекор художественным вкусам и взглядам господствовавшей верхушки, эта реалистическая линия продолжала развиваться. Естественно, что в различные исторические эпохи её характер менялся. Реализм китайской литературы прошёл долгий и сложный путь, который, вероятно, не проходил реализм ни одной литературы в мире. Истоки этой традиции восходят к древнейшим мифам и народным преданиям, где сквозь сказочную, порою мрачную фантастику пробиваются первые лучи правдивого отображения жизни человека, его труда и борьбы. Реализм современной китайской литературы — это реализм высшего типа, отображающий жизнь человека в обществе, идущем к социализму,— социалистический реализм.

Китайское классическое литературоведение делило все произведения литературы на прозаические (вянь) и поэтические (ши). Прозаические произведения, в свою очередь, различались в зависимости от стилей прозы, среди которых в различные исторические периоды получили развитие или стиль «саньвэнь», «пяньвэнь», или «юньвэнь», или, наконец, «байхуавэнь».

Стиль пяньвэнь представлял собой разновидность ритмической прозы, основанной на параллельности предложений.

Стиль юньвэнь рассматривался в классическом китайском литературоведении как ритмическая проза, однако фактически это был уже поэтический стиль, и произведения в этом стиле по своей природе являлись стихотворными.

В середине Ⅳ века до н. э. в царстве Чу, на юге Китая, рождается литература, получившая название «чуцы» («чуские строфы») — поэтический жанр относительно свободной формы, берущей своё начало в устном народном творчестве. Крупнейший представитель этого жанра — Цюй Юань (340—278 гг. до н. э.).

Стиль пяньвэнь получает наибольшее развитие в эпоху Южных и Северных династий (Ⅳ—Ⅵ вв.), когда произведения пяньвэнь, лирические и описательные, преимущественно короткие, отличались особым совершенством.

К этому периоду относится развитие нового поэтического жанра «цы» — стихов песенного типа, в основе которых лежат народные мелодии. Оригинальные рукописные памятники этой эпохи открыты при раскопках знаменитых «Пещер тысячи будд» в местности Дуньхуан (провинция Ганьсу). Во многих из найденных здесь безымянных народных песен, исполнявшихся под музыкальный аккомпанемент и получивших повсеместное распространение, отображены темы воинской службы в пограничных районах, мотивы печали и тоски жён по ушедшим в поход мужьям. Любовь, разлука, женская доля — главные темы произведений знаменитых мастеров песенной поэзии жанра «цы» Вэнь Тинъюня (818—872) и Вэй Чжуана (851—910). Песенная поэзия получает дальнейшее развитие в творчестве крупного поэта Ли Юя (937—978).

Стихи жанра «цы» в период конца династии Тан и Пяти династий (907—960) были в то же время и песнями, они специально создавались для пения на определённую мелодию.

Во время династии Сун (960—1279) в жанре «цы» пишут по преимуществу литераторы, ориентировавшиеся на книжную классическую литературу: «цы» теряют свой песенный характер и превращаются в чисто литературный, книжный жанр.

Объединение Китая под эгидой Сунской династии привело страну к временному миру. ⅩⅠ век явился периодом нового подъёма китайской литературы. Особенного развития достигает в сунский период поэзия жанра «цы». В истории китайской литературы сунские стихи «цы» славятся наравне с танскими стихами «ши». Появляется плеяда крупных писателей, среди которых ведущее место принадлежит Оуян Сю (1007—1072), по мастерству своей ритмической прозы и поэзии в жанре «цы» стоящему в одном ряду с лучшими писателями танской эпохи.

С древнейших времён в китайском народе проявлялась необыкновенная склонность и особая восприимчивость к поэтическому слову, лирическим песням, наблюдалось глубокое понимание природы поэтического творчества. Поэзия рассматривалась в Китае как искусство словесности, как изящная, художественная форма выражения идей и подлинных ощущений, служила китайцам источником высокого нравственного наслаждения, живых восторгов, эстетического вдохновения. «…Культ поэзии в Китае всегда далеко превосходил обычное другим нациям читательское смакование и любование: читать обожаемого поэта с зажжёнными благовонными курениями и затем медленно его переписывать по многу раз („исписав до лысины тысячи кистей“,— как сознаётся, между прочим, один из новых поэтов Китая), а главное, учить это наизусть в бесконечном количестве,— явление самое заурядное и скорее правило, чем исключение».

Уже в далёкие дни седой старины, когда человечество переживало своё прекрасное детство, глубоко самородный, неиссякаемый ключ поэтического творчества неудержимо бил в груди китайского народа, рождая чистые и безыскусственные, сверкающие поэзией песни безыменных творцов, происходивших из глубоких недр, простых тружеников на китайской земле. Уже тогда гением китайского народа были созданы неповторимые поэтические произведения, народная песенная поэзия, явившаяся золотым вкладом в мировую сокровищницу художественных ценностей.

История сохранила многочисленные высказывания китайских мудрецов и поэтов о поэзии. Эти высказывания представляют немалый интерес: в большинстве из них утверждается мысль о том, что поэтическое слово — это слово, рождённое глубокими эмоциями, душевными движениями.

Так, в известном древнем толковом словаре китайского языка «Шовэнь»¹ говорится, что «поэзия — это воля». В одном из многочисленных комментариев к древнейшей исторической летописи «Чуньцю» («Весна и Осень») указывается: «Поэзия — это воля, выраженная посредством слов». Блестящий мыслитель и филолог средневекового Китая Чжу Си (1130—1200 гг.) подчёркивал, что «поэзия даёт нам возможность выражать нашу волю». Весьма интересные суждения о единстве поэзии и музыки высказывались в Китае ещё в период «Шести династий» (Ⅳ—Ⅶ вв.). «Поэзия — это мысли и слова.— писал Цзянь-вэнь.— Мыслью называется движение наших дум в сердце. Мысль сохраняется в речи. Когда мысль выражена словами — это поэзия, когда она выражена музыкой — это песня. Стихи и песни имеют единое начало». Замечательны в этой связи и высказывания известного теоретика китайской литературы, автора трактата «Вэньсинь дяолун» — «Резной дракон литературной мысли» Лю Се, отметившего ещё в середине Ⅵ века, что «звук — это тело музыки, душа же музыки — поэзия».

В многовековом историческом и культурном наследии художественное творчество великого китайского народа занимает особое место и является бесценным национальным сокровищем Китая. Классическая же поэзия Китая, отмечает современный литературовед Дин Ли, представляет собой самую богатую и самую блестящую часть в китайском классическом литературном наследии.

«Она имеет вечную ценность и всегда являлась неотъемлемым духовным сокровищем всего народа.

Классическая поэзия даёт возможность понять историю китайской нации, понять жизнь китайского народа в прошлом, понять обстановку развития китайского общества и тем самым будит патриотические чувства народа, чтобы ещё успешней бороться и идти вперёд, к новой прекрасной жизни».

Древнейшим китайским литературным памятником и одним из наиболее ранних памятников мировой литературы, сохранившимся до наших дней, является «Шицзин» — «Книга песен». В «Шицзин» входят многочисленные древние народные песни и культовые гимны, исполнявшиеся во время совершения различных обрядов. Этот поэтический памятник исторически относится приблизительно к начальному периоду Западного Чжоу (1122—770 гг. до н. э.) и середине эпохи «Весны и Осени» (772—481 гг. до н. э.). Однако время не обесцветило неповторимые поэтические образы и краски, не притупило остроты мысли, не сгладило его художественного обаяния. Хорошо образованный человек должен был уметь писать стихи или во всяком случае знать на память сотни стихотворений поэтов прошлых веков, не говоря уже об обязательном знании «Шицзина» — «Книги песен». Поэтическое творчество было популярно не только среди представителей интеллигенции, китайских чиновников и помещиков. Поэзию любили и умели ценить широкие народные массы. Одним нравился тонкий и изощрённый стих в духе эстетики поэта Ⅵ века Сяо Туна, архаический стих, полный неуловимых намёков, элегических настроений и исторических параллелей. Другие ценили задорный, живой и острый, богатый ритмом сказ под китайские кастаньеты. То и другое в целом представляло китайскую поэзию, два потока которой текли в русле китайской культуры. У этих потоков в далеком историческом прошлом был единый источник, но чем далее они отходили, тем большее расстояние разделяло их.

К середине ⅩⅨ века эти потоки китайской поэзии были совершенно отделены друг от друга. Поэзия господствовавшего класса представляла собой нечто условное и искусственное. Стихи писались на архаическом книжном языке, вовсе не понятном простому народу. Форма этих стихотворений к тому времени как бы окостенела, стала неподвижной и мало удобной для выражения живой мысли. Чтение и понимание таких стихов было крайне затруднено, поскольку фразы в них не отделялись друг от друга, не было никаких знаков препинания.

Народная поэзия, существовавшая в виде сказов, песен, раёшников и имевшая свободную, не ограниченную условностями форму, существовала лишь в устной передаче. Господствующие классы с пренебрежением относились к народному творчеству и не допускали его на страницы книг.

В конце ⅩⅨ века представители либеральной китайской интеллигенции стали призывать к «революции в области поэзии», использованию простого, понятного народу языка, употреблению новых слов и выражений, а главное, отражению в поэтическом творчестве современной жизни. Наиболее известными среди поэтов, представлявших взгляды нарождавшейся китайской буржуазии, были Тань Сытун, Ся Цзянъю, Хуан Цзуньсянь и другие. Однако их высказывания в пользу новой поэзии в известной мере остались лишь декларациями.

Формированию новых представлений о поэзии в Китае способствовало знакомство китайской интеллигенции с творениями крупнейших поэтов Европы. Заслуга ознакомления Китая с именами Байрона, Шелли, Пушкина, Лермонтова, Мицкевича, Петефи и других поэтов принадлежит Лу Синю, задолго до движения «4 мая» начавшему пропагандировать их творчество, в котором он видел дух сопротивления и призыв к действию. Немалое влияние оказало на нарождавшуюся новую китайскую поэзию творчество Гёте, Гейне и особенно Уитмена. Некоторые поэты испытывали влияние стихов Тагора.

Новая китайская поэзия, как и новая китайская литература, начинает свою историю со славных дней известного антиимпериалистического и антифеодального движения «4 мая», заложившего основы для подлинного революционного переворота во всей китайской культуре. Это было передовое, революционное выступление против старой морали, старой идеологии, старого общественного строя, в защиту науки и демократии. Группа китайских прогрессивных деятелей восстала против господства литературы на так называемом вэньянь — архаическом книжном языке древних канонов, оторванном от народа и чуждом ему, понятном лишь для глаза и резко отличавшемся от общенародного языка; они потребовали приближения литературного языка к разговорному, понятному на слух, к так называемому байхуа. Господствующие классы воспитывали учащуюся молодёжь на конфуцианских прописных истинах, превращённых в религиозные догмы, принуждали народ к вере и покорности. Литература господствующих классов была в своей основе феодальной, антинародной как по содержанию, так и по форме.

«Культурная революция, осуществлявшаяся „движением 4 мая“,— пишет Мао Цзэдун,— вела последовательную борьбу против феодальной культуры. За всю историю Китая он ещё не знал такой великой и последовательной культурной революции».

Китайская иероглифическая письменность, несмотря на её исключительную красочность и богатейшую лексику, бесконечное многообразие оттенков и вариантов, на протяжении тысячелетий оставалась доступной весьма ограниченному кругу людей. Иероглифическая письменность, зарождение которой китайские летописцы относят к глубокой древности, в прошлом всегда была достоянием привилегированных классов, а не народных масс.

Широкое внедрение байхуа в литературу оказалось возможным только после движения «4 мая». Постепенно большинство прогрессивных китайских журналов перешло на байхуа, причём первым в стране этот переход осуществил журнал «Синь-циннянь» («Новая молодёжь»). Через год после начала движения «4 мая» в Китае насчитывалось около четырёхсот различных газет, печатавшихся на байхуа, а также немало журналов и приложений к ним.

Литературная революция 1919 года явилась поворотным пунктом создания новой китайской национальной культуры, источником новых традиций в области литературного языка.

В своём замечательном выступлении, которое состоялось в Гонконге 16 февраля 1927 года, Лу Синь, говоря о литературной революции, отмечал:

«Она означает, что нам не следует тратить так много сил и энергии на изучение древнего мёртвого языка, вместо этого нужно пользоваться современным живым языком… Мы хотим говорить современными словами и откровенно выражать свои мысли и чувства современным языком байхуа…».

Со времени движения «4 мая» в Китае возникает новая, революционная культура, а вместе с ней и новая, революционная литература. Литературная революция в поэзии выразилась в том, что стихи стали создаваться на простом, понятном на слух языке байхуа, формы традиционного китайского стихосложения были сломаны, количество иероглифов в строке не ограничивалось, фразы выделялись в отдельные стихотворные строки, стали применяться знаки препинания. Возник так называемый свободный стих (цзыю шита), в котором внимание поэта прежде всего было обращено на содержание. Поэзия интенсивно обогащалась новыми идеями и образами.

Впервые стихи на простом разговорном языке появились в Пекине — колыбели революционного движения «4 мая».

Уже в 1919 году на страницах журнала «Новая молодёжь» появились стихи Ли Дачжао, Лю Баньнуна, Чжу Цзыцина, Кан Байцина и других поэтов, полные протеста против социальной несправедливости.

В китайскую поэзию пришли новые люди, выходцы из различных классов, у них были неодинаковые политические и художественные идеалы. Одни стояли на позициях реализма, добивались содержательности и глубины творчества, другие тяготели к формализму и эстетству. Однако и те и другие считали себя представителями новой литературы. Новое понималось пролетарскими и буржуазными поэтами по-разному. Буржуазные поэты это новое видели прежде всего в новой форме (эти взгляды были особенно характерны для Ху Ши, который в своих многочисленных высказываниях выпячивал на первый план вопросы формы и если и говорил о содержании, то, маскируясь лозунгами необходимости «новых идей», стремился протащить в поэзию буржуазный реформизм). Поэты пролетарские считали, что новое — это, в первую очередь, содержание, которое должно отражать интересы революции. С развитием китайской революции в китайской поэзии всё более резко обозначались два направления — реалистическое, окрашенное в революционно-романтические тона, и формалистическое, декадентски-эстетское. Разумеется, было в Китае немало поэтов, которые колебались между этими направлениями, переходили из одного лагеря в другой.

Творчество одного из наиболее крупных поэтов этого времени, Го Можо, было полно пафоса и энергии. Го Можо принёс в поэзию новое содержание, его стихи несли новые чувства, радостные надежды, поэт воспевал свою родину, её героев. Он смело порвал со старой формой. Поэт Цзан Кэцзя пишет, что появление «Богинь» Го Можо создало эпоху не только в новой поэзии, но даже во всей реалистической литературе. Поэтическое творчество Го Можо привлекало своим героическим пафосом, верой в силы народа, устремлённостью к благородным революционным идеалам.

Го Можо с большой поэтичностью и лиризмом стремился изобразить жизнь общества и человека не только такими, какими они представали перед глазами писателя, но и такими, какими они должны быть.

Значительное влияние на молодёжь оказывала поэзия Цзян Гуанцы. Его стихи были полны веры в победу резолюции. Особенно ярко влияние пролетарских идей, дух сопротивления и протеста ощущались в стихах Цюй Цюбо, Чжэн Чжэньдо, Лю Баньнуна и других.

В 1937 году началась война против японских захватчиков. Вместе с китайским народом на защиту родины поднялись лучшие представители китайской поэзии. Многие поэты работали в партизанских базах, в тылу японских войск, где в невероятно трудных условиях печатали свои стихи и песни.

Лучшие поэты Китая стремились своими стихами, призывными песнями, вдохновенным поэтическим словом мобилизовать народ на борьбу за свободу.

В годы войны широко распространялись пропагандистские стихи. Они носили различные названия — «Цзетоуши» («Стихи улицы»), «Цянтоуши» («Стихи со стен»), «Чуаньданьши» («Стихи-листовки»). Поэты быстро и остро откликались на последние события войны, вселяли мужество, звали к упорству, к победе над врагом. Написаны эти стихи были просто и доступно. Одним из первых зачинателей этой поэзии был поэт Тянь Цзянь.

Новая, революционная поэзия Китая стала могучим средством воспитания китайского народа в духе любви и преданности родине и Коммунистической партии. Тридцать с лишним лет передовые китайские поэты вели непрерывную борьбу с буржуазным эстетством и декадентством, с различными антиреалистическими, антинародными тенденциями в революционной литературе. Это сделало новую китайскую поэзию закалённой, сильной и мужественной.

На страницах первого номера нового журнала «Шикань» — «Поэзия», начавшего выходить в Пекине с января 1957 года, были помещены восемнадцать поэтических произведений, написанных Мао Цзэдуном.

Большая часть этих произведений недавно создана автором и ранее не публиковалась. Только часть их была написана ранее и печаталась на страницах различных изданий, в том числе и в Советском Союзе, в русском переводе. Многие стихотворения ещё до опубликования получили широкое распространение среди китайских читателей в списках. Однако в текстах многих этих произведений содержались разного рода ошибки и неточности. Теперь они устранены, опубликованные в журнале «Поэзия» тексты предварительно просмотрены и исправлены самим автором.

Эти произведения Мао Цзэдуна написаны в стиле «старых стихотворений», в традиционном классическом стиле «цзюти шицы». Из восемнадцати произведений лишь два относятся к стихотворениям «ши»: «Великий поход» и «Почтенному Лю Яцзы». Иероглиф и слово «ши» в древнем китайском языке означали: стихотворение, песня, ритмическое, озвученное рифмами произведение, исполнявшееся обычно под аккомпанемент музыкального инструмента. Это значение слова «ши» сохранилось и в современном китайском языке. Остальные произведения, так называемые «цы»,— поэтические, рифмованные произведения или стихи песенного типа, состоящие из строф различной длины. Одной из особенностей поэтических произведений «цы» является то, что текст, как правило, составляется по определённым мотивам, песенным мелодиям, музыкальным ритмам. Такое произведение должно состоять из определённого количества иероглифических знаков (слов и слогов), числа строк и строф; должны учитываться тональность каждого иероглифа, рифма, строение строфы, особенности словосочетания. Поэтические произведения жанра «цы» менее, чем «ши», связаны канонами старого, традиционного стихосложения. Публикуемые произведения Мао Цзэдуна написаны преимущественно в жанре «цы», допускающем большую свободу и живость форм, разнообразие размеров строк и т. д.

Старый поэтический стиль многосложный и трудный. Мао Цзэдун отмечает, что никогда не хотел «официального опубликования» своих стихотворений, поскольку они написаны «старым стилем», опасаясь, что «распространение ошибочных образцов введёт в заблуждение молодёжь». Он подчёркивает, что следует писать новые стихи, которые должны быть главной формой поэтического творчества, а старые стихи, от сочинения которых не следует вовсе отказываться, не должны пропагандироваться среди молодёжи, поскольку «этот стиль сковывает мысль и к тому же нелёгок для изучения».

Опубликование стихотворений Мао Цзэдуна в журнале «Поэзия» вызвало в Китае значительный интерес и многочисленные комментарии. Стихи высоко оценены китайской литературной критикой.

Стихотворения Мао Цзэдуна характеризуются прежде всего необыкновенной насыщенностью, большим общественным содержанием, идейностью, глубокой уверенностью в торжестве великих революционных идеалов. Эти особенности поэтических произведений Мао Цзэдуна отмечаются в журнале «Народный Китай»:

«Как в его ранних произведениях — „Чанша“, „Цзинганшань“, „Великий поход“, „Люпаньшань“, „Застава Лоушань“ и „Куньлунь“, так и в поздних — „Бэйдайхэ“, „Плавание“ — нашли своё выражение великие возвышенные идеи революции, дух беспредельного героизма и революционный оптимизм, облечённые в полные жизни прекрасные художественные формы».

Опыт революционной борьбы является животворным источником поэтического творчества Мао Цзэдуна. Особенно запоминаются строки прекрасного стихотворения «Великий поход», в котором в скупых словах с большой выразительной силой рассказывается о бесстрашии и беспримерном героизме воинов Китайской Красной Армии, совершивших в труднейших условиях великий исторический поход во имя священной борьбы за свободу и независимость своей земли, во имя национального и социального раскрепощения китайского народа. Это стихотворение, в котором звучит гимн отваге и дерзанию, является одним из наиболее популярных поэтических произведений среди китайской молодёжи, особенно среди молодых воинов героических революционных вооружённых сил Китая. В нём выражена непреклонная воля к достижению возвышенной цели, непреоборимый дух мужественного оптимизма воинов революции.

Китайская литературная критика также отмечает, что композиционное оформление этих стихотворений автору удалось привести в полное, органическое соответствие с содержанием, придать ему художественную законченность, полноту, добиться соразмерности, стройности.

Используя формы старого классического китайского стихосложения, автор наполнил свои произведения новым содержанием, социально-общественной тематикой, и придал им национально-народное звучание. Рассматривая стихотворение «Хуаньсиша», литературовед Лю Чжэн подчёркивает, в частности, что, как и в трудах Мао Цзэдуна, посвящённых китайской революции, в этом произведении главная особенность не только в неповторимой стилистической законченности традиционной художественной формы, но, и это ещё важнее, в глубоком выражении великих идей и чувств пролетарских революционеров. Вместе с тем он сумел освободить поэтический слог от традиционной риторической выспренности, словесного украшательства, придать стихам непосредственность и простоту. Поэтому стихотворения Мао Цзэдуна обладают большой впечатляющей силой.

«Все, прочитавшие произведения товарища Мао Цзэдуна,— пишет известный современный китайский поэт Цзан Кэцзя,— испытывают одно общее чувство: животворная сила и мужество, подлинно волнующие строки. Сила поэтических творений, мысли и чувства автора находятся во взаимной связи. Его произведения очень волнуют, в них нет догматизма, нет лозунгов, каждый стих содержит в себе мир прекрасного».

В статье Цзан Кэцзя рассказывается об одном ярком эпизоде революционной борьбы китайских бойцов. Прочтя на страницах журнала «Поэзия» стихотворение «Люпаньшань», один из героев китайской освободительной войны рассказал, как во время сражения небольшого отряда революционных войск с превосходящими силами врага большинство бойцов погибло, остались лишь два-три человека. Движимые чувством верности партии и народу, они приготовились к гибели. В последний момент они пожелали послушать «Голос Центрального комитета партии». Зазвучал радиоприёмник, и до их слуха донеслась декламация стихотворения «Люпаньшань». О, что это были за звуки! Они волновали, вселяли мужество, уверенность. Люди почувствовали прилив живых сил и решили пробиться из окружения. Вскоре им это удалось.