Представьте — это генерал говорит. Учтите — советский. Заметьте — в жопу пьяный и совершенно серьёзно. Говорит он так не зря и не случайно. А может и в правду этот вояка-раздолбай-орденоносец куда больший анархист и революционер, чем вся компашка с «А» в кружочке? Это не наезд. Это — предположение. Ведь знамо дело: у нас как дойдёт до водки с закуской — так каждый бывший третий секретарь райкома КПСС плачет и ноет: «Сталин и Мао слушают нас!» — а потом просится: запишите, братцы, в анархисты — я ж порядочный человек… И уже горит в его подгнивших глазах как бы задорный огонёк Лёвы Задова. И мы подносим ему закуску. А наутро с бодуна идёт эта лживая скотина в свой людоедский офис продавать страну и предавать народ. За дёшево и просто так. Чей сон разума родил этих чудовищ? Чмо поганое! Сволочи! Придёт ваше время.

Существуют другие, у них есть всё: миллиарды рублей и миллионы рабов, танкисты-дзержинцы и омоновцы-лужковцы, бабы в банях и баксы в банках, телевидение и новейшие системы подслушивания, не говоря уже о журналистах, торгующих дерьмом по цене ниже рыночной. Одного у них нет. У них нет будущего. Мы не оставляем им и тени надежды. Это не вопрос прынцыпа, а вопрос выживания. Если хозяевами будут они, то нам останется только удавится. Дети позорного поражения, обблевавши свои старые стяги, они присягают новым царям, им всё равно кому — дали бы только пограбить. И они готовы растоптать любого, кто отказывается жить по их законам: помните — «Раздави гадину!»? Это они — о нас. Но мы не позволим топтать себя. У нас крепкие кулаки и тяжёлые башмаки. Уссытесь, ублюдки! Спокойно, товарищи! Открываем огонь по штабам!

Они тогда как очумели в своём Париже. В 68-м им так хотелось красиво потусоваться, что они метали коктейль куда попало и плели журналистам что в голову взбредёт. Но и оттянулись, конечно, в полный рост.

«На улице Гей-Люссака десять баррикад были построены одна за другой. Это не имело никакого военного смысла. Нам просто хотелось строить баррикады» — это уже Кон-Бендит, «Большой базар».

Нынче на улице Гей-Люссака, как и повсюду в Латинском квартале, предприимчивые греки строят баррикады из люля-кебабов. И дело не в том, успели или не успели французы за двадцать шесть лет забыть о своём вдохновенном бунтарстве. А в том, что мы здесь, в России всё ещё живём чужими воспоминаниями. Не стоит морочить себе голову. Кредит времени, выданный нашему поколению в Париже в 68-м году, истрачен. Точно так же, как истекли отсрочки, данные в Кронштадте, Барселоне, Риме, Западном Берлине и Уэльсе. Нужно быть безнадёжным идиотом, чтобы не понять: пришла пора платить по счетам. Ну так и что же вы, товарищи революционеры, живёте так, будто у вас впереди вечность? Так, будто время остановилось и ждёт, когда вы наконец соберётесь с духом и используете шанс, случайно выпавший вам из кармана тётки-истории? Продолжайте в том же духе, и будьте уверены — ничего кроме хрена собачьего вам так и не достанется: всё сожрёт, всё подчистит свора энергичных банкиров-коммуняк и самодовольных бюрократов от революции. А вы будете всё так же сокрушаться по прошлому — восторженно и серьёзно как дети.

— Мама,— спрашивает маленький мальчик,— а что это собачки делают?

— Видишь, сынок, одна собачка расслабилась, а другая её обнимает.

— Мама, а почему всегда ебут именно тех, кто расслабился?

Хороший вопрос, не правда ли? Может у вас есть хороший ответ? Где ты ходишь, чёрная кошка — блудная мать порядка? Ищешь, куда подевались твои охуевшие дети? Где там они, за портвейном обсуждают клёвость и ярость борьбы угнетённых народов. Я думаю — то, что начертано на наших знамёнах заслуживает лучшего применения. Времена меняются. Левое движение новой волны вступает в очередную фазу. Теперь уже речь пойдёт не о проведении конференций, чтении докладов и обмене информацией. Наступает пора, когда каждый просто не сможет жить и выжить, сохранив себя как личность, если не впишется в крутой, всероссийский радикальный организационный драйв. Это весёлая задача. Вся мощь пропаганды, вся ревность неудачников, всё чванство «хозяев жизни», все наши собственные комплексы, лень и слюни будут против неё. Но у нас нет выбора — таково предназначение нашего поколения: прорвать стену, построенную системой на нашем пути. В сравнении с этой стеной то, что стояло в Берлине,— просто дачный забор. Во всех смыслах.

Сопротивляться власти может только власть. Не надо бояться этого слова. Ведь и для вас не новость, что «Государство» и «Власть» это совершенно разные понятия и явления. Слово «власть» — синоним слова «сила» и расшифровывается просто: способность и возможность делать что-либо. И если власть в руках государства — это слишком часто пыточный инструмент в руках самодовольного палача, то власть в руках народа — это инструмент солидарного строительства. Склонный к простой поэзии революции товарищ Мао Цзэдун завещал: «Винтовка рождает власть!». Трудно и опасно полемизировать с корифеем, и всё же говоря так, он был куда более поэтом, нежели председателем. Власть рождает не только винтовка. Власть рождает эффективная массовая организация, вооружённая ясным видением цели, политической волей и мощной энергией. У нас достаточно энергии, у нас достаточно сил. Наш резерв — студенты, успешные молодые профессионалы, молодые рабочие, панки, рокеры — все те, кого система — машина разрушения и хаоса стремится перемолоть в человекоподобный фарш. Наши союзники, наши братья и сестры все те, кто готов этому сопротивляться. Когда вы пойдёте в университетские аудитории и общежития, когда вы пойдёте в заводские цеха и пивные, в места тусовок, потасовок и разборок, помните, что с каждым новым членом в ваши ряды вливается сила, энергия и фантазия.

Быть может, вас там и не ждут. Что с того? Вы придёте без приглашения. И когда малодушные дураки говорят, что всем вокруг на всё наплевать и организовать ничего невозможно — не верьте: они пиздят, они делают это чтобы оправдать собственную социальную импотенцию и умственную слабость. Мы создадим массовое организованное движение молодых и свободных людей. Но сперва освободим собственный мозг от лжи и страха. Идейные расхождения, противоречия доктрин, перебранки лидеров, цвет знамён и покрой одежд — не имеют значения. Может там, на Западе люди и могут позволить себе такую роскошь: ссориться из-за идейных расхождений, а мы — нет. Так что отложим до поры, значение имеет лишь наша готовность и способность писать, говорить и действовать. Мы — поколение сопротивления. Поколение победы. Мы — радикалы. Огонь по штабам!

Как это, должно быть, здорово — трахать жестокую и непреклонную хунвэйбинку. Только жаль — вряд ли получится: где ж её нынче найдёшь?

Неужели вот эта — в майке с Летовым — и есть беспощадная красная беспредельщица? А почему бы и нет? Ей хоть сейчас подавай культурную революцию, ей хоть сейчас подставляй головы оппортунистов и разных прочих ревизионистов. Правда сначала не помешает объяснить ей, что это такое. А, впрочем, чего там объяснять — мочи козлов, да здравствует будущее! Так всё-таки, почему бы и нет?

А потому что, как сказал бы умник Аршинов: Нам, товарищи, всё ещё не хватает классовой смычки. И был прав. Помимо всех своих прочих достоинств и заслуг, Аршинов был ещё и теоретик. Мы вообще уважаем и любим теоретиков. Когда трезвые, они приличные и в общем-то безопасные люди. Они просвещают нас по части творений и воззрений классиков от Фурье и Сен-Симона до Маркузе и Фанона. Это весьма полезно, тем более, что не требует особых усилий ни от нас, ни от них. Кроме того, что может быть милее анализа политической ситуации и экономического положения в России? Что может быть радостнее и увлекательнее борьбы за идейную чистоту рядов? Всё это нам обеспечивают теоретики и вожди.

Нас уже тошнит от этого говна. Их нравственная и организационная импотенция ничем не лучше всякой другой. Пустопорожне разодравши глотку на митингах, они приходят домой и рыдают от того, что ничего не могут и никогда уже не смогут. А если не рыдают, если им не стыдно, то они — последние подонки и скоты. Окопавшись в разнообразных ЦК, они проводят пленумы, издают свои газетки, принимают решения… словом: делают политику. Они тщательно прячут заранее запасённые белые флаги со следами умственных мастурбаций. А тем временем ржавые танки врага проезжают мимо. Они едут крушить баррикады, на которых не будет тех, о ком я доселе писал. Что дальше — понятно. Но прежде свернём жалкие шеи ничтожеств, пропивших и просравших свободу! Огонь по штабам!

Огонь по штабам — этот лозунг-приказ бомбой взорвал Красный Китай. Великая культурная революция сделала больше, чем может в наши дни позволить себе революция — она началась. Но она не кончилась. И, когда молодые бунтари врывались в райкомы-горкомы, хватали зажиревших коммунистических функционеров и пинками гнали на суд народа, все знали: Революция продолжается. Раскрепощение сознания, критика и самокритика, очищение от старой больной крови, торжество восхитительных идеалов грязных как ноги Чапаева и светлых как очи любимой и всё прочее — это ли не чудеса, ради которых стоит сражаться? Это ли не гремящее мгновение гибели старых представлений и девизов, гниющих вождей и идей? Эй ты, сегодня каждый знает: старые идеологии и старые слова лишены любых смыслов. Почему у нас до сих пор получалось так мало? Потому, что компьютер не создать с помощью молотка и отвёртки. И покуда западные товарищи до сих пор засерают друг другу мозги цитатами давно забытых корифеев… Пока московские коммунисты долдонят всё ту же херню… Пока анархисты роются в карманах в поисках бомб, давно уже попавших в цель… Пока всё это происходит, созидается новая идеология, пишутся новые слова, рождается другие образы и лозунги. Эй ты — где твоя родина? Эй ты — где твоё дацзыбао? Ты не умеешь писать, но ясно видишь врага! Открывая огонь по штабам — мы вызываем огонь на себя! Огонь по штабам!