Создание группы «Король и Шут» датируется 1988 годом, а первый номерной альбом вышел лишь через 8 лет, в 1996-м. Этот промежуток времени между образованием музыкального коллектива и моментом, когда он начинает выпускать продукт своей деятельности, очень интересен с точки зрения возможности наблюдать процессы поиска «своей музыки». В этот период даже возможно резкое изменение стиля и направления, как это, например, произошло со «Скорпионз» (Scorpions), начинавшими как попсовики. Но этот факт не так удивителен сам по себе. Удивителен он в совокупности с тем, что на момент создания группы должен быть уже сложившийся состав, ясно видящий своё место в номенклатурном списке музыкальных стилей (я имею в виду не какую-то абстрактную группу, а конкретные коллективы, прошедшие путь от создания до мировой известности). Объяснить сей феномен можно наличием несоответствия между формой и/или содержанием музыки, которую предлагает только что вылупившейся творческий союз, и формой и/или содержанием музыки, которую хочет иметь социум. Конечно, высказанная мысль довольно утрирована, существуют и другие проблемы, объясняющие «простой в производстве»: недостаток финансирования, разногласия в группе и группы с её окружением и т. д. Но отрицать наличие противоречия между спросом и предложением на музыкальном рынке невозможно из-за его очевидности. Исходя из предпосылки наличия этого противоречия можно сделать вывод, что масштабность таланта (не только музыкального) того или иного коллектива определяется степенью преодоления этого противоречия.

Что я хотел сказать по этому поводу относительно «Короля и Шута»? Начинали они своё творчество в панковской среде, первый концерт играли в «Там Таме». Также группа выходила на сцену «Юбилейного» и ДК Горбунова, играя на фестивалях с такими группами как «Той доллз» (Toy Dolls), «Ди стренгелз» (The Stranglers), «Эксплойтед» (Exploited). В перечне зарубежных групп, оказавших на них влияние, на первое место ставят «Секс пистолз» (Sex Pistols). Вполне логично, что в результате восьмилетнего инкубационного периода должна была появиться полноценная панк-группа со всеми вытекающими последствиями. Но вот выходят их первые альбомы, и вместо органического сочетания панкового саунда с нонконформистской идеологией, что мы видим? Под музыку, которую можно охарактеризовать как «стилизация под панк с различными вариациями», народ пьёт, гуляет и убивает. Причём какой народ:

«Гуляет сказочный народ.
Король сидит напротив лесника,
Лесник — по правое плечо шута.
А рядом гномы не скучают —
Про горы песни напевают.»

«КиШ», «Собрание»

Почему так получилось, что помешало «КиШ» стать продолжателями дела «Секс пистолз»? Очевидно, то самое несовпадение предложенного ортодоксального панка с запросами общества, в тот момент уже потерявшего интерес к данному направлению. Так, например, последний оплот панка за рубежом, группа, выступившая в начале восьмидесятых с лозунгом «Панк из нот дед!» (Punk is not dead!) «Эксплойтед» приезжает к Москву. И первым делом, вместо антиправительственных интервью, пьянок и дебошей, закатывает… вип-концерт! Сделавши себе неплохую рекламу на лозунгах о возрождении панка в начале своей карьеры, далее ребята Ватти решили просто получать проценты с удачной вложенной идеи. Это куда приятнее, чем протестовать — за протест можно и по башке получить. Говорить об остальных разрозненных представителях «классического» панка и не приходится: они плавно затухли или перешли на рельсы пост-панка, как сделал Роттен. Что касается нашей страны — можно вспомнить Е. Летова… Вспомнить. А, может, помянуть. А так, всякие наци-панкс (nazi punks) и прочая шушера. Конечно, есть отдельные истинные представители вида, но, видать, настолько редкие, что их надо хватать, пока не убежали.

Таким образом, «КиШ» и встали перед проблемой разрешения противоречия между предложением и спросом на музыкальном рынке. Они могли предложить панк, но на рынке не было спроса на него. В этой ситуации возможны два пути решения проблемы: можно изменить свою музыку на ту, у которой большая рыночная стоимость, или переть напролом, ничего не меняя внутри, но изменяя окружающее пространство. Конечно, второй путь неимоверно труднее первого, немногие смогли встать на него, прошли по нему единицы. Но и первый довольно сложно преодолеть, не опустившись, с высоко поднятой головой. Что «КиШ» и проделали с немалым успехом. Взяв за основу панковский саунд, его обработали в сторону большей мелодичности. Можно сказать, что «КиШ» взяли от панка драйв и ритмику, а инструментальное наполнение сделали сложнее и навороченнее (сейчас в группе три гитариста, барабанщик, скрипачка и два вокалиста). Это, в общем, немного нетривиально, но не сильно выделяется на фоне всей металлической тусовки. Что же касается текстов, то здесь граждане «Горшок» (М. Горшенев) и в особенности «Князь» (А. Князев) проявили себя, с одной стороны, как удачливые исследователи-первопроходцы, а с другой стороны, как кропотливые археологи. Я имею в виду, что «КиШ» первые, по крайней мере у нас, кто свое текстовое творчество полностью строит на убийствах, смерти, мясокровище и различных их проявлениях. Это с одной стороны, а с другой работники пера (так и хочется добавить «и топора») группы очень хорошо порылись в классической литературе смертоубийственно-загробномистического плана. Из всего списка авторов, оказавших влияние на творчество «КиШ», около половины является признанными авторитетами в жанре мистики и ужасов. В первую десятку входят такие корифеи как Эдгар По и Г. Ф. Лавкрафт, а на первом месте стоит Н. В. Гоголь. Здесь надо отметить, что Г. Ф. Лавкрафт знаменит не только своими художественными произведениями (кстати, по одному из которых снят, на мой взгляд, один из лучших «ужасников» — «Реаниматор»), но и проведённой им «психоаналитической систематизацией подсознательных ужасов». Она оказалась чрезвычайно привлекательной для массового читателя, предвосхитив взрыв на Западе популярности жанра «ужасов» в послевоенные десятилетия. Аналитическое обоснование своего литературного метода автор чётко и убедительно сформулировал в книге «Сверхъестественный ужас в литературе».

В одной из статей о «КиШ» задаётся вопрос, «в чём же их популярность и актуальность?». Строятся предположения о том, что их поклонники в детстве Дж. Р. Р. Толкина не дочитали, или просто отдают должное оригинальности и цельности группы и т. п. А на самом деле всё оказывается намного проще, а, может быть, сложнее. Кроме таланта музыкального «КиШ»’овцы проявили талант проектировщиков будущего успеха своих творений. Увидев невостребованность обществом (разумеется, под обществом подразумеваются не только слушающие, но и продюсирующие, записывающие, рекламирующие и т. д.) своей музыки, они взяли пользующийся большой популярностью жанр «страшилок» и вживили его в обезглавленное и уже попахивающее тело панка. Несомненно, из данного эксперимента получился бы очередной монстр брутальной сцены, если бы «КиШ» пошли на поводу общественного спроса на мясокровищу в том виде, в котором она присутствует на экранах телевизоров и в современной литературе. Для создания своих песен-минисказок они умело использовали богатое наследие не тех «подмастерьев ужасов», которые просто виртуозно играют на вашей психике, а настоящих мастеров. Чего только стоит размышление Эдгара По о законах философии и искусства:

«Из всех меланхолических тем, какая, согласно всеобщему мнению человечества, является наиболее грустной? Смерть — гласит очевидный ответ. „А когда,— спрошу я,— эта наиболее меланхолическая тема является и наиболее поэтичной?“. И на этот вопрос ответ очевиден: когда она более всего сопряжена с Красотой. Стало быть, смерть красивой женщины есть самый поэтический в мире предмет изображения — и в равной степени справедливо и несомненно, что рассказ об этом лучше всего вложить в уста безутешного влюблённого» (Эдгар А. По, «Философия творчества»).

И «КиШ» не единожды использовал этот сюжет в своих песнях, и надо заметить, что они действительно звучат совершенно потрясающе.

Вообще в творчестве «КиШ» представлены практически все классические сюжеты, так или иначе связанные со смертоубийством:

• неверность жены/мужа;
• встреча путника с нечистой силой;
• «папа, я его люблю», а он — «убью!»;
• дом с привидениями;
• казнь невиновного;
• «а он, оказывается, вампир!!!»;
• битва «Иванушки-дурачка» с нечистью/стихией;
• ожившие предметы и люди, ставшие куклами;
• зловещее предсказание
• и просто истории о добре и зле.

Причём подход к пониманию добра и зла неоднозначный и, в какой-то степени, диалектический. Так, например, в «Садовнике» сёстры посылают брата в чужой сад за цветами — нехороший поступок. И они за это наказываются, но как?! Вместо ожидаемого брата приходит «садовод» и, оставив цветы, исчезает:

«И открыли сёстры рты,
Посмотрев на цветы,—
Голова их брата средь цветов лежала!»

Сюжет наказания малого зла большим также присутствует и в ряде других песен («Сапоги», «Весёлые тролли»). Надо сказать, что мотив «каждый ответит за свои поступки» проходит красной нитью через всё творчество «КиШ». И тема ответственности, поднимаемая в стихах этой группы, очень актуальна для нашего времени. Поэтому я не могу понять людей, говорящих об отстранённости их текстов от сегодняшних дней. Ведь они поют о любви и смерти, добре и зле — о необходимых ингредиентах любого бестселлера, актуального во все времена. Причём поют в контексте действия, развивающегося по классическим сюжетам, которые впитали в себя саму жизнь.

Так или иначе, мы видим и слышим тот «КиШ», который есть. Плохо ли, что они не стали вторыми «Секс пистолз»?

Однозначно плохо. Могли ли они объективно стать чем-то похожим на «Секс пистолз»? Навряд ли. Можно лишь добавить, что своё Противоречие «КиШ» преодолел. Кто-то назовёт это конформизмом и будет отчасти прав, но только отчасти. Всё-таки «КиШ» оказал какое-то креативное влияние на среду своего обитания, в которой до его появления никто сказки о неотвратимом наказании слушать не собирался.