Если б в силах был я землю
расколоть рукою твёрдой,
на одну бы половину
поселил бы я побеги,
жадно рвущиеся к свету,
поселил бы несмышлёных
малых птиц звонкоголосых,
поселил бы смех младенца,
запах розы, свежесть утра,
синеву морей бездонных,
нежность солнца, бег газели,
капли звонкие росинок,
что застыли на тюльпанах…

Я бы этой части мира
подарил бы своё сердце,
чтоб оно набатом било,
чтоб оно огнём горело,
чтоб оно сочилось кровью,
чтоб оно напоминало,
как легко и просто Правду
разменять на мерзость злата,
и как трудно вновь пробиться
к её свету, что один лишь
исцеление всех страданий!

Если б только был я в силах
расколоть на части землю…
На другую половину
поселил бы я болото,
изворотливость гадюки,
жабу в чёрных бородавках,
зависть, злобу, смех деляги,
хитрость, ненависть, распутство,
ложь отцов, что так жестоко
сыновей своих бросают,
матерей, что слово «мама»
начиняют ядом боли,
поселил бы липкость пота,
сытость, рвущуюся к славе,
поселил бы шелест денег,
поселил бы запах трупа,
и над всем над этим смрадом
я бы пугалом поставил
то, что даже этот ужас
приведёт в оцепененье —
святотатство Горбачёва!

Рейган, Буш и Горбачёв. Нью-Йорк, 1988 г.