‹…›

Обложка книги Н. Шанмугатхасана «Марксистский взгляд на историю Цейлона»

Таким образом, Махавира проповедовала учения «южных» буддистов Цейлона, Бирмы, Сиама и Камбоджи, в то время как монастырь Абхаягири проповедовал «северные» учения Кашмира, Тибета и Китая по образцу индийской школы вайтулия.

В результате этого доктринального расхождения монастырей Махавира и Абхаягири возникло то ожесточённое противостояние, которое мы указываем как главное препятствие в аккуратной интерпретации ранней цейлонской истории. Ибо в ходе этих яростных дебатов, иногда доходивших до полного преследования противостоящей секты.., записи, хранившиеся в монастыре Абхаягири, были сожжены и уничтожены,— так что победа Махавиры, или традиционной школы, стала полной, и её версия истории Цейлона — это и есть то, что считается историей сегодня.

‹…› От Дуттугемуну до Паракрамы Баху и так далее, все как один сингальские короли прибегали к насилию для осуществления своих амбиций в отношении восхождения на трон. Почти во всех случаях они получали благословении сангхи¹. Такие короли как Паракрама Баху предпринимали вторжения за рубежом в Индии и Бирме — несомненно с полного благословения сангхи!

‹…›

Индуизм вёл арьергардные бои, и хотя и потерпев поражение в самом начале, смог вернуть буддизм в свой круг. Так буддизм прекратил существование в Индии. Но и на Цейлоне влияние индуизма ощущалось. Это облегчалось обычаем сингальских королей, ещё со времён мифического Виджаи, брать жён в Южной Индии, а оные естественным образом приносили с собой своих богов. Так в буддийский пантеон были допущены индусские боги, а поклонение Вишну стало принятой практикой буддизма, как он практикуется на Цейлоне. ‹…› Сегодня даже такая бесспорно индусская практика как танец кавади стал буддийской практикой. Говорят, [премьер-министр] Сиримаво Бандаранаике танцевала кавади в знаменитом храме Лунава, опекаемом высшими кругами общества,— зрелище, возмутившее бы Будду и должное возмутить всякого истинного буддиста!

‹…› При дворе самых ранних сингальских королей, даже в период Полоннарува, где буддизм был официальной религией, брахманы-пурохиты занимали видное место и выполняли множество функций, такие как помазание короля на коронации, определение дат для важных событий и т. п.²

‹…› Очень рано в истории Цейлона сингальские короли со времён Ваттагамани (103—102 и 89—77 гг. до н. э.) ввели практику дарования земель монастырям, чтобы сангха могла получать с них доход. Это было в полном противоречии с принципами буддизма, поскольку члены сангхи должны быть свободны от материальных привязанностей.

Ваттагамани ввёл эту практику, чтобы вознаградить священнослужителя, поддержавшего его во время [тамильского вторжения]. Другие короли продолжили эту практику для завоевания симпатий сангхи. ‹…›

Такая судьба не постигла секту махаяны, поскольку её священнослужители выполняли ручную работу производительного характера.

‹…›

‹…›

[Португальцы] открыли путь для общения с более развитым Западом. Но полтораста лет их правления над большей частью страны (без горного района) были временем лютого гнёта. Их отметили религиозные преследования худшего порядка, включая насильственное обращение и разрушение мест поклонения других религий, интенсивная и неприкрытая эксплуатация страны — без каких-либо усовершенствований, которые вводили последующие завоеватели, особенно британцы. Португальцы оставили самую реакционную из всех религий, которую можно найти на Цейлоне сегодня,— католическую церковь. ‹…›

‹…›

‹…›

‹…› Второй Государственный Совет обсудил и принял резолюцию, призывающую к репатриации группы индийских рабочих, занятых на Цейлоне. Любопытно, что самасамаджистская парочка в Госсовете в то время, Н. М. Перера и Филип Гунавардене, проголосовали за эту резолюцию, вопреки официальной позиции их партии, что у рабочего класса нет национальных границ. ‹…›

‹…›

Важность цейлонско-индийской проблемы произрастает не из того факта, что она затрагивает миллион человек индийского происхождения, а из того факта, что подавляющее большинство этих людей составляют значительную часть цейлонского рабочего класса, и более того, занятых в отрасли, которой обязан процветанием современный Цейлон. В отличие от левого движения Д. С. Сенанаяке правильно увидел этот вопрос как классовый, а не национальный. Он понял, что эти рабочие плантаций индийского происхождения — потенциально революционная сила, а значит его враги.

Это понимание подтвердилось, когда на парламентских выборах 1947 г. эти рабочие, посредством своей организации, Цейлонского индийского конгресса, провели семь своих членов, оппозиционных ОНП, и помогли победе многих оппозиционных кандидатов, особенно левых, в других округах. Жребий был брошен, когда, в ходе довыборов в Канди, проходивших сразу после всеобщих выборов 1947 г., решающий индийский голос привёл к поражению кандидата ОНП и победе г-на Т. Б. Иллангаратне. Д. С. Сенанаяке поклялся, что такое не должно повториться.

В 1948 г. он ввёл Акты о гражданстве, которые предписывали строгие проверки для всех людей индийского и пакистанского происхождения, которые хотели стать гражданами Цейлона. Они были разработаны так, чтобы их могли пройти лишь немногие. В то же время, было объявлено, что только граждане должны иметь право голосовать. Одним ударом рабочие индийского происхождения были лишены и своего гражданства и права голосовать, и попали в категорию неграждан. Они не были гражданами ни Индии, ни Цейлона. Цейлонский индийский конгресс был неспособен организовать никакого эффективного протеста за пределами символической сатьяграхи. К его вечному стыду, левое движение было парализовано. ‹…›

‹…›

‹…› Первый раскол в ЛСП случился в 1939—1940 гг. во время Советско-финской войны. Антисоветская истерия, развёрнутая империалистами и реакционерами в то время, обнаружила скрытый троцкизм руководства ЛСП. Они провели через Центральный комитет резолюцию, осуждающую Третий Коммунистический Интернационал и Советский Союз. Все противники этого шага были исключены из партии под различными предлогами.

‹…›

Исключённые коммунисты сначала оформились в Объединённую социалистическую партию, которая в 1943 г. стала Цейлонской коммунистической партией. Отличаясь по классовому происхождению от руководства ЛСП, которое в большинстве составляли обеспеченные люди из верхнего среднего класса, руководство КП было не более революционным. Его лидеры пришли к марксизму через Коммунистическую партию Великобритании, к которой примкнули в свои университетские дни в Англии. Компартия Великобритании была ревизионистской даже до Хрущёва. В результате эти коммунисты привезли на Цейлон ревизионистскую политику и стиль работы, научившись у британских «товарищей».

КП реагировала на левосектантский троцкизм ЛСП, занимая правые реформистские позиции, что часто ставило их в нелепое положение. Вскоре, однако, обе партии выродились в парламентские придатки ШЛПС. ‹…› В попытке одурачить и бога и людей лидеры этих партий теперь начали принимать участие в религиозных обрядах и с энтузиазмом фотографируются, возлагая цветы к статуям господа Будды.

‹…›

‹…›

Д. С. Сенанаяке глубоко осознавал тот факт, что он не принят большинством народа. Вся его политика была поэтому нацелена на завоевание абсолютного большинства на всеобщих выборах. Он занялся систематическим подкупом электората, и вскоре спустил валютные остатки Цейлона, хранящиеся в Лондоне, на ввоз продовольствия. Если бы эти деньги были вложены в импорт промышленного оборудования, польза стране была бы огромная,— но Сенанаяке не верил в промышленное развитие. Но не это было его худшей ошибкой: это при его режиме началась практика субсидирования риса. Сегодня все признают нестерпимое бремя, которое эти субсидии, превысившие 600 миллионов рупий в год, наложили на экономику. Но теперь субсидирование риса стало политикой. Если выбрать одну меру, сознательно предпринятую правительством, которая более всего способствовала экономическому разорению нашей страны, это было субсидирование риса, предпринятое Д. С. Сенанаяке. Будущие поколения проклянут его имя.

‹…›

‹…›

Разошедшись с радикальными элементами своего кабинета, Бандаранайке остался пленником реакционных слоёв, некоторые представители которых подготовили успешное покушение на него 25 сентября 1959 года. Когда он склонился, выражая почтение буддистскому монаху, сидевшему на его веранде, тот выхватил из-под одежд пистолет и опустошил его в хрупкую фигуру премьер-министра. Это было накануне его планировавшегося отъезда в ООН. На следующий день премьер-министр скончался от ран.

‹…›

Теперь, в 1963 году, движение за левое единство набрало обороты, особенно в связи с неуспехами ШЛПС и угрозой возвращения крайней реакции. К Первомаю 1963 года был достигнут достаточный прогресс, так что три левых партии призвали к общей первомайской демонстрации. Об энтузиазме простых людей насчёт левого единства можно судить по массовости выступлений в тот день. Цейлон никогда не видел ничего подобного прежде и в дальнейшем. Не только беспрецедентные тысячи участвовали в шествии, но и тысячи толпились вдоль маршрута, выстраиваясь в несколько рядов и занимая всякую удобную позицию для наблюдения за этим уникальным зрелищем, которое для многих было осуществлением их заветных надежд. Галле-фейс-грин³ полнился народом. Напротив, конкурирующие мероприятия, устроенные ШЛПС и ОНП ушли на второй план. Такие картины можно было видеть только в социалистических странах по случаю первомайских парадов или празднования дней независимости. Следует иметь в виду потенциал, представленный этой великолепной мобилизацией левых сил в тот Первомай 1963 года, чтобы в полной мере оценить глубину предательства, совершённого в следующем году с формированием коалиционного правительства. Ибо даже проезжая на джипе во главе первомайской процессии, трое лидеров имели другие идеи, как им использовать то доверие, которым облекли их люди.

Формальное соглашение о создании Единого левого фронта было подписано в День памяти Хартала⁴, 12 августа 1963 года, в сопровождении церемонии на площади Независимости. Но дух тогдашнего Первомая не мог быть воссоздан. Уже начали возникать сомнения насчёт искренности лидеров. Были три партии, которые враждовали друг с другом  — и как! — добрую часть четверти века, и вдруг их лидеры объявляют о решении объединить свои силы. И при этом не прозвучало никакой самокритики насчёт того, кто был неправ, или в чём заключались ошибки. Иначе говоря, людей не посвятили в причины, по которым левые столько лет не были едины. Трудно было не прийти к выводу, что это поспешно заключённое соглашение о союзе было оппортунистическим, предназначенным для выигрыша возможно больше мест в парламенте, лишённым принципа.

Правильность этой оценки подтвердилась тем фактом, что ЕЛФ не просуществовал и года.

‹…›

К этому времени различие между марксистско-ленинской линией Коммунистической партии Китая и линией современного ревизионизма КПСС вышло наружу. Дискуссия внутри центрального комитета цейлонской компартии отразила это различие линий в международном коммунистическом движении. Большинство выбрало путь современного ревизионизма и развернуло гонения на марксистов-ленинцев. Последние созвали 7-й съезд партии, который в нарушение устава вновь и вновь откладывался руководством, и переоформились как марксистско-ленинская Цейлонская коммунистическая партия, заявив о своей приверженности марксизму-ленинизму-маоцзэдунъидеям. Две фракции поначалу померились силами в декабре 1963 года на 13-м съезде Цейлонской федерации профсоюзов, крупнейшей массовой организации под руководством компартии. Современный ревизионизм потерпел решительное поражение и руководство ЦФПС осталось в руках марксистов-ленинцев.

‹…›

Выстрел, который прозвучал 5 апреля 1971 года в Веллавайе, предвещавший вспышку обречённого восстания Народно-освободительного фронта (НОФ)⁵, не просто убил полицейского на рабочем месте,— он также действенно разрушил несколько мифов о Цейлоне, которые старательно культивировались буржуазной прессой и буржуазными политиками. Хотя печально известен тот факт, что по уровню преступности мы где-то на третьем месте в мире, Цейлон считается мирной страной, преданной доктрине «майтхири» и ненасилия, Дхамма-депой⁶, защита которого обеспечена особым попечением Индры-Шакры⁷ по прямой просьбе господа Будды перед его кончиной. Несмотря на жестокое насилие, которому мы были свидетелями во время общинных столкновений 1958-го, когда людей сжигали заживо, потому что они принадлежали не к той расе, создался миф, что народ Цейлона предан идеалам демократии, отвергая революцию и насилие. На самом деле всего за считанные недели до восстания, выступая перед публикой в Канди, г-жа Бандаранайке объявила, что наша страна избежала насилия, ибо её защитили боги.

Но величайшим мифом, распространяемым о Цейлоне, было то, что его народ твёрдо привержен принципам буржуазно-парламентской демократии, что мы единственные, кто усердно учился искусству демократического правления у британских владык, что мы успешно изменили правительства демократическим процессом, и Цейлон — это оазис стабильного правления посреди неспокойного мира.

Все эти теории лежат ныне в осколках. ‹…›

…Самым «демократическим» образом избранное правительство должно править с беспрецедентно жестокими диктаторскими полномочиями. Буржуазная демократия на Цейлоне стала уже просто фарсом. Начиная ещё с НЕФовского правительства позднего г-на Бандаранайке 1956 года, правление с помощью режима чрезвычайного положения стало правилом. Правительство г-жи Бандаранайке 1960 года и Дадли Сананаяке 1965 года соревновались друг с другом, кто дольше провластвует про режиме чрезвычайного положения. ОНП побила ШЛПС с небольшим отрывом. Как бы то ни было, бо́льшая часть времени при обоих правительствах прошла при режиме чрезвычайного положения. Это была демократия — а ля Цейлон.

‹…›

Но также как в 1956 году покойный г-н С. У. Р. Д. Бандаранайке, помимо справедливого обращения к вопросам религии, языка и расы, ушёл от радикальных лозунгов, популяризированных левым движением до него, так теперь НОФ пожинал плоды трудов марксистов-ленинцев, добавляя обращение к (антииндийскому) коммунализму и касте. Это может казаться трудным для понимания. В прежние времена, политики от Д. С. Сенанайке до Р. Г. Сенанайке, Хемы Басанайяке и К. М. П. Раджаратне сочетали коммунализм с реакционной политикой. НОФ опробовал новую комбинацию, обернув революционной фразеологией грубый призыв к антииндианизму (рабочие плантаций индийского происхождения, составлявшие значительную долю цейлонского рабочего класса, были изображены как пешки индийского экспансионизма), и в этом он, кажется, более преуспел. В качестве дополнительной ноты они также аккуратно апеллировали к кастовому вопросу. Большинство лидеров НОФ принадлежат к одной касте. Это подводит нас к анализу характера НОФ. Большинство таких попыток, предпринятых лидерами правительства, лишены какой-либо сообразности: начиная с представления о НОФ как агентах реакции, они закончили выводом, что они были крайне левыми авантюристами. Каков же подлинный характер НОФ?

‹…›

[Активисты Народно-освободительного фронта] популяризировали теорию Че Гевары, что сравнительно маленькая группа вооружённых смельчаков, партизан, может захватить государственную машину, а затем привлечь к себе народ. Это излюбленная теория мелкой буржуазии, с её жёстким индивидуализмом и недоверием к рабочему классу. Она исключает участие масс и резко противоположна теории народной войны, как она изложена товарищем Мао Цзэдуном.

Товарищ Мао учил нас, что «революционная война — это война народных масс, вести её можно, лишь мобилизуя народные массы, лишь опираясь на народные массы»⁸. Почти полное отсутствие массовой поддержки и изоляция от организованного рабочего класса были одной из самых приметных черт так называемого восстания, устроенного НОФ.

Их военная тактика также происходила из авантюристических теорий быстрой победы в однодневной революции, которые вырастали из полного непонимания реальных сил врага, как и хорошо известной концепции затяжной народной войны, выдвинутой товарищем Мао Цзэдуном. Применённая НОФ тактика — одновременно атаковать так много полицейских участков, центров силы врага — была едва ли не ребяческой в принципе, и могла привести только к той массовой резне, которая и произошла.

Лидер НОФ [Рохана Виджевира] был студентом московского университета им. Лумумбы, который получил антисоветское свидетельство и был выслан из Советского Союза, чтобы обеспечить его внедрение в ряды маркстов-ленинцев. Потерпев неудачу в попытке захватить руководство, он вышел, чтобы сформировать НОФ.

‹…›

‹…›