Цзян Цин! Письмо от 29 июня получил. Будет лучше, если ты примешь предложение товарищей Вэя и Чэна¹ и поживёшь там подольше. В этом месяце я дважды встречался с иностранными гостями; когда встретимся, я расскажу тебе о своей поездке. После отъезда из Улина 15 июня прожил десять с лишним дней на западе в одной горной пещере. В те дни до меня доходила скудная информация. 28 июня я прибыл в Байюньхуанхэ, где живу уже десять дней. Каждый день просматриваю материалы, которые представляют большой интерес. Полный беспорядок в Поднебесной ведёт ко всеобщему порядку. Это повторяется через каждые семь-восемь лет. Всякая нечисть сама вылезает наружу. Не вылезать она не может, ибо это определено её классовой природой.²

ЦК торопит меня с распространением выступления моего друга³, и я готов согласиться с этим. Он специально говорил о политических переворотах⁴. Подобных высказываний в прошлом не было, некоторые его соображения вызывают у меня глубокое беспокойство. Я никогда не верил, что несколько моих книжонок могут обладать такой большой волшебной силой. Теперь, после его хвалебных слов, вся страна начала превозносить их, вот уж поистине «старуха Ван продаёт тыквы и при этом расхваливает свой товар». Я вынужден пойти на это, так как, по-видимому, не согласиться с ними нельзя. В важном вопросе я вопреки своим убеждениям согласился с другими. Такое случилось впервые в моей жизни. Вот это и называется поступать не по своей воле. Жуань Цзи, живший во времена династии Цзинь⁵, выступал против Лю Бана⁶, он из Лояна дошёл до Чэнгао и сказал: «Когда в мире нет настоящих героев, тогда известность получают мелкие людишки». Аналогичными были высказывания Лу Синя в отношении своих публицистических произведений, и мне нравится его откровенность. Он говорил: «К своим ошибкам зачастую приходится относиться строже, чем к ошибкам других». Я несколько раз споткнулся и теперь, как правило, поступаю так же; но товарищи, как правило, не верят этому. Я верю самому себе, но в чём-то не верю. В молодости я говорил: «Жизнь человека длится двести лет, и поднятые им волны должны колыхаться три тысячи лет». Как видно, гордыни хоть отбавляй, но в то же время не уверен в себе, у меня всегда такое ощущение, что, когда в горах нет тигра, тогда царём становится обезьяна. Вот и я стал таким царём, но это не проявление эклектики, во мне есть и дух тигра, это — главное, есть и дух обезьяны, это — второстепенное. В своё время я использовал следующие несколько фраз из письма Ли Гу, жившего в ханьскую династию, к Хуан Цюну: «Твёрдое легко ломается, светлое легко пачкается; кто поёт „янчунь байсюэ“⁷, тот легко может оказаться в одиночестве; большая слава вряд ли бывает заслуженной»⁸. Последние две фразы как раз указывают на меня, и как-то на заседании Постоянного Комитета Политбюро ЦК я процитировал их.

Самопонимание — ценное качество человека. В апреле этого года на совещании в Ханчжоу я выразил несогласие с тем, как ставят вопрос друзья. Что поделаешь? Вернувшись в Пекин, на майском совещании, он [Линь Бяо] снова говорил в том же духе, а в печати тем более выступил весьма энергично. Прямо-таки превозносил меня как святого из святых. Таким образом, мне оставалось лишь пойти на это. Полагаю, что их подлинное намерение — ловить чертей с помощью Чжун Куя⁹. В 60-х годах ⅩⅩ века я как раз и стал играть роль Чжун Куя в коммунистической партии. Но события, как правило, развиваются в обратном направлении — чем выше превозносят, тем больнее падать. Я готов к тому, чтобы разбиться вдребезги, но в этом нет ничего страшного, материя не исчезает, она просто распадается на мелкие части. В мире существует более ста партий, и подавляющее большинство из них не верит в марксизм-ленинизм. Они разбили на мелкие куски Маркса и Ленина, а о нас и говорить нечего. Советую тебе уделять внимание этому вопросу, не надо, чтобы от побед кружилась голова, надо постоянно думать о своих слабостях, недостатках и ошибках. Я уж и не знаю, сколько раз я говорил тебе об этом, надеюсь, ты помнишь, ещё в апреле в Шанхае говорил. Написанное мною выше очень смахивает на «чёрные» слова. Разве антипартийные элементы не говорят то же самое? Но они в целом хотят низвергнуть нашу партию и меня лично, я же говорю лишь о той роли, которую я играю, и считаю, что некоторые высказывания не совсем уместны. В этом разница между мной и чёрной бандой. То, что я здесь написал, сейчас нельзя обнародовать. Так говорят все «левые» и широкие массы. Если это обнародовать, то тем самым окатишь их холодной водой, поможешь правым. Сейчас наша задача состоит в том, чтобы во всей партии и во всей стране в основном (полностью невозможно) свалить правых, а пройдёт семь-восемь лет — и снова поднимем движение по выметанию нечисти: впоследствии ещё надо будет много раз её вычищать, поэтому сейчас нельзя обнародовать мои где-то граничащие с чёрными словами высказывания. Сейчас трудно сказать, когда можно будет их обнародовать, ибо «левые» и широкие массы не хотят, чтобы я выступал с подобными словами. Возможно, когда-нибудь после моей смерти, когда правые придут к власти,— вот тогда пусть они обнародуют их. Правые могут использовать мои слова для того, чтобы попытаться вечно высоко держать чёрное знамя, но если они так поступят, то они лишь навлекут на себя беду. В Китае после свержения императора в 1911 году реакционеры не удерживались долго у власти, и если в Китае произойдёт антикоммунистический правый переворот, то, я категорически утверждаю это, спокойной жизни у них не будет; вполне возможно, что судьба их будет короткой, так как этого не потерпят все революционеры, представляющие интересы свыше 90 процентов народа. Правые, вероятно, смогут использовать мои слова, чтобы на какое-то время взять верх, «левые» же непременно используют другие мои высказывания, организуются и низвергнут правых. Нынешняя великая культурная революция явилась серьёзным манёвром. В некоторых районах (например, в Пекине) они [правые] пустили глубокие корни и имели прочную основу, а пали за один день; в некоторых организациях (вроде Пекинского университета [и университета] Цинхуа) они занимали прочное положение, но были развалены в один миг. Везде, где правые будут всё больше неистовствовать, там их крах будет наиболее сильным, там «левые» будут выступать всё более энергично, и это будет манёврами в масштабе всей страны. «Левые», правые и колеблющиеся промежуточные элементы извлекут из этого полезный урок. В конце привожу всё те же два старых высказывания: перспектива светлая, путь извилистый. Долго не обменивались письмами. Как начнёшь писать, получается длинно.

До следующего письма.
Мао Цзэдун.

1. Имеются в виду секретарь Восточного бюро ЦК КПК, секретарь Шанхайского горкома КПК Вэй Вэнбо и секретарь Восточного бюро ЦК КПК, первый секретарь Шанхайского горкома, первый комиссар военного гарнизона Шанхая Чэн Писянь.— Прим. ред.↩
2. Кит. 天下大乱，‌达到天下大治，‌过七八年又来一次，‌牛鬼蛇神自己跳出来，‌他们是为自己的阶级本性所决定，‌非跳出来不可. Мой вариант перевода: «Великая смута в Поднебесной переходит в великое упорядочение в Поднебесной. Так происходит каждые семь-восемь лет. Рогатые черти и змеиные духи выскакивают сами. Это определяется самой их классовой природой, они непременно выскакивают». «Великая смута переходит в великое упорядочение» — это, видимо, расхожее китайское выражение, известное до Мао.— О. Торбасов.↩
3. Имеется в виду Линь Бяо.— Прим. ред.↩
4. Речь идёт о выступлении Линь Бяо на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК 18 мая 1956 года.— Прим. ред.↩
5. 265—420 годы.— Прим. ред.↩
6. Лю Бан — основатель ханьской династии, правившей страной с 206 г. до н. э. по 220 г. н. э.— Прим. ред.↩
7. «Янчунь байсюэ» — древняя трудноисполнимая мелодия.— Прим. ред.↩
8. Мао приводит стихотворную строфу одного из древних авторов Китая.— Прим. ред.↩
9. Чжун Куй — глава демонов в китайской мифологии.— Прим. ред.↩