Вопрос об обеспечении материнства и охране раннего детства относится к числу тех немногих задач социальной политики, которым удалось за последние годы заслужить повсеместно принципиальное признание. Нет страны, где задача страхования рожениц, преимущественно работниц, не входила бы в число мероприятий, намеченных правительственной властью. Нет ни одного культурного общества, где проблема материнства и способы борьбы со смертностью младенцев не подвергались бы горячим обсуждениям. Целая сеть разнообразнейших обществ и союзов, ставящих своею целью материальную и моральную поддержку матерей, попечение о неимущих родильницах, заботу о новорождённых, покрывает собой европейские страны. Начиная от консервативно-филантропического общества «Säuglingsschütz» в Германии, состоящего под высочайшим протекторатом, полунаучной и полублаготворительной ассоциации для борьбы с детской смертностью в Англии (National Associations for prevention of infant Mortality), обществ материнской взаимопомощи во Франции (Mutualite Maternelle), во главе которых стоят такие авторитеты медицинского мира, как гинеколог Пинар, и кончая «революционной» по своей задаче борьбой с отживающей моралью — интернациональной организацией «Internationale Vereinigung fur Mutterschutz und Sexualreform», десятки национальных и международных союзов и обществ ставят своей задачей отыскание мер и путей к разрешению или лишь облегчению назревшей проблемы материнства. К вопросу этому за все последние 5—10 лет упорно возвращаются на съездах представителей различных отраслей знания: гинекологов и медиков, социал-статистиков и социал-реформаторов, политиков и эвгенистов. В июне месяце заседавший в Петербурге ⅩⅡ Пироговский съезд врачей также счёл своим долгом остановиться на этой злободневной задаче и высказался за введение страхования материнства в России.

Со своей стороны, государственная и законодательная власти всё чаще и чаще возвращаются к вопросу обеспечения женщин-матерей. Страхование материнства, главным образом женщин рабочего класса, за все последние годы не сходило с очереди в парламентских дебатах почти всех европейских стран.

К вопросу этому неоднократно возвращались во время обсуждения нового закона о государственном страховании (сессии 1908—1911) в германском рейхстаге; он возбуждал не раз горячие прения во французской палате (сессии 1908—1912); его касались в английском парламенте при обсуждении билля о национальном страховании (сессии 1910—1911 и снова летом 1913 г.); он дебатировался в итальянском народном представительстве (1909—1910 гг.), в австрийском рейхстаге (1909—1913), в швейцарском Союзном совете (1909—1911), в норвежском стортинге (1909—1911), в шведском (1911—1912), финляндском (1909—1912), румынском и сербском народном представительстве, в третьей Государственной Думе; у нас в России при разработке закона о страховании на случаи болезни (1908—1912). В результате — введение государственного страхования рожениц в 8 государствах (Италии, Франции, Норвегии, Англии, Швейцарии, России, Румынии и Сербии) и расширение страховых законов, обеспечивающих матерей-работниц, в странах, ранее введших у себя эту отрасль социального страхования (Германия, Австрия, Венгрия, Люксембург).

Каковы, однако, те непосредственные причины, которые заставляют государственные власти самых различных стран, начиная от высококультурной Англии и кончая промышленно отсталыми Балканскими государствами, проявлять именно в последнее десятилетие такой повышенный интерес к вопросу обеспечения материнства и защите раннего детства? Что заставляет причислить это мероприятие, ещё недавно рассматривавшееся как утопический проект, к разряду государственных мер, обсуждаемых в парламенте, в кабинетах министров?

Повторяющееся во всех промышленно развитых странах замедление рождаемости при растущей норме смертности младенцев ведёт к абсолютной (напр., во Франции) или относительной убыли населения. Статистики, социал-политики и гигиенисты с цифрами и выхваченными из жизни фактами в руках показывают обществу, какая опасность грозит при неограниченном господстве капитала цвету нации, нарождающемуся поколению, вслед за самими носительницами будущего — матерями.

Богатство, сила, могущество нации зависят от непрерывного возвращения здорового, жизнеспособного населения, этого источника крепких рабочих рук и доброкачественных носителей национального оружия. Недаром во время первого Берлинского съезда по охране труда в 1890 году германский император бросил своё знаменитое изречение:

«Охрана рожениц тесно связана с вопросом оздоровления расы. Поэтому в таком существенном пункте денежный расчёт не должен играть роли».

Разумеется, «историческая фраза» осталась лишь словесной погремушкой. Тем не менее она явилась своего рода принципиальным признанием нового курса остальной политики, открыто избираемой властями, этапом в деле развития вопроса охраны материнства.

Замедление рождаемости в соединении с ненормально высокой детской смертностью чревато слишком грозными последствиями для каждого отдельного государства и для всего человечества в совокупности, чтобы позволить обществу равнодушно пройти мимо них. Представители капитала привыкали строить своё благополучие на постоянно обновляющейся армии безработных, конкурирующих на рабочем рынке и понижающих расценку труда, они с некоторым беспокойством задают вопрос о том, что станет с отечественной промышленностью, если прекратится приток свежего «избыточного» населения.

«Пока Германия выбрасывает ежегодно 400 000 мальчиков на трудовой рынок, благосостояние нашей нации обезличено»,— восклицал относительно недавно пастор-политик Фр. Науман. Но с тех пор как тревожные симптомы, наблюдавшиеся лишь у других наций, стали проявляться и в Германии, с тех пор как число «мальчиков» и «девочек», выбрасываемых на трудовой рынок, начало даже во славящейся своей многодетностью Германии заметно понижаться, германскому обществу ничего другого не осталось, как примкнуть к движению и поднять знамя защиты младенчества¹. Ещё больше тревог порождает вопрос об убыли населения во Франции, толкая представителей буржуазного мира на путь ревностного апостольства государственного обеспечения материнства, независимо от его «законности», и заставляя представителей промышленности показывать пример в деле организации частной помощи матерям-работницам.

Со своей стороны, государственную власть озабочивает и другой, насущный для неё вопрос об утверждении своего военного могущества при задержке в приросте населения страны.

Более внимательное изучение этого явления показывает, что в основе его лежат глубокие экономические причины, коренящиеся в самом хозяйственном укладе нашего общества. Не подлежит сомнению, что в факте заметного понижения рождаемости огромную роль играет практическое неомальтузианство, особенно в странах с высоким развитием капиталистической системы хозяйства. Сознательное, волевое сокращение числа детей уже не ограничивается «двухдетной системой», введённой в употребление средними классами; брачные пары не только ограничивают число детей, но стремятся не произвести ни одного ребёнка на свет Божий. Несмотря на всяческие преследования со стороны закона, система эта перебрасывается из страны в страну, распространяясь во всех слоях населения, тайными ходами проникая и в дом буржуа, и в избу крестьянина, оседая прочно в среде более квалифицированной категории рабочих.

Что за этим кажущимся «субъективным» способом разрешения жизненной задачи для брачной пары скрывается определённый, закономерно действующий социально-экономический фактор, давно уже вскрыто статистиками и социологами. «Сознательно-волевые» действия супругов определяются в конечном счёте общеэкономическим благосостоянием страны, господствующей налоговой системой, уровнем заработной платы наёмных трудовых рук, законодательными постановлениями, охраняющими и обеспечивающими мать высотой культурных потребностей рабочего и крестьянского населения, даже квартирными условиями, не говоря уже о дороговизне или дешевизне жизни. Все эти причины определяют рост или уменьшение числа рождений в каждой из стран².

Хотя брачный возраст и отодвигается, однако число браков, как это показывает статистика промышленных стран, ни абсолютно, ни относительно не понижается; и тем не менее рождаемость падает повсеместно, что указывает на несомненное отделение двух ранее совпадавших моментов: брачного сожительства и производства на свет новых граждан.

Однако неомальтузианство, или сознательное сокращение рождаемости, составляет лишь один и далеко не главный момент в совокупности явлений, влияющих на замедление прироста народонаселения. Значительно серьёзнее влияние другого фактора, вытекающего из общих производственных отношений современной системы хозяйства,— растущего участия женщин в промышленном труде. Это явление, распространяющееся вместе с расширением области крупнокапиталистического фабричного производства, влечёт за собой не только высокую норму детской смертности, непосредственно затрудняющую прирост населения, но и вызывает широкое распространение женских болезней — причину органического бесплодия женщин, выкидышей и мертворождений.

Те же самые экономические причины, которые косвенным образом руководят волей родителей, направляя их в сторону практического неомальтузианства, уже прямо и непосредственно влияют на убыль населения, усеивая культурные страны непомерно высоким числом детских могил. Те же явления, которые препятствуют в широких кругах населения зарождению новой жизни — начиная от высоты таможенных ставок и кончая налоговыми системами, та же перенаселённость квартир, та же низкая норма оплаты труда, влекущая за собой хроническое недоедание, подкашивают юную жизнь младенца, ещё не успевшего приспособиться к суровым условиям земного существования. Едва ли представляет утешение тот факт, что несознательная воля родителей ослабляет прирост населения, что миллионы уже затеплившихся жизней гибнут от ненормальных условий, нас окружающих.

Детская смертность в большинстве культурных стран настолько велика, что ежегодная потеря 130 тыс. младенцев в Англии, почти 400 тыс. в Германии, более миллиона в России превышает возможные потери этих государств при самых неудачных войнах. Бесцельно зарываемые в землю юные жизни будущих граждан являются громадным ущербом для страны. Он влечёт за собой поредение рядов национальных производителей, он уменьшает число граждан, плательщиков налогов, он сокращает количество потребителей внутреннего рынка, задерживая этим самым дальнейшее развитие производительных сил в стране, он заключает в себе непосредственную угрозу предержащей власти, ослабление военного могущества нации…

«Если бы Франция,— воскликнул сенатор Эмиль Рей при обсуждении во французском сенате закона об обеспечении материнства,— следовала примеру других стран (в смысле охраны младенцев и матерей), мы бы имели с 1870 года на 10 миллионов больше жителей, чем мы имеем сейчас, другими словами: мы имели бы ещё 10 миллионов плательщиков налогов и вы, господин министр финансов, могли бы внести в государственную роспись на один миллиард больше дохода. Тогда вам не пришлось бы изобретать способы нового обложения граждан»³.

Все эти непосредственные, неблагоприятные и даже угрожающие результаты высокой смертности младенцев, при ослаблении рождаемости, не могут не тревожить общество и не толкать его на изыскание способов борьбы с этим явлением. Но несомненно, что самый крупный толчок в вопросе охраны детства и обеспечения материнства дан был государственной власти заботой о судьбах военного могущества нации⁴. Современное индивидуалистически настроенное общество не настолько предусмотрительно и заботливо, чтобы заглядывать в будущее и оценивать последствия сокращения рождаемости на моменты развития производительных сил или огорчаться поредением «национальных производителей», пока соседние государства в состоянии поставлять дешёвые рабочие руки.

Другое дело — вопрос о военном могуществе нации. Этот вопрос слишком непосредственно в настоящем, а не в будущем, затрагивает интересы страны и государственной власти. Вопрос о здоровом составе армии является основным моментом, привлекающим внимание государственной власти к вопросу страхования матерей и защиты детства, и заставляет правительства задумываться над «проблемой материнства»…⁵

В напряжённом соревновании между собой на суше и на море при утверждении своего военного господства современные державы нуждаются, каждая, в крепкой, здоровой, выносливой и непрерывно растущей в своей численности армии. Спрос на носителей национального оружия возрастает усиливающимся темпом; интерес государства требует сейчас, чтобы приток новых сил, возможных служителей Марса, ни в коем случае не замедлялся. Растущему спросу на пригодных к военной службе молодых людей должен отвечать нормально возрастающей прирост населения. Но в настоящее время при безрассудной растрате здоровья населения, эксплуатационной системой труда, при калечении матерей из-за отсутствия должной их охраны, при антигигиенических и антикультурных условиях существования огромной части населения предложение и спрос в военном деле не покрывают друг друга. Франция при остановке в приросте её населения дошла в этом смысле до предела, пользуясь при военном наборе 97 % юношей призывного возраста. Введённая теперь трёхлетняя служба есть своего рода результат создавшегося «критического» положения. Если другие государства ещё не дошли до предела Франции (Германия призывает 42—45 % своего мужского населения под военное знамя), всё же конфликт, создающийся между замедлением в росте населения и прогрессирующим спросом на военно-активных граждан, наблюдается в большей или меньшей степени и в других странах. Почти повсюду приходится представителям власти считаться с повторным явлением растущего числа неспособных к военной службе и для пополнения установленного контингента понижать требования при рекрутских наборах.

В Германии падение годности к военной службе мужской части населения выражается в следующих красноречивых цифрах⁶:

Года	Процент годных из числа явившихся к набору
1902	56,75
1905	56,30
1907	54,90
1908	54,50
1909	53,60
1910	53,00

«Статистика учит нас,— пишет „Vorwärts“ (8-го мая 1913),— что из года в год у нас не только абсолютно, но и относительно растёт число, вследствие слабости и физических недостатков, непригодных к военной служба призывных, тогда как число годных к службе относительно падает».

Количество годных плюс могущих быть годными призывных понизилось за четыре года (с 1907 по 1910) с 70 до 67,8 %, число же относимых в ратники ополчения поднялось на 2,8 %. Это явление становится ещё нагляднее, если сравнить абсолютные числа за большой промежуток времени:

В 1901 году	из числа 507 997 призывных	было забраковано 141 403;
1910	558 597	179 293

«Это не пустяк,— восклицает „Vorwärts“,— если уже сейчас почти треть призывного населения оказывается физически слабосильной и непригодной для рекрутчины».

В своём труде «Militartauglichkeit und Grosstadteinfluss» гигиенист Альсберг приводит ряд убедительных фактов, доказывающих, что коэффициент пригодности к военной службе, под которым он подразумевает соотношение между численностью призывных и числом признанных годными для военной службы, понижается с каждым годом. Целый ряд известных гигиенистов вместе с военными авторитетами подтверждают, что повышение численности наличной военной силы возможно уже сейчас, только при понижении требований на набор.

В Англии, напр., минимальный рост для приёма под знамёна считался:⁷

В 1845	5 футов	6 дюймов8
1872	5	5
1883	5	3
1897	5	2

Официальная статистика Англии даёт следующую картину роста числа непригодных к военному делу по всей Англии из всего количества юношей, являющихся ежегодно к набору.

Наборы последнего десятилетия в Англии⁹:

Число освидетельствованных рекрутов

Годы		Число забракованных рекрутов
	Абсолютное	На 1000 освидет.
1901—10	649972	209838	322,84
1910	45671	14124	309,26
1911	48178	12403	257,44

Относительно благоприятный набор 1911 года объясняется большей «эластичностью» применённого критериума при освидетельствовании годности к военной службе, но и при этих пониженных требованиях браковка четверти юношей в расцвете сил и молодости указывает на всю серьёзность положения. Характерно, что, «недоразвитость» (малорослость, недостаточный вес и узкая грудь) составляет наибольший процент случаев непригодности. В 1911 году на 1000 освидетельствованных приходилось 43,60 «недоразвитых», в 1910 — 55,66, в 1909 — 74,94. Затем следуют: болезнь; сердца, слабость зрения, болезнь зубов, повреждение нижних конечностей и т. д.¹⁰

В промышленных округах Лидса, Йорка, Шефильда в период 1897—1901 годов 47,5 % представляющихся к набору оказались не удовлетворяющими даже современными пониженным требованиям. Из 11 000 лиц, представившихся в 1899 году в Манчестерском округе, только 1072 оказались годными к регулярной армии, 2107 — зачислены в ополчение и 9/10 совершенно забракованы.

Доктор Изачик говорит по поводу России, что понижение требований при приёме на военную службу вызывается высокой нормой смертности и заболеваемости населения особенно в промышленных округах, влекущей за собой растущую непригодность к военной службе. В Московском округе, сообщает он, в 1899 году уволено было 28,59 % призывных из-за неспособности к военной службе; в 1902 году количество это поднялось до 32,57 %.

Точно так же растёт, по утверждению специалистов военного дела, число увольняемых по случаю болезни рекрутов в период отбывания воинской повинности. В Германии за период 1894—95 годов по 1906(—7) год число увольнений поднялось с 15,2 на каждую тысячу наличных военных сил до 23,9 на тысячу. Во Франции, где вследствие медленного прироста населения выбор среди призывных особенно ограничен и требования при приёме значительно ниже, чем в Германии, заболеваемость солдат ещё значительнее. За тот же период 1902—1906 годов, когда на каждые 1000 солдат падало 610 случаев заболеваний в Германий, во Франции заболеваемость составляла 1825 на 1000 в год, что указывает, что одно и то же лицо болело по несколько раз в год. Чем медленнее прирост населения, чем слабее оно физически, тем неустойчивее и положение армии. А между тем дегенерация, физическое вырождение населения тесно связаны с пышным расцветом промышленности при существующей эксплуатации наёмных рабочих рук¹¹.

Военно-медицинская статистика даёт на этот счёт весьма любопытные данные: наименьшее количество пригодных к военному делу поставляют промышленные округа, особенно фабрично-заводские города и местечки; наибольшее количество — округа; где преобладает крестьянское население, занятое земледелием. Аграрная Пруссия всё ещё поставляет 63,79 % ежегодного контингента, Бавария — 10,39 %, промышленная же Саксония, Баден, Вюртемберг — от 2,84 % до 6,60 %. Если принять за сто количество призывных, долженствующее падать на различные местности, и сравнить это должное количество с действительным количеством наличных военных сил, распределённых по происхождению из местности того или другого типа, то получим для Германии следующую картину:

Должное количество призванных		Действительное число принятых на службу
Из деревень	100	114
Из мелких городов	100	86
Из местечек	100	91
Из городов средней величины	100	83
Из крупных городов	100	65

Набор по городам пополняется усилением повинности деревенских жителей.

По словам доктора Гундобина, до 70 % новобранцев, признаваемых непригодными к военной службе, составляют городские жители. Между пригодностью к военной службе и общими условиями существования населения наблюдается самая тесная связь. О плачевных результатах рекрутских наборов в промышленных округах свидетельствует статистика всех стран. Швейцарский фабричный инспектор кантона Гларуса, напр., приводит данные, указывающие, что «брак» у фабричных достигает 39 %, у призывных, принадлежащих к земледельческой части населения — 24 % и у ремесленников — 23¹².

По подсчёту проф. Эрисмана, в России из рекрутов-земледельцев поступают в армию 71 %, из торговцев и лиц свободных профессий — 61 %, фабричных же и мастеровых — 59 %.

В Великобритании наименьший процент непригодных к военному делу дают колонии, наибольший — сама Англия и Уэльс с их преобладающим фабрично-заводским населением. В среднем за период с 1901 по 1910 год непригодность к военной службе распределялась следующим образом по различным частям Англии.

На 1000 призывных оказывались непригодными¹³:

В колониях	251,80
Ирландии	305,48
Шотландии	308,74
Англии и Уэльсе	27,41

Характерным моментом в определении пригодности населения к военной служба является то, что решающая роль в данном случае принадлежит не столько роду занятий, профессии самого призывного, сколько роду занятий его родителей.

Призыв 1906 года в Германии даёт следующую характерную картину: на каждые сто призывных оказались годными к набору, 118,50 сыновей земледельцев и 89,83 сыновей родителей, занятых в других отраслях народно-хозяйственной жизни. Из сыновей текстильных рабочих только 56,78 на 100 удовлетворяли требованиям, сыновья же горнорабочих дали ещё меньший процент призывных — всего 39,63. Эти данные отчётливо показывают, какое громадное значение на физическое здоровье молодого поколения оказывают общие социальные условия жизни и труда представителей различных категорий труда разных слоёв населения.

Ещё отчётливее выступает тесная связь между нормальные развитием юношества и экономическим благосостоянием родителей, если сравнивать между собой пригодность к военной службе сыновей «несамостоятельно трудящегося населения», т. е. наёмных рабочих, и «отпрысков» собственников капитала или земли. Тот же призыв 1906 года для Германии показывает, что на 1000 призывных приходилось:

• 190,82 сыновей самостоятельных земледельцев,
• 73,79 сыновей «несамостоятельного сельского населения» (батраков, арендаторов),
• 138,93 сыновей самостоятельного городского населения,
• 72,63 рабочих.

Подобными примерами изобилует военно-медицинская литература всех стран, но для целей данного исследования достаточно и этих беглых примеров, подтверждающих высказанное положение, что процент годности к военной службе прежде всего зависит от социально-экономического уровня благосостояния широких масс населения. Чем неудовлетворительнее условия жизни родителей, тем слабее жизнеспособность молодого поколения, тем ограниченнее выбор при наборе и тем затруднительнее составление растущей в своей численности армии из физически крепких и выносливых рекрутов.

Военные задачи, руководящие современной политикой держав, заставляют государственную власть особенно остро ощущать несоответствие между растущим спросом на пригодное для военной службы мужское население и тем ограниченным в количестве (вследствие замедления рождаемости) и неудовлетворительным по качеству человеческим материалом, какой ежегодно поставляется населением на славу отечества…

Повсеместно проявляющийся у представителей власти, начиная Францией и кончая её союзницей Россией, интерес к судьбе матерей и младенцев непосредственно вытекает из военно-государственных соображений, из опасения отстать в деле роста военных сил по сравнению, с конкурирующими на той же почве другими державами. В основе заботы правительственной власти о поощрении рождаемости, проведении законодательных мер по охране и обеспечению материнства и детства лежит неизменная забота власти об укреплении своего военного могущества.

Чтобы спасти ребёнка, надо охранять мать. Отсюда повсеместно наблюдающееся повышение интереса и общества, и государственной власти к вопросу страхования и охраны матерей. Проблема материнства признана, способы и меры к её разрешений включены в порядок дня социальной политики. Разработать эту проблему во всех её деталях, наметить последовательную цепь социальных мероприятий в целях обеспечения женщин возможностью выполнять её естественную функцию предстоит прежде всего рабочему классу, как той части населения, которая ближе всего заинтересована в наиболее совершенном разрешении проблемы материнства.

Примечания

1. Д‑р Потгоф делает приблизительный подсчёт тех непроизводительных затрат, которые вызывает ежегодная гибель 350—400 тыс. младенцев в Германии. Считая, что роды и все необходимые приготовления для ребёнка обходятся семье в 150 марок — сумма взята нарочно ниже действительной, прибавляя затем 150 м. на похороны, гробик и т. д.— получается на каждого умершего младенца непроизводительный расход в 300 м.; помножив эти 300 м. на число смертных случаев младенцев в 1907 г., Потгоф приходит к выводу, что германская нация ежегодно зарывает в детские могилы 108 000 000 марок (см. речь деп. Давида в рейхстаге, май 1911 г.).↩
2. Профессор Брентано отводит в вопросе прироста населения решающее место социально-экономической политике государства: чем обременительнее налоги, чем дороже жизнь, чем выше при этом культурные потребности населения, тем медленнее его прирост. Мюнхенское статистическое бюро приводит в прямую связь рождаемость с общей тенденцией вздорожания жизни: «Заметное уменьшение рождаемости — явление крайне прискорбное с точки зрения интересов народного хозяйства — зависит, однако, от замечающейся повсеместно тенденции к вздорожанию жизни, затрудняющему содержание, пропитание и воспитание нескольких детей в более широких кругах населения» (Mitteilung des Staat-Amtes der Stadt. München, Bd. ⅩⅩⅡ, §3).↩
3. Journal of fidel du 4 Dec. 1912. Senat. Session extraordinaire de 1912.↩
4. Насколько забота о матерях и младенцах вызывается общегосударственными соображениями, в частности чисто военными интересами, сказывается в том попечении, которое правящие сферы стали за последние годы оказывать младенцам. В 1908 году военный министр в Германии предписал военным обмундировочным мастерским в Спандау, близ Берлина, давать занятым в них матерям, кормящим младенцев, в общей сложности три часа в день на уход за детьми, не вычитая у работниц эти прогульные часы. В том же году германский министр внутренних дел обратился с специальным циркуляром к предпринимателям, предлагая им открывать ясли на фабриках, расположенные удобно и доступно для работающих матерей.↩
5. На совещании членов Центрального управления для защиты младенцев в Пруссии один из представителей официальной власти заявил открыто, что борьба с детской смертностью является сейчас насущнейшей задачей. Потеря такого громадного количества младенцев уменьшает не только производительную силу страны, но и подрывает мощь государства. Сколько этих, слишком рано подкошенных других жизней могли бы стать со временем солдатами и увеличить ряды отечественной армии… (См.: Gleichheit. 1912. № 10).↩
6. D‑r Alfons Fischer: Militartaiiglichkeit und Industriestaat, S. 2.↩
7. J. Johnston. Wastage of child life. Ноябрь (2).↩
8. Т. е. 168, 165, 160 и 157 см.— Маоизм.ру↩
9. Не следует упускать из виду, что при отсутствии всеобщей воинской повинности к набору являются лишь те юноши, которые могут рассчитывать на принятие в армию, поэтому процент непригодных к военному делу в Англии значительно превосходит приведённые числа.↩
10. Army. Report of the health of the army for the year 1911. Volume ⅬⅢ .↩
11. При рекрутских наборах констатируется громадное внимание, какое оказывают на дальнейшее развитие организма условия существования младенца в первые месяцы жизни. Рекрутские наборы в Германии показывают, что лучший результат дают призывные, которых в младенчестве кормила сама мать. При искусственном вскармливании годным оказывается только 31 %, при естественном вскармливании в течение трёх месяцев — 39 %, при кормлении материнским молоком до 6 мес.— 42 %, при естественном вскармливании до 9 мес.— 45 %. Речь депутата рейхстага д‑ра Давида перед пленумом рейхстага (май 1911 г.).↩
12. Ueber die Ernährung der Fabriksbevolkerung und ihre Mangel.↩
13. Report of the health of the army (Синяя книга ⅬⅢ, стр. 5).↩