Когда говорят о «маоизме», то, как я думаю, многие люди не совсем понимают, что те из нас, кто называет себя приверженцами марксизма-ленинизма-маоизма, имеют в виду теоретическую традицию, которая кристаллизовалась около 1990 года. Разумеется, истоки этого термина находятся ещё в 1960-х, когда китайские коммунисты порвали с советской гегемонией, но тогда «маоизм» был просто сокращённым обозначением течения, доминирующего в антиревизионистском коммунизме.
До 1990 г., и особенно в 1960—1970-е, «маоизм» просто означал тип марксизма-ленинизма, который связывал себя с продолжающейся культурной революцией, а не с советским ревизионизмом. Кроме этого, у него не было какого-то цельного и/или последовательного теоретического содержания. Маоисты до 1990 г. были в основном антиревизионистами, которые стремились к сохранению революционной линии марксизма-ленинизма. Маоист, таким образом, был маоистом постольку, поскольку он или она признавали китайскую революцию (и особенно культурную революцию) как продолжение мировой революции и Мао Цзэдуна как наиболее последовательного революционного лидера. Отсюда термин «учение Мао Цзэдуна».
Такое понимание маоизма, который ранее не определял себя как маоизм (как момент разрыва постепенности в цепи марксизма-ленинизма, который привёл к созданию новой универсальной теории), могло измениться только в результате того кризиса, который наступил тогда, когда Китай также выбрал путь ревизионизма. Как и те коммунисты, которые были уверены, что Советский Союз, несмотря на Хрущёва, остаётся командным центром мировой революции, маоисты прошлого были шокированы реставрацией капитализма в Китае. Привязанные к отдельной стране, к отдельному, а не универсальному моменту, марксисты-ленинцы, называвшие себя «маоистами», к середине 1980-х оказались неспособны объяснить, чем их «маоизм» отличается от советского ревизионизма.
Идея о том, что теоретическое развитие, вызванное китайской революцией под руководством Мао Цзэдуна, является продвижением дальше универсальной революционной теории, новой стадией революционного коммунизма, была сформулирована только Коммунистической партией Перу (КПП, известной как «Светлый путь») в конце 1980-х годов. И, следуя ранним заявлениям КПП, Революционное интернационалистское движение (РИД) в конце концов провозгласило «Да здравствует марксизм-ленинизм-маоизм!» в 1993 году. В этот момент и далее в 1990-е маоизм сформировался как реальное теоретическое течение.
Самое интересное состоит в том, что «новый этап» в развитии революционной коммунистической теории был провозглашён около 1990 г., и это произошло как раз тогда, когда нас пытались уверить в окончательной победе капитализма и наступлении конца истории. Берлинская стена пала; в бывшем Советском Союзе активно проводились рыночные реформы; в Китае продолжалось развитие государственного капитализма; на Кубе наступила стагнация, вызванная блокадой. И вдруг, в самый момент исторического поражения, был провозглашён новый революционный этап! Этого не должно было произойти: капитализм победил, империалисты выиграли холодную войну, и коммунизм вышел из моды — выражение «хорош в теории, но плох на практике» стало обычным у либералов, «ужасный тоталитаризм» звучало со стороны реакционеров.
В то же время, следует помнить, что та теория, которая в итоге получила название ленинизма, также родилась в муках исторического поражения. Германская СДПГ — которая являлась своего рода лидером международного пролетариата в то время — капитулировала перед империализмом; Второй Интернационал развалился; началась Первая мировая война, поправ все усилия коммунистов. Но тогда, несмотря ни на что (и в России, что было ещё более невероятным!) произошла большевистская революция. Спустя несколько десятилетий произошла китайская революция. Происходили революции в других странах и бурно развивалось мировое антиимпериалистическое движение.
Это не означает, что историческое поражение сегодня менее значительно, чем поражение, из которого родилась большевистская революция; на самом деле, оно намного хуже — провалился реально существовавший социализм, что вроде бы дало капитализму право заявить о своем превосходстве. Что мне кажется любопытным, так это то, что возрождение коммунизма происходило всегда в те моменты, когда оно не должно было произойти, когда коммунизм, по-видимому, был уничтожен и капитализм победил.
Посмотрим, что было до большевистской революции, на Парижскую коммуну: учение, которое впоследствии получило название марксизма, было окончательно сформулировано и стало ведущей идеологией мирового пролетариата только после того исторического и трагичного поражения. Почти семьдесят лет спустя (а это намного больше, чем прошло к настоящему моменту со дня поражения китайской революции) появился Советский Союз. Поэтому что странного в том, что новый этап в развитии революционной коммунистической теории был провозглашён в 1993 году? Только циники в центрах глобального капитализма или настроенные против коммунистов анархисты могут называть произошедшее анахронизмом.
Те, кто отказываются принимать этот взгляд, часто также провозглашают, когда речь заходит о маоизме, что «маоистский проект умер в 1980-е». На самом деле, маоистского проекта по сути не существовало до 1993 г., и он развивался постепенно — а временами и очень бурно — с этого времени. Марксизм, в конце концов, тоже не преуспел во времена Маркса: его верность была доказана Лениным во времена большевистской революции, что, в свою очередь, открыло возможность для формирования ленинизма, и он сам тоже появился в момент революции, но полностью был сформулирован только позднее. Марксизм-ленинизм, в свою очередь, применил на практике Мао Цзэдун — что создало новую возможность для развития теории. Китайская революция не была маоистской, так же как русская революция не была ленинистской: эти теории появились в результате анализа приобретённого на практике опыта.
Маоизму, следовательно, чуть более двадцати лет, он намного моложе, чем марксизм во времена русской революции, и уже были серьёзные попытки воплотить его на практике — в Перу, Непале, Индии… Будет ещё много попыток, и РИД снова поднимет голову, и ⅩⅩⅠ в. будет веком великого революционного подъёма — как было во все кризисные времена — и для антикапиталистов оно будет веком маоизма, что бы ни говорили левые активисты, так же как ⅩⅩ в., что бы ни говорили анархисты и реформисты, был веком ленинизма.