Украинский кризис не является уникальным национальным явлением. Украина по ряду причин оказалась «слабым звеном» и стала первой жертвой распада экономической модели, основанной на господстве доллара в качестве мировой резервной валюты и кредитного стимулирования потребительского спроса, как механизма экономического роста¹.

Украина была одной из наиболее уязвимых экономик в рамках глобального кризиса, что вызвало раскол правящего класса и острейшую политическую борьбу, которую мы наблюдаем уже на протяжении нескольких месяцев.

Экономика украинского капитализма сложилась в результате распада народнохозяйственного комплекса СССР, приватизации общенародной собственности и интеграции в мировой рынок. Эти процессы привели к деградации экономической структуры УССР, которая занимала десятое место в мире по экономическому развитию, обладая комплексно развитым народных хозяйством, ведущую роль в котором занимало машиностроение и изготовление продукции с высокой степенью переработки.

Интеграция в мировой рынок разрушила высокотехнологичные отрасли.

«Если экономика СССР была ориентирована на удовлетворение производственного и личного потребления внутри страны и развивалась более или менее комплексно и всесторонне, то капиталистическая экономика Украины „форматируется“ в соответствии с потребностями мирового разделения труда. Жертвой этого процесса, прежде всего, стали наукоёмкие производства — машиностроение, лёгкая промышленность, станкостроение, приборостроение, радиоэлектроника, производство турбин, авиационное, автомобильное производства»².

С разрушением сложных производств катастрофически возросла роль отраслей с низкой степенью передела и сырьевого сектора, ориентированного на экспорт. Владельцы предприятий этого сектора составили слой олигархии, которая контролирует большую часть экономики страны на протяжении почти всего периода «независимости». Этот слой ориентированный на производство экспортной сырьевой продукции занимался нещадной эксплуатацией доставшихся в наследство от СССР производственных мощностей. Украинская олигархия в силу своего экономического положения не только не была заинтересована в развитии внутреннего рынка, но и зачастую хищнически относилась к собственным производственным активам, предпочитая инвестициям в развитие производства вывод прибылей в оффшоры. Всего в оффшоры из Украины было выведено более 165 миллиардов долларов³.

Модель периферийной экспортной экономики изначально носила самоедский характер и строилась на проедании советского наследия.

Чёрная металлургия, которая была «локомотивом» периферийной экономики Украины и давала до 40—50 % экспорта, «ещё до начала мирового экономического кризиса демонстрировала очевидные структурные недостатки — устаревшие технологии, большие трудозатраты (на производство одной тонны стали в Украине расходовалось 52,8 человеко-часа, тогда как в России — 38,1, а в Германии — 16,8), высокая энергоёмкость и зависимость от иностранных (в основном, российских) энергоносителей. Если при высоких ценах эти недостатки не играли существенной роли, то при любом ухудшении конъюнктуры они становились серьёзной угрозой.

Другие конкурентоспособные отрасли украинской экономики — сельскохозяйственное производство (в части технических культур), химическая промышленность (в основном — производство минеральных удобрений), добывающая промышленность (руда, уголь) — также в основном имели сырьевой характер и были ориентированы на экспорт.

Остальные отрасли производства (за исключением производства продуктов питания), в силу узости внутреннего рынка, развивались лишь в том отношении, в каком они обслуживают экспортно-ориентированные сектора. Как правило, в этих сегментах экономики более низкие заработные платы и нормы прибыли»⁴.

С деградацией отечественного производства за пределами экспортно-сырьевого сектора, росла зависимость от импорта. Доля товаров отечественного производства в структуре товарооборота постоянно падала, а доля импорта соответственно росла. С середины 2000‑х годов импорт постоянно опережает экспорт⁵. Эта разница компенсировалась ростом внешнего долга, как государственного, так и корпоративного⁶.

В условиях глобального кризиса, который начался в 2008 году, проявилась тенденция падения спроса на украинский экспорт и рост цен на импорт при повышении зависимости от импорта. Модель украинского капитализма явным образом двигалась к собственному краху.

Нарастание кризиса вызвало серьёзную внутреннюю борьбу в правящем классе. Его верхушка — десяток миллиардеров — к тому времени уже была готова к интеграции в мировые элиты и искала путей «прописки» собственного капитала на Западе. Ими были накоплены капиталы достаточных объёмов, чтобы эффективно перевести их в финансовые и промышленные активы на Западе, в то время как развивающийся системный кризис в Украине делал нашу страну не такой привлекательной для крупнейшего отечественного бизнеса.

Способом такой легализации стала так называемая «евроинтеграция», когда в обмен на отмену защиты внутреннего рынка и его фактическую «сдачу» международным монополиям, украинские миллиардеры получали европейское признание. То, что ценой этого станет разрушение ряда отраслей промышленности и новый виток деиндустриализации с неизбежным ростом безработицы и других социальных бед, верхушку правящего класса не волновало⁷.

Однако, средний и низший слои олигархии, которые всё ещё рассматривали Украину как площадку для ведения бизнеса и не имели достаточных капиталов для интеграции в мировые элиты, оказывали вялое сопротивление этому процессу — они ещё не использовали все возможности «независимого» украинского государства для выхода в «высшую лигу» миллиардеров, поэтому они не были настроены на полную сдачу внутреннего рынка европейским «партнёрам»⁸.

Руководство страны в лице Януковича долгое время колебалось между «партией миллиардеров» и «партией миллионеров», стараясь выбрать такой способ «евроинтеграции», чтобы удовлетворить обе стороны. В результате Янукович был вынужден отказаться от запланированного подписания соглашения о Зоне Свободной Торговли в Вильнюсе в декабре 2013 года, поскольку оно угрожало экономическим интересам значительной части буржуазии, а также катастрофическими социальными последствиями. Необходимость «интеграционных» процессов была также обусловлена острой потребностью в кредитах, источниками получения которых могли быть либо международные финансовые организации (МВФ), либо Российская Федерация. В отличие от МВФ, Россия не ставила условием получения кредита антисоциальные реформы, что также склонило Виктора Януковича к тому, чтобы отложить подписание ассоциации и ЗСТ с ЕС.

Ответом «партии миллиардеров», которая сделала ставку на евроинтеграцию, стал Евромайдан.

На начальном этапе Евромайдана участие народных масс было минимальным. В первые дни там присутствовали в основном сотрудники и активисты прозападных НГО и неонацистских групп (вокруг ВО «Свобода» и составившие потом Правый Сектор). Подлинную массовость Евромайдан получил только после ночного разгона 30 ноября. Этот разгон показывали в прямом эфире все олигархические телеканалы, затем постоянно повторяя в своих новостных сюжетах кадры с избитыми людьми, окровавленными головами и т. п. Происходила информационная «раскачка» общества.

Постоянно вбрасывалась некая информация, которая должна побуждать граждан к участию в протестах. Примером может быть сообщение о якобы убитой милицией в ходе разгона 30 ноября студентке. Как потом выяснилось, студентка просто несколько дней отдыхала в компании своих друзей-националистов и не выходила на связь с родными. Такие информационные провокации вбрасывались неоднократно и всякий раз подхватывались олигархическими СМИ.

Чтобы мобилизовать массы киевлян на воскресные собрания-«вече» на Майдане использовались не только телеканалы, подконтрольные олигархам. Была развёрнута широкая и дорогостоящая агитация, включая разноску листовок-флаеров с приглашением на Майдан в каждый (!) почтовый ящик четырёхмиллионного Киева.

Ведущей силой Майдана, которая постоянно присутствовала там и участвовала в боевых действиях с правоохранителями, стали неонацистские боевики (в основном из числа футбольных фанатов) и люди без определённых занятий из Западной и Центральной части страны. Эти люди в течении нескольких месяцев жили на Майдане, где им было обеспечено питание и денежное довольствие. Всё это свидетельствует об изначально хорошо организованном финансировании Майдана со стороны украинской олигархии. Это финансирование шло как через три парламентские партии оппозиционного блока, так и через НГО и напрямую парамилитарным группам неонацистского толка.

Ещё в декабре была отчётливо видна националистическая идейная направленность Майдана. Объединение «Боротьба» в своём заявлении отмечало тогда:

«Несомненным успехом националистов стало то, что им, благодаря высокой активности, удалось навязать Евромайдану своё идейное лидерство. Об этом свидетельствуют лозунги, ставшие своеобразным „паролем“ для собирающихся на Майдане масс и активистов. Это и „Слава Украине — героям слава!“, которое вместе с поднятием правой руки с распрямлённой ладонью стало партийным приветствием Организации украинских националистов в апреле 1941 года. Это и „Слава нации — смерть врагам!“, и „Украина превыше всего“ (калька с печально известного немецкого Deutchland uber alles), и „Кто не скачет — тот москаль“. У остальных оппозиционных партий просто не оказалось внятной идеологической линии и набора лозунгов, в результате чего либеральная часть оппозиции приняла националистические лозунги и националистическую повестку. ‹…› Неуклюжие попытки либерального крыла протеста избавиться от идейного руководства националистов, например, кричать вместо „смерть врагам“ что-то более политкорректное, по большому счёту провалились. Это произошло не только потому, что лишь националистические организации обладают идейно заряженной и активной массовкой, но и потому, что либеральное большинство протеста не предложило никакой внятной программы действий. В этой ситуации националисты как более активные и радикальные обрели имидж „авангарда“ всего движения»⁹.

Проявлением доминирования ультраправых стало также разрушение активом Евромайдана памятника В. И. Ленину на Бессарабской площади. Этот варварский акт не был осуждён либеральным крылом Майдана, отбитые куски памятника демонстрировалась со сцены Майдана под одобрительные возгласы толпы¹⁰.

Антилевая и антикоммунистическая направленность Майдана проявилась в избиении активистов «Боротьбы» братьев Левиных, которые стояли недалеко от Майдана с профсоюзным агитпикетом. Со сцены Майдана звучали призывы расправиться с ними, так как они якобы стояли под красным флагом¹¹. Расправой руководил депутат ВО «Свобода» Мирошниченко.

В январе идеологическое и политическое содержание Майдана было очевидно любому непредвзятому наблюдателю¹². Уже тогда мы охарактеризовали происходящее как «либерально-националистический мятеж со всё более заметным участием откровенно нацистских элементов „Правого сектора“».

Таким образом ядро Евромайдана составляли неонацистские боевики и актив оппозиционных политических партий. Кто же был «мясом» Евромайдана, кто эти тысячи людей поддержавшие движение?

Среди участников митингов половину составляли свезённые активисты из регионов. Среди участников одного из опросов 50 % оказались киевлянами и 50 % — приехавшими на Майдан из регионов. При этом среди приезжих 52 % было людей, приехавших с Западной Украины, 31 % — с Центральной Украины и только 17 % — с Юго-Востока страны¹³. Среди тех, кто постоянно находился на Майдане, непропорционально много предпринимателей — 17 % и непропорционально мало русскоязычных — 16 % (в обществе около 40—50 %)¹⁴. Определённое представление о социальной «физиономии» Майдана даёт тот факт, что среди погибших «Небесной Сотни» не было ни одного рабочего¹⁵.

Таким образом, Евромайдан — это движение, инициированное и контролируемое крупнейшими олигархами; его политической основой являлся радикальные националисты и в меньшей степени прозападные либералы, социальной базой — мелкая буржуазия и деклассированные элементы.

Напротив, движение сопротивления Юго-Востока является более пролетарским по своему составу, что отмечается независимыми наблюдателями. Не случайно также и то, что сопротивление хунте олигархов и нацистов, пришедшей к власти в результате Майдана, развернулось прежде всего в наиболее индустриально развитых регионах с преобладанием рабочего класса в населении.