Запись беседы посла СССР в КНР Юдина П. Ф. с товарищем Мао Цзэдуном 26 марта 1954 г.

В соответствии с поручением Центра посетил Мао Цзэдуна по вопросу совещания руководящих работников КНР, КНДР и Вьетнама в ЦК КПСС в связи с предстоящей Женевской конференцией и одновременно сообщил ему содержание письма тов. Суслова. Запись беседы по обоим этим вопросам произведена отдельно.

После того, как были обсуждены вышеуказанные вопросы, я собрался уходить, но Мао Цзэдун попросил задержаться и сказал, что он хотел бы побеседовать со мной как раньше, по-товарищески, как это было нередко в мои прошлые приезды в Китай.

1. Он сказал, что за время пребывания в Ханчжоу отдохнул неплохо и чувствует себя хорошо. Последние 35 дней отдыха много ходил по горам. «Во время моего отсутствия,— сказал Мао Цзэдун,— за границей стали распространять небылицы о моей серьёзной болезни, что я якобы тяжело болен по версии одних — туберкулёзом, по словам других — сердечной болезнью. При этом распространяли слух, что в случае моей смерти мой пост займёт Гао Ган. А я, как видите, вполне здоров и помирать не собираюсь».

   Продолжая мысль, начатую в связи с упоминанием Гао Гана, Мао Цзэдун сказал, что длительное время чувствовалось что в партии и вне её что-то не ладится. Было такое ощущение, словно происходит землетрясение, причём подземные толчки возникают то тут, то там, но где находится центр — нельзя было сказать. Особенно ясно такое положение определилось в июне-июле прошлого года, когда ЦК КПК созвал совещание по финансово-экономическим вопросам. С июля по декабрь 1953 г. стало ещё сильнее чувствоваться, что в партии существуют два центра, один — это ЦК, а другой — невидимый, подпольный. Подземные толчки в партии стали чувствоваться ещё более заметно. После 24 декабря (обсуждение этого вопроса на Политбюро) стало многое яснее. Теперь мы знаем, откуда это исходило. Однако, это не означает, что землетрясение не может возникнуть и в другом месте.

   Коснувшись некоторых деталей дела Гао Гана, Мао Цзэдун сообщил, что после февральского Пленума ЦК КПК в течение двух недель работали две комиссии, которые помогли выяснить многое. Особенно заслуживает внимания тот факт, что как Гао Ган, так и Жао Шуши в прошлом арестовывались. Некоторые моменты этого периода их биографии раньше были неясными, теперь же кое-что выяснилось. В личной жизни Гао Ган является грязным человеком. У него было много женщин, часть из них, как выяснилось, являлись враждебными элементами. Сейчас через различные каналы ЦК пытается выяснить, не был ли Гао Ган связан с империалистами. Много ценного материала, разоблачающего деятельность Гао Гана, дали его четыре секретаря.

   После возвращения Гао Гана из Москвы, куда он летал в связи с делом Берия,— продолжал Мао Цзэдун,— Гао Ган начал действовать особенно активно. Показательным является тот факт, что, вернувшись из Москвы, он никому не говорил о таких двух важнейших вопросах решения ЦК КПСС, как о вреде пропаганды культа личности и о необходимости коллективного руководства партии. Характерным является такой штрих: вернувшись из Москвы, Гао Ган не поехал домой, а сразу направился в «Пекин-отель», где жили тогда приехавшие в командировку партийные работники с мест, и начал их обрабатывать.

   Антипартийная группировка Гао Гана и Жао Шуши в своей подрывной деятельности избрала такую тактику: высказываться за поддержку Мао Цзэдуна и Линь Бяо, но бороться в первую очередь против Лю Шаоци и затем против Чжоу Эньлая. «Дело тут, конечно, не в фамилиях,— заметил Мао Цзэдун,— а в партии, в её единстве».

   На моё замечание, что это обычная тактика фракционеров, что открыто выступать им против Мао Цзэдуна не под силу, Мао Цзэдун заявил, что, прикрываясь его именем, фракционеры обманывали многих товарищей и что именно поэтому он (Мао Цзэдун) должен был быстро и ясно высказать свою точку зрения, показать свою позицию, иначе «эпидемия фракционной борьбы в партии стала бы быстро распространяться». Когда дело Гао Гана раскрылось, большинство членов партии правильно поняли мероприятия ЦК, но некоторые могут законно упрекнуть ЦК в медлительности. В связи с этим Мао Цзэдун, полушутя, сказал следующее: «Мао Цзэдун предложил избрать Гао Гана в члены Политбюро, он назначил его заместителем председателя Центрального правительства. Теперь товарищи одобрили все мероприятия в отношении Гао Гана, но говорят, почему ЦК просмотрел. Мао говорит, что, видимо, потому, что был слеп. Тогда товарищи спросят, как может Мао работать, если он ослеп. На это Мао говорит, что теперь он прозрел». При этом Мао Цзэдун заметил, что он себя скверно чувствовал в конце прошлого года. Ознакомление с обвинительным заключением прокуратуры СССР по делу Берия помогло ЦК КПК найти правильный путь выявления антипартийной деятельности Гао Гана. В то время он подозревал Гао Гана в антипартийной деятельности, но полностью уверен не был и поэтому насторожённо относился к Гао Гану.

   На моё замечание, что это можно было понять во время нашей встречи в Ханчжоу, ибо Мао Цзэдун, прося ознакомить некоторых членов Политбюро ЦК КПК с обвинительным заключением по делу Берия, не упомянул при этом Гао Гана, Мао Цзэдун сказал, что тогда ЦК ещё всего не знал, думали, что не нужно будет собирать Пленум, но после решили, что это сделать необходимо. Он заметил, что теперь самочувствие у него (Мао Цзэдуна) хорошее, ибо всё это помогло оздоровить обстановку. Сейчас поступает дополнительный материал о Гао Гане, выясняются многие детали. Официального заключения ЦК по делу Гао Гана ещё не сделал. Окончательное решение будет вынесено на следующем Пленуме ЦК КПК.

   Приведя слова Ленина о том, что партия, очищаясь от врагов, укрепляется, я сказал, что в данном случае идёт процесс укрепления китайской компартии. Мао Цзэдун заметил на это, что не исключена возможность появления фракционеров в КПК и в дальнейшем.

   В ответ на мою реплику о том, что если есть классы, есть и классовая борьба, в том числе и в партии, Мао Цзэдун сказал, что когда в партии внешне кажется всё гладко, это ещё не означает, что внутри всё благополучно и хорошо.

   Затем, заметив, что Гао Ган был в дружбе с Ковалёвым¹, Мао Цзэдун спросил меня, видел ли я письмо Ковалёва тов. Сталину. Я ответил, что письма не видел, но что тов. Сталин рассказывал мне о нём.

   Мао Цзэдун сказал, что в этом письме, которое сохранилось и которое он может показать мне, всё было подсказано Гао Ганом. Основное содержание письма сводится к тому, что в ЦК КПК, кроме Гао Гана, нет ни одного хорошего товарища. Конечно, Гао Ган наталкивал Ковалёва, когда одних членов ЦК характеризовал как настроенных проамерикански, других — как антисоветски. Теперь становится ясным, что у Гао Гана давно были какие-то намерения.

   На вопрос Мао Цзэдуна, где теперь работает Ковалёв, я сказал, что о Ковалёве я слышал как о железнодорожнике, а как в политики он попал — я не знаю. В Китае он был случайным человеком. Сейчас он работает в одном из хозяйственных министерств. (Присутствовавший на беседе Ши Чжэ заметил, что он, кажется, работает зам. министра угольной промышленности).

2. Затем Мао Цзэдун рассказал об организации работы в ЦК. Он сообщил, что сейчас текущими делами сам он мало занимается, а ведение их поручил остальным членам Политбюро, которые в процессе подготовки наиболее существенных практических вопросов советуются с ним. Это делается для того, чтобы, с одной стороны, поднять активность каждого из членов ЦК, а с другой,— иметь возможность самому заняться изучением и подготовкой более важных вопросов и проблем. Опыт показал, что такая организация работы даёт лучшие результат. «За последние два месяца в Ханчжоу,— заметил Мао Цзэдун,— я сделал гораздо больше, чем мог бы сделать здесь, в Пекине, занимаясь текущими делами». Мао Цзэдун сказал, что за это время он составил [и] подредактировал следующие документы: 1) доклад о работе ЦК КПК, 2) решение февральского Пленума ЦК КПК о единстве партии, 3) тезисы Чжоу Эньлая о деле Гао Гана, 4) сообщение для печати о февральском Пленуме ЦК КПК, 5) проект конституции КНР и другие. За последнее время,— продолжал Мао Цзэдун,— в ЦК сложилась практика, при которой составленный Мао Цзэдуном или каким-либо другим членом Политбюро документ передаётся для совместного обсуждения группе руководящих товарищей из ЦК. Такой метод коллективной работы даёт хорошие результаты и встретил одобрение всех членов Политбюро. Резюмируя свою мысль об организации работы, тов. Мао Цзэдун, смеясь, сказал: «В текущих делах на первую линию огня сейчас выдвинуты более молодые члены ЦК, а я нахожусь как бы на второй линии. Получается как на войне: если враг прорвёт первую линию, то вступает в бой вторая линия». При такой организации дела,— заметил Мао…²

1. И. В. Ковалёв (1901—1993) — советский военный и государственный деятель. В 1948—1950 гг. был руководителем советских военных специалистов в Китае.— Маоизм.ру.↩
2. На этом доступный скан архивного документа обрывается.↩