Мои воспоминании касаются состояния нефтяной промышленности в 1920—1922 годах и тех конкретных мер, которые были приняты Владимиром Ильичом Лениным как Председателем Совнаркома и СТО для восстановления и развития нефтяного хозяйства. Работая над восстановлением всей советской крупной промышленности, являющейся главнейшей базой социализма, Владимир Ильич очень много внимания уделял нефтяной промышленности.

Особое значение для развития нефтяного дела имел в то время внешний товарообмен. Оборудование, нужное для восстановления промыслов, а также часть предметов продовольствия, одежды и обуви для рабочих можно было тогда получить главным образом за границей. Вот почему Владимир Ильич поддерживал нас, нефтяников, в течение всего 1921 года в нашей борьбе за право самостоятельного выхода за границу.

К концу 1922 года в результате успешного проведения новой экономической политики положение нефтяного хозяйства настолько улучшилось, что мы смогли уже опираться на внутренние ресурсы.

Одним из возможных путей поднятия нефтяной промышленности Владимир Ильич считал нефтяную концессию, рассматривая её в ряду мероприятий новой экономической политики как одно из вспомогательных средств, которое позволит нам скорее преодолеть хозяйственную разруху.

Никто теперь не сомневается, что такой путь был тогда единственно правильным, но в то время были в партийной среде, в частности в Азербайджане, предубеждения и опасения насчёт концессий. Рассеивая эти предрассудки и заблуждения, Владимир Ильич написал нам, азербайджанцам, несколько писем по этому вопросу, а при свидании в 1921 году журил меня за то, что я не понимаю концессионной политики.

— Вам, инженеру,— говорил он мне,— стыдно не понимать того, что мы сейчас не можем быстро и лишь собственными силами восстановить нефтяную промышленность.

Владимир Ильич тогда считал, что война между Шеллом и Стандардом, мировыми нефтяными гигантами, настолько сильна, что Стандард, безусловно, пойдёт на концессию именно для того, чтобы использовать получаемую с бакинских и грозненских промыслов нефть против своего мирового соперника — Детердинга.

Зная, какое отношение «Стандард ойл» имел к бакинским промыслам, я опасался, что оба нефтяных концерна займут одинаковую позицию против нас, будут тормозить, затруднять, задерживать экономическое развитие Советской России, считая, что без их помощи нам никогда не удастся восстановить нефтяное хозяйство.

Свои опасения я сообщил Владимиру Ильичу. Он с большим интересом отнёсся к моим словам, принял их во внимание и поддержал нас, бакинцев, в нашем стремлении иметь выход за границу для продажи нефтяных продуктов и для покупки там оборудования. Это было тогда необходимо именно для того, чтобы крепки самим стать на ноги и если концессии¹ не удадутся, то восстанавливать нефтяное хозяйство в Баку своими собственными силами.

Нашу торговлю за границей Владимир Ильич рассматривал как один из видов усиления общего товарооборота, без которого нефтяная промышленность не будет вовлечена в сферу влияния новой экономической политики и не будет быстро восстановлена.

Я позволю себе изложить историю нефтяного хозяйства Баку за эти годы разрухи, описать ту поистине кропотливую работу, которую вёл Владимир Ильич в руководстве восстановлением нефтяной промышленности. Расскажу также историю нефтяной концессии, которая была дана так называемой международной «Барнсдальской корпорации» на бурение и эксплуатацию нефтяных площадей.

Эта концессия принесла нам некоторую пользу в том отношении, что научила нас бурить вращательными станками и эксплуатировать нефтяные скважины глубокими насосами. Этот концессионный договор превратился, в сущности, в договор о технической помощи…

Владимир Ильич не дожил до расцвета нефтяной промышленности, не дожил до того времени, когда рабочий класс восстановил своими собственными силами разрушенное хозяйство и СССР вошёл в блистательную полосу гигантского развёртывания социалистического хозяйства.

Но в своём гениальном предвидении будущего Владимир Ильич знал, что так и будет, и в октябре 1922 года писал бакинским рабочим:

«Дорогие товарищи! Я только что выслушал краткий отчёт тов. Серебровского о положении Азнефти². Трудностей в этом положении очень не мало. Посылая вам свой горячий привет прошу вас ближайшее время продержаться всячески. Первое время нам особенно тяжело. Дальше будет легче. Победы мы должны добиться и добьёмся во что бы то ни стало.

Ещё раз шлю вам лучшие коммунистические приветы.

В. Ульянов (Ленин)»³.

Это были пророческие слова. Победы мы добились на нефтяном фронте, как и на всех фронтах нашего хозяйства.

В апреле месяце 1920 года Владимир Ильич послал меня в Баку. Я приехал в Баку 30 апреля с мандатом, подписанным им, и приступил к работе, которая была намечена Владимиром Ильичом. На меня, как на члена Главконефти и председателя Бакинского нефтяного комитета, возлагались следующие задачи:

1. Организация нефтяного хозяйства в Бакинском районе согласно заданиям ВСНХ, с наивысшим подъёмом производительности труда.
2. Руководство делом погрузки и вывоза нефти и её продуктов.
3. Широкое и всестороннее привлечение для этих целей военных, морских и гражданских сил через соответствующие органы.

Для осуществления этих задач мандатом мне предоставлялись широкие права и полномочия.

Так, военному командованию вменялось в обязанность оказывать мне самое широкое и деятельное содействие, в частности снабжать достаточными военными и морскими силами для охраны наливных судов и сооружений, находящихся в промысловых и заводских районах.

Народному комиссариату продовольствия и его органам вменялось в обязанность реально передавать с ссыпных пунктов количество продовольствия по расчёту на 150 тысяч едоков или предоставить определённые районы для заготовки продовольствия. И, наконец, мандат предоставлял мне право предавать суду ревтрибунала виновных в неисполнении моих распоряжений, касающихся выполнения возложенных на меня задач, и пользоваться всякими льготами и привилегиями в отношении всех видов транспорта и связи для деловых сношений.

По указанию Владимира Ильича тов. Доссер⁴ и я провели национализацию всех азербайджанских промыслов, заводов и подсобных предприятий. Был образован Нефтеком, который впоследствии превратился в Азнефть. Положение на промыслах было катастрофическое. Не хватало ни оборудования, ни машин, ни одежды. Рабочие жилища развалились так, что в них немыслимо было жить. Пришлось ремонтировать эти пещерные жилища, потому что не было ни времени, ни сил строить новые.

В моём докладе, посланном Владимиру Ильичу, о положении нефтяной промышленности Бакинского района в конце 1920 года я совершенно честно охарактеризовал положение.

Этот доклад, переданный Владимиру Ильичу 23 февраля 1921 года, был им чрезвычайно внимательно просмотрен, а на полях испещрён его личными пометками⁵.

В докладе особое внимание обращалось на бурение, совершенно заброшенное в Баку, развитие которого было важно для нефтяной промышленности. Указывалось, что недостатки бурения объясняются старым способом ударного бурения, так называемым бакинским бурением, чрезвычайно невыгодным как по своей медленности, так и потому, что при этом способе забивается в землю огромное количество металла.

Далее в докладе сообщалось:

«Обе эти причины устраняются с применением вращательного (американского) бурения, которое позволяет пробурить в 8 месяцев скважину глубиной в 360 саж., закрепив её двумя-тремя колоннами труб (6—12 дюймов). Примеры таких скважин есть в Сураханах».

Препятствием в развитии вращательного бурения являлось то, что ни рабочие, ни технический персонал не умели работать таким способом. Надо было этому учиться и в то же самое время, конечно, не бросать нашего ударного бурения, налаживать его, развивать, потому что без этого мы не смогли бы поднять нашей добычи.

В докладе была намечена подробная программа бурения по отдельным участкам, а также программа восстановления ранее действовавших и ныне заброшенных скважин, которые могли дать нефть. Параллельно с этим давалась характеристика обводнённых районов и объяснение этого явления.

Совнарком 1 февраля 1921 года принял решение по вопросу о сдаче нефтяных концессий в Баку и Грозном. Владимир Ильич сам провёл чрезвычайно большую работу по ознакомлению с материалами, освещающими положение Бакинских нефтяных промыслов. Изучая специальные вопросы добычи нефти, Владимир Ильич связывал восстановление нефтяного хозяйства Баку и Грозного с общим укреплением крупного производства Советской страны.

В этом общем плане он рассматривал и оживление торгового оборота нефтяных трестов как внутри страны, так и за границей, и выдачу нефтяных концессий как вспомогательное средство для преодоления хозяйственных затруднений.

Тов. Красин дал Владимиру Ильичу пессимистическую характеристику состояния нефтяной промышленности, причём в записке тов. Красина не было целевой устремлённости. Говорилось об угрозе обводнения, о необходимости прибегнуть к иностранной помощи, о том, что оборудование промыслов сильно пострадало в гражданскую войну и что восстановление его потребует расхода в 200—300 миллионов золотых рублей по Грозному и 250—300 миллионов золотых рублей по Баку.

Кроме того, тов. Красин указывал на расстройство транспорта, недостаточность технических материалов и общий развал, как на причину того, почему на промыслах работает не более одной трети имеющихся скважин.

Тов. Красин писал:

«Спасение возможно… только при очень смелой и решительной политике, которая должна состоять в предоставлении трём или четырём соперничающим на мировом рынке крупнейшим синдикатам, а также правительствам Италии, может быть также Франции, Бельгии, достаточно заманчивых площадей в добропорядочных частях Бакинского и особенно Грозненского районов… Концессии можно и должно связать с устройством нефтепроводов, усилением состава железных дорог» и т. д.

Читая записку тов. Красина, Владимир Ильич подчеркнул особенно характерные места⁶. В то же время чрезвычайно внимательно отнёсся и к другим запискам: тт. Доссера, Губкина и специалистов Главконефти⁷.

Документом, которым Владимир Ильич особенно заинтересовался, была записка тов. Губкина, относившегося к развитию нефтяной промышленности гораздо более трезво, чем Л. Б. Красин. Он доказывал, что катастрофы сейчас нет, но положение дел таково, что действительно нефтяной промышленности грозит неминуемая гибель, если не будут в срочном порядке приняты меры, предупреждающие надвигающуюся катастрофу.

Губкин указывал на огромное количество бездействующих скважин, которые грозят месторождениям нефти обводнением. Он объяснял, почему это происходит, и говорил, что нужно сейчас же увеличить количество эксплуатируемых скважин чтобы таким путём бороться с угрозой обводнения. Необходимо усилить бурение, иначе у нас не будет резерва новых скважин которые могли бы увеличить добычу нефти.

Таким образом, тов. Губкин намечал два пути улучшения работы Бакинских промыслов: во-первых, увеличение числа эксплуатируемых скважин и доведение до возможного минимума бездействующих и, во-вторых, расширение бурения, умелое использование всех сил для этого, получение оборудования и привлечение техников из-за границы.

Вместе с тем он выражал сомнение, найдутся ли охотники за границей взять концессии в Баку, потому что дело восстановления нефтяной промышленности связано с весьма трудными и невыгодными работами по предотвращению затопления скважин водой и что едва ли может интересовать концессионеров такая неприятная работа, не дающая немедленного производственного эффекта.

Таким образом, две существенные стороны промысловой работы бурение и эксплуатацию скважин — следовало, по мнению тов. Губкина, проводить без вмешательства иностранного капитала. Это место было подчёркнуто Владимиром Ильичом два раза и отмечено нотабене.

Владимир Ильич не только изучил доклады тт. Красина, Доссера. Губкина и мой, он ознакомился также с докладами специалистов Главконефти, после чего им был намечен ряд мероприятий по восстановлению нефтяной промышленности⁸. Часть этих мероприятий положена была в основу при выработке постановления Совнаркома от 29 марта 1921 года об «Основных принципах концессионных договоров»⁹.

Однако было бы ошибкой думать, что вся огромная работа Владимира Ильича по нефти сводилась к выработке принципов сдачи в концессию нефтяных площадей. Мне известно из тогдашних бесед с ним, что он гораздо шире смотрел на это дело. Концессии были для него, повторяю, только одним из добавочных путей восстановления хозяйства на основе новой экономической политики.

Для того чтобы обеспечить развитие нефтяной промышленности, нужны были параллельно с концессиями и другие средства, имевшиеся в нашем распоряжении.

Чтобы выявить все средства и возможности и провести в жизнь необходимые мероприятия, была создана комиссия СНК из высокоавторитетных специалистов по нефти, которая и выехала в Баку. Её предложения были утверждены СТО в июле 1921 года и много помогли делу восстановления нефтяной промышленности.

Ввиду того что у многих бакинцев была сильна уверенность, что можно своими собственными силами восстановить нефтяную промышленность, и отношение к концессиям было отрицательное, в постановлении Совнаркома ещё от 1 февраля указывалось:

«Поручить т. Сталину выяснить, вполне ли разъяснено бакинским и грозненским рабочим значение концессий, как средства для восстановления нашего хозяйства и укрепления советского строя или требуется посылка туда особого политического руководителя».

Когда основные принципы концессионного договора были приняты 29 марта 1921 года, Владимир Ильич написал мне 2 апреля специальное письмо о нефтяных концессиях в Баку.

«21.Ⅳ.1921 г.

т. Серебровский!

Посылаю Вам некоторые материалы по нефтяным концессиям. Хотел послать это с т. Каминским, но его, к сожалению, из-за тяжёлой болезни пришлось лечить здесь.

Крайне важно, чтобы бакинские товарищи усвоили правильный (и одобренный Ⅹ партсъездом, т. е. обязательный для членов партии) взгляд на концессии. Архижелательно ¼ Баку (а то и 2/4) сдать концессионерам (на условиях помощи из-за границы и продовольствием и оборудованием сверх размеров, необходимых для концессионера)¹⁰. Только тогда есть надежда на остальных ¾ (или 2/4) догнать (а затем и обогнать) современный передовой капитализм. Всякий иной взгляд сводится к вреднейшему „шапками закидаем“, „сами сладим“ и т. п. вздору, который тем опаснее, чем чаще прячется в „чисто коммунистические“ наряды.

Если у Вас в Баку есть ещё следы (хотя бы даже малые) этих вреднейших взглядов и предрассудков (среди рабочих и среди интеллигентов), пишите мне тотчас: берётесь ли сами вполне разбить эти предрассудки и добиться лояльнейшего проведения решения съезда (за концессии) или нужна моя помощь. Зарубите себе и всем на носу: „архижелательны концессии. Нет ничего вреднее и гибельнее для коммунизма, как коммунистическое самохвальство — сами сладим“.

Теперь, когда есть Батум, надо изо всех сил налечь на быстрейший обмен нефти и керосина за границей на оборудование.

Известная самостоятельность нужна для этого Бакинскому району. Если не имеете её, телеграфируйте точно, мы вам её дадим.

Формулируйте точные предложения — шлите их в СТО телеграфом и почтой. Необходим областной хозяйственный центр, отвечающий за Баку + Батум и т. п., ведущий дело самостоятельно, быстро, без волокиты.

Мы отсюда вам не поможем, мы сами бедны. Вы должны нам помочь, покупая из-за границы всё нужное в обмен на нефть и её продукты.

Жду ответа: короткого по телеграфу… и подробно по почте. Правильные сношения с СТО — необходимы непременно. Это главное.

Ещё один вопрос: правильно ли ставится в Баку вопрос о нефти с точки зрения согласования разных сторон народного хозяйства? Ведь край богатейший: леса, плодородная (при орошении) земля и т. п. Качаем воду (с нефтью) и не употребляем эту воду на орошение, которое бы дало гигантские урожаи сена, риса, хлопка? Не используем „норда“ для ветряных двигателей? Но главное, конечно, продовольствие, орошение. Можно ли развить нефтепромышленность, не развивая орошения и земледелия вокруг Баку? Думает ли кто и работает ли кто над ним как следует? Что с английским планом орошения?

С ком. приветом Ленин»¹¹.

Это письмо окрылило нас. Известная самостоятельность по обмену нефти и керосина на оборудование за границей нам давалась. Выход через Батум был нам обещан. В получении этого выхода за границу бакинские рабочие сыграли большую роль, потому что, когда вспыхнуло восстание в Грузии, в феврале 1921 года, бакинские рабочие выступили на защиту повстанцев. Несколько тысяч бакинских рабочих пошли восстанавливать Пойлинский мост на главной железнодорожной магистрали, соединяющей Баку с Батумом через Тифлис.

Владимир Ильич в своём письме поддерживал нас в том, что Азнефти нужно дать выход за границу. Впоследствии он сильно защищал меня от всех нападений Внешторга за мои «вылазки».

Зная меня много лет, по 1905 году и по загранице, где по его настоянию я начал учиться и стал инженером, Владимир Ильич доверял мне. Поэтому он снисходительно относился к некоторым моим промахам в «торговле» и ограничивался тем, что добродушно вышучивал меня во время моих докладов, что он умел делать с неподражаемым совершенством.

На основании предложения Владимира Ильича — сформулировать точно и прислать в СТО наши соображения о самодеятельности Бакинского района в товарообменных операциях с заграницей мы телеграфировали ему просьбу прислать формальное признание известной самостоятельности Нефтекома обменивать в Персии, Турции и Европе нефтепродукты на предметы снабжения и продовольствие.

Получив эту телеграмму, Владимир Ильич уже 18 апреля написал записку Рыкову, Милютину и Лежаве о том, что необходимо дать Нефтекому известную самостоятельность в обмене с Персией, Турцией и Европой нефтепродуктов на предметы оборудования, снабжения рабочих одеждой и продовольствием и предложил им дать своё заключение и согласованный проект постановления к заседанию Совнаркома.

На основании этой записки 19 апреля дело слушалось в Совнаркоме, которым была назначена комиссия по выработке постановления о расширении компетенции Азнефти по обмену с заграницей нефтепродуктов на предметы продовольствия и одежды для рабочих. В результате мы в Азербайджане получили санкцию на самостоятельное выступление за границей, и я отправился в Константинополь, чтобы там завязать первые сношения по товарообмену, послав предварительно первый маршрут с маслом и другими товарами в Батум.

В то время обстановка для выхода за границу была нам чрезвычайно выгодна: в Европе шла борьба между двумя мировыми гигантами — американским трестом «Стандард ойл» и английской компанией Шелл. Эти хищники воевали между собой за рынки для своей нефти, и вот в самый острый момент борьбы мы бросили на рынок наши первые пароходы с нефтяными товарами, занялись, как говорили потом, нефтяным «корсарством».

Конечно, это были кустарные попытки проникнуть на мировой рынок, но тем не менее они оказались удачными и произвели большую суматоху на нефтяном рынке.

Я поехал в Константинополь на первом наливном пароходе, если не ошибаюсь, это была «Джорджиа» (Грузия), который привёз первый груз — прекрасное и дорогое бакинское машинное масло. Французы сейчас же купили этот товар, а затем начались закупки со стороны Италии и других иностранных нефтяных обществ. Деньги платили вперёд, не видя товара, на очень льготных условиях. Тогда мы отправили из Баку большие маршруты с маслом и нефтью, и снова заработал Баку-Батумский керосинопровод.

На первые же вырученные деньги в Константинополе мы купили находившееся там нефтяное оборудование. Это оборудование лежало в турецкой таможне, в своё время оно было приготовлено нефтепромышленниками для отправки в Баку через Батум, но так как в Баку была Советская власть, то его задержали в Константинополе и оно лежало невыкупленное в таможне. Когда у нас появились деньги, мы почти за бесценок получили это оборудование.

Турки не хотели держать на таможенных складах громоздкое оборудование, а потому пустили его подешевле. Кроме того, мы получили первую партию одежды, обуви и прочих товаров и тут же завязали первые договорные отношения с константинопольской фирмой «Сосифросс».

О том, что мы заключили договор с фирмой «Сосифросс», мы сейчас же сообщили Владимиру Ильичу. Но как раз перед этим произошёл большой скандал с фондами для Юго-Восточного экономического совета, когда на французском пароходе «Анкона» были отправлены в адрес Внешторга совершенно ненужные товары. Это была мошенническая проделка спекулянтов, с которыми неосторожно связался Наркомвнешторг.

Владимир Ильич, опасаясь, чтобы с «Сосифроссом» не получилась такая же неприятная история, телеграфировал 5 июня тов. Орджоникидзе и мне:

«Где гарантии, что Сосифросс не надует? Как можно было давать ему монополию. Я вовсе не против торговли прямой Азвнешторга и Азнефткома с Константинополем, я готов поддержать автономию Баку в значительных пределах, но нужны гарантии. Прошу ответить мне немедленно, послана ли надёжным курьером точная опись всего купленного Серебровским в Константинополе; когда именно послано и подробности о договоре, и когда. Я обязываю Серебровского с каждым курьером посылать письмо, извещая телеграфно об имени курьера и сроке выезда. Что именно заказано теперь Сосифроссу…

Пред. СТО Ленин»¹².

Владимир Ильич интересовался всё время каждой отдельной сделкой и давал на неё разрешение или запрет.

Так, например, 19 мая он телеграфировал мне:

«Сообщайте короче, точнее, сколько одёжи и хлеба достаёте рабочим Баку»¹³.

Владимир Ильич тщательно следил за нашими операциями с Константинополем, добиваясь максимальной осторожности при сделках. Это внимание Владимира Ильича повышало, разумеется, нашу бдительность, и фирме «Сосифросс» не удалось нас обмануть: мы получили установленное договором количество необходимых нам товаров сполна.

Владимир Ильич был очень сердит за неудачную историю с «Анконой». Беспокоясь о договоре с фирмой «Сосифросс», он поручает специальной комиссии изучить договоры и внести туда нужные поправки.

Эти поправки были включены в договор, мы реализовали их, и торговля пошла неплохо. Со времени моей первой поездки за границу было отправлено из Баку на Запад до 1 июля 1997 тысяч пудов нефтепродуктов, и эти нефтепродукты мы начали продавать в Константинополе.

На первом пароходе, «Джорджиа», я взял с собой 3140 пудов машинного масла, около 10 тысяч пудов бензина и керосина, затем на «Полонии» ушло 16 тысяч пудов бензина. 24 тысячи пудов керосина, 20 тысяч пудов машинного масла, 5 тысяч пудов цилиндрического масла и около 45 тысяч пудов нефтетоплива.

Это количество было совершенно мизерным, но это было только начало, а затем обороты стали уже более серьёзными.

Когда Владимир Ильич увидел, что дело действительно налаживается, он телеграфировал тов. Орджоникидзе:

«Орджоникидзе

Серебровский не должен обижаться на тон моей телеграммы: я был обеспокоен судьбой Баку. Серебровского считаю ценнейшим работником. Требую от Вас частой и точной информации об итогах работы по улучшению нефтяного дела в Баку, а равно об итогах внешнеторговых операций. Покажите эту телеграмму Серебровскому.

Пред. СТО Ленин»¹⁴.

При свидании со мной летом 1921 года, после возвращения моего из первой поездки за границу, Владимир Ильич уже не сердился и был доволен нашими делами. Я напомнил ему его письмо от 2 апреля, и он, подтверждая его, говорил:

«Через 2—3 года мы намного подвинемся вперёд в деле укрепления фабрик и заводов и дадим Баку всё, что нужно. Пока же берите за границей всё нужное путём обмена на нефтепродукты. Вы должны регулярно ставить меня в известность обо всей вашей работе и обо всех ваших „похождениях“ за границей.

Вы знаете, какую я выдерживаю атаку со стороны известных вам лиц но поводу „бакинской вольницы“, но я верю вам, знаю вас и потому не обращаю внимания на все эти нападки.

Действуйте смело и решительно, продавайте и покупайте, но ставьте меня в известность обо всём, что вы делаете. Если другие будут меня ставить в известность об этом, могут снова получиться неприятности.

По возвращении вашем в Баку пришлите мне краткую записку по всему циклу мероприятий, которые вы хотели бы провести в Баку и для Баку.

Пришлите с толковым человеком, который мог бы дать все пояснения».

Очень хорошо помню, что, возвращаясь к вопросу о концессиях, он говорил:

— Вот вы поедете снова за границу; там вам придётся иметь дело с американскими и другими фирмами. Вы знаете о том, что происходит сейчас на нефтяном рынке, какая там идёт война. Нужно пользоваться этой войной. Вы должны усилить вашу «корсарскую» политику, увеличить переполох на нефтяной бирже, раздразнить их как следует. Вы это умеете, а потом контрактуйтесь и, кстати, нащупайте почву для нефтяных концессий. Вы сами понимаете, что на этом этапе не сдвинуть по-настоящему Баку без концессий. В наших теперешних условиях этот путь является наиболее благоприятным, и мы должны использовать привлечение иностранного капитала для того, чтобы ускорить восстановление нашей крупной промышленности¹⁵.

Попрощавшись с Владимиром Ильичом, я вспомнил, что нам на промыслах нужны рабочие. Тут у меня возникла мысль о получении таких рабочих из числа солдат-врангелевцев, которые оставались в Константинополе и теперь желали вернуться на родину.

Я рассказал Владимиру Ильичу о положении этих солдат, которых мне приходилось видеть, и он дал указание, если представится возможным, отправить в Баку несколько тысяч солдат после хорошей фильтровки их. Это даст рабочие руки, с одной стороны, и, с другой, разрядит тот кулак, который собирают против нас в Константинополе генералы Кутепов и Покровский.

Поэтому во вторую мою поездку в Константинополь, в июле 1921 года, я проводил агитацию среди врангелевских солдат при помощи существовавшей там небольшой нашей партячейки за возвращение их на родину. Удалось организовать более 5 тыс. репатриантов, которые обязывались, приехав в Баку, работать на промыслах два года, имея разрешение после этого ехать куда угодно. Мало кто из них захотел потом уехать из Баку, большинство осталось работать на промыслах, многие стали членами партии…

6 ноября 1922 года я был у Владимира Ильича. Я не мог много говорить о делах с ним, так как Мария Ильинична предупредила меня, чтобы я говорил о чём угодно, но не о делах, а главное, чтобы я был весел и поддерживал у Владимира Ильича бодрое настроение.

Понятно, как трудно было делать это. Владимир Ильич чувствовал себя плохо, но я пробовал шутить, и в конце концов он развеселился и стал смеяться по поводу какой-то забавной бакинской истории. Уходя, я никак не думал, что вижу Владимира Ильича в последний раз.

Примечания

1. Как известно, капиталисты на концессии в сколько-нибудь широком размере не пошли. Этот отказ буржуазии от концессий являлся стремлением затормозить, затруднить экономическое развитие Советской России. Но расчёты капиталистов не оправдались. Рабочий класс нашей страны, руководимый партией большевиков, сумел собственными силами восстановить разрушенное хозяйство. Концессии не получили широкого развития и не дали больших практических результатов. Но работы Ленина над проблемой концессий, его статьи, заметки на эту тему сохраняют теоретическое и политическое значение. Ред.↩
2. Азнефть — Государственное объединение азербайджанской нефтяной промышленности. Ред.↩
3. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 215. Ред.↩
4. З. Н. Доссер — тогда председатерь «Главконефти». А дальнейшем работал в торговле и снабждении. В 1938 г. расстрелян, как и автор, А. П. Серебровский.↩
5. См.: Ленинский сборник ⅩⅩ, с. 137—142. Ред.↩
6. См.: Ленинский сборник ⅩⅩ, с. 126—127. Ред.↩
7. См. там же, с. 128—137. Ред.↩
8. См.: Ленинский сборник ⅩⅩ, с. 148. Ред.↩
9. См. там же, с. 149—150. Ред.↩
10. От Красина вчера имел телеграмму в ответ на посланные ему проекты концессионных условий: «в основном приемлемо». А Красин знает это дело не из коммунистических брошюрок!↩
11. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 52, с. 123—124. Ред.↩
12. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 52, с. 253—254. Ред.↩
13. Там же, с. 107. Ред.↩
14. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 52, с. 279. (Текст телеграммы приводим полностью. При жизни автора телеграмма давалась в сокращённом виде.) Ред.↩
15. Повторяю по записи, которую я сделал по возвращении от Владимира Ильича для того, чтобы передать разговор т. Орджоникидзе и бакинцам. А. С.↩