Дату нашего свидания с Владимиром Ильичом Лениным я не смог бы сейчас припомнить, так как не записал её, но она имеется в Записках Института Ленина (том Ⅲ за 1928 год, стр. 121), где отмечено, что 12 февраля 1921 года от 12 до 12¾ часа дня у Ленина был приём дагестанской делегации по вопросу о положении в Дагестане.
Понятно, что нам, как делегатам Дагестана, впервые за годы революции, после продолжительной гражданской войны попавшим и Москву, очень хотелось видеть Ильича, чтобы рассказать ему о Дагестане, о гражданской войне в горах, о героической борьбе трудящихся Дагестана с контрреволюцией, голодом и со всяческими трудностями.
Мы ведь только освободились тогда, в начале 1920 года, от многочисленных врагов. Начиная с 1917 года в Дагестане хозяйничали: белое горское правительство, английский наймит Бичерахов (1918 год), затем турки, добровольческая армия генерала Деникина. От последних белых отрядов Дагестан был освобождён к апрелю 1920 года, когда деникинцы не выдержали мощного напора Красной Армии, идущей с севера, и натиска отрядов красных партизан Дагестана и были сброшены в Каспийское море. Весь пафос героики и радость победы, которой мы были полны, нам хотелось передать Ильичу.
Нас было трое: Д. Коркмасов, М. Хизроев и я…1
Свидание с Ильичом нам устроил тов. Сталин. В нашем же присутствии из своей квартиры в Кремле он позвонил Ильичу и, тут же получив согласие последнего, предложил нам не терять времени. Нас даже застала врасплох неожиданная простота и быстрота разрешения вопроса о долгожданной встрече. Но, чтобы не терять времени, мы двинулись в путь.
Из квартиры тов. Сталина мы вышли к зданию Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и, поднявшись на верхний этаж, пошли по узким коридорам кремлевских помещений. По дороге к кабинету Ильича мы встретили на лестничных переходах нескольких часовых. Путь через эти коридоры показался нам долгим. По приходе в Секретариат нас тотчас же ввели в кабинет Ильича. Первое, что бросилось в глаза при входе в кабинет, это приветливый и живой Ильич и книги, расставленные в шкафах. Особенное же в Ильиче это то, что он совсем не был похож на свои известные портреты… Перед нами был обыкновенный человек среднего роста, подвижной с рыжеватыми подстриженными бородкой и усами, ласково нас встретивший. Обменявшись с нами приветствиями, Владимир Ильич усадил нас, затем сел к столу сам, и мы начали беседу.
Решили, что сначала мы ознакомим его с Дагестаном и его нуждами, расскажем о борьбе с белогвардейщиной. Слушал Ильич удивительно. Он как бы впитывал всё, что говорили ему, но слушал не молча. Он очень живо реагировал, как бы помогая собеседнику разворачивать клубок рассказа, и ободрял его. Он вставлял иногда вопросы, делал замечания и т. д.
Ленин был тронут нашим рассказом о тяжёлом положении горского крестьянства, и в частности горской женщины, которая даже за водою была вынуждена ходить потихоньку, чтобы скрыть свою наготу из-за голода на мануфактуру. В связи с этим Ильич тогда же сделал указание об отпуске нам специально мануфактуры, и я, через два с половиной месяца после свидания с ним, имел возможность выехать из Москвы в Дагестан с целым маршрутным поездом мануфактуры — полтора миллиона аршин — подарок красному Дагестану. Заинтересовался Ильич также и нашей борьбой с духовенством; узнав об активной борьбе нашей с мусульманским духовенством, он даже переспрашивал, действительно ли и землю мы отбирали у духовенства, давая при этом ещё реплики: «это же замечательно». Интересовался, как ведут себя красные части, прибывшие в Дагестан из России, много ли красных партизан, вооружены ли они и не нужно ли ещё оружия. Спрашивал, кого больше: духовенства или партизан, как бы соразмеряя силы противника.
Помню и такой вопрос: «А всё так же ненавидят дагестанцы русских?», как бы желая проверить, в какой степени сила ненависти к колонизаторам-великодержавникам перешла по инерции и на всех русских. Узнав же от нас, что дагестанская беднота и красные партизаны страстно и с нетерпением ожидали прихода Красной Армии, он очень обрадовался. Интересовался состоянием медицинской помощи в горах. Спрашивал наше мнение относительно организации автономных республик — Горской и Дагестанской, о целесообразности организации единой республики или раздельных. Узнав, что мы за создание раздельных республик, он сказал, что и он считает, что пока что лучше организация отдельных республик, а там видно будет.
Увлечённые беседой, а дальше и прощанием, мы чуть было не забыли передать несколько мелких подарков, привезённых нами из Дагестана для Ильича,— изделия наших кустарей: чернильный прибор, подсвечники, нож для разрезывания книг, ручку, пресс-папье, кажется, был ещё кустарный портсигар и ещё кое-какие мелочи. Когда мы разложили всё это на его письменном столе, он полюбовался ими, восторгался искусством мастеров, сказал нам, чтобы мы помогли кустарям сохранить их мастерство, но не хотел принять наших подарков: «Что ж я один буду ими любоваться. говорил он,— пусть любуются все, надо их отослать в музей». Мы всё-таки уговорили Ленина оставить их у себя, обещав снабдить экспонатами и музей. (Мне потом передавали, что все наши подарки находятся на столе у Ильича в его рабочем кабинете в Кремле.)
На наше приглашение приехать в Дагестан Ильич дал обещание сделать это, как только позволят ему дела. На прощание он очень просил нас писать ему хотя бы по нескольку строк и месяц, информируя его о положении дел в Дагестане. Эту свою просьбу он повторил, когда мы уже уходили. К сожалению, мы не выполнили его просьбу и ничего не писали из боязни отнять у него драгоценное время, упустив из вида, что с помощью такого рода непосредственного общения с людьми с мест и черпал Ильич множество мельчайших фактов, из которых он так мастерски умел делать свои обобщения. Мы в свою очередь просили Ильича в память нашего свидания подарить для Дагестана свой портрет с автографом. Он обещал, и я через несколько дней, доставив ему большой портрет во весь рост (Ильич в кепи на кремлёвском дворе), получил его через тов. Фотиеву обратно с собственноручной подписью Ильича: «Для Красного Дагестана».
Примечания