Впервые я увидел и услышал Владимира Ильича Ленина в марте 1918 года на Ⅳ Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов.

Съезд заседал в Доме союзов. Колонный зал был до отказа заполнен делегатами в серых шинелях, рабочих ватниках, крестьянских полушубках. На ногах у многих были лапти, а у некоторых, несмотря на весну, разбитые валенки.

В ожидании открытия съезда делегаты знакомились друг с другом, делились впечатлениями, а подчас и горячо, до злой хрипоты спорили между собой. Особенно надрывались те, кто требовал вести «революционную» войну: «Не может быть мира с немецкими империалистами, обманут нас!»

Среди разноголосого шума послышался настойчивый звон колокольчика. Председатель ВЦИК Свердлов, открывавший съезд, с трудом добился тишины.

Выборы президиума и мандатной комиссии сопровождаются горячими дебатами; неистовствуют эсеры и меньшевики, требуют предоставления им мест в президиуме. И только благодаря исключительному умению Якова Михайловича вести огромные собрания снова удалось добиться тишины в зале.

— Слово имеет Ленин.

Владимир Ильич, стоя за небольшим пюпитром, начал свой доклад не броско, а словно беседуя с друзьями.

Сидевшие рядом со мной моряки-черноморцы поглядели на меня, будто спрашивая: «Где же его сила, в чём она?»

Но уже через несколько минут Ленин вышел из-за пюпитра и стремительно заходил по деревянному настилу, заложив пальцы левой руки за борт жилета, а его правая рука была всё время в движении — характерным жестом он как бы подчёркивал наиболее важные места быстрой, страстной речи. Слова неслись лавиной. Горячие, вдохновенные, они доходили до сердца, будили волю, рождали веру в свои силы, в победу.

Доклад Ленина был посвящён Брестскому мирному договору, ратифицировать который должен был съезд. Предательство Троцкого дорого обошлось Стране Советов. Новые условия мира, предъявленные германскими империалистами, были значительно тяжелее первоначальных.

3 марта 1918 года по решению ЦК Брест-Литовский мирный договор был подписан… Ленин в статье «Несчастный мир» писал:

«Невыносимо тяжелы условия мира. А всё же история возьмёт своё… Будущее, несмотря ни на какие испытания,— за нами»¹.

Ленин в своём докладе на съезде Советов дал блестящий анализ текущего момента, доказав необходимость — во имя спасения революции, во имя существования Советского государства — принять этот дьявольский мир.

И в этот грозный момент, в часы смертельной опасности Владимир Ильич был полон веры в победу социалистической революции.

Я и сейчас не могу без волнения и гордости вспоминать, с какой силой, с какой страстью Ленин в конце своего доклада воскликнул:

— Народ, сумевший создать Советскую власть, не может погибнуть.

Обсуждение доклада было необычайно страстным, волнующим. На трибуну поднимались солдаты, матросы, рабочие, крестьяне. В один голос они говорили: надо немедленно кончать с войной, кругом нищета, голод, Россию нужно накормить, обогреть, отстроить!

Общая фотография делегатов 4‑го Всероссийского Чрезвычайного съезда Советов. Москва, март 1918 г.

Во время перерыва ко мне подошёл Свердлов, которого я хорошо знал по нарымской ссылке, и попросил пройти вместе с ним в комнату президиума съезда. Он подвёл меня к стоящему у окна Ленину.

— Владимир Ильич, хочу с вами познакомить секретаря Одесского комитета Заславского, опоздавшего на Ⅶ съезд партии.

Я почувствовал пожатие тёплой ленинской руки. Глядя мне в глаза, Владимир Ильич спросил:

— Почему запоздали?

Я рассказал, что прямое железнодорожное сообщение между Украиной и Российской республикой прервано: к тому времени Украинская центральная рада с помощью немецких штыков повела наступление на Одессу. Пришлось ехать морем до Севастополя, а оттуда поездом добираться до Москвы.

Ленин стал расспрашивать о положении в Одессе, интересовался настроением рабочих и солдат Румынского фронта. Я старался отвечать как можно полнее, но тут кто-то из присутствовавших в комнате членов президиума вмешался в разговор, весьма недружелюбно обратившись ко мне:

— А вы за что голосовали бы на съезде партии? Одесская организация, мне известно, ведёт войну…

— Как, с кем войну? — воскликнул Ленин.

— Да, большевики Одессы возглавляют войну,— сказал я,— отстаивая Советскую власть против гайдамаков и немецких военных частей. А на съезде я бы голосовал за мир.

— Правильно,— сказал Ленин и о чём-то заговорил со Свердловым.

Я хотел уйти, но Яков Михайлович сделал мне знак остаться.

Ко мне подошли Володарский — пламенный агитатор нашей партии — и несколько товарищей из Петрограда. Между нами разгорелся спор о ратификации мирного договора с немцами.

Один из делегатов чуть ли не с пеной у рта пытался мне доказать, что мы не должны утверждать мирный договор с Германией, а обязаны начать «революционную» войну.

— Без немедленной победы социалистической революции на Западе гибель Советской республики неизбежна,— патетически воскликнул он.

Я понял, что это были лишь отголоски ожесточённой борьбы, имевшей место на только что закончившемся в Петрограде Ⅶ съезде партии, борьбы за победу ленинской линии, против раскольников и предателей революции, прикрывавшихся «левой» фразой.

Через некоторое время Ленин, куда-то уходивший, вернулся с бумагами и, услышав наш спор, что-то сказал Свердлову.

Яков Михайлович снова подошёл ко мне, отвёл в сторону:

— Вас окружили петроградцы, среди которых много «левых коммунистов». Петроградский комитет также находится в их руках. ЦК решил созвать в Петрограде внеочередную партийную конференцию и в соответствии с решениями Ⅶ съезда партии выбрать новый комитет. ЦК будет рекомендовать вас секретарём Петроградского комитета партии.

…В далёком Яренске и суровом Нарыме я встречался со многими подпольщиками, жившими подолгу в эмиграции, участвовавшими в работе партийных съездов, конференций. Слушая рассказы Свердлова, Голощёкина, Куйбышева и других о Владимире Ильиче, о его непримиримости к врагам, о той беспощадной борьбе, которую он вёл с меньшевиками, эсерами, я почему-то представлял себе Ленина необычайно суровым.

Как непохож был придуманный мною образ на живого Ленина! Я видел перед собой простого, всем доступного, предупредительного и чуткого человека, человека энергичного, жизнерадостного, доброго, человека исключительного обаяния и душевной красоты.

Я был удивлён и спросил Якова Михайловича:

— Что, Ленин всегда такой?

— Какой? — удивился Свердлов.

— Непохожий на все рассказы о нём.

Яков Михайлович засмеялся:

— Попробуйте-ка вы сами его обрисовать!..

В дальнейшем я убеждался всякий раз, что Ленина невозможно описать, изобразить так, чтобы при встрече не увидеть в нём всё-таки что-то новое…

1. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 383. Ред.↩