В коллективной собственности коммун минимум через 3—4 года, максимум через 5—6 лет или несколько больший срок постепенно завершится переход от собственности производственных бригад (то есть прежних кооперативов высшего типа) к собственности коммун. Противоречие между большими и малыми коллективами следует признать законным. Сейчас в основном это их собственность, а раз это не собственность коммун, то они тайком производят личный продукт. В настоящее время может быть лишь частичная собственность коммун, то есть в основном она принадлежит бригадам и лишь частично коммуне. Прежде в этом не было ясности. Крестьянству присущ двойственный характер. Крестьянин остаётся крестьянином.

Перед прошлым совещанием в Чжэнчжоу говорили о высокой сознательности крестьян, о том, что они рвутся в бой, что у них коммунистический стиль. А после сбора осеннего урожая они начали утаивать продукцию и снискали дурную славу, а коммунистический дух выветрился неизвестно куда! Крестьянин остаётся крестьянином, только таким он может и должен быть, и с ним коммунизм сразу не построишь. Говорят об уступке крестьянству. В некотором смысле это уступка, а в целом это не уступка. Ведь мы переборщили, передав деньги, вырученные за продажу свиней и капусты, коммунам, а не производственным бригадам. Крестьяне испугались обобществления и, естественно, начали резать свиней и есть овощи. По сути дела, в большинстве коммун дошло даже до обобществления кур. Ясно, что петухов прирезали, а кур припрятали.

Нынешняя коммуна — это своего рода федеральное правительство, и нужно от федерального правительства постепенно перейти к централизованному правительству. Но опасно превратиться в Цинь Шихуана¹: ведь его империя существовала всего 13 лет, а империя, основанная Ян Цзянем из династии Суй², пала через 31 год. Во-первых, нельзя в централизованном порядке нивелировать распределение, во-вторых, не должно быть чрезмерных накоплений и дел, находящихся в ведении коммун; тут необходим переходный период.

Сейчас слишком большая часть промышленности находится в ведении коммун, которые занимаются множеством дел. Ведь шерсть растёт на овцах. Овцы — это крестьяне и производственные бригады, а раз с крестьян и производственных бригад хотят «стричь шерсть», то возникает антагонизм, выставляются посты и часовые [для охраны добра]. Нельзя в ущерб зажиточным бригадам латать прорехи бедных, а надо помочь бедным бригадам подтянуться до уровня зажиточных. Для этого нужно время. Я против уравниловки и левацкого авантюризма. Если слишком глубоко запустить руки, привлечь слишком много рабочей силы, слишком много заниматься промышленностью, другими словами, «ловить рыбу, спустив воду из пруда», то можно так повлиять на сельское хозяйство, что оно в течение 30 лет будет лишено возможности развиваться.

Собственность в основном может принадлежать лишь бригадам, и только частично — коммунам, постепенно переходя к такому положению, когда она в основном будет принадлежать коммунам и лишь частично — производственным бригадам. Нельзя было обойтись и без перехода от бригад взаимопомощи к кооперативам высшего типа. Этот шаг в целом был не уступкой крестьянству, а процессом постепенного развития. Создание системы собственности коммун можно завершить лишь через несколько лет, шаг за шагом подводя крестьян к этому, но не сейчас же и не одним махом; если мы её всё-таки учредим, значит, пойдём наперекор объективным законам. Так что прошу вас умерить рвение. Если от бригад взаимопомощи до кооперативов высшего типа прошло четыре года (1953—1956), то чтобы от системы коллективной собственности кооперативов высшего типа перейти к системе коллективной собственности коммун, пожалуй, нужно будет 3—4 года, а то и несколько больший срок. Ошибочно было бы думать, что создание системы собственности коммун завершается с учреждением самой коммуны. Проблема в том, чтобы поднять бедные бригады до производственного уровня зажиточных бригад, а на этот процесс требуется больше времени.

Ещё один вопрос о том, что в коммунах индустриализация, механизация и электрификация, культура и образование могут развиваться лишь постепенно; они получают постепенное развитие, и нельзя одним махом взяться за очень многое, в противном случае можно впасть в авантюризм. Если бы мы помогли слабым бригадам сравняться с зажиточными и для поддержки Китая привлекли 20 миллионов тонн советской стали, то производственники, пожалуй, были бы против. Этот процесс означает не что иное, как индустриализацию коммун, механизацию и электрификацию сельского хозяйства, индустриализацию всей страны, повышение уровня социалистического и коммунистического сознания и моральных качеств народа, повышение культурного, образовательного и технического уровня. Конечно, это только первый этап, за которым последуют и другие, и только тогда можно будет выполнить задачи социалистического строительства. Только таким путём можно прийти к системе собственности коммун и тем самым приблизиться к системе всенародной собственности. Весь этот процесс по характеру своему остаётся социалистическим, а распределение происходит по принципу «каждому по труду». Однако на первом этапе данного процесса, начиная с 1958 года, минимум за 3—4 года, максимум за 5—6 лет создание системы коллективной собственности народных коммун будет завершено. Сейчас собственность в основном принадлежит бригадам и только частично коммуне. Сейчас всё передать уездам, всё подчинить коммунам — значит полностью перевернуть жизнь сотен миллионов крестьян. Года через 3—4 или лет через 5—6, когда будет создана система коллективной собственности, часть народных коммун или их большинство перейдёт к системе всенародной собственности.

В 1958 году был собран богатый урожай зерновых, хлопка, масличных культур и джута, но в последние четыре месяца происходили волнения по поводу якобы нехватки зерна и жиров. ЦК, партийные комитеты провинций, округов и уездов, парткомы коммун и управленческих участков вовсю критикуют за местничество (то есть за так называемое скрытое производство личного продукта) производственные бригады и производственные звенья. (Что касается борьбы с местничеством, то я посетил три провинции и вижу, что они защищают свои законные права, и если, к несчастью, такие явления встречаются, то следует быть снисходительным, ибо они или впервые совершили такие проступки, или же агитационно-пропагандистская работа там была не на высоте.)

С другой стороны, производственные бригады и производственные звенья повсеместно тайком производят личный продукт, припрятывают и утаивают его, выставляют посты и часовых для охраны, оказывают противодействие, сами распоряжаются своей продукцией и в свою очередь критикуют коммуны и вышестоящие органы за уравниловку, изъятие продукции и обобществление. Я считаю такие действия бригад и масс в целом разумными и законными. В целом это не преступное местничество, а законное отстаивание своих прав. Раз им принадлежит и земля, и рабочая сила, значит, и результаты труда, продукция, должны принадлежать им.

Здесь возникают две проблемы. Первая — уравниловка в распределении между бедными и зажиточными бригадами, когда бедные бригады безвозмездно присваивают часть результатов чужого труда, что идёт вразрез с принципом «каждому по труду». Вторая проблема заключается в том, что деревня сдаёт государству в виде налогов только около 7 процентов валовой сельскохозяйственной продукции, что нельзя считать обременительным и что крестьяне одобряют. Однако в целом ряде коммун и уездов из общего дохода коммун слишком много отчисляется в фонд накоплений. Так, в Хэнани накопления составляют 26 процентов, а налоговые поступления 7 процентов, то есть капиталовложения крестьян государству составляют 33 процента, или одну треть общего дохода. Сюда не входит добровольный труд на строительстве железных дорог, водохранилищ и тому подобном, а также весьма низкая заработная плата (например, при строительстве Саньмэнься). Если к этому прибавить 20 процентов удержаний на производственные расходы 1959 года, да ещё отчисления в общественный фонд и на управленческие расходы, то в итоге набирается более 53 процентов, а собственно коммунарам останется менее 47 процентов. Я считаю, что это мизерная сумма.

При создании коммун осенью 1958 года началось «поветрие обобществления имущества». Вдобавок наблюдалось излишнее увеличение накоплений и обобществление различного вида «имущества», в том числе безвозмездная передача в собственность коммун свиней, кур и уток, а также передача определённой части столов, стульев, скамеек, табуреток, котлов, тазов, ножей, чашек и палочек для еды в общественные столовые (что тоже можно считать бесплатным сбором железного лома); в фонд коммуны передавались и личные земельные наделы. В подобного рода «обобществлениях» следует разобраться. Кое-что было сделано правильно, например, передача большей части личных наделов в коммуну — явление нормальное. Кое-что не следовало передавать, например здания под столовые, столы, стулья, скамейки и табуретки. В коммуну было передано и то, что вообще не подлежит передаче, например всё поголовье свиней, кур и уток (хотя передача части свиней при условии их оценки допустима). Вот так-то и началось это «поветрие обобществления имущества».

Безвозмездное присвоение плодов чужого труда — вещь недопустимая. Мы в своё время безвозмездно экспроприировали имущество империалистов, но ограничились немцами, японцами и итальянцами; англичане и американцы были союзниками, которые воевали против Японии, и мы не экспроприировали их имущество, которое частично было взято за неуплаченные налоги или пошло с молотка. Мы в своё время конфисковали у помещиков средства производства и посягнули на часть их средств существования (продовольствие, постройки). Но всё это были плоды труда народа, которому их просто вернули, что поэтому и нельзя назвать посягательством на плоды чужого труда.

Что касается средств производства, принадлежавших национальной буржуазии, то мы не прибегли к методу безвозмездной экспроприации, а проводим политику выкупа. Тем осмотрительнее следует подходить к зажиточному крестьянству. Разве можем мы безвозмездно присваивать имущество крестьян? Разумеется, общественные накопления — это не безвозмездное присвоение средств потребления, ибо они идут на расширенное воспроизводство.

Моя основная мысль состоит не в том, чтобы бригадам или крестьянам навешивать ярлык местничества и уламывать кадровых работников уездов и коммун, а в том, чтобы избавиться от ненужного бремени, добиться сплочения, выяснить истину, не допускать ошибок и внести ясность в нашу политику. Это вопрос, затрагивающий чувства кадровых работников от коммуны и выше, связанных с сотнями миллионов крестьян. Такие три звена, как ЦК, провинция и округ, стоят довольно высоко; уезды и коммуны — где-то посредине; а внизу — крупные бригады, звенья и широкие народные массы. Если мы хотим взять чуть-чуть побольше, то должны как следует разъяснить, что это — благие намерения в интересах строительства социализма. Что касается неверных, завышенных решений, то следует признаться, что мы слишком глубоко запустили руки, что это, по сути дела, авантюризм. В качестве метода предлагаю созыв совещания кадровых работников всех шести ступеней.

Несколько слов из истории партии. Наш Центральный Комитет фактически был коалиционным комитетом, страдавшим «горным» местничеством; в нём было три «горы» из 1-й армейской группировки, четыре «горы» из 4-й армии, две «горы» из 2-й армии, две «горы» из Северной Шэньси; были свои «холмы» и в разных опорных базах, и в белых районах. В Яньани я уже говорил, что нужно уметь распознать эти «горы», признать их существование и не упускать их из виду, что только после этого можно навсегда покончить с ними, не обвиняя других в консерватизме. Сейчас такими «горами» являются производственные бригады (то есть бывшие бедные и богатые деревни).

Чем должны заниматься коммуны? 1) Дать несколько миллионов тонн стали сельскому хозяйству, которое за 7 лет можно механизировать; 2) наладить промышленность, находящуюся в ведении коммун; 3) приобрести многосторонний опыт в лесоводстве, животноводстве и рыбоводстве. Эти отрасли, имеющие общенародное значение, будут развиваться. Через 3—6 лет их продукции станет больше, а у производственных бригад соответственно меньше.

В коммуне Люйхунбинь провинции Шаньдун начали с расписок, безменов и «ярлыков»; затем там прибегли к трём методам: взялись за идеологию, разъяснили политику, и обе стороны спустились по одной лестнице³.

Принято говорить о государстве, коллективе и индивидууме, а в действительности следует говорить об индивидууме, коллективе и государстве. На этой «шахматной доске» нужно прежде всего организовать 500 миллионов крестьян и позаботиться о необходимом продовольствии.

ЦК нашей партии постепенно укреплял свои права. Имевшие место догматизм и принуждение означали на практике отход от масс, а также отсутствие реальных прав, пытались объять необъятное, нанесли вред революции. Приобретение прав Центральным Комитетом — это определённый процесс, прежде мы чрезмерно централизовали промышленность, что было урегулировано только после того, как были выдвинуто «десять важнейших взаимоотношений».

Соответствующей концентрации и соответствующей централизации следует добиваться постепенно, а не надеяться на то, что концентрации можно достичь сразу. Разве где-то на полпути могла появиться такая серьёзная вещь, как коммуна? Промышленностью нужно также управлять по ступеням, и только тогда будет проявляться инициатива на местах. Выступая против абсолютной концентрации и централизации, нельзя без всякого разбора наклеивать ярлык местничества.

Кроме зажиточных и бедных бригад, есть ещё и средние бригады; нормы продовольствия и заработная плата должны быть у них разными. Нормы продовольствия установлены в 400, 500 и 600 цзиней, заработная плата начисляется по труду, но и здесь допустимы колебания в ту или иную стороне. Например, в Хэнани есть зажиточные бригады, которые при распределении по труду могли бы выплатить по 220 юаней, а фактически выплатили лишь по 130 юаней, удержав по 90 юаней, что и означает безвозмездное присвоение плодов чужого труда.

Земля, рабочая сила, продукт — эти три элемента сейчас номинально находятся в собственности коммун, а в действительности и в основном по-прежнему могут принадлежать лишь производственным бригадам (то есть прежним кооперативам); в настоящее время (в 1959 году и определённый период в дальнейшем) они могут быть лишь отчасти переданы в собственность коммуны. Это — накопления коммуны, постоянные или полупостоянные рабочие мастерских и шахт, находящихся в ведении коммуны; плюс к этому общественный фонд, управленческие расходы — вот и всё, есть ещё производственные расходы, но их просто перечисляют.

Здесь речь идёт о людях и вещах, а не о планах, ведь в права коммуны входит и составление единого плана и т. п. Не следует проявлять излишнее честолюбие и чрезмерно узурпировать власть; у них может быть очень много власти — я за то, чтобы давать много власти; нужно научить секретарей парткомов коммун действовать именно так, и в этом вся надежда. Ведь из года в год в коммунах будут увеличиваться накопления, шириться промышленные предприятия, появится своя крупная и средняя сельскохозяйственная техника, электростанции, учебные заведения и т. д. Пройдёт 3, 5 или 7 лет, и можно будет в корне изменить нынешнее положение с собственностью, перейдя от системы собственности, в основном находящейся в распоряжении бригад и только частично в распоряжении коммун, к такой системе, когда собственность в основном будет принадлежать коммуне и лишь частично — бригаде, то есть приблизится к системе всенародной собственности. Конечно, и тогда будет тянуться хвост личной собственности на средства производства в виде весьма незначительной части приусадебных участков, плодовых деревьев, мелкого сельскохозяйственного инвентаря, домашнего скота и птицы и тому подобного, что будет всё ещё находиться в личной собственности. В рамках коммуны будет личная собственность, будут малые и большие коллективы, но жилые постройки, конечно, останутся в частном владении до тех пор, пока в широких масштабах не начнётся строительство общественных пансионатов.

Сейчас крестьяне боятся если не одного, то другого. Они не опасаются того, что коммуна заберёт у них землю: они знают, что землю не перевезёшь. Но они боятся, что их рабочую силу и продукты начнут одно за другим обобществлять все, кому не лень. Вот крестьяне и шумят о «коммунизации», хотя мы толкуем о социализме. В настоящее время нужны люди, нужны ресурсы, и из-за этого вопроса разгораются споры.

Сейчас рабочая сила распределяется крайне нерационально. В сельском хозяйстве (включая земледелие, лесоводство, животноводство, подсобные промыслы и рыбное хозяйство) рабочей силы занято слишком мало, а в промышленности, сфере обслуживания, в культбригадах, учебных заведениях и административном аппарате — слишком много. Словом, здесь густо, а там пусто. За счёт решительного сокращения этого избытка нужно укрепить сельское хозяйство. В промышленном производстве занято на 20—30 процентов больше людей, чем нужно; так, в одной из коммун провинции Шаньси их сразу сократили на 30 процентов. Нужно решительно сократить число работников сферы обслуживания: 10 на 100 —это слишком щедрая пропорция, а ведь кое-где один повар готовит и на 10 человек.

В административном аппарате допустимо соотношение в несколько тысячных, а не сотых долей. Так, в народной коммуне «Дунцзяо» уезда Личэн провинции Шаньдун, которая объединяет 120 тысяч человек, имеется только 13 освобождённых работников и по 5 человек в каждом из 15 управленческих участков; в 154 бригадах нет и трёх освобождённых работников (не считая финансово-торговых работников).

Коммуны не должны иметь освобождённые от производства культбригады и спортивные команды, но любительские быть могут. Производственные бригады соперничают из-за рабочей силы с промышленными предприятиями коммун, с уездами и с государством. Так, из одной коммуны в Шицзячжуане сбежало 11 тысяч человек. Конкуренция из-за рабочей силы — это очень серьёзный вопрос. И суть его в том, чтобы вернуть людей, подавшихся в город, в промышленность и в сферу обслуживания и укрепить фронт сельского хозяйства.

Это проблема распределения средств потребления. Производственные бригады бывают бедные, средние и зажиточные. Должна быть разница и в распределении продуктов и заработной платы; единой должна быть только заработная плата в принадлежащих коммуне бригадах специалистов. Выдачу заработной платы можно осуществлять, сочетая «твёрдую шкалу с гибкой оценкой», то есть начислять ежемесячно по гибким ставкам при твёрдом «потолке».

В этом году нужно разработать строгий порядок сбора, хранения и распределения урожая, серьёзно пресекать расточительство и решительно бороться с ним. Когда в Синьсяне собирали семена хлопчатника, то выдвинули лозунг «кто соберёт, тот и получит», и в итоге всё начисто собрали за один день. В уезде Лосянь для сбора земляного ореха выделили три дня; кто собирал, тот и получил; расчёт производился тут же по принципу «деньги против товара», и проблема была решена. Как ни говори, а «если человек для себя не постарается, то и небо и земля от него отвернутся». В прошлом году урожай был богатый, а продовольствия тем не менее не хватило. И то, что в прошлом году урожай собрали небрежно, связано главным образом с системой распределения. Борьба с местничеством ничего не дала, а порядок необходим всегда. При создании государственного фонда, фондов коммуны, бригад и общественных столовых — всюду необходим порядок. Вообще говоря, в 1958 году коммуны перестарались в накоплениях, в связи с чем в 1959 году следует объявить массам: накопления коммун не приносят 18 процентов, которые вместе примерно с 7 процентами налогов государству в общем не превысят 25 процентов (валового дохода от промышленности и сельского хозяйства). Это успокоит население, поднимет производственную активность крестьянства и будет полезным для весеннего сева.

Кадровых работников всех ступеней надо в определённые сроки и поочерёдно посылать в производственные бригады в качестве коммунаров, чтобы они работали там по нескольку дней. Каждый год они должны находиться там как минимум месяц-полтора. Часть кадровых работников можно посылать на заводы в качестве рабочих, также на срок от одного до полутора месяцев. На всех шести ступенях — от ЦК, провинций, округов до уездов, коммун и управленческих участков — надо чётко разъяснить, что эти шесть ступеней насчитывают только несколько миллионов человек, а седьмая ступень — это несколько сот миллионов крестьян со своими руководителями производственных бригад и звеньев, которые составляют большинство, и что обе стороны должны сплотиться воедино.

В течение нескольких лет будет существовать в основном собственность бригад, которая в разные сроки и по частям будет передана в собственность коммун. Таким образом можно будет наверняка достичь двух основных целей: развития производства и улучшения взаимоотношений. Нынешние напряжённые отношения между бригадами и коммунами, своего рода «напряжённая международная обстановка», возникли главным образом из-за боязни обобществления.

И в экономике, и в политике, чтобы спокойно принять решение, обеим сторонам надо спуститься по одной лестнице: районные и вышестоящие кадровые работники взяли немного влево, а ведь руководители крупных бригад и звеньев, как правило, ни в чем не виноваты. Нам следует разъяснить парткомам коммун и руководителям бригад, что ярлыки наклеиваются на всех людей, что местничество — это такое явление, когда государству не продаётся то, что ему должно быть продано. Так мы сможем завоевать симпатии широких масс, а оставшиеся скептики-калькуляторы и скептики-созерцатели окажутся в изоляции.

Не следует отменять совещание, назначенное на 15 марта. Пусть присутствующие, а также товарищи из районных и уездных комитетов всё хорошенько изучат и обсудят и сделают свои замечания. Я склонен к тому, чтобы сделать какое-то послабление, чтобы дать крестьянам возможность производить больше, и тогда они с большей охотой и отдадут побольше.