Вот дали мы залп. А удачно ли? Накрыли ли цель? Давайте на примере коммуны Вангофань, прозванной «коммуной голытьбы», попробуем решить вопрос о бедных коммунах, бедных бригадах и бедных дворах. Это, во-первых, вопрос кредитов; во-вторых, вопрос общественных накоплений. Государство ежегодно выделяет миллиарды на решение этой проблемы; нужно поменьше заниматься промышленностью в коммунах, главное в том, чтобы решить именно этот вопрос. Если при коммунизме нечего есть, а идёт сплошное обобществление, то это фактически «ограбление», то есть обобществление имущества зажиточных коммун. Когда берут у общества, это называется воровством. В своё время «красные братья» грабили, а «синие братья»1 воровали. Но когда дело касается низов, то обычно это не называют грабежом. Для замены слов «грабёж» и «воровство» есть научный термин «безвозмездное присвоение чужого труда». Что касается помещиков, то это называется внеэкономической эксплуатацией, что касается капиталистов — прибавочным трудом или прибавочной стоимостью. Но разве мы не свергли помещиков и капиталистов? В зажиточных коммунах есть богатеи, и если они питаются бесплатно, значит, даром присваивают какую-то часть. Нужно продумать меры решения этого вопроса. Уравниловка, безвозмездная передача и аннулирование ссуд это, по сути дела, полное отрицание закона стоимости и эквивалентного обмена, которое не может долго продолжаться.
В прошлом ханьцы фактически осуществляли такой неэквивалентный обмен с нацменьшинствами, эксплуатируя последних. Но и тогда кое-что платили, а сейчас взамен не дают ничего, забирая любую малость. Это — серьёзное дело: народ обеспокоен, недовольна и армия. Ведь коммуны прибирают к рукам даже ссуды на закупку продовольствия. Государство отпускает деньги, а коммуны их прикарманивают. Почему же поступают так неумно? Куда же делась политическая сознательность?
Дело в том, что провинциальные, окружные и уездные комитеты не воспитывали их. Упорядочение коммун идёт уже три месяца, а ахиллесова пята ещё не нащупана, ходим вокруг да около. На Учанском совещании я ещё не осознал этой проблемы и прочувствовал её, только вернувшись в Пекин, после чего потерял сон. Только в феврале стало ясно, что, хотя урожай был богатым, государство не выполнило план закупок зерна, а в городе не стало жиров.
Вы ознакомились с докладом Чжао Цзыяна и материалами для внутреннего пользования? Я лично не верю, что в бассейнах рек Янцзы и Чжуцзян так много марксизма. Прижав к стене Чжао Цзыяна, я и Тао Чжу задал встряску.
Личный продукт тайком производится уже давно; впервые это обнаружилось с Сянъяне, а беседа с Лю Цзыхоу раскрыла мне глаза. В январе в Хэбэе состоялась партийная конференция. Начав строить коммунизм, там рвались к масштабности и обобществлению; 13 февраля они почувствовали, что дело это не простое, и решили сменить курс; но они ещё не столкнулись с вопросом о собственности.
В Шаньдуне я беседовал в кооперативе Люйхунбинь. Когда там начали было расплачиваться расписками за взятые вещи, то из этого ничего не вышло. Тогда многим разрешили самим перевешивать зерно на безменах, но народ воспротивился этому, и началось сплошное столпотворение. Дальше — больше. Разразилась настоящая психологическая война, пошёл в ход ярлык «местничество». А если цепляешься за какой-то ярлык, то крестьянин сразу видит твоё бессилие и тоже на все плюёт. Психологическая война оказалась тоже неэффективной. Только когда стало ясно, что ни расписки, ни перевешивание, ни наклеивание ярлыков желаемого эффекта не дают, они извлекли урок и, найдя ключ, решили идеологические вопросы. Но и они не затронули вопросов о собственности.
В Хэнани говорят, что «хотя местничество и есть, однако нужно быть снисходительными и не наказывать за него, но больше не заниматься и перераспределением», а в провинции Аньхой говорят так: «Ошиблись-то ошиблись, но не слишком». Что же значит быть снисходительным? Это значит проникнуться пониманием, это тот же самый эквивалентный обмен. И дело не в каком-то местничестве, а в том, что наши вышестоящие инстанции сами пустились на авантюры и довели дело до абсурда. «Уравниловка, безвозмездная передача и аннулирование ссуд», расписки, перевешивание, наклеивание ярлыков — что это за принципы? Ведь «человек идёт в гору, а вода течёт под гору», «слабый прячется в канаву, а сильный бежит», где есть деньги — туда человек и стремится. Если предложить неэквивалентный обмен, то люди разбегутся, а ценности исчезнут. В коммуне Люйхунбинь сменили методы: опубликовали обращение к населению и пошли вниз по одной лестнице. Раз надо спуститься по лестнице, то первыми должны спускаться мы, и только так можно решить вопрос о собственности.
Чья земля, чей труд, тому и принадлежит продукция. Крестьяне издревле знают, что землю не увезёшь, и этого они не опасаются. Но вот рабочую силу и продукцию можно перевезти, и этого-то они и опасаются. Под вывеской коммунизма фактически грабят их имущество, а если они не соглашаются на «эквивалентный обмен», то их обвиняют в отсутствии коммунистического стиля. Разве это коммунизм? Это же грабёж среди бела дня! Говорят, что нет денег. Если это не грабёж, тогда что же?
Что имеется в виду под масштабностью и обобществлением? Под масштабностью подразумевается много земли; под обобществлением — передача в коммуну личных участков. А что обобществляют сейчас? Свиней, уток, кур, редьку и капусту — всё обобществили. От такого «перераспределения» люди и разбегаются. Если в одной из коммун уезда Динсянь в провинции Хэбэй было 70—80 тысяч человек, из них 20—30 тысяч работоспособных, то теперь более 10 тысяч из них сбежали. От такой коммунистической политики все люди разбегутся. Нужно разобраться, в чём основная причина такой утечки рабочей силы. В коммуне Люйхунбинь прибегли к реформистским мерам, а нам нужно решить кардинальный вопрос — вопрос о собственности.
Упорядочением коммун занимаемся уже три месяца, а сделали только несколько реформистских дел, подштопали кое-что, наладили общественные столовые, выспались, пустили в ход обращения к населению, но так и не выработали кардинальных мер. Нужно признать, что в трёхступенчатой системе собственности основное звено — собственность производственных бригад. «Есть люди — будет и земля; есть земля — будет и богатство». Люди, земля и богатство — всё это находится в производственных бригадах; в производственных бригадах 500 миллионов крестьян, а наверху только несколько работников. Если не признать систему собственности, то все сразу пойдёт насмарку. Я тоже «Чжугэ Лян после боя»2 и раньше не разглядел этой проблемы. Это пришло мне в голову, когда я санкционировал рассылку доклада Чжао Цзыяна.
Ⅵ пленум ЦК имел положительное значение: крестьяне перестали бояться ЦК, признав, что ЦК хорошо разъяснил вопрос о ценах, что работа по централизованному найму должна оплачиваться, что закупки зерна и жиров производятся за наличный расчёт, что обязательных поставок не так уж много, что ЦК обращает внимание на их благосостояние, имеет в виду восьмичасовой рабочий день и так далее. Недовольство обращено главным образом против коммун, а затем уже против уездов, которые тоже перераспределяли и людей и имущество. А к чему уездам и коммунам заниматься такой массой дел? Вот почему нужно разъяснять товарищам из коммун, что коммуны не должны замахиваться на слишком многое, ведь десять основных задач [поставленных Ⅵ пленумом] им всё равно не решить. У вас есть опыт: разве в прошлом вы не ругали ЦК за чрезмерную централизацию? А сейчас вы оказались в положении свекрови, которая забыла, какой была сама, и помыкает своей невесткой. Теперь перестроился и ЦК. В прошлом году мы не просто декларировали — мы подтвердили письменно передачу власти низовым организациям, и только тогда вы успокоились. А сейчас коммуны, которыми вы руководите, принялись осуществлять уравниловку, безвозмездную передачу и аннулирование ссуд.
Под безвозмездной передачей понимается перераспределение, во-первых, материальных ценностей и, во-вторых, людей. Конечно, рабочая сила продаётся не капиталистам, а ЦК, провинциям, уездам и коммунам, но и здесь должен быть эквивалентный обмен. Когда-то забастовали строительные рабочие в Чанша. Мы тогда говорили о повышении заработной платы, а рабочие — о росте цен. Но это было в 1921 году, и с того времени прошло уже 38 лет. Неужели мы всё ещё не понимаем, что такое рост цен?
Я восхищён тем, что повсеместно наблюдается текучесть рабочей силы и канитель, а Ван Жэньчжун так озабочен, что ему не до танцев. Миновала всего ночь, как мы совершили поворот и дали залп. Когда тайком производят личный продукт, когда рабочая сила разбегается и тянут волынку, всё это результат политических ошибок присутствующих здесь милостивых государей. Свыше десятка миллионов кадровых работников на уровне руководителей бригад настроены весьма решительно, но руководство, действия которого одобряют только несколько десятков тысяч членов коммун, не имеет опоры в массах. Конечно, сюда ещё примешан вопрос об обобществлении мебели и кухонной утвари и о безвозмездном вкладе труда и сырья в промышленность, борьбе с засухой и широком производстве стали. Кроме того, отвлекаются и рабочие руки; в бригады специалистов берут молодёжь, в агитбригады — опять-таки молодёжь. Конечно, руководителям производственных бригад это не по нутру, так как бригады сильно поредели. Если так и дальше пойдёт, то они развалятся; хорошо, если развалятся; развалятся, так снова создадим. Да над нами вся Поднебесная смеяться будет!
От имени 10 миллионов руководителей производственных бригад, от имени 500 миллионов крестьян я заявляю, что нужно решительно покончить с правым оппортунизмом, доведя эту борьбу до конца. И если вы не пойдёте со мной до конца, то я пойду один; если меня даже исключат из партии, я буду апеллировать к Марксу.
В работе надо строго сообразовываться с законом стоимости, с принципами эквивалентного обмена. Для того чтобы трёхступенчатая система собственности стала в основном собственностью коммун и лишь частично собственностью бригад, необходим определённый период, то есть понадобится ещё 3—5—7 лет. Нужно подтянуть бедные бригады, превратить их в зажиточные. В каждой провинции можно найти примеры превращения из бедных в зажиточные, как это было с коммуной Вангофань. Наши самые большие надежды на бедные бригады. Мы же не можем урвать для себя 20 миллионов тонн советской стали! Если мы это сделаем, то Советский Союз тоже взбунтуется. В мире всё делается в порядке обмена. В борьбе человека с природой тоже имеет место обмен. Так, человек ест и дышит, но он же и испражняется; происходит обмен веществ. Человек делает 18 вдохов в минуту, а за каждым вдохом следует выдох; когда он возвращает природе какое-то количество углекислого газа, то кожа его охлаждается. Это тоже эквивалентный обмен. Крупная рыба поедает мелкую, а мелкая питается экскрементами крупной рыбы.
Между отдельными отраслями тяжёлой промышленности также должен быть эквивалентный обмен. Если Чжао Эрлу делает машины, то ему нужно сырье. Это его пища, а машины — его экскременты. Текстильной промышленности нужен хлопок для выработки пряжи. Так же обстоит дело и в капитальном строительстве: потребляя капиталовложения, оно даёт заводы. Словом, всюду нужно соответствие. А если Ван Хэшоу не даст в порядке обмена кокса и руды, то не выдашь ни стали, ни железа. Материя не исчезает, превращается только энергия — так говорит наука. Жара летом и холод зимой — всё идёт по эквивалентному обмену. Если государство платит, а коммуны — нет, то допускается крупная ошибка.
N говорил, что в Юньнани предложили соотношение системы бесплатного снабжения и заработной платы 3:7. Об этом принципе я говорил ещё на Учанском совещании. Многое из того, что решил Ⅵ пленум, до сих пор ещё не осуществлено. А это значит, что отрицают закон стоимости, что так называемая поддержка Центральному Комитету — просто пустая фраза. По крайней мере сейчас о такой поддержке трудно говорить, по сути дела её нет. Безвозмездная передача идёт вразрез с решениями ЦК.
Пытаясь наладить промышленность, не занимаются сельским хозяйством и аннулируют кредиты, которым ещё не вышел срок. Да разве ЦК идёт не двумя ногами? Напротив, мы в этом году прибавим ещё миллиард. Часть кредитов можно затребовать обратно; но ведь кредиты беднякам были выданы на 4 года, срок им истекает только в 1960 году, а их требуют погасить уже сейчас. По-моему, директора народных банков заслуживают ярлыка, скажем, за подрыв сельского хозяйства и за подрыв коммун, хотя с должностей их можно и не снимать. Нужно вернуть крестьянам все кредиты, независимо от того, подошли сроки или нет. Вы можете сделать перерасчёты и не выдавать те кредиты, сроки которых истекли. В противовес полному аннулированию я предлагаю полное возвращение. Вы кло́ните влево, а я — вправо. Ведь можно продлить и сроки погашения.
Народные коммуны находятся в процессе развития и нуждаются в поддержке, их нельзя грабить, в отношении их нельзя действовать подобно Ли Кую3, нельзя «перерезать дорогу», как выражались лесные мо́лодцы4. Сейчас таких лесных молодцев развелось очень много; вы случайно не в их числе?
Противодействие эксплуататорам не преступление; у лесных молодцев было такое выражение: «Неправедный капитал и отобрать не грех». Мы тоже так поступали, у нас это называлось «бить мироедов».
Потом, когда люди стали более просвещёнными, они изобрели налоги. В своё время Чингисхан захватил весь Китай, но не догадался ввести налоги, а просто безвозмездно грабил народ; тогда это называлось «косить траву». В итоге его самого разбили. То же произошло с династиями Ляо и Цзинь. Монголы создали первую в мире великую империю, захватив, кроме Японии и Индонезии, всю Азию и больше половины Европы. Второй империей мира была английская, эта страна незаходящего солнца. Третью империю создал Гитлер, захвативший всю Европу, половину Советского Союза и даже Северную Африку. Сейчас самый главный — Эйзенхауэр, который фактически держит в руках всю Западную Европу, всю Америку, Австралию, Новую Зеландию, Юго-Восточную Азию и Индию. В Индонезии они усиленно вкладывают капиталы.
Что касается стран Коломбо, то им сильно досталось на конференции в Сан-Франциско. США сейчас контролируют территорию большую, чем была у Чингисхана. И стоило 14 июля совершиться революции в Ираке, как уже 15 июля США оккупировали Ливан. Когда мы 23 августа начали артиллерийский обстрел, Эйзенхауэр немедленно перебросил войска в район Тихого океана, а Даллес заявил, что это самая крупная концентрация войск. Их политика балансирования на грани войны направлена главным образом против нас. Но мы тоже сумели кое-чему научиться: вы — на грани, ну и мы — на грани. Постреляли таким образом три месяца, и они потерпели поражение. Мы объявили территориальными водами зону в 12 миль, а они признали только в 3 мили. Мы сделали более 30 предупреждений. В других странах недовольны этим, но я повторяю: и после тысячи предупреждений воевать не будем, но будем всё записывать в счёт. Так обращаются с подонками.
Когда таких счетов накопилось более тридцати, они прекратили свои наскоки и были в растерянности, не понимая, почему мы так поступаем. Мы накрываем одну блоху десятью пальцами, а США десятью пальцами пытаются поймать сто блох; конечно, всех им не удержать. Ни Китай, ни Ирак им не удержать. К тому же Китай — «крупная блоха».
Наверное, мы научились бить мироедов по примеру тех, кто «косил траву». Во времена американского господства нашлись люди, по мнению которых было лучше ввести налоги, чем «косить траву», ибо только с помощью налогов можно развивать производство, добиться расцвета экономики, получить неизмеримо большую пользу. Действительно, сейчас парткомы коммун вернулись к тому, чтобы «косить траву», к такому примитивному методу грабежа, который существовал ещё у монголов. Если раньше бить мироедов считалось правильным, ведь «неправедный капитал и отобрать не грех», как это было во времена Сун Цзяня, то можем ли мы сейчас поступать подобным же образом в отношении крестьян? Нет, единственным методом может быть только эквивалентный обмен; между тремя ступенями должны быть отношения купли-продажи, за труд надо выдавать заработную плату, а не злоупотреблять добровольным трудом.
Ван Аньши5 впервые отменил трудовую повинность, заменив её налоговой системой, а правительство нанимало на службу людей с выплатой жалованья. И это было весьма прогрессивным шагом. А мы вернулись к временам Сыма Гуана, который был предшественником Ван Аньши. Как представитель крупных помещиков, Сыма Гуан был против нововведений Ван Аньши. Коммуны могут заниматься такой промышленностью, которая выгодна для них, но наёмной силе должна выплачиваться заработная плата; коммуна может иметь часть постоянных, а часть временных рабочих, но последних не должно быть слишком много; квалифицированные рабочие должны получать больше; для человека, который может трудиться одновременно в сельском хозяйстве и в промышленности, должны быть не те условия оплаты, что для крестьянина. Промышленность, образование, спорт можно развивать лишь постепенно, из года в год; нужен определённый процесс для количественных изменений. Ведь не каждый умеет писать стихи: для этого нужно иметь поэтическое дарование. Заставлять всех писать стихи — значит идти вразрез с диалектикой. Если мы уделим всё внимание спорту, будем запускать спутники6 в спорте и в поэзии, а на всё остальное махнём рукой, то, пожалуй, и спутников не хватит. Советский Союз и то запустил только три спутника.
Как по-вашему, что нужно сделать, чтобы укрепить народные коммуны? Нужно отказаться от уравниловки, безвозмездной передачи и аннулирования ссуд. Мне кажется, что если продолжать в таком же духе, то коммунам не избежать краха. Почему Сталин отказался от коммун? Он увидел, что потребление в них слишком велико, а система добровольной продажи и продразвёрстки не может стимулировать производство. Тогда они перешли к продналогу. Сталин на протяжении целых 30 лет так фактически и не сумел осуществить систему коллективной собственности; там так и оставалась внеэкономическая эксплуатация типа помещичьей, когда у крестьян отнимали 70 процентов произведённой ими продукции. Вот почему на протяжении 30 лет они могли осуществлять лишь простое воспроизводство. При царе у них не было механизации и коллективной собственности; Сталин хотя и занимался этими двумя проблемами, но производство зерна так и оставалось на уровне царских времён. Возможно, что в то время это делалось ради тяжёлой промышленности; крестьянам оставался только прожиточный минимум, и не было сил на расширенное воспроизводство.
Конечно, дело не в одном Сталине, а в целой группе, которая слишком рьяно взялась за тяжёлую промышленность, за построение коммунизма. А мы взялись за промышленность в коммунах, и если станем продолжать в том же духе, то неизбежно разорим крестьян. Тогда не будут возможны ни большие, ни средние, ни малые скачки, а в производстве наступит застой.
Надо поработать 3—5—7 лет, чтобы прошёл определённый процесс, и осуществлять эквивалентный обмен в основном на базе бывших кооперативов высшего типа, а не раздавать расписки. Между бригадами должны быть отношения купли-продажи, договорённость по некоторым видам компенсаций. Вопросы нехватки продовольствия у бедных бригад и бригад, пострадавших от стихийных бедствий, должны решаться провинциальными органами.
Итак, мы имеем: скрытое производство личного продукта; текучесть рабочей силы, канитель, руки, протянутые за хлебом к вышестоящим организациям; днём в рационе редька и только вечером еда досыта. Всё это я весьма одобряю. Крестьяне поступают совершенно правильно. Раз ты не идёшь на эквивалентный обмен, то я решительно противлюсь. Например, в Хэнани, крестьянам выдали 30 процентов произведённой продукции, 15 процентов они произвели тайком, то есть получили 45 процентов. Без этого они не смогли бы прожить; они лишь защищали свои священные права и были совершенно правы. Вместо того чтобы бороться с каким-то местничеством, следует критиковать нас за авантюризм. Настоящее местничество имеет место лишь отчасти, а главное — это авантюризм. Если деньги передаются не бригадам, а коммунам, то первые сопротивляются, и это нельзя называть местничеством. Вот если ты даёшь ему деньги, а он их не возвращает — тогда это и есть местничество.
При планировании мы должны на первое место поставить организацию жизни народа, на что следует выделить несколько десятков процентов [от дохода]. Нужно одновременно решать вопросы жизни народа, накоплений коммун (15—18 процентов) и налогов государству (7—10 процентов). Нужно сократить добровольный труд, уменьшить накопления в коммунах. Больше выдавать членам коммун то, к чему они привыкли, то есть увеличивать заработную плату и уменьшать бесплатное снабжение. Продовольственное снабжение должно продолжаться и впредь, ибо, как говорилось, «без бамбука человек груб, а без мяса худ. Хочешь, чтобы он был не груб и не худ, жарь для него мясо». Нужно передать в ведение бригад многоотраслевые хозяйства и подсобные промыслы.
Серьёзного внимания заслуживает вопрос о том, чтобы как следует провести совещания кадровых работников шести ступеней. Парткомы коммун должны послать по одному секретарю, управленческие участки — по два человека, производственные бригады — как бедные, так и зажиточные — тоже по два человека. Следует раза два прочитать информационные сводки о таком совещании, которое проходит сейчас в провинции Хэнань. Бедным бригадам нужно рассказывать о коммуне Вангофань, что в уезде Цзуньхуа провинции Хэбэй. Эта коммуна, известная под названием «коммуна голытьбы», в настоящее время стала большой и весьма зажиточной. А ведь начинало их 23 человека, у них было три осла и не было ни повозок, ни зерна. В своём уставе они записали, что не будут просить у государства ни кредитов, ни материальной помощи. Начали с заготовки и продажи дров, мало-помалу стали известны, постепенно возросло число дворов в коммуне: от нескольких десятков до нескольких сотен. А сколько сейчас дворов?
Такие примеры можно найти в любой провинции. В любой провинции есть такие коммуны, которые из бедных стали зажиточными, опираясь прежде всего на собственные силы и уж затем — на помощь извне. Государственные капиталовложения идут в первую очередь на поддержку промышленности и во вторую — на помощь бедным бригадам. Их нужно распределять в пропорции 4 : 6 или 3 : 7. Бедные бригады должны получать 6 или 7 частей. Из миллиарда юаней народных денег 300 миллионов передаются коммунам, а 700 миллионов — бедным бригадам. Во-первых, нужно полагаться на самого себя; во-вторых — на коммуны и, в-третьих — на государство. Если бедняк полон энергии, то ему и денег ни от кого не нужно. А если у бедной бригады иждивенческие настроения и она не занимается производством из-за того, что какой-нибудь Хэ Инцин не даёт ей денег, то это никуда не годится.
В нашей партии была масса группировок, которые постепенно объединились в единую партию. Несколько группировок было в армии. В 1-й армии было две группировки, во 2-й — тоже две, в Северной Шэньси — две, в 4-й армии — четыре. В партийной школе в Яньани даже во время вечерних прогулок слушатели разбивались на группки. И в столовую тоже ходили группами. Внутри своей группы можно было говорить о чём угодно, а вот с чужими было не принято разговаривать. В Северной Шэньси дело дошло до того, что при воздушных налётах местные кадровые работники и приезжие бежали прятаться разными тропинками, не смешиваясь друг с другом даже в минуту смертельной опасности.
Какую же политику мы стали проводить? Распознать групповщину, признать её существование, не упускать её из виду и, наконец, покончить с групповщиной.
Групповщина была вызвана историческими причинами и различием в положении тех или иных районов. Сейчас, кажется, с ней почти покончено. Хотя в то время коммунистическая партия имела общую программу, ЦК фактически был коалиционным комитетом. Все эти товарищи были хорошие люди, а не какие-нибудь троцкисты. Догматизм повсюду давил на людей: как в советских, так и в белых районах боялись, что прибудет какой-нибудь уполномоченный, который обвинит других в оппортунизме, приберёт к рукам партийную, административную, военную и финансовую власть. Ведь он же стопроцентный большевик; при нём нельзя сказать, что враг сильнее нас, нельзя жаловаться, а разрешается произносить лишь бодрые речи и говорить, что скоро (через три с половиной года!) Великий поход закончится. Этот догматизм давил так, что люди стали бояться самих себя. О какой же активности могла идти речь?
Сталин несколько раз громил троцкистов, Хрущёв не посмел дать Молотову стать членом ЦК. А мы в отношении догматиков придерживаемся курса «лечить, чтобы спасти больного», и сплачиваться с товарищами. Ⅶ пленум, состоявшийся накануне Ⅶ съезда КПК, решил, что вопросы должны быть выяснены до съезда, который станет съездом сплочения, и что каждый пусть сам говорит о своих ошибка. И кроме Ван Мина, который сейчас неизвестно где, остальные поверили им.
Сейчас речь идёт о «горном» местничестве производственных бригад. Каждая производственная бригада — это своего рода «гора». И если её не распознать и упустить из виду, то нельзя и в целом покончить с ней. Англия когда-то была первой по величине империей, а теперь США превзошли её. Мир меняется, изменятся и бедные бригады; бедные работают лучше, и большинство из них может стать зажиточными. По мере того как из года в год станут расти общественные накопления, в будущем можно будет перейти к собственности, в основном принадлежащей коммуне; но частичная собственность бригад будет существовать всегда. Если брать процесс в целом, то мы не анализировали его ни в прошлом, ни во время Уханьского совещания; мы проанализировали его только в январе-феврале. Я должен быть благодарен сотням миллионов крестьян за то, что они тайком производили личный продукт и что это заставило меня задуматься над этим вопросом. Нужно, чтобы в коммунах, как правило, разбирались в этом вопросе и поняли, что это объективный закон, нарушая который, можно сломать себе шею. Если мы не сумеем по-настоящему убедить их, а будем по-прежнему раздумывать и колебаться, то коммуны развалятся, а люди разбегутся. Следует уменьшить размеры натурального снабжения и увеличить заработную плату, причём в каждом уезде и коммуне без всяких поправок и исключений.
Очень опасно, если коммуна централизовала всё распределение и произвольно перераспределяет людей и вещи. Нужно поскорее это разъяснить, для чего и созываются совещания кадровых работников шести ступеней. Кое-кто заявляет, что зажиточные коммуны могут сползти к капитализму, а в это не верю. Разве они могут оторваться от земли? Как говорится, «хочешь взять — сначала дай». А сейчас люди разбегаются. Но и это — противоречия внутри народа, ведь до ножей и винтовок дело не дошло. Неужели они могут настолько очерстветь сердцем? Судя по теперешнему положению, есть опасность отрыва от солнечной системы. Сейчас я одобряю такое бегство из коммун, ибо оно заставляет нас очнуться. В будущем бегать не станут.
Проекты документов уже раздали. В Хэнани я приобрёл некоторый опыт, а затем отправлюсь в Ухань. А вы не ждите, принимайтесь за работу; основные положения не изменятся. На Ⅵ пленуме не рассматривались такие вопросы, как трёхступенчатое управление, производственная бригада — основа собственности, эквивалентный обмен между коммуной и государством, между бригадами внутри коммуны, ибо это — вопрос познания. Противоречия можно разрешить только после того, как обнаружишь и проанализируешь их. Если обнаружение — это чувственный процесс, то анализ — рациональный, а начинается он с восприятия. И если анализ — это этап вскрытия, то разрешение — этап синтеза.
На этой «шахматной доске» партии надо обратить внимание на три вещи. В производственных бригадах — 500-миллионное население, а кадровых работников (руководителей бригад, учётчиков) — десяток миллионов человек, которых обвинять негоже. В прошлом было 700 тысяч небольших кооперативов, в каждом — по 50 кадровых работников, то есть всего 30 миллионов. Почему так энергично и решительно утаивался личный продукт? Потому что их поддерживали 500 миллионов крестьян. А мы оторвались от масс. Понадобилось целых пять месяцев, срок достаточно долгий, чтобы осознать это. Таков процесс отражения объективного в субъективном.
Документы ещё нужно будет подправить, но таковы основные положения, которыми вы можете руководствоваться. В них не сказано о вопросах бесплатного снабжения и заработной платы, а также умалчивается об утечке рабочей силы в город.
Рабочие посылают деньги [в деревню], и суть дела в том, чтобы убедить коммуны не прикарманивать их. Офицеры тоже посылают деньги, а коммуны удерживают их, что сильно отражается на офицерах. Право собственности должно быть священно и неприкосновенно, а таким путём мы, напротив, замедлим строительство. Нужно убеждать коммуны, учить их понимать законы развития, понимать, что такое эквивалентный обмен. Если у уважаемого братца Шао сейчас три ручки, то в будущем будет больше, а при коммунизме — десяток.
Я продумал вопрос о том, организовывать ли коммуны в городах. В Тяньцзине говорили, что хотят создать коммуны. И создали. Вот собрание народных представителей и есть народная коммуна! Предприятия и школы — всё это общенародная собственность. Что же касается организации столовых, то это как вам захочется. А что до трудоустройства членов семей, то ведь для этого уже существует государственная система и ни к чему ещё создавать коммуны. В маленьких городах и уездных городах их ещё можно создать.
Кое в чём не нужен какой-либо национальный колорит, а вот при создании паровоза, самолёта, пушки, в политике и искусстве национальный стиль возможен. Направление кадровых работников на низовую работу, а офицеров ни солдатскую службу, одновременное развитие по пяти пунктам, принцип «муравьи грызут кость» — всё это китайская «колбаса», которую мы не экспортируем, а потребляем сами. Это и есть марксизм-ленинизм, без ревизионизма. А в коммунах всё-таки есть ревизионизм, вроде грабежа среди бела дня и неэквивалентного обмена. Уравниловка, безвозмездная передача и аннулирование ссуд — это не марксизм-ленинизм, а левацкий ревизионизм, идущий вразрез с объективными законами. Выдавать социализм за коммунизм, путать распределение по труду с распределением по потребности, считать коллективную собственность общественной может только тот, кто слишком легкомыслен.
Во время Учанского совещания мы разобрались с законом стоимости и эквивалентным обменом, но так и не осуществили их на практике, то есть просто воздух испортили.
Вопрос о городских коммунах: 1) в небольших городах можно организовывать; 2) в средних городах — там, где нет,— не нужно создавать, а если созданы, не следует сразу распускать; 3) в больших городах не создавать.
Примечания- Тайные общества люмпенов в старом Китае.— Прим. ред.↩
- Соответствует русскому: крепок задним умом.— Прим. ред.↩
- Ли Куй — герой романа «Речные заводи», человек прямой и открытый, но действовавший опрометчиво и сгоряча.— Прим. ред.↩
- Так называли себя когда-то разбойники, а позднее партизаны.— Прим. ред.↩
- Первый реформатор Китая (ⅩⅠ век).— Прим. ред.↩
- То есть ставить рекорды.— Прим. ред.↩