Комаровская П. А. Образы идеологов марксизма-ленинизма в китайском политическом плакате ⅩⅩ в. и их место в культе личности Мао Цзэдуна // Международный журнал исследований культуры № 4 (33), 2018, с. 158-169.

2018 г.

Образы идеологов марксизма-ленинизма в китайском политическом плакате ⅩⅩ в. и их место в культе личности Мао Цзэдуна

Кто опубликовал: | 11.11.2020
Комментариев нет

Автор, Полина Антоновна Комаровская,— кандидат культурологии, ассистент в Институте философии Санкт-Петербургского государственного университета.

Маоизм.ру

На протяжении второй половины ⅩⅩ в. отражением политической жизни КНР являлся пропагандистский плакат. Его основной темой был культ личности Мао Цзэдуна, опиравшийся на культы идеологов марксизма-ленинизма (К. Маркс, Ф. Энгельс, В. Ленин, И. Сталин). Китайский политический плакат развивался под непосредственным влиянием советского искусства, откуда художники КНР заимствовали основы иконографии Мао Цзэдуна, которая с течением времени приобрела индивидуальные, несвойственные советскому социалистическому реализму черты. Их появление было обусловлено переменами в политической обстановке. Истоки этих черт можно проследить в китайском традиционном искусстве, несмотря на то, что оно, по сути, считалось пережитком прошлого. Важное место в китайском политическом плакате занимал образ сверхчеловека, в роли которого чаще всего выступал Мао Цзэдун. Из числа идеологов марксизма-ленинизма, в китайском плакате наиболее часто встречались образы Сталина и Маркса, в то время как Ленин был достаточно редок, а изображения Энгельса практически не встречались. В виде сверхчеловека могли фигурировать и другие персонажи: помимо идеологов марксизма-ленинизма, это могли быть собирательные идеальные образы, либо реальные «образцовые» личности.

В мае 2018 г. мировые СМИ привели слова руководителя КНР Си Цзиньпина о том, что марксизм является «абсолютно правильным» идеологическим направлением для Китая. Фраза была произнесена на состоявшемся в Пекине собрании по случаю 200‑летней годовщины со дня рождения Карла Маркса. Такие заявления вполне соответствуют движению по частичному возврату к политическому курсу времён правления Мао Цзэдуна, к которому Китай обратился в последнее время. События последних лет позволяют говорить о новом культе личности, который выстраивается вокруг Си Цзиньпина.

Широкое распространение марксистского учения в Китае началось в период «Движения 4 мая» 1919 г.1 Мао Цзэдун описал китайский вариант марксизма в 1925 г. В 1936 г. он прочитал цикл лекций, озаглавленных «Проблемы стратегии революционной борьбы в Китае». В них он говорил о различиях между Советской Россией и Китаем, а также привёл популярный в современном Китае взгляд на китайский вариант учения как на главенствующий. Позднее Мао Цзэдун обосновал концепцию о непременном наличии у форм марксизма национальной специфики, которая перекликается с установками основоположников идеологии 2.

Рис. 1. Неизв. автор. «Да здравствует марксизм, ленинизм и маоизм!»

Рис. 1. Неизв. автор. «Да здравствует марксизм, ленинизм и маоизм!» Мале чжуи Мао Цзэдун сысян ваньсуй! 马列主义毛泽东思想万岁！ (1968 г.).

Политический плакат служил важнейшим инструментом китайской политической пропаганды в КНР вплоть до конца 1990‑х гг. Разумеется, в нём нашла отражение суть ролей К. Маркса, а также В. И. Ленина и И. В. Сталина в политической идеологии КНР в ⅩⅩ в. Наиболее ярким примером можно назвать известный плакат «Да здравствует марксизм, ленинизм и маоизм3!» 1968 г. (рис. 1), в котором ясно продемонстрированы амбиции Мао Цзэдуна относительно его места в мировом марксистском учении. Композиция плаката и его цветовое решение предельно просты: выполненные в красно-белых тонах профили Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина и Мао Цзэдуна выстроены в единый ряд. В этой последовательности не нашлось места советским лидерам того времени4.

Разумеется, образы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина выступали как подтверждение легитимности власти Мао Цзэдуна, а также справедливости той политики, которую он проводил. Культ личности китайского вождя относится к современным культам, которые отличаются от монархических рядом признаков. Они, во-первых, охватывают всё население страны, а не узкую элитарную прослойку, во-вторых, опираются на возможности современных СМИ, в-третьих, функционируют только в закрытых обществах, в-четвертых, появляются лишь в атеистических государствах, в-пятых, возникают исключительно вокруг мужчин, в то время как объектами поклонения в монархических культах нередко являлись правящие особы женского пола. Первым современным культом личности можно назвать культ Луи-Наполеона Бонапарта, в 1951 г. провозгласившего себя Наполеоном Ⅲ5. Мао Цзэдун сумел выстроить вокруг себя гораздо более мощный и масштабный культ, чем когда-либо имели советские вожди. Сам он говорил, что культы личности подразделяются на два вида: истинные и ложные. К первым он относил культы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина6, и, соответственно, свой, хотя прямо об этом не заявлял.

Китайский политический плакат развивался под прямым влиянием социалистического реализма, признанного единственным допустимым художественным стилем в КНР. Мао Цзэдун объявил об этом ещё в 1942 г. в докладе на конференции деятелей искусства и культуры в г. Яньань. Высказанные на этой встрече идеи определили развитие китайского искусства вплоть до 1980‑х гг. Обучение стилистике советских художников укладывалось в рамки кампании под лозунгом «учёбы у СССР». В 1953 г. Мао Цзэдун лично обратился к партийным работникам с требованием о её повсеместном начале7, хотя данная политика активно проводилась и ранее.

Рис. 2. Се Чжигуан, Шао Цзинъюнь, Се Мулянь. «Переезд в новый дом»

Рис. 2. Се Чжигуан 谢之光, Шао Цзинъюнь 邵靓云, Се Мулянь 谢幕连. «Переезд в новый дом». Баньцзинь синь фанцзы. 搬进新房子 (1953 г.).

Визуализация идеологического мифа представляет собой одну из важнейших задач тоталитарного искусства в целом8, и поэтому для Советского Союза, а позднее и для КНР, была характерна сакрализация образов, символизирующих государственный строй. Как отмечал И. Н. Голомшток, лик вождя служил в любой тоталитарной идеологии центром, от которого по нисходящей линии отходили остальные духовные ценности9. Изображения Мао Цзэдуна представляли собой неотъемлемый атрибут любого рабочего или жилого помещения (рис. 2). Отсутствие портретов «Великого кормчего» грозило неприятностями всем причастным лицам. Помимо этого, плакат требовалось правильно размещать на стене. Так, выше портрета не должно было висеть никаких изображений. Часто плакат располагался над дверями10.

Содержание, а также композиция и даже цветовое решение политических плакатов находились в прямой зависимости от текущих направлений политики, которые диктовал лично Мао Цзэдун. По этой причине, исследователи как правило не испытывают затруднений при датировке китайских плакатов: многие кампании были достаточно непродолжительны11.

Рис. 3. Ли Биньхун. «Китайско-советская дружба и взаимопомощь несёт прочный мир всему миру»

Рис. 3. Ли Биньхун 黎冰鸿. «Китайско-советская дружба и взаимопомощь несёт прочный мир всему миру». Чжунсу юхао тунмэн хучжу цуцзинь шицзе чуйцзю хэпин. 中苏友好同盟互助促进世界持久和平 (ок. 1950 г.).

Взаимосвязь колебаний политического курса и плаката ясно видна на примере эволюции образа Сталина. Мао Цзэдун всю жизнь питал искреннее уважение к этому политику и опасался развенчания собственного культа личности подобно тому, как это произошло с вождём СССР. Из прочих идеологов марксизма китайские художники чаще прибегали лишь к образу К. Маркса.

Рис. 4. Фэн Чжэнь, Ли Цихэ. «Великая встреча»

Рис. 4. Фэн Чжэнь 冯真, Ли Цихэ 李奇合. «Великая встреча». Вэйда дэ хуэйцзянь. 伟大见 (1951 г.).

Изображения Сталина наиболее часто встречались в политическом плакате в первые годы КНР. Сталин и Мао занимали равные позиции в своих партиях и государствах на протяжении всего трёх лет (с конца 1949 г. по начало 1953 г.). Данный период был отмечен множеством ярких пропагандистских произведений, отражающих идею нерушимости советско-китайской дружбы12. На плакатах того времени Сталин, как правило, изображался бок о бок с Мао Цзэдуном, но при этом лидер СССР явно представал «первым среди равных». Его величественный вид, а также масштабы его фигуры в соотношении с прочими персонажами выдают в нём «наставника», в то время как Мао Цзэдун выступает лишь в роли преданного ученика (рис. 3, 4).

Рис. 5. Дин Хао. «Изучать продвинутую экономику Советского Союза, чтобы строить нашу страну»

Рис. 5. Дин Хао 丁浩. «Изучать продвинутую экономику Советского Союза, чтобы строить нашу страну». Сюэси Сулянь сяньцзинь цзинцзи цзяньшэ вомэн дэ гоцзя. 学习苏联现今经济建设我们的国家 (1953 г.).

Идею обучения у СССР — «большого брата» — передают и пропагандистские произведения, на которых изображены простые граждане двух стран (рис. 5).

По мере того, как крепли амбиции Мао Цзэдуна и росли его намерения о выдвижении Китая на ведущую роль в социалистическом лагере, менялось и отношение к иконографии советского вождя. После смерти Сталина в 1953 г. Мао Цзэдун говорил о постигшей лично его и весь китайский народ невосполнимой утрате, и даже, по свидетельству современников, чуть не плакал во время траурного визита в советское посольство 13, однако кончина лидера СССР, без сомнения, стала для него моментом освобождения. Первым побуждением Мао Цзэдуна было14 осудить Сталина, однако позднее он, напротив, решил частично обелить его с целью укрепления своего культа. Тем не менее, он постарался внушить людям, что возражал Сталину и всячески сопротивлялся давлению, которое оказывал на него советский лидер. Между тем факты говорят о том, что Сталин никогда — по крайней мере, после 1949 г.— не навязывал Китаю своей воли15. В 1958 г. Мао Цзэдун заявил, что был самым высокорослым среди великих марксистов, равным самому Сталину, если даже не превосходил того по данному показателю. Китайский лидер посетовал16, что в 1950‑х гг. художники КНР всегда изображали его ниже Сталина — как бы преданно следующим за СССР. В этой связи примечательна упомянутая выше работа Ли Ци и Фэн Чжэня «Великая встреча». На первый взгляд Сталин, идущий чуть впереди Мао Цзэдуна, кажется более высоким. Однако если поместить две фигуры на одну горизонтальную линию, то становится понятно, что рост Мао Цзэдуна на самом деле больше, чем у главы СССР17.

Если в 1950‑х гг. в КНР ещё считалась актуальной последовательность «Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Мао», о которой уже упоминалось выше, то в период «культурной революции» (1966—1976) китайский лидер был вознесён над прочими вождями мирового пролетариата.

Необходимо отметить, что весьма распространённый образ Мао Цзэдуна как сверхчеловека явно был заимствован из СССР. В Китае не было принято иконизировать личный образ императоров, и по этой причине до середины ⅩⅩ в. столь монументальное отражение культа личности китайцы могли наблюдать лишь в буддийских статуях. Между 1953 и 1956 гг. китайских молодых художников впервые стали организованно отправлять на обучение в нашу страну, где они осваивали азы масляной живописи. Начало таких стажировок можно связать с переоценкой западного реализма в Китае. Первоначально он представлялся второстепенным по отношению к местным массовым жанрам, которые казались более подходящими для донесения до китайского народа коммунистических идей18. Вузом, куда впервые были отправлены студенты из КНР, стала Ленинградская Академия Художеств. Стажёров тщательно отбирали из числа членов Коммунистической партии Китая и выходцев из пролетарских семей. Большинство из них сыграло важную роль в становлении китайской реалистической живописи, а попутно и политического плаката.

Среди изображений И. В. Сталина особенной популярностью пользовалась картина Ф. Шурпина «Утро нашей Родины» (1948—1946 г.), получившая Сталинскую премию (рис. 6).

Рис. 6. Шурпин Ф. С. «Утро нашей Родины»

Рис. 6. Шурпин Ф. С. «Утро нашей Родины» (1946—1948 гг.).

Советский вождь, стоящий на рассветном поле в простом белом френче, предстаёт сверхчеловеком, возвышающимся над бескрайними просторами огромной страны.

Рис. 7. Цзинь Шанъи. «Председатель Мао на горе Лушань»

Рис. 7. Цзинь Шанъи 靳尚谊. «Председатель Мао на горе Лушань». Мао Цзэдун цзай Лушань. 毛泽东在庐山 (1966 г.).

Похожее композиционное решение становится очень популярно в иконографии Мао Цзэдуна. Данная особенность была отмечена ещё И. Н. Голомштоком в его известной монографии «Тоталитарное искусство».19 И. Дж. Эндрюс, автор ряда крупных монографий по истории искусства КНР, в качестве примера приводит картину известного художника Цзинь Шанъи 靳尚谊 «Председатель Мао на горе Лушань» (1966 г.) (рис. 7), созданную для выставки в Албании. Композиционно это произведение повторяет работу Шурпина, хотя, вероятно, основой для него всё же послужил снимок официального фотографа Мао Цзэдуна Лю Хоуминя 吕厚民 (рис. 8), который в 1961 г. сделал несколько кадров сидящего и стоящего Председателя на фоне романтического горного пейзажа. К сожалению, нам не удалось обнаружить других описаний и репродукций данного изображения Мао Цзэдуна кисти Цзинь Шанъи, в том числе и на официальном сайте художника, где представлено большое количество его картин. Можно предположить, что полотно находится в Албании.

Рис. 8. Лю Хоуминь. «Председатель Мао на горе Лушань»

Рис. 8. Лю Хоуминь 吕厚民. «Председатель Мао на горе Лушань». Мао Цзэдун цзай Лушань. 毛泽东在庐山 (1961 г.).

Иконография Мао Цзэдуна включала в себя многие черты, присущие образу Сталина в пропагандистских произведениях советских художников. Вождь являлся смысловым и композиционным центром, что подчёркивалось размерами его фигуры, позой, цветом одежды и пр. Особое значение имел взгляд, направленный к точке за пределами произведения. Хотя он не являлся находкой советских художников, в него закладывалась новая идея — полёта мысли и направленности политики вождя в светлое будущее20. В период «культурной революции» (1966—1976), на пике культа личности Мао Цзэдуна, его иконография была дополнена несвойственными советскому социалистическому реализму критериями. В частности, были чётко регламентированы техники написания лица вождя — «красного, гладкого и исполненного света», с тщательно прорисованной кожей. Художникам запрещалось использовать холодные цвета, предпочтение отдавалось красному и его оттенкам. Председатель должен был служить основным источником света в произведении. Некоторые из этих приёмов пришли из китайского народного изобразительного искусства21. Именно в такой модифицированной манере в период «культурной революции» было создано большое количество китчевых, зачастую откровенно льстивых пропагандистских плакатов. Многие авторы, из опасений, что их произведение будет сочтено не соответствующим каким-либо очередным зыбким критериям, не подписывали картин либо скрывались за коллективными именами (рис. 9).

Рис. 9. Группа пропагандистского плаката Шанхайского издательства искусств. Шанхай жэньминь мэйшу чубаньшэ сюаньчуаньхуа цзу. «Солнечный свет идей Мао Цзэдуна освещает дорогу Великой пролетарской культурной революции»

Рис. 9. Группа пропагандистского плаката Шанхайского издательства искусств. Шанхай жэньминь мэйшу чубаньшэ сюаньчуаньхуа цзу. 上海人民美术出版社宣传画组. «Солнечный свет идей Мао Цзэдуна освещает дорогу Великой пролетарской культурной революции». Мао Цзэдун сысян дэ янгуан чжао лян учань цзецзи вэньхуа да гэмин дэ даолу. 毛泽东思想的阳光照亮无产阶级文化大革命的道路 (1966 г.).

Рис. 10. Лю Чуньхуа. «Председатель Мао идёт в Аньюань»

Рис. 10. Лю Чуньхуа 刘春华. «Председатель Мао идёт в Аньюань». Мао чжуси цю Аньюань. 毛主席去安源. (1968 г.).

Среди пропагандистских произведений, изображающих Мао Цзэдуна, следует отметить широко известную картину Лю Чуньхуа «Председатель Мао идёт в Аньюань» (1968 г.) (рис. 10), в которой также прослеживаются параллели с «Утром нашей Родины». Композиции картин базируются на схожей идее, где указание на светлое будущее передаётся через одни и те же аллегории: исполненные силы фигуры вождей, их устремлённые вдаль и чуть вверх взгляды22, а также рассветное небо над их головами. Если Сталин на картине Шурпина предстаёт человеком в летах, то молодой китайский художник показывает своего вождя лишь в начале его жизненного пути. Изображённый им Мао Цзэдун шагает по живописной холмистой местности под ясным утренним небом. Он одет в традиционный костюм китайского интеллигента нач. ⅩⅩ в.; лицо, сжатый кулак и вся фигура выражает непреклонность и целеустремлённость. Целью его пути является город Аньюань, где ему предстоит возглавить шахтёрскую стачку. По свидетельству самого автора, при создании этого образа он вдохновлялся изображением Мадонны кисти Рафаэля. Картина «Председатель Мао идёт в Аньюань» была чрезвычайно популярна в Китае — скорее всего, даже больше, чем произведение Шурпина в СССР. Можно даже говорить о возникшем вокруг неё отдельном культе. По подсчётам самого Лю Чуньхуа, в период «культурной революции» созданные на её основе плакаты разошлись в 900 млн копий, что превышало всё население КНР. Картина была создана в 1967 г. специально для крупной выставки, посвящённой Аньюаньской стачке 1922 г. На самом деле, шахтёрами руководил опальный председатель КНР Лю Шаоци, и данная выставка была одним из мероприятий, направленных на стирание его имени со страниц истории23.

Как отметил историк М. Мейснер, к 1968 г. культ Мао Цзэдуна перешёл от иконоборчества к иконотворчеству24. Несмотря на широкую известность, достигнутую благодаря миллионным тиражам в форме плаката, картина «Председатель Мао идёт в Аньюань» по своей композиции отличалась от большинства произведений, изображавших сверхчеловека, которые специально исполнялись для издания в форме плакатов.

Рис. 11. Цзинь Шанъи. «Весна в речном краю»

Рис. 11. Цзинь Шанъи 靳尚谊. «Весна в речном краю». Цзянхэ дади дэ чуньтянь. 江河大地的春天. (1977 г.).

Подобным образом создавались также портреты других видных политических и общественных деятелей КНР. Уже упомянутый выше художник Цзинь Шанъи, автор многочисленных портретов Мао Цзэдуна, практически полностью заимствовал композицию картины Шурпина, создавая портрет премьер-министра Чжоу Эньлая (рис. 11).

Рис. 12. Цянь Дасинь. «Идти дорогой Дачжая»

Рис. 12. Цянь Дасинь 钱大昕. «Идти дорогой Дачжая». Цзоу Дачжай чжи лу. 走大寨之路. (1965 г.).

Образ сверхчеловека применялся и для отображения важной роли простых китайских тружеников (рис. 12).

Рис. 13. А Эр. «Так же горячо любить идеи Мао Цзэдуна, как товарищ Лэй Фэн»

Рис. 13. А Эр阿二. «Так же горячо любить идеи Мао Цзэдуна, как товарищ Лэй Фэн». Сян Лэй Фэн тунчжи наян жэ ай Мао Цзэдун сысян. 象雷锋同志那样热爱毛泽东思想. (1977 г.).

Встречались как безымянные собирательные образы, так и изображения реально существовавших личностей. Например, один из воспетых пропагандистским искусством персонажей прославился благодаря героической гибели при попытке спасти телеграфный столб во время наводнения. Наиболее известным героем пропаганды можно назвать «простого солдата» Лэй Фэна, который всю свою жизнь посвятил помощи другим людям. Дневник, якобы обнаруженный после его трагической гибели в 1962 г. в возрасте 22 лет, изобилует клятвами преданности председателю Мао25 (рис. 13).

Рис. 14. Рабочая группа по делам литературы и искусства района Хэцзян. «Да здравствует Парижская коммуна! В честь столетия Парижской коммуны»

Рис. 14. Рабочая группа по делам литературы и искусства района Хэцзян. Хэцзян дицю вэньи гунцзо туань. 合江地区文艺工作团. «Да здравствует Парижская коммуна! В честь столетия Парижской коммуны». 巴黎公社万岁. 纪念巴黎公社一百周年. (1971 г.).

К. Маркс также изображался в виде светила или парящего над людьми высшего существа, однако в его иконографии не заметно мощного пиетета, как у Мао Цзэдуна. Немецкий философ встречается на плакатах времён «культурной революции», в частности связанных с парижской коммуной26, по примеру которой создавались революционные комитеты — новая для КНР форма власти, сочетавшая в себе партийные и административные функции27 (рис. 14).

Рис. 15. Ха Цюнвэнь. «Ленин любит детей»

Рис. 15. Ха Цюнвэнь 哈琼文. «Ленин любит детей». Ленин ай хайцзы. 列宁爱孩子. (1982 г.).

Китайские художники иногда изображали сцены из жизни Маркса, однако чаще всего он представал в несколько отвлечённой форме портрета — в рамке или как часть композиции. Тот же приём характерен и для образа Ленина, который встречается не столь часто, и нередко используется в качестве образца правильного поведения для молодёжи. Подобно советским художникам, китайцы как правило изображали Ленина в движении, и главную роль в его образе играла голова, а не лицо и взгляд. В конце 1990‑х советского вождя задействовали даже в антитабачной кампании28. Популярная для советской ленинианы тема «Ленин — друг детей» не обошла и китайский плакат (рис. 15).

В окружении детей и молодёжи изображали также Мао Цзэдуна, однако в то время как Ленин на таких работах выглядит скорее простым человеком, Великий Кормчий чаще представлен в неизменном богоподобном облике — особенно на плакатах периода «культурной революции». Что касается Ф. Энгельса, то его образ достаточно редко встречался в китайском политическом плакате.

Китайская иконография идеологов марксизма-ленинизма в целом совпадает с советской, главным отличием является контекст общественно-политических реалий общества КНР, в который они помещены. Можно отметить, что китайским соцреалистическим произведениям присуща в целом более подчёркнутая централизация композиции вокруг одного (реже — нескольких) персонажей. Значимость главных героев выделяется при помощи их места в композиции, ракурса «снизу вверх» и цветового решения.

В настоящее время Китай — единственное в мире крупное социалистическое29 государство, успешно идущее по собственному индивидуальному пути под красными знамёнами. Несмотря на то, что рисованный политический плакат отошёл в прошлое, образы идеологов марксизма, в особенности, самого К. Маркса, по-прежнему встречаются в Китае в своей канонической узнаваемой форме.

Примечания
  1. Ян Хиншун. Из истории борьбы за победу марксизма-ленинизма в Китае. М.: Гос. изд‑во полит. лит‑ры, 1957. С. 8.↩
  2. Цырендоржиева Д. Ш., Бальчиндоржиева О. Б. Китаизация марксизма и модернизация Китая. // Известия Томского политехнического университета. Т. 323 (№ 6, 2013). С. 261.↩
  3. Автор неточен: на плакате названы идеи Мао Цзэдуна, они же маоцзэдунъидеи, а не маоизм.— Маоизм.ру↩
  4. Т. е. Брежневу, Косыгину, Суслову… Удивительно, правда? — Маоизм.ру↩
  5. Плампер Я. Алхимия власти. Культ Сталина в изобразительном искусстве. СПб: Новое литературное обозрение, 2010. С. 12—13.↩
  6. Мао Цзэдун. Мао Цзэдун сысян ваньсуй. (Слава идеям Мао Цзэдуна). Пекин, 1969. С. 162.↩
  7. Шорт Ф. Мао Цзэдун. М: Транзиткнига, 2005. С. 400.↩
  8. Голомшток И. Н. Тоталитарное искусство. М.: Галарт, 1994. С. 177.↩
  9. Там же. С. 113.↩
  10. Guffey E. E. Posters: A Global History. London: Reaktion Books, 2015. P. 199.↩
  11. Evans, H., Donald, S. Picturing Power in the People’s Republic of China: Posters of the Cultural Revolution. Lanham, Boulder, New York, Oxford: Rowman & Littlefield, 1999. P. 34.↩
  12. Галенович Ю. М. Сталин и Мао — два вождя. М.: Восточная книга, 2009. С. 5.↩
  13. Панцов А. В. Мао Цзэдун.↩
  14. Наивная уверенность в способности «влезть в голову» исторического деятеля на совести автора.— Маоизм.ру↩
  15. Галенович Ю. М. Великий Мао. М.: Эксмо, 2012. С. 763.↩
  16. Независимо от того, насколько достоверны почерпнутые из сомнительного источника данные о словах самого Мао, фактически ситуация здесь изложена верно: действительно, Сталин поначалу изображался явно выше Мао, и действительно, в жизни Мао был несколько, на 3—8 см, выше ростом (точнее сказать нельзя, поскольку в точности неизвестен рост Сталина).— Маоизм.ру↩
  17. Jiang Jiehong. Burden Or Legacy: From the Chinese Cultural Revolution to Contemporary Art. Hong Kong: Hong Kong University Press, 2007. Р. 48-49.↩
  18. Chang-tai Hong. Mao’s New World: Political Culture in the Early People’s Republic. New York: Cornell University Press, 2011. P. 130.↩
  19. Голомшток И. Н. Тоталитарное искусство. М.: Галарт, 1994. С. 125—126.↩
  20. Плампер Я. Алхимия власти. Культ Сталина в изобразительном искусстве. СПб: Новое литературное обозрение, 2010. С. 142.↩
  21. Cushing, L., Tompkins, A. Chinese Posters. Art from the Great Proletarian Cultural Revolution. San Francisco: Chronicle Books, 2007. Р. 8.↩
  22. Плампер Я. Алхимия власти. Культ Сталина в изобразительном искусстве. СПб: Новое литературное обозрение, 2010. С. 172.↩
  23. Andrews J. F. Art and Politics in the People’s Republic of China, 1949–1979. Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1994. Р. 338.↩
  24. Andrews J. F., Kuiyi Shen. The Art of Modern China. Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 2012. Р. 188.↩
  25. Кардуччи Л. Огромен как мир. Пекин: Чайна Интерконтинетал Пресс, 2003. С. 198.↩
  26. Cushing L., Tompkins A. Chinese Posters. Art from the Great Proletarian Cultural Revolution. San Francisco: Chronicle Books, 2007. P. 14.↩
  27. Wang Peijie. Revolutionary Committees in the Cultural Revolution Era of China: Exploring a Mode of Governance in Historical and Future Perspectives. London: Palgarve MacMillian, 2017. P. 2.↩
  28. Chinese Posters. V. I. Lenin.↩
  29. Ошибка автора. В действительности, после смерти Мао Цзэдуна к власти пришли ревизионисты и «красные знамёна» вкупе с прочим антуражем служат прикрытием реставрации капитализма.— Маоизм.ру↩

Добавить комментарий