Год назад громом поразила республику весть: «В Нахичевани хулиганствующие элементы совершили нападение на областной комитет партии и управление внутренних дел, устроили погром, несли и выкрикивали лозунги: „Верните нам Алиева!“» Нет, не случайно эти истошные вопли прозвучали именно в Нахичевани: многолетний властелин республики Г. А. Алиев родом оттуда.

Азербайджан — республика многонациональная. Но в годы царения Г. Алиева в руководящий корпус за редчайшим исключением не попал ни талыш, ни лезгин, ни курд, ни тат.² Сталкивались лбами не только национальности и большие и малые народности, но и целые регионы: выдвиженцами были преимущественно выходцы из Нахичевани. Получила права гражданства теорийка о том, что, дескать, в Азербайджане своя специфика: музыкантов родит Карабах, а руководителей и научных работников — Нахичевань. Милиция, прописывая в Баку новое номенклатурное лицо, была уверена на все сто процентов: ещё один нахичеванец. Ехали они не только в столицу, густой паутиной опутали всю республику: свой человек Алиева тащил своих, те — своих, и это во всех эшелонах власти, сверху донизу и снизу доверху. Смышлёные люди, чтоб сделать карьеру, рвались хоть какое-то время пожить в Нахичевани, чтобы и перед ними зажёгся «зелёный» свет. Проводя в жизнь подобную кадровую политику, Г. Алиев смотрел далеко вперёд: пусть его самого и не будет в Азербайджане, но останется клан — широко разветвлённый, спаянный родственной и земляческой порукой.

Люди клана — пока и в ЦК компартии, и в Совмине, и в Президиуме Верховного Совета республики, в аппарате центральном и на местах. Едва ли не каждый четвёртый депутат Верховного Совета республики — выходец из Нахичевани. Клан взял на вооружение лозунг «Чем хуже, тем лучше!», не жалеет топлива в костёр экстремизма, национализма и вандализма — чем хуже для перестройки, тем лучше для клана, ландскнехты которого в Начихевани тайно лелеемое сделали явным: «Верните нам Алиева!» Но вернуть Алиева — это вернуть алиевщину, крёстную мать клана.

Мне не забыть митинговавшую в Баку в ноябре позапрошлого года полумиллионную толпу. Словопрения шли сутками. Провизию — в той числе и украденную в больницах и детских садах — доставляли десятки мощных рефрижераторов. В руках тёмных сил оказались продовольственные склады, одеяла, палатки, техника. К январской трагедии подготовка велась по всем правилам военной науки. В руках экстремистов оказалось огромное количество медикаментов и перевязочных средств, патронов, противогазов, строительных касок, обмундирования (военного!), ёмкостей с порохом и дробью, взрывные устройства, автоматы. Всё это стоит немалых денег, которых полно у воротил теневой экономики. Они украли у народа больше восьми миллиардов рублей. Клан распространяет слухи: «Если бы был Алиев, ничего подобного не было бы». Всё ставится с ног на голову с одной целью: клан тщится выдать Алиева за новоявленного мессию, спасителя Азербайджана.

Спаситель? Это тот, после ухода которого на пенсию в октябре 1987 года в Баку всю ночь оркестры играли торжественные марши? Тот, при ком одолели Азербайджан социальные болезни? Тот, кто допустил, что за минувшие пятнадцать лет абсолютное отставание моей республики от среднесоюзных показателей уровня жизни увеличилось почти в два раза?

Мне многое виднее свежим взглядом, потому что я, коренной бакинец, сравнительно недавно вернулся в Баку после десятилетнего пребывания в Москве, в Научном центре хирургии, возглавлявшемся академиком Б. В. Петровским.³ У себя на родине не было никаких условий для научного роста. Медицина была в падчерицах, режим наибольшего благоприятствования создавался только для клана Г. А. Алиева.

Десять лет жизни вдалеке от родины — это годы не только ученичества у светил мировой медицины, но и душевной пытки, не оставлявшей меня ни на один день: дурные вести шли из республики. Всеми правдами и неправдами попадали к нам в научный центр и больные из Азербайджана. Увы, далеко не всем из земляков я мог помочь-было поздно — дома они губились профанами.

Всё закономерно: в Азербайджанском медицинском институте уровень преподавания ниже всякой критики, неучи плодили неучей же. Да и могло ли быть иначе, если де-факто ректором медицинского института многие годы являлся заведующий кафедрой политэкономии А. Алиев, родной брат Самого?!

Клан знал, что своё собственное здоровье нельзя вручать в руки выпускников Азербайджанского медицинского. Чуть что — летели в Баку консультанты из Москвы. Меня самого бессчётное число раз срывали с места в любое время суток: «Срочно!» То, из-за чего меня вызывали, было зачастую под силу начинающему хирургу, но — своя рубашка ближе к номенклатурному телу.

Есть хорошая русская пословица: у кого что болит, тот о том и говорит. Г. А. Алиев много вещал о семейственности, необходимости борьбы с протекционизмом, который абсолютно верно назвал «крайне антинравственным явлением». Только это не помешало ему слушать на том же республиканском совещании по высшей школе, где были произнесены эти слова, такие дифирамбы в свой адрес: «Товарищ Алиев сделал яркий, всеобъемлющий доклад», «при большой и повседневной поддержке лично товарища Алиева Гейдара Алиевича», «отеческое выступление товарища Алиева». Произносил их тогдашний министр К. Г. Алиев — двоюродный брат жены Гейдара Алиевича.

О родственниках и земляках Г. А. Алиев заботился как никто. Рядовые доктора попадали сразу в действительные члены республиканской Академии наук. Так было с его женой, с братом — Гасаном Алиевым, заслуженным деятелем науки республики, лауреатом Госпремии Азербайджана. Кстати, сын Гасана Алиева Расим вмиг стал главным архитектором Баку, заслуженным архитектором республики и тоже лауреатом.

Другой брат — Джалал Алиев дослужился до академика-секретаря отделения биологических наук АН республики. Чтобы дать ему престижный пост директора Научного центра биологических исследований, был срочно отправлен в тюрьму единственный в республике доктор наук по молекулярной биологии и биохимии Н. Мехтиев. Можно подумать, что клан привил себе научный ген, столько в нём проросло докторов, профессоров и академиков.

Муж сестры Г. А. Алиева выдвигается в МВД республики, другой родич жены — министром строительства и эксплуатации автодорог, сестра жены становится заслуженным деятелем искусств, брат жены — зав. кафедрой института. Тётя жены — Герой Социалистического Труда, заслуженный врач республики. Муж двоюродной сестры жены — министр лесного хозяйства.

Брат жены самодержца становится доктором медицинских наук, заместителем директора НИИ. Его тесть получает портфель министра связи. Брат этого тестя вершит правосудие на посту заместителя прокурора республики, а их сестра — на ниве здравоохранения в ранге заместителя министра. Министр внутренних дел был женат на родной сестре жены председателя Верховного суда республики. Один арестовывал, другой судил — ворон ворону, как известно, глаз не выклюнет.

Одним словом, куда ни кинь — всюду у руля родственники, родственники родственников, родичи родственников родственников. Выпускник театрального института руководил виноградарством и виноделием. Масса выдвиженцев на Нахичевани покоится в аллее Почётного захоронения — даже на тот свет, как и при жизни, ушли по престижной дороге.

Недавно обнародован такой факт:

«Несколько лет назад было заведено уголовное дело о притоне, сводничестве, по которому проходили и высокопоставленные работники. По указанию тогдашнего первого секретаря ЦК показания этих лиц были изъяты. Некоторые из них вскоре стали Героями Социалистического Труда».

Да, именно Баку оказался в 1979 году самым подходящим городом для Всесоюзной научно-практической конференции по нравственному воспитанию, где щедро делились опытом главные «хранители» моральных ценностей — Щелоков и Алиев.

Алиевы превратили республиканское издательство в своё вотчинное, за десять лет братья выдали на-гора сто двадцать печатных листов «научной продукции». Немедленно издавалась и каждая строчка, вышедшая из-под пера жены Г. Алиева — академика АН Азербайджана 3. Алиевой. Любил издаваться и Гейдар Алиевич, израсходовано на его публикации больше пятисот печатных листов бумаги, которой не хватало даже на издание классиков и школьных учебников.

В роскошных переплётах выпускались и красочные тяжеловесные альбомы «Орден Ленина на знамени Баку», «Л. И. Брежнев в Азербайджане», «Третий орден Ленина Советского Азербайджана», где всё Брежнев, Брежнев, Брежнев, а рядом — Алиев, Алиев, Алиев…

Огромные портреты Самого с самим заполонили площади, улицы и дороги республики. Подрабатывал на портретах брата и Гусейн Алиев, скакнувший из ретушёров в народные художники Азербайджана.

Ещё в Москве я часто сталкивался с записями в истории болезни земляков: «Витаминное истощение». В виноградарской республике граммами измерялось количество винограда, попавшего на стол одного жителя: 95 процентов собранного шло на нужды виноделия. При Алиеве Азербайджан снискал незавидную славу винного погреба страны. Зато поощрялись провокационные слухи, что почти всё выращенное уходит на стол других народов, потому-де скуден стол собственный.

Апшерон, житница республики, превращался и грандиозную свалку промышленных и прочих отходов. Погибло несколько десятков тысяч фруктовых деревьев, жилые дома пустовали и разрушались, пришли в запустение дачные посёлки. А ведь там могли бы отдыхать и жить 700 тысяч (!!!) человек, они растили бы овощи и фрукты, дышали бы чистым морским воздухом. Но ещё в 1971 году, дабы не поощрять «частнособственнические, кулацкие и рваческие» настроения, Гейдар Первый поставил крест на дачном Апшороне. Игнорировались даже послеапрельские постановления партии и правительства, поощряющие развитие личных подсобных хозяйств, коллективное садоводство и огородничество: автор решения 1971 года, занимавший в Москве пост первого заместителя Председателя Совмина СССР, этого бы не потерпел. Его не смущало, что в Баку 70 тысяч семей не имели нормальных условий для жизни, что 200 тысяч обосновались в самостройках, где нет ни водопровода, ни канализации, жуткая антисанитария, что в двух шагах от столицы гибло такое благодатное место. А ведь во столь захваленные времена алиевщины остались неосвоенными 440 млн рублей, отпущенных на жильё…

В октябре 1981 года я как консультант срочно вылетел в Баку по очередному «сиятельному» вызову и оказался свидетелем пышных торжеств в честь того, что республика якобы превысила миллионный рубеж в тоннах хлопка. Всюду пестрели кумачовые плакаты: «Это наш подарок к Вашему семидесятипятилетию, дорогой Леонид Ильич!» В Москву молнией помчался очередной победный рапорт: перевыполнены повышенные соцобязательства по заготовке и продаже государству рекордных объёмов (новая единица измерения?!) хлопка, винограда, зерна, овощей и других продуктов сельского хозяйства. Обмолвка насчёт рекордных объёмов показательна: шло заурядное надувательство.

Удивительно ли, что всячески тормозилось следствие по «хлопковому делу» в Азербайджане?

«Даёшь миллион тонн хлопка!» — последствии этого броского лозунга таковы, что скажутся и через десять — пятнадцать лет: земля на много лет вперёд отравлена всевозможными ядами и химикалиями. Многие сельские труженицы потеряли способность стать матерями — вот чем был устлан путь к хлопковому миллиону.

При Г. Алиеве история республики рисовалась в два цвета: чёрный, когда было все плохо,— это до года его воцарения, и самый светлый — с 69‑го, когда негативное исчезло, уступив место, по словам самого Г. А. Алиева, «стремительному взлёту Азербайджана на этапе развитого социализма». В преамбуле фильма «Допрос» было специально подчёркнуто, что события, о которых рассказано в этом детективе, произошли, естественно, до 69‑го года.

Непокорных и сомневающихся клан не терпел. Стоило первому секретарю Насиминского райкома партии засомневаться, может ли брат Г. Алиева (политэконом) претендовать на пост секретаря парткома медицинского института, как вскорости состоялся пленум райкома, рассмотревший оргвопрос.

В стране был, пожалуй, только один человек, кто мог даже не критиковать, а скорее, по-отечески журить Гейдара Алиевича,— это Леонид Ильич. В свой последний приезд в Баку он вынужден был обратить внимание, что в республике провален план по строительству, особенно по жилью, застой с добычей нефти, среди отстающих около сорока процентов предприятий, бесхозяйственно используются поливные земли, треть коров не дают ни приплода, ни молока — указал на массу таких провалов, за которые впору было ставить вопрос о несоответствии Алиева занимаемой должности… И… лобызался со своим любимцем. Прежнее обратил внимание на то, что растёт уровень преступности в республике. Вот как ответствовал раскритикованный:

«Спасибо, что Вы положительно оценили… нашу деятельность» по «активной борьбе с нарушителями социалистической законности, норм коммунистической морали, взяточничеством, злоупотреблениями служебным положением, другими негативными явлениями».

Лет девять назад я делал в Москве операцию одному очень ответственному работнику. Видимо, в награду за благополучный исход он разоткровенничался:

— У нас линия — как зеницу ока беречь дорогого товарища Леонида Ильича, не расстраивать никаким негативом. Если кто-то из великих умрёт в четверг или пятницу, мы сообщаем об этом товарищу Леониду Ильичу только в понедельник — не омрачать же ему дни отдыха! А уж после этого и народ оповещаем. У него в чести тот, кто несёт вести лишь на розовом подносе, тот — вхож. По этой части ваш Гейдар лучше любого доктора: после его отчётов у товарища Леонида Ильича всегда настроение приподнятое…

Во время визита Л. Н. Брежнева в Баку. Фото из архива «Правды»

Оскорбительно дли народа обставлялись приезды Брежнева в Баку. Средневековые султаны, увидев это, были бы посрамлены. Под лозунгами «Экономика должна быть экономной» сотни тысяч бакинцев репетировали «всенародный энтузиазм», спешно шились десятки тысяч танцевальных костюмов. Миллионный город плясал — на улицах, на балконах, на крышах, на всём пути следования кортежа. Тонкий льстец, Алиев довольно прозрачно намекнул гостю, что тот вечен, что он будет приезжать в Баку часто, раз специально для него построили помпезное здание. (Уж на что Брежнев привык к лизоблюдству, но и он был ошарашен и в миг просветления, говорят, бросил фразу: «Гейдар, за это надо судить!»). В самые сжатые сроки специально к приезду «дорогого несравненного» оборудовалось и здание музея победоносной 18‑й армии.

Святотатством — не иначе! — можно назвать появление в Баку Дворца дружбы народов, открывшегося снова к очередному вояжу высочайшего. В дворец был аврально переоборудован… ресторан «Дружба». Новоиспечённое учреждение пришлось не раз капитально ремонтировать. В республике грустно шутили: «Дружба народов в аварийном состоянии».

Шутка, к нашей трагедии, оказалась провидческой.

Брежнев обожал льстецов и подпевал, в ряду которых Алиеву равных не было. Это Алиеву принадлежит открытие, что Брежнев — величайший деятель двадцатого столетия. Это Алиев не уставал повторять о «подлинно ленинском стиле работы» «Ильича Второго». Алиев говорил о Брежневе куда больше, чем о делах в республике. В докладе на пленуме ЦК Компартии Азербайджана 22 октября 1982 года, посвящённом итогам визита «верного ленинца», 177 (!) раз упоминалась фамилия Брежнева. А в резолюции — 62 ссылки на его исторические указания и предначертания. Если бы из собрания бесчисленных речей Алиева убрать эти упоминания, оно потощало бы раза в два.

Выходили книги «Брежнев и Азербайджан», которые с полным правом можно было бы назвать и так — «Алиев и Азербайджан». Продуманно проводилась мысль, что Брежнев не стал бы столь великим, не будь у него в рати таких, как правофланговый Гейдар Алиевич.

Пышно были организованы проводы Алиева в Москву. На прощальный пленум пригласили едва ли не всех его родственников, всё транслировалось по телевидению, в том числе и перенасыщенная самопохвальбой прощальная речь. Торжества шли три дня, елей вышел из берегов. Направо и налево раздавались награды. Брат Джалал стал заслуженным деятелем науки, брат Гусейн — народным художником республики, дядя мужа дочери — заслуженным юристом Азербайджана, персональная массажистка — заслуженным деятелем физкультуры и спорта Азербайджана.

В получившем печальную известность интервью одной из центральных газет Г. Алиев заявил:

«К примеру, мы были вынуждены запретить руководящим партийным работникам и должностным лицам строить дачи, приобретать собственные автомашины, защищать диссертации…» — «Позвольте, Гейдар Алиевич, мы же говорим о законности, а это, мягко говоря…» «Не ищите мягких слов. Да, это волевое решение. Как первый секретарь ЦК компартии я предложил, а коллеги приняли».

Попробовали бы не принять…

Республика жила от одного судебного процесса до другого, широко рекламировавшихся в печати: Алиев наводит порядок, невзирая на заслуги, чины и звания! И только узкий круг знал, что идёт расправа над неугодными и инакомыслящими, что порой проступки выдаются за тягчайшие преступления. Так, больше десяти лет назад было устроено судилище в Институте искусств, руководство которого пыталось призвать к порядку заведующую кафедрой музыкальных дисциплин Г. Алиеву, свояченицу Гейдара Алиева, годами не приходившую на работу. Другой, тоже свояк и тоже завкафедрой, подделывал платежные ведомости. За то, что посмели перечить вельможному семейству, 17 человек сели на скамью подсудимых.

В тюрьме стал слепым Гамлет Алиев, работник Президиума Верховного Совета республики, всё «преступление» которого состояло в том, что отправил в Москву письмо с рассказом о засилье в Баку и на местах родственников и земляков «первого». На долгих четыре года был брошен в застенки и бывший заместитель министра внутренних дел Тельман Алиев. В тюрьме скончался М. Р. Мамедов, бывший первый секретарь Кюрдамирского райкома партии.

Лет десять назад в Баку было много шума по делу Бабаева и Кулиева, приговорённых и расстрелу. Заместитель председателя Верховного суда СССР опротестовал приговор, как неправосудный. Но протест, по настоянию Алиева, рассмотрен не был, приговор привели в исполнение.

В октябре восемьдесят седьмого Алиев ушёл на пенсию — якобы по состоянию здоровья. С болью и гневом узнал мой народ о том, что «лишившемуся здоровья» на ниве антинародных деяний в нашей республике не сидится дома, что он стал государственным советником при Совете Министров СССР. Мало ему многострадального Азербайджана — продолжал «советовать» в несравненно большем масштабе! Очевидно, по тем вопросам, где он наиболее компетентен: по части насаждения протекционизма, мздоимства, волюнтаризма, попрания конституционных норм, растления кадров, приписок, развала экономики, режиссуры танцевальных ансамблей в миллион участников. По части того, как в солнечной, благодатной республике сократить продолжительность жизни, увеличить смертность, оскудить стол. По части того, как увеличить трещину во взаимоотношениях народов. По части спесивости и чванства. По части насаждения собственного культа. Эти ли советы нужны стране?

…«Верните нам Алиева!» Вернуть произвол, очковтирательство, алилуйщину, забвение интересов народа, показуху, чванство, атмосферу страха и беззакония?! «Верните нам Алиева!» — это тоска по кнуту, тоска по беззаконию, тоска по «сладкому» времени. Симптоматично, что в подстрекателях были и родичи Гейдара Алиевича. Академик Джалал Алиев на партконференции в АН республики произвёл в мафиози всех, кто пытается критиковать его брата, «славного сына азербайджанского народа».

Г. Алиев так ничего и не понял, даже с трибуны Пленума ЦК КПСС в апреле прошлого года заявил, что «трудился честно и добросовестно, работал, не считаясь со временем, всего себя отдавал делу, никого не преследовал, никаких кланов не имел, активно боролся со злоупотреблениями, негативными явлениями и в результате заимел много врагов…» Кознями врагов объясняет он публикации в печати, в которых давался разбор его деятельности, обвиняет журналистов в тенденциозности и необъективности, недоволен тем, как это смогли не выяснить мнение другой стороны, то есть самого Г. А. Алиева! Визу на критику Г. А. Алиева, похоже, надо получать из рук самого Гейдара Алиевича.

Г. Алиев был мастером по части видимости здоровья общества, выдавал желаемое за действительное, загонял болезнь внутрь. И его преемники по-настоящему за здоровье республики так и не взялись.

…Гнойник прорвало в январе. Вмешательство потребовалось — хирургическое.

В. Эфендиев.
Доктор медицинских наук,
г. Баку.

1. Гейдар Алиев (1923—2003) — советский и азербайджанский государственный, партийный и политический деятель. На момент публикации статьи находился на пенсии, но полгода спустя, вернувшись в Азербайджан, был избран депутатом Верховного Совета Азербайджанской ССР. С 1993 г.был президентом Азербайджана, а незадолго до смерти передал пост сыну, Ильхаму Алиеву, который и правит страной по сей день.— Маоизм.ру.↩
2. За последние десятилетия доля азербайджанцев в стране росла, в основном за счёт доли армян и русских. В 1989 г. азербайджанцы составляли 82,7 % населения, армяне и русские — по 5,6 %, лезгины — по 2,4 %; талыши, курды и таты значительно менее многочисленны.— Маоизм.ру.↩
3. Судя по этим словам, автор статьи — Вагиф Мустафаевич Эфендиев, с 1990 г. заведующий кафедрой хирургических болезней Азербайджанского Государственного института усовершенствования врачей им. А. Алиева (Азиз Алиев, народный комиссар здравоохранения Азербайджанской ССР, не был родственником Гейдара Алиева, но на его дочери Гейдар был женат). Любопытно, что в 2011 г. Эфендиеву была объявлена благодарность от имени тогда уже покойного Гейдара Алиева и действующего президента Азербайджана Ильхама Алиева.— Маоизм.ру.↩