Конец советской эпохи привел к тому, что у политики рабочего класса совсем опустились руки. То небольшое пространство, которое левые [в Пакистане] раньше себе отвоевали, по большей части, раскрошилось. Конечно, это произошло с левыми и во многих других странах. За исключением экспериментов типа «социализма ⅩⅩⅠ века», которые осуществляются в Латинской Америке, у левых продолжается кризис идентичности перед лицом изменений в глобальной политической экономии, которые связаны с неолиберализмом. С одной стороны, поражение левой политики после таких массовых движений, как «Оккупируй Уолл-стрит», арабская весна, зелёное движение в Турции, движение студентов в Чили и движение юристов в Пакистане, позволило сделать вывод о том, что движение не может перейти в новую форму общества при помощи подобных альтернативных организационных структур. Победа постмодернистской политики, на самом деле, привела нас к тому, что мы ненавидим старое, но не можем создать новое. Я пишу эту статью, имея ввиду пакистанскую политику, чтобы объяснить, как другое [отличное от постмодернистского] течение объединилось, чтобы сформировать радикальную левую партию, которая бы представляла интересы рабочего класса в мейнстримной политике.
Пакистан всегда рассматривал коммунистов и прогрессивные силы как угрозу национальным интересам. После раздела Британской Индии Коммунистическая партия Индии отправила своих опытных политических активистов, чтобы организовать рабочих в Пакистане. В 1951 г. Коммунистическая партия Пакистана была официально запрещена. Но, несмотря на все обвинения и препятствия, коммунисты продолжали работать в подполье и стали важной силой в мейнстримной политике и общественных кругах. В 1966 г. профсоюзы, студенты и левонационалистические партии смогли покончить с военным режимом. До 1970 г. рабочие контролировали большую часть фабрик, студенты левых убеждений играли важную роль в учреждениях образования и крестьяне, в разных частях страны, активно вели вооружённую борьбу против помещиков и государства. Но не прошло много времени, как якобы антирелигиозные извращения коммунистов стали выставлять как одну из главных угроз мусульманскому Пакистану.
Выборы 1970 г. втянули в страну в кризис, вызванный отделением Бангладеш от Пакистана. После отделения Бангладеш от Пакистана другой большой проблемой стал раскол между маоистами и сталинистами из-за китайско-советского конфликта. Эти конфликты нанесли ущерб и стали источником длительного отчаяния и шатаний во внутрипартийной борьбе левых. К концу холодной войны коммунистические и социалистические партии уже находились в состоянии серьезной фрагментации — травма от коллапса Советского Союза только подтвердила то, насколько номинальным стало присутствие левых. Хребет политики рабочего класса был целенаправленно жестоко согнут и сломан правящим режимом. Отступление пакистанских левых стало, по-видимому, более серьёзным и продолжительным, чем в других странах, даже если ограничиться сравнением с южной Азией.
В 1999 г. военные, следуя указаниям американцев, снова установили контроль над страной, свергнув избранное на выборах правительство, чтобы освободить дорогу для американцев в Афганистан. В период 2001—2006 гг. режим стал настолько репрессивным, что ни одна из политических партий не могла вести серьёзной работы, будь то партии буржуазии или рабочего класса, по восстановлению демократии. Но некоторые левые работали в структурах гражданского общества и боролись за права рабочих и женщин. В 2007 г. противоречия внутри правящей военной клики возросли, когда главнокомандующий армией уволил председателя Верховного суда Пакистана. Началось движение против военного режима, в котором принимало участие большинство политических партий. Это движение стало известно как «движение юристов» или «движение за восстановление судебной системы». Левые организации, в виде различных небольших групп, играли свою роль в этом движении. Но мы, молодое поколение, увидели, что несмотря на массовую мобилизацию и появление левых на публике, на местах ничего не изменилось, и ни одна из левых групп не смогла стать представителем рабочего класса в мейнстримной политике. Потому что юристы вернулись в суды (где ежедневно страдает эксплуатируемый класс), мейнстримные буржуазные партии получили свою долю мест в парламенте, и, несмотря на это, армия осталась решающей силой в политике.
Позитивным аспектом этого движения было то, что оно само по себе открыло путь к демократии, а также создало пространство для левой политики в Пакистане. Молодые активисты, пообщавшись друг с другом в ходе политического процесса, вышли за пределы исторического сектантства левых. Большинство левых активистов сыграло важную роль в том, чтобы объединить различные левые группы, впервые за долгое время, вокруг общей повестки. Результатом переговоров между различными группами [стало] появление трёх главных политических партий перед выборами 2008 г. Но самым больши́м достижением для нас стало то, что 11 ноября 2011 г. эти три левые партии — Лейбористская партия Пакистана, Свободная партия Пакистана и Рабочая партия Пакистана — объединились, чтобы сформировать новую партию с целью создания жизнеспособной альтернативы мейнстримным партиям. Это слияние отразило понимание в левых кругах как растущих противоречий внутри господствующей системы власти, так и необходимости единства и зрелости для того, чтобы воспользоваться этими противоречиями. Единство, конечно, это любимый лозунг левых. Традиция ленинизма, помимо единства, также подчёркивала необходимость идеологической чистоты, что, в слишком многих случаях, приводило к сектантству худшего сорта и постоянным организационным расколам. Нынешнее слияние, по крайней мере в этом смысле, стало первым в Пакистане, поскольку три партии представляли различные марксистские традиции, которые исторически напрямую противостояли друг другу. В последнее время этот исторический тренд был в какой-то степени сломан, и Свободная рабочая партия, которая была сформирована в конце 2012 г. и объединила почти все фракции левых периода холодной войны, в настоящее время является главной надеждой прогрессивных сил, стремящихся бросить вызов силам реакции, которые, как ни крути, великолепно организованы в современном Пакистане.
Тем не менее, пройдёт какое-то время, прежде чем левые смогут представлять существенную угрозу господствующему порядку. 1990-е годы были своего рода «потерянным десятилетием», поскольку целое поколение молодых людей осталось по большей части вне влияния левых идей, и в левых организациях начался застой в результате недостатка молодёжи в их рядах. Этот недостаток был признан и постепенно исправляется. С этим связана другая проблема, что анализ государства, общества и глобальной политической экономии времен 1970—1980-х гг. продолжает оставаться основой идей и практики слишком многих левых. Привнесение в мейнстрим проблем гендера, экологии и других вопросов, которые должны быть центральными для социализма ⅩⅩⅠ века, является неотложной задачей, также как необходимость распознать «новые» формы классовой борьбы. Нет, однако, больших сомнений в том, что нынешние и будущие левые в Пакистане будут продолжать бороться с раздутым аппаратом безопасности, как это было на протяжении большей части 68-летней истории нашей страны. На самом деле, жупел терроризма позволил генералам сконцентрировать ещё больше власти в своих руках, чем это было раньше, в основном благодаря империалистическим державами — как западным, так и восточным — которые продолжают заниматься Пакистаном в типичной для них близорукой манере. Любой проект по радикальной трансформации в интересах долго страдавшего трудового народа Пакистана, этнических и религиозных меньшинств и женщин, должен исходить из того, что ему будет нужно бросить вызов военному аппарату.