Так или иначе, но, по данным минсельхозов РФ, Казахстана и Продовольственно-сельскохозяйственной организации ООН, по темпам эрозии и других видов деградации сельхозземель, в том числе пастбищных, а также по темпам роста дефицита водоснабжения сельского хозяйства Россия с Казахстаном входят в десятку стран-лидеров с 1990-х годов. Основной причиной такой тенденции считается нарушение экологического баланса в залежно-целинных регионах теперь уже бывшего СССР из-за вопиющих нарушений агробиологических технологий. Во имя, повторим, рекордных, быстрых урожаев, продержавшихся, увы, только считанные годы. Зато последствия таких нарушений — всевозможные болезни почвы — уже охватили около 65 % территории Казахстана и почти четверть — европейской России…

«Федерально ориентированные» учёные и чиновники утверждают, что освоение целины — стратегическое мероприятие 1950-х годов, которое, дескать, было бы невозможно в период «культа личности Сталина». А, мол, до этой кампании правительство СССР ничего существенного не предпринимало в сельском хозяйстве, ограничиваясь сугубо «командно-административными» мерами. Сам Хрущёв на ⅩⅩⅠ съезде КПСС в 1959-м отмечал, что «благодаря успешному освоению целинных земель появилась возможность не только существенно улучшить снабжение продовольствием городов и промышленных центров, но и поставить задачу превзойти США по уровню развития сельского хозяйства». Вторя Хрущёву, Брежнев говорил о целине таким же образом. А сменившее целинную эпопею «обкукурузивание всей страны» 1958—1964 годов, можно сказать, добило сельское хозяйство страны, но прежде всего РСФСР. Ибо кукурузу повсеместно внедряли главным образом в России — напомним, вплоть до приарктических территорий (!), «неперспективные» же сельхозрастения, что называется, вырывали с корнем…

Да, Хрущёву был нужен «быстрый хлеб», а в более широком контексте — эффективное и, опять-таки, быстрое изобличение «сталинского догматизма» в сельском хозяйстве. Правда, рекордные целинные урожаи, повторим, продержались только несколько лет.

По мнению академика РАН и РАСХН Сергея Бобышева, высказанному автору этих строк, «целина была третьим сильным ударом, добивающим русскую деревню после жертв коллективизации и войны. Резкий отток трудоспособного, квалифицированного и молодого населения из русской деревни и принудительное перераспределение материально-технических ресурсов в пользу новых сельхозрегионов, которым предписали любой ценой стать „рекордсменами“ по урожайности пшеницы, привели к деградации сельского хозяйства в центральной и северной части России. Объективно оценить „целинно-кукурузные“ решения 1950-х годов и их последствия представляется необходимым, ибо и сегодня „целинное мышление“ в РФ зачастую господствует в нынешних законах и программах по сельскому хозяйству страны. Широкомасштабное освоение целинных и залежных земель привело к крайне неблагоприятным экологическим последствиям, главное из которых — потеря естественного (природного) плодородия на огромных плодородных пространствах. Колоссальное и „сверхскоростное“ расширение пахотных в новых регионах породило острейшие, подчёркиваю, ставшие со временем хроническими проблемы, явившиеся результатом неизученности многочисленных последствий затеянного…».

Проблемы развития продовольственного комплекса страны были одними из главных в экономической политике советского руководства в послевоенные годы. Ущерб, нанесённый фашистскими оккупантами сельскому хозяйству, исчислялся десятками миллиардов рублей (в ценах 1945—1946 годов). На оккупированной фашистами территории, т. е. в западном регионе СССР, в прежние годы производилось, в масштабе всей страны, 55—60 % зерна, в том числе до 75 % кукурузы, почти 90 % сахарной свёклы, 65 % подсолнечника, 45 % картофеля, 40 % мясопродуктов, в том числе до 65 % свинины, 35 % молочной продукции, почти 55 % растительных масел и т. п. Оккупантами было уничтожено или вывезено почти 200 тыс. тракторов и комбайнов, что составляло примерно 30 % парка сельхозмашин в 1940 г. Страна лишилась более 25 млн голов скота, а также 40 % предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции.

Вдобавок, засуха 1946 —1947 гг. усугубила и без того сложную ситуацию в сельском хозяйстве СССР, а отказ нашей страны от кабальных иностранных кредитов и импорта сельхозпродуктов за валюту из Северной Америки, Австралии, Новой Зеландии и Аргентины с Уругваем и ЮАР тоже осложнял быстрое восстановление товарного потенциала сельского хозяйства СССР (в 1946 —1948 гг. СССР закупал небольшие партии ржи, ячменя и кормовых трав в Швеции и Дании в обмен на лён, уголь и нефтепродукты). Кроме того, СССР в 1945 —1953 годах оказывал безвозмездную продовольственную помощь Восточной Германии, другим восточноевропейским странам, Австрии, а также Китаю, Монголии, Северной Корее и Северному Вьетнаму. Более того: по просьбе французского и британского правительств, СССР в 1947 —1948 гг. направлял в Великобританию и Францию пшеничную муку, сахарную свёклу и корма (ввиду тамошнего неурожая), оплаченные валютой и поставками промышленного оборудования.

Но уже в 1946—1947 годах сельскохозяйственным и исследовательским организациям страны было поручено разработать предложения по обеспечению долговременного надёжного снабжения страны сельхозпродукцией, по повышению урожайности земледелия и продуктивности животноводства, а также по материальному стимулированию роста производительности труда в сельском хозяйстве Советского Союза. Между прочим, И. В. Сталин в 1947-м приказал замедлить темпы коллективизации в Прибалтике, Бессарабии, Западной Украине и Западной Белоруссии, чтобы, по его словам, «учесть важные факторы истории сельского хозяйства в этих регионах, где не было крепостного права и где всячески поощрялось мелкое и среднее землевладение, сочетавшиеся с местной, близлежащей пищевой промышленностью» (ЦК в том же году принял соответствующее «закрытое» постановление). Увы, таких льгот для России не предусматривалось…

Осенью 1946-го была создана межведомственная комиссия, под руководством академиков Лысенко и Немчинова, по выполнению «сталинских» поручений по общесоюзному сельскому хозяйству и по разработке долговременной государственной агрополитики. Комиссия просуществовала до 1954 года: в том году, согласно решениям пленума ЦК КПСС (март), её работа объявлялась неудовлетворительной. И прежде всего — за отрицательное отношение к инициативе Хрущёва и «хрущёвцев» по скорейшему освоению залежных и целинных земель и, соответственно, по смещению приоритета агрополитики государства на юго-восток страны — именно такое решение принял тот самый пленум ЦК. Но оно было «закрытым» для широких партийных масс и не публиковалось в печати…

Идею быстро распахать целинно-залежные земли Хрущёв и «преданные» ему учёные (Шмальгаузен, Завадовский, Жебрак, Жуковский и др.) выдвинули ещё на закрытом пленуме ЦК КПСС в июне 1953 г., но получили отпор со стороны Молотова, Маленкова, Ворошилова, Андреева, Сабурова (председатель союзного Госплана в 1949—1953 годах) и многих учёных-аграрников, включая Лысенко. Однако к весне 1954-го Хрущёв и «хрущёвцы», что называется, взяли реванш…

В 1948—1951 гг. вышеназванная комиссия предоставила в ЦК КПСС и Совмин Союза, а также лично Сталину семь подробных докладов и рекомендаций. Материалы комиссии после обсуждений в ЦК и Совмине явились основой сельскохозяйственной политики сталинского руководства. «Целинный вопрос» тоже был изучен комиссией, поскольку некоторые учёные — будущие советники Хрущёва — в 1949—1952 годах буквально «бомбили» письмами не только Лысенко и Немчинова, но и многих членов политбюро, лоббируя экстенсивное развитие сельского хозяйства страны: быстрое освоение новых земель прежними агротехническими методами и с помощью массового использования химических удобрений и, соответственно, перераспределения посевных площадей (т. е. по структуре культивируемых сельхозрастений).

Документы той комиссии остались секретными или для служебного пользования в СССР. Но в период конфронтации СССР с Китаем и Албанией из-за «антисталинских» решений ⅩⅩ и ⅩⅩⅡ съездов КПСС, эти документы попали в данные страны, где в 1960—1970-х переиздавали и Лысенко (как и Жданова, Молотова, Маленкова, Кагановича и Шепилова…). Пекин с Тираной, что называется, дали ход этим материалам. И вот что прогнозировали документы той комиссии²: «…Распашка под пшеницу примерно 40 млн гектаров целинно-залежных земель, кардинально отличающихся по своим свойствам и требуемым методам обработки от сельхозугодий других районов СССР, приведёт к хронической деградации этих земель, к негативным изменениям экологической ситуации в обширном регионе страны и, соответственно, к постоянному увеличению затрат по поддержанию плодородия целинных почв».

Подчёркивалось, что «временный эффект, который выразится в больших урожаях на целине, не превысит 2—3 года. Затем с помощью химических средств и увеличения объёмов искусственного орошения можно будет добиваться лишь поддерживания уровня урожайности (т. е. уровня предыдущих 2—3 лет), но никак не дальнейшего её роста. Ввиду особенностей почвы и климата в целинных районах, урожайность там будет вдвое-втрое ниже урожайности в традиционных сельхозрайонах СССР (Украина, Молдавия, Северный Кавказ, Центрально-Черноземный регион, некоторые районы Поволжья). Искусственное же наращивание её за счёт химизации и орошения приведёт к неустранимому загрязнению, засолению и кислотному заболачиванию почв, а, значит,— к быстрому распространению эрозии, в том числе на естественные водоёмы в „целинном“ регионе. Такая тенденция предопределит, в частности, ликвидацию животноводства как сельхозотрасли в регионе от Волги до Алтая включительно…

В первые 5—6 лет запасы плодородного слоя почвы — гумуса — на целинных землях сократятся на 10—15 %, а в дальнейшем этот показатель составит 25—35 % в сравнении с „доцелинным“ уровнем. Для искусственного орошения новых посевов могут потребоваться многокилометровые отводы от Волги, Урала, Иртыша, Оби и, возможно, от Арала и Каспия (с обязательным обессоливанием воды этих артерий). Это может привести к негативным, причём хроническим изменениям в водохозяйственном балансе многих регионов страны и резко сократит водообеспечение сельского хозяйства, особенно животноводства, на большей части территории СССР. А снижение уровня Волги, Урала и других водных артерий и водоёмов отрицательно скажется на всех отраслях экономики регионов, примыкающих к целинным землям,— особенно на лесном, рыбном хозяйстве, судоходстве и электроэнергетике, ухудшится там и экологическая ситуация…

Если же стремиться к стабильному увеличению урожайности зерна на целинных землях в условиях деградации целинных почв и роста дефицита воды, то, наряду с постоянным наращиванием объёмов химизации почвы, придётся в первую очередь целиком переориентировать нижнее и, частично, среднее течение рек Иртыш, Волга, Урал, Амударья, Сырдарья и Обь на северный Казахстан и примыкающие к нему районы. Следовательно, придётся со временем полностью изменить русла и течение вышеназванных рек. Эти и смежные мероприятия приведут к постоянному росту себестоимости сельхозпроизводства, что усложнит общесоюзную финансово-ценовую политику».

В документах комиссии Лысенко — Немчинова отмечалось также, что совокупность вышеупомянутых последствий приведёт через 7—10 лет к наступлению эрозии на почвы Поволжья, Северного Кавказа и Центрально-Чернозёмных областей. Затраты же на предотвращение такой тенденции будут соответствовать примерно троекратному увеличению объёмов капиталовложений, ежегодно направляемых в сельское хозяйство в 1947—1951 гг. Увы, прогнозы комиссии Немчинова — Лысенко сбылись…

Но комиссия не отвергла в принципе идею освоения новых сельхозземель, в том числе целинных. Для чего, однако, требовались принципиально новые агробиологические и технические методы, в том числе развитие селекционной работы, учитывающей как специфику природно-климатических условий конкретных регионов, так и особенности воздействия химических удобрений на те или иные виды сельхозрастений в конкретных регионах СССР.³ Освоение новых земель, как подчёркивалось в 1947—1952 гг. в решениях ЦК партии и Совета Министров, а также ВАСХНИЛ, должно осуществляться на принципиально иной технологической и научной основе с учётом прогрессивных методов повышения урожайности злаков, продуктивности животноводства и плодородия почв без нанесения им генетического и экологического ущерба. По всей стране создавались станции и другие научные лаборатории, главная задача которых состояла в поиске и апробации методов, учитывающих специфику конкретных сельхозземель и природно-климатических условий.⁴

Тем временем, в 1946—1947 гг. были введены жёсткие санкции за разбазаривание и деградацию (запущение) сельскохозяйственных земель, за некомпетентное руководство сельскохозяйственными предприятиями и нарушения Устава сельхозартели. Между тем, уже к середине 1947 г. колхозам и совхозам было безвозмездно передано или возвращено почти 5 млн гектаров земель, 150 тыс. голов скота и много другого имущества, в том числе 28 тыс. тракторов и комбайнов. Пленум ЦК КПСС в марте 1947 г. и соответствующие постановления Совмина провозгласили в качестве одной из приоритетных задач в сельском хозяйстве — развитие агрономической науки именно в сельскохозяйственных регионах и быстрое внедрение её достижений в опытное и серийное (постоянное) сельхозпроизводство. На эти цели было выделено свыше половины общего объёма сельскохозяйственных капиталовложений в 1947—1952 годах.

Результаты агробиологических исследований и проводимых работ, как отмечали Лысенко и Немчинов в своём письме Сталину в 1951 году, могут пригодиться для освоения обширных территорий, пока недостаточно используемых в сельском хозяйстве из-за экологических причин и/или отсутствия соответствующих технологий.

В развитие решений и мероприятий 1946—1947 гг., весной 1948-го Совмином был утверждён рассчитанный на 15 лет «План создания системы государственных защитных лесополос, развития защитных лесонасаждений, по закреплению и облесению песков, развитию орошения, строительству прудов и водоёмов». Только за первые два года реализации этого плана была проведена посадка полезащитных лесных полос площадью в 1,4 млн га, а количество оросительных водохранилищ и каналов возросло почти в 2,5 раза в сравнении с 1947 годом. Примечательно, что в регионах, охваченных такими мероприятиями, урожайность сельхозкультур и продуктивность животноводства к 1953 г. возросли более чем вдвое по сравнению с 1948 годом, а естественное плодородие почв увеличилось за те же годы, в среднем, на четверть (Среднее и Нижнее Поволжье, многие районы Ставропольского и Краснодарского края, Ворошиловградская, Воронежская, Чкаловская (с 1958 г.— Оренбургская), Омская, Курганская области, восточные и южные районы Азербайджана и Узбекистана, северо-западный и северо-восточный Казахстан).

А в апреле 1949 года был утверждён «Трёхлетний план развития общественного продуктивного животноводства: 1949—1951 гг.», на который, подчеркнём, было выделено около 20 % капиталовложений, направлявшихся в экономику страны в 1949—1951 годах. Приоритет в этой программе имели развитие животноводства в регионах, наиболее обеспеченных кормами, а в кормодефицитных регионах — увеличение поголовья тех пород скота, для которых имелась необходимая кормовая база. Принимались и другие меры по созданию новых животноводческих хозяйств и расширению площадей кормового травосеяния в стране. В результате, уже к 1952 году поголовье крупного рогатого скота возросло в сравнении с 1949 годом на 32 %, свиней — на 89 %, мелкого рогатого скота — на 35 %, дичи — почти на ⅔. Объём же механизации сельского хозяйства в 1950 году почти на треть превзошёл довоенный уровень.⁵ Однако уже с мая 1953 года реализация «сталинских» решений по сельскому хозяйству была директивно прекращена…

В рамках существовавшей тогда системы управления экономикой осуществление упомянутых мероприятий требовало укрупнения колхозов и совхозов с последующей их трансформацией в «агрогорода» — в рамках сокращения различий между городом и деревней, что провозглашалось Сталиным в качестве одной из главных задач в его последней книге «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.). Сталин резко и предметно критиковал тех, кто призывали побыстрее ликвидировать эти различия, подчинить колхозы правительству и продать (или «подарить») сельхозтехнику колхозам (т. е. такие предложения высказывались, в том числе в политбюро ЦК, и до целины). Сталин высказался в упомянутой книге и против расширения товарно-денежных отношений в экономике, в том числе в сельском хозяйстве, против отказа от государственного контроля за ценами на продовольствие и ликвидации приусадебных хозяйств трудящихся села и горожан. Такие предложения Сталин назвал в той книге «хлестаковщиной» и «тарабарщиной свихнувшихся марксистов»…

Процесс укрупнения колхозов и совхозов был прерван уже в 1953 году, как, впрочем, и санкционированное в 1951 г. создание межколхозных (межрайонных) электростанций, хранилищ сельхозпродукции и предприятий по её переработке. Программа же Госплана СССР по постоянному расширению травопольных севооборотов, приусадебных сельхозугодий и по развитию производственно-сбытовой кооперации между колхозами, совхозами и приусадебными хозяйствами, рассчитанная на 1950—1955 годы, после 1953 г. тоже была предана забвению.

Среди мероприятий первого послевоенного пятилетнего плана отметим постановление ЦК партии «О постановке дела пропаганды и внедрения достижений науки и передового опыта в сельском хозяйстве» (июнь 1950 г.). Подчеркнём, что в ходе его реализации в 1950—1953 гг. примерно 70 % подтверждённых опытами научных разработок и открытий в сфере сельского хозяйства (за 1948—1951 гг.) были внедрены в агропромышленном комплексе страны.⁶ А в декабре 1951 года Кремль осудил практику, когда после выполнения обязательств перед государством во многих колхозах почти все доходы распределялись только по трудодням: там начала внедряться денежная оплата труда. Вдобавок, с 1952 года был установлен размер отчислений на пополнение неделимых фондов колхоза — не менее 15 % по объёму продукции и не более 20 % — от денежных доходов колхоза.

…Из-за едва ли не повсеместной ликвидации посевов кормовых трав и многих технических культур во многих регионах СССР «взамен» кукурузы и — невозможности использовать целинные земли с 1956 года под кормовые злаки, в стране к середине 1960-х годов резко сократилось поголовье скота, а коневодство, как отрасль, было вообще ликвидировано. Впрочем, обратимся к статистическим данным:

Сократилось и поголовье домашней птицы: если её поголовье составляло в 1953 г. 396,3 млн голов, в 1960 г.— 515 млн, то в 1964 г.— 449,1 млн.⁷ Если в 1948 —1953 годах на предотвращение опустынивания и эрозии почв выделялась примерно треть сельскохозяйственных капиталовложений, то в 1958—1970-х годах — лишь 20 , а в 1980-х гг.— не более 15 %, хотя темпы опустынивания и эрозии почв возросли к середине 1980-х гг. более чем вдвое в сравнении с 1947 —1954 годами, а в 1990-х гг.— почти вдвое по сравнению с предыдущим десятилетием. Но финансовое обеспечение «почволечебных» мероприятий в нынешней России, по данным Минсельхоза РФ, едва достигает 15 % от потребности…

Важны и другие показатели: если в 1947 —1955 годах валовая, т. е. в товарном (а не в стоимостном) измерении, продукция сельского хозяйства СССР возросла на 65 %, то в 1958—1965 гг.— лишь на 10 %, а в 1970—1980-е годы — только на17 % (за 20 лет!..).

Вопреки обоснованным доводам комиссии Лысенко — Немчинова, целинные земли, повторим, были распаханы в кратчайшие сроки под исключительно зерновые культуры. Посевы там технических и кормовых злаков были ликвидированы, а местное население — преимущественно казахи и иртышские киргизы — переселены в другие районы Казахстана, Средней Азии и трудоустроены там: «процесс пошёл» с апреля 1954 года. За 1954—1958 годы было вспахано 43 млн гектаров земель, из них в Заволжье, Западной Сибири и на Урале — 17 млн га, в северных районах Казахстана — 26 млн га. Зато посевные площади под зерновыми и техническими культурами к 1959 году были, в целом, примерно вдвое сокращены по сравнению с 1953 г. в российском Нечерноземье, в Центрально-Чернозёмном регионе РСФСР и на Среднем Поволжье, в том числе посевы традиционного там льна — почти втрое! Увы, у «хрущёвского» государства не было не только денег, но и желания развивать сельское хозяйство непосредственно в России…

Как и прогнозировала комиссия Лысенко — Немчинова, в первые 5 лет на целине и, значит, в стране существенно увеличивался сбор пшеницы. Но увеличивалась не урожайность пшеницы, а площадь посевов: доля целинных земель в посевных площадях пшеницы в СССР к 1958 году составила 65 %, а доля этих земель в валовом сборе пшеницы в стране почти достигла 70 %. Если среднегодовой валовой сбор пшеницы в 1950—1953 гг. был равен 62 млн тонн, то в 1955—1958 гг.— 71 млн тонн. Но за 1953—1959 гг. потребление сельским хозяйством химических удобрений, по официальным данным, возросло более чем вдвое: целинные земли требовали растущего количества «химических инъекций», впоследствии заражающих и почвы, и зерно, и водоёмы, и животноводство. Итак, посевы многих сельхозкультур сокращались, что привело к запущению в прямом и переносном смысле огромных по территории регионов страны, особенно в РСФСР: по сей день это деградированные и деградируемые земли в Чернозёмном и Нечернозёмном регионах европейской России…

Естественно, увеличивались и капиталовложения в сельское хозяйство: за 1955 —1985 годы они возросли более чем втрое (в сопоставимых ценах), ибо растущие масштабы химизации и орошения главных сельхозземель — целины — требовали постоянно растущих инвестиций. Реальная же отдача от этих затрат сокращалась: объём сельскохозяйственной продукции, приходившийся на 1 рубль капиталовложений в сельское хозяйство теперь уже в бывшем СССР сократился к 1990 г. более чем в 10 раз по сравнению с 6-й пятилеткой (1956—1960 гг.) и, более того, был на 17 % ниже уровня 5-й пятилетки (1951—1955 годы)! Именно с «целинного пятилетия» сельское хозяйство стало главным «потребителем» капиталовложений: но чем больше был их объём, тем быстрее снижалась их эффективность.⁸ Игнорирование специфики целинных земель, к которой апеллировала комиссия Лысенко — Немчинова, привело — ещё раз повторим — к наступлению ветровой и химической эрозии почв, частым пыльным тайфунам и, соответственно, к потере плодородия почв в огромном регионе — от Средней и Нижней Волги до Алтая включительно. Отметим, что эта территория примерно равна почти двум Великобританиям или Швеции с Финляндией и Данией…

Только в 1956—1958 гг. с целины было «сдуто» 10 млн гектаров пашни, что эквивалентно территории Венгрии или Португалии. Вопреки рекомендациям Лысенко, при освоении целины отказались использовать специальные почвозащитные технологии, успешно применявшиеся в 1947—1954 годах, ибо они увеличивали сельскохозяйственные капиталовложения, да и занижали темпы распашки целины. В результате, естественное плодородие сельскохозяйственных земель в СССР к 1991 году сократилось примерно в 2,5 раза в сравнении с 1953 г., а размеры деградированных (т. е. экологически нарушенных) сельхозземель увеличились за тот же период почти в 7 раз. В том числе по целинным землям эти показатели равны, соответственно, 3 и 8 раз. Зато многие «постсоветские» учёные-аграрники считают, что «в хрущёвской сельхозполитике не учитывались достижения селекции, почвоведения, возможности агробиологических технологий»⁹. А учитывалось перечисленное при «кукурузной революции», призванной по замыслу Хрущёва, сгладить долговременные негативные последствия целинной авантюры? Данные о валовом сборе зерновых и технических культур (млн тонн) в последний период «всевластия» Хрущёва говорят сами за себя¹⁰:

Как видим, резко сократился валовой сбор основных зерновых и технических культур, особенно пшеницы и овса, а с середины 1960-х годов СССР и «постсоветская» Россия, подчеркнём, стали постоянным импортёром зерновых, особенно кукурузы и кормов, а также мясных и масло-молочных продуктов!

Уже к 1964 году свыше 60 % кукурузных посевов, произведённых в 1960—1962 гг. погибли, а урожайность «оставшихся2 кукурузных полей была вдвое ниже, чем в 1946—1955 гг. Хрущёв и его приближённые заставляли сеять кукурузу, повторим, вплоть до северных районов страны, а учёных, открыто выступавших против очередной авантюры, они именовали «шарлатанами» и «кабинетными бюрократами». Таких эпитетов был удостоен, в частности, Лысенко, руководитель ВАСХНИЛ, не только в «сталинский» период, но и, заметим, в 1961—1962 годах. Он направил многочисленные письма в ЦК КПСС и Совет Министров в 1962—1964 годах с подробным изложением долгосрочных последствий целинно-кукурузной кампании. В итоге, Лысенко с 1963 года вплоть до своей кончины (в 1978-м) был отстранён от научно-исследовательской работы. Зато на целинных землях большинство учреждённых совхозов и колхозов назывались «имени Хрущёва» и «имени ⅩⅩ съезда КПСС». Так что имя «основоположника» целины было, вроде бы, увековечено…

Но в своём выступлении на ⅩⅩ съезде КПСС Лысенко выступлении высказался против «агроноваторства» Хрущёва, зафиксированного в постановлениях ЦК и Совмина. А именно — против огульного внедрения химудобрений, за доскональное изучение целинных почв и создание приемлемых для них технологий, за первичность агробиологических исследований и опытов при любом сельхозначинании.¹¹ Едва ли ему простили сие «вольнодумство»…

Бесславное окончание «кукурузного эксперимента» совпало по времени с 10-й годовщиной «целинной революции» и… пленумом ЦК КПСС в октябре 1964 г., на котором «соратники» Хрущёва отправили его в отставку. Припомнив ему целину и кукурузу, обещания коммунизма через 19 лет, а также продажу сельхозтехники (т. е. государственных машинно-тракторных станций) колхозам в 1957—1963 годах, что сделало их хроническими должниками государства, а большинство их них впоследствии — банкротами.

Напомним, что Сталин ещё в 1952 году отмечал в «Экономических проблемах социализма в СССР», что продажа сельхозтехники колхозам, что предлагают некоторые специалисты и партийные работники, приведёт к тому, что колхозы окажутся не в состоянии содержать в должном состоянии агротехнику и лишатся возможностей улучшать, развивать сельскохозяйственное производство. А направляемые государством в сельское хозяйство кредиты будут фактически «проедаться» на оплату или ремонт старой сельхозтехники, что законсервирует низкий уровень технооснащённости сельского хозяйства. В такой ситуации колхозы, как считал Сталин, рискуют обанкротиться, а государственные капиталовложения в сельское хозяйство трансформируются со временем в безвозмездные и невозвращаемые кредиты.

Такой прогноз, увы, сбылся: уже в 1962 году сельскохозяйственное производство в 65 % колхозов стало убыточным, а к 1964 г. этот показатель возрос до 73 %. Если в 1963 году свыше 20 % государственных капиталовложений в сельское хозяйство направлялось на частичное погашение долгов колхозов государству за поставленную (проданную) технику и/или за её ремонт и текущее содержание, то к середине 1980-х этот показатель увеличился до 45 %. Вдобавок ко всему, в 1958 г. были в 2,5 раза повышены цены на любую промышленную продукцию, производимую для колхозов, хотя Хрущёв в 1957 г. публично обещал не повышать цены на товары для сельского хозяйства…

В дополнение к упомянутым «результатам» хрущёвской агрополитики отметим и другие важные факты: за 1959—1964 годы средний удой молока на одну корову снизился почти на 370 кг. Прирост же совокупного товарного объёма сельскохозпродукции за те же годы составил лишь 9 % вместо 70 % по плану. Вдобавок, «хрущёвцы» в 1961—1964 годах включительно снижали закупочно-заготовительные цены на сельхозсырьё и товарное продовольствие. Как и следовало ожидать, резко ухудшилось продовольственное снабжение крупных городов/промышленных мегаполисов и отдалённых регионов страны.

Плюс к тому, с 1961 года стали увеличиваться розничные цены на сельхозпродукты. А для «спасения» ситуации животноводстве и птицеводстве, с 1962-го были восстановлены существовавшие до октября 1953 г. включительно обязательные поставки мяса, молока, птицы и яиц, а также многих видов плодоовощей с приусадебных хозяйств работников колхозов и совхозов. Причём в 1963-м такой «оброк» увеличили, по сравнению с его уровнем в 1953 г., в полтора-два раза. Только в 1966 г. эти задания были отменены.¹²

Социально-политическим следствием упомянутого явились демонстрации протеста против дефицита продовольствия и его постоянного дорожания в Новочеркасске, Караганде, Свердловске, Красноярске, Иваново, Темиртау, Норильске, Усть-Каменогорске, Донецке. Причём в Новочеркасске, Темиртау и Караганде в 1962—1963 годах вроде бы власть рабочих и крестьян применила военную силу против рабочих и крестьян-демонстрантов!!! Характерно, в этой связи, заявление ЦК компартии Китая 5 марта 1963 года (приуроченное к 10-летию со дня кончины Сталина…): «…Отныне советскую власть в СССР, применившую оружие против рабочих и крестьян, можно считать ликвидированной, а нынешняя верхушка КПСС — это оборотни-авантюристы и ревизионисты, целенаправленно разрушающие советскую экономику, Советский Союз и КПСС». Трудновато не согласиться…

Сельскохозяйственные «достижения» Хрущёва были оглашены на пленуме ЦК КПСС в марте 1965 года. Отмечалось, в частности, что «получили распространение требования огульного расширения посевов таких культур как кукуруза, бобы, горох. Это вело к нарушению севооборотов, повсеместной ликвидации чистых паров и травосеяния, что не могло содействовать росту культуры земледелия, повышению его урожайности, нанесло ущерб животноводству и птицеводству…».¹³ Но до этого, в 1963—1964 годах в журналах «Здоровье» и «Наука и жизнь» публиковались многочисленные статьи о вреде частного потребления помидоров и яиц, дичи и свинины, сливочного масла, колбас и ржаного хлеба…

Итак, продовольственное изобилие не состоялось. А по уровню снижения эффективности сельхозпроизводства в СССР с 1960-х годов первое место занимала РСФСР. Дело в том, что именно европейская часть стала главным «кукурузным полигоном» в 1960—1964 годах, но за счёт сокращения со второй половины 1950-х финансирования агросферы этого региона по нарастающей снабжались деньгами и техникой целинные районы, особенно в Казахстане. И если, например, в 1952 году СССР не импортировал зерно и корма, то в 1964 году ввоз только зерна составил 3 млн тонн, а в 1991 г.— 18 млн тонн. Импорт же (по объёму) мясопродуктов возрос за 1962—1991 гг. в 6 раз, кормов — в 7 раз, плодоовощей — в 6 раз. Плюс к тому, Россия стала хроническим импортёром продуктов переработки льна и льнополуфабрикатов, хотя до второй половины 1950-х гг. такие товары были одними из главных продуктов советского экспорта, причём без ущерба для их внутрисоюзного потребления.

Целинный эксперимент и его «кукурузный аналог» обусловили хронический кризис сельского хозяйства и смежных с ним отраслей, прежде всего в России. Так что пресловутая программа «сокращения неперспективных деревень РСФСР» — именно в РСФСР (!), составленная и реализованная в 1960—1970-х годах под руководством академика Заславской, стала вполне логичным продолжением, точнее — неизбежным следствием хрущёвской агрополитики. Проще говоря, заметали следы?..

Агония Нечерноземья, едва ли не повсеместная деградация сельхозземель на территории бывшего СССР и прежде всего в России — главные, причём бессрочные последствия целинно-курурузного «новаторства». Может, это не только некомпетентность, но и преднамеренная ликвидация экономической безопасности всей страны?!.

Вот мнение члена-корреспондента РАН, директора Института степи Уральского отделения РАН Александра Чибилёва, высказанное автору этих строк:

«После смены руководства страны весной 1953 года травопольная система земледелия была сперва раскритикована, а затем даже запрещена. Тогда же были ликвидированы лесо-, почвозащитные и другие агробиологические станции. Более того — власти предписали впредь не ухаживать за лесозащитными полосами, созданными в 1948—1953 годах и позволившими предотвратить во многих регионах опустынивание, засоление почв, снижение их естественного плодородия. Страна начала невиданную в истории цивилизации скоропалительную распашку целинных степей и лесостепных земель. Такая аграрная политика стала роковой для страны.

Площадь „поднятой“ целины превысила 42 миллиона гектаров — при первоначальном плане 13 млн га! В годы целинной эпопеи не было создано на этой территории ни одного заповедника. Наоборот — были закрыты существовавшие там, а их земли тоже распаханы. Вспашке подверглись даже… научные стационары и опытные поля союзной Академии наук! В целинной пашне за прошедшие годы безвозвратно утрачено и уничтожено эрозией минимум 1,2 млрд тонн гумуса, т. е. естественного плодородного слоя почвы. Вдобавок, от эрозии, засоления и окисления почв в атмосферу поступило не менее одного миллиарда кубометров углекислого газа. Эти процессы имеют место и сегодня. Для Оренбургской области плановая распашка целины составляла 800 тысяч га, реально же было „поднято“ почти два миллиона. В результате, за последние 35 лет свыше половины этих земель утратили плодородие даже вопреки „рекордной“ химизации, поэтому подлежат срочному выведению из растениеводческого оборота.

Нынешняя урожайность зерновых на целинных землях вдвое, а то и втрое ниже, чем в среднем по России и Казахстану, и не первый год. Зато уже с 1962 года СССР фактически импортировал ежегодно до 20, а то и свыше 30 миллионов тонн зерна — главным образом, кормового. В степных районах Южного Урала, Зауралья и на севере Казахстана распашка, в частности, 18 миллионов га каштановых почв — основной кормовой базы тамошнего, подчёркиваю, традиционного и высокопродуктивного животноводства — усугубила и его проблемы. Сплошные массивы наспех вспаханной почвы провоцируют засуху, а она, в свою очередь, ведёт к окислению, засолению и заболачиванию природных водоёмов и грунтовых вод. Зато сорняки и животные-вредители распространяются в целинных регионах теперь уже бывшего СССР максимальными темпами.

Так расправляться с природой может только чужеземец!».