«Ultima ratio regum» — «последний довод королей» было высечено на пушках Людовика ⅩⅣ. Любой социально-революционный проект обязан загодя озаботиться вопросом вооружённой конфронтации с силами государства и реакции. Откладывать рассмотрение этого вопроса по причине того что для вооружённой конфронтации «ещё не настало время», значит допускать риск совершения ошибок (политических, стратегических, организационных) когда время для неё придёт. Революционные силы при этом рискуют оказаться бессильными и уязвимыми, с характеристиками совершенно недостаточными.

Организации, претендующие на звание революционных, но отвергающие разработку военной политики загодя, до того как конфронтация станет реальностью, исключают себя из разряда революционных сил. И уже сейчас таковые действуют как могильщики революции¹.

Следовательно, предмет данного доклада — военная политика революции, которую можно определить как анализ, приготовление, и использование военной силы в деле достижения революционных целей.

Вопрос военной политики революции поднимается не впервые. Будь то изучение затяжных народных войн (Непал, Перу, Индия и т. д.), переоценка опыта городской герильи в империалистических метрополиях за последние тридцать лет, или что-то другое, дебаты касательно военной политики революции переживают некоторое возрождение.

Даже несмотря на то, что точки зрения, вынесенные из этих дебатов, остаются весьма различными (от принятия в неизменном виде принципов городского восстания, идущих от Ленина и Коминтерна, до непродуманного заимствования недавнего опыта зависимых стран), возрождение интереса к вопросу революционной военной политики — явление необходимое и положительное. Революционная военная мысль пребывает, однако, в застое. Предложения, от неё исходящие,— уродливое потомство исторических методов (основанных на опыте, проистекающем из прошлой истории, что предполагает риски догматизма и консерватизма) и философских методов (основанных на дедуктивной теории, что предполагает риск субъективизма), используемых без какого-либо методологического или эпистемологического переноса.

Аморфные теоретические понятия, такие как «стратегия», «военная политика», «военная теория» и «военная доктрина» кажутся взаимозаменяемыми. Теоретическая неопределённость такова, что допускает политические манипуляции посредством языковых трюков, как было видно из анализа одного документа (н)КПИ² во время нашей прежней дискуссии.

Эта работа не о том, какой должна быть сегодняшняя военная политика революции. Её предназначение — быть инструментом, помогающим в скрупулёзном, методичном и научном анализе революционной военной политики.

Рамки этой работы увидеть нетрудно. Как таковая, она не связана ни с какой определённой линией, но имеет дело с областью, где категории базируются на анализе и политико-теоретических предпочтениях. Старая полемика о том? существует ли такая вещь как пролетарская революционная наука,— пример данной проблемы.³ Между левым извращением, отрицающим какую-либо ценность того, что было открыто в военной науке при буржуазном режиме, и правым извращением, склоняющимся перед буржуазной военной мыслью, есть узкая тропа, которую необходимо расчистить. Более того, в случае отрыва от корней в виде чётко определённых стратегических идей, а именно — от конкретного анализа конкретной обстановки, подразумевающего связь с политической практикой усилия автора оказываются не чем иным как абстрактной теорией.

Степень, при которой эта работа может служить инструментом, будет определяться тем как она используется, а именно применением её в конкретной ситуации. Это позволит нам вычленить и избавиться от тех категорий, что представляют лишь академический интерес. Как сказал Мори́с Биро́ в фильме «Такси в Тобрук»: «Дурак, который идёт, уйдёт дальше, чем два сидящих на месте интеллектуала».

Вы согласны?

Тогда мы отправляемся…

Первое, что необходимо отметить, говоря о военной политике революции,— это присущие ей пределы. Мы знаем, что контрреволюционное военное руководство охотно заимствует идеи полковника [Роже́] Тринкье́. Эти идеи, однако, грубо антидиалектичны, и понимают революцию как результат заговора двух субъектов: подрывных «агентов» и «масс», которыми они манипулируют.

Согласно Тринкье, революционный кризис начинается в тот момент, когда это решает командование подпольщиков. В действительности, революционный кризис рождается комбинацией объективных и субъективных факторов. Гораздо чаще чем нет, вал событий застигает революционные силы врасплох. Так было в 1905 г., когда ситуация застала большевистскую партию без какой-либо военной структуры; в 1917 г. (мы знаем, как упорно Ленин боролся внутри партии, особенно против Зиновьева и Каменева, чтобы добиться восстания); успех в Санта-Кларе (сентябрь — декабрь 1959 г.) стал неожиданным для герильерос Кастро; та же ситуация имела место с всеобщим восстанием в Манагуа в 1979 г.

Подготовительные мероприятия и последующие действия партии являются необходимыми условием революционной победы, но только ими нельзя объяснить революционные явления. Революция — это в первую очередь выражение внутренних противоречий общества. Именно поэтому Ленин считал, что никакое восстание не будет возможно, если правящие классы не находятся предварительно в условиях тяжёлого политического кризиса и неспособны управлять по-старому, а также в том случае, если угнетённые классы не принуждены к восстанию снижением своего жизненного уровня.

Насколько важны эти социально-исторические условия, показывает провал контрреволюционных военных кампаний (заключавшийся в том, что они никогда не были способны привести контрреволюцию к власти средствами «народной» войны, хотя и поспособствовали этому путём разрушения экономик Никарагуа и Мозамбика).

Первая вещь, относительно которой должна определиться партия⁴,— это её военная доктрина. Военная доктрина — формулировка мнений внутри партии касательно политической оценки связанных с войной дискуссионных проблем, позиция партии по отношению к этой войне, её определение, организация и подготовка сил партии, выбор её стратегии и методов. Говоря словами Клаузевица, это — её план войны.

Выбор военной доктрины зависит от социально-исторической ситуации. В период вторжения нацистов, европейские коммунистические партии были «подготовлены» к «внутренней» (на национальном уровне) классовой борьбе и потому следовали стратегии пролетарского восстания (главным образом легальные партии, дополненные подпольной военной структурой). Эта установка не отвечала новым условиям и вела к тяжёлым потерям в начале (Бельгийская Коммунистическая партия обезглавлена в ходе операции «Зонненвенде»). Компартии тем самым были вынуждены обращаться к практике затяжной народной войны.⁵

Военная доктрина партии может быть определена в ходе ответов на следующие вопросы:

1. Кто является врагом (и кто им будет в дальнейшем)? Ответ основывается не только на анализе государства и его сил, но также и на классовом анализе общества (для определения возможной позиции промежуточных классов), на анализе международной обстановки (для определения той степени поддержки со стороны империалистической буржуазии, которую получит государство, а также для определения тех сил, которые могут вмешаться для содействия революционному лагерю) и т. д.

2. Какова в настоящем (и какой она окажется в будущем) природа приближающейся войны? Будет ли она «чисто» классовой борьбой с самого начала, в виде смертельной схватки пролетариата и буржуазии? Будет ли в этой борьбе классовое связано с национальным? И если да, то произойдёт ли объединение этих двух измерений или для каждого из них будет свой этап (этап национального освобождения, когда речь идёт «только» об освобождении от оккупационных сил, и этап освобождения социального, когда на повестке дня стоит уничтожение реакционных сил)?

3. Будет ли эта борьба включать как этап демократической революции, так и этап революции пролетарской? И если да, то будут ли они друг от друга отделены совершенно или будут представлять собой два определённых этапа (этап, когда революционные силы могут рассчитывать на присоединение к революционному лагерю широких слоёв среднего класса, и этап, когда пролетариату придётся сражаться самостоятельно, устанавливая свою диктатуру)?

4. Каковы конечные цели и задачи стоящие перед вооружёнными силами? Уничтожение вооружённых сил врага? Сделать человеческие и материальные затраты для врага слишком высокими? Их сочетание (например, после уничтожения вооружённых сил буржуазии внутри страны противодействие интервенции путём достижения ситуации, делающей для врага войну слишком накладной)? Ограничить вооружённую активность национальными границами или связать её со стратегией в регионе? и т. д.

5. Какие вооружённые силы нужны (и какие будут нужны) в первую очередь, какие организационные и технические факторы нужны для достижения этого этапа? Какой тип вооружённых сил будет необходим на последующих стадиях войны, и какие военные, организационные и технические условия, а также внутренние процессы должны быть для этого соблюдены? Речь не идёт только о цифрах, но и том какие это будут силы — милиционные (рабочих и/или крестьян) или регулярные части, о том каково будет их отношение к партии — органическое единство политического и военного или (относительная) обособленность вооружённого крыла, к примеру в виде Красной Армии.

6. Как должна быть подготовлена партия? Не только в смысле внутренней организации (подпольность, решения относительно внутренних процессов в терминах демократии и дисциплины, милитаризация некоторых её кадров и активистов, разграничение доступа к информации, обеспечение особых мер безопасности и аппарата разведки, и т. д.) но и в отношении соединения воедино различных ресурсов и т. д.

7. Какой будут стратегия и методы, используемые для победы в войне? Партизанская война? Восстание? Переворот? Решение должно исходить из анализа связанных с этим военно-политических сил (объективные и субъективные факторы, такие как воля к борьбе). Также необходимо исходить из анализа географических, экономических, социальных и других факторов, оказывающих влияние на способность сил к перемещению, нападению, собиранию информации, сокрытию своего местоположения, концентрации сил, рассредоточению, отступлению, коммуникации и др.

Военная доктрина партии определяет её военное развитие, включающее в себя все аспекты, относящиеся к её вооружённым силам:

Военная наука помогает партии выработать собственную военную доктрину. Она представляет собой единую совокупность знаний, касающихся психологических и физических аспектов боя. Её содержание отталкивается от двух базовых законов:

1. Война подчиняется политическим целям

2. Исход конфликта зависит как от соотношения военной мощи (количество и качество — смелость, дисциплина и самодисциплина, мотивация, подготовленность комбатантов, количество и качество военных материально-технических ресурсов, способности и характер руководства и т. д.) так и от политических, моральных, технических, социальных и экономических сил.

Военная наука может быть подразделена на четыре категории:

1. Изучение войны, включая историю войн (более конкретно — интересующую нас историю гражданских и революционных войн).

2. Законы войны, а именно принципы, обязательные к применению на всех уровнях (стратегическом, тактическом и т. д.), и правила, применение которых желательно, но не всегда возможно из-за условий, делающих это нецелесообразным.¹³ Именно:

   1. Принцип, что средства должны быть соразмерны цели.

   2. Принцип свободы действий требует, чтобы силы были развёрнуты таким образом, чтобы быть в состоянии достигнуть свои цели, так чтобы не давать передышки вражеским силам, требует наличия определённых правил, таких как соединение сил воедино (позволяющее им участвовать в боях при необходимости); безопасность (постоянный поиск информации о враге, активные и пассивные меры безопасности, и т. д.); инициатива; мобильность; сокрытие своих намерений от врага; предотвращение ответных действий врага; создание резервов; и т. д.

   3. Принцип экономии сил (другими словами, извлечение наибольшей выгоды путём активного и разумного использовании всех сил), также требует соблюдения определённых правил: собирание воедино как можно большего количества ресурсов там, где ставки наиболее высоки, сокращения на вторичных фронтах¹⁴; как можно более полная концентрация используемых сил; согласованное использование всех ресурсов для умножения их эффективности; выбор верного момента; выбор правильного места; внезапность (стратегическая, тактическая, техническая, достигаемая путём использования новых методов или использованием старых методов в оригинальном или неожиданном виде); скорость (усиливающая эффект внезапности и гарантирующая свободу действий); непрерывность действий; использование пробелов в подготовке врага и т. д.

3. Теоретические основы подготовки партии к войне.

4. Искусство войны.

В отличие от военной науки, к которой оно относится, искусство войны — это не строгий свод знаний о явлениях и их закономерностях. В конкретной деятельности, искусство войны никогда не сталкивается с двумя одинаковыми ситуациями: ни средства, ни враг, ни местность, ни социально-экономические условия никогда не будут одними и теми же. Более того, война — это не только противостояние между материальными силами, это также волевое и моральное противостояние, которое нередко способно радикально изменить значение материальных сил. Ключевые аспекты искусства войны:

1. Стратегия.

2. Искусство проведения операций (или операционное искусство).

3. Тактика.

4. Логистика (передвижение, расположение и снабжение вооружённых сил).

5. Организация (организация и подготовка материально-технических ресурсов и людей).

Искусство войны заключается в усвоении и отчётливом формулировании этих различных аспектов, а также их специфических характеристик. (Например, сознание тактической важности создания резервов, учитывая, что бой часто протекает в виде серии столкновений, даже если стратегия требует строгой экономии сил, означает полномерное их использование в момент критической необходимости.)

Стратегия включает в себя реализацию концепций и рекомендаций, исходящих из военной доктрины. Для этого, стратегия обращается как к военным, так и к невоенным вопросам. Она трансформирует партийную военную силу (количественное понятие) в военную мощь (динамическое, количественно не определяемое понятие) и приходит на место военной доктрины, как только начинаются бои. Следовательно, стратегия имеет:

1. Определение: правильное ведение боевых действий для достижения целей войны.

2. Отправную точку: желание достичь наилучших результатов, так быстро, как только возможно, с наименьшими потерями путём эффективного использования сил — стратегия тем самым предполагает следование закону экономии сил.

3. Средства: успешные операции ( правильность стратегической линии делает это возможным, достижение их совершается революционными силами, овладевшими искусством операций и тактикой), используемые в дальнейшем в военных, политических (пропаганда и т. д.) и организационных (интеграция новых комбатантов и т. д.) целях.

4. Принципы: важность (абсолютная) соблюдения приоритетов в ключевых моментах (нельзя «атаковать всё» или «защитить всё»); важность (относительная) внезапности и введения противника в заблуждение; сохранение пропорциональности между размером сил, с одной стороны, целью и ограничениям с другой.

5. Цель: задачи, выполнение которых приведёт к миру, что в случае революционной войны означает уничтожение сил врага и слом его воли к сопротивлению.

Не существует гарантий того, что используемые средства будут способствовать намеченной цели; не всякая успешная операция будет необходимой на стратегическом уровне (например, та, что ведёт к эскалации, скажем, иностранной интервенции, когда революционный лагерь к этому не готов). Стратегический анализ определяет необходимость выполнения тех или иных операций, их рамки.

В отличие от принципов и правил искусства войны, ключевым пунктом которых является стратегия, стратегический анализ базируется на своих собственных критериях. Они включают в себя:

1. Законы, правящие войной. Упомянутые выше, они объективны и применимы к обеим сторонам.

2. Природа и характеристики ведущейся войны; распределение сил (общественных, военных политических и т. д., как действительных, так и потенциальных, в количественном и качественном выражении); перспективы её продолжительности, интенсивность и размах, возможность иностранной интервенции (дружеской или вражеской); географические и социальные условия и т. д.

3. Готовность партии к войне.

4. Материальные и технические ресурсы (военные ресурсы, тех. средства, информация, кадры, комбатанты, научно-технические работники).

5. Руководство силами.

6. Те шаги, которые, скорее всего, предпримет враг, так как область стратегии включает в себя действия и реакции противоборствующих сторон.

Базирующийся на этих критериях стратегический анализ подразумевает:

1. Тщательный расчёт рисков; в частности, предвидение того, как, в ходе продвижения революции будет происходить эскалация со стороны контрреволюции (пытки, внесудебные казни и т. д.);

2. Непременное соответствие выполняемых операций военно-политическим целям.

3. Подготовка запасных вариантов.

4. Доведение до конца начатого действия.

5. Проявление гибкости в вопросах выбора методов/ресурсов при столкновении с непредвиденными событиями.

Каковы общие принципы революционной стратегии? Можно обозначить пять:

1. Она базируется на приоритете политического перед военным (не только в смысле общего принципа подчинения военных решений политическим целям. Смысл в том, что политика должна быть всеобъемлющей. Как таковое, политическое образование революционеров более важно, чем военное. Политико-идеологические последствия операции могут быть более важны, чем произведённый ей материальный эффект, военные операции могут быть приостановлены, но политическая работа никогда не должна останавливаться, и т. д.).

2. Она базируется на приоритете людей над вещами.¹⁵

3. Она базируется на приоритете внутреннего (происходящего внутри страны, происходящего внутри класса) над внешним.

4. Всегда обращается внимание на связь с народными массами.

5. Независимо от выбранной формы основной борьбы (восстание, герилья и т. д.) другие формы борьбы не отвергаются: массовая борьба (забастовки, демонстрации), партизанская война, традиционная война, саботаж, легальная борьба, психологическая война, тайные операции, терроризм, повстанческие движения. Её цель — полное уничтожение вражеских вооружённых сил. В отличие от других форм войны, революционная война — это война на уничтожение, её невозможно закончить заключив сделку или проведя мирные переговоры с врагом.

Говоря более конкретно, мы бегло пройдёмся по основным революционным стратегиям, облачённым в теоретическую форму с момента выхода пролетариата на историческую арену. Я насчитал одиннадцать, однако это в какой-то степени условно, так как определённые категории могут быть подразделены, образуя при этом новые.

Данный весьма схематичный перечень не есть «каталог», из которого необходимо выбрать некую готовую к применению формулу. Каждая конкретная ситуация требует конкретного ответа. Каждый конкретный случай будет содержать элементы разных стратегий, либо из-за инерции (живучесть старых методов), или, как вариант, из-за того, что борьба вызывает к жизни новые методы с их последующей теоретизацией и систематизацией. Самое большее, что можно сделать с этим перечнем,— использовать его справочник. Следует отметить, что данные стратегии могут быть разделены на две большие категории: те, что стремятся свести всё к одной битве (стратегии восстания) и те, которые стремятся достичь успеха рядом сражений и кампаний (партизанские стратегии).²³

Каждая из этих широких категорий несёт с собой свои собственные уклоны: правые в случае повстанческих стратегий, когда силы, поражённые оппортунизмом, используют их как средство затягивания конфронтации с властью; левые отклонения в случае партизанских стратегий, когда поражённые субъективизмом силы стремятся избежать работы необходимой для укоренения в классе.

Сами по себе, стратегические школы — восстания или герильи, не обязательно догматичны или полностью не догматичны. Каждая школа имеет своих догматических приверженцев. Что обращает на себя внимание в каждом случае, так это то, что догматические толкования стратегии — результат действий оппортунистических сил, скрывающихся за воинственной риторикой.

Отход от догматизма означает:

1. Организация военной политики, основанной на тщательном анализе истории и имеющихся объективных и субъективных условий. Этот анализ может привести к взгляду на универсальную применимость какой-либо одной стратегической возможности (другими словами, принятие стратегии восстания либо затяжных военных действий всегда и везде как единственно пригодной)²⁵, либо к мнению, что выбор между восстанием и затяжной войной должен базироваться на объективных обстоятельствах. Считать, что какой-либо стратегический вариант универсально применим,— это не есть непременно догматизм. Хотя такое и возможно, но такой взгляд может оказаться и продуктом всестороннего, скрупулёзного и добросовестного исследования, из попытки понять законы истории, чтобы действовать на их основе. Такой метод соответствует историческому материализму. После Парижской Коммуны и Октябрьской революции исторический анализ имел тенденцию видеть вооружённое восстание как единственный возможный путь. Революционные победы в Китае и Индокитае поколебали это положение. Выделение исключения из правила²⁶ является делом абсолютно необходимым, но выходит за рамки данной работы.

2. После определения стратегии отход от догматизма означает рассмотрение вопроса об её всеобщей и особенной сторонах.

В отличие от вопроса об универсальных и специфических характеристиках, вопрос «опорных баз» относится исключительно к стратегии партизанской борьбы.

Иногда возникает путаница с использованием этих категорий, так как различные авторы и работы часто используют одинаковые термины для обозначения различных категорий. В большинстве случаев Мао Цзэдун использовал термин «опорный район» в смысле «устойчивый базовый район», другими словами, район, находящийся под полным военно-политическим контролем.³⁰

Сопротивление Вьетнама говорило о подконтрольной ему в ночное время территории как о «партизанских зонах» — силы Сайгона контролировали их в дневное время. Таким образом, можно разобраться в казалось бы парадоксальных вещах, т. н. недавние документы Компартии Непала говорящие о том, что «не следует стремиться создавать устойчивые базы поддержки», в то же время отмечая, что «определённый вид опорного района существует в Рольпе и Рукуме, там мы собираем налоги, проводим народные суды, контролируем леса и т. д. ‹…› Полиция не входит в эти зоны». Более чем в каких-либо других вопросах необходимо не зацикливаться на используемых словах, но обращать внимание на описываемую концепцию. Фокистский анализ придаёт большое значение тому факту, что кубинские революционеры не образовывали стационарного опорного района на протяжении более чем семнадцати месяцев непрекращающейся борьбы и видит причину поражения перуанских партизан в 1965 г. в преждевременной попытке основания таких баз.

Таким образом, фокизм прямо ставит под сомнение принципы маоистской затяжной народной войны, в соответствии с которыми создание базового района является отправной точкой (а не каким-то будущим результатом) партизанской войны. Фокистская критика не только отвергает идею (для условий Латинской Америке в 1960-е годы) попыток установления стационарной базы, но также и идею об опоре на «безопасную зону» протяжённостью в тысячи квадратных километров. Эта критика, однако, смешивает понятия базового района и устойчивого базового района.

На самом деле, и задолго до семнадцатого месяца партизаны Кастро имели базы поддержки в Сьерра-Маэстра. Доведённая до своего логического завершения, фокистская критика базового района представляется не более чем партизанским кочевничеством.

Опыт тех латиноамериканских партизан, что были лишены баз поддержки (в частности, колумбийская АНО в 1960 г.) дало развитие концепции тактицизма. Речь идёт о ситуации, в которой изолированные партизаны получают недостаточную, неудовлетворительную поддержку со стороны политической структуры, или полностью лишены этой поддержки. В этом случае они теряют свою революционную ценность, так как вынуждены сосредоточиться на тактических вопросах (резервы, маневрирование, наблюдение и т. д.). Партизаны, попавшие в ловушку тактицизма, теряют способность правильно вести необходимую вооружённую пропагандистскую работу и воспитание масс, не в состоянии они и развиваться, привлекать и обучать новых рекрутов.

Стратегия опосредуется оперативным искусством: если стратегия определяет, какие операции должны быть выполнены, оперативное искусство определяет условия, обеспечивающие их выполнение. Оно касается основ и подготовительных мероприятий военных операций, определяемых стратегическими планами. По определению Александра Свечина, крупного советского военного теоретика 1920-х гг., операция — это инструмент стратегии, оперативное искусства — продукт стратегии, битва — инструмент операции, тактика — продукт оперативного искусства.

Свечин развил концепцию оперативного искусства, подметив, что войны более не решаются в одной большой битве а-ля Наполеон, как то было в 19-м столетии. В действительности, исход их зависит от серии взаимосвязанных операций. Ясно, что операционное искусство более актуально для партизанских стратегий, чем для стратегий восстания. Революционным силам, задействованным в последнем, знание оперативного искусства пригодится только когда дело дойдёт до гражданской войны (и/или иностранной интервенции ), вслед за успешным восстанием.

Очевидно, что то, что́ Мао называл наукой проведения кампаний, являющейся промежуточной категорией между стратегией и тактикой, может быть отнесено к категории оперативного искусства. В маоистской затяжной народной войне оперативное искусство обращает внимание на сотрудничество и взаимодействие между тремя уровнями вооружённых сил: местными ополченцами (силы местной самообороны), региональными, и регулярными силами (войска, чьей обязанностью является наступление, напрямую связанные с общим командованием).

Спонтанная форма партизанской войны подразумевает небольшой боевой отряд, возникающий благодаря местному населению и пользующийся его поддержкой, активный в непосредственной близости от места своего появления. Для сохранения и, что ещё более важно, для развития своих сил герилья должна порвать с этой спонтанной практикой и начать следовать принципу мобильной герильи³¹, относящемуся к категории оперативного искусства.

Вопрос заключается в объединении бойцов отдельных местных партизанских отрядов для создания мобильных сил, способных эффективно распространяться и перемещаться на крупной территории (посредством работы с местными партизанскими отрядами). Такая мобильность защищает отряд (враг не знает, где тот находится) , позволяет сохранить инициативу (как в нападении, так и в наступлении)³², и по причине присутствия на всём протяжении территории позволяет поддерживать власть революционных сил. Таким образом, мобильная герилья перерастает в большую герилью, а затем достигает стадии традиционной войны. Принципами оперативного искусства являются:

1. Мобильность и важность скоростных действий в боевых операциях;

2. Концентрация усилий в нужное время и в нужном месте;

3. Внезапность;

4. Инициатива и активность в бою;

5. Сохранение потенциала и эффективности собственных сил;

6. Соответствие целей операции условиям реальной ситуации;

7. Скоординированность сил и методов / ресурсов.

Для более простого (и схематичного) представления этих категорий можно сказать, что ведение войны является вопросом стратегии, проведение кампаний является вопросом стратегии и оперативного искусства, ведение сражений — вопрос оперативного искусства и тактики, а вооружённое столкновение является вопросом тактики.

Если стратегия определяет, какие следует проводить операции, а операционное искусство определяет условия, при которых эти операции осуществляются, то тактика определяет каким образом эти операции осуществляются. Тактика — это область подготовки и использования оружия, людей и методов/ресурсов для успешного их применения в вооружённом столкновении.

Тактика несёт в себе как общие, так и специфические принципы, касающиеся различных видов военных операций.

Как мы уже видели, никакая революционная стратегия не предполагает только одного метода, только одной тактики: например стратегия восстания подразумевает применение не только тактики восстания, но и (в меньшей степени), всех других тактик и специфических форм искусства революционной войны.

Например, в революционной войне саботаж имеет успех в тех областях, которые при войне традиционной не имели бы смысла. Саботаж в этом случае не есть несколько стратегических операций, спущенных сверху, но бесконечное число актов, совершаемых массами. Они включают в себя действия большие (выведение электроподстанций из строя) и малые (уничтожение правительственного плаката), из-за своей многочисленности предстающих для врага затягивающим болотом.

1. Отказ от баррикад в пользу малых мобильных групп (некоторые из которых должны быть специализированы на борьбе против танков) хорошо знакомых с местностью. Подготовка местности для улучшения деятельности мобильных групп (проделывание дыр в стенах для создания проходов и т. д.).

2. Используйте всё доступное оружие. В 1956 году венгерские контрреволюционеры поражали током советскую механизированную пехоту, кидая трамвайные кабели на танки, в то время как те скользили на предварительно установленных покрытых маслом листах, что облегчало атаки на них. В 1946-м в восстании в Ханое ополченцы Вьетминя выкапывали противотранспортные рвы и скрывали их препятствиями, с тем, чтобы водитель танка, приближаясь, ускорял ход. Используйте приманки (мины-ловушки, землянки, и т. д.), препятствия (металлические стержни, врытые в землю, и т. д.), и ловушки (устанавливайте их в районах, которые скорее всего будут позднее оставлены, или даже делайте вид, что отступаете, дабы заманить противника в область действия мин-ловушек). Уделяйте внимание творчеству масс, способствуйте распространению полезных идей.

3. С самого начала извлеките максимум из трёх измерений — крыш, балконов, подвалов, канализационной системы.

4. Блокирование линий обзора (например, ширмами, растянутыми поперёк улиц).

5. В значительной мере используйте снайперов и засады, а также заранее установленные мины-ловушки. Используйте методы (тайники, скрытые проходы), позволяющие бойцам действовать в районах, которые враг считает безопасными.

6. Старайтесь в конце концов связать противника, заняв какое-то количество пригодных к обороне зданий (железобетонные, многоэтажные и имеющие подвалы) и контролируя хорошо простреливаемые пространства ( автостоянки, открытые площадки, тротуары и т. д.); сделать это должны группы комбатантов, готовые защищать их до конца. Пункты 5 и 6 оправданы только в качестве дополнения к мобильным группам — основному элементу тактики восстания. Инициатива имеет ключевое значение для тактики восстания.

Ни один оборонительный оплот не продержится долго, если всё, что он делает, это ждёт врага. Новые методы (например, системы, с помощью микрофона способные уловить ударную волну от пули и мгновенно вычислить местоположение снайпера) придают этому принципу ещё большее значение.

Борьба слабого против сильного требует применения партизанской тактики. Общие принципы (пригодные как для городской, так и для сельской герильи):

1. В организации операций идти от простого к сложному.

2. Проводить тщательный сбор данных и разведывательную работу (сколько займёт отход и т. д.). Вплоть до тренировки деталей операции на местности.

3. Внимательный отбор комбатантов и распределение ролей на основе талантов.

4. Скрывать силы до, и в некоторых случаях во время операции.

5. Удостовериться в отсутствии у комбатантов предметов или бумаг, представляющих интерес для вражеской разведки.

6. Каждый комбатант должен быть в полной мере знаком с местностью, целями, своим отрядом и планом действий.

7. Знайте, как собирать свои силы воедино, как быстро маневрировать в желаемое время.

8. Используйте ошибки и промахи врага.

9. Отмените (или отложите) операцию, если похоже, что она хотя бы отчасти скомпрометирована врагом.

10. Отдавайте предпочтение дезориентирующим врага действиям и мобильности в сравнении с огневой мощью, в тоже время не пренебрегая и ей.

11. Отдавайте предпочтение засадам и внезапным атакам, в идеале соединяйте их воедино (войска выходят из засады, чтобы помочь подавить цель, подвергшуюся внезапной атаке).

12. Имейте средства, необходимые для внезапной атаки (путём выбора цели и/или выбора средств; например, враг полагает, что цель атакует солдат, а вместо этого она может быть внезапно атакована с помощью миномёта).

13. Разделяйтесь надвое, чтобы позволить новым бойцам приобщиться к опыту герильи, пресекая их возможные просчёты, способные поставить операции или других под угрозу.

14. Обеспечьте для себя превосходство в численности и/или ресурсах в месте и в момент проведения операции, следуя принципу концентрации ресурсов.

15. Отступайте немедленно и быстро, не оставляя следов.

16. Размещайте силы так, чтобы облегчить отступление. Например, держите наготове в близлежащих зданиях тех, кто будет работать с ранеными.

17. Заметайте следы.

18. Рассеивайте силы.

19. После каждой операции участники должны провести критику и самокритику. Сообщайте полезные сведения (ошибки, которые следует избегать и т. д.) всем комбатантам.

Опыт показывает, что революционные силы часто пренебрегают изучением определённых тактик, в отличие от изучения определённых техник. Если взять, к примеру, уличный бой, бойцы часто научены обращению с оружием (занятия по обращению с оружием, стрелковая практика и т. д.), но присутствует тенденция к недооценке важности изучения тактики ведения боя с огнестрельным оружием (например, тому, что выгоднее продвигаться по правой стороне улицы, с тем, чтобы защищающийся враг был вынужден держать оружие слева, что праворукий снайпер должен быть ближе к левой стороне двери или окна).

В подобной презентации невозможно рассмотреть все специфические тактические принципы, используемые в революционной войне. Не составит большого труда найти военные руководства, в которых они перечислены и описаны.

Из-за необходимости противостояния контрреволюционной «антитеррористической» риторике революционные силы стремятся избежать любой «террористической деятельности» и забывают порой, что терроризм является ключевым элементом революционного военной политики.

Полагать, что все непременно поддержат революционный проект, значит тешить себя иллюзиями. По этой причине революционный проект имеет разъяснительный характер — не только отстаивать исторические интересы масс, но также ясно показывать свою способность это делать. Одновременно, с учётом ущерба, который может быть произведён предателями, внедрёнными агентами, провокаторами, перебежчиками и др., революционные силы должны извлечь максимум пользы из собственного эквивалента «страха полицейского», усиливающего нынешний режим. С этой целью намеренные контрреволюционные выступления должны наказываться.

Хотя это может быть необходимо, те, кто использует терроризм, должен знать его пределы. Когда Жерому Бонапарту угрожало восстания в Вестфальском королевстве, он призвал своего брата Наполеона на помощь и получил ответ: «Ради бога, брат мой, используй штыки». На что последовал знаменитый ответ Жерома: «Со штыками можно делать всё что угодно, на них нельзя сидеть». И действительно, одного террора никогда не бывает достаточно — ни для реакции, ни для революции.

Как бы то ни было, для революционных сил он играет существенную роль в уравнении положения дел. Это — один из наименее героических аспектов партизанской войны (нередко подразумевающий казни безоружных людей), и по этой причине обычно опускается из текстов, служащих (хотя бы частично) функциям пропаганды. Тем не менее, цифры говорят о многом. В Южном Вьетнаме деревенские старосты назначенные властями Сайгона, играли роль полиции (они должны были сообщать, если через деревни проходили чужаки, и т. п.). Сельских старост, не симпатизировавших НФО, либо убивали, либо устрашали такой участью.

Для осуществления этого потребовалась масштабная террористическая кампания — с апреля 1960 по апрель 1961 года были убиты около четырёх тысяч деревенских старост. В той степени, в которой они воплощают интересы народа и пролетариата, революционные силы имеют гораздо меньше потребности в терроре, чем реакционные силы. И как всегда есть политическая цена, которую нужно платить за террор (его применение даёт врагу пропагандистское оружие). Все должно быть отмерено, соразмерно и сведено к необходимому минимуму. Пример НФО в 1960–1961 годах — это крайний случай, как ответ белому террору режима Зьема.

Несмотря на неглубокое изучение данного вопроса, ясно, что необходимый минимум соблюсти получается не всегда. Один американский эксперт по контрповстанчеству предположил, что одной из главных причин поражения «красных бригад» было их нежелание обращаться к терроризму и провал в деле устрашения немногочисленных агентов контрреволюции.

Как и для всего вышесказанного, для традиционной войны существуют свои специфические принципы (необходимость манёвренной, а в конце концов позиционной войны) применимые в той степени, в какой революционная война перерастает в традиционную, но данный вопрос находится вне рамок данной презентации. Спасибо за внимание.