Bob Dylan. Love and Theft. Columbia Records, 2001. $18.97.

Старые прокуренные хиппи уходят. Респектабельный депутат Европарламента Даниэль Кон-Бендит, посетив Турцию и встретившись там с проводящими голодовку протеста революционерами, комментирует: «Подумать только, эти ребята употребляют термин „американский империализм“. Это ж палеолит какой-то!». Старина Боб Авакян, председатель Революционной компартии США, уже лет тридцать торчащий в изгнании во Франции, начитывает на диктофон совершенно даунские телеги о том, как (стиль оригинала сохранен) он, эта, в юности, типа, пытался штудировать Марксов «Капитал», но, блин, находил этот шизанутый германский стиль, типа, слишком …um, yeah… заковыристым и в отчаянии запускал книжкой в стенку с воплем «It’s a motherfucker, for sure!!!». Заслуженный по-своему человек — Ильич Рамирес Карлос (Шакал) — разглагольствует из французской тюрьмы Санте о том, что Усама бен Ладен, оказывается, есть «революционный антиимпериалист!», а талибы — «законное правительство Афганистана!». Не сдавшийся, несгибаемый герой Мая 1968-го — троцкист Ален Кривин — приезжает в Москву специально на митинг против глобализации и забывает на этом митинге появиться. Тотальный маразм и разжижение мозга.

Поколение free love и flower power уходит. Давно уже не вопрос, продались ли они истеблишменту и предали ли идеалы юности. Кто-то (большинство) — да, кто-то — нет, кто-то (как Тони Негри) — cancel. Сейчас под вопросом стоит сама влиятельность и релевантность этих людей в сегодняшнем дне. Старый почтенный лозунг «Никогда не верь хиппи!» встаёт на повестку дня.

Свежий альбом «Боба Дилана Роберта Циммермана». Альбом, который фанаты (включая и скромного автора этих строк) ждали четыре года и который, по странной игре судьбы, появился на прилавках американских магазинов… 11 сентября 2001 года. Серенький квадратик коробки компакт-диска, с чёрно-белой фотографией певца — до неприличия похожий на оформление обложек пластинок Дилана 60-х и 70-х. Лицо тоже не слишком изменилось — только стало как-то суше, на нём появились щегольские гангстерские усики и явно обозначились следы пластических операций. Шестидесятилетний Боб Дилан внешне почти ничем не отличается от двадцатилетнего, которого мы видим на обложке альбома Bob Dylan 1962. Рок-н-ролльные люди катастрофически не умеют стареть, предпочитая превращаться в каких-то мумий, скачущих по сцене подобно подстреленным кроликам.

Саунд альбома тоже практически идентичен тому, из шестидесятых. Высокий, почти подростковый, гнусавый голос с богатыми разговорными интонациями (Дилан может так спеть «have to, have to», что у вас по коже мурашки забегают) на фоне плотного, крепко сбитого электрического звучания сопровождающей команды, в котором выделяется «извращенческий», по словам критиков, электроорган Оги Майерса. При первом, невнимательном прослушивании задаёшься вопросом: это что — «Концерт для Бангладеш» (1971)? John Wesley Harding (1967)? Highway 61 Revisited (1965)? Нет, ни хрена. Это — Love and Theft (2001), актуальное явление современной музыкальной культуры.

Как ни странно, актуальным явлением этот альбом стал во многом благодаря своему антикварному саунду — прямо оттуда, из Вудстока и Великой пролетарской культурной революции. Рекламируя свежий товар своей фирмы, президент Columbia Records Дон Йеннер отмечает, что большинство той музыки, которая сегодня предлагается новым поколениям слушателей, «недостаточно обслуживает» их потребности, и поэтому им нужно такое вот штучное, уникальное (one-of-a-kind) звучание, которое во всём свете в состоянии производить один только артист — Боб Дилан. «Love and Theft — это альбом для масс»,— говорит мистер Йеннер.

Да, печально состояние современной музыкальной сцены Запада. Политически корректный и грамотно расфасованный бунт против политически корректного и грамотно расфасованного мира (sorry за такие замшелые штампы!) всяких там «Рычагов» (Rage against the Machine), Propagandhi и Генри Роллинзов, чьё творчество жёстко рассчитано на аудиторию помешанных на веганизме экзальтированных девочек из хороших семей. Роллинги, Дайэр Стрэйтс и Джо Кокер, вынужденные долгие десятилетия уныло и безрадостно играть роль Роллингов, Дайэр Стрэйтс и Джо Кокера. Горан Брегович, торгующий своей многострадальной родиной оптом и в розницу… Возможно, на этом фоне просто живое, человечное звучание из давно минувших дней и выглядит чем-то свежим и актуальным.

Боб Дилан Роберт Циммерман. Рок-бард, который когда-то был больше, чем рок-бардом. Знамя, символ молодых радикалов шестидесятых, одна из песен которого дала имя «Уэзерменам». Человек, несколько раз отрекавшийся от Движения и возвращавшийся к нему. Много раз проклинавшийся бывшими товарищами, в том числе замечательной певицей и его тогдашней любимой женщиной — Джоан Баэз. Человек, в начале шестидесятых тусовавшийся с маоистской Progressive Labor Party, а в начале семидесятых — с Лигой защиты евреев Меира Кахане, от которой отошёл только после того, как «защитники евреев» стали совершать вооружённые нападения на советские посольства. Человек, который регулярно, раз в несколько лет, перекидывался из иудаизма в христианство и обратно, ознаменовывая каждое новое «обращение» выпуском яркого альбома. Основоположник «интеллектуального» рока, поднявший тексты рок-песен на уровень «большого» искусства. Ироник, циник, раздолбай, невротик, экзистенциалист-сартровец. Идеалист. Человек, который органически не в состоянии понять, что такое чувство верности, долг, подлинность/неподлинность. Олицетворение шестидесятых.

Что же есть его новый, сорок третий (!!!) по счёту, альбом? Двенадцать композиций, и каждая из них основана на той или иной разновидности двенадцатитактового блюза. Некоторые песни звучат жёстче, с элементами кантри-блюза двадцатых, некоторые (например, ироничная Bye And Bye и лирическая Moonlight) — помягче, поджазированнее, чем-то напоминая баллады Фрэнка Синатры. В целом, типичный стиль Боба Дилана, разве что несколько разноображенный цитатами из самых разных традиций американской поп-музыки: водевиль, рэгтайм, кантри, песни чёрных менестрелей.

Вообще, это очень американский альбом — духом, стилем, мифологией. В своё время Тарантино в «От заката до рассвета» или «Запёкшейся крови» использовал американский миф, всех этих ковбоев-мустангов-виски-энд-тексас, как сырой материал, из которого лепил свои отмороженные постмодернистские построения. У Боба Дилана мы видим скорее попытку возвратиться к корням, понять какие-то архетипы своей родной страны, заговорить с ней на одном языке.

Пишет критик Джефф Селвин из San Fransisco Chronicle: «В альбоме Love and Theft Дилан копается в своей, глубоко персональной „американе“, используя блюз как стартовую площадку».

В этом-то и состоит его проблема. В 1966 году Боб Дилан выступал в Париже, в знаменитом зале «Олимпия», в который как сельди в банку набились продвинутые студенты, будущие милитанты 1968-го. Революционный, бунташный, бескомпромиссно настроенный народ. С трудом выдержав долгое и нудное выступление акустической разогревающей группы, публика наконец дождалась появления Идола. Медленно раздвигается занавес и… перед ахнувшей парижской молодёжью предстаёт символ всего злобного и реакционного в мире, символ пепси-колы, Пентагона и напалма — висящий над сценой американский флаг! В тот раз в Париже Дилан успеха не имел.

Бьёт мимо цели и его теперешняя попытка припасть к корням. Кому сейчас на фиг нужны магнолии, цветущие в Саванне, или долгие прогулки Дилана по улицам Мемфиса, Теннесси? Белая, мэйнстримовая культура и мифология U$A абсолютно исчерпана и больше не может служить для кого-либо источником серьёзного вдохновения. Всё живое в современном американском искусстве идёт из Третьего Мира, от чернокожих, чиканосов, индейцев и арабо-американцев. Великолепный пролетарский гэнгста-рэп The Coup или Dead Prez. Фильмы Джима Джармуша, с их безумной японо-негритянской культурной мешаниной и мифами индейцев. Asian Dub Foundation, группа, состоящая из индийских иммигрантов в Англии, играющая ямайский даб и ездящая на Кубу записывать голоса живущих там в изгнании Чёрных пантер. Это актуально.

Попытка Боба Дилана поиграть в эдакого фолкнера-сэлинджера — не актуальна и не аутентична. Как минимум наивно было бы ждать от этого человека гимнов протеста, зовущих на борьбу (несуществующий) американский пролетариат. Но вполне можно было бы ожидать от него настоящих, прочувствованных, выстраданных песен старого умудрённого мастера. Этого нет. «Припадание к сосцам» матери-Америки имеет своим результатом неглубокие стилизации, слишком простенькие, чтобы быть постмодернизмом, и слишком несерьёзные, чтобы быть чем-то ещё.

Бывает старческая слюнявая эротика. На свежем альбоме Боба Дилана мы видим старческий слюнявый стеб, старческую слюнявую обэриутчину. Например:

Или:

Определённый шизанутый и извращенческий шарм в такого рода творениях есть. Но больше ничего там нет. Нет гражданской позиции — ни прогрессивной, ни реакционной, никакой, хотя именно гражданская позиция всегда была «трейдмаркой» Боба Дилана. Нет никаких актуальных размышлений о жизни и даже о той же самой стране — Америке, которой, вроде бы, посвящен альбом. Если этот альбом — действительно глоток свежего воздуха в затхлой атмосфере сегодняшнего западного рока, попсы и «андерхраунда», то сколь же безрадостно состояние последних!

Старые хиппи уходят — в политике, философии и искусстве. Они уже почти ни на что не способны, кроме мастерской игры на гитаре и сносного владения английским (французским, испанским…) литературным языком. Будем учиться жить без них и петь без них — свои собственные песни.

Что же касается Love and Theft… Если вам, как мне пару дней назад, повезёт и у вас окажется день получки, то купите себе бутылочку виски (или текилы, или что вы там любите), закурите хорошую сигарету и расслабляйтесь под профессионально сыгранные и аранжированные песни Боба Дилана. Больше ни на что этот альбом не годен.