В мировой политике ⅩⅩⅠ века Китай стал фактором влияния, с которым нельзя не считаться. Китайцы привыкают к тому, что их страна с каждым годом всё больше оправдывает свой статус великой державы. Рекордные в мире показатели роста китайского ВВП имеют для жителей Поднебесной не только утилитарное значение. В их глазах экономические успехи стали символом национального престижа. Китай переживает взлёт национального самосознания.

Ошеломляющий подъём Китая принципиально изменил мировую политическую ситуацию. Потенциально — в силу территориальных и демографических особенностей — могущественная страна начала стремительно реализовывать свои возможности, данные ей самой географией, резко меняя баланс сил в глобальном масштабе.

В связи с растущей мощью и сверхдержавными амбициями КНР тема теоретических оснований китайской политической доктрины становится особенно актуальной. Хотя бы в силу своего географического положения Россия является одним из главных конкурентов Китая на международной арене. Вот почему знание об основах, на которых зиждется политическое сознание китайских руководителей чрезвычайно важно — оно поможет лучшему пониманию предпринимаемых ими действий и правильной оценке ситуации.

Истоки современной китайской политической теории необходимо искать в первую очередь в политической доктрине Мао Цзэдуна, ядром которых является его концепция «трёх миров». Почти тридцатилетняя деятельность Мао на посту руководителя коммунистического Китая до неузнаваемости изменила эту страну и на долгие годы вперёд определила её как внутри-, так и внешнеполитические ориентиры. Позитивный и всесторонний анализ наследия Мао Цзэдуна может позволить избежать ряда ошибок в выстраивании межгосударственных отношениях с Китаем, выявить подлинные амбиции и интенции его лидеров, прогнозировать их политическое поведение. Изучение маоистской политической теории важно по той причине, что доктрина маоизма остаётся идейной основой китайского общества и так или иначе определяет деятельность страны на мировой арене.

Очевидно, что проводимая Китаем внешняя политика непосредственно затрагивает коренные интересы России. И с тем, какое место отведёт он России на политической карте мира, необходимо сообразовываться при формулировке внешнеполитических стратегий как в восточно-азиатском регионе, так и в мировом масштабе.

Объектом данного диссертационного исследования является концепция «трёх миров» Мао Цзэдуна.

Предметом исследования являются традиционные политические доктрины Китая как теоретические источники концепции «трёх миров» Мао Цзэдуна, её концептуальная специфика и особенности её трансформации в учениях Дэн Сяопина и Цзян Цзэминя.

Несмотря на значительный и с каждым годом все увеличивающийся массив литературы, посвящённой маоизму, концепция «трёх миров» Мао Цзэдуна остаётся наименее разработанным местом как в отечественной, так и западной синологии, политологии и маоистики. В первую очередь потому, что исследователи политического наследия Мао Цзэдуна представляют последнего как политического деятеля, озабоченного главным образом проблемами партийного и государственного строительства. Действительно, большинство работ Великого Кормчего посвящено именно вопросам внутренней политики. Действия же народного Китая на международной арене всегда были достаточно ситуативными, они определялись не заранее разработанными стратегическими концепциями, а «повесткой дня», сложившейся расстановкой сил. Однако нельзя не заметить, что сам Мао неоднократно возвращался к учению о «трёх мирах», специально посвятив этой концепции несколько статей и выступлений.

И тем не менее, труды, содержащие глубокий анализ воззрений Мао Цзэдуна, служат хорошей методологической базой для всякого исследования по маоистской проблематике. Среди них можно выделить работы Ф. М. Бурлацкого, Ю. М. Галеновича, В. Н. Шевелева, К. А. Виттфогеля, Дж. В. Гарвера, М. Глабермана, А. Коэна, Ф. Майкла, Е. Райса, Э. Сноу, Дж. Фэйербэнка, Н. Харриса, Б. Шварца, Ф. Шорта, С. Шрама и др.

Многие работы по теории маоизма, написанные в 1960—70-е гг., проникнуты нескрываемым обличительным пафосом: в духе времени они выполняют определённый общественный заказ, что мешает им быть в полной мере неангажированными и беспристрастными. Таковы книги и статьи М. Алтайского, О. Владимирова, В. Георгиева, М. С. Капицы, A. M. Румянцева, В. Рязанцева, М. И. Сладковского, Ж. Видаля, Ван Мина и др. Однако они представляют большой интерес с фактологической точки зрения. С оглядкой на сугубую полемичность этих работ их также можно использовать при анализе и изучении маоистской теории, кроме того, они выступают как уникальные свидетельства эпохи непримиримой борьбы мировоззрений.

Важными источниками настоящего исследования послужили работы, посвящённые судьбам коммунистический идеологии в Китае, истории КПК и истокам маоизма¹. Эта тема была достаточно тщательно проработана в советской и российской литературе, однако стоит отметить, что оценки исследователей часто подчинялись конъюнктуре взаимоотношений между СССР (Россией) и КНР. Так, работавшие в 30-е годы В. Н. Кучумов и П. А. Миф представляют КПК как некий безличностный передовой отряд коммунистического движения, ведущий постоянную борьбу против «уклонизма», возникающего из-за пренебрежения рекомендациями Коминтерна. В 50-е годы эта схема была дополнена указанием на значение в партийном строительстве личности Мао Цзэдуна (работы Г. B. Ефимова и Г. Б. Эренбурга). С началом китайской культурной революции в 1966 году, вызвавшей в Китае всплеск антисоветизма и великоханьского национализма, у советских авторов (в т. ч. О. Владимирова и В. Рязанцева) появился тезис о необходимости рассматривать историю коммунистического движения в Китае как историю борьбы двух враждебных линий — интернационалистской, ленинской и мелкобуржуазной, националистической, вождём которой объявлялся Мао Цзэдун. Исследователи 70 — первой половины 80-х гг. Ф. М. Бурлацкий, А. С. Титов и др. акцентировали внимание на личных качествах Мао Цзэдуна (гибкость, прагматизм, маккиавелизм) и превознесении им целей национального возрождения перед целями социалистических преобразований, что и послужило, по их мнению, причиной победы Мао во внутрипартийной борьбе.

С исчезновением в середине 80-х гг. практической надобности в критике маоизма как идеологии враждебного государства работы об истории и судьбах коммунистической идеологии в Китае стали носить более объективный, научный характер. К таковым относятся работы А. В. Панцова, Е. Ф. Ковалёва, В. Шевелева, Д. Поспеловского и М. Дедовского. Однако в целом необходимо отметить относительное угасание интереса отечественных исследователей к этой проблематике, выразившемся в значительном снижении количества посвящённых ей работ.

Важнейшими для понимания социально-исторического контекста развития политической доктрины Мао Цзэдуна и его последователей являются труды таких авторов, как А. В. Болятко, Ю. М. Галенович, В. Г. Гельбрас, С. Гончаров, А. С. Давыдов, А. Девятов, Л. П. Делюсин, Б. Н. Занегин, О. В. Зотов, Б. Т. Кулик, В. Лещенко, Л. А. Моджорян, О. Л. Остроухов, В. П. Ощепков, Ю. С. Песков, В. В. Савин, А. И. Салицкий, А. А. Свешников, А. А. Шаравин, В. Н. Шевелев, Р. Блюм, В. А. Джозеф, Дж. Камиллери и др. Представленные в их работах идеи сопоставлялись с идеями, высказанными западными и китайскими исследователями.

Среди работ классиков западной политологии, придававших особое внимание «китайскому вопросу», мы выделяем как наиболее интересные с точки зрения выбранного нами проблемного поля исследования Ф. Ратцеля, X. Макиндера, А. Мэхэна, К. Хаусхофера, К. Шмитта, С. Коэна, Г. Киссинджера, 3. Бжезинского, Ф. Моро-Дефаржа, С. Хантингтона.

В своём исследовании мы опирались на работы китайских теоретиков. История коммунистического движения в Китае и хронология КПК исследуется в работах Ван Ши, Ли Жуя, Лю Пэйхуа, Цай Вэя, Ши Цуньтуна и др. Сущность международного курса маоистской и постмаоистской КНР анализируется в трудах таких авторов, как Ди Уи, Доу Хуэй, Ли Даньхуэй, Ли Цзинцзе, Лю Цзайци, Сун Цян, Чжан Цанцан и Цяо Бянь, Сяо Гунцинь, Тан Шипин, Фан Личжи, Чжан Сиюнь, Чжао Цзянцзинь, Чжу Сюецинь, Янь Сюэтун, вышедших во время и после дэнсяопиновской модернизации.

Выбор исследований, вышедших именно в этот период, обусловлен тем, что все они уже не были подвержены идеологическому диктату со стороны маоистского правительства, а потому они обладают не только теоретической, но и исторической ценностью, представляя объективную картину борьбы идеологий в постмаоистском Китае.

Для прояснения методологических основ политической доктрины маоизма нами были проанализированы традиционные политические парадигмы Китая и глубинные основы формирования китайского миропорядка. Эта тема довольно глубоко изучена как в отечественной, так и в западной синологии такими учёными как В. М. Алексеев, А. А. Бокщанин, Л. И. Думан, Л. В. Забровская, М. В. Исаева, Н. И. Конрад, В. А. Корсун, М. В. Крюков, B. C. Мясников, Л. С. Переломов, Ф. Жульен, X. Фон Зенгер, Х. Г. Крил, А. Леруа-Гуран, Дж. Фэйербэнк и др. Характерно, что многие из этих исследователей обнаруживают генетическую связь маоизма с традиционными китайскими учениями.

В целом анализ источников позволяет заметить, что основной массив литературы о Мао Цзэдуне представляют собой тексты, посвящённые его деятельности в аспекте партийного и государственного строительства, в то время как концепция «трёх миров» Мао Цзэдуна, признанная в Китае одной из вершин его теоретического наследия, остаётся одной из наименее изученных.

Целью работы является анализ концепции «трёх миров» Мао Цзэдуна, раскрытие теоретических предпосылок её формирования, её концептуальных и методологических особенностей и способов осуществления в политической практике.

В рамках достижения цели работы требуется решить следующие задачи:

• выявить традиционные идейные источники концепции «трёх миров» Мао Цзэдуна;
• рассмотреть политическую концепцию Мао Цзэдуна в контексте традиционных политических учений Китая;
• выявить влияние марксизма и его национальной разновидности на учение Мао Цзэдуна;
• системно рассмотреть учение Мао Цзэдуна о «трёх мирах», выявить его основные элементы;
• показать влияние политической доктрины Мао Цзэдуна на последующее политическое мышление и особенности её трансформации в трудах Дэн Сяопина и Цзян Цзэминя.

В своём исследовании мы опирались как на тексты Мао Цзэдуна и других последователей маоизма, программные документы КПК, постановления правительств, так и на социальных философов, изучавших сущность маоизма как идеологической системы, политологов, анализирующих те или иные вопросы внешнеполитической доктрины КНР, синологов, рассматривавших глубинные основы формирования традиционного китайского мировоззрения и миропорядка, а также китайские, отечественные и западные СМИ, в которых ярко проявились тенденции тех времён, которые были определены хронологическими рамками данного исследования.

Методология исследования обусловлена особенностями предмета и объекта исследования. Системный анализ политической доктрины Мао Цзэдуна предполагает раскрытие её субъективных, культурно-исторических, социальных и философских предпосылок. В решении поставленных задач использовались методы структурно-функционального анализа — для выявления соотношения особенностей советской и китайской версий марксизма, компаративный метод — в частности, при сравнительной характеристике политических теорий западных учёных и Мао Цзэдуна, метод экстраполяции, диахронный и синхронный методы, а также философские и общенаучные принципы познания, социокультурный, цивилизационный, феноменологический, персонификационный и герменевтический подходы.

Социокультурный подход был использован, например, при анализе специфики китайского мышления — ситуативного, нацеленного на получение эффекта за счёт адаптации к меняющейся ситуации. Цивилизационный подход позволяет рассматривать Китай как единую во времени и пространстве цивилизацию, обладающую характеристиками, инвариантными по отношению к смене общественно-политического строя. Использование персонификационного подхода было обусловлено необходимостью учитывать значительную роль личности Мао Цзэдуна в политической истории Китая. Феноменологический подход даёт возможность рассматривать ряд положений политической доктрины Мао в их связи с конкретными обстоятельствами: понять истинные намерения Мао, во многом мыслившего «из ситуации», а не опираясь на готовые теоретические схемы, можно лишь редуцировав возможное влияние тех или иных концепций. Герменевтический подход был необходим для истолкования действительного смысла тех высказываний Мао, которые были предназначены для «внешнего контрагента», а стало быть, зачастую служили «уловкой» в соответствии с китайской традицией общения с «варварами».

В исследовании первоисточников широко применялся метод контент-анализа. В силу специфики изучаемого предмета достаточно широко применялся проблемно-хронологический подход. Это объясняется тем, что многие положения политической доктрины Мао Цзэдуна явным образом не содержатся в его произведениях. Их можно восстановить лишь в ходе конкретного историко-политического анализа реальной политики, проводимой Мао Цзэдуном, его решений, распоряжений, стратегических инициатив.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что оно вносит существенные коррективы в устоявшиеся представления о политическом учении Мао Цзэдуна, о его истоках, эволюции и конкретно политических экспликациях. В работе осуществлена системная реконструкция концепции «трёх миров» Мао Цзэдуна, исследованы специфические связи доктрины Мао Цзэдуна с традиционными политическими теориями Китая, выявлено её влияние на позднейшие политические концепции.

• Учение Мао, несмотря на декларируемую им «последовательную адаптацию учения Маркса к китайским условиям», на деле имеет своим источником совсем иные теории и традиции, в том числе, конфуцианскую доктрину социальной иерархии, легизм, систему классических стратагем и сталинскую концепцию социалистической государственности;

• В основе маоистской политической доктрины лежит этноцентрическое представление об «исторических правах» Китая и его сюзеренитете над иноземными государствами, коренящееся в традиционной китайской доктрине мироустройства, согласно которой центром мира является Китай, а прочие страны находятся от него в иерархически выстроенной вассальной зависимости.

• Политический прагматизм Мао Цзэдуна коренится в китайской традиции стратагемного мышления, которой свойственно определять характер действий в зависимости от постоянно меняющихся обстоятельств и ожидать эффект от сложившейся обстановки, и в этом отношении находящейся в концептуальном противоречии с западным политическим реализмом и утилитаризмом, характеризующимися установкой на проективность;

• Теория Мао фактически заняла место традиционного конфуцианства в качестве цивилизационной философии, системы «единственно верных» истин и ценностей, которые надлежало распространить на весь «отсталый» — капиталистический, мелкобуржуазный мир.

• В учении Мао Цзэдуна через рецепцию идей И. Сталина, реализованную в контексте идей национального освобождения Китая и «сильного государства и богатого народа», осуществлено преодоление господствовавших в раннем китайском марксизме троцкизма и послефевральского ленинизма.

• Системообразующим элементом политической теории Мао Цзэдуна является концепция «трёх миров» о противостоянии Китая во главе стран «третьего мира» «гегемонизму сверхдержав», главным образом — Советского Союза. Мао Цзэдун оказался одним из первых теоретиков, отказавшихся от доминирующих в западной науке политических дихотомий в пользу полицентристской трактовки современного мирового сообщества. Своей «теорией трёх миров» он демонстрировал решительный отказ от «биполярного» видения мира, в котором противостояние «социализм — капитализм» было главным критерием при определении практических внешнеполитических шагов.

• Мао Цзэдун интерпретировал в утилитаристском ключе марксистские законы общественного развития и постулировал закономерность и историческую неизбежность территориальных экспансий как движущей силы исторического процесса. При этом установлено, что требование укоренённости Китая в «континентальной массе» Центральной Азии, рассматриваемой Мао опорным краем территории КНР, было обусловлено скорее культурно-историческими, нежели экономическими и военно-стратегическими мотивами. Экспансионистская динамика на западном и южном направлениях служила ответом на вызов конкретной политической ситуации — угрозы англосаксонской блокады страны с Тихого и Индийского океанов.

• Концепция Дэн Сяопина экономической консолидации стран «Большого Юга», развивающая теорию «трёх миров» Мао Цзэдуна, в отличие от неё исходит из тезиса о невмешательстве Китая в мировые политические процессы. При этом доктрина Цзян Цзэминя о многополярности мира, связанная с маоистской теорией «трёх миров», в отличие от неё исходит из тезиса о равноправии субъектов мировой политики.

Выводы и положения диссертационного исследования возможно применить как для осмысления глобальных процессов современности в целом, так и для конкретного анализа современного состояния китайских стратегий развития, а также выявления в деятельности Китая определённых закономерностей и тенденций.

Исследование имеет практическое значение для выработки политики РФ на азиатском направлении и на постсоветском пространстве. Результаты могут быть использованы в проведении научных изысканий, затрагивающих проблемы безопасности, а также при разработке практических рекомендаций в области строительства межгосударственных отношений с КНР.

Положения и результаты исследования могут стать составной частью содержания учебных курсов для студентов, обучающихся по специальности «Политология», в частности учебных курсов: история политических учений и сравнительная политология.

Положения диссертации апробированы на международных конференциях: «Взаимодействие политической науки с органами государственной власти в формировании политических процессов в РФ и новых независимых государствах» (Екатеринбург, 2002, 2005 гг.); «Государственная и муниципальная служба в условиях формирования гражданского общества и рыночной экономики: опыт, проблемы, перспективы» (Челябинск, 2004 г.); «Права человека и иммиграция» (Красноярск, 2004).

Диссертация обсуждалась на заседании отдела философии Института философии и права Уральского отделения РАН и была рекомендована к защите.

Основные результаты и выводы исследования отражены в семи научных публикациях автора общим объёмом 2,5 п. л.