Я всё ищу слова и уж почти не верю,
что вдруг отыщутся и чувством вспенят стих.
Я всё ищу слова, созвучные волненью,
я всё ищу слова… и отвергаю их.

Порой мне кажется, что, как Христос в пустыне,
с глухонемым песком я тщетно говорю,
иль в логове воров святое Божье Имя,
гордыней одержим, кощунственно треплю.

И снова я зову Поэта и Пророка —
Приди вместо меня! Приди же, наконец,
чтоб содрогнулся мир, познав свои пороки,
чтобы пронзила боль покой пустых сердец!

Но тщетен мой призыв! Пророки и Поэты
забыли разом все священные слова.
В постыдно сладком сне они жуют котлеты
там, где от света люстр сверкают зеркала.

И снова я один на каменных ступенях,
в толпе, с грузовика, с какой-нибудь доски
кричу свои стихи, в которых слово «Ленин»
мне исцеляет душу от тоски.

И всякий раз змея в каком-нибудь обличье,
то в виде женщины, то парня «от сохи»
впивается в меня, твердя, что неприлично
читать в такой момент подобные стихи.

А я и не горжусь «подобными стихами».
Когда придёт Поэт, спокойно я уйду:
вручу ему своё последнее дыханье
и радостно на камни упаду.