Несмотря на то, что нынешние народные восстания зачастую неожиданны, разнообразны и неоднозначны, их можно рассматривать в качестве стандартного проявления нового возникающего политического строя. Как считает философ-марксист Ален Бадью (род. 1937 г.), коммунистическая политика в полной мере демонстрирует нам свою ценность благодаря особому эмансипативному мировоззрению, свойственного динамическому движению с собственным новаторским подходом к истории.
Не вписываясь в господствующий ныне консенсус, Ален Бадью считает, что философия освещает настоящее — она выражает тревогу по поводу нынешнего состояния человечества и требует активного и позитивного вмешательства в жизнь граждан. Философия может помочь постепенно вытащить общество из нынешнего нигилизма — помочь сделать мир немного светлее. «Сопротивляться — значит мыслить»,— таким в целом мог бы быть её девиз. Ален Бадью – радикальный философ, и один из наиболее влиятельных современных левых интеллектуалов, по-прежнему предан наследию Сартра. И, как и для Сартра, политика сама по себе является для него действием и участием, а философское объяснение мира зависит от активной роли в освободительной борьбе. Своей работой «Коммунистическая гипотеза»1 Бадью оживил левую мысль и вновь открыл марксистскую книгу истории, преисполненной героических деяний — истории, развивающейся от восстания рабов Спартака до крестьянских войн под руководством Томаса Мюнцера, от Французской революции до Парижской Коммуны, и далее — к Октябрьской революции 1917‑го года. В работе «Что делать?» он вступает в диалог с философом Марселем Гоше на тему субъектов марксизма, капитализма и демократии2.
Сегодня наша планета оказалась жёстко привязана к финансовым нуждам капитализма, а глобальный рынок постоянного консюмеризма буквально разрывает общество на части. Мир разделён на части крайним неравенством: 10 % населения мира владеют 86 % всех мировых богатств. И, тем не менее, Ален Бадью организует многочисленные встречи с целью возрождения солидарности и развития коммунистических организаций.
Для Бадью философия сама по себе является эпической поэмой, выражающей стремление к справедливости и требование справедливости. Философия потенциально может стать коллективным мировоззрением и средством предначертания всемирного общества нового типа, предполагающего новый взгляд на то, чем может быть и должна быть политика. Коммунизм, по самой своей сути, это политическая проекция всего, что нам дорого в нашей повседневной жизни.
— Благодаря выходу в свет ваших работ, таких как как «Коммунистическая гипотеза», вам удалось организовать серьёзные международные встречи с целью обсуждения самого понятия «коммунизм». Вопросы освобождения общественного пространства от господства капитала, отмирания государства и разделения труда связаны с альтернативным историческим процессом воссоздания самой сути коммунизма?
— Думаю, нам необходимо реализовать все четыре стратегические цели, о которых вы говорите. Только реализовывать их нужно в обратном порядке. Конечно, к достижению этих целей должна вести идея, которую сам Маркс называл кратким определением самой сути своей работы в «Манифесте Коммунистической партии» — то есть, идея отмены частной собственности. И действительно — общую организацию производства вполне можно вырвать из частных рук, свергнув диктатуру частных бизнес-интересов. Частную прибыль возможно заменить общественными интересами на всех этапах производственной деятельности и в сфере поддерживающей её инфраструктуры (транспорт, средства связи, механизм обмена и так далее).
Таким образом, ради общественного блага должна быть радикально изменена организация работы средств производства. Очень важно сократить и, в конце концов, преодолеть современные виды различий — таких как разница между интеллектуальным и физическим трудом, между функциями управления и непосредственной реализации, разницу в распределении ресурсов для разных аспектов человеческой жизни (для образования, здравоохранения, культуры и отдыха) между крупными городами и небольшими городами и сёлами.
Маркс определял этот феномен как возникновение всесторонне развитого рабочего. И отмирание государства, как отдельного аппарата насилия, будет постепенно происходить в результате развития этих двух процессов. Маркс также раскрыл и возможность реализации коммунизма — это конец политического правления идентичностей (национальных, религиозных, лингвистических, культурных и так далее). Политика всех этих идентичностей будет заменена подлинным интернационализмом, когда человечество сможет контролировать собственную судьбу в глобальном масштабе.
Именно это Маркс называл «интернационализмом» и именно его он считал фундаментальной характеристикой коммунизма. И я не вижу никаких конкретных причин, которые помешали бы нам утверждать, что все вышеупомянутые цели являются частью общего стратегического плана действий, который человечество способно реализовать, учитывая достигнутый им уровень, а также учитывая интеллектуальные и материальные ресурсы, которые человечество в состоянии мобилизовать. По мере реализации этого плана капитализм будет обнажать свою подлинную сущность, демонстрируя то, чем он и является: варварской системой, которая представляет собой препятствие на пути научного и технического прогресса.
— В вашем недавнем диспуте с Марселем Гоше вы призываете использовать эмансипативные политические модели, которые не базируются на модели парламентской демократии. Как нам создать новое видение истории, которое смогло бы обойти всевластье государства?
— Позвольте и мне задать вопрос: где в нашем мире сложилось то, что вы называете «моделью» парламентской демократии, кроме как в странах, где экономическая и социальная организация неразрывно связана с наиболее продвинутыми капиталистическими системами? Только в тех странах, которые услужливые масс-медиа называют «Западом». И то, что именно эти страны Маркс считал центром власти капитала, сейчас видно даже отчётливее, чем во времена Маркса!
Задача нашей текущей борьбы — сфокусироваться на восстаниях и народных движениях, на формировании политической организации, которая сможет непосредственно выступать на международном уровне. Наша задача — унификация пролетариата, которого сейчас гораздо больше в глобальном масштабе (как бы нам ни твердили обратное). Существенное значение будет иметь также и возникновение нового слоя интеллектуалов (готовых присоединиться к массам под знаменем реорганизованной и интеллектуально модернизированной коммунистической идеи), а также протесты некоторой части мелкой буржуазии, разочарованной разнообразными обманными трюками капитализма потребления.
Все эти концепции откроют дорогу для реализации третьей стадии истории коммунизма — первой были пророческие времена Маркса и Энгельса; период государственного насилия во времена Ленина и Сталина — вторая стадия. Третья стадия намечалась (хотя и ещё в большей степени хаотично, а потому и была слабо выражена) Мао и китайскими коммунистами в 1960—1970‑х годах. Тем не менее, я твёрдо уверен в том, что в течение длительного периода времени мы ещё будем их полноправными наследниками.
— Разве новая политическая философия может дистанцироваться от факта столкновения четырёх, казалось бы, смешанных между собой, сил: образованной молодёжи, молодёжи рабочего класса, мигрирующего международного пролетариата и простых прекарных наёмных работников?
— Я всегда говорил и снова повторю: новая политическая модель может быть создана в крупных масштабах только благодаря всем этим социальным силам, когда они будут иметь общее стратегическое видение перспективы, которое объединит их и на практике поможет сообща добиться полной независимости от пропаганды и господствующих ныне точек зрения. Именно поэтому необходимо целенаправленно и постоянно использовать слово «коммунизм». Наш противник хотел бы, что бы это слово ассоциировалось с чем-то криминальным или постыдным. Долгое время мы, как попугаи, повторяли то, что нам внушали наши противники (что коммунизм — это, дескать, не что иное, как «кровавый тоталитаризм»). Нам следует перестать говорить о коммунизме, стесняясь этого слова или стараясь говорить о нём уклончиво.
Даже здесь — во Франции — когда, собственно, Коммунистическая партия говорит о коммунизме? И, наоборот, делая акцент на слове «коммунизм» и предлагая по-новому оценить весь предыдущий период истории, одновременно с этим обновляя перспективы третьей стадии, мы можем спланировать выход из тёмного мира глобального капитализма и развернуть новые горизонты мысли и практики — которые будут вполне ясны и достижимы. Я имел счастье видеть, как в Турции и Корее, Праге и Берлине, Амстердаме, Буэнос-Айресе и Палестине, Лондоне и Нью-Йорке молодёжь и старые опытные активисты ждут этого освобождения — ждут новой независимости от того мрачного консенсуса, который, как нам пытаются внушить, будет длиться вечно.
— В своей работе «Что делать?» вы анализируете три стадии, которые формируют коммунизмы ⅩⅨ, ⅩⅩ и ⅩⅩⅠ века, и приходите к выводу, что мы находимся на перепутье — в период времени, который весьма напоминает революционную ситуацию в Европе в конце 1840‑х годов. С такой точки зрения, какова задача коммунистов? Как направлять будущее и формировать его?
— Кто такие «коммунисты»? Вот в чём вопрос. Под самый конец своей жизни «кормчий» Мао задал вопрос, который ему самому казался весьма нелёгким: «Кто достойные наследники дела пролетариата?» В 1840‑х годах, когда Маркс писал «Манифест Коммунистической партии», существовала ещё только небольшая горстка коммунистов (по крайней мере, в том смысле, который он вкладывал в это слово). Тогда уже существовало французское рабочее движение, английская политическая экономия, немецкая диалектическая философия — и вот из всех этих составляющих он должен был сформировать новых коммунистов. И мы тоже должны сформировать новых коммунистов.
Задача коммунистов «третьей стадии», прежде всего, в том, чтобы самим стать коммунистами «третьей стадии» и работать с народными движениями: в ходе восстаний, на заводах, в жилых районах, университетах, в группах сверхэксплуатируемых рабочих, в ассоциациях безработных, с мелкими фермерами в голодающих странах юга, с рабочими-мигрантами и так далее. Сама совокупность всех этих групп заставляет биться сердце современных пролетарских и коммунистических идей, которые станут общей стратегией всех тактических движений, ставящих перед собой в качестве цели свержение капиталистической гегемонии. И, если старые политические партии, связанные с историей коммунизма, захотят сплотиться вокруг такой вот новой отправной точки, что же — никто не против.
Примечания