В ежедневной политической сумятице среди бесконечных собраний, митингов, съездов, расколов мелких организаций на ещё более мелкие и споров между лидерами в современной России мало кто задаётся главным вопросом. Чего, собственно, мы, революционеры, хотим? И, главное, какие пути у нас имеются для достижения этого?

Казалось бы, совсем простые вопросы. Именно с них стоит начинать создание любой политической организации и написание её программы. Но вместо этого наши «радикальные», «революционные» и «коммунистические» политики предпочитают посылать ритуальные проклятия Чубайсу, Ельцину или Кириенко или в сотый раз стенать о том, как унижают и обманывают трудовой народ. Зачем повторять это без конца? Один раз сказал и хватит. Нельзя превращаться в плаксивую тётку. Что толку ругать нынешних политиков, когда наш враг — Система? Власть имущих легко заменить. Кому нужны сегодня некогда всемогущие Александр Яковлев и Егор Гайдар? Такие «публичные политики» уйдут в тень, а капитализм останется. И надо думать о главном — об уничтожении тотальной системы позднекапиталистического общества.

Для того чтобы понять, что же всё-таки необходимо делать, необходимо немного рефлексии. Стоит подвести некоторые итоги: как-никак, с момента полной реставрации капитализма прошло уже семь лет, а с момента начала «перестройки» и того тринадцать. Так что же дали наши трепыхания на политической сцене за весь этот довольно значительный, даже с точки зрения истории, период времени?

В программах недостатка не было, благо что большинство левых организаций в нашей стране было создано людьми с различной степенью гуманитарного образования — от студентов-историков до профессоров марксизма-ленинизма. Но выстраивая различные сложные экономические и политологические концепции, они забывали об одной очень простой вещи — как это всё осуществить. Все писали программы партий, но никто не удосужился разработать программу действий.

Сначала все шли по пути копирования наиболее близкого примера. Пример этот был перед глазами. Вот демократы в перестройку провели митинг, другой, третий, наконец собрали в августе 1991-го перед Белым Домом такой митинг, что власть заколебалась и сама упала к ним в руки… Давайте и мы будем проводить один митинг за другим, пока правительство само не уйдёт в отставку!

Эта установка была не вербализована и воспринималась где-то на уровне подсознания, но именно такова была программа действий оппозиции до 1993 года. Однако поражение народного восстания в октябре показало всю неверность подобной установки. За демократов, несмотря на их собственную бездарность и импотентность, думали мозги лучших аналитических центров Запада; за восставшим народом в октябре 1993-го не было ничего серьёзного. Розовые надежды митинговщины захлебнулись в октябре в крови расстрелянных, и с тех пор акции протеста уже не собирали больше сотни тысяч человек, разве что на Первомай. Даже Виктору Ивановичу Анпилову стало понятно, что уличными акциями ситуации не изменить.

Следующий миф в отношении форм действий российских революционеров был гораздо лучше озвучен и попал даже в программы некоторых партий. Этот миф назывался «Всеобщая политическая стачка». Но скорее как ритуальное заклинание, чем как реальная перспектива. Пока что в немногочисленных экономических забастовках, в которых принимают участие коммунисты, они скорее выполняют роль группы поддержки, советчиков, а не организаторов. К тому же в условиях тотального экономического спада, когда вся экономика страны существует за счёт экспорта энергоносителей, буржуазия страшится скорее радикализации и политизации бастующих, чем реального экономического ущерба от забастовок.

Вообще всеобщая политическая забастовка — красивый миф социалистов начала века. Нигде и никогда власть не переходила в руки рабочего класса путём одной лишь политической забастовки. Везде буржуазия имела возможность применить оружие против рабочих. Единственное место, где всеобщая стачка свергла буржуазное правительство и способствовала установлению социалистического общественного строя — Чехословакия 1948 года. Но в этом случае бастовавший чешский пролетариат опирался на поддержку советских штыков.

Если «парламентские иллюзии» коммунисты левее КПРФ разоблачают (по крайней мере, на словах) довольно громко, то на практике некоторые наши так называемые «коммунистические радикалы» просто завидуют КПРФ, спят и видят, как занять её место. Потолок, предел мечтаний таких «настоящих коммунистов» — сесть в думские кабинеты на постоянные депутатские ставки и профессионально зарабатывать деньги на том, что критикуешь правительство.

Настало время тем, кто хочет победы социализма, отдать себе отчёт в той простой вещи, которая была банальностью для всех коммунистов первой половины столетия. Социалистическая революция может победить лишь путём вооружённого насилия. Конечно, сейчас это может произойти не в форме восстания в городах, как это было в 1917 году. Тяжёлый опыт Кровавого октября 1993 года показал, что власть способна задавить восстание в столице, крупных городах. Мировая революционная практика подсказывает нам такие эффективные пути как городская диффузная партизанская воина, сельская партизанская воина и, наконец, военный переворот. В Латинской Америке не раз путём заговора прогрессивных военных приходили к власти подлинно народные правительства, проводившие политику в интересах трудящихся. В качестве положительного примера действий военных можно вспомнить ещё и португальскую революцию «красных гвоздик».

Но наиболее эффективным из этих методов является, конечно же, сельская партизанская война. Вооружённая группа преданных революционеров направляется в глухой район, до которого у правительства не доходят руки, но где кипит народное возмущение, и создаёт там первую партизанскую базу. Об эффективности этого метода свидетельствует хотя бы то, что на территории России уже победила одна сельская герилья — в Чечне. Чем Кузбасс или Приморье хуже Чечни? Надо верить в трудовой народ! Раздайте голодным шахтёрам сотню автоматов, и они учинят над местной буржуазией такую расправу, что по сравнению с ней все чеченские зверства покажутся детской пугалкой.

Для успешной разработки подобного варианта действий необходимы две вещи: деньги и подготовка боевых кадров. Деньги проще всего не зарабатывать бизнесом и тем более не вымаливать у нынешних властей. Деньги надо экспроприировать. И, как не раз уже писал «Бумбараш», большевики начала века могут служить нам в этом превосходным примером. К сожалению, подобная важная и нужная работа коммунистами сейчас совсем не ведётся, как не ведётся и боевая, военно-техническая подготовка членов коммунистических партий. Революционный Военный Совет шёл правильным путём. Просто первый блин вышел комом.

Создаётся впечатление, что многие из сегодняшних компартий, несмотря на весь свой декларируемый «сталинизм», видят свой идеал не в героической сталинской эпохе, а в тихом, спокойном стабильном брежневском «застое». Ведь лидеры и функционеры многих нынешних компартий в это время занимали вполне пристойные должности мелких партийных чиновников, хозяйственных руководителей, профессоров марксизма-ленинизма. Тогда они никак свой сталинизм не проявляли и не боролись против господства ревизионистских взглядов. Именно по этому убогому мещанскому раю они тоскуют и стремятся его вернуть. Подобная ностальгия — вещь крайне вредная. Если мы хотим совершить революцию, то готовить себя надо к великими потрясениям, а не к борьбе за полное корыто.

Поэтому, обращаясь к зарубежному опыту, мы должны отдавать отчёт, что не всякие коммунисты нам могут служить примером. Мы должны отвергнуть опыт крупных промосковских компартий, таких, как, скажем, Компартия Франции. Эти партии превратились в составную часть современного капиталистического общества, в огромных бюрократических монстров. В своё время Советский Союз вложил в эти партии много денег (конечно, не напрямую, как клевещут лживые демократы, а опосредованно). Например, принадлежавшая ФКП экспортная фирма занималась перепродажей сельхозтехники стран СЭВ в «третий мир», а советские суда, заходившие в греческие порты, обязаны были ремонтироваться только в мастерских, принадлежащих местной компартии. Эти деньги компартии превращали в недвижимость, её сдавали в наём и получали много денег.

На эти деньги проводили избирательные кампании. И до сих пор бывшие просоветские компартии имеют множество депутатов в парламентах и муниципалитетах, мэров-коммунистов, людей в руководстве профсоюзов и т. п. А теперь ответьте мне: зачем всем этим депутатам, мэрам, профсоюзникам, платным партийным функционерам и профессиональным журналистам партийных газет революция? Они и так неплохо устроились! Будут чересчур трепыхаться — просто потеряют свою стабильную работу. Именно поэтому все эти компартии до последнего момента пресмыкались перед Горбачёвым, боясь потерять поддержку Москвы. Чему хорошему у них можно научиться?

Нет, мы должны учиться прежде всего у коммунистических партий и революционных движений, которые ведут борьбу в странах третьего мира. В теоретическом плане необходимо воспринять ту критику Советского Союза, которую вели в 1960—1970-е годы китайские и албанские коммунисты. Согласно их анализу, капитализм в СССР был реставрирован уже к 1961 году, но сперва лишь в государственно-монополистической форме. Процесс этот начался с ликвидации МТС и продажи техники колхозам и завершился косыгинской реформой. СССР превратилось в социал-империалистическое государство — т. е. в империалистическое государство, лишь прикрывающееся социалистической фразеологией. Трудящиеся СССР, согласно анализу албанских и китайских теоретиков, должны были бы бороться за новую социалистическую революцию с оружием в руках. В 1991 году, писали они, произошла просто деградация капитализма — государственно-монополистический превратился в обыкновенный частнособственнический.

Если бы сталинисты создали в СССР такое же подполье, как диссиденты, то народ видел бы в них своих заступников, и в годы перестройки пошёл бы за ними, а не за демократами. Демократы получали помощь с Запада, а революционеры могли бы опереться на Китай. Эй вы, оппортунисты, «профессора марксизма-ленинизма», что же вы не боролись с ревизионизмом в семидесятые годы? Небось, смеялись над китайцами, что те воробьёв уничтожали, а ведь чуяли, что правда на их стороне. Но в подполье бороться у вас очко играло! А теперь осмеливаетесь читать нотации молодёжи, как ей революцию делать. Лучше сидите и помалкивайте в тряпочку.

К тому же многие «коммунистические теоретики» поражают своим невежеством и нежеланием учиться. Каждый почитает себя величайшими авторитетами марксизма-ленинизма (как максимум — после Сталина). Имена Ибрагима Кайпакайя, председателя Гонсало или Хосе Мария Сисона — для них не более чем пустой звук. Если бы «Бумбараш» не ввёл их в оборот, они бы их и не услышали. О товарище Ким Ир Сене такие «творческие марксисты» вспоминают лишь на приёмах в корейском посольстве, вместо того чтобы вдумчиво страница за страницей прорабатывать его труды. Они даже не знают, по каким вопросам возникли расхождения у Энвера Ходжи с Мао Цзэдуном, а ведь эти разногласия послужили причиной крупного раскола в международном марксистско-ленинском движении.

Для того, чтобы прочесть всё это, не нужно учить трудные иностранные языки! В библиотеке им. В. И. Ленина собрания сочинений Мао и Ходжи давно уже находятся в свободном доступе. Но зачем им всё это читать, если достаточно написать дилетантскую статейку о каком-нибудь «кумунизьме»¹ — и считать себя величайшим теоретиком? Вся теоретическая работа сводится как правило к тому, чтобы «побольнее» лягнуть Зюганова: в сотый раз написать, что он — не коммунист. О создании современной теории, не доморощенной и опирающейся не только на труды классиков, но и на опыт революций второй половины ⅩⅩ века и опыт построения социализма в странах, не заражённых хрущёвско-брежневским ревизионизмом, не думает пока никто.

Оппортунист — это не ругательство, придуманное Лениным для своих политических оппонентов. Это слово происходит от французского слова opportunisme — приспособленчество, соглашательство, беспринципность. Оно означает предателя интересов трудового народа, который на словах защищает интересы рабочего класса, а на деле сотрудничает с властями, или сотрудничает с теми, кто сотрудничает. Для таких есть ещё одно подходящее название. «Сотрудничество» по-французски — «коллабрасьон», тот, кто сотрудничает с оккупационным режимом,— коллаборационист. Коллаборационистов борцы Сопротивления расстреливали. Пора называть вещи своими именами.

1. Намёк на Валерия Подгузова с его брошюрой 1995 года «Коммунизм против „кумунизьма“».— Маоизм.ру↩