Передо мной мандат, выданный 3 августа 1918 года и гласящий:
«Тов. Виноградов является ответственным лицом, а потому все, кто может быть полезен в его работах и в состоянии их выполнить, обязаны исполнять его просьбы, связанные со снятием памятников царей и их слуг, а также и по вопросам, связанным с постановкой памятников революционному народу и его героям.
Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)».
Весной 1918 года я вернулся с фронта в Москву и был принят в Наркомат государственных имуществ республики, которым руководил тогда П. П. Малиновский. Этот наркомат, просуществовавший недолго, ведал дворцами, бывшими императорскими театрами и училищами, ценнейшими памятниками России, в том числе и Кремлём. Здесь он, кстати, и помещался. И мне, молодому тогда архитектору, поручались всякого рода строительные и инспекторские работы, связанные с сохранением архитектурных ценностей.
12 апреля 1918 года вышел декрет, подписанный В. И. Лениным, в котором, между прочим, говорилось:
«Совет Народных Комиссаров выражает желание, чтобы в день 1 Мая были уже сняты некоторые наиболее уродливые истуканы и поставлены первые модели новых памятников на суд масс»1.
Как-то раз в мае нарком захворал и попросил меня присутствовать на заседании Совнаркома вместо него. Я, разумеется, с восторгом согласился: какой случай близко увидеть Ленина!
И я увидел в этот вечер Владимира Ильича. Заседание происходило в большой комнате, по соседству с кабинетом Ленина. Народу было много, повестка дня была сложная, но лица присутствующих выражали бодрость, жизнерадостность. Ленин вёл заседание свободно, легко. Запомнился такой эпизод. Поднялся представитель Наркомздрава. Владимир Ильич обратился к нему:
— Сколько вам нужно для доклада?
— Часа полтора, Владимир Ильич.
— Уложитесь в пятнадцать минут, и мы будем вас слушать.
— Пятнадцать минут!.. Речь идёт о создании медицинского института, Владимир Ильич!
— Всё равно. Ни минуты больше. Начинайте.
За минуту до истечения срока Ильич постучал по циферблату своих часов, напоминая докладчику о времени. Когда тот закончил и сел, Владимир Ильич в нескольких словах изложил суть его доклада и спросил:
— Так я вас понял?
Последовал утвердительный ответ. Присутствовавшие рассмеялись. Оказалось, что полуторачасовой доклад можно было изложить в нескольких словах.
Однажды П. П. Малиновский вызвал меня и сказал, что отныне я буду ответственным лицом за проведение в жизнь декрета о снятии и постановке памятников. И добавил: Владимир Ильич хочет со мной познакомиться и поговорить. Я отправился на заседание Совнаркома, полагая, что мне удастся улучить минуту и побеседовать с Лениным. Но заседание затянулось, и только около часа ночи я подошёл к Владимиру Ильичу.
— Очень рад познакомиться, товарищ,— сказал Ленин и пожал мне руку,— но уже поздно, сегодня нам потолковать не удастся. Приходите завтра в десять утра. Обязательно приходите!
В назначенный час я был у Владимира Ильича и по его просьбе подробно рассказал, как выполняется декрет и кто мешает его выполнению. С интересом он выслушал мой рассказ о том, что рабочие завода бывшего Гужона (ныне «Серп и молот»2) по собственной инициативе сняли памятник Скобелеву против здания Моссовета.
— Требуйте обязательного выполнения декрета,— сказал мне Владимир Ильич,— и о всех случаях саботажа или уклонения докладывайте мне. Нажимайте на Луначарского, пусть помогает вам. Регулярно, два раза в неделю, приходите и рассказывайте, как продвигается дело и кто мешает вам. Желаю нам успеха!
С тех пор моей обязанностью стало регулярно докладывать Владимиру Ильичу о снятии и постановке памятников в Москве.
Ярко проявилось заботливое отношение В. И. Ленина и к литературным памятникам. В конце марта 1918 года вдова Льва Николаевича Толстого Софья Андреевна обратилась с ходатайством к правительству о выдаче ей пенсии на поддержание дома-усадьбы «Ясная Поляна». Владимир Ильич не только подписал постановление об удовлетворении этого ходатайства, было принято дополнение — указать местному Совету на необходимость всячески охранять имение великого писателя3.
3 июня 1918 года В. И. Ленин подписал постановление Совнаркома о национализации Третьяковской галереи, а 19 декабря — постановление о национализации художественных собраний А. Морозова, И. Остроухова и В. Морозова.
До сих пор живо помню, как заботился Владимир Ильич о восстановлении кремлёвских курантов, повреждённых артиллерийским снарядом.
В конце апреля 1918 года Малиновский предложил мне созвать московских часовщиков и узнать у них, могут ли они взяться за восстановление часов и переделать музыку курантов. В Кремль были приглашены представители фирмы «Павел Буре» и других фирм. Осмотрев повреждения, они согласились восстановить часы и переделать музыку курантов, запросив за эти работы двести сорок тысяч рублей. Такая огромная сумма была назначена ими с явной целью сорвать восстановление кремлёвских курантов.
Об этом было доложено Владимиру Ильичу. Сумма была настолько велика, что вопрос о реставрации кремлёвских часов на Спасской башне был временно отложен.
Но мысль о восстановлении курантов не оставляла Ленина, и он снова вернулся к этому вопросу в июле того же года. Во время одного из моих докладов Владимир Ильич спросил у меня:
— Как бы нам всё-таки починить часы на Спасской башне и заставить куранты исполнять «Интернационал»?
Тут же было принято решение.
Вскоре работы начались. Трудились над курантами слесарь-механик Кремля Н. Беренс и художник М. Черемных.4
Горячая, искренняя забота Владимира Ильича Ленина о культурных ценностях нашей Родины незабываема!
Примечания- Декреты Советской власти, т. 2, с. 95—96. Ред.↩
- Прекратил деятельность в 2011 г., с 2015 г. производится снос под жилую застройку.— Маоизм.ру.↩
- См.: Декреты Советской власти. М., 1976, т. 8, с. 13; Петроградская правда, 1920. 28 февраля, № 46. Ред.↩
- Реставрация курантов закончена в сентябре 1918 г. Ред. (Куранты перестали исполнять мелодии в 1938 г. C 1996 г. они стали исполнять мелодию «Славься» из оперы «Жизнь за царя» и «Патриотическую песнь», с после 1999 г. вместо последней — новый гимн России. — Маоизм.ру.)↩