Создание Коммунистического Интернационала завершилось в самом разгаре того бурного революционного волнения, которое вслед за Великой Октябрьской социалистической революцией распространилось в Европе и привело в ряде стран даже к временному захвату власти рабочими (в Финляндии, Венгрии, Баварии, Литве, Латвии).

В рядах только что созданных коммунистических партий бил ключом революционный энтузиазм. Во многих странах большинство членов и руководителей молодых компартий были до этого левыми социал-демократами. Многие из нас уже годами изучали Маркса и Энгельса и считали себя марксистами. Но это был, по сути дела, книжный, неживой марксизм. Теперь же под влиянием великой победы русского пролетариата и революционного кризиса в своих странах мы, вчерашние левые социал-демократы, пережили в себе глубокий (конечно, кто более, кто менее глубокий) идеологический переворот: мы стали целеустремлёнными революционерами, борющимися под знаменем диктатуры пролетариата. Это был решающий шаг в нашем переходе в лагерь коммунизма.

Однако это ещё не означало, что мы уже дошли до настоящей позиции ленинизма. Далеко нет. В первые годы Коминтерна кроме недостаточного понимания крестьянского вопроса и ленинского учения о партии многие из нас проявляли явную тенденцию к преувеличиванию революционности и неспособность на основе трезвой оценки объективных возможностей правильно определить необходимые задачи и методы работы партии.

Такая политическая тенденция рассматривалась Лениным как болезнь «левизны».

Владимир Ильич своим проницательным взором удивительно ясно видел опасность революционного увлечения.

«Для настоящего революционера,— писал он,— самой большой опасностью,— может быть, даже единственной опасностью,— является преувеличение революционности, забвение граней и условий уместного и успешного применения революционных приёмов. Настоящие революционеры на этом больше всего ломали себе шею, когда начинали писать „революцию“ с большой буквы, возводить „революцию“ в нечто почти божественное, терять голову, терять способность самым хладнокровным и трезвым образом соображать, взвешивать, проверять, в какой момент, при каких обстоятельствах, в какой области действия надо уметь действовать по-революционному и в какой момент, при каких обстоятельствах и в какой области действия надо уметь перейти к действию реформистскому».

Говоря здесь об умении перейти к «реформистскому» действию, Ленин, разумеется, имел в виду не отказ от принципиальной позиции марксизма, а умение применять, когда обстоятельства требуют, необходимые реформы или другие действия, которые носят не революционный характер. Заключение, которое Владимир Ильич сделал из предыдущего, было столь же важно и категорично:

«Настоящие революционеры погибнут (в смысле не внешнего поражения, а внутреннего провала их дела) лишь в том случае,— но погибнут наверняка в том случае,— если потеряют трезвость и вздумают, будто „великая, победоносная, мировая“ революция обязательно все и всякие задачи при всяких обстоятельствах во всех областях действия может и должна решать по-революционному»¹.

В 1920 году вышла гениальная книга Ленина «Детская болезнь „левизны“ в коммунизме»². Это было для нас откровением. Если два года раньше ленинский труд «Государство и революция»³ служил для нас путеводителем при проникновении в революционное ядро марксизма, то теперь изучение «Детской болезни» раскрыло ленинскую тактическую мудрость, раскрыло то искусство реальной политики, которое обеспечивает успех в борьбе коммунистической партии.

По этому труду Ленина могли и русские товарищи учиться правильно понимать проблемы тактики международного коммунистического движения. Но исключительно важна и необходима эта ленинская учёба была и есть для всех иностранных коммунистов.

Ко времени Ⅲ конгресса Коммунистического Интернационала (летом 1921 г.) многие делегаты конгресса оказались в этом отношении ещё на уровне малоуспевающих. Сам Ленин говорил, что на этом конгрессе «весьма многочисленная (и „влиятельная“) группа делегатов, со многими немецкими, венгерскими и итальянскими товарищами во главе, занимала неумеренно „левую“ и неправильно левую позицию, слишком часто заменяя трезвый учёт не очень благоприятной для немедленного и непосредственного революционного действия обстановки усиленным маханьем красными флажками»⁴.

Замечательно меткие эти слова Ленина: «заменяя трезвый учёт… обстановки усиленным маханьем красными флажками». Вот именно это так характерно для левацких фразёров среди коммунистов! Так было и так есть.

В чём было дело на Ⅲ конгрессе Коминтерна? В тезисах о тактике конгресс должен был определить основную линию Коммунистического Интернационала. Проект тезисов был разработан русской делегацией по указаниям Ленина, а затем всесторонне обсуждался с различными делегациями конгресса, после чего этот проект уже считали в основном согласованным компромиссом. Однако до окончательного принятия тезисов на конгрессе представители трёх делегаций — немецкой, итальянской и австрийской — опубликовали в печати целый ряд поправок, направленных на изменение политической линии тезисов в сторону левизны. Наиболее существенные из этих поправок касались двух вопросов.

Первый вопрос. Тезисы ставили как важнейшую задачу момента завоевание компартиями капиталистических стран влияния на большинство рабочего класса. Это не понравилось тем, кто хотел быть левее Ленина. Они требовали снятия слова «большинство», так как надеялись на более лёгкий путь социалистической революции (с помощью меньшинства рабочего класса).

От имени этих левых на пленарном заседании конгресса выступил итальянский товарищ Террачини. Он говорил, что, по их мнению, например, такая компартия, как германская, имеет перед собой не только задачу увеличить своё влияние на широкие массы, но и «более важную задачу — быть во главе этих масс во время будущих битв германского пролетариата». «Мы… наблюдали и слышали,— говорил представитель левых,— что русская революция… победила в момент, когда русская коммунистическая партия представляла собой… меньшинство…»⁵

Владимир Ильич взял слово и резко возражал против такой постановки вопроса. Он говорил: «Тот, кто не понимает, что в Европе,— где почти все пролетарии сорганизованы,— мы должны завоевать большинство рабочего класса, тот потерян для коммунистического движения…»⁶ Теперь, когда выполнена задача создания коммунистических партий в разных странах, указывал Ленин, их очередная задача состоит в том, чтобы «научиться подготовлять революцию». «Без основательной подготовки вы ни в одной стране не добьётесь победы». «Но надо знать, какими методами привлекать на свою сторону массы», и Ленин приводил пример обращения ЦК немецкой компартии к социал-демократическим партиям и профсоюзам Германии с призывом к борьбе единым фронтом за актуальные конкретные требования. Ленин считал это «Открытое письмо» немецких товарищей образцовым политическим шагом, как «первый акт практического метода привлечения большинства рабочего класса».

Относительно России Ленин сказал:

«Мы были в России маленькой партией, но с нами было, помимо того, и большинство Советов рабочих и крестьянских депутатов всей страны…⁷ Где это у вас? С нами была почти что половина армии, в которой тогда числилось, по меньшей мере, 10 миллионов человек. Разве за вами большинство армии? Укажите мне такую страну!»⁸

Второй вопрос. От имени трёх делегаций⁹ было внесено предложение исключить из тезисов всё то, что слишком резко направлено против тенденций, проводимых «нетерпеливыми и политически неопытными революционными элементами». Внутри коммунистических партий следовало, мол, «не столько бороться против левых тенденций, сколько начать решительную борьбу против правых», против центристских и полуцентристских элементов. И представители левых призывали Исполком Коминтерна строго следить за партийными руководителями, которые «под давлением масс» присоединились к Коминтерну, и «всеми силами стараться предотвратить появление нового Серрати или нового Леви» (Серрати — итальянский оппортунист, Леви — немецкий)¹⁰.

Владимир Ильич в своём ответе напомнил, что лозунгом Ⅰ и Ⅱ конгрессов Коминтерна было «Долой центристов!». Ⅱ конгресс даже принял жёсткие правила приёма в Коммунистический Интернационал, чтобы закрыть двери организациям, руководимым центристскими оппортунистами. И только путём решительной борьбы против центристских лидеров были отвоёваны революционно настроенные части Независимой социал-демократической партии Германии, Социалистической партии Франции и некоторых других социалистических партий на сторону принятия условий Коминтерна и создания коммунистических партий в этих странах.

Поэтому Ленин и говорил: «Мы не только осудили наши правые элементы,— мы их изгнали». Террачини же «твердит по-прежнему, что задача… заключается в том, чтобы гнать, преследовать и разоблачать центристов и полуцентристов» («которых мы в России называем меньшевиками»).

«Но если,— продолжал Ленин,— из борьбы против правых устраивают спорт… то мы должны сказать: „Довольно! Иначе опасность станет слишком серьёзной!“ „Нам, русским, эти левые фразы уже до тошноты надоели“. „Если конгресс не будет вести решительного наступления против таких ошибок, против таких «левых» глупостей, то все движение осуждено на гибель“»¹¹.

Конгресс стал на сторону Ленина. Насколько я помню, даже инициаторы левых поправок не решились голосовать за свои неправильные предложения.

Во время Ⅲ конгресса Владимир Ильич выступил ещё на совещании членов немецкой, польской, чехословацкой, венгерской и итальянской делегаций. В этом выступлении он давал иностранным товарищам исключительно интересные и мудрые советы. Он говорил:

«Теперь вы все вернётесь домой и скажете рабочим, что мы стали благоразумнее, чем были перед Ⅲ конгрессом. Вы не должны смущаться, вы скажете, что мы допустили ошибки и хотим теперь действовать осторожнее; тем самым мы привлечём на свою сторону массы от социал-демократической и независимой социал-демократической партий, массы, которые объективно всем ходом вещей подталкиваются к нам, но которые боятся нас»¹².

Ленин на ярких примерах из практики большевистской партии показал, как и в каких условиях нужно действовать осторожнее. Ленин говорил, что наша единственная стратегия теперь — это стать сильнее, а потому умнее, благоразумнее, и это мы должны сказать массам. Но после того как мы завоюем массы благодаря нашему благоразумию, мы затем применим тактику наступления и именно в самом строгом смысле слова.

Это было сказано в условиях 1921 года, когда в капиталистической Европе, особенно в Германии, имелось так много горючего материала, что и Ленин считал возможность наступления революционных сил в этих странах не отдалённой перспективой.

Те делегации, которые на Ⅲ конгрессе Коминтерна выдвинули неправильные левые поправки, не принадлежали к ультралевым фракционерам¹³. Нет, члены этих делегаций, если не считать некоторых исключений, были настоящие революционеры и принадлежали, по сути дела, к лучшим частям Коммунистического Интернационала. Они только неправильно поняли предстоящую главную задачу своих партий. Они только из революционного усердия и по неопытности допустили левые ошибки. Но ленинская критика подействовала на них, и вскоре большинство из них перешло на правильную линию ленинской политики. Тов. Террачини, став на ленинские позиции, и по сей день, как один из руководящих деятелей Итальянской коммунистической партии, активно борется в рядах международного коммунистического движения.

После Ⅲ конгресса Владимир Ильич в своём знаменитом письме немецкой компартии писал об этих коммунистах, что они

«чуточку преувеличили „борьбу с центризмом“, чуточку перешли ту грань, за которой эта борьба превращается в спорт, за которой начинается компрометация (подчёркнуто мною.— К.) революционного марксизма.

В этом был „гвоздь“ Ⅲ конгресса,— заявил Ленин и добавил:

Преувеличение было небольшое. Но опасность его была громадная»¹⁴.

Угрожала внутри компартий необоснованная «погоня за правыми», то есть за руководителями, которые только в глазах нетерпеливых леваков могли казаться центристами или полуцентристами. Ленин указал как пример на статью Радека, опубликованную в центральном органе германской компартии, где без основания обвинялась в оппортунизме такая почтенная революционерка, как Клара Цеткин, которая десятилетиями боролась против оппортунистических лидеров германской социал-демократии. Поэтому Ленин в своём письме подчёркивал как особенно важное для дальнейшей работы требование:

«Довольно внутрипартийной борьбы! Долой всякого, кто пожелает ещё прямо или косвенно затягивать её».

В этом же письме Владимир Ильич сделал и следующее интересное и поучительное заключение:

«Вести победоносную борьбу с центризмом мы, в интернациональном масштабе, научились за период с Ⅱ до Ⅲ конгресса. Это доказано делом. Эту борьбу мы продолжим (исключение Леви и партии Серрати) до конца.

Но вести борьбу против неправильных преувеличений в борьбе с центризмом мы ещё не научились в интернациональном масштабе. Но мы этот свой недостаток поняли, как доказал ход и исход Ⅲ конгресса. И именно потому, что мы свой недостаток сознали, мы от него избавимся.

А тогда мы будем непобедимы…»¹⁵ — добавил Ильич.

1. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 223. Ред.↩
2. См. там же, т. 41, с. 1—104. Ред.↩
3. См. там же, т. 33, с. 1—120. Ред.↩
4. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 419. Ред.↩
5. Третий Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала: Стенографический отчёт. Пг., 1922, с. 239, 238. Ред.↩
6. Ленин недоучёл угрозы рабочей аристократии, на которую сам же указывал в других случаях. Тем не менее, эта стратегия ещё десятилетия была успешна: в Германии до 1930‑х, в Великобритании и Франции — 1950‑х, в Италии (где коммунистам удалось сравнительно успешно перескочить в нишу социал-демократии) даже до 1970‑х.— Маоизм.ру.↩
7. Ленин откровенно лукавит: такого положения не было ни на момент начала революции в феврале 1917‑го, ни при публикации Апрельских тезисов, и даже ВЦИК, сформированный первым съездом Советов в июне, был эсеровско-меньшивистским. Большевизация Советов произошла только осенью, к Октябрьской революции, но и РСДРП(б) тогда уже не была «маленькой партией»; уже к июлю она выросла вдесятеро и насчитывала четверть миллиона человек.— Маоизм.ру.↩
8. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 25—26, 30, 32, 25, 26. Ред.↩
9. Автор говорит о германской, австрийской и итальянской делегациях на конгрессе. Ред.↩
10. См.: Третий Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала, с. 237 (речь У. Террачини). Ред.↩
11. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 27, 30, 27, 23. Ред.↩
12. Там же, с. 57. Ред.↩
13. Ультралевые были беспринципные мелкобуржуазные крикуны, которые в ряде стран совместно с троцкистами распространяли злостную антипартийную и антисоветскую клевету, пытаясь подорвать единство международного коммунистического движения. О. К.↩
14. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 96—97. Ред.↩
15. Там же, с. 99, 97—98. Ред.↩