Я помню Ильича именно таким, каким он изображён на этом портрете¹: высокий лоб мыслителя, добрая, лучистая улыбка, энергичные движения и быстрая речь. Во время разговора он имел обыкновение слегка прищуриваться…

Имя Ленина я, как и все иранцы, узнал сразу же после вашей революции. Заявление возглавляемого Лениным Советского правительства об аннулировании неравноправных русско-персидских соглашений вызвало в Иране бурю восторга и радости². Имя Ленина было у всех на устах…

В первых числах декабря 1920 года мы приехали в Москву. На следующий день нас принял Чичерин. Он сразу же сказал, что Советское правительство согласно обсудить отношения с Ираном. Мы попросили встречи с Лениным.

Мне трудно рассказать о тех чувствах, которые я испытывал, подъезжая к подъезду дома в Кремле, где жил и работал вождь революции. У меня то и дело мелькали мысли о том, что вот я очень скоро увижу человека, который бросил всему старому миру смелый вызов, человека, который строит новые отношения между людьми и народами, человека, который протянул руку братской дружбы моей родине — Персии. Я очень волновался.

Войдя в кабинет Ленина, я был страшно поражён скромностью обстановки: простой стол, кресло и стул, маленькая этажерка с книгами и никаких украшений и роскоши. Я нигде не видел более скромного рабочего кабинета.

В. И. Ленин быстро, энергично встал. Поздоровался и спросил, на каком языке мы предпочитаем беседовать³. Наш посол выбрал французский язык. Увидев, что нас трое, Ленин быстро прошёл в секретариат и сам принёс оттуда два стула. Представляете себе, сам Ленин принёс для нас стулья! Мы, естественно, смутились. Я сел рядом с Ильичом, напротив него занял место мой посол. Ленин удивил нас прекрасным знанием французского языка. Просто, по-деловому он обсудил с нами ряд важных вопросов об ирано-советских отношениях.

Я дословно помню и никогда не забуду следующие пророческие слова Ленина:

— Вы увидите, что буржуазия допустила величайшую ошибку, заключив Версальский договор. Он приведёт к новым конфликтам. Вы увидите, что некоторые буржуазные государства будут искать у нас помощи против других буржуазных государств. И это будет продолжаться до тех пор, пока полностью не победит коммунизм!

Ленин нам сказал:

— Вся восточная политика России останется диаметрально противоположной восточной политике империалистических держав. Наша позиция — бескорыстная дружба и невмешательство во внутреннюю жизнь вашей страны в противовес захватнической, грабительской политике империалистов.

Я сидел, слушал Ленина, стараясь глубоко запомнить каждое слово. В ходе беседы с Лениным произошёл такой случай, который я точно запомнил. Наш посол Мемалек обратился к Ленину с прямым, далеко не дипломатическим вопросом:

— Как вы сами, господин Ленин, находите своё политическое положение, верите ли вы в его прочность?

С огромной убеждённостью Ленин сразу же ответил:

— Господин посол, не беспокойтесь, мы сейчас твёрже, чем когда-либо!

Эти слова Ленина произвели на всех нас большое впечатление: какое мужество нужно иметь, какая уверенность в правоте своего дела требовалась, какую гениальную способность предвидения событий нужно было проявить, чтобы так сказать в обстановке, когда все силы внутренней и мировой реакции объединились против молодой, истекающей кровью Советской России.

Я не знаю, как другие, но я лично после этой пятнадцатиминутной беседы вышел из кабинета Ленина убеждённым в том, что Советская власть не может не победить хотя бы потому, что её возглавляет такой гениальный и человечный человек, как Ленин.

С тех пор прошло много лет, и Советский Союз превратился из отсталой страны в передовую державу мира. Это только потому, что Советское правительство следует заветам Ленина…

1. О встрече с В. И. Лениным Хамид Саях рассказал корреспонденту ТАСС в Иране В. Высоцкому; беседа состоялась в апреле 1963 г. в кабинете советского посла, где висел портрет В. И. Ленина. Ред.↩
2. Имеется в виду «Нота Народного Комиссара Иностранных Дел Посланнику Персии» от 14 (27) января 1918 г. (См.: Документы внешней политики СССР, 1957, т. 1, с. 91—92). Ред.↩
3. В. И. Ленин принял правительственную делегацию Персии (Ирана) во главе с послом Али Голи-ханом Мошавер-оль-Мемалеком 10 декабря 1920 г.↩