Дневное заседание 12 января 1958 .

В течение 8 лет я вёл борьбу именно за такой метод работы. Я говорил о нём тысячу раз, десять тысяч раз. Это, конечно, преувеличение, ибо говорить так много — значит говорить впустую. Человеческая идеология вообще подвергается воздействию постепенно. Здесь нужен «непрерывный, моросящий дождь». «Дождь как из ведра» создал бы потоки воды, а наше Политбюро имеет комковатую структуру, оно не может впитать в себя влагу проливного дождя, ибо струи воды скатились бы по поверхности (тут требуются знания и из области почвоведения и из области сельскохозяйственной науки, в противном случае с должностью секретаря провинциального партийного комитета не справиться и рано или поздно с ней придётся расстаться. Но я, говоря это, вовсе не думаю вас пугать). Политбюро стало машиной голосования. Оно напоминает в этом отношении даллесовскую машину голосования в Организации Объединённых Наций, где самый безупречный документ ничего не значит, если он не принят. Здесь чувствуешь себя как оперный певец, когда уже сыграно вступление к арии: хочешь не хочешь — а выходи и пой. В их документах нет ни аргументации, ни здравого смысла, к тому же кое-что вообще взято из иностранного языка. У меня есть одно средство против этого, а именно оказывать пассивное сопротивление, не читать этих документов. Ваши документы я уже два года не читаю, да и в этом году не собираюсь их читать.

Не знаю, сообщил ли здесь товарищ Чжоу Эньлай, о чём я говорил ещё на совещании в Ханчжоу? В декабре 1955 года я написал предисловие к книге «Социалистический подъём в китайской деревне», что оказало огромное влияние на всю страну. И неважно, что тому было причиной, культ личности или культ кумира,— газеты всей страны, все крупные и мелкие издания опубликовали моё предисловие, вызвав тем самым широкий отклик у читателя. Так я стал главным зачинщиком и виновником «слепого забегания вперёд». Я говорил, что в различных отраслях налицо недооценка действительного положения вещей. После этого армия увеличилась на n сот тысяч человек, число подмастерьев и рабочих возросло на миллион человек. Но почему же надо увеличивать число людей, если мы боремся с правым консерватизмом? Я не понимаю и не знаю этого.

Летом 1955 года на совещании в Бэйдайхэ в порядке «слепого забегания вперёд» было запланировано довести выплавку стали до 15 миллионов тонн (второй пятилетний план). Летом 1956 года на совещании в Бэйдайхэ развернулась борьба против «слепого забегания вперёд». Это оказало влияние и на отчётный доклад, представленный Всекитайскому собранию народных представителей. Мысли и настроение людей всегда были различны, ибо закон неравномерного развития является законом развития вселенной. Ещё древний философ Мэнцзы говорил: «Иметь разные качества — такова природа вещей». Мысли и настроения сейчас различны, затем могут стать общими, они развиваются по кривой, по спирали. Само собой разумеется, что при этом каждый старается ради партии и государства, а не в своих личных интересах.

Моё отношение к сепаратизму сводится к пассивному сопротивлению и к критике на узких совещаниях. Отчётам финансово-экономических органов неведомы ни аргументация, ни хорошая композиция, ни здравый смысл. Необходимо действовать мягкими средствами, хоть с каким-то предварительным уведомлением. Если же мы постоянно будем низвергать проливной дождь, создавая стремительные потоки, постоянно будем недоброжелательны, постоянно будем стараться застать человека врасплох, когда он не готов в полной мере высказать своё мнение, то это будет блокада, это будет метод работы Сталина. За 10 минут до начала совещания давать человеку заранее заготовленный документ для ознакомления и утверждения — это значит не считаться с психологией людей.

Вы являетесь квалифицированными специалистами, и в то же время вы «красные», а большинство работников Политбюро «красные», но «неквалифицированные». Объектом наших атак являются работники в ранге министра Центрального правительства и выше, но отнюдь не все, а только те из них, которые низвергают проливной дождь, которые создают блокаду. И поскольку на узких совещаниях проблема не получила разрешения, надо будет созвать пленум Центрального Комитета. (В принципе этот вопрос решён, а на практике решение не выполняется, поэтому пришлось написать письмо партийному комитету провинции Гуанси с предложением обсудить вопросы, касающиеся периодической печати.) В письме, которое я написал, находясь в Советском Союзе, говорилось, что отсутствие поддержки Центрального Комитета вредит вашей работе и если вы не получите её, то можете оказаться в изоляции, между небом и землёй.

Политбюро не «институт проектирования». Проливной дождь с нас скатывается, не задерживаясь. Нам твердят, что мы не справляемся с работой, а фактически мы находимся в блокаде. Известное значение имеет и некоторый сепаратизм, но он не носит серьёзного характера.

У каждого своя психология. Вы, надо полагать, думаете, что Центральный Комитет является безупречным и если не всемогущим, то по крайней мере совершенным. Кроме того, вы мне напоминаете Маргариту из «Дамы с камелиями», которая уже была при смерти, но, увидев любимого, стала прихорашиваться. Подобный же пример мы находим в романе «Неофициальная история Фэйянь», где описывается, как Чжао Фэйянь во время болезни избегала встречи с ханьским императором У-ди. Короче говоря, мы не желаем появляться перед людьми в неприглядном виде. Ну, а почему бы и не появиться перед людьми непричёсанным?! Пришла в голову мысль — напиши о ней; есть какие-нибудь соображения, пусть даже не вполне оформившиеся — выскажи их; есть какие-либо предложения, в которых ты ещё не совсем уверен,— обсуди их с другими. Не нужно поступать так: уж если выступил, так сразу с «высочайшим указанием», молчал, молчал, а уж как сказал, так сразу нечто непререкаемое. Ведь как мы разрабатывали наши «40 пунктов»? Работа над ними началась в Ханчжоу, где было составлено 11 пунктов, на совещании в Тяньцзине число их возросло до 17, а вернувшись в Пекин, мы довели их число до 40. Как говорится, всем миром старались. Дело тут в методе работы.

На мой взгляд, нам ещё следует добиваться единства противоположностей и без обострения противоречий невозможно обойтись. Либо тебе удастся убедить меня, либо мне удастся убедить тебя, либо мы станем промежуточными элементами. Некоторые люди поступают так: по большим вопросам не высказывают своего мнения. А разве могут марксисты скрывать свои взгляды? Такая позиция для меня непонятна. Каждый должен совершенно ясно определить свою позицию. А они, вероятно, хотят уподобиться князю Чжуан-вану из княжества Чу, о котором сказано, что он «три года не пел, а запел так, что привёл людей в трепет, три года не летал, а полетев, сразу взвился в поднебесье».

Теперь о твердолобых. (Пришёл N, лёгок на помине.) Газета «Жэньминь жибао» революционная, а партия не революционна. Моё выступление 29 февраля на Верховном государственном совещании различные демократические партии и группировки стали цитировать вкривь и вкось, а «Жэньминь жибао» знала об этом, но хранила молчание, она лишь опубликовала редакционную статью «Начнём с Энгельса». В феврале начались переговоры. Я сказал им: «Вы опять бездействуете. Почему вы не подаёте в отставку?!» На Ⅱ пленуме Центрального Комитета в ноябре, на совещании секретарей провинциальных партийных комитетов в январе, на совещании по пропаганде в марте, а также на совещании в зале Иняньтан — везде я говорил о противоречиях внутри народа. Я говорил, что их не нужно бояться, что они разрешимы. Однако убедить товарища N мне не удалось. Я говорил, что, если меня поддерживает хотя бы один работник из десяти, этого вполне достаточно, а он ничего не возражал, но и не выполнял указаний. Если из 10 тысяч работников в ранге заместителя секретаря окружного партийного комитета и выше меня поддержит хотя бы тысяча, то этого вполне достаточно. В каком учебном заведении в Пекине удалось сразу развернуть кампанию? Лишь после того как товарищ N 22 мая на совещании работников учреждений центрального подчинения сделал доклад, в котором он охарактеризовал современный момент как «исключительно благоприятный», «не допускающий промедления», удалось развернуть кампанию в учебных заведениях. В университете Цинхуа в результате развёртывания кампании свободного высказывания мнений несколько партячеек предали нашу партию, вызвав радость правых. Если бы не эта кампания, нам никакими расследованиями не удалось бы выявить этих ренегатов. Все люди в какой-то степени инертны, их нелегко расшевелить. Если бы не то совещание, товарища N не удалось бы расшевелить. Товарищ N, конечно, хороший человек, но он лишён нужных способностей. Я говорил, что он делает газету по-профессорски, как начётчик. Я даже как-то сказал, что он не умеет делать газету вовсе¹.

Несколько слов об аргументации композиции и здравом смысле. Финансисты и экономисты добились больших успехов, а вот ту истину, что у нас «из десяти пальцев только один болит», истину, о которой я говорил уже десять тысяч раз, они постичь не могут. Я надеюсь, что они всё же улучшат стиль своей работы. Я самый необразованный, ни в какие члены никаких комитетов я не гожусь. Я не раз говорил демократическим деятелям, что я пою второстепенную партию, а они ведущую. Разве я пытаюсь подавить кого-либо своим авторитетом?! Если так, то нужно сказать мне об этом. Я на всё махнул в отчаянии рукой, и на этот раз вас вызвали из дальних мест сюда, на юг страны, по настоянию премьера [Чжоу Эньлая].

Я явился главным заводилой. В декабре 1955 года я написал статью, в которой выступил против правого уклона в нашей партии. Мне пришла в голову одна мысль. Я созвал 34 министров и обсудил с ними 10 важнейших взаимоотношений. Оказалось, что у меня происходит головокружение от успехов, что я допускаю «слепое забегание вперёд». С тех пор я не осмеливался встречаться с министрами. На Ⅲ пленуме Центрального Комитета я говорил, что в прошлом году мы отошли от трёх вопросов (от лозунга «больше, быстрее, лучше и экономнее», от «40 пунктов», от комитетов содействия прогрессу). Никто меня не опровергал, я взял верх и воспрянул духом. Я даже набрался смелости снова встретиться с министрами.

За последние 3 года возникло осложнение: при атаке правых сил некоторые наши товарищи оказались всего в каких-нибудь 50 метрах от самих правых. Правая группировка развернула всестороннюю борьбу против «слепого забегания вперёд», начались рассуждения, что «сейчас хуже, чем в прошлом», что «„слепое забегание вперёд“ наносит больший ущерб, чем консерватизм». Давайте разберёмся, что наносит больший ущерб. Ведь борьба против «слепого забегания вперёд» привела к тому, что 600-миллионный народ пал духом. В июне 1956 года была опубликована одна редакционная статья, направленная против «слепого забегания вперёд». В ней говорилось о том, что надо бороться как с правым консерватизмом, так и с поспешным «забеганием вперёд». На первый взгляд, она воздавала по заслугам и правому и виноватому. Фактически же в статье основной упор делался на борьбу со «слепым забеганием вперёд». Получалось, что болен не один палец. Я определил своё отношение к этой статье в трёх словах: «читать не буду». Зачем я буду читать статью, в которой меня ругают? Положение было критическим, чрезвычайно неустойчивым, а эта статья исходила из того, что кругом тишь да гладь, и фактически выступала против «слепого забегания вперёд». Суть вопроса в статье смазана. А суть эта состоит в проблеме «десяти пальцев». Болен только один палец, то есть налицо соотношение 9:1. Не видеть этого соотношения — значит проявлять буржуазный подход к делу подобно тому, как это делают Чэнь Шутун, Хуан Яньпэй, Чэнь Миншу.

Мне нужно больше выступать. С января по ноябрь 1956 года велась борьба против «слепого забегания вперёд», и на Ⅱ пленуме Центрального Комитета было выработано семь пунктов, но это было компромиссное решение, и вопрос не получил основательного разрешения. На совещании секретарей провинциальных партийных комитетов было признано, что часть денежных средств израсходована неправильно, однако не всё было досказано до конца и дух борьбы со «слепым забеганием вперёд» распространился повсеместно.

Ляо докладывал мне, что отказ от «40 пунктов», похоже, не вызвал сожаления. А сколько было сожалеющих? Сколько было вздыхающих? По своему отношению к отказу от трёх больших мероприятий люди делятся на три категории. Одни прямо заявляют: «Только отказ от „40 пунктов“ спасёт Китай». Другие — промежуточные элементы — ко всему равнодушны, укусит комар — хлоп по нему ладонью, и дело с концом! Третьи с сожалением вздыхают. Всегда нужно чётко различать грань между гоминьданом и Компартией Китая, ибо гоминьдан — это движение вспять, коммунистическая партия — это движение вперёд. А N так много пёкся об интересах партии и государства, что решил развернуть борьбу против «слепого забегания вперёд», оторвался от большинства министров и секретарей провинциальных партийных комитетов, оторвался от 600-миллионного народа.

Советую вам прочитать сочинение Сун Юя «Ода о распутнике Дэн Туцзы». Благодаря этому произведению имя Дэн Туцзы является нарицательным вот уже две тысячи лет. Метод Сун Юя сводился к тому, чтобы «обрушиться на что-нибудь одно, умалчивая об остальном». Дэн Туцзы в своём докладе чускому князю Сян-вану оклеветал Сун Юя, сказав, что последний внешне красив, красноречив и очень женолюбив. Сун Юй опроверг клевету по всем пунктам и, более того, доказал, что женолюбом является сам Дэн Туцзы. Судите сами, говорил Сун Юй, женолюбив Дэн Туцзы или нет, если он с рябой и горбатой женой народил семерых детей. Сун Юй обрушился только на женолюбие Дэн Туцзы и не затрагивал других его качеств.

Мы в своей оценке кадровых работников должны исходить из всех их моральных и деловых качеств. Нельзя основываться только на одной какой-либо черте морального облика человека, полностью игнорируя все остальные его моральные и деловые качества. Но именно к этому приёму прибегают те люди, которые говорят только об одном пальце, а об остальных девяти молчат. На мой взгляд, в ближайшие несколько лет следует предпочесть моросящий дождь проливному. Надо, чтобы влага впитывалась постепенно, не следует обрушиваться с неожиданными ударами, заставая людей врасплох.

В мае правые начали наступление. Это заставило очнуться тех наших товарищей, которые были заражены правоуклонистской идеологией. В этом «заслуга» правой группировки; действия правых послужили хорошим раздражителем для наших товарищей.

В 1954/55 году было получено по продналогу и закуплено 92 миллиарда цзиней зерна, то есть было закуплено на 10 миллиардов цзиней больше, чем запланировано.² Был поднят вопрос о «слепом забегании вперёд». Конечно, было допущено некоторое забегание, в результате чего «все только и говорили что о централизованных закупках, в каждой семье только и говорили что о зерне». Чжан Найци был министром продовольствия, он согласился с этим планом. Может быть, он нарочно столкнул вас лбами с народом, может быть, здесь имел место злой умысел?

В прошлом году государству пришлось израсходовать много зерна, что является свидетельством падения энтузиазма крестьян. Из провинции Цзянсу сообщают, что председатели кооперативов повесили головы и у них опустились руки. У нас появилось опасение, что 600-миллионный народ лишится энтузиазма. Мы ведь говорим о линии масс. Если 600 миллионов человек падут духом, то о какой линии масс может идти речь? Рассматривая проблемы, надо исходить из интересов 600-миллионного народа. Надо в каждом деле различать главное течение и побочные, суть и явление.

Да, Центральный Комитет узурпировал верховную власть, но в его руках находятся только дело революции и сельское хозяйство, а остальное практически находится в ведении Государственного совета.

У людей бывают предрассудки, им свойственна и инертность. Например, с того времени как я в последний раз плавал, прошло уже 30 лет.³

Мы искореняем «четыре зла». «Каждый человек должен соблюдать гигиену, каждая семья должна соблюдать чистоту». В году 12 месяцев, и следует один раз в месяц проводить проверку [санитарного состояния населения]. [Если все будут здоровы, то] в больницах мы сможем открыть школы, а врачи пойдут обрабатывать землю: число больных в огромной степени уменьшится, это поднимет моральный дух людей, процент выхода на работу значительно возрастёт. На этой задаче мы должны сконцентрировать свои усилия и постараться выполнить её за два года.

У меня установились довольно хорошие отношения с пятью провинциями Восточного Китая. В течение этого года я участвовал в четырёх совещаниях, небольших по масштабу, чтобы добиться координации работы Центрального Комитета и местных партийных комитетов. С установлением такой координации положение сразу изменилось. Во всех других провинциях также необходимо проводить небольшие по масштабу совещания.

Ляо говорил мне, что то, как пойдут дела в эти десять лет, будет зависеть от результатов пяти лет; дела в первые пять лет будут зависеть от результатов трёх лет; итоги первых трёх лет — от первого года. Я за один год принял участие в четырёх совещаниях, провёл 12 обследований. Что же касается борьбы за перевыполнение плана, то это — советское изобретение.

Статью об уезде Хунъань прошу вас прочитать ещё раз. Достаточно одному человеку проявить инициативу, как она сразу широко распространится. Стоило лишь одному человеку — заместителю секретаря уездного партийного комитета — купить мотыгу, как 80 процентов работников последовало его примеру. Имеется ещё и пример народной коммуны в уезде Инсянь провинции Шаньдун. Вполне достаточно одного примера.

1. Эта критика, видимо, была направлена против тогдашнего главного редактора «Жэньминь жибао» Дэн То и Генерального секретаря ЦК КПК Дэн Сяопина.— Прим. ред.↩
2. Т. е. 46 млн тонн, на 5 млн тонн больше запланированного.— Маоизм.ру.↩
3. Т. е., вероятно, после того, как Мао был вынужден покинуть окрестности Чанши и перебраться в горы Цзинганшань в 1927 году.— Маоизм.ру.↩