С 22 февраля 2014 года Украина является фашистской государством. Не «склоняющимся к фашизму», не «полуфашистским», не «с фашистскими элементами», а классическим, хрестоматийным фашистским режимом. То, что либералы, поклонники Пиночета и большие друзья «маленьких балтийских демократий» упёрто отрицают этот факт, вполне ожидаемо. Плохо и странно, что и вполне приличные люди как бы стесняются употребления слова «фашизм» применительно к Украине. Причём одним страхом перед либералами это не объяснить.

Умные люди говорят, что медвежью услугу тут нам оказал роммовский фильм «Обыкновенный фашизм», изрядно этот самый фашизм огламуривший. С тех пор при слове «фашизм» многие люди начинают подсознательно представлять подтянутых эсэсовцев в мундирах от «Хьюго босс», работающие как часы лагеря смерти, методично пережигающие на удобрения миллионы недочеловеков, харизматичного лидера с незаурядными ораторскими способностями и т. п. Увы, все эти выдающиеся вещи есть признаки прежде всего высокого культурного и технического уровня Германии, а к фашизму имеют отношение постольку-поскольку. Типичный восточноевропейский фашизм выглядит гораздо примитивнее и грязнее.

Представьте себе шайку гопников. Фан-клуб команды «Карпатский инвалид» или районное общество любителей жигулёвского пива, в общем классические городские отбросы, в трениках, на корточках, и с банкой пива в руках. Представьте себе, что им пообещали неприкосновенность и вседозволенность при условии, что они направят свою энергию против врагов нации. Избиение, грабёж, поджог, причинение увечья, убийство — за любые действия в отношении врагов нации или им сочувствующим гарантирована безнаказанность. Даже если тебя схватят на месте убийства с окровавленным ножом в руке, то один звонок местному ментовскому начальнику — и на следующий день ты снова на свободе, а убийство так навсегда и останется «нераскрытым». Попадётся упёртый мент — тебя освободит следователь, прокурор, на худой конец и с судьёй проведут разъяснительную работу. Представьте себе, что вся пресса, от центрального государственного телерадиоканала до заштатной райцентровской многотиражки теперь называет гопников «гражданскими активистами», и пишут о них только в хвалебных тонах, как о последней надежде страны, изнемогающей в неравной борьбе с жидами, смутьянами и советскими агентами. Представьте наконец, как под давлением общественности (то есть после десятка-другого избиений, поджогов и убийств несговорчивых депутатов) парламент принимает законы, официально разрешающие патриотическим гопникам носить боевое оружие (вплоть до артиллерии и бронемашин) и устраивать обыски в домах подозреваемых в нелояльности. Представьте себе, как один за другим горят офисы оппозиционных газет, громятся помещения оппозиционных режиму партий, избиваются, калечатся, убиваются, пропадают без вести оппозиционные политики.

Представили? Прекрасно. Это и есть типичный восточноевропейский фашизм, который в 1930‑е годы покрывал пол-Европы от Румынии до Финляндии. И который мы во всех подробностях наблюдаем сейчас на Украине. Слова про террористическую диктатуру в данном случае следует понимать именно так.

Тут следует сделать несколько уточнений.

• Бродящие по улицам фашистские банды — самый колоритный, бросающийся в глаза элемент фашистского режима. Но режиму они отнюдь не тождественны и вообще являются наименее важной его частью. Сложность составляет построение системы, в которой расправы над гражданами будут оставаться безнаказанными. Для государства, даже буржуазного, это отнюдь не типичное положение дел. Обычно государство весьма ревностно охраняет свою монополию на насилие. Самих же бандюков можно набрать где угодно и каких угодно. На худой конец их можно просто нанять за деньги (и мы знаем, что значительная часть украинских майдаунов, скажем, была именно нанята за деньги). Но при больших потребностях выращивать «идейных» бандюков обходится дешевле, чем платить им наличными, только и всего. Именно поэтому мы говорим о фашизме как о власти финансового капитала, а не как о власти гопоты.

• С другой стороны, разгул фашистского террора часто интерпретируется сочувствующей режиму прессой как «слабость государства». Либо «государство слабо и не в состоянии предотвратить вспышки насилия», либо «государство не справилось со своими обязанностями, и гражданские активисты берут наведение порядка в свои руки». Не нужно забывать, что это ерунда. Государство равнодушно взирает на террор фашистских банд против левых не потому, что оно, государство, слабо или само этих банд боится. А потому что банды с государством заодно. Стоит левым попытаться дать сдачи и повредить у бандюка хотя бы мизинчик — как государство реагирует быстро, эффективно и со всей допускаемой законом жестокостью. И когда бандюк оказывается больше не нужен, избавление от него тоже происходит без особых сложностей — вспомним хотя бы короткую карьеру Саши Белого (Музычко).

• Массовость. Существует представление, что фашистский режим обязан убивать людей миллионами, уничтожая целые социальные слои и этнические группы. Так случается, да. Но ни в коем случае не является обязательным. Фашистские режимы делают это, потому что могут, а не потому что должны. А в целом это мероприятие сложное, дорогостоящее и для целей террора совершенно не нужное. Для того чтобы разгромить даже самую массовую оппозиционную партию, с лихвой достаточно изымать (убить, запугать, вынудить к эмиграции, посадить) сотню лидеров в год. Жертвы режима «санации» в Польше — порядка трёх тысяч убитых и около десяти тысяч зэков за полтора десятилетия. Вряд ли кто будет сомневаться, что Украина, даже без учёта Донбасса, давно уже переплюнула эти цифры. Жертв режима Хорти в Венгрии побольше — около 14 тысяч убитых и до 70 тысяч зеков за двадцать лет. При нынешних темпах до этого числа Украина дорастёт в самом ближайшем будущем. Число непосредственных жертв итальянского фашизма также измеряется первыми тысячами.

• Пропаганда любого фашистского режима одновременно транслирует как минимум три противоположные идеи: 1) «Бей! Круши! Убивай!» 2) «Понятия не имеем ни о каком насилии! Все рассказы о якобы насилии есть наглая ложь наших врагов» и 3) «Убийства москалей и коммуняк — совершенно нормальная демократическая мера, все цивилизованные государства делают это!». Часто оттенков гораздо больше и сочетания их гораздо шизофреничнее. Этому не следует удивляться, и из этого не следуют какие-то далеко идущие выводы. Фашистский режим на то и фашистский, что держится не на болтовне, а непосредственно на насилии. Но некоторых эта болтовня смущает, поэтому стоит остановиться чуть подробнее.

• У успешного фашистского режима со временем наступает такой период, когда открытые противники режима кончаются, терроризировать становится больше некого. Если бы уличное насилие действительно было просто преступностью, погромщики нашли бы себе другие жертвы. Но поскольку на самом деле это политический террор, веселье приходится сворачивать. И в стране наступает тишь и благодать. Представьте себе — в стране уже месяц никого посреди улицы не убивали, уж две недели как ничей дом не сжигали и даже никого не избивали — уже дня три как. Ну или по крайней мере мы ни о чём таком не слышали — разница немаловажная, если учесть, что оппозиционная пресса, которая могла бы нам сообщить о таких вещах, была зачищена в числе первых. Пропагандисты режима не упустят случая похвалиться таким великим достижением. Можно ли считать, что если в стране уже месяц не происходит новых политических убийств, то она перестала управляться фашистским режимом? Разумеется, нет. Потому что сами бандюки  — см. пункт первый — ничего не решают. Пока сохраняется то самое государственное устройство, которое позволяло и поощряло белый террор, пока у власти сохраняются люди, которые этот террор организовали,— в характере режима ничего не изменилось. Ну а то, что в терроре в данный момент надобности нет — так это малозначительные частности.

• Да, любое государство в конечном счёте основано на насилии. Да, у любого буржуазного государства — будь оно самой демократичной буржуазной раздемократией — и правящий класс, и бенефицианты режима те же самые, что и у фашистского режима. Значит ли это, что между буржуазной демократией (например, российской) и фашистской диктатурой (например, украинской), нет вообще никакой разницы? Разумеется, это ерунда. Насилие в буржуазной демократии формализовано и поставлено под контроль общества. Его форма и количество определяются компромиссом между классами, промежуточным результатом классовой борьбы. Буржуазия разумеется является хозяйкой, но правит она не как угодно, и позволено ей не всё, что угодно. Тем более не всё, что угодно, позволено государственному аппарату, который ответственен перед всеми слоями буржуазии, а не только перед несколькими банкирами персонально. Фашизм же — это открыто террористический режим, ему наплевать на любые компромиссы и правила, кем-то когда-то установленные. Его призвали именно для того, чтобы от этих правил избавиться.

Любое государство — это насилие, но насилие бывает разное. В России, если у тебя с правящей партией разногласия по аграрному вопросу и дело пошло плохо, то тебя примут менты и потащат в суд. Там будут долго судить и может быть к чему-то приговорят, к вящему возмущению прогрессивной общественности. На Украине ты просто исчезнешь, прикопанный в ближайшем перелеске «гражданскими активистами».

Со времён Ⅵ Конгресса Коминтерна прошло уже 80 лет, но тупым (и талантливо притворяющимся тупыми) приходится объяснять. Нет, фашизм это не про мнения по наци анальному вопросу. Фашизм это не про эстетические пристрастия. Фашизм — это не про символы, значки и речёвки. Фашизм — это про финансовый капитал, власть и насилие.

Пропагандисты киевского режима, а также его российские защитники любят задавать хитрый (как они думают) вопрос. Если вы говорите, что Украина — это фашистское государство, значит, вы считаете всех украинцев фашистами? Ай-ай-ай, как неполиткорректно.

Ответ тут на самом деле простой. Нет, мы не считаем всех украинцев фашистами. Мы считаем, что фашистов на Украине ничтожное меньшинство. Как и в любом другом фашистском государстве.

Глубоко ошибаются те, кто думает, что фашистский переворот на Украине устроен для того, чтобы служить источником мемов для российских блогеров. Для столь сильных средств требуются более весомые основания. Тем более, что Украина и в прежние времена поставляла достаточно лулзов.

Фашистский переворот на Украине, как и любой фашистский переворот в любой стране, понадобился украинской буржуазии для того, чтобы подавить сопротивление украинских же трудящихся масс. Которым массам, напомню предысторию вопроса, изрядно осточертела тёплая компашка финансовых олигархов, распоряжавшаяся Украиной со времён поздней перестройки, и они пытались от неё избавиться. То, что ни своего Кастро, ни своего Чавеса у украинцев не оказалось, а оказавшийся под рукой малахольный Янукович слил всё и вся — вопрос в данном случае второстепенный. Главное, что нам необходимо тут понять,— в стране, где массы настроены реакционно, фашистских переворотов не бывает. Сам по себе факт фашистского террора свидетельствует о том, что фашистам в стране есть кого терроризировать.

Разумеется, никаких точных цифр — террористический режим поддерживает А % граждан, а ненавидит его Б % граждан — нам ожидать не приходится. Прежде всего, от кого вы полагаете это узнать?

Оппозиционная пресса, которая могла бы собрать такую статистику, зачищается в числе первых. Сначала путём прямого физического насилия. Затем и официально запрещается (уличное насилие, впрочем, никуда при этом не девается). Ожидать же откровений на эту тему от официоза, мягко говоря, неумно. Помимо прочего, в представлении фашистской пропаганды народ — это и есть сами фашики и никакого другого народа быть в принципе не может, а стало быть, сама постановка вопроса бессмысленна. Ссылаться на результаты каких-либо выборов, а тем паче опросов — ну позвольте мне эту тему не развивать за полной очевидностью.

С другой стороны, повторю сказанное ранее. Граждане Украины совершенно не обязаны рисковать жизнью, здоровьем, свободой и имуществом, публично выступая против режима — просто для того, чтобы развлечь российских блогеров. Когда люди выходят на демонстрации в буржуазно-демократических странах, ну как, скажем, в России, США или Швейцарии, они рассчитывают у государства что-то вытянуть в обмен на лояльность. Единственный результат оппозиционной режиму демонстрации в фашистском государстве, на Украине в частности,— очередная волна репрессий, и только.

Мы можем и должны судить об отношении украинского народа к киевской хунте по косвенным данным. Иногда мы даже обязаны его прямо домысливать, исходя из общих принципов.

Мы видим невзрывающиеся ракеты, нелетающие вертолёты, ломающиеся танки на вооружении у хунтовских войск. Они ведь не сами по себе разваливаются. Мы должны глубокий поклон за них рабочим военных заводов Харькова, Николаева, Одессы, Запорожья. Мы видим как хунте приходится непрерывно возить автобусами из города в город «идейных украинцев», потому что местных фашистских боевиков даже в крупных городах (и даже особенно в крупных городах) им не хватает. Мы видим, что центр хунтовской пропаганды, якобы созданное на народные средства «Громадське ТВ» на поверку оказалось содержащимся на балансе у американского посольства. Мы видим, как целый пучок раскрученных «украинских патриотических сайтов» оказывается плодом деятельности одного-единственного вебмастера, проживающего к тому же не на Украине, а в американском штате Виргиния.

Мы видим, как отчаянно украинцы сопротивляются объявляемым хунтой «мобилизациям», так что властям едва удаётся заполучить одного из дюжины призывников. Мы видим, как местные советы обречённо хитрят, сопротивляясь насаждаемой хунтой «декоммунизации» их городов и поселков.

Мы видим как сами «декоммунизаторы», фашистские банды, занимающиеся разрушением советских памятников, сплошь и рядом вынуждены действовать тайком, под покровом ночи и в режиме строгой секретности.

Но самое основное доказательство враждебности хунты украинскому народу даёт нам, повторю, само продолжение фашистского террора. Скажем, недавний запрет «Вконтакте» и «Одноклассников» говорит о реальном отношении украинцев к киевскому режиму куда красноречивее, чем любой «социологический опрос».

А арест главы легальной оппозиции депутата Добкина, сопровождавшийся, по слухам, избиением депутатов, не желавших голосовать за снятие неприкосновенности, много говорит о степени устойчивости самой правящей верхушки, и это три года спустя после переворота.

Хунта и её сторонники составляют ничтожное меньшинство украинцев. Но это меньшинство, к сожалению, не сто и не тысяча человек, а целые социальные слои.

Кроме самих банкиров, их непосредственных слуг и домочадцев, во власти хунты кровно заинтересованы их придворные доктора и придворные профессора, придворные депутаты и придворные менты (которые в другой ситуации давно бы сидели в тюрьме). Придворные журналисты и придворные программисты. Посредники и перекупщики. Решатели вопросов и устроители гешефтов. Кроме этих традиционных персонажей ⅩⅩⅠ век принёс нам ещё одну прослойку — представители трудовых в принципе профессий, но получающие свой заработок извне Украины, а потому заинтересованные в нищете и бесправии своих сограждан, поскольку они ведут к снижению цен. Сюда относятся, с одной стороны, скажем, гастарбайтеры-заробитчане, а с другой — какие-нибудь программисты-фрилансеры.

Даже если мы оценим долю этих бенефициантов режима в 3 % от всего населения, то всё равно это получится почти миллион человек.

Важно понимать, эти люди не заблуждаются. Они не глупы, они не наивны, они не «дали себя обмануть». Их поддержка режима вызвана вполне реальным и практическим классовым интересом. Они действительно стали жить намного лучше после переворота — именно за счёт того, что вся страна стала жить хуже. Закон прибавочной стоимости в действии.

Вести с этой публикой какую-либо политическую дискуссию бессмысленно и не нужно. И именно эту публику чаще всего можно встретить тусующейся в разного рода социальных сетях, онлайновых или офлайновых, в качестве самозваных представителей украинского народа. Понятно почему — остальным 90 % украинцев тусовать некогда, им нужно как-то пережить следующую зиму.

Плюс ещё один момент, толстый, но не всеми осознаваемый. В России интернетом охвачено 70—80 % населения. То есть в интернет-сообществе представлены, пусть и не в точности в равной пропорции, но все классы общества, от миллиардера до дворника. Аналогичный показатель для Украины составляет менее 30 %. Как нетрудно догадаться, доля миллионеров в этих процентах гораздо выше, а доля дворников — несравненно ниже чем в России.

P. S. Да, чтоб два раза не вставать. Популярного мема про «разделение Украины на Восточную и Западную» это касается в той же мере. Простите, но если бы население Западной Украины массово поддерживало шовинистический режим — акции устрашения во Львове, Тернополе, Ивано-Франковске были бы просто не нужны. А они там происходят, причём лишь немногим реже, чем в Одессе или Харькове.