«Корейские записки» Андрея Манчука — это попытка представить альтернативу обычному сегодня в России бесплодному либеральному и евроцентристскому взгляду на КНДР. И эта попытка, несомненно, удалась. С другой стороны, автор кокетничает с критичностью, счастливо избегая тупой апологетики, присущей консерваторам вроде Н. Андреевой, мошенникам вроде П. Былевского и непроходимо наивной публицистке И. Маленко.

Но вот чего автор не представил, вопреки явной претензии на это,— так это марксистского взгляда,— ограничившись банальными туристскими наблюдениями. Действительность Северной Кореи он рассматривает формально, по разрозненным впечатлениям, вне связи с другими явлениями и вне развития — т. е. недиалектично. У меня нет непосредственного опыта наблюдения, но есть схемы, непригодные для вынесения решений, но замечательно подходящие для формулирования вопросов, которые образуют явные лакуны в изложении автора.

Итак.

• Автор принимает за благие признаки либеральное отношение таможни и полиции. Между тем, не является ли они признаком разложения государственного аппарата?

• Автор отмечает чистоту жилых домов и улиц. Однако чистота и порядок на улицах не являются свидетельствами социализма. Пролукашенковские публицисты, например, часто используют тот же довод, однако им следовало бы проехать дальше в Прибалтику или в Западную Европу, чтобы уяснить истинное положение вещей.

• Расцвет частной торговли свидетельствует, по всей видимости, о неуспехе в организации социалистического снабжения. Это становится почти несомненным, после того, как читаешь о валютной спекуляции: «прямо в магазинах, с очевидного молчаливого согласия властей». Как отражается этот факт на северокорейской экономике, куда она движется? Эти вопросы автор оставляет без ответа. Странно, что марксист избегает говорить об экономике, ограничиваясь описанием витрин.

• То, что «многие корейцы одеты в современную одежду китайского производства» и ездят в «обычных советских электричках», наводит на мысль о роли международной торговли для КНДР и, соответственно, состоятельности тезиса господствующей идеологии об «опоре на собственные силы».

• «Социальное расслоение внутри КНДР, где явно выделяется прослойка привилегированной военно-партийной номенклатуры, по всей видимости, ещё не зашло слишком далеко». Вопрос не в этом. Вопрос в том, куда оно идёт и куда таким манером придёт, почему совсем не применяются и были прямо отвергнуты известные по Культурной революции методы борьбы с этим — мобилизация масс, критика снизу, «четыре больших»¹? Если государство не борется с собственным перерождением, не значит ли это, что оно уже переродилось? Автор ограничивается замечанием, что «здесь существует реальная опасность постепенного перерождения „сверху“». По образному выражению Мао, он «пускает стрелы, не имея перед собой мишени»(?).

• Автор признаёт: «…Печать разложения уже тронула корейскую номенклатуру — и, в частности, внешнеполитический контингент Трудовой партии. Его представители на низовом уровне нередко ведут себя в стиле советских дипломатов восьмидесятых годов, и, очевидно, вполне готовы отбросить принципы чучхейской морали. Похоже, их сдерживает не идеология — один только страх». Однако настаивает, что «партийное руководство страной кажется весьма жизнестойким». Но в оценке высшего партийного руководства ему приходится опираться на доступные мифологемы, а факты, во что оно выливается, остаются без объяснения.

• Следует отметить такой факт, несовместимый с признанием КНДР страной диктатуры пролетариата: её существование в изоляции от мирового пролетарского движения и марксистского дискурса. Да, на площади имени Ким Ир Сена «расположены огромные, написанные маслом портреты Ленина и Маркса». Да, «они означают формальное признание социалистической традиции». Но каково действительное, а не формальное присутствие марксизма в Северной Корее? В работах её вождей нет марксизма, они не обращаются к известным по всему миру марксистским проблемам и за десятилетия не внесли в марксизм вообще ничего. На кого из марксистов ссылается Ким Чен Ир, кто из марксистов ссылается на Ким Чен Ира? Какое отношение ТПК к Великой полемике (а ведь когда-то она поддерживала китайцев), к марксистско-ленинскому движению 1960-х, его последующим расколам и воссозданию марксистско-ленинских партий? Северокорейцы просто не интересуются по настоящему всем этим, будучи всецело заняты своими узконациональными задачами. Маленькая страна вынуждена так поступать? Но вспомним Албанию Энвера Ходжи.

1. 四大 (сида) — четыре больших свободы, до 1980 г. закреплённые в конституции КНР: свобода высказываться и распространять своё мнение (大鸣大放), массовые дебаты (大辩论) и право дацзыбао (大字报).↩