В U$A всё началось с СДС («Студенты за демократическое общество»). Именно отсюда вышли все наиболее интересные левые и коммунистические организации с 60-х по сегодняшний день — Прогрессивная рабочая партия, Революционная коммунистическая партия — США, Коммунистическая партия (марксистско-ленинская), «Уэзермены», «И-вор-куэн» и мн. др. По некоторым косвенным данным можно предположить (хотя сами члены MIM этого не афишируют), что прапрародителями MIM, помимо СДС, могут считаться и «Уэзермены».

Фоном, на котором росли и развивались все эти организации, были массовый протест против грязной войны во Вьетнаме, хипповая «революция сознания», которая, пусть в искажённой, идеалистической, индивидуалистической форме, но выразила бунт молодых американцев против буржуазного общества потребления (по идеологии MIM, молодёжь и другие возрастные группы могут выступать в качестве самостоятельного субъекта классовой борьбы, наряду с буржуазией, пролетариатом и т. д.), рост революционного национализма — «Чёрные пантеры» (идеологией этой партии был маоизм!), менее известные у нас «Молодые лорды» (пуэрториканцы), «Коричневые береты» (чиканос) и т. д.

К концу семидесятых в U$A, как и на всём Западе, революционная волна предшествующего десятилетия практически сошла на нет. В среде американских партий, называвших себя маоистскими, это выразилось в упадке обеих наиболее влиятельных на тот момент организаций. Коммунистическая партия (марксистско-ленинская) во главе с Майклом Клонски самораспустилась после многолетних колебаний вместе с ревизионистской партлинией дэнсяопиновского Китая. Революционная компартия-США во главе с Бобом Авакяном, после долгих безуспешных попыток найти хоть каплю революционного самосознания в рабочих U$A, в конце концов практически свела свою деятельность к выпуску деклараций в поддержку национально-освободительной войны в Перу и к бесконечным дифирамбам в адрес «вождя» Авакяна.

В этих условиях зародилась маоистская организация принципиально иного типа — Маоистское интернационалистическое движение, окончательно оформившееся в 1984 г. По собственному определению, MIM это «объединение существующих или формирующихся маоистских интернационалистических партий в англоговорящих империалистических странах и их англоговорящих внутренних полуколониях, а также существующих или формирующихся маоистских интернационалистических партий в Бельгии, Франции и Квебеке и, кроме того, существующих или формирующихся испаноязычных маоистских интернационалистических партий Ацтлана (нынешняя Калифорния), Пуэрто-Рико и других территорий Империи U$A»

Принципиальное отличие MIM от существовавших до него коммунистических организаций выразилось как в организационных принципах, так и в его теоретических разработках. Впрочем, здесь это разграничение условно — MIM по сути своей является организацией, практически полностью преодолевшей разрыв между теорией и практикой североамериканской революции.

Вынужденное существовать и бороться в условиях хвалёной американской «демократии», с её чудовищной системой надзора ФБР над левыми (и не только) организациями и активистами, с её скрытым террором против подлинных революционеров (убийства членов партии «Чёрных пантер» и т. п.), MIM с самого начала конституировало себя как подпольную организацию. Это выражается в принципиальной анонимности — ни одного имени члена организации врагу! Так, все материалы, публикуемые в изданиях MIM, подписываются партийными псевдонимами. Более того, неизвестны даже имена руководства MIM, включая и имя «первого лица» (top dog of the Party — «главной собаки Партии»), должность которого на русский язык переводится приблизительно как «секретарь по идеологии». Член MIM, работающий с «рекрутом» (симпатизантом MIM), не имеет права открывать ему своё место работы и другие личные данные. Выражается это и в жёсткой дисциплине. Как заявляет MIM:

«Мы считаем, что демократический централизм, система унифицированного проведения в жизнь решений большинства, необходим для победы над угнетателями. Эта система включает в себя организацию, руководство, дисциплину и иерархию. Угнетатели применяют эти инструменты, и нам следует их тоже применять. Строя дисциплинированную революционную коммунистическую авангардную партию, мы следуем традиции товарищей Ленина, Мао и Хьюи Ньютона».

Полноправные члены MIM обязаны руководствоваться так называемым «партийным букварём» (Party Primer), регулирующим многие аспекты их политической деятельности и личной жизни. «Букварь» направлен на отсеивание анархиствующих элементов и поддержание должного уровня конспирации и дисциплины.

Несмотря существование в подполье, MIM удалось не выродиться в жёсткую иерархическую структуру, неспособную адекватно реагировать на меняющиеся политические реалии. Это стало возможным благодаря тому, что MIM фактически представляет из себя набор множества суборганизаций, призванных работать с различными слоями населения. Чисто визуально MIM можно представить, как систему концентрических сфер, каждая из которых относительно независима от другой, но все признают теоретическое главенство ядра — партии в собственном смысле и её ЦК. На самой периферии находится Революционная антиимпериалистическая лига (сокращённо RAIL), не объявляющая себя открыто маоистской организации и работающая среди самых широких слоёв населения U$A. Существуют также группы по работе с заключёнными (согласно идеологии MIM, это один из потенциально революционных слоёв американского общества); «Группа сторонников MIM» (MSG), в которой участвуют люди, считающие себя маоистами, но не разделяющие в полном объёме программных установок MIM; организация PIRAO, ответственная за инфраструктуру MIM и т. п.

В идеале MIM видит себя широкой ассоциацией маоистских интернационалистических организаций, работающих среди различных наций внутри U$A (белые американцы, чернокожие, выходцы из Латинской Америки, индейцы и т. д.) и отчасти за её пределами.

Идеологией MIM является марксизм-ленинизм-маоизм, дополненный глубоким изучением международной конъюнктуры, сильно изменившейся после смерти Мао Цзэдуна и распада т. н. «социалистического лагеря». О маоизме не просто как о продолжении идей Ленина — Сталина или их адаптации на новой национальной почве, а как о новой версии марксизма, о новом интегральном революционном мировоззрении, пригодном для объяснения и преобразования социальной реальности на всех пяти континентах, можно говорить только начиная с 1966 г., начиная с Великой пролетарской культурной революции.

Культурная революция в Китае (1966—1976 гг.) стала для революционеров шестидесятых-семидесятых тем же, чем Октябрьская революция 1917 г. была для революционеров 30—40-х. Оба этих великих события открыли перед коммунистами новую человеческую реальность, решительно рушившую все догмы старой социал-демократии о том, какой должна была быть социалистическая революция (1917 год) и ортодоксию промосковских партий 60-х о том, каким должен быть социализм. Неожиданно для себя старые бабы промосковского ревизионистского комдвижения, с их старческим шамканьем о «гуманизме», социальном мире, мирном сосуществовании двух систем, оказались не у дел после митингов миллионов хунвэйбинов на площади Тяньаньмынь и тысяч их последователей на улицах Европы, Азии, Латинской и Северной Америк.

В чём суть переворота в теории и социальной практике, совершенного маоизмом? Мао и его последователи сделали особый акцент на, пожалуй, ключевом аспекте классического марксизма, который постоянно забывали и забывают люди, именующие себя коммунистами: социалистическая, коммунистическая революция — это процесс тотального освобождения. Троцкисты, двухсотпроцентные сталинисты, брежневисты, еврокоммунисты… Сколь бы разными они ни были, всех их объединяет идея о том, что стоит отобрать у эксплуататоров фабрики, заводы, землю, формально устранить частную собственность, как дела автоматически пойдут на лад. Строя инфраструктуру нового государства, можно временно (хотя нет ничего более постоянного, чем…) пренебречь делами, на самом деле ничуть не менее важными для конечного успеха/неуспеха революции: строительством новой культуры, нового быта, нового языка, новой науки, нового искусства. Судьба, постигшая все режимы «реального социализма» (о Китае — особый разговор), достаточно показала «основательность» такого подхода.

Согласно маоизму, динамика базиса и динамика надстройки, хотя первый в конечном счёте и определяет вторую,— вещи, почти равнозначные, а иногда и совершенно равнозначные, для социального прогресса. Именно из надстройки, из пережитков старого, из репрессивных отношений между людьми, которые вполне свободно могут воспроизводиться и в стране с обобществлённой экономикой, из области старой культуры и морали, и приходят главные враги социализма, его потенциальные могильщики — буржуазия внутри партии, «облечённые властью и идущие по капиталистическому пути». Средство борьбы с этим — маоистская постоянная революция (не путать с троцкистской перманентной!), постоянное напряжённое внимание ко всем сферам общественного бытия и, в случае необходимости, радикальные действия масс по их революционизации.

Из этого основного положения маоизма вытекают его более частные аспекты, которые известны гораздо лучше:

• Огромная роль, отводимая творчеству и самоорганизации масс, их, как выражается MIM, «культурной эмансипации», массовой критике и самокритике. Право народа на вывешивание дацзыбао и право рабочих на забастовку входят в число основополагающих прав, перечисленных в китайской конституции 1971 г.

• Признавая, как и все остальные направления марксизма-ленинизма, авангардную роль коммунистической партии в строящем социализм обществе, маоизм одновременно безоговорочно признаёт за народом право на её свержение, как только в ней появляются признаки буржуазного перерождения и бюрократизации.

• Огромная роль, отводимая языку, который может служить и подавлению, и освобождению человека. Как писала Юлия Кристева, влиятельнейший мыслитель-структуралист французских 60-х, тогда ещё не перешедшая на позиции реакции:

  «Мао Цзэдун является единственным политическим деятелем, единственным коммунистическим лидером после Ленина, который постоянно настаивает на необходимости работать над языком и письмом, чтобы изменить идеологию».

• Особый акцент на национально-освободительной борьбе (национальное угнетение далеко не полностью сводится к угнетению экономическому!), понятие стран-эксплуататоров и стран-эксплуатируемых, «мирового города» и «мировой деревни».

И многое другое.

Отличительной чертой маоизма MIM является разработанная им система «кардинальных принципов». Человек может быть признан полноправным членом MIM только после его согласия с этими принципами, которых MIM выделяет для Северной Америки четыре.

Первым положением является безоговорочное принятие Великой пролетарской культурной революции в качестве самого дальнего продвижения человечества на пути к коммунистическому обществу.

Вторым — признание СССР после 1953 г. и Китая после 1976 г. госкапиталистическими и социал-империалистическими режимами и, соответственно, необходимость бескомпромиссной борьбы против хрущёвского, брежневского, андроповского и горбачёвского ревизионизма.

Третьим — признание того факта, что рабочий класс США и других развитых капиталистических стран подкуплен за счёт прибылей от сверхэксплуатации всего остального мира и в настоящее время представляет собой нереволюционную рабочую элиту.

Четвёртый кардинальный принцип — демократический централизм (подчинение меньшинства решениям большинства) по всем остальным вопросам. Париж стоит мессы, а любой из кардинальных принципов стоит того, чтобы из-за него расколоть партию. Демократический централизм не является для MIM абсолютной ценностью — если в партии возникает, например, прохрущёвская фракция, то сначала необходимо разгромить эту фракцию, а потом следовать демократическому централизму. MIM считает, что любой из его членов, обнаруживший ревизионистское перерождение партии, не только имеет право, но и обязан выйти из такой партии и основать новую, революционную.

Система кардинальных принципов проводит резкую грань между MIM и другими организациями, называющими себя коммунистическими или маоистскими. Поступая подлинно по-ленински, формулируя несколькими тезисами свои разногласия с прочими левыми организациями, MIM связывает каждое своё практическое действие, теоретический анализ с системой «кардинальных принципов». Так, «третий кардинал», положение о нереволюционности в настоящее время белых рабочих Запада, не только подтверждён глубоким анализом фактического материала (нежелание провести подобный анализ и сделать из него последовательные выводы показывает псевдонаучность и оторванность от реальной жизни теорий остальных левых на Западе — от троцкистов до квазимаоистов), но и позволяет совершенно по-новому проводить пролетарскую классовую линию в странах империалистической метрополии. Если рабочий класс этих стран (а ещё на первых конгрессах Коминтерна Ленин говорил, что рабочий класс и пролетариат — это не одно и то же) на сегодняшний момент материально заинтересован в сохранении status quo, то революционная партия с неизбежностью становится выразителем интересов иных, действительно революционных, групп населения. Причём не только внутри своей страны.

По словам MIM, революционная авангардная партия в странах Запада действует с «выгодной стратегической позиции пролетариата Третьего Мира», выступая в роли «пятой колонны» внутри западного общества. Т. е. с одной стороны успех североамериканской революции ставится в соответствие успеху революций в странах «Третьего Мира», а с другой стороны, из того же кардинального принципа следует, что внутри развитых капиталистических стран классовая борьба пролетариата и буржуазии проявляется в конфронтации самых различных слоёв населения. Например, май 1968 г. во Франции был восстанием молодых рабочих и студентов (ни те, ни другие объективно не были заинтересованы в революции, однако «предали свой класс» в интересах мирового пролетариата) одновременно и против буржуазного государства, и против ортодоксии промосковской ФКП (выражавшей интересы более пожилых групп рабочей аристократии).

Объективно революционными в странах капитала являются (это показывают анализ и действительность) беднейшие слои угнетаемых по тому или иному признаку национальных групп (чернокожие, выходцы из Латинской Америки и Ближнего Востока и т. д.), люмпен-пролетариат (прежде всего заключённые американских тюрем, многие из которых являются политзаключёнными или просто обладают высоким уровнем антиимпериалистической политической активности), революционная интеллигенция (студенческая молодёжь и др., готовые совершить «классовое и национальное самоубийство»).

MIM справедливо считает, что «коммунизм — это уничтожение всяческого угнетения: власти одних групп над другими группами. Это включает в себя национальное угнетение, классовое угнетение и угнетение одного пола другим». Отсюда вытекает необходимость революционной борьбы на всех этих фронтах.

Борьба против национального угнетения и империалистической патриархии (куда входят угнетение женщин и сексуальных меньшинств), конечно, вторична по отношению к борьбе против классового угнетения пролетариата буржуазией и обусловлена ею, однако эти сферы обладают относительной автономией и в определённые моменты истории могут выходить на первый план.

Руководствуясь маоистским принципом выделения основного противоречия, MIM считает основным противоречием сегодняшнего мира противоречие между нациями-угнетательницами и угнетёнными нациями. Отсюда требование права на самоопределение для всех народов, включая внутренние полуколонии США. MIM — одна из немногих коммунистических организаций Запада, всерьёз поднимающих вопросы патриархии (ср. авакяновскую РКП-США, именующую капиталистов «пидорами»). Однако MIM отказывается плестись в хвосте у псевдофеминистских организаций Запада, поскольку белые женщины (как и сексуальные меньшинства) стран метрополии объективно относятся к привилегированным слоям общества. По словам MIM, белые женщины США принадлежат объективно, по своей социальной роли, к мужскому полу.