Реформисты часто говорят, что революция не нужна, что система может быть постепенно реформирована. Они думают, что можно достигнуть социализма (и коммунизма) правовыми и парламентскими средствами. Они рассматривают нынешнее государство не как инструмент реакционного классового господства, а как полунейтральную или независимую сторону³, которая стоит над классовой борьбой. Согласно этому взгляду, с реакционным государством можно соревноваться, оно может быть таким местом, где о классовых антагонизмах можно договориться. Народные силы, де, могут постепенно расширять своё влияние на государство правовыми средствами, они могут быть избраны, заниматься лоббизмом, и т. д. Реформизм связан с представлением, что коммунистическое сознание стихийно развивается из экономической борьбы за такие вещи, как лучшая заработная плата. Такой градуализм и эволюционизм проводились ревизионистами Второго Интернационала. Иногда таких ревизионистов называют «социал-демократами».

Ленин резко раскритиковал их, он продвигал иной взгляд на государство,— что оно не нейтрально, оно всегда является диктатурой одного класса против другого, всегда — орудие подавления⁴. Революционные силы не могут овладеть им в его нынешней форме, его не отсудить у сил реакции. Есть притча о человеке, который роняет мешок с золотом в море, ныряет за ним и тонет. Он владел золотом, или золото владело им? Такова природа реакционного государства. Те революционеры, которые пытаются войти в это государство, оканчивают только тем, что оно овладевает ими в этом процессе. Не они захватывают государство, а государство захватывает их. Нет, старое государство должно быть разбито. В обществе должно быть создано двоевластие для борьбы со старым режимом. Новая власть, пролетарский порядок, должна быть выстроена с самых основ, на замену старой. Принимать реформизм — значит отрицать новую власть.

Есть такие, кто называет себя марксистом, и при этом защищает империализм, прикрывает свой империализм красным знаменем. Первыми социал-империалистами были социал-демократы Второго Интернационала. Немецкие и французские социал-демократы поддержали военные устремления своих империалистических отечеств в Первой мировой войне. Они рассуждали, что победа в этой войны пойдёт на пользу рабочим их родных стран. Они стремились продвинуть интересы населения своих стран за счёт выгод имперского завоевания. Ревизионисты поставили свои народы, своих рабочих, выше мирового пролетариата. Эти социал-демократы были узкими националистами. Ленин же был интернационалистом, он отстаивал политику «революционного пораженчества» для империалистских стран и стремился к поражению царской империи в надежде, что поражение его империалистского отечества приведёт к революционной ситуации. Напротив, ревизионисты Второго Интернационала были социал-империалистами и социал-фашистами своего времени. Они были социалистами по названию, а в действительности — империалистами и фашистами.

Были потом и другие виды социал-империализма. Например, Советский Союз в середине ⅩⅩ века остановил продвижение к коммунизму. Советская бюрократия стала новым капиталистическим классом и начала проводить капиталистическую политику. Называясь социалистической страной, он действовал как крупная империалистская держава, эксплуатировал другие страны, установил свой колониальный порядок в части Третьего мира. Как прежние империалисты, СССР и западный империализм разделили мир на «сферы влияния». Эти империалистские блоки, Западный и Восточный, сотрудничали, чтобы контролировать Третий мир. Империалисты вместе перестроили мировую экономику к своей выгоде за счёт Третьего мира. СССР проводил свои империалистские устремления под красным знаменем.

Это широко распространённая разновидность социал-империализма, такая форма ревизионизма, который утверждает, что в Первом мире есть значительная социальная база для революции или широко распространённая, значительная эксплуатация. Первомиризм признаёт разные вражеские классы Первого мира прогрессивными. Одни первомиристы утверждают, что наёмная трудящаяся буржуазия («рабочая аристократия» или так называемые рабочие) в Первом мире эксплуатируются и потенциально революционны. Другие,— что деклассированная буржуазия в Первом мире столь угнетена, что представляет собой заместителя пролетариата. Третьи называют заместителем пролетариата в Северной Америке большинство не белых. Четвёртые — женщин или молодёжь. Некоторые, наконец, говорят, что создадут «социальную базу» в Первом мире, как будто можно без государственной власти просто придать бытие революционному агенту. Все эти социальные группы как целое есть враги большинства Третьего мира. Защищать их в русле экономических и гендерных интересов, как целое, реакционно. Первомиристы, знают ли они это или нет, оканчивают поддержкой империализма против Третьего мира, в той или иной степени.

Этот ревизионизм преуменьшает потребность в классовой борьбе в революционном процессе. Вместо этого он рассматривает как главный ключ к созданию лучшего мира техническое развитие, чрезмерно выделяет роль техники в революционном процессе, как будто её развитие приведёт к коммунизму. Эти ревизионисты неправильно устанавливают цель. Вместо того, чтобы определить своей целью прекращение угнетения, они видят в качестве неё создание общества изобилия, наполненного потребительскими товарами. Социализм Третьего мира не сравнится с капитализмом Первого мира с точки зрения создания потребительского общества, потому что социализм базируется на бережливом самообеспечении⁵, а не на империалистической эксплуатации. А раз социализм Третьего мира не в состоянии сравниться с капитализмом Первого мира с точки зрения создания потребительского общества, эти ревизионисты утверждают, что от такого социализма следует отказаться. Они подвешивают перед массами морковку потребительского общества, поощряя реакционное мышление. Этот ревизионизм связан с экономизмом.

Некоторые ревизионисты говорят, что мы не должны проходить весь путь до коммунизма, они преуменьшают потребность в продолжении классовой борьбы при социализме, а утверждают, что классовая борьба при социализме просто отмирает. Они рассматривают социализм не как переход к коммунизму, а скорее просто как национализацию промышленности и государство всеобщего благоденствия. Напротив, коммунисты эры Мао считали, что если не идти вперёд к коммунизму, то революция соскользнёт назад в капитализм, если не продолжать идти вперёд, то контрреволюция победит революцию. Неравенства, оставшиеся от старого общества и новые, закрепятся, и внутри органов власти возникнет новый капиталистический класс. Реакционные идеи распространяются, обращая революцию вспять. Поэтому Мао говорил: «Никогда не забывать о классовой борьбе!». Следует непрерывно вести революционную борьбу против неравенства и реакционной культуры, иначе новая буржуазия поднимется и обратит революцию вспять. Необходимо «продолжение революции при новой власти пролетариата».