Не всё в этой публикации правда и правда изложена не вся. Для полноценного понимания смотрите также другие наши и автора публикации по теме.— Маоизм.ру.
15 апреля в социалистической Корее отмечают самый главный национальный праздник — очередную годовщину со дня рождения великого вождя Ким Ир Сена, человека, благодаря которому страна стала свободной и независимой. Мощной, несмотря на свои небольшие размеры, державой, которая оказалась в состоянии освоить ракетные и ядерные технологии и уверенно противостоять всем поползновениям американского империализма.
Но есть у Кореи оружие и посильнее бомб с урановой начинкой и межконтинентальных ракет. Это оружие — высокая сплочённость нации, преданность народа вождю и курсу на строительство коммунизма.
Наши недоброжелатели с глумливой ухмылкой говорят о многотысячных демонстрациях и спортивных парадах в Пхеньяне, о голосовании, на котором кандидат получает 98 % голосов, утверждая, что такое единство возможно только в условиях подавления и несвободы. А высокомудрые патриотические политологи, объясняя феномен сплочённости общества в КНДР, вроде бы и защищая наших корейских друзей, пускаются в туманные рассуждения о том, что всё дело в конфуцианской традиции, веками воспитывавшей в народе почтение к старшим по возрасту и чину.
Нет, господа и товарищи, всё объясняется гораздо проще. Дело в том, что в начале ⅩⅩ столетия страна испытала столько горя и унижения от своего зависимого положения по отношению к великим державам, что народ до сих пор чтит того, кому он обязан своим освобождением. А охоту устраивать дискуссии на политические темы в духе наших «пикейных жилетов», ударяться в политические амбиции, слушать напевы различного рода политических авантюристов корейский народ отучила непростая история освободительного движения страны и раннего этапа коммунистического движения, полная конфликтов, склок и фракционной борьбы, которая принесла немало горя корейскому народу. Корейцы этого добра столько накушались, что возвращаться к нему не хотят. И потому столь велика их признательность товарищу Ким Ир Сену и твёрдо продолжающего его политику товарищу Ким Чен Иру, которые навсегда избавили их от этих прелестей буржуазной демократии и ревизионистского псевдосоциализма. Поэтому и не находит у них успеха пропаганда лживых «радетелей за права человека», поэтому и незыблемо, как говорят сами корейцы, единство вождя, партии и народных масс.
Поэтому я хочу подробно рассказать об истории борьбы товарища Ким Ир Сена против фракционеров, догматиков, низкопоклонников и оппортунистов в корейском коммунистическом движении в 1930—1940-е годы и в ТПК на начальном этапе её существования. Эта поучительная история о том, как благодаря верной идеологии и правильному руководству можно преодолеть разброд и шатания и вывести на чистую воду авантюристов, использующих революционное движение лишь для удовлетворения своих непомерных амбиций. Особенно актуальна она для сегодняшней России, где уже на протяжении доброго десятка лет коммунисты не могут преодолеть период разброда и шатаний и сплотиться ради достижения общей цели.
Тем более важным и актуальным знакомство с этими аспектами революционного движения в Корее представляется для отечественного читателя ещё и потому, что долгие годы он был лишён возможности ознакомиться с исторической литературой и трудами создателей идеологии чучхе. Дело в том, что Корея в начале 1960-х годов, наряду с КНР и Албанией, стала участницей Великой полемики в коммунистическом движении, выступая против современного ревизионизма, курса на мирное сосуществование с империализмом и очернения сталинского периода истории СССР в хрущёвские годы и его замалчивания в брежневские. Эта полемика, хотя не вылилась в такой активный идейный конфликт, как с Китаем, но стала поводом для замалчивания в нашей стране определённых аспектов идеологии и особенностей социализма в Корее. Краткая нормализация межпартийных отношений наступила только в начале 1980-х годов, в период, когда генеральными секретарями были Юрий Андропов и Константин Черненко. Тогда, после инцидента с южнокорейским авиалайнером, советское руководство оценило значение Кореи как ключевого союзника в стратегически важном регионе мира. Хотя КНДР на протяжении всего «периода застоя» и считалась братским социалистическим государством, но информация о её истории, идеологии и особенностях строительства социализма дозировалась тщательнее, чем сведения о том, что творится на растленном буржуазном Западе.
Читатель может меня спросить: зачем же в канун светлого праздника годовщины вождя вы собираетесь вести речь о каких-то уклонистах, правых и левых оппортунистах, давным-давно разоблачённых партией, о которых давно следует позабыть? Не лучше ли рассказать лишний раз о борьбе товарища Ким Ир Сена против японских империалистов, о значении его теоретических работ или об успехах строительства нового общества в Корее?
Но мне хотелось бы напомнить, что главная идеологическая книга славного сталинского периода нашей истории, «Краткий курс истории ВКП(б)», была посвящена как раз борьбе за генеральную линию партии против различных уклонов, включая даже самые мельчайшие. Ну зачем, казалось бы, в условиях, когда социализм уже построен, вспоминать, чего хотели в начале двадцатых какие-нибудь «децисты», которых и было от силы полтора десятка, и разоблачили их в течение месяца. Оказывается, стоило вновь и вновь повторять о вредоносности всех этих уклонов и оппозиций. Ведь когда это перестали делать, живо их идейки были подняты на щит «борцами за демократию», которые начали с реабилитации всяких рыковых-бухариных, а потом, когда вошли в силу, без зазрения совести легко выкинули их на свалку и показали своё подлинное капиталистическое мурло. И история революционной деятельности товарища Ким Ир Сена так же неотделима от борьбы против фракционеров и низкопоклонников, как и история сталинского СССР — от борьбы с оппозициями и уклонами 1920—1930-х годов.
Братоубийственная усобица
Первые корейские коммунистические организации возникли под влиянием Октябрьской революции в 1921 году. На территории Кореи в тот период господствовал жестокий военно-полицейский режим, установленный японскими милитаристами, и обе коммунистические группы были созданы за пределами страны. Каждая из них претендовала на то, чтобы носить имя «Коммунистическая партия Кореи», но в историю они вошли под другими, менее звучными именами. Одна из них, та, что входила в состав эмигрантского националистического правительства, базировавшегося в Шанхае, получила прозвище «Санхэпха», что по-корейски означает «шанхайская группировка». Другая, созданная корейцами, проживавшими на территории российского Дальнего Востока и Сибири, в Иркутске, называлась соответственно «Иркутскпха». Между двумя этими группировками возникли серьёзные противоречия. Обе группировки имели свои подразделения в Армии независимости, действовавшей на территории российского Дальнего Востока и помогавшие частям буферной Дальневосточной республики бороться с белогвардейцами и японскими интервентами. Но 27 июня 1927 года в городе Хэйхэ (Свободный) на границе ДВР и Манчжурии между стянутыми туда «иркутскими» и «шанхайскими» частями вспыхнул кровопролитный вооружённый конфликт. «Иркутяне» настаивали на немедленном марш-броске через китайскую территорию в Корею, что могло бы спровоцировать японскую интервенцию против Советской России. «Шанхайцы» не хотели подчиняться вождям из Иркутска и предпочитали сидеть в безопасности на территории буферной республики. В итоге корейцы убивали корейцев, коммунисты убивали коммунистов. И в этой ситуации бесполезно задавать вопрос: кто прав, кто виноват или чья позиция была меньшим злом. Как говорится, обе хуже.
Деревянный валик и печати на картошке
С возникновением первых марксистских организаций на территории самой Кореи раскол в коммунистическом движении только усугубился. Фракции плодились и размножались, словно грибы после дождя. Так, в Сеуле члены «Общества по изучению новых идей» создали в ноябре 1924 года группировку, которая получила название «Хваёпха», то есть «фракция вторника». Такое название они себе взяли, поскольку высчитали, что на вторник приходится день рождения Карла Маркса. Там же, в Сеуле, на базе созданного в январе 1921 года «Сеульского общества молодёжи» возникла группировка «Сеульпха», в политическом отношении сориентированная на «шанхайскую компартию». Студентами, обучавшимися в Японии, была создана группа «Пукпхунпха», то есть «фракция северного ветра», названная так, потому что социалистические идеи приходили в Корею с севера, из России. В 1926 году «Санхэпха» слилась с «Сеульпха», образовав новую фракцию «Сосанпха», и в том же году из осколков разнородных группировок возникла группировка, присвоившая себе имя марксистско-ленинской фракции — «Эмельпха».
Все эти группировки вступили ожесточённую борьбу за гегемонию в созданной в 1925 году и официально признанной Коминтерном Корейской коммунистической партии. Но единой партии так и не получилось: группировки, озабоченные своим доминированием, стремились захватить побольше руководящих постов, писали друг на друга доносы в Москву и подделывали печать компартии, вырезая её на картошке. При этом нельзя сказать, что кто-то из них был троцкистом, или, скажем, приспешником идеек Бухарина. Все фракционеры клялись в верности ортодоксальному марксизму — генеральной линии международного коммунистического движения. Речь шла не об идейных разногласиях — лишь о личных интригах, амбициях и склоках.
В корейской литературной традиции есть такая форма прозаических произведений, как сборники поучительных историй и эпизодов из жизни вождя, написанных в яркой художественной форме. Это что-то вроде наших рассказов Зои Воскресенской и Бонч-Бруевича о Ленине, но только предназначенные не для детской, а для взрослой аудитории. В одной из таких книг, написанной корейцем, проживающим в Японии, Чве Ин Су, которая называется «Ким Чен Ир — народный руководитель», приводится история о том, как в студенческие годы товарищ Ким Чен Ир подверг критике университетского преподавателя истории партии, за то что тот недостаточно уделял внимания эпизодам, связанным с борьбой против фракционеров. Чтобы передать живой колорит чучхейской художественной литературы, я дословно процитирую отрывок из этого рассказа, в котором товарищ Ким Чен Ир рассказывает своим соученикам о безобразной драке между лидерами двух сектантских группировок, которая имела место в Сеуле в момент создания компартии в 1925 году.
«Некий важный гусь из „Сеульпха“ с длинными волосами шагает по улице, скрываясь от злых взглядов японских полицейских, вооружённых мечами. В этот момент какой-то человек в шляпе и с тростью в руке, оказавшийся одним из главарей „Хваёпха“, прохаживался по улице, только что пообедав в китайском ресторане. Тут он заметил важного деятеля из группы „Сеульпха“.
Хваевец со злобой в глазах бросился на главаря „Сеульпха“ и схватил его за шиворот.
— Вот ты и попался. Мы ещё не забыли, как во время совещания „Хваё“ и „Пукпхуна“ в ресторане „Ракян“ на нас, разбив двери, напали ваши хулиганы, которые ударили меня деревянным валиком по голове.
Обрушив на соперника такую ругань, хваевец с размаху ударил его тростью по голове. Главарь „Сеульпха“ упал без сознания. А вожак „Хваё“ указал на лежащего японским полицейским, заявив: „Это важная птица из Компартии! Скорее арестуйте этого негодяя! Пусть его посадят в тюрьму и вдоволь накормят там кашей из бобов!“»
Марксизм был в то время, и к нему приходили не только молодые люди, которых вела внутренняя убеждённость, не только пролетарии, руководствующиеся классовым сознанием, но и те, кто всего лишь желал быть «продвинутым, быть в курсе последних веяний». В сегодняшней России такие мальчики и девочки проводят время в богемных клубах и на рейв-пати, а в Корее 1920-х годов людей немало людей подобного склада заносило и в марксистские кружки. Большинство членов фракций были выходцами из мелкобуржуазной среды.
В конце концов Москве надоело разбираться в том, кто был прав, а кто не прав в этих бесконечных бестолковых спорах, и в декабре 1928 года Исполком Коминтерна принял решение о роспуске Корейской компартии. Сегодня со значительной исторической дистанции мы можем сказать, что, несмотря на всё тлетворное влияние, которое оказывали фракционеры, это решение было не вполне продуманным. Во-первых, оно наносило удар по гордости корейцев, нации, живущей под пятой колониального гнёта. Ведь ни до, ни после этого момента ни одна из секций Ⅲ Интернационала не была распущена подобным образом. Во-вторых, это решение далеко отбрасывало назад революционное движение в Корее. К сожалению, сидя в Москве или в Петрограде, сложно судить о том, что происходит на другом конце света, да и аппарат Коминтерна на тот момент ещё не до конца был очищен от зиновьевских кадров, которые, проиграв главные идеологические бои, всегда готовы подгадить не периферии. Так или иначе, но фракционные раздоры привели тому, что первоначальная корейская компартия прекратила своё существование.
Оценивая этот период, товарищ Ким Ир Сен писал в своих мемуарах «В водовороте века»:
«Коммунистическое движение раннего периода в Корее не смогло преодолеть фракционизм, возникший в самом движении. ‹…› Фракционеры прибегали ко всяким махинациям и интригам. Не довольствуясь этим, они создавали террористические группы и вели себя как гангстеры, вели даже между собой кулачные бои. Из-за сектантских действий фракционеров Компартия Кореи была не в состоянии обеспечивать единство своих рядов, устоять против репрессий со стороны японских империалистов».
Шовинисты из «советских» районов
Но с созданием в 1926 году товарищем Ким Ир Сеном Союза Свержения империализма началась новая эра в развитии революционного движения в Корее. Её важным этапом стало выступление товарища Ким Ир Сена на историческом Калуньском совещании летом 1930 года, где он наметил курс на создание партии силами самих корейских коммунистов и народа. И уже в июле 1930 года была создана первая организация из коммунистов нового поколения, которая взяла на вооружение в качестве руководящей идеологии идеи чучхе.
Но фракционеры, несмотря на то, что в стране стало формироваться принципиально новое коммунистическое движение, руководствующееся идеями, находившими самый искренний отклик в народных массах, не собирались разоружаться, выкидывать белый флаг и продолжали свою чёрную деятельность, которая принесла много бед корейскому освободительному движению. Особо много гадостей сделали в этот период леваки-авантюристы из группы «Эмельпха».
Созданное ими на северо-востоке Китая, в Манчжурии, контролируемой милитаристской кликой Чжан Цзолиня, Манчжурское бюро спровоцировало местных корейцев на восстание 30 мая 1930 года. Таким образом леваки рассчитывали заслужить доверие китайской компартии, чтобы, в соответствии с курсом Коминтерна «одна страна — одна партия» корейские коммунисты, проживающие в Манчжурии, были приняты в ряды КПК, где главари леваков рассчитывали сделать себе неплохую карьеру. Но, во-первых, восстание было из рук вон плохо организовано и не подготовлено. Во-вторых, японские агенты вовсю использовали пропагандистские козыри, которые дало им в руки это непродуманное выступление. Они говорили: «Смотрите, корейцы выступают против китайской власти, наверное, они хотят отторгнуть Манчжурию и присоединить её к Корее». В-третьих, несмотря на то, что мукденская военщина, распоряжавшаяся в то время в Манчжурии, была крайне реакционной и антикоммунистической силой, прогрессивные силы Китая и Кореи могли использовать противоречия между японскими и северокитайскими милитаристами. Благодаря же безрассудству леваков реакционеры выступили единым фронтом и схваченных в Манчжурии участников восстания выдавали на расправу японским властям в оккупированную Корею. И главное, леваки-авантюристы в очередной раз продемонстрировали, что они не понимают важности опоры на собственные силы, что у них нет своей головы на плечах, и они слепо следуют иноземным авторитетом. Они бросились на свою безумную авантюру, руководствуясь путчистской линией Ли Лисаня, занимавшего в те годы высокие посты в компартии Китая и разоблачённого впоследствии как опасного уклониста.
Но и тот неизмеримый урон, что нанесло восстание 30 мая освободительному движению корейского народа, не заставил леваков пересмотреть свои позиции, отказаться от сектантства, догматизма и низкопоклонства и встать на сторону народных масс.
(Продолжение следует)