Неожиданностью для многих ценителей и почитателей гения И. В. Сталина стало появление в продаже 14‑го тома его Собрания сочинений (Москва, «Писатель», 1997 г.). Все знают, что при жизни Иосифа Виссарионовича было издано 13 томов с работами по 1934‑й год… Оказалось, что сразу же после смерти великого вождя в 1953 году по наущению гнусного ревизиониста Хрущёва печать трёх последних томов была приостановлена, а чуть позже набор рассыпали. Поразительно, но Хрущёв ненавидел Сталина сильнее, чем Ельцин Ленина: вынес из Мавзолея, изымал и уничтожал труды…

Только в середине 1960‑х годов Гуверовский институт войны и мира (Станфорд, Калифорния) опубликовал тома с 14‑го по 16‑й на русском языке. У нас за благородный труд подготовки к переизданию неизвестного нынешнему поколению Сталина взялся Р. И. Косолапов, благодаря чему вновь выходящие тома содержат новые по сравнению с американским изданием материалы.

Особенно впечатляют публикации неправленых стенограмм выступлений, относящихся к драматическому 1937 году: на Пленуме ЦК ВКП(б) 5 марта и на расширенном заседании Военного Совета при наркоме обороны 2 июня, кое для кого небезынтересно будет узнать, что Ф. Э. Дзержинский в своё время был активнейшим троцкистом и даже безуспешно пытался поднять ГПУ против Ленина, но вовремя раскаялся. Разоблачение товарищем Сталиным группы военных заговорщиков потрясает воображение детективным развёртыванием сюжета, безупречной логикой, тонким психологизмом и ярким мастерским стилем речи. Впрочем, слово самому товарищу Сталину.¹

«Есть одна разведчица опытная в Германии, в Берлине… Жозефина Гензи, может быть, кто-нибудь из вас знает. Она красивая женщина. Разведчица старая… Она помогла завербовать Тухачевского. Она держит в руках Рудзутака… она сама датчанка на службе у немецкого рейхсвера. Красивая, очень охотно на всякие предложения мужчин идёт, а потом гробит…»

«Как это так, эти люди, вчера ещё коммунисты, вдруг стали самым оголтелым орудием в руках германского шпионажа? А так, что они завербованы. Сегодня от них требуют — дай информацию. Не дашь, у нас есть уже твоя расписка, что ты завербован, опубликуем. Под страхом разоблачения они дают информацию. Завтра требуют — начинайте заговор, вредительство. Сначала вредительство, диверсии, покажите, что вы действуете на нашу сторону. Не покажете — разоблачим, завтра же передаём агентам Советской власти, и у вас головы летят. Начинают они диверсии. После этого говорят — нет, вы как-нибудь в Кремле попытайтесь что-нибудь устроить или в Московском гарнизоне и вообще займите командные посты. И они начинают стараться, как только могут. Дальше и этого мало. Дайте реальные факты, чего-нибудь стоящие. И они убивают Кирова. Вот, получайте, говорят. А им говорят — идите дальше, нельзя ли всё правительство снять… организуйте группу, которая должна арестовать правительство… Ну, значит, они сообщают, что у нас такие-то командные посты заняты, мы сами занимаем большие командные посты — я, Тухачевский, а он, Уборевич, а здесь Якир…»

«Как это им удавалось так легко вербовать людей?.. Вели разговоры такие: вот, ребята, дело какое. ГПУ у нас в руках, Ягода в руках, Кремль у нас в руках, так как Петерсон с нами. Московский округ, Корк и Горбачёв тоже у нас. Все у нас. Либо сейчас выдвинуться, либо завтра, когда придём к власти, остаться на бобах. И многие слабые, нестойкие люди думали, что это дело реальное, чёрт побери, оно будто бы даже выгодное. Этак прозеваешь, за это время арестуют правительство, захватят Московский гарнизон и всякая такая штука, а ты останешься на мели… дело тут реальное, как тут не завербоваться?.. Вот почему этим мерзавцам так легко удавалось малостойких людей вовлекать. На них гипнозом действовали: завтра всё будут у нас в руках, немцы с нами, Кремль с нами, мы изнутри будем действовать, они — извне».

«Целый ряд лет люди имели связь с германским рейхсвером, ходили в шпионах. Должно быть, они часто колебались и не всегда вели свою работу. Я думаю, мало кто из них вёл своё дело от начала до конца. Я вижу, как они плачут, когда их привели в тюрьму. Вот тот же Гамарник. Видите ли, если бы он был контрреволюционером от начала до конца, то он не поступил бы так, потому что я бы на его месте, будучи последовательным контрреволюционером, попросил бы сначала свидания со Сталиным, сначала уложил бы его, а потом бы убил себя. Так контрреволюционеры поступают. Эти же люди были не что иное, как невольники германского рейхсвера, завербованные шпионы, и эти невольники должны были катиться по пути заговора, по пути шпионажа, по пути отдачи Ленинграда, Украины и т. д. Рейхсвер как могучая сила берёт их себе в невольники, в рабы, а слабые люди должны действовать, как им прикажут… Это военно-политический заговор. Это собственноручное сочинение германского рейхсвера. Я думаю, эти люди являются марионетками и куклами в руках рейхсвера. Рейхсвер хочет, чтобы у нас был заговор, и эти господа взялись за заговор. Рейхсвер хочет, чтобы эти господа систематически доставляли им военные секреты, и эти господа сообщали им военные секреты. Рейхсвер хотел, чтобы существующее правительство было снято, перебито, и они взялись за это дело, но не удалось».

1. Все тексты, процитированные далее, взяты из стенограммы выступления на расширенном заседании Военного Совета при Наркоме Обороны 2 июня 1937 года (И. В. Сталин. Соч., т. 14), где дана ссылка на журнал «Источник» № 3 за 1994 год, в котором, в свою очередь, указан архивный номер: АП РФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 1120. Л. 48—81.— Маоизм.ру.↩